Любовная Эволюция (Мишель Мэнкин) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 12

Проснувшись от пронзительной трели звонка, Эвери шарила рукой по тумбочке, пока не наткнулась на мобильный телефон.

— Привет, — проурчал в ухо глубокий голос Маркуса.

— И тебе привет, — сонно пробубнила Эвери.

— Эй, засоня, ты че, еще спишь?

— Маркус, сейчас только восемь утра. Это суббота! — буркнула она. — Все нормальные люди еще спят. И я даже свой кофе еще не выпил.

— Лаааадно. Ты меня немного пугаешь без кофеина в крови. Поторопись и получишь его. Я еду к тебе, поедешь со мной на рынок в Гренвиль, там и позавтракаем.

Маркус повесил трубку, а Эвери так и продолжала смотреть на телефон выпученными глазами. Она заставила себя вылезти из постели и пойти на кухню. Не прошло и пятнадцати минут, как Эвери была одета и полна кофеина. Еще один бонус быть парнем — ты готов к выходу за три минуты.

Маркус позвонил уже из фойе. Эвери взяла куртку, ключ от комнаты и спустилась вниз. Он встретил ее прямо у лифта, протянув кофе в стакане с логотипом кафе «Артижано». Наградив Маркуса благодарной улыбкой, Эвери открыла крышку и вдохнула восхитительный аромат.

— Я попросил налить двойную порцию эспрессо. Хочу быть уверен, что ты полностью взбодришься. Чувак, ты по утрам такой ворчун. Теперь ты готов познакомиться с одной из моих самых любимых достопримечательностей в Ванкувере?

— Кажется, ты говорил что-то о рынке. Не помню точно. Это было до того, как кофеин попал в мою кровью. — Эвери обернулась. — Слушай, а где Рэй?

— Суббота. Это его выходной. В любом случае я хотел, чтоб ты полностью ощутил местную жизнь. Давай, мы начинаем. — Маркус указал на ожидающее их такси, которое вызвал носильщик.

Эвери была очарована районом Гренвиль, особенно рынком. В это раннее дождливое утро на рынке покупателей было мало. В основном там были торговцы, которые неторопливо заполняли свои прилавки товаром. Рынок был похож на складское помещение с бесконечными рядами еды и прочих продуктов. В передней части на полках были разложены свежие фрукты и овощи, дальше хлебобулочные изделия, мясные деликатесы и сыры, полуфабрикаты и всякие товары, изготовленные вручную. Маркус ухмыльнулся, наблюдая, как Эвери восторженно разглядывает череду полок, с удовольствием пробуя все, что бесплатно предлагали продавцы, все кроме цукатов из лосося. Маркус подумал, что Эвери, наверно, их не любит. Эвери забавно поморщилась, увидев их. Она не хотела обидеть продавца и с невероятным усилием попыталась прожевать и проглотить кусочек, но, в конце концов, незаметно выплюнула все в урну.

Себе они купили домашний сыр моцарелла, свежеиспеченный хлеб и несколько видов свежих фруктов, после чего устроили небольшой пикник, сев за стол напротив огромного окна, с видом на отель «Фолс Крик». Дождь омывал стекла, словно водопад, отчего вид на океан и линия города размывались. Завтрак они ели в относительной тишине.

Эвери была очень рада, что от вчерашней неловкости между ними не осталось и следа. Когда группа вернулась в студию, чтоб записать ее песню, казалось, никому не хотелось обсуждать произошедшее. Все сразу погрузились в процесс записи. Совмещать одновременно и вокал, и ведущую игру на гитаре в этой песне оказалось очень сложно для Эвери, и она бы с удовольствием вернула ответственность за вокал Маркусу.

— Не знаешь, Далтон закончил с «Материнским подарком»? Он ничего тебе не говорил? — спросила его Эвери.

— Да, закончил. У меня дома есть копия. Я подумал, может, ты захочешь заехать ко мне и послушать ее… — Маркус замолчал, пробарабанив пальцами по столу. — И у меня появилась идея для еще одной песни, над которой я хотел бы поработать.

— Да?

Маркус кивнул.

— Круто!

Маркуса буквально заворожило, как Эвери облизала пальцы.

— Ладно, поехали, — сказала Эвери, вставая из-за стола. — Но сначала мне надо вернуться в ту лавку и купить батончиков «Нанеймо»!

Маркус застонал.

— Чувак, как тебя от них не тошнит!

Пока они добирались до квартиры Маркуса, начался дождь и оба промокли насквозь. Короткие волосы Эвери слиплись, отчего глаза казались еще больше, а многослойная одежда весила почти полтонны. Маркус бросил ключи и побежал в спальню за сухой одеждой для Эвери.

— Они наверно будут тебе немного велики, Эйс. Ты похож на мокрого щенка.

Маркус вернулся в свою спальню, чтоб принять душ и переодеться, а Эвери пошла в гостевую ванную. Она уже пользовалась ею до этого, и несколько раз перепроверила заперта ли дверь. Спустя двадцать минут теплую и сухую Эвери уже поджидал Маркус. Его влажные волосы были зачесаны назад, открывая великолепное лицо. Он сидел на диване, держа две горячие чашки чая. Увидев Эвери в своей одежде, Маркус рассмеялся, отчего голубые глаза заискрились.

— Ты похож на Тома Сойера, который украл одежду у взрослых. Советую закинуть мокрые шмотки в сушилку.

Пришлось несколько раз закатать штанины, чтоб ходить и не спотыкаться; рубашка же вообще висела ниже колен.

— Это лучше, чем выглядеть, как мокрый щенок, — Эвери присела, удерживая руками джинсы. — А у тебя есть ремень или что-то, чем я мог бы затянуть их?

— Конечно, сейчас принесу, — Маркус усмехнулся и пошел в спальню. Он вернулся с поясом на резинке, которым можно было хорошенько затянуть джинсы. Когда Эвери приподняла рубашку, чтоб провести пояс через шлевки, оголилась полоска её белой кожи. Маркус отвел взгляд, неожиданно почувствовав себя подглядывающим. Откашлявшись, он сосредоточился на ноутбуке и включил обновленную версию песни «Материнский подарок».

Когда песня закончилась, Эвери не могла поверить в то, что только что прослушала. Она никогда бы не подумала, что ее голос может так звучать. Но благодаря этой записи, ей пришлось признать: ее голос оказался удивительно гладким и страстным. Эвери перевела взгляд на Маркуса, чтобы узнать его мнение.

Маркус довольно улыбался и уже собирался сказать коронную фразу «Я же говорил», но Эвери протянула руку и прикрыла его рот ладонью.

От неожиданного тепла, пронзившего его тело, голубые глаза Маркуса широко раскрылись. Эвери отдернула руку, мгновенно осознав свою ошибку. Глупая, глупая девчонка. Она повернулась к нему спиной, снова пряча свое пылающее лицо, и думала только об ощущении на ладони его невероятных губ, таких теплых и гладких, — восхитительный контраст с колючим подбородком.

Продолжая стоять спиной к Маркусу, Эвери попыталась придать голосу дразнящий тон:

— Ладно. Молчи. Я сделаю это. Ты был прав. Я ошибался. Хотя тут наверно все из-за наложения.

Маркус встал, едва слушая, что говорила Эвери. Он схватил свою пустую чашку и пошел на кухню. Услышав, что Маркус встал и вышел, Эвери обернулась, но в ушах все еще отдавался грохот от учащенного сердцебиения. Отсутствие Маркуса предоставило ей шанс взять под контроль бушующие гормоны.

Исчезнув из поля зрения Эвери, Маркус начал тереть ладонями лицо. Он схватил клок волос и дернул так, что глаза заслезились от боли. «Возьми себя в руки», — велел он себе, отрицая каждой своей клеточкой реакцию тела на прикосновение Эвери. Несколько раз вдохнув, Маркус сполоснул чашку и вернулся в гостиную.

— Плохому голосу наложение не поможет, Эйс, — ответил Маркус, быстро взглянув в ее сторону. Он специально выбрал место на противоположной стороне дивана. — У тебя сильный голос. Если бы ты хотел, то смог бы спеть соло сам.

Желая сменить тему, Эвери спросила:

— Ты говорил, что у тебя есть идеи для еще одной песни.

— Ах, да. Вчерашнее происшествие с ДжейЭром напомнило мне об опасности пристрастия к алкоголю и наркотикам. Что если мы придумаем песню, в которой сирены из греческой мифологии будут олицетворять эту зависимость? Ты знаешь, как они заманивали моряков на смерть своими фальшивыми обещаниями исполнить все их глубочайшие желания?

Когда Эвери ничего не ответила, Маркус поднял на нее взгляд. Она сидела с закрытыми глазами.

— Э-ве-ри-и-и, — пропел он, щелкая пальцами.

— Что? Ах, да, мне нравится эта идея… Мы можем назвать ее «Зов Сирен». — Эвери выпрямилась и потянулась за своим блокнотом, что лежал на журнальном столике. — У меня уже есть слова для припева, нужно записать, пока не забыл.

Эвери начала яростно записывать, а Маркус в это время наблюдал за ней.

У зова сирен такие сильные голоса,

Они уводят меня в неизведанные места.

И эта сила заставляет меня играть.

Мне нужна поддержка, дабы себя не потерять.

«Довольно старый дневник», — подметил он.

— Как давно ты им пользуешься?

Эвери перестала писать и, взглянув на Маркуса из-под длинных темных ресниц, задумалась:

— Давно уже. Школьный психолог посоветовал вести дневник, чтоб легче пережить смерть мамы и… некоторые события.

— Ты никогда не рассказывал о том, что с ней случилось.

— Ей поставили диагноз рак яичников, и через шесть месяцев ее не стало.

— Наверно, вашему отцу трудно было заботиться о вас с братом.

Эвери раздраженно фыркнула:

— Вряд ли… — и резко встала, чуть не споткнувшись о подвернутые джинсы. Она подошла к окну и беспомощно уставилась на город. Маркус встал рядом, озадаченный таким ответом.

Эвери украдкой взглянула на Маркуса и никак не могла решиться. Ее детство было засекречено для всех, и о нем знал только Джастин. Маркус был единственным, кому Эвери решилась рассказать. Нервно вздохнув, она спросила:

— Ты уверен, что хочешь узнать об этом?

— Да, — тихо ответил Маркус и вернулся на свое место на диване. Он посмотрел на Эвери с мольбой в голубых глазах:

— И надеюсь, тебе станет немного легче, когда обо всем расскажешь.

Эвери подошла к дивану и села напротив Маркуса, робко начав свою историю:

— После смерти мамы отец отдалился от нас, но тогда всем было очень сложно. Она всегда была неким клеем, который удерживал нашу семью. — Эвери тяжело вздохнула. — Но через некоторое время отец начал пить… — Эвери остановилась, ее колено начало подрагивать, а глаза наполнились страхом.

Маркус мягко улыбнулся ей, пытаясь выглядеть ободряюще, хотя внутри все было напряжено. Волнение. Маркус знал, как оно действует на человека.

— Вообще-то папа был хорошим отцом. Но когда напивался, становился очень взрывоопасным и жестоким. На протяжении долгих лет большую часть ударов на себя принимал Джастин. Он часто ходил в синяках, и, как я уже говорил, Джастин всегда старался защищать меня, но иногда…

Маркус подался вперед и недоверчиво спросил:

— Твой отец бил тебя?

— Да, — призналась Эвери и, потупив взгляд, начала выкручивать руки. — Я знаю, что ему было очень тяжело. Он потерял нашу маму, а она умерла такой молодой. Мы с Джастином не облегчили его горе, в этом я уверен.

Маркус похлопал Эвери по плечу. Он старался сохранять спокойствие в своем голосе.

— Не оправдывай его. Ты не виноват в этом, Эвери.

Ее глаза заблестели от слез.

— Эй, ты же знаешь об этом, не так ли?

— Да, но… — ответила она дрожащим голосом, — я знаю это только здесь. — Эвери указала на голову. — Но здесь, — указывая на сердце, продолжила она, — все по-другому, понимаешь? — Эвери поджала губы, приказывая себе не расплакаться.

— Так что же вы сделали?

— Он был нашим отцом. Мы уже потеряли маму. Это стало для нас нормой. Мы адаптировались, научились избегать отца. Музыка стала нашим способом спрятаться от него. Я сам научился играть на маминой гитаре, но мне пришлось играть у своих друзей, потому что отец больше не разрешал слушать дома музыку. Думаю, у меня появилась музыкальная зависимость.

«Это точно», — подумал Маркус.

— У Джастина был невероятный голос, — продолжила Эвери с холодом в голосе, когда вспомнила ежедневные крики, жесткие кулаки и чувство безнадежности. — Мы собрали группу. И когда оставаться дома стало совсем невыносимо, мы с Джастином переехали в Нью-Йорк.

Маркус не был дураком. Он был уверен, что очень многое из их отвратительной жизни, Эвери рассказала лишь поверхностно.

— Сколько вам было лет, когда вы ушли из дома?

— Шестнадцать.

Эвери нахмурилась.

— За неделю до нашего дня рождения все стало еще хуже. Мы никогда не видели отца в таком состоянии. Он… ммм… — Эвери откашлялась, — в ночь нашего дня рождения он наговорил очень много ужасных вещей. Из-за этого Джастин подрался с ним. Отец буквально сошел с ума и набросился и на меня. И прежде чем Джастин подоспел, отец сломал мне пару ребер. Джастин удерживал отца, пока тот не схватил пивную бутылку и не ударил его по голове. По лицу Джастина текла кровь. Я… я запаниковал и прыгнул отцу на спину, но он сбросил меня и, как рассказал потом Джастин, я так сильно ударился головой о журнальный столик, что потерял сознание.

— Черт! Эвери! Ну и дерьмо! — от злости Маркус начал метаться по комнате. «Паршивый ублюдок». Он не мог поверить, что родной отец так может избивать своих детей. Если бы этот мужчина прямо сейчас был здесь, он бы надрал его жалкую задницу. От ярости у Маркуса потемнели глаза, а руки сжались в кулаки.

Увидев его в таком состоянии, Эвери испугалась и широко раскрыла глаза. Длительное ощущение беспомощной жертвы вырвалось наружу. Она забилась в угол дивана, бессознательно притянув к груди колени, и представила себя маленькой мишенью.

Маркус заметил ее реакцию. Его злость тут не поможет, лишь напугала паренька. Ему нужно успокоить Эвери. Что это, черт возьми, за реакция такая — непреодолимое желание защищать Эвери? Тряхнув головой, Маркус глубоко вдохнул и сел рядом.

Его голубые глаза были наполнены беспокойством, он осторожно похлопал Эвери по колену.

— Извини, чувак.

Эвери подняла голову и боязливо улыбнулась.

— Теперь жалеешь, что спросил?

— Нет. Не жалею, Эйс, — выражение лица Маркуса стало очень серьезным. — Нашу личность определяет не подобные жизненные ситуации, а то, как мы их преодолеваем, так ведь? И насколько я понял, глядя на мужчину, которым ты стал, ты должен гордиться собой.

После этих слов сдерживаемые Эвери слезы покатились по щекам. Она обхватила себя руками. Ведь именно из-за стыда она никогда не рассказывала о своем отце. И открывшись Маркусу, Эвери почувствовала странное облегчение, будто каким-то образом избавилась от этого бремени.

Маркус смотрел на слезы Эвери и боролся с непреодолимым желанием обнять этого мальчика.

В конце концов, слезы высохли, и Эвери посмотрела на него своими зелеными глазами, со слипшимися ресницами.

— Извини, потерял контроль.

Маркус фыркнул.

— Будто я король самоконтроля. Все в порядке, все просто круто.

Для Маркуса было пыткой сидеть и наблюдать, как Эвери плачет, а он не в состоянии помочь. Он резко встал.

— Подожди секунду. Я сейчас вернусь.

Маркус обошел диван и исчез в коридоре. Он вернулся со своей акустической гитарой в одной руке, а в другой с электрической «Лес Пол».[11] Маркус протянул «Лес Пол» Эвери. Он давно понял, что когда его что-то расстраивает, игра на гитаре всегда успокоит. Вдруг это поможет и Эвери.

Эвери с благоговением положила гитару на колени и, поправив ремень, склонила голову, готовая начать игру. Маркус сел и минуту наблюдал, как играет Эвери. Такой молодой и через такое прошел. Он чувствовал себя виноватым. По сравнению с Эвери у него была легкая жизнь. Довольный тем, что с лица Эвери исчезло напряжение, Маркус начал наигрывать на своей гитаре.

Он потерял счет времени, пока они играли, поначалу каждый сам по себе, потом начали дополнять друг друга, чему Маркус собственно и не был удивлен. Под играющую мелодию Эвери начала напевать припев, который только что написала для «Зова Сирен». Маркус улыбнулся.

— Мне нравится, Эйс. А тебе?

— Нормально. Правда вызывает немного мрачноватые мысли, но я застрял на остальной части. Мой опыт с наркотиками как бы заимствованный, — пожала Эвери плечами.

Маркус горько рассмеялся.

— Ладно. Думаю смогу тебе помочь. Что именно ты хочешь узнать?

— Расскажи, что случилось. Я действительно не понимаю, как такой человек, как ты…

Маркус прервал ее:

— Такой, как я, что?

— Был готов отказаться от контроля над ситуацией.

— Заметил, что я многое контролирую?

— Да, блин.

— Наверно, для меня это тоже было неким контролем. Я думал, что это поможет мне расслабиться и получать больше удовольствия от простых вещей. По крайней мере, так я сам себе лгал. И когда я полностью потерялся во всем этом, я наплевал на все остальное. Но чего я не ожидал, так это что наркотики внесут полную апатию ко всему, даже к творчеству… Те песни, что мы с тобой написали, первые за этот год.

Эвери прекратила писать и недоверчиво уставилась на него.

— Да, Эйс, когда парни так, как мы, одержимы музыкой, она в определенный момент отрезвляет. Надеюсь, ты будешь держаться подальше от этого, хотя это приемлемо в нашем бизнесе. Я считал, что достаточно силен, чтобы в любое время сказать «нет» и остановиться, но я ошибался. Однажды попробовав их, ты попадаешь на крючок, и сорваться с него практически невозможно.

— А иногда сорваться вообще не удается… как Джастину.

— Что случилось с твоим братом? Я думал, что из-за того, каким был ваш отец, он никогда не прикоснется к подобным вещам.

— Я тоже так думал. Но, оглядываясь назад, понимаю, что это сделало его слишком восприимчивым. Он отчаянно нуждался в одобрении, понимаешь? Джастин очень уважал Фрэнка — владельца клуба, где мы играли. Джастин постоянно кружил вокруг него, подражал во всем, включая и прием наркотиков. После наших выступлений Фрэнк всегда встречал нас белой полоской кокаина на зеркальной пластине, как бы в знак благодарности.

Эвери вздрогнула, снова спрашивая себя, могла ли она спасти брата, если бы поступила тогда по-другому.

И будто прочитав ее мысли, Маркус сказал:

— Эвери, только мы сами несем ответственность за свой выбор. Джастин его сделал. Тебе ведь тоже предлагали наркотики?

Эвери кивнула.

— Но ты не принимал их, так?

Эвери яростно замотала головой.

— Нет, никогда.

Подвинувшись ближе к Маркусу, Эвери раскрыла свой блокнот, чтоб он прочитал слова для песни, которые она только что написала.

— Смотри, думаю, у меня готовы слова к песне. Как тебе?

Я все что нужно, позыв желаний.

Её лживые обещания и ложные воспоминания

Отравляют все тело, и готов уже сдаться.