Любовница по контракту

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Зуки вошла в свою лондонскую квартиру, захлопнула за собой дверь и, бросив в холле чемодан, поспешила включить центральное отопление.

Брр! Пальцы не слушались ее, когда она поворачивала ручку.

Как здорово снова оказаться дома, с облегчением подумала она и, скинув туфли, прошлепала в гостиную, ярко-красные стены которой были сплошь увешаны ее собственными картинами.

Аэропорт Хитроу, куда она прилетела из Ниццы, встретил ее мерзкой погодой – именно такой, какую следовало ожидать в Англии в середине лета! День был серый, ветреный и дождливый.

И совершенно под стать ее настроению!

Поменяв свой билет на первый класс, она удобно устроилась в салоне самолета и могла бы поспать во время своего короткого перелета домой, но, как это часто бывает, так и не сомкнула глаз. И поэтому сейчас чувствовала себя без сил и совершенно разбитой. И неудивительно. К эмоциональному стрессу от встречи с Паскуале добавилась еще и усталость от полета.

Ей, по крайней мере удалось улизнуть, не столкнувшись с Паскуале, и на том спасибо.

На автоответчике телефона мигал красный огонек. Было всего два сообщения. Но ведь она оберегала номер своего телефона, как будто это был Форт-Нокс![5]

Нажав на кнопку, Зуки прослушала первое сообщение. Звонил брат. Его голос, как обычно в последние дни, звучал напряженно.

– Привет, Зуки! Мне надо срочно с тобой поговорить. Позвони мне на работу – только не домой! Я не хочу, чтобы Керсти волновалась.

Зуки вздохнула. Неужели он снова попросит денег, чтобы заплатить долги? Совсем недавно она вложила некоторую сумму в хромающий семейный бизнес. Их матери, когда она еще была жива, удавалось как-то сдерживать непомерные аппетиты Пьера. Но в последнее время он все чаще обращался к Зуки с просьбой дать денег. Пьер рискованно играл на бирже и погорел, и, хотя его жена Керсти была милой женщиной, Зуки считала, что она слишком многое ему прощает.

Если бы я была за ним замужем, я не позволила бы растрачивать деньги по пустякам, подумала Зуки. Но она обожала своего двухлетнего племянника Тоби и, заботясь о его интересах, не считала возможным отказывать брату в деньгах.

Она подняла трубку и набрала номер Пьера, но ей ответили, что он еще не возвращался с ланча.

Зуки взглянула на часы: четыре!

– Вы не будете так любезны, передать ему, что звонила сестра? – попросила она секретаршу. – Я нахожусь дома.

Неудивительно, что бизнес не ладится, если менеджер проводит весь день в ресторане, раздраженно подумала она, вешая трубку.

Второе сообщение поступило от Карли, ее агента.

– Привет, дорогая! – услышала она ее уверенный американский акцент. – Я знаю, что ты во Франции, но, как только вернешься, сразу позвони. У меня есть для тебя нечто, что случается раз в жизни. Так что позвони!

Пока Зуки раздумывала, зазвонил телефон. Это была Карли.

– Ты вернулась! Слава тебе Господи! – воскликнула она.

– Я только что вошла.

– Хорошо провела время?

Перед глазами Зуки замаячил образ Паскуале, хотя она поклялась себе больше о нем не вспоминать.

– Если одним словом, то – нет.

– А что случилось?

Паскуале Калиандро – вот что случилось, мрачно подумала она.

– Сальваторе Бруни, фотограф, не удосужился сказать мне, что у него патологически ревнивая невеста, которая послала рыцаря в сияющих доспехах, – странно, что Паскуале неожиданно вызвал у нее такие романтические ассоциации, – чтобы защитить ее от меня.

– Ничего себе! – рассмеялась Карли. – Не переживай, у меня для тебя новость, которая поднимет тебе настроение.

– Какая? Билет до Луны в одну сторону?

– Да ладно тебе, – снова засмеялась Карли. – Это на тебя не похоже. В конце концов, ты не в первый раз оказываешься в такой ситуации.

– Это точно. Я раздумываю над тем, чтобы обриться наголо и уйти в монастырь…

– Надеюсь, в женский?

– Какая разница, – съязвила Зуки, но подумала, что территория, свободная от мужчин, кажется ей сейчас предпочтительней.

– Прежде чем ты это сделаешь, тебе лучше выслушать меня. Можно к тебе зайти?

– Когда?

– Прямо сейчас! Дело не терпит отлагательства.

Спустя полчаса Карли уже сидела в гостиной Зуки, макая в кружку с кипятком пакетик какого-то травяного чая.

– И как ты только пьешь эту гадость, – передернулась Зуки, отхлебывая горячий шоколад.

– Зато я не поправляюсь. – Карли неодобрительно посмотрела на кружку с шоколадом. – Я тебе говорила когда-нибудь, что у тебя чудовищно неправильный обмен веществ?

– Твердишь постоянно, – улыбнулась Зуки. – Так почему тебе понадобилось срочно меня видеть?

– Как тебе мысль заработать за пять лет пять миллионов баксов? – просияла Карли.

– Ну да. – Зуки скорчила гримасу. – А Луна – это головка зеленого сыра! Слушай, Карли, мне не до шуток, я слишком устала.

– Сегодня твой счастливый день, дорогая, это я знаю точно. – Карли тряхнула головой, сверкая от возбуждения голубыми глазами.

Она глубоко вздохнула и выпалила:

– «Формидабль»![6] Приходилось слышать?

– Конечно, приходилось. Это одна из самых больших компаний по производству косметики и парфюмерии в мире, не так ли?

– Вторая по величине. Но они стремятся занять верхнюю строчку. И предлагают тебе контракт на пять лет. Они хотят, чтобы ты стала новым «лицом» компании. Их предложение поступило в конце той недели. Просто не верится!

Зуки уставилась на Карли, пытаясь осознать столь потрясающую новость.

– Работать на «Формидабль»?

– Так точно, дорогая!

– На эксклюзивной основе?

– Ну конечно, – пожала плечами Карли. – Так обычно и бывает. Компания не хочет, чтобы ты снималась в рекламе других компаний. Увидит публика твое лицо и сразу подумает: «Формидабль». А деньги просто фантастические. Мой юрист уже видел контракт. Она сделала паузу. – И он произвел на него сильное впечатление. Очень сильное впечатление.

Если учесть, что на лбу юриста Карли можно было бы смело написать «ЦИНИК», это действительно что-то значило.

Все же Зуки недоверчиво покачала головой. Эксклюзивные контракты были редкостью.

– Но почему они выбрали меня? – удивилась она.

– Компания только что перешла в руки какого-то богача, который, по всей вероятности, видел тебя в прошлогодней рекламе защитного крема от солнца. Либо ему нравятся рыженькие, либо он поклонник высоких женщин!

Зуки потребовалось всего пять секунд, чтобы принять решение. Она подумала о распутном нью-йоркском фотографе. О Пьере, постоянно выкачивающем из нее деньги. О том, что становится старше и скоро ей придется соревноваться на подиуме с шестнадцатилетними. О том, с каким отчаянием она скоро будет рассматривать в зеркале свое лицо в поисках морщинок – свидетельств начала конца.

Она допила шоколад и, поставив чашку, спросила:

– Когда надо подписывать контракт?

– Как насчет понедельника? – с удовлетворением улыбнулась Карли.

– Пожалуйста, подпишите оба экземпляра контракта, мисс Франклин. Если вы, разумеется, согласны с условиями.

Зуки взяла ручку у юриста компании, который в течение последнего получаса смотрел на нее как лунатик. Они сидели за круглым полированным столом правления лондонской штаб-квартиры компании «Формидабль».

– Подписывать здесь, на этой пунктирной строчке? – спросила она.

Ей хотелось выглядеть умудренной опытом, а не новичком, для которого юридический жаргон так же непонятен, как японские иероглифы.

– Именно там, – последовал восхищенный ответ.

Ставя свою замысловатую подпись под контрактом, Зуки почувствовала, что волнуется.

– Надеюсь, вы понимаете: вы завещаете свою жизнь компании, – весело заметил юрист.

– Вздор! – рассмеялась Зуки. – Мой адвокат прочесал контракт частым гребешком.

– Не припомню случая, чтобы контракт был подписан с такой скоростью, – восхитилась Карли, не скрывая улыбки.

Наверно, подумала о своих десяти процентах, усмехнулась Зуки.

Юрист провел рукой по своим ухоженным седым волосам.

– Это все благодаря новому владельцу компании, – сказал он, обращаясь исключительно к Зуки. – Он известен тем, что никогда не теряет времени даром.

– Я его знаю? – тут же спросила любопытная Карли.

– Не в моей компетенции обсуждать этот вопрос, – осторожно ответил юрист, покачав головой. – Он из тех, кто предпочитает представляться сам. И сделает это через несколько минут, – добавил юрист, поглядев на часы.

В этот момент дверь распахнулась.

Самым ужасным было то, что Зуки уже знала, кого сейчас увидит. Было ли это каким-то шестым чувством, появлявшимся у нее в связи с этим человеком, но еще до того, как она обернулась и столкнулась со взглядом этих темных насмешливых глаз, она уже знала, кто стал новым владельцем компании.

Разъяренная, она вскочила и уставилась в это приводившее ее в бешенство лицо.

– Это ты! – негодуя произнесла она. – Мошенник, интриган…

– Зуки! – воскликнула Карли в ужасе.

– Мисс Франклин, прошу вас, – взмолился седовласый юрист, шокированный ее выпадом.

Не обращая на них внимания, Зуки выпалила:

– Ты воображаешь, что тебе все позволено, не правда ли? Напрасно так думаешь! Совершенно напрасно! Только потому, что я не упала к твоим ногам и не согласилась стать твоей… твоей… любовницей, у тебя хватает наглости думать, что можешь меня купить! Не можешь, Паскуале; более того: я тебе сейчас это докажу!

С этими словами она схватила со стола ближайший к ней экземпляр контракта и разорвала его на мелкие кусочки, разлетевшиеся, словно бабочки, по толстому ковру.

Карли и юрист, как загипнотизированные, сидели молча и наблюдали за происходящим. Однако реакция Паскуале была совсем не такой, какой в своем негодовании ожидала Зуки. Она думала, что он придет в ярость оттого, что она при посторонних разоблачила его гнусные планы, но он рассмеялся. Просто расхохотался! Уголки его восхитительного рта поднялись в неотразимой, но язвительной улыбке.

– Браво, bella! – мягко произнес он. – Вдохновляющее представление!

Седовласый юрист поспешно схватил со стола второй экземпляр контракта и прижал его к груди.

– Мисс Франклин, – сурово предупредил он. – Должен вам сказать, что вы нарушаете контракт. И мне ничего не остается, как…

– Оставьте нас, – спокойно прервал его Паскуале.

– Но, синьор Калиандро, – в изумлении пролепетал юрист.

– Я прошу нас оставить, – подчеркнул Паскуале.

Зуки все еще страшно злилась, ее просто трясло.

– Отлично! Я рада, что нарушаю контракт. Он теперь не стоит бумаги, на которой написан.

Карли с ужасом взирала на клочки, рассыпанные по ковру.

– Зуки, дорогая, – прошипела она, – я не понимаю, что все это значит, но умоляю тебя, пожалуйста, больше ничего не говори. Прошу тебя.

Кивком головы Паскуале нетерпеливо указал на дверь.

– Прошу всех оставить нас.

Как провинившиеся дети, которым велели идти играть в сад, Карли и юрист нехотя вышли из комнаты. Зуки посмотрела на Паскуале ненавидящим взглядом.

– Ну, и как себя чувствует великий вершитель судеб? – язвительно спросила она. – Тебе удалось уладить личную жизнь своей секретарши?

– Я посоветовал Сальваторе поспешить со свадьбой, – ответил он и пододвинул ей стул. – Сядь, пожалуйста.

Он посмел предложить ей сесть!

– Я сейчас уйду, так что мне незачем садиться.

Она останется ровно столько времени, сколько ей потребуется, чтобы высказать этому самонадеянному типу все, что она о нем думает!

– Как тебе будет угодно.

Паскуале сел на край стола, вытянув длинные ноги, и стал с интересом разглядывать ее, как бы ожидая, что она будет делать дальше. Зуки не отвела взгляда. И хотя ее разум отвергал то, что видели глаза, ей пришлось признаться себе, что выглядел он совершенно сногсшибательно.

Паскуале был одет в деловой костюм, который всегда так нравился Зуки на мужчинах вообще, но который редко кто умел носить. Мужчина не имел права так великолепно выглядеть в деловом костюме! Под отлично сшитым свободного покроя серым костюмом лишь угадывались мощные мускулы, и вместе с тем он странным образом гораздо заметнее подчеркивал фантастически сложенную фигуру Паскуале, чем, если бы костюм его обтягивал. На нем были также светло-голубая шелковая рубашка и темно-синий шелковый галстук. Все было безумно дорогое, совершенно в его стиле, призналась она себе.

Зуки заметила, что и он разглядывает ее с невозмутимым видом, и порадовалась тому, что одета, сообразно обстоятельствам, в деловом стиле. Хотя она отнюдь не чувствовала себя в данный момент деловой женщиной – особенно под его пристальным взглядом, – но стиль был выдержан.

Костюм из жатого шелка, состоявший из короткой юбки и прямого жакета, был яркого лилового цвета, выгодно оттенявшего ее светло-каштановые волосы, убранные в замысловатую прическу. Под жакетом – кремовая блузка, длинные ноги были обтянуты светлыми чулками. Замшевые туфли на высоких каблуках были того же цвета, что и костюм. На таких каблуках она, как правило, была выше большинства мужчин, но не выше этого, подумала Зуки в ярости.

Этот мужчина возвышался над нею.

– Да, – сказал он, наконец, улыбаясь, – мне нравится, как ты выглядишь. Очень даже…

Он многозначительно замолчал. Зуки была потрясена тем, какое впечатление, помимо ее воли, произвело на нее это молчание: ее соски набухли под шелком блузки. Что он с ней сделал тогда, много лет назад? Овладел ее психикой, так что от одного его взгляда она могла полностью раствориться?

– Мне не нужна твоя похвала, и я не буду на тебя работать.

– Но ты и не будешь работать на меня. Во всяком случае, не напрямую. – Он холодно взглянул на нее, и в голосе его послышались рассудительные нотки: – Ведь я не предлагаю тебе работу в машбюро, не так ли?

Змей!

– Напрямую или нет, ответ будет тот же, – захлебываясь от гнева почти крикнула она. – Работать на тебя не буду! И ты меня не заставишь!

– Да неужели? – вкрадчиво спросил он и смотрел на нее из-под полуприкрытых век до тех пор, пока она не отвела взгляда.

– Почему ты выбрал именно меня? Неужели готов на все, лишь бы добиться своего? Я просто не могу поверить, что ты хочешь нанять меня в качестве «лица» компании лишь для того, чтобы… чтобы…

– Чтобы?.. – спокойно спросил он, но глаза его смеялись.

– …чтобы сделать меня своей любовницей! – выпалила она.

– Ты подозреваешь меня в нечестности, дорогая, – отозвался он. – Я, прежде всего бизнесмен.

Бизнес. Снова это проклятое слово. Он говорил о бизнесе, даже когда предлагал ей стать его любовницей.

– Да ну? – насмешливо протянула она.

– Да. Именно так. – Он упрямо стиснул зубы. – Что ты скажешь, если узнаешь, что тебя выбрали на роль «лица» компании, потому что нам нужна именно такая красивая и обаятельная женщина для рекламы нашей продукции?

– Скажу, что ты лжешь без зазрения совести. У тебя на выбор тысячи и тысячи моделей.

– К сожалению, ни одна не выглядит так, как ты, bella mia, – очень тихо произнес он, прищурившись и снова окидывая ее оценивающим взглядом.

Зуки пришлось собраться с силами, чтобы не задрожать, внимая чарующим звукам этого голоса под откровенным взглядом этих великолепных глаз. Набрав в легкие побольше воздуха, Зуки приготовилась броситься вон из комнаты, но его слова остановили ее:

– Знаешь, мой юрист абсолютно прав. Если я предъявлю иск, ты будешь разорена.

– Мне все равно, – вызывающе ответила она. – Подавай иск! Забери у меня все до последнего пенни. Лучше жить в бедности, чем работать на тебя!

Его смуглое лицо озарила ослепительная белозубая улыбка.

– Я вижу, за эти годы у тебя появились настоящие бойцовские качества. Ты стала гордой и упрямой. Это хорошо: я люблю женщин с характером.

– А ты ожидал, что я буду той же юной, наивной, послушной девочкой, которая?.. – Она замолчала, покраснев от того, что чуть было не сорвалось с ее губ.

– Которая умоляла меня заняться с ней любовью? – мягко прервал он ее. – Для юной и, как ты говоришь, наивной девочки ты слишком откровенно выражала свои желания.

Зардевшись от смущения, с бешено бьющимся сердцем она не отрываясь смотрела на него.

– Неужели ты никогда не позволишь мне все забыть? – прошептала она.

– Как же я могу, сага, если сам не в состоянии об этом забыть? – просто ответил он.

В его голосе прозвучало нечто большее, чем просто желание, и Зуки отреагировала, как голодная собака на кусочек мяса. Боль в набухших сосках, скрытых под свободным жакетом, стала невыносимой. Тело как будто уже ей не принадлежало, она не могла его контролировать. И в этом была вина Паскуале.

Он был опасен. Он всегда был опасен. Когда ей было семнадцать, она считала его неотразимым. Спустя семь лет ей пришлось признаться, что его привлекательность во много раз возросла. Она не могла ему противостоять, и у нее оставался лишь один выход – бежать.

Она проглотила комок в горле.

– Мне кажется, я ясно выразилась. Больше нам не о чем говорить.

– Зуки, – мягко сказал он, – сдается мне, ты не представляешь себе своего положения.

Собрав всю свою гордость и глядя ему прямо в глаза, она ответила:

– Думаю, что представляю, Паскуале. Не такая я дура. Подавай иск, а остальное – мое дело.

– Понятно, – нахмурился он и почти нехотя продолжил: – А ты знаешь, что твой брат накануне банкротства?

От этого заявления холодок пробежал у нее по спине. Пьер?

– Ничего подобного, – произнесла она спокойно, хотя сердце ее екнуло.

– Боюсь, что это именно так.

Он сказал это настолько уверенно, что она похолодела.

– Откуда, черт возьми, тебе знать о финансовом положении Пьера? Ты что, купил и его компанию? – съязвила она.

– Я не покупаю разорившихся предприятий.

– Все пострадали от спада производства. Но его конец уже виден.

– Дальнейшее уже не относится к твоему брату. – Голос его был полон сарказма.

Каким-то шестым чувством Зуки понимала, что он не лжет, но все же попыталась все отрицать. Она покачала головой, и прядь каштановых волос упала ей на лоб.

– Не может этого быть. Просто не может. Я дала ему… – Она прикусила язык: чуть не выболтала того, о чем не хотела говорить.

– Да, сага?

– Ничего.

– Ты дала ему… денег?

– Это наше дело, мое и брата. – Она схватила свою сумочку, словно это был спасительный якорь.

– Ну уж нет! – Он встал, и лицо его вдруг потемнело. – Это касается не только тебя и твоего брата, – гневно бросил он в ответ. – Страдают и другие, Зуки. Во-первых, акционеры – люди, которые имеют право надеяться, что их сбережения в надежных руках, что их не транжирит какой-нибудь испорченный мальчик, который не может или не хочет принять тот факт, что ему уже непозволительно вести образ жизни, к которому он привык. – Паскуале увидел, как побледнела Зуки, но это его не остановило. – У него жена и маленький ребенок, не так ли? Разве твой брат имеет право рисковать их благополучием?

У Зуки неожиданно подогнулись колени, и она села. Паскуале тут же налил ей стакан минеральной воды.

– Выпей, – приказал он.

Она выпила воды и дрожащей рукой поставила стакан на стол. Но когда она подняла на него глаза и заговорила, голос ее звучал удивительно спокойно:

– Чего ты хочешь?

– Для начала я хочу, чтобы ты перестала выдавать деньги брату, – ответил он, довольный тем, что она сдалась. – Хотя само по себе это мало что значит. Если ты и дальше станешь поддерживать Пьера, его долги не намного уменьшатся при том образе жизни, какой он ведет. Продолжая поддерживать своего брата, даже небольшими суммами, ты просто-напросто будешь способствовать тому, что он так и не поймет, в чем проблема. А если Пьер не признает, что проблема существует, у него нет никакой надежды на будущее. И, имея твою материальную поддержку, он никогда не изменится.

– А если мой брат не захочет меняться? – спросила Зуки, зная, что Пьер вряд ли сможет когда-нибудь измениться.

– У него нет выбора, – жестко отрезал Паскуале. – Через несколько дней банки потребуют возврата кредитов, которые он взял.

– Значит, вообще уже поздно! – воскликнула Зуки вне себя.

– Дело можно поправить, если я выкуплю акции компании и возьму на себя обязательство выплатить долги банкам.

– Но ты же сказал… – Зуки нахмурила брови.

– Что я сказал, bella mia? – вкрадчиво спросил он.

– Что ты никогда не покупаешь разорившихся предприятий.

– Браво! Она, оказывается, слушает! Женщина, которая слушает, – редкая находка!

В ее положении вряд ли имело смысл реагировать на его мужской шовинизм, да и от сознания того, что она попала в ловушку, сердце ее готово было выскочить из груди.

– В данном случае я готов сделать исключение. Кроме того, под моим руководством «Франклин моторз» снова вернет себе былое величие.

– А потом? – сдавленным голосом спросила она. – Ты уволишь Пьера?

– Уволю? Ты считаешь меня таким жестоким?

– Да, считаю.

– Я не собираюсь его увольнять, сага, – рассмеялся он. – Я уже сказал, что под моим руководством компания снова будет процветать.

– Неужели? Ты вдруг стал специалистом в автомобилестроении? – съязвила она.

– Я просто специалист в области производства, а специфику можно определить исходя из общей теории, а именно: производство никогда не должно превышать спрос. Я также в курсе того, каковы тенденции. Сейчас, например, спрос на небольшие спортивные автомобили, которыми в свое время так славилась компания. Ошибка твоего брата состояла в том, что он все время расширял производство, пытаясь конкурировать на рынке массовых автомобилей. Но это легко исправить.

Зуки попыталась вникнуть в суть. К сожалению, Паскуале был прав, будь он проклят! Он всего лишь без лишних слов высказал вслух то, чего она смутно боялась все эти годы. Она встретилась с его задумчивым взглядом.

– И ты, конечно, специалист по женщинам, не так ли? – ляпнула она.

– Давай считать, что моя компетентность именно в данной области никогда не подвергалась сомнению. – Насмешка была явной – Но может быть, все переменится, Зуки?

Ее сердце снова учащенно забилось. Что он имел в виду?

– Значит, ты хочешь выкупить акции компании Пьера? Ты очень добр, Паскуале.

– Добр? – удивился он. – Я это делаю не по доброте, и ты это знаешь. Лучше назовем это одолжением.

– А что взамен?

– И это тебе известно.

Взамен он хотел ее – это она прочла в его глазах. Но она не позволит ему отвертеться и не признаться в этом самому. Пусть признается вслух, до какой низости он готов дойти, лишь бы заполучить ее в свою постель, грубое животное!

– Нет, – твердо сказала она, – не уверена. Почему ты сам этого не скажешь, Паскуале?

– Все очень просто. Стань «лицом» моей компании, – без тени улыбки холодно ответил он.

Этот ответ ее обескуражил.

– И это все? Ты не хочешь, чтобы я… – выпалила она и осеклась.

– Ммм? – подтолкнул он ее.

– Больше ничего? – Зуки гордо вздернула подбородок.

– Нет, это не все, но на сегодня достаточно, – блестя глазами и качая головой, пообещал он. – Я уже высказывал свое намерение и желание сделать тебя своей любовницей. Я буду ждать, Зуки, но не слишком долго. Можешь мне поверить, я не очень терпелив.

Зуки посмотрела на него долгим, спокойным взглядом, поразившись оскорбительной смелости его признания. Он явно не был отягощен обычными светскими условностями!

– И как далеко ты собираешься пойти, чтобы заполучить то, чего ты желаешь, – меня?

Он, казалось, был удивлен ее откровенностью и посмотрел прямо в глаза.

– Боюсь, я не совсем тебя понимаю, дорогая.

– Мне бы хотелось знать, не является ли насилие одной из менее приятных черт твоего характера, – жестко сказала она, с удовольствием отметив, как он стиснул зубы.

– Насилие? – отозвался он. – В глубине души ты знаешь, что это не так. Я никогда не беру у женщины силой то, что она не готова отдать мне сама, по своей воле.

В его насмешливом взгляде был вызов, который она не посмела принять.