Любить мистера Дэниелса

28 глава

Не было единого чертового шанса, что я смог бы быстро уснуть. Эшлин и Райан наконец задремали около трех часов ночи. Сейчас было четыре. Я стоял над раковиной, выливая бутылку водки. На столешнице было еще три бутылки: виски, ром и бутылка скотча, что была пустая.

Все, через что Райан прошел прошлой ночью, было опасно. Каждая эмоция, какую он испытывал, была смертоносной. Последнее, что ему было нужно, проснуться в середине ночи или что-то подобное и найти способ попытаться заглушить шум в голове.

Я видел, как отец заглушает свои проблемы таким же образом. Последнее, что я хотел, чтобы Райан вступил на эту темную дорожку. Он был хорошим ребенком. Некоторые из работ, которые он писал на уроках, показывали, каким потерянным, но храбрым он был. Я просто надеялся, что он останется храбрым.

Моя голова дернулась вверх, когда я услышал, что задняя дверь открылась. Вошел Рэнди, он вел Джейса, на плечах которого был рюкзак. Когда Рэнди увидел меня, его глаза сощурились.

— Дэн, почему ты не спишь? — он посмотрел на пустые бутылки на столешнице. Затем посмотрел на меня в замешательстве. — Что происходит?

Я вздохнул. Мои глаза переместились на Джейса, чьи глаза были налиты кровью, а сам он был потным. На нем даже не было надето пальто в холодную погоду. То, как он теребил пальцы и моргал, плотно зажмуривая глаза, взбесило меня.

Он был под кайфом.

Рэнди заметил мою растерянность.

— Я нашел его, когда он бродил по улицам Эджвуда. Я не мог просто бросить его, я знаю…

Джейс двинулся к кухонному столу и вытащил стул, присев и опустив голову на стол.

Рэнди нахмурился. Он подошел ближе ко мне.

— Он продолжал говорить по поводу какого-то человека Рэда. Дэнни, ты же не думаешь, что он снова в деле? — я не ответил. Что было достаточным ответом. — Дерьмо. — Рэнди нахмурил брови.

— Рэнди, дай мне пару минут с моим братом, — сказал я со злостью в голосе. Он кивнул и покинул комнату.

Джейс немного приподнял голову и рассмеялся.

— Ох, черт. Только не одна из речей старшего брата «я разочаровался в тебе, Джейс». Пожалуйста, избавь меня. — Он снова рассмеялся. — Кстати, я видел твою девушку на вечеринке. Она секси, так ведь?

Мои руки сжались в кулаки, и я прижал их по обе стороны раковины.

— Скольким моим ученикам ты продал сегодня? Или же ты просто взял все это себе?

— Пошел ты, Дэнни, — пробормотал Джейс, опустив голову.

Да. Пошел я. Я двинулся к нему и потянулся к его рюкзаку, из-за чего он подпрыгнул.

— Отпусти! — зашипел он, изо всех сил стараясь удержать меня от рюкзака.

Я закатил глаза, зная, что Джейс не поборет меня, когда он в нормальном состоянии, поэтому мысль, что он думал, что может сделать это, пока он под кайфом, была почти комичной. Я толкнул его обратно на стул, даже прежде чем он смог моргнуть.

Я расстегнул рюкзак и нашел изобилие баночек с таблетками.

— Ты так чертовски глуп, Джейс! — закричал я, двигаясь к раковине. Он бродил по улице, находясь под кайфом, с рюкзаком полным наркоты. Очевидно, что он был не в своем уме.

— Не смей, черт побери! — закричал Джейс, поспешно вставая со стула, опрокидывая его.

Мои пальцы открыли утилизатор отходов, и я вывалил таблетки из одной бани в раковину.

— Ты сумасшедший, Дэнни! Ты знаешь, сколько это стоит? — кричал он, двинувшись ко мне, и выхватив назад свой рюкзак. — Рэд убьет меня! Он убьет меня, Дэнни! Из-за тебя!

— Нет… это все из-за тебя, Джейс. Ты не повесишь это на меня! — я налил стакан воды и выплеснул в его лицо. — Очнись, Джейс! Очнись, черт побери!

Он плюнул мне под ноги.

— Провались ты в Ад.

— Убирайся отсюда.

— Это дом и моих родителей тоже! — он споткнулся, но не упал. — Я могу остаться, если захочу!

Я схватил его за руку и потащил к задней двери, толкая его наружу.

— Ты можешь остаться в лодочном сарае. Но клянусь Господом… если ты снова принесешь это дерьмо в дом мамы и папы, я сделаю так, что тебя арестуют.

Он беспокойно перебирал пальцами и покачал головой туда-сюда.

— Я надеюсь, что ты повеселился со своей ученицей. Потому что если меня поймают, то и вас двоих тоже.

Я хлопнул дверью и глубокий крик вырвался из меня, когда я пнул мусорную корзину.

— Черт побери! — выругался я, проведя руками по лицу. Мои глаза открылись, и я увидел, что Эшлин стоит в проходе. Ее глаза были наполнены беспокойством и страхом.

— Ты знакома с моим братом Джейсом-наркоманом? — я саркастично выдавил из себя.

Она нахмурилась.

— Я бы хотела, чтобы этого не было. — Она слегка раскачивалась взад и вперед. — Он шантажировал тебя, да? Чтобы держаться подальше от меня?

— Он разрушит твою репутацию, Эшлин…

Она подошла ко мне и провела рукой по моей щеке. Затем встала на носочки и поцеловала меня страстно и долго. Я обернул одну руку вокруг нее.

— Пойдем в кровать, — предложила она.

— Эшлин, — я пытался спорить. Она приложила палец к моим губам.

— Нет. Не сейчас. Мы не будем пытаться разобраться во всем прямо сейчас. Я не буду плакать, а ты не будешь вдаваться в размышления обо всем. Я не буду волноваться о Райане, а ты не будешь поддаваться стрессу из-за Джейса. Мы пойдем в кровать. Я включу один из твоих CD-дисков. Ты выключишь свет. Мы снимем одежду друг с друга, заберемся под одеяло. И ты будешь заниматься любовью с каждым сантиметром моего тела, разума и души, пока не взойдет солнце через несколько часов. В дневном свете мы во всем разберемся. В темноте мы просто будем поддерживать друг друга.

Она не понимала, насколько сильно я люблю ее. Слова не могли описать это. Поэтому я пообещал себе, что буду использовать язык тела, чтобы продемонстрировать свою любовь к ней. Я буду любить ее всеми возможными способам, в разных позах. Я буду любить ее на кровати, у стены, на комоде. Я буду любить ее медленно, страстно, агрессивно. Я буду любить ее со смехом, печалью и радостью, пока солнечные блики не затанцуют на подоконниках.

Она подошла к моей коллекции дисков, выбрала один и вставила в проигрыватель. Когда ее палец нажал на кнопку «воспроизвести», я ухмыльнулся, когда услышал из колонок тихо играющую музыку моей группы.

— Не смогла найти ничего хорошего? — рассмеялся я.

Ее тело двигалось в гипнотическом танце, и я наблюдал, как она двигалась в такт, двигалась с музыкой. Не прошло много времени, прежде чем начало казаться, что эта музыка была частью Эшлин. Она схватилась за нижнюю часть футболки и потянула ее вверх, демонстрируя мне свою идеальную кожу.

Я направился выключить свет, но она покачала головой.

— Оставь свет.

Оставить свет.

— Игра «Пьесы Шекспира»? — спросила она.

Я рассмеялся, моя голова наклонилась к полу.

— Правда? Прямо сейчас?

Она широко улыбнулась, кивнув.

Я нахмурился.

— Потому что в действительности я просто хочу сорвать с тебя одежду и заниматься с тобой любовью снова и снова.

Она ухмыльнулась на мой комментарий, я мог видеть, как она обдумывает эту идею по тому, как блестели ее глаза. Она провела языком по своей нижней губе и покачала головой.

— Сначала поиграем в игру по пьесам Шекспира.

«Пьесы Шекспира» — это игра, которую Эшлин придумала самостоятельно. В ней было несколько правил. Правило номер один: один челочек цитирует что-то из пьес Шекспира. Правило номер два: другой человек должен догадаться, из какой это пьесы. Если второй игрок угадал правильно, игрок номер один снимает деталь одежды. Если не угадал, то одежда остается до следующего раунда.

Мы стояли лицом друг к другу, ее тело все еще раскачивалось вперед-назад, на ее полных губах была красивая улыбка. Она соблазнительно потянула свою футболку, приподняв ее выше пупка.

— Трус много раз до смерти умирает; храбрец вкушает лишь однажды смерть.

Я ухмыльнулся, потерев рукой под подбородком.

— «Юлий Цезарь».

Она потянула футболку, обнажая прекрасную грудь, и стянула ее через голову. Футболка приземлилась между нами на полу. Ее бровь изогнулась в моем направлении, когда она стояла в своем розовом лифчике.

На мгновение я уставился на ее ошеломительные изгибы. Эшлин Дженнингс была богиней. А я был просто мужчиной, полностью покоренный моей прекрасной богиней. В моей голове не было сомнений, моим единственным предназначением в этой жизни было — любить ее.

— Дэниел, — она захихикала, краснея на моих глазах.

— Если музыка пища для любви — играйте!

Она провела руками вверх и вниз по своим бокам, задумавшись. Я почувствовал, что мои джинсы дернулись, когда наблюдал, как она пальцами касается своего тела.

— «Двенадцатая ночь», — сказала она, как ни в чем не бывало.

Моя футболка полетела следующей. Я бросил ее в кучу. Я услышал, как она слегка застонала, уставившись на меня. В ее глазах плескалось желание, и я пообещал себе, что исполню все, что она захочет. Она прикусила свою нижнюю губу, и больше всего на свете я хотел прижать ее тело к своему, но был терпеливым.

— Говорите тише, если хотите потолковать о любви, — процитировала она «Много шума из ничего».

Когда я назвал ей ответ, она дважды кивнула. Ее пальцы скользнули под резинку шорт, и она пошевелила бедрами, чтобы они упали на пол. С помощью пальцев на ногах она отбросила их в нашу растущую кучку одежды.

— Моя любовь без дна, а доброта — как ширь морская. Чем я больше трачу, тем становлюсь безбрежней и богаче, — процитировал я, и имел в виду это больше, чем она могла понять. Ее глаза заблестели от слез, и она положила свою руку на сердце. — Не плачь, — я улыбнулся.

Она рассмеялась, пожав плечами, когда слезинка скатилась по ее щеке.

— Я много плачу. Просто прими этот факт обо мне. — Я принял. Ее губы снова приоткрылись, и она выдохнула: — «Ромео и Джульетта».

Я расстегнул пуговицу и молнию на своих джинсах, и она подняла палец, останавливая меня. Я сощурил глаза. Она подошла ко мне на цыпочках, и ее руки опустились к моим джинсам. Она спустила их по моим ногам, наклоняясь ниже и ниже с каждым сантиметром, когда джинсы опускались. Ее губы прикоснулись к краю моих боксеров, и она осыпала то место небольшими поцелуями.

Я ощущал ее горячее дыхание на своей коже. Мое тело отреагировало на ее небольшое соприкосновение. Оно ответило еще сильнее, когда ее язык выскользнул изо рта, и она слегка приспустила боксеры. Она проводила языком по моим бедрам, из-за чего мое желание к ней увеличивалось. Только к ней.

— Я делаю это с тобой? — прошептала она возле меня, ее рука скользила по ткани моих боксеров, а пальчики нежно прикасались. Я закрыл глаза, сделав глубокий вдох. «Ты делаешь это со мной». Она изучала мое тело, скользнув рукой в мои боксеры.

— Эш… — пробормотал я. Я любил то, как она понимала меня. Я обернул руку вокруг нее и потянул ее вверх к себе. Я уставился в ее зеленые глаза и поцеловал ее. Мой язык скользнул в ее рот, и ее язык закружился с моим.

С руками вокруг ее талии, я прислонил ее к стене. Она застонала, когда я прижал свое тело к ее. Ее трусики слегка касались моих боксеров, и она закричала, когда я толкнулся бедрами к ней. Ее бедра извивались вперед-назад, из-за чего я застонал в ее рот.

— Ты любишь меня? — выдохнула она тяжело.

— Да, — я вдохнул у ее шеи, мои зубы заскользили по ее коже.

— Покажи мне. — Она спустила свои трусики вниз. Затем она избавилась от моих боксеров, позволив мне вышагнуть из них. — Покажи мне, как ты любишь меня.

Я потянулся за ее спину и расстегнул бюстгальтер, позволяя ему упасть на пол. Я вытянул руку под ее правое бедром, и поднял ее ногу с пола. Я расположил ее ногу на своей талии, и она обняла меня руками за шею. Моя твердость прижалась к ней, и я слышал, как она закричала от удовольствия.

— Я люблю тебя медленно, — сказал я, сжимая ее бедра руками. Я толкнулся в нее, любя то, какой узкой она была и как приняла меня. Ее рот открылся, и я замер, позволяя ей привыкнуть ко мне внутри нее. — Я люблю тебя глубоко. — Я поднял вторую ее ногу вокруг своей талии, удерживая ее. Я прижал рот к ее мочке и прошептал, когда всосал ее медленно: — Я люблю тебя спокойно. — Мои бедра качнулись по направлению к ее, мое дыхание было тяжелым, жаждущим. — Я люблю тебя сильно. — Ее голова прислонилась к стене, задыхаясь. — Я люблю тебя безоговорочно.

Я целовал, облизывал, посасывал ее грудь. Затем впился зубами в ее левый сосок и щелкнул по нему языком, делая это снова и снова, прежде чем всосал его, любя то, как она простонала мое имя. Она увеличила свои движения, когда я вбивался в нее.

— Я люблю тебя нежно и жестко, медленно и быстро. До и после. — Моя рука переместилась к ее затылку, и я перенес ее на кровать, положив ее, все еще находясь внутри нее. — Я люблю тебя, потому что был рожден для этого. — Наши бедра двигались в гармонии, наши тела стали одним целым. Ее любовь вдохнула жизнь во все мое существо.

До нее я не знал настоящей жизни. После нее не узнаю смерти.

Наши тела достигали истинного блаженства в ту ночь снова и снова. Мы занимались любовью, и наши пальцы на ногах подворачивались, наши сердца учащенно бились в груди.

Ничего не имело значения в мире. Все проблемы были заглушены в пределах спальни в холодную декабрьскую ночь. Мы отстранились от всех громких шумов и всех видов боли.

Я продолжал любить мисс Дженнингс, пока наши глаза не закрылись, и мы не скользнули в состояние покоя.

И затем я любил ее в своих снах.