Ловушка для джентльмена

Глава 15

Действительно, не о чем беспокоиться.

Снова и снова Гвен повторяла эти слова, пока они не превратились в припев, непрестанно звучащий у нее в голове. Замечания, которые сделал Маркус сегодня во время их прогулки верхом, и то, что она уже знала о его характере, укрепили ее решимость рассказать ему о девочках как можно быстрее. Мадам Френо искренне поддержала ее решение, более того, она считала, что Маркусу уже давно следовало узнать о существовании племянниц Гвен.

После возвращения из домика Гвен не видела Маркуса. Ей было неловко там оставаться, когда туда приехал гость Колетт. Их положение было ужасным, и Гвен хотелось бы как-то помочь им, но помочь этой паре не смог бы никто. К тому же Гвен нужно было думать о своих собственных трудностях.

Когда она вернулась, Маркуса дома не оказалось. Годфри сказал, что он и лорд Беркли уехали куда-то. «Странно, — думала Гвен, — ведь Беркли не ждали так скоро. Хотя, наверное, это не имеет значения. Виконт, судя по всему, часто будет бывать у нас». Она ничего не имела против — этот человек был ей очень симпатичен, — но, наверное, пришло время, чтобы кто-нибудь как-нибудь помог ему найти жену.

Гвен снова и снова мысленно повторяла объяснение, которое она приготовила для мужа, но в какой-то момент, утомленная тревожными раздумьями, уснула.

Проснувшись, она решила, что Маркус, наверное, уже вернулся, и направилась в библиотеку. Когда Маркус бывал дома, он большую часть времени проводил именно в библиотеке, и Гвен подумала, что он и сейчас там находится.

До обеда оставалось еще около часа, и она полагала, что теперь самое время рассказать обо всем мужу. Сначала она думала, что обед — очень подходящее время (можно было бы «случайно» упомянуть о девочках). Потом она решила, что неплохо будет рассказать ему все перед тем, как они лягут в постель, а еще лучше — уже в постели. Но, в конце концов, Гвен пришла к выводу, что не стоит откладывать этот трудный разговор.

Гвен спустилась по лестнице со всем достоинством, приличествующим графине Пеннингтон, хотя в данном случае ее сдержанность объяснялась волнением — она действительно ужасно нервничала, так как по-прежнему не была уверена в том, что муж поймет ее.

И действительно, у нее были причины для беспокойства.

«А впрочем, — подумала она неожиданно, — какова бы ни была его реакция, я все равно могу поступить, как мне захочется». Ведь на лондонском счету, который открыл для нее мистер Уайтинг, у нее имелись собственные деньги, имелся и свой дом. Если Маркус откажется воспитывать ее племянниц, она может обеспечить их и без его помощи. Мадам Френо, наверное, согласится быть при них постоянной гувернанткой, учительницей и компаньонкой. И можно для девочек найти дом в Лондоне — когда они с Маркусом будут приезжать туда, она сможет навещать племянниц каждый день. Конечно, это не лучшее решение вопроса, но все же…

Спустившись вниз, Гвен направилась в библиотеку. Где-то в сумрачной глубине дома прозвучал тихий смех.

Нет, не смех, скорее хихиканье. Наверное, горничная где-то кокетничает с лакеем. За годы своей службы в гувернантках Гвен многое повидала, но всегда отвергала ухаживания мужчин — она слишком хорошо знала: в ее положении подобное недопустимо.

Но если Маркус все-таки откажется взять девочек? Что ж, значит, он не тот, за кого она его принимала. А как же она сможет жить с таким человеком — пусть даже семь с половиной лет?

Гвен подошла к двери библиотеки и сделала глубокий вдох. Затем изобразила на лице приятную улыбку.

Да, ей действительно не о чем беспокоиться.

Она хотела постучать, но потом решила, что имеет полное право входить без стука. Гвен еще немного помедлила, собираясь с духом. Потом отворила дверь и вошла в комнату.

— Маркус! — Она приблизилась к столу и осмотрелась.

— Сейчас его здесь нет. — Лорд Беркли поднялся с кресла и улыбнулся. — Но я уверяю вас, он скоро придет, я жду его с минуты на минуту.

— Рада видеть вас, лорд Беркли. — Гвен тоже улыбнулась, хотя присутствие виконта вызвало у нее некоторое раздражение. Раз он здесь, она скорее всего не сможет открыться Маркусу. С другой стороны, из-за присутствия третьего лица она вполне оправданно могла отложить серьезный разговор. Гвен снова улыбнулась гостю. — Мне казалось, милорд, вы собирались приехать в конце недели?

— А сейчас именно конец недели. — Реджи рассмеялся и поднес к губам ее руку. — У вас очень много общего с вашим мужем.

— Неужели?

— Да-да, уверяю вас. — Реджи усмехнулся. Гвен же не поняла, что он имеет в виду. Хотя какое это имеет значение? Тут виконт подошел к столу и наполнил свой стакан. — Хотите чего-нибудь выпить? Я знаю, где стоят чистые стаканы.

— Значит, вы знаете больше, чем я. — Она покачала головой. — Я все еще пытаюсь запомнить, как добраться из одной комнаты в другую.

— Так я налью? У вашего мужа великолепное бренди.

— Не сомневаюсь. — Она содрогнулась при воспоминании о своем знакомстве с бренди. — Благодарю вас, но, наверное, нет.

— Нет? — Он внимательно посмотрел на нее, потом кивнул. — Тогда, может быть, шерри? Или мадеры? Что вы любите?

Она рассмеялась:

— Дорогой лорд Беркли, можно подумать, что вы хотите меня напоить.

— Что вы, леди Пеннингтон, как вы могли подумать такое? — В голосе Беркли звучало возмущение, а в глазах мелькали веселые искорки. — Я никогда не поступил бы так с замужней дамой. — Он немного помолчал. — По крайней мере, с той, которая замужем за моим другом.

— Очень рада узнать, что у вас есть некоторые моральные принципы.

— О, разумеется, есть.

— Мне было бы неприятно думать, что вы оказываете на моего мужа дурное влияние.

— Ничего подобного. — Он доверительно прошептал: — Если быть честным, то это Маркус всегда дурно влиял на меня.

— Вот как? — Она подняла бровь.

— Ну… не всегда. — Он усмехнулся и сделал глоток бренди. — По правде говоря, мы всегда дурно влияли друг на друга.

— Шерри.

— Что?

— Если вы собираетесь сплетничать о моем муже, то, наверное, для этого лучше подойдет шерри.

— Прекрасный выбор. — Он подошел к шкафу и открыл дверцу. Потом вернулся к столу с бутылкой и стаканом. Наполнив стакан, подал его Гвен, — У Маркуса хороший вкус.

— Благодарю вас. — Гвен показалось, что виконт подразумевает не только вино.

— Должен сказать, я очень одобряю ваш с Маркусом брак.

— Вот как?

— Да, в самом деле. Хотя не могу не признаться: некогда я питал надежду, что он обратит свою нежность на мою сестру и мы с ним таким образом породнимся. Но этому не суждено было сбыться.

Гвен почувствовала укол ревности к сестрице виконта.

— И что же, ваша сестра не любила лорда Пеннингтона?

— Ах, она всегда его обожала. Но к несчастью, собак и лошадей она обожает еще больше. — Он усмехнулся. — Ей всего пятнадцать, и Маркус всегда смотрел на нее с тем же раздражением и нежностью, что и я. Как на младшую сестру.

— Понятно. — Гвен сделала глоток шерри. — Но почему же, милорд, вы одобряете его женитьбу на мне? Этот брак был заключен вовсе не по его выбору.

— Да, но я думаю, все обернулось к лучшему. — Он внимательно посмотрел на Гвен. — Маркус всегда был сдержан во всем, что касается чувств. Часто даже я не знал, о чем он думает. — Реджи поднес свой стакан к ее стакану. — Вы, дорогая леди Пеннингтон, разрушили эту сдержанность.

— Разрушила?

— Да, это так. — Он грустно улыбнулся. — В вас он нашел то, чего не ожидал, но всегда хотел найти. Судя по тому, что я уже видел, вы вполне достойны его. Я никогда не думал, что признаюсь в этом, но его счастье меня заботит в высшей степени.

От его слов на душе у нее потеплело.

— Кажется, это лучшие слова из всех, что я слышала в жизни.

— Ты опять флиртуешь с моей женой? — раздался в дверях голос Маркуса.

— Опять и всегда. — Беркли прижал руку к сердцу. — Ты меня застукал, старина. Я пытался убедить ее бросить тебя и убежать со мной.

— И как, получилось? — Маркус подошел к Гвен и взял ее за руки. — Вы собираетесь бросить меня и убежать с этим… негодяем? — Он поднес ее руки к губам. — Вы знаете, я этого не вынесу.

— И я тоже, — тихо сказала она, глядя ему в глаза. И тут же подумала: «Судьба».

Беркли тяжело вздохнул:

— Ну вот, пожалуйста. Снова мы попали в самую точку проблемы. Будь я негодяем, она непременно сбежала бы со мной.

Гвен рассмеялась и высвободила руки.

— Никогда, милорд. Маркус усмехнулся:

— У Реджи есть теория, согласно которой женщины находят неотразимыми тех мужчин, которые совершенно их не достойны.

— Это не теория, — возразил Беркли. — Я много размышлял об этом и изучал вопрос. И я уверен, что так и есть. А вы как думаете, миледи?

Она рассмеялась:

— Полагаю, что вам нужно еще более основательно поразмыслить об этом.

— А я думаю, — проговорил Маркус, — что можно считать достаточно обоснованной мысль о том, что небольшое количество качеств, которые никак нельзя назвать безукоризненными, может оказаться крайне привлекательным. Вы согласны, дорогая?

Гвен покачала головой:

— Конечно, нет.

Но Маркус, казалось, не слышал ее слов. Он продолжал:

— И не только в отношении мужчин, но и женщин в равной степени.

— Нет ничего лучше женщины с тайной, я всегда это говорил. — Беркли кивнул с уверенностью. — Это делает леди таинственной и… несколько одурманивающей.

— А если развить твою теорию еще немного… — Маркус усмехнулся. — Полагаю, что леди, которых мы считаем одурманивающими, как ты выразился…

— Я превосходно выразился, — вставил Беркли с самодовольной улыбкой.

— Воистину так, — кивнул Маркус. — Вопрос вот в чем: если леди действительно одурманивающая, имеет смысл считать, что у нее есть тайна.

Гвен посмотрела на него с недоумением.

— Это звучит нелепо…

— Даже если мы не знаем, что у леди есть тайна, все равно в ней что-то будет. — Маркус снова усмехнулся. — Некая атмосфера, ее окружающая. Нечто вроде легкого запаха духов, который вы чувствуете постоянно, или…

— Мелодии, которая вертится у вас в голове, но вы не можете ее определить, — сказал Беркли.

— Вот именно. Она есть тайна, которую вы не можете разгадать, вероятно потому, что понятия не имеете о том, какие вопросы следует ей задавать. Хотя лично мне всегда нравилась некоторая таинственность. — Маркус подошел к столу и взял свой стакан. — Так вот… Разгадывание тайны — прекрасное упражнение для ума.

— Вот как? — Гвен охватило неприятное чувство, ей казалось, что на самом деле мужчины говорят о чем-то совсем другом. — Лично я предпочитаю полную откровенность.

— Неужели? — Маркус поднял бровь.

— Да, предпочитаю. — Голос ее был тверд, но в груди некоторое стеснение.

— Вот уж никогда бы не подумал, — пробормотал Маркус. Он поднес к губам стакан. — А у вас есть тайны, Гвен?

— У меня? — Она откашлялась. — Нет. — Она помолчала. — Конечно, нет. — «Вот тебе подходящий момент, чтобы рассказать ему о девочках», — подумала она. — Я полагаю, что у нас у всех есть какие-то незначительные тайны. Свои тайны я считаю совершенно несерьезными. — «Может, все-таки сказать мужу о том, что у меня есть целое семейство? — спрашивала себя Гвен. — Или лучше наедине?» — Но в настоящий момент, — она мило улыбнулась, — мне ничего не приходит на ум.

— Перестаньте, Гвен. — Маркус с любопытством рассматривал ее. — Держу пари, у вас есть по крайней мере одна важная тайна.

— А может быть, и две, — вставил Беркли. Маркус кивнул:

— Или три.

— Ах, но ведь если бы я вам все рассказала, вам стало бы совсем неинтересно? — Стараясь выиграть время, она сделала еще один глоток шерри. Затем с улыбкой сказала: — Годфри сообщил, что вы оба куда-то ездили. Что ж, день был прекрасный. Вы хорошо провели время?

— Очень хорошо. — Беркли усмехнулся.

— Более чем хорошо, — добавил Маркус. — И вот что странно… Хотя я провел в этих местах большую часть жизни, мне почти всегда удавалось отыскать здесь что-нибудь новое и интересное, в особенности весной. Ты со мной согласен, Реджи?

— Совершенно.

— Как мило, — пробормотала Гвен. Ее не особенно интересовало, какие новые пейзажи открылись мужу этой весной. Однако она решила: поскольку Маркус больше не говорил о тайнах, весна в поместье как тема для разговора ничем не хуже других.

— Конечно, не все открытия бывают приятными, — продолжал Маркус. — Весной всегда выясняется, что многое требует ремонта.

— Всегда, — кивнул Беркли.

Гвен потягивала шерри и делала вид, что внимательно слушает.

— Право же, пусть я уже не владею этим домиком, я все-таки заметил, что очень многое нужно сделать.

Гвен невольно вздрогнула. «Когда же он успел побывать там?» — промелькнуло у нее. Маркус приблизился к ней:

— С вами все в порядке?

— По-моему, ей плохо, — сказал Беркли. Гвен судорожно сглотнула и проговорила:

— Нет-нет, со мной все в порядке.

— Вы уверены? — В голосе Маркуса звучала озабоченность, но в глазах прыгали веселые искорки.

Она снова приложилась к стакану, затем пристально посмотрела на мужа. Ей показалось, Маркус с трудом удерживается от смеха; у него был вид человека, у которого на руках все козыри и который прекрасно об этом знает. Гвен покосилась на Беркли, и тот отвел глаза, однако скрыть усмешку ему не удалось.

И она снова взглянула на мужа. И вдруг поняла: он все знает о девочках. Более того, он, наверное, даже встретился с ними. И также очевидно, что он совсем не огорчен, коль скоро ему так весело. У нее гора с плеч свалилась, но одновременно она почувствовала некоторое раздражение. Почему он сразу не сказал ей, что все знает? Что это за игра?

Она скрестила на груди руки.

— Ну?..

— Ты о чем? — осведомился Маркус.

— Поскольку это не имеет ко мне отношения… — Беркли направился к двери. — К тому же я нужен в другом месте. — И виконт выскользнул за дверь.

Гвен даже не заметила его ухода.

— Вы намерены сообщить мне, что вы узнали? Или хотите задать мне какие-то вопросы?

Маркус в задумчивости смотрел на нее.

— Вряд ли. — Он покачал головой. Она уставилась на него в изумлении:

— Но почему?

Он пожал плечами:

— Нет нужды. Я узнал все, что хотел узнать.

— Вот как?

— Да, узнал. И теперь я все понял. — Он усмехнулся с раздражающим самодовольством. — Продолжать?

— Да, прошу вас.

— Во-первых, вы согласились выйти за меня замуж, чтобы получить свои деньги и обеспечить племянниц. Воистину это восхитительно, моя дорогая. И вы ничего не сказали мне о них потому, что не доверяли мне.

Она хотела было возразить, но промолчала. В конце концов, он ведь прав.

— Положим, сначала у вас действительно не было оснований доверять мне, — продолжал Маркус. — Вы меня совсем не знали. Вы никоим образом не могли узнать, соглашусь ли я принять детей в свой дом или нет. — Он покачал головой. — Я очень много думал об этом и прекрасно вас понимаю. До меня в вашей жизни не было ни одного мужчины, который завоевал бы ваше доверие.

Она подняла голову.

— Жалеть меня не обязательно.

— Я и не жалею. Вернее, не жалею теперь. Но я действительно жалею девочку, выросшую с сознанием, что она никому не нужна. Девочку, которой сказали, что отец оставил ее без гроша. И жалею девушку, вынужденную стать гувернанткой, чтобы заработать на жизнь. — Он прищурился. — Но я не испытываю ни малейшей симпатии к нынешней графине Пеннингтон… У этой леди есть три маленькие девочки, которые, пусть и неохотно, но в общем-то привязались к ней. И еще у нее есть муж, который вдруг обнаружил, что любит ее. Она затаила дыхание.

— Вы меня любите?

— Как ни безумно это может показаться. — Маркус поставил стакан на стол и криво улыбнулся. — Да, люблю.

— Но… — Она энергично покачала головой, словно пытаясь отогнать одолевавшие ее мысли. — Мы же договорились, что вы не будете этого делать.

— Да, договорились. Но я не сдержал слово. Именно поэтому, — Маркус шагнул к жене, — вы, наверное, не доверяете мне.

— Не приближайтесь, — проговорила она.

— Почему же? — Он усмехнулся. — Настал момент, когда я должен обнять вас, и мы пообещаем любить друг друга до конца наших дней. — Он протянул руки, чтобы заключить ее в объятия, но она отступила.

Ее охватил странный панический страх.

— Я не могу этого обещать, Маркус.

— Почему? — Он нахмурился. — Больше между нами нет тайн. Я с огромным удовольствием выращу этих девочек, как своих дочерей. Честно говоря, они мне очень понравились. Почти так же, как нравится их тетушка.

— Но, — она никак не могла найти нужное слово, — я вас не люблю.

Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой:

— Я вам не верю. Она вспыхнула:

— Но это правда! Положим, я чувствую к вам… некоторую привязанность. И вы мне очень нравитесь. И признаюсь, я испытываю к вам вожделение, — выпалила она.

Он рассмеялся и привлек ее к себе.

— Неужели?

— Да. — Она с вызовом посмотрела на него. — Я уверена, что испытываю к вам вожделение.

— Испытываете ко мне вожделение? — Он опять рассмеялся. Потом принялся осыпать поцелуями ее шею сбоку. — Очаровательно.

— Значит, вы не возражаете? — спросила она, пытаясь побороть слабость в коленях, которую у нее всегда вызывали его прикосновения.

— Ничуть, — сказал он. — Я сию же минуту воспользуюсь такой возможностью.

— Сию же минуту? Что вы хотите этим сказать?

— Моя дорогая леди Пеннингтон, — он поднял голову и посмотрел ей в глаза, — мне понадобилось очень много времени, чтобы найти любовь. И я подозреваю, что, в конце концов, вы убедитесь: мне можно доверять. И можно доверить будущее ваших племянниц и будущее наших детей. Но, тем не менее, я уверен, что вы уже доверили мне свое сердце, хотите вы признаться в этом или нет. — Их губы встретились, и он поцеловал ее со страстью. Прервав поцелуй, Маркус с улыбкой продолжал: — Можете называть это вожделением, если хотите, но вы меня любите, Гвен. И каждый час из следующих семи с половиной лет я буду доказывать вам, что так и есть.

Она с трудом сглотнула.

— Прямо здесь?

— Нет, не здесь. — Он рассмеялся. — В данный момент нас ждет любопытный Беркли. Ждет, может быть, прижав ухо к двери. К тому же и новые члены семьи требуют нашего внимания. Я более чем когда-либо убежден: именно судьба заставила нас пожениться. И я также убежден, что я создан, чтобы любить вас, как вы созданы, чтобы любить меня.

— Вот как. Почему же?

— Три богини судьбы в саду так решили. И три девочки, без сомнения, ждут этого. — И он снова поцеловал ее. — Позже я покажу вам, какой именно план атаки я разработал, чтобы убедить вас принять нашу общую судьбу.

— Боже мой… — прошептала она. — И все же, Маркус… — собравшись с духом, она выпалила: — Любовь — это ловушка для женщины, и я в нее не попадусь.

— Моя дорогая леди Пеннингтон, — и он плутовато усмехнулся, — вы уже в нее попались.