Любить запрещается

Глава II

Ария задержалась на ступеньках лестницы, ведущей в агентство миссис Бенстэд по найму секретарей и прислуги. Это уже пятое за утро, подумала она слегка утомленно. В пыльном зеркале у стены отразилось ее лицо, которое даже на этой выщербленной и неровной поверхности выглядело бледным и немного осунувшимся.

Она выехала из Квинз-Фолли, полная радужных надежд. Глупая, она вообразила, что рабочие места так и ждут, чтобы их заняли. Конечно, вакансии были, много вакансий. Но это все не то, чего она хочет, по той простой причине, что плата везде недостаточно высока для того, чтобы она могла посылать Чарлзу больше, чем жалкие гроши.

В конце концов, она приехала в Лондон главным образом затем, чтобы хоть чем-то помочь содержать дом, который они оба любят, чтобы разгладить хоть несколько преждевременных морщин на лице Чарлза, хоть немного ослабить напряжение, заставляющее его стискивать зубы в отчаянной попытке сохранить самообладание.

«Не давайте брату волноваться». Как часто Ария слышала эти слова от их семейного доктора, понимая, что он с таким же успехом мог бы попросить ее повернуть течение вспять или изменить погоду каким-нибудь волшебным заклинанием!

Нервы Чарлза были на пределе. Любая мелочь могла их так расшатать, что в результате он оказывался в ненамного лучшей форме, чем когда его спасли от террористов. Но больше всего его всегда расстраивали мысли о деньгах.

Ария понимала: он все время подсознательно боится, что они окажутся не в состоянии сохранить Квинз-Фолли и что дом придется продать. Земля заложена и перезаложена. Очень трудно год за годом выплачивать страховой взнос, и только благодаря нечеловеческим усилиям Чарлза на ферме они ухитряются как-то выжить.

Деньги, деньги, деньги! Арии казалось, что это слово все время звучит у нее в ушах, преследует ее днем и каждую ночь неизменно присутствует в ее снах.

По пути в Лондон она подсчитала, во что ей обойдется проживание в городе. Даже в самом дешевом отеле выходит никак не меньше трех гиней в неделю, да еще питание. С тихим вздохом она ощутила стыд за свой аппетит. Ей часто хотелось есть, но все же любая девушка ее возраста позавидовала бы ей, потому что, сколько бы она ни ела, на вид нисколько не прибавляла в весе.

Ария взглянула на себя в зеркало. Черный плащ и юбка, которые она купила в Париже в ту последнюю зиму с отцом, все еще выглядели ладными и современными. Какая удача, что ей удалось тогда купить одежду черного цвета: ведь многие ее платья были откровенно девичьими.

Когда пришло известие о смерти ее бабушки, сэр Гладстон сначала высмеял ее желание надеть траур, но в конце концов согласился с желанием дочери купить достаточно темных платьев, чтобы достойно встретить кузину, которая после похорон была в Париже проездом.

Впоследствии эта кузина поселилась в Южной Африке; она была единственной, кого Ария помнила из родственников, кроме Чарлза. И мать, и отец были единственными детьми у своих родителей, так что, если и оставались другие родственники, Чарлз с сестрой давно потеряли связь с ними.

– Нас осталось всего двое на всем белом свете, – вслух подумала Ария, но, увидев в зеркале движение своих губ, тихо посмеялась над этой нелепостью.

Ее трудно было расстроить надолго. Настроение Арии снова поднялось. Она немного сдвинула на правую бровь маленькую черную шляпку, которая была на ее рыжих кудрях, достала косметичку и попудрила нос. Нужно выглядеть как можно лучше, прежде чем подняться по узким ступенькам в агентство. Кто знает, что ждет ее там?

Ария все еще предавалась тому, что Нэнни называла фантазиями, когда услышала, как по лестнице кто-то спускается. Подняв глаза, она увидела мужчину и женщину.

– Лучшее, что мы можем сделать, – говорил мужчина, – это отдать весь наш доход слугам и попросить взамен несколько шиллингов на карманные расходы.

– О, не будь таким нелепым, Джон! – раздраженно воскликнула его спутница. – Ты сам знаешь: нужно, чтобы в доме кто-то был. Так дальше не может продолжаться.

С хмурым лицом она протиснулась мимо Арии, за ней, с видом человека, которому все надоело, последовал ее муж, и входная дверь с треском захлопнулась за ними.

Ария еще раз оглядела себя в зеркале и стала подниматься по лестнице. Агентство миссис Бенстэд было точно таким же, как и все остальные, в которых Ария побывала в то утро. Тот же запах газа и застарелого табачного дыма, такие же грязно-коричневые стены с облупившейся краской, тот же дух уныния, пропитавший всю контору.

Она обратилась к угрюмого вида девице, с безразличным видом сидящей за столом. Услышав, что Ария сама нанимается на работу, а не хочет нанять прислугу, девица слегка оживилась.

– Миссис Бенстэд примет вас через секунду, – сказала она. – Вы присядьте.

Ария села на неудобный стул, у которого одна ножка была короче другой, прислоненный к стене прямо у двери. Девица повернулась к своей машинке и застучала по клавишам с чуть ироничным видом, как бы насмехаясь над теми, кто рассчитывает найти что-нибудь необычное и интересное в таком месте, как это.

Дверь в другом конце комнаты отворилась, и из нее выпорхнула крупная цветущая дама в шляпке с зелеными перьями и с чрезвычайно ядовитого оттенка помадой на губах. Она беспечной походкой прошла через комнату, подмигнула девице за столом и сказала:

– Пока, милочка, еще увидимся.

Затем она стала спускаться по лестнице с топотом, от которого, казалось, затряслась вся контора.

Через мгновение в дверях кабинета появилась миссис Бенстэд. Она была средних лет и носила очки в розовой оправе, из уголка ее рта небрежно свисала сигарета. О том, что это для нее привычно, свидетельствовали ярко-желтые пятна никотина на пальцах и неистребимый запах дешевых сигарет в кабинете.

– Я сейчас приму вас, – отрывисто сказала она Арии и бросила через плечо девице за столом: – Я послала Люси Джарвис к леди Гримблторп. Позвони-ка и сообщи, что она выехала.

– Леди Гримблторп нужна была супружеская пара, – возразила девица.

– Она удовлетворится тем, кого мы ей нашли, и еще спасибо скажет, – ответила миссис Бенстэд.

Последнюю фразу она выкрикнула, уже усаживаясь за стол, и жестом указала Арии на стул напротив себя.

– Так, посмотрим… Вы уже бывали у нас?

– Нет, – ответила Ария.

– В таком случае мне придется записать ваши данные, – неохотно проговорила миссис Бенстэд, как будто Ария причинила ей невероятные неудобства.

Она покопалась в беспорядке на своем столе, пока среди полудюжины абсолютно одинаковых папок не нашла то, что ей было нужно.

– Фамилия? – осведомилась она.

– Милбэнк, – ответила Ария.

Прошлой ночью она решила не пользоваться собственным именем. Конечно, сказала она Нэнни, это нелепый снобизм – думать, что кто-нибудь мог о ней слышать. Но все же Чарлз – баронет, а отец был знаком со множеством людей. Глупо, конечно, но ей совсем не хочется объяснять кому бы то ни было, почему она вынуждена работать, или обсуждать смерть отца.

Она никогда не забудет те ужасные заголовки и гнусные сенсационные сообщения, которыми были полны все газеты, с фотографиями отца и той женщины, что погибла вместе с ним, и даже снимками Квинз-Фолли.

ЗНАМЕНИТЫЙ БАРОНЕТ ПОГИБ В АВТОМОБИЛЬНОЙ ГОНКЕ ПОСЛЕ ВЕЧЕРИНКИ.

На развороте газеты Ария видела слова, которые могли видеть и другие:

БЛЕСТЯЩИЙ ВЕЛЬМОЖА РИНУЛСЯ НАВСТРЕЧУ СВОЕЙ ГИБЕЛИ.

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ЩЕГОЛЕЙ ВРЕМЕН РЕГЕНСТВА.

Она не верила тому, что читала. Ей казалось невероятным, что отец, которого она видела только накануне, мертв. Но когда в гостиницу роем устремились репортеры, не переставая звонил телефон, ее расспрашивали полицейские, газетчики, руководство отеля – каждый и всякий хотел знать все больше и больше о происшествии – у Арии появилось чувство, что это какой-то кошмар, от которого она никак не может очнуться.

Никто не узнает, с каким облегчением в одно дождливое, туманное утро она прибыла на вокзал Виктории и увидела стоящего на перроне Чарлза. Тогда она рассматривала его как человека, который избавит ее от страдания, на которого можно опереться, ища помощи и поддержки. Она не сознавала, что это ей придется быть сильной, стать той скалой, на которую он мог бы опереться.

Канув в безвестность Квинз-Фолли, они оставили позади скандальные истории о сумасбродствах сэра Гладстона, подробности того, как он в одну ночь выиграл в Монте-Карло целое состояние только затем, чтобы спустить его на следующий день; о костюмированных балах, на которых гостей развлекали легендарные артисты со всего мира; о пари, которые он заключал, когда значительные суммы денег переходили из рук в руки; о его необычном, эксцентричном характере, постоянно доставлявшем материал для газетчиков, что бы он ни сделал или ни сказал.

– Забудь об этом, – сказал ей Чарлз в поезде, увозившем их в Квинз-Фолли, когда Ария старалась выплакать весь тот ужас и боль, которые переживала с тех пор, как весть о гибели их отца попала в заголовки газет.

– Забудь об этом… и о нем! – добавил он тихо, как бы стыдясь своих слов.

Крепко держась за руку брата, Ария верила, что это возможно. До той минуты, когда они прибыли в Квинз-Фолли. Она никогда не забудет выражения, которое появилось на лице Чарлза, когда они вошли в дом и обнаружили, что он пуст.

– Наверное, он убрал мебель куда-то в одно место, – в замешательстве произнес Чарлз.

Но Ария знала правду еще до того, как Нэнни, которая все годы, что их не было, присматривала за домом, приковыляла вниз по задней лестнице и рассказала им, что произошло.

– Мебель увезли вещь за вещью, милые мои, – сказала она. – Из Лондона приезжал фургон с письмом от вашего отца, где было сказано, что я должна отдать им то кресла работы Шератона,[2] то серебряное зеркало в Елизаветинском стиле.

– И его тоже? – резко спросил Чарлз. Нэнни кивнула.

– Его продали на аукционе Кристи два года назад за три тысячи фунтов.

– Я выкуплю его! – вскричал Чарлз. – Я все выкуплю. Это мои, мои вещи, слышите?!

Его голос эхом отозвался в пустых комнатах. Но в глубине души Ария понимала, что это всего лишь бравада, понимала еще до того, как приехал адвокат, чтобы с цифрами в руках показать, как мало у них осталось.

– Он обесчестил наше имя, – в ярости произнес Чарлз, но в глазах у него стояли слезы.

А сейчас с ноткой вызова в голосе Ария по буквам продиктовала фамилию, которую решила взять:

– М-и-л-б-э-н-к.

– Имя?

– Ария.

– Необычное имя, – сказала миссис Бенстэд, и впервые в ее голосе послышалось что-то человеческое. – Впрочем, нам тут часто встречаются причудливые имена. Обычные, простые имена сейчас не в моде. Меня, например, назвали Глэдис, и мне бы и в голову не пришло выдумывать себе какое-нибудь другое имя.

Ария промолчала. Закончив записывать, миссис Бенстэд подняла голову.

– Работу секретаря, я полагаю?

– Я бы хотела несколько иную работу, – нерешительно сказала Ария.

– В каком смысле? – осведомилась миссис Бенстэд.

– Точно не знаю, – ответила Ария. – Видите ли, я бы хотела что-нибудь такое, что… даст мне хорошее жалованье. Может быть, скорее даже… исключительное жалованье. А поскольку я не владею стенографией, то быть секретарем – это вряд ли та работа, которую я смогла бы делать хорошо.

– Вы не владеете стенографией! – с легким презрением в голосе произнесла миссис Бенстэд. – Это сильно усложняет дело. Даже несмотря на нехватку секретарей, от них все-таки требуется умение стенографировать. Ничего не поделаешь – быстрота – важная вещь.

– Да, я согласна, – сказала Ария. – Просто я подумала: может быть, есть еще что-нибудь.

– А чего бы вы хотели? – спросила миссис Бенстэд. – Тут есть одна женщина, которой нужна секретарша, которая проживала бы в ее доме. Это значит, что много платить она не будет, и, кроме того, предполагается, что вы должны помогать по дому в отсутствие других слуг. – Продолжая говорить, она ногтем раскрыла журнал. – Хороший адрес – дом на Верхней Гросвенор-стрит. Хотите попытаться?

– Нет, спасибо, – ответила Ария. – Я имела в виду не это.

– Посмотрим, что еще у нас есть, – сказала миссис Бенстэд. – Экономка для одинокого джентльмена. Вы должны хорошо уметь готовить, если пойдете к нему. Он такой привередливый.

– Я не умею готовить, – сказала Ария. – Во всяком случае, недостаточно хорошо для этого.

– Тогда это не годится. Так, есть тут одно место… – Миссис Бенстэд замолчала.

Неожиданно вошла девица из приемной и прикрыла за собой дверь.

– Она вернулась! – тихо сказала она миссис Бенстэд. – Он ее уволил!

– Неужели миссис Каннингэм? – недоверчиво спросила миссис Бенстэд.

– Да! И еще он передал, что вы должны позвонить ему в «Кларидж» в двенадцать часов.

Миссис Бенстэд посмотрела на часы.

– Но уже больше двенадцати.

– Да. Она говорит, что поезд, на котором она вернулась в город, опоздал.

– А за что он ее уволил?

– Вы еще спрашиваете? – спросила девица, презрительно скривив губы. – Причина все та же!

– Никогда не думала, что миссис Каннингэм может оказаться такой дурой. О боже, надо позвонить ему и пообещать кого-нибудь взамен. Найди-ка мне журнал.

– Не стоит, – ответила девица, – там все равно никого нет.

– Все равно нужно что-то сделать для него.

В волнении миссис Бенстэд делала затяжку за затяжкой, пока дым сигареты не окутал ее, как облако. Она подняла трубку, набрала номер и через мгновение сказала:

– Соедините меня с мистером Дартом Гуроном. Наступила пауза; когда она произнесла в трубку:

«Алло!», голос ее изменился и стал заискивающе-подобострастным.

– О, доброе утро, сэр! Это говорит миссис Бенстэд. Только что вернулась миссис Каннингэм. Мне так жаль, что она не справилась.

Похоже человеку на другом конце линии было что сказать по этому поводу. Миссис Бенстэд внимательно слушала.

– Да-да, конечно, сэр, я понимаю. Я так огорчена. У нее были такие хорошие рекомендации, не могу понять… Да, я сделаю все от меня зависящее… Нет-нет, мы обязательно кого-нибудь подыщем. Совсем нет нужды искать в другом месте. Мы учтем ваши требования, как всегда… Да-да, это точно. К трем часам… Да, конечно, сэр! Постараюсь найти кого-нибудь к этому времени. Всего доброго!

Она положила трубку и обессиленно сгорбилась в кресле.

– Разнес в пух и прах! – сказала она девице, которая склонилась над столом, стараясь не пропустить ни слова из разговора. – Замена ему нужна завтра. К тому же сегодня в три он собирается устроить ей собеседование. Как насчет миссис Джоунз?

– Она в Шотландии.

– Да, верно, я забыла. А миссис Хэррис?

– Бог знает, что с ней стало. Последнее письмо, которое мы ей посылали, вернулось, не найдя адресата.

Ария чувствовала себя так, как будто вдруг сделалась невидимкой. Обе женщины, казалось, не только совершенно забыли о ее присутствии, но даже не осознавали, что она все еще находится в кабинете. Миссис Бенстэд ожесточенно листала лежащий перед ней гроссбух.

Наконец Ария заговорила.

– Я могу идти? – спросила она.

Миссис Бенстэд вздрогнула и уставилась на нее так, будто никогда прежде не видела.

– Да-да, конечно, мисс Милбэнк! Если что-нибудь будет, мы дадим вам знать, – сказала она, забыв, что так и не записала адреса Арии.

Когда Ария встала, девица, склонившаяся над столом, взглянула на нее.

– Вы, случаем, не говорите на трех языках? – спросила она.

– Я говорю по-французски, по-немецки и по-испански, – ответила Ария.

Ее ответ, казалось, крайне изумил обеих женщин. Они смотрели на нее, широко раскрыв глаза и буквально разинув рты.

– Правда? – спросила миссис Бенстэд. – И насколько хорошо?

– Бегло говорю, – ответила Ария. – Я подолгу жила в этих странах.

– Можете ли вы писать на этих языках так же хорошо, как говорите? – с подозрением спросила миссис Бенстэд.

– Да, – просто ответила Ария.

Женщины переглянулись.

– Ну, я не знаю, – проговорила миссис Бенстэд.

– Какое совпадение! – заметила девица.

– Это то, что нужно джентльмену, с которым вы говорили по телефону? – спросила Ария.

– Вы знаете, кто это был? – вместо ответа спросила миссис Бенстэд.

Ария покачала головой.

– Откуда?

– Это был мистер Дарт Гурон, – сказала миссис Бенстэд и выдержала паузу, как бы ожидая, что Ария как-нибудь покажет, что узнала это имя. Ария продолжала вежливо смотреть на нее с ничего не выражающим лицом. Тогда она повторила: – Дарт Гурон. Вы, конечно, о нем слышали.

– Боюсь, что нет.

– Ну в самом деле, мисс Милфилд, то есть Милбэнк, не могу понять, где вы были все эти годы. Он так же знаменит в Америке и здесь тоже, как…

Она заколебалась, подыскивая подходящее сравнение.

– …как Билли Уоллис или Дуглас Фербэнкс, – бойко подсказала девица.

– О них я, кажется, слышала, – улыбнулась Ария.

– Надо думать, – сказала девица. – Что вы вообще читаете, «Церковные вести»?

– Ну ладно, не будем терять времени, – энергично заметила миссис Бенстэд. – Ситуация такова. Мистер Дарт Гурон, известный и очень богатый американский джентльмен, по приезде в Англию арендовал дом в Сюррее. Он приехал, чтобы поиграть в поло и, как он выражается, «провести сезон». Он поручил нам набрать прислугу в дом, а также подыскать для него домоправительницу, которая одновременно была бы чем-то вроде светского секретаря.

Он привез бы с собой собственную секретаршу, но она заболела и ему пришлось оставить ее в Нью-Йорке. Самое существенное требование к секретарю – она должна говорить по-немецки, по-французски и по-испански, особенно по-испански, так как у мистера Гурона весьма обширные интересы в Южной Америке.

– А что требуется от светского секретаря? – робко спросила Ария.

– Ну, точно сказать не могу, – ответила миссис Бенстэд. – Думаю, она должна ухаживать за его гостями, заботиться о комнатах для них, накрывать стол и все такое. Видите ли, мистер Гурон холост.

Она многозначительно взглянула на девицу, потом взгляд ее вернулся к Арии.

– Вы, должно быть, недавно читали о нем в газетах.

– Боюсь, что нет, – ответила Ария. – А что, случилось что-нибудь особенное?

– О, я и в самом деле не знаю, где вы живете, мисс Милбэнк. Целые страницы, ну буквально целые страницы посвящены ему. Видите ли, он был обручен с Беатрис Уоттон – ну, вы знаете, – самая богатая девушка в Америке, ее еще называют королевой нефти. Но их помолвка была разорвана из-за Лулу Карло, известной кинозвезды. Вы могли видеть ее в картине «Простушка».

– Я слышала о ней, – осторожно призналась Ария.

– Это уже что-то, по крайней мере, – с сарказмом сказала миссис Бенстэд. – Ну, он был помолвлен с Беатрис всего неделю или около того, когда на него набросилась Лулу и они укатили в Европу, оставив Беатрис мужественно переживать неудачу.

– А сейчас Лулу Карло с мистером Гуроном? – спросила Ария.

– Думаю, да, потому что она снимается здесь в кино. Вы, наверное, читали об этом. Фильм называется «Любовь на мельнице», его снимают в Элстри.

– Не знаю, подхожу ли я для работы у мистера Гурона, – тихо сказала Ария.

Ее вдруг ужаснула перспектива оказаться рядом с людьми, о которых постоянно пишут в газетах. Она снова представила газетные заголовки, трубившие о гибели отца, снова вспомнила то ощущение, будто ее вываляли в грязи, которое у нее появилось, когда она прочитала о том, как жил отец и с кем общался.

– Вы сами не понимаете что говорите, – сердито отрезала миссис Бенстэд. – Это лучшее место, о котором только может мечтать любая девушка по эту сторону Атлантики, уверяю вас. Вы знаете, сколько платит мистер Гурон?

– Право же, меня это не интересует, – сказала Ария.

– Нет, вы знаете, сколько он платит? – повторила миссис Бенстэд.

– Нет, откуда? – ответила Ария только потому, что от нее ждали ответа.

– Двадцать фунтов в неделю, – сказала миссис Бенстэд.

– Двадцать фунтов в неделю! – воскликнула Ария. Сумма, несомненно, произвела на нее впечатление.

– Именно столько, – сказала миссис Бенстэд, – и к тому же вам не придется платить мне комиссионные – платит он. Такое жалованье он платит в Нью-Йорке, и он сказал мне, что ему нужна очень хорошая секретарша, а уж он-то не поскупится и вознаградит ее.

Она бросила взгляд на девицу, стоящую рядом с ней, и продолжала:

– Господи, ох уж эта миссис Каннингэм! Вот уж дура так дура! А ведь она нуждается в деньгах, я знаю, потому что ей нужно растить ребенка.

– Она сказала мне, что просто ничего не могла с собой поделать, – вставила девица. – А в нем что-то есть, – продолжала она. – И знаете, ее можно понять. Это видно даже по его фотографиям.

– А что произошло с миссис Каннингэм? – спросила Ария.

Миссис Бенстэд и девица посмотрели друг на друга.

– Вам лучше знать правду, – сказала миссис Бенстэд. – Она влюбилась в него, всюду таскалась за ним и досаждала ему, он так и сказал. Ну, что вы на это скажете?

– А вы уверены, что он сам не вел себя предосудительно по отношению к миссис Каннингэм? – спросила Ария.

– Кто, мистер Гурон? Вести себя предосудительно по отношению к миссис Каннингэм, когда у него есть Лулу Карло?! – Миссис Бенстэд рассмеялась так сильно, что ей пришлось вынуть изо рта сигарету. – Вот это шутка! Вы бы видели миссис Каннингэм!

Она смеялась так долго, что пришлось утирать глаза костяшками пальцев.

– Любовь! Это единственное, чего он терпеть не может. У него на этот счет комплекс. Когда он был здесь в прошлый раз – прошлой осенью, не так ли, Вера? – я устроила ему квартиру на Гросвенор-сквер. С одной из горничных у него возникли проблемы. Она ходила как во сне, глядела на него овечьими глазами и закатывала истерику, когда он говорил, что лучше бы ей заняться делами или же уйти. Мистер Гурон сказал мне, что сыт по горло этим, и тут миссис Каннингэм делает то же самое. Я готова надавать ей пощечин, честное слово, так подвести меня после того, как я с таким трудом нашла для нее эту работу.

– Могу вас заверить, что я вряд ли… э-э… заинтересуюсь мистером Гуроном, – натянуто произнесла Ария.

Она почувствовала огромное отвращение к необходимости иметь дело с этой работой и этим человеком, которого она заранее невзлюбила. В то же время мысль о двадцати фунтах в неделю не давала ей покоя. Если она будет жить в его доме, ей едва ли придется что-нибудь тратить, и, значит, можно будет посылать в Квинз-Фолли почти двадцать фунтов – двадцать фунтов в неделю!

Это значит – еще один работник на ферме, ремонт крыши; они могли бы начать оплачивать счета, которые горой вырастают на письменном столе Чарлза. Как бы неприятна и утомительна ни была эта работа, она должна за нее взяться ради Квинз-Фолли.

– Как вы думаете, можно надеяться, что мистер Гурон возьмет меня? – спросила Ария.

Миссис Бенстэд посмотрела на нее как будто в первый раз.

– Вы немного молоды, – сказала она. – Не так ли, Вера? Он просил прислать кого-нибудь средних лет, поэтому я и послала миссис Каннингэм – она как раз примерно этого возраста.

– Я старше, чем кажусь, – быстро сказала Ария. Миссис Бенстэд пожала плечами.

– Ну что ж, попробуем. Мне больше некого послать к мистеру Гурону, а я не хотела бы его подводить. Если он обратится в какое-нибудь другое агентство, для нас это будет катастрофа. Так что подъезжайте в «Кларидж» к трем часам, только приведите себя в порядок. И, ради бога, не надо казаться такой чувствительной, а то он решит, что вы способны в него влюбиться, а ему это не понравится. Наверное, довольно неудобно быть кем-то вроде Фрэнка Синатры, если вдуматься. Черт бы побрал эту миссис Каннингэм, она меня взбесила!

– Вы дадите мне рекомендацию, – спросила Ария.

– Да, вот, – ответила миссис Бенстэд, нацарапав ее имя на одном из печатных бланков. – Пошлите это к нему в номер в три часа. Если получите эту работу, сразу же позвоните мне. Я сейчас позвоню и сообщу, что вы приедете. Мне придется сказать, что я уже имела с вами дело. Имейте в виду – я рискую, но вы почему-то внушаете мне доверие, к тому же раз вы знаете три языка, то наверняка получили хорошее образование.

– Сносное, – с улыбкой ответила Ария. Она взяла карточку и сунула ее в карман. – До свидания! – Она протянула руку.

– До свидания, мисс Милбэнк, и удачи вам! – ответила миссис Бенстэд.

Ария вышла в приемную. На стуле у стены с безутешным видом сидела женщина, одетая довольно вычурно и аляповато. Она была крашеная блондинка и, по-видимому, когда-то была очень красива. Сейчас она выглядела как женщина средних лет с увядшей шеей и полнеющей фигурой.

«Это, должно быть, миссис Каннингэм», – подумала Ария, почувствовав укор совести. С чувством вины, что отняла работу у старшей по возрасту женщины, она спустилась по лестнице и вышла на улицу.

Она в одиночестве съела недорогой ланч в небольшом кафе неподалеку от Оксфорд-стрит. Девушка обнаружила, что ее настроение колеблется между радостным возбуждением при мысли о жалованье и унынием от того, что ей, возможно, предстоит – если, конечно, она получит эту работу.

Без десяти три Ария вошла в гостиницу «Кларидж» и попросила портье узнать, примет ли ее мистер Гурон. Позвонив наверх, портье ответил:

– Мистера Гурона еще нет в номере, мэм. Подождите, если хотите, я сообщу вам, когда он появится.

– На три часа мне назначена встреча, – сказала ему Ария.

– К этому времени мистер Гурон должен вернуться. Если он назначает встречу, то очень редко опаздывает, – сообщил ей портье.

Все места в вестибюле были заняты, поэтому Ария прошла в холл, где довольно много людей сидели, попивая кофе. Она уселась в кресло спиной к колонне, за которой был еще один холл, уставленный низкими диванами и удобными креслами, предназначенными для постояльцев отеля. Не успела Ария сесть, как услышала позади себя голос:

– Я покончу с собой! Обещаю тебе!

Голос принадлежал женщине, говорившей с такой напряженной страстностью, что Арии стоило величайших трудов удержаться, чтобы не обернуться и не посмотреть на нее.

– Послушай, дорогая, не смеши людей! – успокаивающе произнес мужской голос с легким американским акцентом. – Ты отлично знаешь, что тот, кто грозит самоубийством, никогда его не совершит.

– Тогда я буду исключением.

– Ерунда! Ты слишком красива и слишком любишь жизнь.

– Без тебя она ничего не значит, ничего!

– Послушай, мы ведь уже говорили об этом и договорились, что между нами нет ничего серьезного, кроме желания хорошо провести время. Мы ведь хорошо провели время, не правда ли?

– Разве обязательно говорить об этом в прошедшем времени?

– Нет, конечно. Это ты затеяла этот разговор. Наступила тишина, а потом раздались звуки, подозрительно напоминающие рыдания.

– Ну-ну, дорогая, успокойся, – произнес мужчина. – Принести тебе чего-нибудь выпить?

– Разумеется, нет. Это твое лекарство от всех болезней?

– Как я убедился, бриллианты почти столь же эффективны.

В его словах безошибочно угадывалась легкая насмешка. В ответ раздался смешок, и парочка дружно рассмеялась, обнаружив, как показалось Арии, теплое взаимопонимание.

– Когда мы за ними поедем? – спросила женщина через секунду. – Сейчас?

– Нет, сейчас у меня деловая встреча, – ответил мужчина. – Может быть, завтра утром? Мы поедем в «Картье» или в «Бушерон»?

– А почему не в оба? Ты же знаешь – мне всегда мало!

Они снова посмеялись, как будто над старой шуткой. Ария вдруг взглянула на свои часики и увидела, что уже пять минут четвертого. Девушка вскочила, испугавшись, что портье мог ее не найти из-за того, что она сидела и слушала довольно бессодержательный разговор незнакомых ей людей и теперь опоздает на встречу с мистером Гуроном.

Ария заторопилась к стойке портье. Несколько минут ей пришлось подождать, пока крупная толстая женщина отдавала ему распоряжения относительно своей собачки пекинеса, которую, по-видимому, нужно было выгуливать в парке через определенные промежутки времени. Наконец портье переключил свое внимание на нее. Взглянув на часы, он сказал:

– Десять минут четвертого. Мистер Гурон уже должен был вернуться. Сейчас узнаю, мэм.

Он взял телефонную трубку и держал ее, как показалось Арии, чересчур долго. Наконец ему ответили:

– Тут одна дама говорит, что на три у нее назначена встреча с мистером Гуроном… Да-да, очень хорошо.

Он положил трубку.

– Камердинер мистера Гурона наверху, мэм, – сказал он Арии. – Он предлагает вам подняться и подождать. Он полагает, что его хозяин скоро будет. Рассыльный проводит вас.

Миниатюрный рассыльный в ливрее с серебряными галунами проводил ее к лифту. По бокам кабины были два зеркала во весь рост, и пока они поднимались на шестой этаж, Ария оглядела себя и подумала, что выглядит ужасно молодой и неопытной.

Девушка вдруг разнервничалась, ее сердце замирало при мысли о предстоящем собеседовании. А что если она все-таки не получит эту работу? Двадцать фунтов в неделю так много значили бы для Квинз-Фолли. Ария представила себе, как вдруг заблестят глаза у Чарлза, когда она ему все расскажет, как он будет взволнованно повторять за ней: «Двадцать фунтов в неделю!»

Тут она вспомнила о темных очках, лежащих в сумочке. Они не очень темные и к тому же довольно простые и строгие; она купила их в Риме много лет назад. Теперь Ария редко пользовалась ими, и они так и остались в темной сумочке, которую она выбрала в тон с черным костюмом и юбкой, да так и забыла про них.

Идя по коридору вслед за рассыльным, она достала очки из футляра. Надев их, Ария убрала волосы за уши. Рассыльный постучал в дверь. Ее почти тотчас же открыл пожилой человек, одетый в обычные для мужской прислуги куртку и брюки с лампасами.

– У вас назначено свидание с мистером Гуроном, мэм? – спросил он. – Хозяин скоро будет. Не подождете ли его в гостиной?

Он провел ее в уютную комнату и указал на диван, на который можно было присесть.

– Не знаю, читали ли вы утренний выпуск «Телеграф», – сказал он, положив газету рядом с Арией. – Если предпочитаете, есть также «Мэйл» и «Экспресс».

– Благодарю вас, – произнесла девушка со слабой улыбкой.

– Рад услужить вам, – ответил камердинер с чуть старомодной учтивостью.

Он вышел из комнаты, но Ария даже не взглянула на газеты. Вместо этого она осмотрела себя в маленьком карманном зеркальце, которое носила в сумочке. Очки, несомненно, делали ее старше. А с зачесанными назад волосами она выглядит весьма деловитой и компетентной. Во всяком случае, девушка надеялась, что так покажется и мистеру Гурону.

Ария услышала, что дверь номера открылась, и едва успела убрать зеркальце в сумочку, как в комнату кто-то вошел.

– Простите, что заставил вас ждать, мисс Милбэнк, – произнес мужчина извиняющимся тоном; у него был низкий глубокий голос с едва заметным заокеанским акцентом.

Почти бессознательно Ария протянула руку и, только когда его пальцы коснулись ее, взглянула ему в лицо и узнала.

Это был человек, который приезжал в Квинз-Фолли. Мужчина с высокими скулами, который приехал на сером «бентли» и который показался Арии таким привлекательным, что она не раз ловила себя на том, что постоянно вспоминает его.