Ангус задумчивым взглядом обвел убогую обстановку гостиничного номера с выцветшими шторами, которые не сходились в центре окна, и прожженным в нескольких местах ковром, на который один из постояльцев, вероятно, бросал окурки.
Он тяжело вздохнул. Он только что поговорил по телефону с расстроенной тетей Мюриел, которая пожаловалась, что репортер из «Кроникл» по-прежнему дежурит у ее двери после того, как она отказалась разговаривать с ним.
— Я ничего ему не сказала, но он заявил, что не уйдет, пока ты не дашь интервью газете. За меня не беспокойся. От меня он ничего не добьется.
Долго сдерживаемый гнев Ангуса выплеснулся наружу. Как смеют эти проклятые репортеры торговать его именем на страницах своих газет под броскими заголовками, и все ради чего? Чтобы привлечь читателей на день-другой. Он и его тетя Мюриел стали пешками в их подлой игре.
Он рассказал своей тете, как Ванесса попыталась разжалобить его грустной историей о том, как молода и одинока она была, когда родила его, и как она отказалась назвать ему имя его родного отца. Даже сейчас она ставит свои интересы и интересы Филипа Локхарта превыше всего, с горечью сказал Ангус.
Мюриел постаралась успокоить его.
— Оставь это дело, Ангус, — посоветовала она. — Возвращайся домой. — Но она не могла не заметить решительности в его голосе, когда он сказал, что не вернется, пока точно не узнает, что представляют собой его родители.
Ангус лежал на кровати и смотрел в потолок. Он должен оставить сообщение Филипу Локхарту у него дома — и на этот раз принести его лично. Как он сможет узнать его домашний адрес? Для «Кроникл» это не составило бы труда, подумал он. Он не мог опять поехать в Хитгейт и попытать счастья на его избирательном участке. В приемной министерства ему явно не помогут. Обдумывая все возможные пути, он внезапно нашел решение. Он посмотрит в справочнике «Кто есть кто». Он был уверен, что министры не дают свой домашний адрес, но Филип Локхарт был назначен совсем недавно. Стоит попытаться.
Администратор гостиницы объяснил ему дорогу в ближайшую публичную библиотеку, и вскоре Ангус уже листал последнее издание «Кто есть кто».
В длинной статье о Филипе перечислялись все его достижения, но Ангуса интересовали только подробности личного характера: «Женат. Первая жена — Ванесса (урожденная Форрестер), две дочери; вторая жена — Шарлотта Габриэлла (урожденная Миллс), одна дочь». Оказывается, кроме двух родных сестер у него есть и одна сводная. Удача улыбнулась Ангусу. В конце был дан лондонский адрес Филипа.
Ангус переписал его. Где, черт возьми, находится этот Пимлико?
Чарли не могла сосредоточиться во время заседания редакционного совета студии.
Слишком многое зависело от ее предстоящего ленча с Эми. Если во время их встречи что-то пойдет не так, Филип не простит ей вмешательства в это дело. Тем более что она решила действовать, не посоветовавшись с ним.
Этот ленч организовать было нелегко. Эми не отвечала на ее звонки, и в конце концов Чарли написала ей в Кембридж короткую записку с просьбой ответить и отправила специальной почтой. В следующий раз, когда она позвонила, Эми взяла трубку и, к радости Чарли, согласилась с ней встретиться. Наверное, в моем голосе звучало неподдельное беспокойство, подумала Чарли. У этой девушки железная воля. Чарли впервые решила вмешаться в дела отца и дочери — она не могла себе представить, как эти двое будут стоять друг против друга в Высоком суде. Она должна это предотвратить.
Настроение Чарли не улучшили язвительные замечания Тома Левина. Он был вторым человеком в лондонской редакций Американской телерадиовещательной сети. С тех пор как было объявлено о выборах, работать стало тяжелее. Будучи англичанкой, обучавшейся в Америке, Чарли отвечала за спецвыпуски, посвященные выборам в Великобритании, а Тому это не нравилось. Он считал, что она получила такое задание только благодаря тому, что была замужем за британским министром. Он игнорировал, в отличие от их американских боссов, тот факт, что она хорошо справилась с освещением предыдущей избирательной кампании в Англии, хотя тогда она еще не была женой Филипа.
Нынешняя предвыборная кампания была для Чарли утомительной. Кроме своей основной работы и занятий с ребенком, она как жена министра должна была появляться теперь на многочисленных митингах, устраиваемых по вечерам и уик-эндам, да и Филип теперь почти не бывал дома.
На все мероприятия Филипа как министра обычно отвозил шофер, а Чарли приходилось добираться поездом или самой вести машину. А это все отнимало время и силы, которых ей и так не хватало. Накануне вечером Филип выступал в Бирмингеме, а сегодня ожидался многотысячный митинг в Манчестере. Чарли получила личное приглашение присутствовать на обеде с премьер-министром — важное событие, как предупредил ее Филип. У нее не будет времени, чтобы заехать домой. Им с Филипом придется провести ночь в гостинице. Чарли ненавидела спать в незнакомом месте и, более того, находиться вдали от Миранды. Она делала этого только в крайних случаях. Она взяла с собой необходимые вещи, чтобы сразу ехать на вокзал Юстон. Но если все пойдет по плану, то ей, возможно, удастся выкроить время, чтобы забежать домой повидать Миранду.
Элен, няня Миранды, была раздосадована тем, что ей придется опять тратить вечер на то, чтобы сидеть с ребенком. Стоило ли приезжать из Новой Зеландии, жаловалась она, чтобы проводить вечера точно так же, как дома? Чарли неожиданно для себя резко поговорила с девушкой.
Сейчас она пыталась выбросить из головы терзавшие ее проблемы и сосредоточиться на том, что они обсуждали на совещании.
— Мы слишком подробно освещаем эти выборы, — опять заговорил Том Левин. — Вчера мы потратили на них пять минут эфирного времени. В Нью-Йорке оставили только тридцать секунд. По кабельному телевидению это событие лишь упомянули, а Си-эн-эн передали об этом только по восьмому каналу. В Штатах считают эту тему скучной. Если ты думаешь, что мою мать в Пеории интересуют выборы в Англии, то ты заблуждаешься. В них нет ничего захватывающего, а большинство кандидатов никому не известны. Тетчер, по крайней мере, привлекательная женщина и все ее знают. — Том посмотрел прямо на Чарли. Он не сказал ничего нового для нее, но сегодня ей особенно хотелось, чтобы он поскорее заткнулся.
— Я получаю указания из отдела политических программ в Нью-Йорке, Том, а не от тебя, — сказала она, собирая свои бумаги. На стене висело табло, показывавшее время в разных редакциях их компании по всему миру. По лондонскому времени было половина первого. До встречи с Эми осталось совсем немного.
Она попыталась заняться работой. Видеоматериалы, которые она ждала, наконец принесли, и она попросила редактора прийти и посмотреть их вместе с ней. Надев наушники, Чарли сразу погрузилась в другой мир. Двадцать минут спустя она воспользовалась перерывом, чтобы позвонить домой, пока в Нью-Йорке обсуждали предложенные ею идеи.
Опять эта раздражающая фраза. «Номер, который вы набрали, не отвечает. Пожалуйста, повторите вызов позднее». Черт бы побрал эту няню. Она всегда утверждает, что садятся батарейки, но Чарли начала подозревать, что Элен намеренно отключает телефон.
Впервые за этот день Чарли выглянула в окно и увидела, каким голубым было небо — чудесный весенний день. Элен, должно быть, пошла гулять с Мирандой в парк. Чарли испытала острую зависть, представив себе, как Элен не спеша гуляет по аллеям парка. Несколько недель назад Чарли с Филипом и Мирандой вот так же гуляли среди цветущих нарциссов, кормили уток и их малышка пыталась сама бросать хлебные крошки неповоротливым птицам. Как жаль, что подобные дни выдаются так редко.
Чарли проверила, нет ли для нее сообщений на компьютере. От Элен ничего не было, но в редакции вообще небрежно относились к информации личного характера. Чарли оставила сообщение на домашнем автоответчике с просьбой Элен позвонить ей в редакцию, как только она вернется.
Чарли взглянула на часы. Пора было идти на встречу с Эми.
Чарли уже в третий раз брала в руки меню. Эми опаздывала на двадцать пять минут, и она начала думать, что ее падчерица уже не придет. В глубине души она даже сочувствовала Эми. Быть дочерью члена парламента — это нелегкая ноша. Ты слишком рано оказываешься в центре внимания в любом коллективе, где все тебя знают. Потом приходится жить по стандартам своего знаменитого родителя. Уик-энды заполнены фотосъемками, посещением праздников и благотворительных базаров. А если член парламента имеет успех, то он — или она — может стать министром. Тогда не только местные газеты, но и национальные издания будут следить за каждым шагом его ребенка, ожидая от него какого-нибудь проступка, чтобы немедленно поместить на первой полосе сенсационный материал.
Повторный брак Филипа в какой-то мере отвлек внимание прессы от Эми и Луизы. Но Чарли была обеспокоена судьбой Миранды и твердо решила оградить ее от влияния политических перипетий, даже если ради счастья дочери придется пожертвовать своей собственной карьерой.
Чарли уже собиралась покинуть ресторан, когда на пороге появилась высокая фигура Эми, с взлохмаченными ветром волосами и в странном многослойном наряде из хлопчатобумажной ткани черного цвета.
Приблизившись к столу, Эми пробормотала приветствие, тряхнув длинными темными волосами, растрепавшимися за время поездки на велосипеде от колледжа до железнодорожного вокзала.
Даже не взглянув в меню, она заказала только овощное рагу и резко заявила:
— Я считаю, что есть лучшие способы тратить деньги, чем посещение мест вроде этого.
Начало было не слишком многообещающим, но Чарли решила не реагировать на ее грубость.
— Я хочу, чтобы ты дала слово не рассказывать отцу о нашей встрече. Или кому-либо другому. — Чарли напряженно посмотрела на Эми.
Эми подняла на нее глаза.
— Я не могу этого пообещать, пока не узнаю, в чем дело.
Чарли медлила.
— Прошлым летом у твоего отца был приступ. Он потерял сознание, и я была вынуждена отвезти его в больницу. Там сказали, что у него очень высокое давление. После тщательного обследования его врач сказал, что чрезмерное напряжение опасно для его жизни.
Эми была по-прежнему настроена очень агрессивно.
— Если это так серьезно, почему он не оставит политику?
Чарли не могла сдержать грустной улыбки.
— Ты думаешь, я не просила его об этом? Неоднократно. Думаешь, доктор Муррей не предлагал ему сделать то же самое? Я была в ужасе, когда Филип сказал мне о своем назначении министром. Но твой отец считает, что если он немного снизит нагрузку и станет соблюдать диету, то этого будет достаточно. Он обманывает себя. Он уже забыл о том, как попал в больницу.
Эми по-прежнему не реагировала. Как ей достучаться до сердца этой упрямой девчонки? Пока Эми занималась едой, Чарли заставила себя продолжать свой монолог. У нее больше не будет возможности убедить Эми в серьезности ситуации.
— Я не удивлюсь, если ты сочтешь меня паникершей, и подумаешь, что я все преувеличиваю, чтобы уговорить тебя не вызывать отца в суд.
— Разве не это вы сейчас делаете? — недоверчиво произнесла Эми.
— Эми, я знаю, что ты любишь отца так же, как и я. Ты должна мне поверить, что я никогда не стала бы тебе лгать о состоянии здоровья твоего отца. Я хочу, чтобы ты знала, — Чарли особо подчеркнула это, — что я сделаю все, абсолютно все, чтобы защитить Филипа. Я и сейчас стараюсь уговорить его меньше брать на себя разных нагрузок.
— Поэтому он и навещает меня в Кембридже только тогда, когда ездит в тот район с выступлениями?
Чарли и Эми молча смотрели друг другу в глаза.
— Послушай, — наконец сказала Чарли, — родителям случается делать ошибки. Мы все не безупречны. У нас с тобой до сих пор не складывались отношения, но неужели мы не можем попытаться начать все сначала? Твой отец несчастен без тебя и Луизы. Он ужасно скучает без вас и больше всего на свете хочет, чтобы вы все опять были друзьями. Тебя ведь тоже удручает нынешняя ситуация. Я права?
Эми задумалась, потом кивнула.
— Прошу тебя, подумай о том, что я тебе сказала, и о том, как твое обращение в суд может отразиться на твоем отце.
Когда они прощались, Эми даже намеком не дала понять Чарли, что она намерена предпринять.
Вернувшись на работу, Чарли, взволнованная встречей с Эми, не могла думать ни о чем другом, кроме состоявшегося разговора. Прошел почти час, прежде чем она взглянула на часы и поняла, что Элен ей так и не позвонила.
Как многие работающие мамы, Чарли чувствовала себя спокойнее, когда точно знала, что делает ее ребенок, пока она находится на работе; таким образом она ощущала, что менее оторвана от жизни Миранды. Они с Филипом были в восторге, когда девочка стала узнавать их голоса по телефону, хотя иногда Чарли делалось грустно оттого, что телефон становится единственным средством их общения.
Чарли нещадно эксплуатировала служебный телефон. Ее коллегам и в голову не могло прийти, сколько звонков она делала, чтобы дать указания Элен, организовать доставку продуктов или в сотый раз поинтересоваться настроением Миранды. Когда она делала заказ на продукты к приему гостей, то выражение лица у нее было таким, как будто она договаривалась об интервью для ночного выпуска новостей.
Небо стало хмуриться, и Чарли подумала, что Элен уже наверняка вернулась с прогулки. Она быстро набрала свой домашний телефон.
Проклятая девчонка! Опять автоответчик. Сколько раз она говорила Элен, что необходимо предупреждать заранее обо всех изменениях в распорядке дня? Сегодня ее раздражение не было вызвано желанием успокоить свою совесть работающей матери.
Вскоре после назначения Филипа на пост министра их посетил офицер Специальной службы[27], который особо отметил, как важно, чтобы хотя бы один из членов семьи постоянно знал о местонахождении всех остальных, а с началом предвыборной кампании всех министров и членов их семей предупредили о необходимости быть особо бдительными.
— Не открывайте коробки, которые вы не заказывали, — сказали им. — Не стесняйтесь, вызывайте нас. В случае настойчивых нежелательных звонков по вашему домашнему телефону, немедленно сообщайте нам. Если есть подозрительная запись на автоответчике, не стирайте ее до нашего прибытия. — Опасность исходила не столько от преступников, сколько от психически неуравновешенных людей, для которых эти действия были своего рода развлечением, а предвыборная кампания активизировала деятельность любителей подобных шуток. Все это Чарли терпеливо объяснила Элен.
Хотя ей хотелось верить, что у Элен были уважительные причины для столь долгого отсутствия, инстинкт подсказывал Чарли, что случилось что-то неладное. Она пыталась уговорить себя. Вероятно, Элен пьет чай с какой-нибудь няней, которую она встречает каждый день в парке. Может быть, она с той девушкой, которая присматривает за парой очаровательных близнецов с Пейджет-стрит. Как их фамилия? Грегг? Нет, Грегсон. К счастью, Чарли быстро нашла их номер в телефонной книге.
Но няня миссис Грегсон не видела Элен. Ни сегодня, ни когда-либо еще. Две другие няни, жившие по соседству, ответили то же самое. За пять месяцев, что Элен работала у Чарли, она ни разу не приводила свою подопечную в местный парк. Нет, они не знают, где она бывает с Мирандой.
Чарли стала лихорадочно вспоминать, что Элен говорила ей о своих прогулках с Мирандой. Нет, она не могла ошибиться. Элен точно говорила, что она встречается с другими нянями в парке по вторникам и четвергам. Зачем она лгала?
Чарли вдруг вспомнила пакетик с презервативами, который она нашла на кухне. Мне нужно было больше доверять своим чувствам и спросить ее об этом. По крайней мере, дать ей понять, что мне о них известно. Куда она могла увести Миранду так надолго? От Элен не было никаких известий с одиннадцати часов.
Уже начало темнеть. Чарли нажала кнопку «Дом» на своем настольном пульте и включила дистанционное управление домашним автоответчиком. Первый голос, который она услышала, принадлежал ее матери. Она ждала их всех в гости в следующее воскресенье. Потом шло подтверждение вызова специалиста по ремонту системы центрального отопления. Дальше было два деловых сообщения, которые Чарли уже передали, и звонок от подруги из Штатов, назначавшей ей встречу.
От Элен сообщения не было.
Потом был новый звонок от монтера системы центрального отопления, который жаловался, что не попал в квартиру, хотя о времени его прихода было условлено заранее. За вызов им все равно придется платить, предупредил он.
Наконец раздался мужской голос с мягким шотландским акцентом.
— Это сообщение для Филипа Локхарта. Я заходил к вам домой утром, чтобы обсудить один очень личный вопрос, но так как вас не было, я вынужден связаться с вами через этот аппарат.
О чем он говорит? У Чарли невольно мелькнула мысль, что этот человек сейчас там, в их квартире.
Голос продолжал:
— Меня зовут Ангус Макиннон, и я недавно впервые встретился с моей матерью, Ванессой Локхарт.
Ванесса? Его мать? Что он такое говорит? И при чем здесь Филип?
После паузы мужчина добавил:
— Я пытался узнать у нее, кто мой отец, но она не захотела мне сказать. Я был очень зол.
На мгновение Чарли показалось, что на этом запись кончается. Но голос заговорил вновь:
— Поэтому сегодня я пришел к вам домой. Мне очень нужно было поговорить с вами, потому что я убежден, что вы — мой отец.
Филип? Его отец? Этот человек, должно быть, сумасшедший.
Последовала еще более долгая пауза.
— Мне не хотелось оставлять сообщение такого личного характера на вашем автоответчике, но у меня не было выбора, потому что вы проигнорировали мое письмо. Но я встретил Миранду и Элен, — в ужасе услышала Чарли, — и сейчас я с ними.
Опять пауза. Потом он добавил:
— Я свяжусь с вами позднее. — И все смолкло.
У Чарли замерло сердце и пересохло во рту. Она нажала кнопку перемотки и вновь включила запись. Вслушиваясь в слова мужчины, она старалась расслышать какие-нибудь звуки, говорящие о присутствии Миранды. Их не было.
— Что случилось? — спросил монтажер, увидев, как побледнело ее лицо.
— Миранда исчезла, — едва вымолвила Чарли. — Какой-то странный мужчина говорит, что она находится у него.
— О Боже! — На его лице отразился ужас. — Могу я чем-нибудь помочь? — спросил он. — Позвонить в полицию?
— Не знаю. Я должна связаться с Филипом. — Она начала нервно теребить волосы. Откуда этот человек взялся? Очевидно, он встречался с Элен. Он ее приятель?
Чарли схватила свой радиотелефон и пальто и бросилась вниз по лестнице, на ходу набирая номер Филипа.