Любовница императора Авискоты

7. Четвертый раз

Меня отвезли туда утром.

Никогда не думала, что я могу так жить! Пусть даже это на несколько дней. Гостиная, спальня, столовая… белоснежная скатерть, цветы на столе. Фортепьяно в гостиной. Я, кончено, не умею играть, но это что-то удивительное, из другой жизни, к которой можно вот так прикоснуться.

Мне привезли пару простых домашних платьев и одно для выхода на улицу. Завтра приедет портной, можно будет подогнать по фигуре, заказать что-то еще, но и это, если по мелочи, я могу подогнать сама. К вечеру должен прийти врач, а пока… я свободна.

Обед на столе, продукты в кладовке, готовить я могу и сама.

И никого.

Я могу делать все, что захочу.

Могу просто взять, собрать все свои вещи и уйти отсюда. Могу остаться.

Вчера, в доме герцога, я все равно не могла расслабиться. Там кругом были люди, столько всего свалилось разом. А сейчас – тишина.

Никакого Миклоша больше. Никогда.

Долго просто лежала на кровати, глядя в потолок. Наслаждаясь.

Потом налила ванну. Там такое душистое мыло…

Что бы ни случилось дальше, я все равно рада, что вышло так. Хоть мимолетно увидеть другую жизнь, хоть день прожить спокойно.

Я понимала, что лорд Лангер прав. Самое лучшее – взять деньги и уехать. Этого хватит, чтобы снять комнатку, устроиться, хватит на первое время… надолго хватит. Я найду, чем заняться, найду работу. Я уже не девочка, умею многое. Хуже чем было – не будет. Мне и без того повезло, он прав – не стоит искушать.

Пять тысяч лорд Лангер дал мне сразу. Сказал, я могу остаться в этой квартире неделю, и получу еще двадцать, если за неделю Рикхард больше не придет.

Большие деньги, которые мне не нужно ни с кем делить.

Такой соблазн – взять и исчезнуть. Свобода, наконец. Я столько лет мечтала о свободе.

Да предложи мне кто такое месяц назад – я прыгала бы от радости.

Но сейчас радости не было. Было смятение.

Наверно, оказавшись лицом к лицу, я просто пока не знала, что с этой свободой делать. Я привыкла жить так, как живу, день за днем. Раньше всегда понимала, что должна делать, чего стоит бояться. А теперь ничего не могла понять.

Нет, играть в игры с этими людьми я не могу, это слишком.

Интерес Рикхарда в любом случае не продержится долго. Случайный порыв, а потом – желание восстановить справедливость. Он пожалел меня, забрав из борделя. Но это ничего не значит. Не больше, чем та сотня, которую я дала мальчику у банка.

Даже не увлечение – случайность.

Он император.

Ничего просто не может быть.

Вот только я вряд ли смогу сыграть правдоподобно.

Но я, пожалуй, смогу рассказать, что не хочу его видеть, что мне это не интересно. Такие вещи не говорят императору, но я… я скажу. Я ведь всегда говорю честно. Скажу, что хочу уехать. Могу рассказать даже, что люблю Миклоша, а он меня, просто ревнует. Так ведь бывает.

Да, что люблю другого, а с ним, если он платит, я, конечно, могу провести ночь. Это мой долг. Разве я могу отказать? Только зачем ему еще одно бревно, которое спит с ним из чувства долга?

Все будет так, как хочет лорд Лангер.

Мне сказали, он придет завтра вечером, мне нужно быть готовой. А сегодня у него какой-то званый обед…

У меня будет время. Я сумею придумать, как правильно себя вести.

* * *

Думала, что будет.

Но времени нет.

Уже почти ночь… Я не привыкла рано ложиться, поэтому, пытаясь чем-то себя занять, взялась немного перешить новое платье, чтобы сидело лучше.

Стемнело.

И я никак не ожидала, что кто-то постучит в дверь.

Испугалась. Мне даже показалось на мгновение – это Миклош пришел за мной, он нашел и хочет убить. Кто может стучать в дверь в такой час?

Я затаилась, тихо-тихо… Меня нет.

Глупо, я понимаю, в окнах горит свет, и гасить его – глупо тем более.

У меня второй этаж, я выглянула в окно. Там, внизу – никого.

И стук снова.

– Мэр! Ты ведь не спишь? Открой.

Рикхард.

Нет…

Я растерялась.

Со всех ног побежала, открыла, конечно.

Он стоял на пороге. Один. Бутылка вина и корзинка с какими-то пирожками. Я смотрела и не могла поверить. Я сплю? Бред какой-то. Его не должно быть здесь. И уж точно – не так.

– Можно войти?

Я… просто шагнула назад и в сторону. Зачем спрашивать? У меня…

– Слишком неожиданно, да? – спросил он.

– Да, сир. Простите…

Он чуть сморщился, словно от кислого, но не сделал даже шага ко мне, так и остался стоять.

– Как ты? – спросил только.

Как я? Это было так странно, что я даже не могла понять. Чего он хочет? И не заходит. Почему?

– Приходил врач, – сказала я, – сказал, что никаких нехороших болезней у меня нет, хоть это и удивительно. Так что можно не волноваться. Сказал, что с лицом тоже скоро…

– Мэр, – прервал он, едва заметно улыбнулся. – Я не об этом.

Нет? А о чем?

– Как тебе на новом месте? – сказал он. И все же протянул мне корзинку с пирожками. – С новосельем. Штопор у тебя здесь есть?

– Не знаю. Я… посмотрю сейчас.

Штопор Рикхард нашел сам, на кухне. И бокалы – в серванте.

Вывалил пирожки в глубокую миску, принес, поставил на журнальный столик в гостиной. Налил вино.

– Сядь, – велел он. – Не нужно смотреть на меня так испуганно. Вчера ты отлично держалась. Лан запугал? Слишком замучил вопросами?

Слишком. Но разве такое скажешь?

– Нет, все хорошо, – сказала я.

Он не поверил.

– Лан бывает фантастически бестактен, это нужно принять как данность. Но спокойно относится, когда с ним так же бестактны в ответ. Он уже предлагал тебе денег, за то, что ты сбежишь от меня?

Рикхарт чуть заметно улыбался. Он знает. А если не знает, то догадывается.

На несколько мгновений сердце остановилось.

– Да, – сказала я. – Предлагал.

Глядя в глаза. Когда говоришь правду – проще, словно гора с плеч. Не нужно изворачиваться и врать.

– Хорошо, – улыбнулся Рикхард.

– Хорошо?

– Да, – сказал он. – И что ты решила?

Начистоту?

– Думаю, для меня лучше всего взять деньги. Когда еще столько предложат?

– Разумно, – согласился он. – Я бы на твоем месте решил так же. Но пока ты еще здесь – ведь не откажешься поговорить со мной? Бери пирожки. Честно говоря, даже не знаю с чем, но сказали – вкусные. Единственное, что мне попалось по дороге в такой час.

Он взял сам из миски, откусил.

– С капустой! Вполне ничего, – сказал с набитым ртом. – Извини, я сегодня не обедал, не успел, и сбежал с ужина.

– Поговорить о чем?

Рикхард кивнул, дожевывая.

– Сразу видно, что ты серьезная девушка, – сказал он. – Вначале о делах. У меня тоже есть предложение тебе.

Я напряглась.

Предложения заманчивы, но так же и опасны. Кто знает, чем это обернется для меня.

– Пирожки бери, – улыбнулся Рикхард. – Опыт подсказывает, что сытая женщина куда сговорчивее.

Невозможно отказать.

Пирожки действительно оказались вкусные, но вот мне попался с луком и яйцом. И потом, еще минут десять, мы с Рикхадом разламывали и надкусывали их все, разглядывая, что внутри. Нашли еще пять с капустой, три с луком, три с яблокам, два с грибами и один с мясом. Разложили кучками. А с мясом Рикхард радостно забрал себе, как самый голодны из нас, я не возражала. Это было как-то неожиданно непосредственно и мило. Зато я отобрала себе все с грибами – очень их люблю.

– Так вот, предложение, – Рикхард съел три пирожка и довольно откинулся на спинку дивана. – Я предлагаю тебе остаться тут на месяц.

Его расслабленная поза и даже улыбка на губах. Но в глазах – сосредоточенное внимание.

– Месяц? – тихо сказала я.

– Да, – сказала он. – Сколько времени дал тебе Лан? Меньше? Наверняка меньше, и наверняка пытался запугать тебя. Это хорошо, потому что теперь ты лучше понимаешь, чего от него ждать. Я поставлю тебе охрану. Я сделаю даже лучше – назначу Лана ответственным за твою безопасность. Ты не устраиваешь его, но пока не настолько, чтобы идти на прямой конфликт со мной. Поэтому своими руками он тебе мешать не станет, ему не выгодно. А теперь не станет мешать даже чужими руками, потому что если что-то случится, виноват будет он. А я позабочусь, чтобы становиться виноватым он не хотел. Не люблю игры за моей спиной.

Рикхард начал легко, но с каждым словом интонации становились все более холодными, деловыми. Он говорил о делах.

– Что от меня требуется? – спросила я.

– Оставаться тут, – сказал он, – и быть готовой принять меня в любой момент. Не только по вечерам, бывает, что вечера у меня заняты, но есть свободное время днем. Я не запрещаю тебе выходить из дома, но говори консьержу когда вернешься и, желательно, куда идешь, чтобы я знал – имеет ли смысл тебя подождать. У тебя будет все необходимое. У тебя будет охрана. Я не буду надоедать тебе слишком часто, не каждый день – точно. Но тебе придется не только выполнять обычные обязанности в постели, но и терпеливо выслушивать мои жалобы на тяжелую жизнь, как все задолбало и никто не понимает моей нежной ранимой души, – он криво ухмыльнулся, правда без тени веселья. – Слушать, кивать и гладить по головке. За это я хорошо заплачу.

Он смотрел прямо мне в глаза.

– Никто не хочет слушать это бесплатно? – я тоже попыталась улыбнуться, но…

– Есть и такие, – сказал он холодно. – Но, боюсь, в итоге они обойдутся мне дороже, найдя кому продать и как использовать эту информацию. У тебя пока нет налаженных контактов и связей, а потом, даже если будут, многое станет не актуально, – он вздохнул. – Я серьезно, Мэр. Я тут поймал себя на том, что начинаю напиваться вечерами, и мне это не нравится. С тобой – куда безопаснее.

Платить за возможность выговориться.

– Хорошо.

– Хорошо? – он удивился. – Даже не узнав цену?

– Я верю в вашу щедрость, сир.

Мне было бы достаточно и так… Отказать я все равно не смогу.

– После Галендара, – сказал Рикхард, – короне отошло достаточно много земель… по разным причинам. Через месяц я готов сделать тебя баронессой Тьорка. Это острова на северо-западе, небольшие, почти пустынные. Дохода с них почти нет, живут только рыбаки и пастухи. Впрочем, если подойти к делу с умом, можно извлечь доход и из этого. Но земля дает титул. И, соответственно, положение в обществе. А извлечь выгоду из положения – обычно куда проще, чем из далеких пустынных земель.

Это было просто немыслимо.

Я не могла поверить.

– Вы шутите, сир?

– Нет, – сказал он. – Я не предлагаю больше, чем могу себе позволить. И давай договоримся еще. Ты обращаешься ко мне «Рико» и на «ты», это обязательно. Постарайся.

Напряженно. Он сидел, подобравшись, словно ощетинившись, отгородившись от меня стеной четко обозначенных границ откровенности. Ему действительно нужно, но совсем непросто будет раскрыться.

– Тогда можно одно условие от меня? – сказала в ответ. – Иначе у нас ничего не выйдет. Я тоже буду жаловаться тебе на жизнь, обещаю не мучить слишком сильно.

Откровенность на откровенность – куда легче.

В его глазах сверкнул интерес.

– Идет, – сказал он. – Значит, ты согласна?

Подался вперед, протянул мне руку.

Титул… это больше похоже на бред или на обман. Но я буду дурой, если откажусь.

– Согласна.

Пожала его руку.

– Отлично! Ну, и кто жалуется на жизнь первый? – уже откровенно довольно усмехнулся он.

– Пирожки доешь сначала, – сказала я.

Он кивнул. Впрочем, жаловаться ни на что не стал. Просто смотрел на меня. И под его взглядом я не знала, как сесть, куда деть руки… что-то сказать? Не умею я вести непринужденные разговоры, от меня всегда совсем другое требовалось. Чего он ждет? Было бы куда проще сразу пойти в спальню…

Думаю, он понимал.

– Не смущайся, – сказал он. – Если мне захочется что-то сделать, я это сделаю, и скажу сам. Тебе не нужно пытаться развлекать меня болтовней, это будут делать другом месте. Честно говоря, я от разговоров устал, сегодня целый день встречи и заседание Совета. Сядь лучше поближе.

Я села. Хотела рядом, но он успел поймать, подхватить и посадил к себе на колени.

Его лицо совсем близко. В его глазах отражаются блики хрустальной люстры…

Так вышло, что я оказалась повернута к нему разбитой щекой, и не пересесть, он держит меня крепко. Так близко…

– Еще болит? – тихо спросил он.

Я даже вздрогнула.

– Нет… просто…

– Думаю, тот придурок сейчас выглядит не лучше, – Рикхард ухмыльнулся.

И я невольно улыбнулась тоже.

– Зачем ты это сделал?

– Захотелось, – он пожал плечами. – Не сдержался. У меня, на самом деле, очень сложный характер, достался от матери. Ты просто еще не успела это оценить.

– Буйный и несдержанный, как у настоящего илитрийца?

Его мать принцесса Илитрии, горячая южная кровь, даже несмотря на воспитание. Говорят, она до сих пор держит весь дворец в страхе.

– Да, – Рикхард потянулся, осторожно коснулся губами моей щеки.

– И черные кудри тоже от матери, – сказала я, погладила его по волосам. – Только теперь короткие.

– Тоже, – согласился он. Прикрыл глаза. Я перебирала пальцами его волосы, ему нравилось. Признаться, мне тоже, было в этом что-то успокаивающее.

– Вот смотри, я уже глажу тебя по головке, – сказала я.

Он тихо засмеялся.

– У тебя здорово получается.

И что-то такое в его голосе, или в его глазах, он глянул на меня… но я не успела понять.