Любовница на неделю

Глава 22

Второй этаж, вторая дверь по коридору — так сказал ему Джо.

Еще он сказал, что Изабелла его любит. Будем надеяться, что это так.

Энергично постучав, Дермотт застыл в ожидании ответа.

— Входите, Джо, — раздалось за дверью, и в нем сразу ожили прежние подозрения. Пожалуй, голос Изабеллы звучит чересчур дружелюбно, ревниво подумал он. Почему она вообще пускает его в свою спальню? Так что когда Дермотт вошел в комнату, лицо его было чуточку мрачнее, чем он хотел бы.

Впрочем, Изабелла этого не заметила, поскольку ее не было видно. Дермотт огляделся по сторонам.

— Поставьте его куда-нибудь на пол, Джо! — Голос Изабеллы доносился из-за стоявшей перед камином ширмы, пробиваясь сквозь плеск льющейся воды.

А если бы на его месте действительно был Джо? — мрачно подумал Дермотт. Если бы Джо не был таким чертовски вежливым и благородным? Если бы он захотел воспользоваться тем, что она, очевидно, моется… а может быть, нашептывал ему на ухо бес, он этим уже пользовался?

Дермотт с громким стуком опустил на пол саквояж, который вручил ему Джо.

— Спасибо!

Он не ответил, и через секунду Изабелла неуверенно позвала:

— Джо!

— Это не Джо.

Он услышал, как она ахнула:

— Чего ты хочешь?

Ни одного слова любви — впрочем, надо быть реалистом. Топот босых ног, шуршание полотенца — все это моментально прекратилось, когда Дермотт сказал:

— Я хочу с тобой поговорить.

Она долго не отвечала; Дермотт ждал затаив дыхание. Он жив! На какой-то миг Изабеллу охватила безудержная радость, но уже через несколько секунд это чувство сменилось более трезвыми рассуждениями. Зачем он здесь, что хочет сказать, каких еще оскорблений ждать от него?

— Даю тебе две минуты, — холодно сказала Изабелла, выходя из-за ширмы в каком-то грубом халате — чересчур маленьком, явно с чужого плеча. — А где Джо?

С ее мокрых волос вода стекала прямо на пол, и это напомнило Дермотту их первую встречу у Молли. Свежая обида, однако, почти сразу же взяла верх над дорогими воспоминаниями. Что это она так заботится о Джо? Он может сам о себе позаботиться.

— Ты что, беспокоишься за него?

— Конечно, беспокоюсь. Тебе ведь нельзя доверять… помимо всего прочего, — язвительно добавила она.

— И как сильно ты за него беспокоишься?

— Не думаю, что это должно тебя заботить, — чуть вскинув подбородок, ответила она. — Собственно говоря, тебя вообще не заботит все, что касается меня. Ты прекрасно дал мне это понять. Зачем ты здесь?

Она явно злилась, и он это предвидел. К собственному удивлению, он не мог побороть ревность. Внешнее спокойствие ему удавалось соблюдать только большим усилием воли.

— Джо сказал мне, что вы были на острове Уайт.

Она вспыхнула от бешенства.

— Моя мать тебе писала?

— Если и писала, это не имеет значения.

— Я об этом не знал. Мне жаль, что меня там не было.

— А мне жаль, что я там была! — Она не скрывала гнева, не в силах забыть пережитого унижения. В комнате воцарилось напряженное молчание.

— Я должен за многое перед тобой извиниться, — наконец выдавил он из себя.

— Да уж должен!

Он набрал в легкие побольше воздуха — как перед прыжком в холодную воду.

— Одна из причин, по которым я здесь, — начал он, — заключается в том, что я хочу загладить свою вину перед тобой. Этому нет оправдания, но я хочу, чтобы ты знала, что я глубоко сожалею.

— Ну и?..

Он вздохнул.

— Ты мне совсем не помогаешь.

— Как на нашей встрече в Грин-Эбби. Насколько я помню, тогда ты полностью игнорировал мои просьбы.

— Ну, не все.

Она через силу улыбнулась.

— Ну, это у тебя получается автоматически — я имею в виду любовные игры. Я говорю о сочувствии к другому Человеку. О том, как тогда утром ты оставил меня на тротуаре, небрежно бросив «прощай». И о том, как ты исчезал, и Я даже не знала, жив ли ты. — Ее голос окреп. — Тебя совершенно не волновало, что я страдаю… думая о худшем, о том, что ты умер. Но тебя ведь это не беспокоило, не так ли? — заключила она. — Поэтому-то, как видишь, я и не желаю тебе помогать. Мне даже нравится…

— Ты можешь надеть что-нибудь другое? — перебил ее Дермотт.

— Ты шутишь! — возмущенно фыркнула она. — Я высказываю свои обиды, возмущаюсь твоим поведением, рассказываю о своих переживаниях, а ты возбуждаешься от моего вида!

— Прошу прощения, — пробормотал он. — Но Боже мой, ты ведь фактически голая в этом мокром тесном халате, причем выглядишь, как всегда… просто потрясающе.

— А ты уже и забыл, что хотел сказать, потому что у тебя член вместо мозгов!

Ничего он не забыл — кольцо по-прежнему жгло ему карман. Он просто надеялся сначала немного успокоить ее. Но оказалось — зря.

— Я приехал в Хайем для того, чтобы предложить тебе выйти за меня замуж, — отрывисто сказал он, поскольку после ее язвительного замечания насчет мозгов уже не мог говорить с фальшивым спокойствием. — А когда обнаружил, что ты уехала вместе с телохранителями, одного из которых в деревне считают твоим кавалером, — не без сарказма добавил он, — то решил: к черту женитьбу, к черту тебя, к черту всех женщин! Я уже направлялся в Уайт, когда увидел на дворе твоего возлюбленного Джо.

— Он мне вовсе не возлюбленный.

Слова «выйти за меня замуж» били барабанами в ушах, заглушая все обиды и сомнения. Его чертовски трудно понять. Он мрачен и возбужден, а может быть, мрачен именно потому, что без всякой причины возбудился…

— Ну, теперь ты все знаешь, относительно Джо, — спокойно сказала она, — а в саквояже есть другой халат, если ты потрудишься мне его бросить.

Дермотт поднял на нее глаза. Тон ее изменился, на лице появилась робкая улыбка.

— Лучше подойди и возьми сама, — инстинктивно почувствовав, что ее отношение стало совсем другим, пробормотал он.

— Халат?

— Халат… и кольцо… и меня вместе с тысячью извинении, — Помолчав, он улыбнулся: — И всю мою любовь.

— Значит, теперь ты решился.

Он кивнул:

— Не знаю, что написала моя мать, но все это правда.

— Мне хотелось бы услышать это от тебя лично. — Она окинула его оценивающим взглядом. — Ты как будто достаточно взрослый, чтобы говорить за себя сам.

— Я промок до нитки.

«Вообще-то он, наверное, говорит правду — когда покачивается на каблуках, в ботинках у него хлюпает, — но, по сути, это еще одна попытка увильнуть от основной темы». Изабелла все еще не верила ему.

— Это что, как-то влияет на твой голос?

— Нет… — засмеялся он, — и на все прочее… тоже.

— Какое счастье, — улыбнулась она.

— Так ты выйдешь за меня замуж?

— По-моему, этому обычно должно предшествовать какое-то цветистое предисловие, — заявила она. — Например, что-нибудь, связанное с реками, горами и бесконечным временем.

— Моя любовь подобна быстрой реке, вечно текущей по горной долине.

— Зря я тебе об этом сказала, — засмеялась она.

— Я действительно тебя люблю, Иззи, — тихо сказал он, — и буду любить до тех пор, пока стоят горы и текут реки. Без тебя каждый день кажется бесконечным, каждая ночь — пустой, каждый мой вздох — бесполезным. Ты выйдешь за меня замуж?

— Только если ты пообещаешь никогда больше не драться на дуэли, — тихо сказала она. — Больше я этого не переживу.

— Попроси о чем-нибудь другом, — вздохнул он. — Всегда найдется какой-нибудь прыткий идиот, которому захочется попытать счастья. В общем, этого я не могу тебе обещать.

— Тогда мы можем жить в деревне, вдалеке от всяческих… идиотов.

— Прекрасное решение. — Он вопросительно поднял брови: — Так ты говоришь мне «да»?

Она кивнула.

— По-моему, за этим должен следовать какой-то цветистый ответ, — поддразнил ее Дермотт. — Что-нибудь насчет любви, верности и благодарности.

— Я знаю, что ты мне благодарен за согласие выйти за тебя замуж. И вечно будешь мне верен.

— Замечательно? — расхохотался он.

— Как хорошо, что мы обо всем договорились.

— Как хорошо снова почувствовать желание жить, — прошептал он. — Мне очень жаль, что все так случилось.

— Я знаю. — Оставляя на полу мокрые следы, она подошла к нему вплотную.

— Я хочу сделать тебя счастливой, — заключив ее в свои объятия, тихо сказал он.

— Я знаю… — повторила Изабелла, обвивая руками его шею. — Кстати, о счастье… — лукаво пробормотала она…