Любовница Волка

Саманта МакЛеод

Любовница Волка

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: The Wolf’s Lover

Автор: Саманта МакЛеод / Samantha MacLeod

Серия: Локи 2 / Loki #2

Переводчики: maryiv1205, oksana555_85

Редактор: Дианова Светлана

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Мне снова снился он.

Сердце забилось сильнее, когда я проснулась в давящей предрассветной мгле своей одноместной палатки. Медленная дрожь пробежала по моему телу. Я прижала ладони к глазам, стараясь убедить себя, что руки и ноги дрожат от низкой температуры. Даже в августе в Йеллоустонском национальном парке по ночам холодно.

Я натянула кофту и надела вязаную шерстяную шапку, прежде чем расстегнуть молнию на входе в палатку. Первые солнечные лучи падали на кроны сосновых деревьев позади луга, а небо за деревьями переливалось изумительным лазурным цветом. Я неуклюже вылезла из палатки, встала и потянулась, прижимая костяшки пальцев к пояснице, глядя на широкие ивы и заросли полыни в долине Ламар.

— А волки где-то там, — прошептала я сама себе.

Зевнув, я потянулась в палатку за своим медвежьим спреем от гризли. Мой флакон медвежьего спрея был больше пивной банки, но с таким же блестящим серебряным покрытием. Предохранитель светился в темноте, что одновременно обнадеживало и глубоко тревожило. «Я рядом», — заявлял светящий предохранитель всю ночь. Просто на тот случай, если гризли весом 1500 фунтов разорвет палатку, словно банку сардин!

Я прицепила спрей к поясу, прежде чем отправиться к дереву, на котором висели моя еда и вещи. Сумка была целой и никаких следов вокруг.

— Слава богу, — вздохнула я.

Замерзшими пальцами я смогла развязать веревку и неуклюже достала плиту. Пронзительный металлический дилинь заполнил поляну, когда я доставала пакетики растворимого кофе. Я нахмурилась. Ненавижу выезжать за город с мобильным телефоном. Могу поклясться, что выключила этот чертов телефон прежде, чем похоронить его на дне сумки с припасами. Телефон замолчал на мгновенье и снова начал звонить. Вздохнув, я вытащила его из водонепроницаемого пакета и провела пальцем по экрану.

Высветилась имя Диана. Странно. Я не разговаривала с Дианой несколько недель.

— Привет, — сказала я.

— Доброе утро, Карен, — голос Дианы разнесся по долине. Она была тревожно веселой. — Ты в парке!

Я моргнула.

— Ну да, я пришла вчера. Откуда ты…? Разве я присылала тебе свой маршрут?

Диана что-то пробубнила.

— Шторм надвигается, — сказала она. — Как твои сны?

— Прекрасно, — соврала я. Сны были полны бегства и секса, но это не ее дело. — Есть новости о волках или о чем-то еще?

— Луна гигантская. Прекрасно для сна. А парк — неподходящее место. Просто подумала, что надо проверить.

Я зажала нос и глубоко вдохнула, игнорируя ее раздражающую болтовню. Именно из-за таких разговоров все биологи Университета штата Монтана считали, что я попусту трачу время на разговоры с Дианой.

— Так у тебя есть новости о волках? — снова спросила я.

— Волки точно там же, где были вчера, — сказала она как-то снисходительно. — Похоже, что стая Леопольда примерно в 20 милях к западу от тебя.

— Спасибо.

Диана — не ученый. Она живет одна в бревенчатом доме на восточной стороне парка недалеко от Кук Сити с огромным количеством компьютерной техники и спутниковых антенн. Она все время отслеживает волков. Все свое время, насколько я знаю, возможно, за исключением сезона охоты. Бог знает, на что она живет. Она не похожа на живущих в Бозмене мажоров, которые работают в крошечных художественных студиях, открытых шесть часов в неделю, наслаждаясь жизнью за счет истощающегося трастового фонда какого-нибудь богатого дальнего родственника. Но все-таки у нее должен быть какой-то тайный источник дохода.

— Несколько постоянных наблюдателей за волками заметили того самца, — сказала Диана, как раз перед тем как я собиралась закончить разговор.

— Где? — я схватила блокнот.

Каждый волк в Йеллоустонском национальном парке был под наблюдением. Они были чипированы, снабжены радиопередатчиком, у нас были их образцы ДНК. Мы знали, кто их родители. Мы знали родителей их родителей.

В прошлом месяце Диана позвонила сказать, что заметила нового волка. Я сказала ей, что такое невозможно. Новый взрослый волк может мигрировать только из Канады. Но за последние двадцать с лишним лет, такого не наблюдалось.

— Он недалеко от тебя, — сказала Диана. По голосу казалось, что она улыбается.

От волнения я запаниковала, словно она сказала, что волк стоит прямо позади меня. Волосы на затылке встали дыбом, и я обернулась. Позади меня не было ничего, кроме сосен.

— Я бы сказала, что он примерно в 5 милях к западу от тебя, — сказала Диана. — Движется медленно. Легким шагом. Он один.

Я нацарапала в блокноте: 5 миль, запад, один.

— Просто фантастика. В каком направлении он движется?

— В твою сторону, — сказала Диана с той же улыбкой в голосе. — Я говорю, ты увидишь его сегодня. В крайнем случае, завтра.

— Это, должно быть, самая антинаучная вещь, которую ты сказала за все утро, — ответила я ей. И тут же вспомнила комментарий про гигантскую луну.

Диана засмеялась.

— Ты мне нравишься, — сказала она. — Береги себя.

— Спасибо, — ответила я. — Ты мне тоже нра…

Но связь уже прервалась. Я вздохнула, убрала телефон в карман и понесла свои припасы обратно в лагерь. Как только я уравновесила тонкий серебристый штатив моей плиты на плоской гранитной плите, я прикрепила топливный баллон, повернула ручки и зажгла бензин. Холодный утренний воздух заполнился шипением плиты. Я поставила кастрюлю с водой над голубым пламенем и высыпала в титановую кружку растворимый кофе.

И постаралась не думать о снах.

Мне всегда снились странные сны, когда я была в походе. Но эти были волнующе яркими. Это были сны Йелоустона, наполненные запахом серы из горячих источников и журчанием холодной, талой воды по камням. Но в них было что-то странное, какой-то едкий жгучий запах в воздухе, что-то, что заставляло меня хотеть бежать сквозь сосны и полынь. Что-то, что заставляло меня хотеть бежать к нему.

Он не снился мне годами. После той ужасной зимы в мои тридцать, когда я жила у родителей, собирая осколки своей разрушенной жизни. Тогда он появился в моих снах, высокий и красивый, с его безумными темными волосами, ниспадающими волнами на спину. Месяцами он был моим постоянным спутником, пока я спала в бревенчатом доме родителей в своей детской постели. В то время я решила, что мое подсознание пытается убедить меня остаться в живых.

Но прошлой ночью он снова мне приснился, первый раз с тех пор как я переехала в Монтану. В моем сне я стояла на лугу с высокой травой и полевыми цветами, фиолетовыми пенстемонами, люпинами цвета индиго и нежными коломбинами, в окружении осин, бледно-зеленые листья которых задрожали при его появлении. Мой возлюбленный из сна был все также худ и мускулист, с высокими скулами и буйством темных волос, все как я помнила. Он улыбнулся мне своими золотистыми глазами. Наши тела слились без слов, без мыслей, его бедра прижались к моим, его губы…

Я покачала головой, чтобы прервать ход мыслей. Даже здесь наедине с собой в глуши Йеллоустона я покраснела. Мне годами не снились такие сексуальные сны. Черт, у меня годами не было секса. Я предполагала, что эта часть меня просто высохла и исчезла, атрофировалась из-за неиспользования, как еще одна жертва развода. В конце концов прошло уже года четыре? Да, примерно три года я живу в Бозмене. Один год потерян. Всего четыре.

Плита засвистела, когда вода в котле закипела. Я схватила прихватку и осторожно сняла кастрюлю с кипящей водой с ненадежной штативной плиты, налила воду в стакан с растворимым кофе и села, наблюдая, как рассвет овладевает долиной.

После кофе и завтрака из овсяной каши пришло время разобраться с остальным моим снаряжением. Наше отслеживающее оборудование было тяжелым, поэтому я упаковала только его часть. Мои аспиранты, Колин и Зак, принесут остальное оборудование сегодня, и мы, наконец-то, по-настоящему начнем работать.

Улыбаясь, я осмотрела транквилизатор и зарядила дротики. Я вспомнила, как отец чистил свою охотничью винтовку в гостиной. Затем установила крошечную спутниковую антенну и приемную антенну, включила все, удостоверилась, что все работает, и выключила, чтобы не расходовать заряд батареи.

Пока я проверяла оборудование и делала записи в полевом блокноте, стало достаточно тепло, чтобы снять шерстяную шапку. Я провела пальцами по волосам, слушая, как стрекочут в траве кузнечики. Я вытащила бинокль и осмотрела заросли полыни на другом конце долины. Там ничего не двигалось. Пока что.

Резко дилинькнул телефон. Я подпрыгнула вместе с биноклем. На экране появился новое сообщение от Зака.

Леди Босс. Направляемся ко второму каньону с Колином. Потеряли клетку. Будем к 12:30.

Не успела я застонать, как на телефон пришло еще одно сообщение.

P.S. Колин за рулем — не злитесь.

— Вы только добрались до каньона? — кричала я на молчащий телефон. — Это почти сотня миль отсюда!

Черт возьми, я сказала им быть в парке сегодня не позже полудня. Они ни за что не успеют к 12:30, даже если проедут пятьдесят миль с превышением скорости.

— Когда же я смогу найти аспиранта, который не будет полным придурком? — спрашивала я пустой луг, убирая телефон обратно в водонепроницаемый пакет. Со злости я пнула землю перед собой.

«В пяти милях к западу от тебя», сказала Диана утром. «Движется медленно».

Я взяла рюкзак, бутылку воды и упаковку батончиков с гранолой. И направилась на запад.

К западу от моего лагеря лес был труднопроходимый, после пожара в 1988 году осталось много сожженных и поваленных деревьев. Я шла медленно, выбирая путь вокруг упавших сосен и наблюдая за опушкой леса. Оказалось, очень сложно сосредоточиться, несмотря на две чашки растворимого кофе. Я пыталась найти на земле помет или следы, но мысли все время возвращались к моему сну, к моему воображаемому любовнику, его сильному телу и мягким губам.

В отчаянии я сжала кулаки. Даже если бы меня не отвлекали глупые сны, я все равно не смогла бы ничего сделать сегодня утром. Если мне повезет, я смогу найти стаю Леопольда. Возможно. Но я не смогу усыпить волка сама, крайне сомнительно, что я смогу подобраться достаточно близко, чтобы сделать важные наблюдения. Я прислонилась к упавшему дереву и повернула голову к солнцу, наслаждаясь тишиной. Всегда, когда была за городом, я чувствовала себя ребенком, играющим в лесу позади родительского дома.

Мягкое журчание проточной воды дразнило меня, протекая где-то рядом. Я достала телефон, чтобы посмотреть топографическую карту, которую загрузила. Похоже, я почти добралась до крохотного притока реки Ламар. Я ухмыльнулась. Был уже полдень. Колин и Зак не доберутся до лагеря в течение часа. Под прямыми лучами солнца день был почти жарким.

— Раз ты не собираешься ничего делать сегодня, — сказала я себе, — значит можно принять ванну.

Маленький ручей был холодным и чистым. Я следовала за его плавными поворотами, петляющими под густыми ивами и поваленными деревьями, пока не нашла чистый прудик с дном из гальки. Идеально.

По нервной привычке я осмотрелась вокруг в бинокль и только после этого сняла рубашку.

— Ты смешна, — сказала я себе, убирая бинокль в кожаный чехол. — Ты в глуши Йеллоустона. В семи милях от ближайшей дороги, в пяти милях от ближайшей тропы. Никто не будет за тобой подглядывать.

Но все равно я встала за большую ивовую ветку, чтобы снять белье. Раздевшись, я собрала свою одежду и сложила ее на траве рядом с рюкзаком, убедившись, что сверкающий серебряный флакон спрея от медведей в пределах досягаемости. Прудик был настолько чистым, что я могла видеть свое отражение на колышущейся поверхности воды. Я погрузила руки в воду, разрушая отражение.

Вода была студеной. Возможно из-за снега, растаявшего с вершины горы Друид. Я вынула руки, глубоко вдохнула и решила сделать это быстро, если вообще собиралась. Я зашла по бедра, вдохнула, прежде чем присесть достаточно низко, чтобы окунуть голову в ледяную воду.

Я вынырнула из ручья, тяжело дыша, упала на травянистый берег и засмеялась. Я развела руками, на несколько минут впитывая яркий августовский солнечный свет, прежде чем схватить маленький пластиковый флакон с биоразлагаемым мылом. Ничто в этой вселенной не пахло так хорошо, как мыло доктора Броннера, и вскоре запах ив, травы и проточной воды заглушило странное сочетание мяты и эвкалипта.

Я провела мылом по волосам, по рукам и по изгибу груди. Тело покалывало от мяты и воспоминания о холодной воде. Это заставило меня задуматься о прошлой ночи и о том, как губы моего любовника из сна прижимаются к моей коже. Он долго целовал внутреннюю часть моего запястья, когда его рука двигалась вниз по изгибу моего живота…

— Прекрати, — пробормотала я, тряся головой. — Что с тобой сегодня?

Я последний раз провела по рукам кусочком мыла из эвкалиптовой мяты, прежде чем вернуться в ручей. На этот раз стало еще холоднее. Я быстро смыла мыло с рук и груди. Затем присела на корточки и откинулась назад. Затаив дыхание, я опустила голову под ледяную воду и провела пальцами по волосам, смывая мыло.

В груди все сжалось от внезапной непоколебимой уверенности, что я больше не одна.

Паника пронзила мое тело, и глаза открылись. Я видела только танцующий солнечный свет на нижней части ряби. Я осторожно встала, моргая, когда холодная вода текла по моему лицу. Одежда, мыло и медвежий спрей все еще были аккуратно сложены на берегу, просто вне досягаемости. Очень медленно я повернулась к противоположному берегу.

Там, очень близко, так что можно было вытянуть руку и дотронуться, стоял одинокий волк.

Он смотрел на меня своими золотыми глазами.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Я сделала глубокий медленный вдох. Он был просто великолепен. У него была густая, черная, блестящая шерсть с характерной серой маской вокруг глаз. Он, должно быть, был как минимум сорок дюймов в плечах и весом в сто сорок фунтов. Огромный. Волки не живут одни, одинокие самцы не всегда здоровы. Но этот волк…

Он стоял прямо напротив на меня. Меня накрыло волной адреналина, когда мой инстинкт самосохранения встал над научными наблюдениями.

Волк не показывал признаков агрессии. Его приподнятые уши говорили о дружелюбном настрое. Опущенный хвост говорил о равнодушии к присутствию голой женщины в ручье.

Но его сверкающие золотые глаза смотрели на меня.

Я сжала челюсти, так как зубы начали стучать от холода. Вода была чертовски холодной, и я не могла больше в ней оставаться. Я отчаянно хотела повернуться и броситься к спрею от медведей. Но мне было страшно прервать зрительный контакт с волком. Если я начну двигаться, то буду восприниматься как угроза. Если сильный, здоровый волк увидит во мне угрозу… у меня не будет шансов.

Волк наклонил голову. Мне показалось, в его глазах что-то мелькнуло. Любопытство?

Хватит приписывать ему человеческие качества, сказала я сама себе. Ради всего святого, ты же ученый. Начав дрожать от холода, я обняла себя. Очень аккуратно дотронулась рукой до поверхности воды.

Волк проследил взглядом за моей рукой. Затем прошелся взглядом по моему телу и вернулся к лицу. Он должен испугаться человеческого голоса, подумала я. Он побежит, если я заговорю.

— Привет, — сказала я как можно мягче и нежнее, насколько позволили стучащие зубы.

Волк не испугался.

— Я не угроза, — сказала я, чувствуя себя смешной.

Волчий взгляд переместился с моего тела на кучу одежды и снаряжения на дальнем берегу. Я заметила, что его взгляд остановился на блестящем серебряном баллончике спрея от медведей.

— Я не буду использовать его против тебя. — Как только я произнесла эти слова, то поняла, что сказала правду. Я никогда не использую его против волка.

Он снова повернулся ко мне, глядя своими золотыми глазами. Очень необычный цвет глаз для волка. Тем не менее, он казался мне знакомым. Я сильно замерзла и не могла мыслить внятно.

— Мне нужно вылезти из ручья, — сказала я, стараясь, чтобы голос оставался низким и мягким. — Вода слишком холодная.

Волк не двигался.

Я заставила себя еще ниже опуститься в воду, пока не добралась до противоположного берега. Волчьи глаза блестели, пока я медленно вылезала из воды. На мгновение ко мне пришло абсурдное осознание, что у меня толстые бедра и растяжки. Я медленно вытащила свои бледные ноги под теплый солнечный свет, затем остановилась, застыв под странным взглядом золотых глаз волка. Нас разделяла гладкая вода маленького пруда, но это не было большим препятствием. Животное такого размера легко перепрыгнет воду, разорвет мне шею и будет питаться мной неделю.

Волк поднял голову и понюхал воздух. Я замерла. Его взгляд прошелся по моим голым нога и туловищу.

— Приятно было познакомиться, — прошептала я.

Наши глаза встретились, и я забыла, как дышать. Кузнечики стрекотали на луг, сладкая трель желтой древесницы разливалась по воде. Волк прищурился. Сердце выпрыгивало из груди. Волк повернул голову, глядя вниз по течению, и исчез в ивовых зарослях.

Я с облегчением выдохнула. Меня начала бить сильная дрожь. Я притянула ноги к груди, покачиваясь вперед-назад, а зубы стучали друг о друга. Когда дрожь, наконец, утихла, я натянула одежду, пристегнула баллончик со спреем к поясу и назвала себя чертовой идиоткой, которая оголяется в глуши. Я вытащила блокнот, проверила GPS и записала координаты.

Пальцы дрожали, оставляя длинную полосу чернил в верхней части страницы.

— Что сейчас произошло? — прошептала я.

Я взглянула на противоположный берег ручья. Ивы качались на ветру. Насекомые гудели и трепетали на ярком солнце, и где-то, глубоко в дупле, я слышала непрекращающийся стук лохматого дятла. Я провела пальцами по странице, как будто могла стереть чернильное пятно.

«Визуальное подтверждение», написала я под GPS координатами. «Самец. Черный. Большой — сто сорок фунтов? Сорок дюймов? Рост…»

Я снова замерла, глядя через воду.

«Золотые глаза», написала я.

***

Было почти четыре часа дня, когда я, наконец, услышала, как Колин и Зак приближаются к лагерю. Я сделала все, что только могла придумать, без их оборудования. Ради развлечения я даже наблюдала в бинокль за пасущимися оленями.

— Привет, леди Босс, — поприветствовал меня Зак. Его южный говор эхом разнесся по поляне.

Я увидела в бинокль, как олень поднял голову, затем повернулась и поприветствовала его.

— Ну, наконец-то, — сказала я, поднимаясь на ноги. — Где вас так…

Слова застряли в горле, когда я повернулась к нему. Зак, огромный, крепкий парень с огромным рюкзаком, широко улыбнулся мне, демонстрируя сломанный передний зуб. У него был опухший, почерневший глаз, который выглядел болезненно свежим.

— Зак, что, черт возьми, с тобой случилось?

Он пожал плечами и снял рюкзак.

— Жить буду, — вздохнул он.

Я повернулась к Колину, который подходил к лагерю. Я никогда не узнаю, как эти двое стали лучшими друзьями. Их объединяла сильная, почти разрушительная любовь к природе, от лыжного спорта в глуши до технического скалолазания. Но это, казалось, было единственной вещью, которая их объединяла. Колин был маленьким, чувствительным интровертом из Айдахо, в то время как Зак был огромным, открытым и агрессивным южанином.

— Колин, ты в курсе, что произошло? — спросила я.

— Боюсь, я поклялся не разглашать эту тайну, профессор Макдональд, — ответил он, поднимая бровь.

— Это как-то связано с «Треугольником Бар-Муды»¹? — спросила я.

Оба парня только усмехнулись, когда начали распаковывать рюкзаки. Я закатила глаза, но они ничего не заметили. Иногда у меня возникало искушение заглянуть в забегаловки в центре Бозмена, чтобы просто рассказать всем, что легендарный Иезекиль Диллс был еще и блестящим специалистом и мог провести вычислительный анализ быстрее, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречала. Это заставило меня задуматься, что он мог сделать, если бы не проводил так много времени за выпивкой.

Ну, я предположила, что если бы Зак не пил и не дрался в баре, то, вероятно, занимался бы исследованиями для одного из серьезных больших имен в МСУ вместо того, чтобы работать на меня. Со вздохом я откинулась назад, чтобы посмотреть, как парни устанавливают палатки. Это было наше второе лето совместной работы и вторая исследовательская поездка в Йеллоустон. Зак и Колин, казалось, чувствовали себя в этой глуши так же уютно, как и в нашей лаборатории, и, должна признаться, я была благодарна им обоим. Даже если они опоздали на четыре часа.

Я включила спутниковый трекер, а Колин тем временем устроил в лагере изысканную кухню с двумя плитами и тремя легкими пластиковыми разделочными досками.

— Похоже, стая Леопольда подошла ближе, — сказала я парням, прищурившись, глядя на показания спутника. — Они где-то в трех милях отсюда.

— Мило, — сказал Колин.

Он склонился над своей походной плитой, помешивая в кастрюле что-то, что уже пахло как блюдо из итальянского ресторана. Среди многих других талантов Колина он был фантастическим, походным поваром. Он уже разрезал две буханки домашнего французского хлеба, и это выглядело так, будто он действительно упаковал рюкзак в термос, полный спелых помидоров. Вероятно, из сада, который он посадил за своей квартирой для аспирантов размером с обувную коробку.

— Зак, я думаю, он пытается превзойти нашу стряпню, — сказала я.

— Это невозможно, — сказал Зак. — Ничто не сравнится с тушеной говядиной «Динти Мур»².

Я сморщила нос.

— Ты принес «Динти Мур»?

— О, не только это, — сказал Зак с широкой улыбкой.

Сломанный передний зуб Зака придавал ему слегка ненормальный вид, а синяк под глазом не помогал делу. В прошлом месяце он сказал мне, что сломал зуб в драке в баре, и я молила Бога, чтобы это не было сокращенной версией истории. Я заверила его, что медицинская страховка аспиранта покроет стоматолога, но думаю, ему действительно нравился вид сломанного зуба.

— Сегодня вечером, леди Босс, вся выпивка по вашему вкусу, — сказал Зак.

Он сунул руку в массивный рюкзак и вытащил оттуда упаковку из шести банок.

— Это что, пиво? — спросила я. — Зак, ты тащил семь миль шесть банок дешевого пива?

— Ошибаетесь в обоих случаях, мисс Босс, — усмехнулся он. — Во-первых, это не просто пиво. Это шампанское из пива.

Он протянул мне банку «Миллер Хай Лайф». Оно было теплым.

— А во-вторых, — сказал он, доставая из рюкзака еще шесть бутылок пива, — у меня их двенадцать.

***

Колин подал нам ужин из спагетти со свежим томатным соусом, домашний хлеб и салат из шпината с бальзамическим уксусом, который был, без сомнения, самым лучшим деревенским блюдом, которое я когда-либо пробовала. Это придавало вчерашнему одинокому ужину из сублимированного бефстроганова совершенно жалкий вид, и я сказала ему об этом. Колин, как обычно, отмахнулся от похвалы.

— Итак, — сказала я, как только мы вымыли посуду и устроились после обеда в кругу теплых, хорошо встряхнутых «Миллер Хай Лайф». — Сегодня я видела волка.

Они сразу же внешне собрались. Я опустила часть о том, что я была голой и в воде, но оставила остальное без изменений. Они хотели знать все: рост, вес, куда он направлялся. Где его стая?

— Эй, притормозите, — вдруг сказал Зак. — Насколько близко вы к нему были?

Я улыбнулась.

— Примерно так же близко, как к тебе.

Колин присвистнул. Зак хлопнул себя по ноге и выругался в сгущающуюся темноту.

— Знаю, — сказала я. — безумие какое-то. Я никогда раньше не была так близко к волку.

А потом я замолчала, вспомнив, что это была не совсем правда.

***

Это было четыре года назад, в конце ноября, и я была в доме родителей. Я жила там, хотя никто из нас, на самом деле, не называл это «жизнью». Но я находилась там с мая и не подавала никаких признаков того, что уезжаю.

Честно говоря, я не проявляла особых признаков того, что вообще что-то делаю.

Это был мрачный день, почти достаточно холодный, чтобы превратить ровный стук дождевых капель в ледяные пули, и я одолжила старый синий пикап отца, чтобы поехать в город. Мне нужно было отправить адвокату в Чикаго последние документы для развода, который прислал мне форму по электронной почте тем же утром. Барри уже подписал их, его твердая, уверенная подпись уютно стояла на нижней левой стороне листа. Она была немного смазана, но это было из-за принтера родителей. Больше ничего.

«Свидетельство о расторжении брака», гласил заголовок.

Я подписала его в машине, на стоянке «Кинко», дворники застыли на полпути. Рука дрожала. Я спрятала свидетельство под куртку, чтобы защитить от дождя, и мои щеки вспыхнули от внезапного приступа стыда, когда я вручила его женщине средних лет за стойкой, хотя оно было спрятано за официальным и довольно скучным титульным листом.

— Это все, до-огая? — спросила она, растягивая последний слог и опуская жесткий звук «р». Мне потребовались годы, чтобы научиться произносить букву «р». Я, молча, кивнула. Тусклый серый факс втянул в себя информацию о расторжении моего брака и выплюнул ее обратно.

— Похоже, все прошло, — сказала она и вернула мне стопку бумаг.

Я бросила бумаги на пассажирское сиденье отцовского грузовика и глубоко вздохнула. Посмотрела на свою левую руку, но, конечно же, я перестала носить обручальное кольцо несколько месяцев назад. Я чувствовала, что должна что-то сделать: поплакать, развеселиться или позвонить кому-нибудь по телефону. Вместо этого я долго сидела в кабине, глядя, как мокрый снег бьет в лобовое стекло.

В конце концов, я решила вернуться в родительский дом и по дороге заглянуть в «Плурд», чтобы выпить молочный коктейль. И я решила выбросить документы в их мусорную корзину.

Фары грузовика высветили вывеску «требуется персонал» в пыльном переднем окне «Плурда», маленького ветхого здания, служившего заправочной станцией нашего города, почтой, закусочной и бакалейной лавкой. Потолок был украшен широким ассортиментом предметов, сделанных из пивных банок. Кормушки для птиц из «Будвайзера», модели самолетов и скульптуры лося — все звенели, когда я закрыла за собой дверь.

Отсчитав два доллара четвертаками, чтобы заплатить за свой молочный коктейль, я попросила подать заявление о приеме на работу. Подросток за стойкой, молча, протянул мне лист, и тот лег на пассажирское сиденье, как раз там, где утром лежали документы о разводе. Документы о разводе, которые теперь лежали в заполненной мокрым снегом мусорной корзине рядом с бензоколонкой.

— Итак, — сказала я в тот вечер за ужином. — Похоже, что «Плурд» набирает сотрудников.

Мои родители обменялись короткими обеспокоенными взглядами.

— Держу пари, что это будет стоить больше, чем курс GED³, который я преподаю сейчас, — сказала я, ковыряясь в еде на тарелке. Той осенью папа подстрелил лося, и меня уже тошнило от жареной лосятины.

— Карен, — мама потянулась ко мне, положив руку поверх моей. — Все эти годы в Северо-Западном университете. Наконец-то, ты получила докторскую степень, а теперь…

Я отвернулась, уставившись на безвкусный герб Орлеанской Флер-де-Лис над камином. Но я обернулась достаточно быстро, чтобы не заметить выражение, мелькнувшее на лице матери: страх, беспокойство и глубокое разочарование, которое заставило мою онемевшую грудь сжаться.

Отец кашлянул, чтобы прочистить горло.

— Карен, дорогая, не могла бы ты сходить за дровами?

— Конечно, папа, — сказала я, отодвигая стул от стола.

Ночь была свежа, стояла прямо-таки холодная, хотя с наступлением сумерек мокрый снег прекратился. Парадное крыльцо было завалено дровами, которые я аккуратно складывала в кучу все свое обильно-свободное время. Потому что ранее я отказалась помогать отцу в двух отсеках «Авторемонта Макдональда» в конце их подъездной дорожки, отказалась помогать маме по дому, так же отказавшись заполнять заявки на настоящую работу в настоящем университете. В том, где будет требоваться докторская степень, на которую я потратила лучшие годы последнего десятилетия.

Я проигнорировала дрова на крыльце и пошла к дальней поленнице у деревьев, решив, что могу дать родителям немного времени поговорить обо мне. Когда я наклонилась, чтобы поднять несколько случайных кусков дерева, у меня возникло странное, непоколебимое убеждение, что я больше не одна.

Когда я подняла голову, то увидела волка.

Он стоял между двумя соснами так близко, что я почти могла дотронуться до него. Это был огромный зверь, и в темноте он казался совершенно черным. Он склонил голову набок, его холодные золотистые глаза блеснули в тусклом желтом свете фонаря на веранде.

— Срань господня, — пробормотала я, пятясь назад.

Мои слова разрушили чары между нами. Волк повернулся и убежал. Бросив собранные дрова, я попятилась к парадному крыльцу. Мои руки дрожали, когда я открывала входную дверь.

— Я только что видела волка, — сказала я.

Родители уставились на меня, их рты были одинаково распахнуты от шока и недоверия.

— Здесь нет никаких волков, — сказала мама, качая головой.

Папа откашлялся и отодвинулся от стола.

— Я никогда не видел здесь волка.

— Это был волк, — настаивала я. — Я провела пять лет, изучая койотов в Чикаго. Я знаю разницу между волком и другими псами.

Папа вскочил на ноги и схватил фонарик.

— Где?

Вместе мы подошли к концу ряда дров. Я указала между деревьями, и папа посветил фонариком на землю. Следы волка были отчетливо видны в легком покрове мокрого снега, мерцающего на пуховой подстилке под соснами.

Папа присвистнул один раз, протяжно и тихо. Отпечатки были размером с мою руку с растопыренными пальцами. Я уставилась на них в изумлении, я почти ожидала, что там ничего не будет, что я придумала всю эту встречу.

— А откуда он взялся? — спросила я.

Отец пожал плечами.

— Я бы предположил, что они пришли из Канады.

— Значит ли это, что здесь есть стая? — сказала я наполовину себе. — Я имею в виду, что они не похожи на койотов. Это социальные животные. Волк не будет двигаться в одиночку, верно?

— Я не знаю, — сказал папа, поворачиваясь ко мне с улыбкой. — Кто-то должен это изучить.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я поежилась в сгущающейся темноте. Когда бледно-голубое небо померкло, в полыни запели сверчки. Колин и Зак прикончили дюжину бутылок пива «Миллер Хай Лайф», и теперь они были полностью погружены в горячую дискуссию о различных достоинствах различных марок альпинистских веревок. К счастью, они, похоже, не заметили, что их куратор полностью отключилась. Я застегнула молнию своей флисовой куртки и поежилась от растущего холода.

Папа, безусловно, был прав. Увидев волка той ночью, я почувствовала, как во мне вспыхнуло что-то, что, как мне казалось, умерло после развода. На следующее утро я одолжила папин старый пикап «Шевроле» и два часа ехала в Университет штата Мэн, чтобы пообедать с профессором Леклерком, который изучал енотов в Акадии. К тому времени, как мы покончили с бутербродами, он предложил мне научную работу в своей лаборатории. А к тому времени, когда снегопад отступил, и кусты сирени вдоль дома моих родителей расцвели, я уже была нанята профессором биологии дикой природы в Университет штата Монтана, специализирующимся на отслеживании популяции волков в Йеллоустоне.

И в ту же ночь начались мои сны.

Почти каждую ночь после того, как я увидела волка за поленницей родителей, я встречала возлюбленного своей мечты. Он был высок и мускулист, с золотыми глазами, длинными темными волосами и без намека на одежду, чтобы прикрыть его аппетитное тело. Иногда мы разговаривали, но в основном сны были просто сексом, взрывом чистой животной похоти и удовольствия. Наши тела соединялись и распадались снова и снова. Между моим любовником из сна и моим возвращением в мир научных исследований, тот ноябрь в штате Мэн стал тем месяцем, когда моя жизнь начала казаться мне действительно стоящей того, чтобы жить.

Я уже много лет не вспоминала о встрече с волком у дома родителей. На самом деле я активно старалась не думать о своем пребывании в штате Мэн. Это было неловко. Никто из моих сверстников из штата Монтана не провел целый год в депрессии и не жил с родителями. Никто из них даже не развелся.

Я встала и потянулась.

— Проверю спутники, а потом закругляемся, ребята, — сказала я. — Помните, мы встаем вместе с солнцем.

Зак отсалютовал мне. Колин только улыбнулся.

Мне не потребовалось много времени, чтобы выровнять спутниковые тарелки и найти стаю Леопольда на светящемся экране моего iPhone. Волки с радио-ошейниками не двигались, так что я предположила, что остальная стая тоже легла спать. Я представила себе, как они лежат в траве, прижав хвосты к носу, чтобы сохранить тепло. Альфа-самка, 259F, успешно вырастила четырех щенков в прошлом году. Я могла представить себе их всех: двух серых щенков, черную самку и смуглого самца с белыми отметинами. Все худые, с длинными ногами.

Но что будет, когда они встретят одинокого черного волка?

Иногда одиноких волков принимают в новую стаю. Иногда те даже становятся альфами, хотя от этой мысли мне стало не по себе. Нынешний альфа-самец стаи Леопольда, М-457, был молод, силен и немного придурковат. Одинокий черный волк был больше, но я думала, что любой бой между М-457 и новым волком будет серьезным противостоянием. Может быть, даже смертельным.

— Так уж устроена природа, — пробормотала я. — Моя работа — наблюдать, а не привязываться.

И все же мне было интересно, где сейчас черный самец. Знал ли он, что находится рядом с другой стаей? Знал ли он, что находится рядом с нами? Дрожь пробежала по моему позвоночнику.

Был ли он все еще рядом с нами?

Я медленно повернулась, ища блеск золотых глаз в угасающем свете. Позади меня не было ничего, кроме сосен, их тени сгущались и собирались под ними, когда последний луч света покидал небо. Я глубоко вздохнула и покачала головой.

— Я начинаю сходить с ума, — прошептала я, поднимая глаза, чтобы убедиться, что Зак и Колин не наблюдают, как я разговариваю сама с собой в темноте. Определенно, пора было ложиться спать.

***

Солнечный свет.

Весенний солнечный свет.

Но сейчас не весна, настаивал мой мозг. Сейчас август. Я в Йеллоустоне. Я протерла глаза, и передо мной предстала осиновая роща. Полевые цветы качались на легком ветерке.

— Сплю, — прошептала я. — Конечно, я опять сплю.

Я сделала несколько шагов вперед. Надо мной шелестели сердцевидные листья осин. Их пестрые белые и черные стволы мерцали на солнце, так что трудно было определить расстояние. Но я точно знала, куда иду, и мне понадобилось всего несколько шагов, чтобы найти наш луг.

У меня перехватило дыхание, когда я увидела его. Он стоял посреди небольшой поляны, и полевые цветы доставали ему до колен. Он смотрел в небо, совершенно голый. Его темные кудри спадали до середины спины. Он был не совсем в моем вкусе, поняла какая-то далекая, рациональная часть моего мозга. Я всегда заканчивала с занудными, интеллектуальными парнями, которые носили джинсы меньшего размера, чем я.

Но мой любовник во сне был совсем другим. Он был мускулистым, огромным и диким. Что-то в его глазах и манере держаться говорило о грубой животной силе и едва сдерживаемой мощи. Что, черт возьми, делает мое подсознание, выдумывая его?

Он обернулся, будто услышал меня, и наши глаза встретились. Его лицо озарила улыбка, от которой мое сердце затрепетало. Может, и не совсем в моем вкусе, но, черт возьми, он был великолепен. Эта улыбка могла бы соперничать с летним солнцем.

Пока он пересекал луг, его мускулы перекатывались в пятнистом солнечном свете. Он не остановился передо мной, даже не потрудился поздороваться. Вместо этого он обнял меня за талию и притянул к своей груди, целуя глубоко и жадно. Мое тело наполнилось жаром, и я открыла ему рот.

— Не думал, что увижу тебя снова, — прорычал он мне в шею, его теплое дыхание коснулось моей кожи.

Я рассмеялся над абсурдностью его заявления. Как мог мой собственный любовник во сне удивиться, увидев меня?

Он уткнулся мне в волосы.

— Я скучал по тебе.

— Я видела тебя прошлой ночью, — сказала я, хихикая, когда его бедра прижались к моим.

— О, но это был очень длинный день. — Он провел носом по моей шее, и я закрыла глаза, наслаждаясь медленными волнами, когда его руки прошлись по моей спине.

— Ты всегда носишь одежду, — вздохнул он.

Я нахмурилась и посмотрела вниз. Да, я определенно была одета. Черные термоштаны и темно-бордовая шелковая водолазка. В таком наряде я забралась в спальный мешок.

— Да. Наверное, у меня не слишком богатое воображение, — пробормотала я.

Мой любовник из сна наклонил голову и поднял бровь.

— Да, ладно… нормальная одежда, — сказал он.

Я фыркнула и вырвалась из его объятий достаточно далеко, чтобы стянуть рубашку через голову.

— Раньше здесь все было по-другому, — сказала я, снимая штаны. — Были…

— Сосны, верно? И постель из мха. — Он потянул меня в свои объятия. Теперь жар его возбуждения давил прямо в мягкую кожу моего живота. Я вздрогнула, когда он провел пальцами по моей спине и шее. От него приятно пахло, мускусом и дикостью, с легким привкусом сладости. Как цветы клевера или медом.

— Там тоже был ручей. Помнишь? — спросил он.

Я улыбнулась. Я действительно помнила ручей в сосновом лесу, антураж всех тех снов, которые заставляли меня задыхаться и быть мокрой от пота, когда конечности безнадежно запутывались в простынях узкой односпальной кровати в доме родителей. Иногда мы купались в этом ручье или пили из него, как дикие животные. Я повернулась, чтобы рассказать любовнику из сна, что я помню, когда его губы прижались к моим. Я открыла рот, чтобы приветствовать его поцелуй, и мое тело растаяло от прикосновения к его груди. Его пальцы нежно сжали мои соски, и я застонала ему в рот.

Он отодвинулся, ухмыляясь, и опустился передо мной на колени. Его руки обвились вокруг моей задницы, когда он притянул меня ближе.

— Черт возьми, я скучал по твоему вкусу, — проворчал он.

Он провел языком по гребню моего лона, и я ахнула. Я погрузила пальцы в его волосы, пока мои бедра качались у его рта.

— О, боже, да, — сказала я.

Мой любовник из сна всегда был без ума от орального секса для меня, иногда по ночам это было все, чем мы занимались. Потому что, очевидно, у меня не очень богатое воображение, подумала я, прежде чем его губы и язык стали настолько отвлекающими, что я больше не могла думать ни о чем.

Тело горело от его прикосновений, удовольствие прокатывалось по мне большими красными волнами, заставляя ноги дрожать, пока я не потеряла чувство равновесия. Единственное, что поддерживало меня, были его сильные руки вокруг моей талии, обхватившие мне под попу. Он медленно двигался внутри меня, его язык описывал круги вокруг клитора, его звериные стоны удовольствия у моих ног посылали дрожь по всему телу. Мои глаза закрылись, и я откинула голову назад, мышцы живота напряглись…

— Мммм, ты уже близко, — пробормотал он, отстраняясь.

Я всхлипнула. Воздух в осиновой роще казался почти холодным по отношению к моей внезапно обнажившейся плоти. Он поднял руку к моему лону, провел по нему большим пальцем, и мое тело задрожало так сильно, что я упала бы, если бы он не прижался плечами к моим ногам.

— Я хочу, чтобы ты осталась там, — сказал он. — В шаге от того, чтобы кончить.

Он повернулся, чтобы поцеловать внутреннюю сторону моего бедра, в то время как его большой палец кружил вокруг моего клитора, нажимая достаточно сильно, чтобы заставить меня дрожать, но недостаточно сильно, чтобы освободиться.

— Д… да, — сказала я.

Вся осиновая роща закружилась вокруг меня. Я закрыла глаза, мое тело болело, бедра напряглись под его рукой. Я не могла ни думать, ни говорить. Его губы двигались по моим бедрам, как крылья бабочки, покрывая кожу легкими, целомудренными поцелуями, а пальцы дразнили клитор. Я попыталась попросить его о большем, но мой рот позабыл, как складываются слова.

— Мне нравится делать это с тобой, — сказал он. Его дыхание обжигало мою кожу.

Я застонала, мои пальцы погрузились в его волосы, будто это было единственное, что удерживало меня от того, чтобы уплыть. Его поцелуи путешествовали по моим бедрам, прослеживая край моих темных лобковых завитков. Один из его пальцев скользнул внутрь меня, затем другой, и я застонала. Его большой палец все еще был мучительно мягким и нежным. Я прижалась к нему бедрами, всем телом прижавшись к его сильным плечам.

— Еще, — выдохнула я, — пожалуйста!

Его большой палец опустился, и он прижался ртом к моим ногам, его язык пожирал мой клитор, его пальцы двигались глубоко внутри меня. Энергия, которую он так тщательно создавал, взорвалась, как фейерверк, в моем теле, ослепляя горячим, красным потоком удовольствия. Я кончила так ярко, что закричала. Мои ноги подкосились, и я упала в его объятия.

Совершенно без всякой причины я начала плакать. Нет, не просто плакать. Я извергала большие, уродливые, захлебывающие рыдания. Плечи дрожали, когда я пыталась сдержать поток горячих слез. Любовник из снов молчал. Он просто держал меня, проводя своими теплыми, сильными руками по моей спине, пока я не смогла взять себя в руки.

— О, черт, мне очень жаль, — пробормотала я, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Прости.

— Ничего страшного. — Он улыбнулся мне так, будто я только что не облажалась в его объятиях. — Хочешь поговорить об этом?

Мои плечи расслабились. Конечно, любовник из сна сказал бы именно то, что нужно.

— Честно говоря, даже не знаю, почему я просто… почему именно я…? Черт, прости меня.

Он поцеловал меня в лоб.

— Ты чувствуешь себя лучше?

Я сделала глубокий вдох.

— Да. На самом деле, это так.

Это была правда, и дело было не только в теле. Я чувствовала себя так же спокойно, как в течение многих лет. Честно говоря, так же расслабленно я чувствовала себя с тех пор, как перестала мечтать о нем каждую ночь.

— Хорошо. — Он откинулся назад, потянув меня за собой, пока мы оба не легли на полевые цветы, прижавшись друг к другу обнаженными телами. — Тогда давай сделаем это снова.

***

Пухлые кучевые облака гонялись друг за другом по бледному сонному небу, а я лежала на спине в высокой траве, тяжело дыша. Удовлетворенность кружила по моему телу, будто сексуальное удовлетворение омывало меня томными волнами. Проклятье, я никогда не чувствовала себя так, как сейчас…

— О чем ты думаешь?

Я слегка пошевелилась, встретившись взглядом с золотыми глазами моего любовника из сна и медленной, ленивой улыбкой. Мне было приятно думать, что я придала такое мечтательное выражение его великолепному лицу.

— Ни о чем, — ответила я. — Просто пытаюсь вспомнить, когда мне в последний раз было так хорошо.

Он тихо рассмеялся, а затем потянулся, чтобы заправить мне за ухо выбившуюся прядь волос.

— Именно это ты и говорила раньше.

— Неужели? Я этого не помню.

— Скажи, ты все еще изучаешь… — Он наморщил лоб. — Этих маленьких собачек? Похожих на волков, но более раздражающих?

— Койотов, — подсказала я. Мои щеки начали ныть от такой сильной улыбки. — Откуда ты это знаешь?

— Я вспомнил. Я хотел все о тебе вспомнить.

Со вздохом я позволила себе снова упасть на сладко пахнущую траву. Сейчас я чувствовала себя слишком хорошо, чтобы сомневаться в собственных нелепых снах.

— Нет, больше ими не занимаюсь, — ответила я. — К твоему сведению, я изучаю волков.

Он склонился над моей грудью, приподняв бровь.

— О, неужели? И что же ты обнаружила?

— Ну, в прошлом году мое большое генетическое исследование было опубликовано в журнале Nature.

Он снова нахмурился.

— Это… Должно ли это произвести на меня впечатление?

Я смеялась до тех пор, пока у меня не заболела грудь. Очевидно, мое подсознание считало, что мне нужен любовник, который никогда не слышал о Nature.

— Да, — сказала я, как только отдышалась от смеха. — Чертовски верно, ты должен быть впечатлен. Хотя я немного не уверена, почему они выбрали мою статью: потому ли, что она написана ученой-женщиной, или потому, что у волков такие большие кликбейты⁴.

Я никогда никому не рассказывала о своих страхах, даже родителям. И уж точно я никому в университете о них не рассказывала. Безжалостная самореклама была частью процесса пребывания в должности.

Мой любовник из сна только рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать меня в шею.

— Я вижу, ты все еще сомневаешься в себе.

Его слова звучали странно и жестковато, будто мы разговаривали по телефону, а не лежали голые рядом в траве. Я резко села. У меня все поплыло перед глазами. Его красивое лицо расплылось, и вся осиновая роща растворилась вокруг меня, унося прочь густые ленты белого дыма.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мои затуманенные сном глаза медленно привыкли к синеватому полумраку внутри палатки.

— Черт, — прошептала я. — Уже рассвело?

Я уже так соскучилась по своему возлюбленному из сна, что это причиняло мне глубокую, тупую боль в груди. Последнее, что я помнила, это как лежала рядом с ним на траве, моя голова была в ложбинке на его шее, наши пальцы были переплетены на его груди, когда я говорила ему… что-то. Что-то скучное и тривиальное о статье в Nature, если верить моей туманной памяти раннего утра. И, конечно же, мой любовник слушал меня так, словно ему действительно было не все равно, задавал вопросы и прерывал меня легкими поцелуями в шею и плечи.

Я застонала и попыталась вытянуться в тесном спальном мешке. Все мое тело было измучено и болело. Усевшись в спальном мешке, я просунула руку между ног. Черт. Мое нижнее белье промокло насквозь. Этого было достаточно, чтобы заставить меня думать, что я действительно провела всю ночь, трахаясь.

— Возьми себя в руки, Карен, — пробормотала я. — Ты не трахалась уже полдесятилетия.

Я провела пальцами по волосам, прежде чем расстегнуть молнию на двери палатки. В лагере ничего не шевелилось, поэтому я схватила кастрюли и сковородки и принялась колотить ими вокруг палаток Зака и Колина. Колин появился с улыбкой на лице, и, в конце концов, Зак высунул голову, нахмурившись под низко надвинутой на лоб шерстяной шапкой. По крайней мере, его подбитый глаз выглядел немного лучше после сна.

— Итак, — сказала я, стараясь вести разговор за завтраком быстро и профессионально, — наша первоначальная цель — следить за стаей Леопольда. Если получится, мы усыпим транквилизатором и наденем радио-ошейник хотя бы одного из новых щенков.

Колин улыбнулся мне над второй кружкой растворимого кофе.

— Но в городе появился новый волк, — сказал он.

— Верно. — Я тоже улыбнулась. — Если мы действительно увидим одинокого черного самца, он станет нашим приоритетом. Если бы нам удалось получить у него неповрежденный образец ДНК, мы могли бы определить его происхождение. И это было бы… ну, мне не нужно говорить вам, что это было бы очень важно.

— Вас понял, леди-босс, — сказал Зак. Он только что прикончил четыре порции сублимированной яичницы-болтуньи. В одиночку.

— Хорошо, — сказала я, поднимаясь на ноги. — Мы проведем триангуляцию вокруг долины. Давайте выдвигаться.

После получасового пешего перехода я остановилась, чтобы глотнуть воды, и еще раз окинула взглядом дальнюю сторону долины Ламар. Ничего. Я нажала кнопку на рации.

— Колин? Зак? Мальчики, вы что-нибудь видите?

В трубке послышался тихий голос Колина, и раздался треск статических разрядов.

— Нет. С моей стороны — ничего.

Через секунду раздался голос Зака:

— Ничего особенного, босс. Я буду продолжать двигать задницей.

Я покачала головой, потянулась и сделала несколько глубоких глотков из бутылки. Еще через двадцать минут блуждания по зарослям полыни моя рация с треском ожила, и в трубке раздался голос Зака… пение. Это звучало как Freebird⁵, но так громко и трогательно, что я не была уверена. Я подскочила, как заяц на снегоступах, выскочивший из-под упавшего дерева, испуганный шумом. На мгновение воцарилась тишина, а потом рация взорвалась смехом Колина.

— Мальчики, мальчики, — сказала я, нажимая кнопку передачи. — Не уверена, что пение «Линирд Скайнирд» — лучшее применение нашего грантового исследовательского оборудования.

— Вас понял, леди-босс, — сказал Зак. В трубке воцарилась тишина, а затем его голос снова затрещал. — Как думаете, Национальный научный фонд предпочел бы Guns N'Roses?⁶

Я фыркнула от смеха, когда в трубке раздался голос Колина, резкий и настойчивый.

— Карен, — произнес он. — Достаньте пистолет с транквилизатором. Направляется в вашу сторону, на северо-северо-запад.

Мои пальцы дрожали, когда я сняла с плеча транквилизатор и зарядила дротик. Я еще ничего не видела, поэтому схватил бинокль.

Это был черный самец.

Должно быть, его что-то испугало, вероятно, Зак, судя по тому, куда он бежал. Я глубоко вздохнула и уперла ружье в плечо. Я была воспитана на охоте, я могла сделать этот выстрел. Я затаила дыхание, когда черный волк-самец зигзагом пронесся сквозь полынь и низкую траву. Я лишь слегка коснулась транквилизатора, подождала, пока волк приблизится настолько, чтобы разглядеть золотистый блеск его радужек, и нажала на спусковой крючок.

Волк взвизгнул в тревоге. Волна вины скрутила мой желудок, когда я увидела ярко-красный дротик, торчащий из его бока. Он снова рванул вперед, на этот раз, убегая от меня, хотя его шаги замедлились не более чем через минуту. Он исчез из моего поля зрения вдоль ручья, когда рация взорвалась радостными криками.

— Чертовски хороший выстрел, леди босс! — крикнул Зак по рации.

— Я видел, как он упал, — сказал Колин. — В ивах у ручья. Сейчас же направляюсь туда.

— Я тоже, — сказала я.

Я побежала трусцой по равнине. Ветер дул мне в спину, и в воздухе стоял запах дождя. Бросив быстрый взгляд в сторону пика Друида, я увидела клубящиеся темные кучевые облака, обещающие послеобеденную грозу. Мы должны были действовать быстро, транквилизатор усмирил животное только на двадцать минут. Откуда взялся этот волк? Канада была наиболее вероятным вариантом, хотя это, казалось, была чертовски долгая прогулка через всю Монтану…

Я уже почти подошла к высоким ивам, росшим вдоль ручья, когда увидела Колина. Его лицо было странно бледным, и мое сердце забилось быстрее, когда я пробежала последние несколько футов, чтобы добраться до него.

— Колин? — Я тяжело дышала.

— Вам лучше посмотреть на это, — сказал он.

Он взял меня за руку и повел вокруг ивовых кустов.

Там, на мягкой зеленой траве у реки, лежало тело обнаженного мужчины. Из его левого бедра торчал ярко-красный дротик с транквилизатором.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Я смутно осознала, что Колин все еще держит меня за руку. Я повернулась к нему, открыла рот и снова закрыла его. Затем я снова повернулась к человеку на траве. Он был совершенно голым и лежал на животе среди полевых цветов. Трава скрывала его лицо, но тело выглядело сильным, молодым и здоровым. И в до смешного хорошей форме, поняла я, проследив за линиями его мускулистых ног до изгиба груди…

Я покачала головой, пытаясь сосредоточиться на дротике с транквилизатором, торчащем из его бедра. Черт побери, я здесь не для того, чтобы заценивать его задницу. Но было что-то тревожно притягательное в его обнаженной фигуре, что-то почти знакомое. Как будто я уже знала, как его кожа будет ощущаться под моими пальцами. Какова она будет на вкус.

Я прочистила горло.

— Колин…

Рука Колина дернулась в моей хватке.

— Я подстрелила волка, — сказала я. Мой голос звучал очень тихо, будто доносился издалека.

— Да, — прошептал он. — Я видел это. Вы застрелили волка.

Я покачала головой и крепко зажмурилась, представив себе черного волка, бегущего по зарослям полыни. Вспоминая, как он взвизгнул, когда дротик попал ему в бок.

Я открыла глаза. Вместо волка на траве лежал мужчина.

Когда Колин нажал кнопку передачи на рации, раздался тихий гудок.

— Зак, — сказал он. — Иди сюда. Принеси аптечку первой помощи.

В трубке послышался голос Зака:

— А что случилось? Леди-босс заколола себя дротиком с транквилизатором?

— Просто иди сюда, — отрезал Колин.

Моя подготовка по оказанию первой медицинской помощи медленно просачивалась сквозь слои шока и недоверия, окутавшие мозг. Я опустилась на колени рядом с ним. Осторожно поднесла пальцы к его шее. Его кожа была теплой, а пульс сильным и ровным.

— Он будет в шоке, как только проснется, — сказала я. — Нам понадобится спальный мешок или что-нибудь в этом роде.

Я сняла рюкзак с плеч и достала свою дождевую куртку. Она была небольшая, но я натянула ее на его торс, прежде чем повернуться к дротику с транквилизатором. Из того места, где дротик вонзился ему в кожу, вытекла тонкая струйка крови. Я глубоко вздохнула, обхватила пальцами гладкий металл дротика и выдернула его из ноги.

Он даже не вздрогнул. Я уставилась на бедро. Это была неглубокая колотая рана, мне нужно было равномерно придавить. Я бросила дротик в траву и натянула рукав на ладонь, прижимая ладонь к окровавленной дыре в его ноге. Сделав глубокий вдох, я повернулась к Колину.

Он стоял, замерев, смотря на обнаженного мужчину в траве с выражением почти оскорбленным, будто само его существование было оскорблением.

— Колин, — огрызнулась я. Он покачал головой, переводя взгляд на мое лицо. — Нам понадобится спальный мешок.

Он, молча, кивнул.

— Мне нужно, чтобы ты достал спальный мешок, — медленно проговорила я.

— Хорошо.

— У тебя есть дождевик? В рюкзаке?

Колин кивнул.

— Оставь его мне, пожалуйста.

Колин вытащил из рюкзака ярко-красную с желтым куртку «Норт фейс». Он очень осторожно обошел голого мужчину и положил куртку на землю рядом со мной. Его руки дрожали. Ветер снова поднялся, шурша листьями на ивовых ветвях. На этот раз запах дождя был безошибочно узнаваем.

— Не думаю, что у нас много времени до грозы, — сказала я. — Как думаешь, быстро вы с Заком сможете поставить здесь палатку?

— Мы сделаем все возможное, — сказал Колин.

— Хорошо.

Но он продолжал стоять. Его глаза сфокусировались на дротике с транквилизатором в траве, который я только что вытащила из бедра мужчины.

— Колин! Вперед!

Он в последний раз покачал головой и кивнул, повернувшись, чтобы покинуть ивовую рощу на нетвердых ногах. Как только он скрылся из виду, я глубоко вздохнула и посмотрела на обнаженного мужчину, чья кожа была теплой. Его тело было восхитительным. Его мускулистая грудь вздымалась и опадала в такт дыханию, а мой дождевик едва скрывал темные волосы, рассыпанные по его спине. Я боролась с безумным желанием провести руками по нему, ощутить прикосновение его волос к своим ладоням.

— Карен, сосредоточься, — пробормотала я.

Я оторвала от него взгляд и посмотрела на небо. Темные грозовые тучи закружились над пиком Друида. Я посмотрела на часы. Прошло уже почти тридцать минут с тех пор, как я выстрелила дротиком с транквилизатором. Нам бы сейчас было пора уходить, пока животное не проснулось. Если бы это был волк.

Медленно и осторожно я убрала ладонь с бедра незнакомца. На моем рукаве осталось небольшое кровавое пятно, но его нога уже не кровоточила. Я потянулась к дождевику Колина, чтобы обернуть его вокруг незнакомца.

— Ты не должен быть здесь, — прошептала я, наклоняясь к нему. — И ты действительно не должен быть таким чертовски знакомым.

Когда я обернула его дождевиком Колина, в меня ударил ветер, и на секунду меня ошеломил его запах. Мускусный и дикий, с отдаленным оттенком сладости, как мед и цветы клевера. Я отшатнулась, дрожа всем телом.

— Вот дерьмо, — сказала я. — Это он.

Мое сердце грохотало в ушах, когда я заставила себя наклониться, чтобы посмотреть на его лицо. Его высокие скулы, мягкие губы. Его длинные темные волосы.

Он, без сомнения, был моим любовником из сна.

Его красивое лицо с закрытыми глазами выглядело почти умиротворенным, а волосы разметались по траве. Ветер снова поднялся, и я схватила куртку Колина, обхватив руками его спину и грудь, чтобы тонкая ткань не развеялась. Прядь темных волос упала ему на губы, и я провела пальцами по его губам, убирая непослушные волосы за ухо.

Его золотистые глаза распахнулись, следуя за моей рукой, пока он не встретился со мной взглядом. Я почувствовала, как его сердцебиение ускорилось под моими пальцами.

— Все в порядке, — сказала я. — С тобой все в порядке.

Он сказал что-то гортанное и странное на непонятном мне языке. Затем он покачал головой и попытался подтянуться, чтобы сесть. Он поскользнулся, и я потянулась к нему, обхватив рукой его спину, прежде чем он успел упасть. Он снова покачал головой, и волосы упали ему на лицо. Я переместила свой вес, поддерживая его тело своим.

— Ты в порядке, — повторила я. — Произошел несчастный случай. Но с тобой все будет хорошо.

Он сделал долгий, дрожащий вдох, и его золотистые глаза снова встретились с моими.

— Ты, — прошептал он. А потом он улыбнулся.

У него была великолепная улыбка, как зимний рассвет, с прокатившимся солнечным светом по снегу, которая заставила мое тело наполниться жаром. Мне не нужно было делать лишних движений, чтобы прижаться губами к его губам. Его рот открылся навстречу моему, и его знакомый язык вошел в меня, исследуя меня. Он медленно провел пальцами по моей шее. Мое тело дрожало в его объятиях.

Карен Макдональд, прошептала какая-то крошечная, далекая часть моего мозга, какого черта ты делаешь?

Я отскочила назад, отстраняясь от него.

— Прости, — пробормотала я. — Это было совершенно непрофессионально. Ты… это ты…

Он поднял руку, чтобы провести ею по изгибу моей щеки.

— Моя женщина, — сказал он.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но потом подумала, что при сложившихся обстоятельствах я могла бы просто пропустить это мимо ушей. Его большой палец задержался на моей нижней губе, и я подавила желание взять его палец в рот.

— А почему мне кажется, что я пьян? — спросил он.

— О. Точно. Я стреляла в тебя. Из пистолета с транквилизатором.

— Это ты сделала? — Его ухмылка стала еще шире. — Я знал, что ты особенная.

Мое сердце нелепо затрепетало, но я постаралась не обращать на это внимания.

— Мне очень жаль. Это был несчастный случай, и ты можешь чувствовать себя немного… э-э… странно. Несколько часов. Но с тобой все будет в порядке, клянусь.

— Но где же деревья?

— Деревья?

— Наши деревья, — сказал он, нахмурившись. — Где наши деревья?

Он думает, что ему снится сон, вдруг сообразила я. Мне снился сон про осиновую рощу. Я потянулась к его руке и обхватила его запястье. Его сердце бешено колотилось под моими пальцами.

— А как тебя зовут? — спросила я, пытаясь отвлечь его.

— Зовут?

Когда он улыбнулся, по моему телу пробежал электрический разряд. О, Боже, помоги мне. Это было невозможно, совершенно чертовски невозможно, но он действительно был моим любовником из сна.

И мне это не снилось.

— Я — Карен, — представилась я. — Карен Макдональд. А как тебя зовут?

— Зовут? — Он вздохнул, закатывая голову назад по широкому кругу. — Смешно. Мы уже так хорошо знаем друг друга, без имен.

Он наклонил голову и одарил меня широкой хищной улыбкой, от которой я вся покрылась испариной.

— Я — Вали, моя Карен Макдональд. Вали Локисен.

Все еще улыбаясь, будто он полностью намеревался сожрать меня живьем, он схватил меня за талию и притянул к себе на колени. Его член дернулся у шва моих штанов, и я застонала, мое тело горело, бедра двигались от его прикосновения. Карен, нет, сказала я себе, Зак и Колин…

— Я не думаю… — начала я, но он прижался своими губами к моим, и все мои опасения растворились в глухом фоновом шуме. Мой рот открылся для его голодного языка, его руки скользнули вниз по моей спине, и я перестала беспокоиться о дротике с транквилизатором или приближающейся грозе, или о полной невозможности существования кого-то одновременно в моих безумных сексуальных снах и в захолустье Йеллоустона…

Моя рация взорвалась помехами. Вали подпрыгнул, и я выпала из его рук на траву.

— Леди-босс! — в трубке послышался хриплый голос Зака. — Вы меня слышите? Вы нас здесь просто пугаете.

Вали с трудом поднялся на ноги, обводя взглядом горизонт.

— Что же это было, во имя Девяти Миров?

— Все в порядке, — выдохнула я.

У меня перехватило дыхание, прежде чем я смогла сказать что-то еще. Он был очень привлекательным, совершенно обнаженным мужчиной, и твердый изгиб его эрекции сильно отвлекал. Я вскочила на ноги и повернулась к нему лицом, потянувшись за его рукой.

— Мне очень жаль. Насчет транквилизатора. На счет всего. С тобой все будет в порядке. Обязательно будет…

— Я ведь сплю, не так ли? — Его голос был резок, а взгляд суров.

— Э-э, нет. Я так не думаю.

Над Пиком Друида прогремел гром.

— Но как ты здесь оказалась? — требовательно спросил Вали. — Как же я проснулся? Как ты это сделала?

— Я… я не знаю. Я усыпила волка транквилизатором. Черного волка.

— Карен, ты не могла так поступить. — Его голос упал, а глаза стали дикими. — Он найдет меня.

Первый серьезный раскат грома эхом прокатился по заросшим полынью равнинам Ламара. Вали рванул и исчез за ивовыми кустами.

— Подожди! — крикнула я ему вслед. — Вали, подожди!

Свет потускнел, и температура упала по мере того, как надвигалась гроза. Я подняла руку, чтобы прикрыть глаза, и отодвинула ивовые ветви в сторону, но не увидела его.

— Привееееет! — Холодный ветер донес голос Колина через всю долину.

Я обернулась и увидела Колина и Зака, пробирающихся сквозь полынь. Когда я помахала им рукой, они бросились бежать прямо на меня. Зак несся со своим огромным оранжевым рюкзаком.

— А где же волк? — прокричал Зак.

— А где тот человек? — одновременно прокричал Колин.

Они оба остановились, глядя друг на друга, и тут начался дождь. Я подошла к ним и протянула Колину его дождевик. В ту же секунду, как я сняла куртку через голову, то поняла, что она пахнет им, моим любовником из сна, Вали, сладко и дико.

Вот дерьмо со мной случилось!

У меня закружилась голова, и я упала на колени, присев на траву и глядя, как капли дождя стекают по капюшону куртки. Колин и Зак сели рядом со мной. Присев на корточки у самой земли, когда небо над ними потемнело, они оба вдруг показались очень молодыми. И они смотрели на меня. Они ожидали, что я все объясню.

— Что, черт возьми, здесь произошло? — спросил Зак, глядя на красный дротик транквилизатора на вытоптанной траве.

Я протянула руку и положила ладонь на руку Колина и колено Зака.

— Я не знаю, что только что произошло, — сказала я. — Я… честно говоря, я даже не знаю, что сказать. Но я могу сказать, что мы будем делать.

Они оба повернулись ко мне с совершенно одинаковым выражением на совершенно разных лицах.

— Мы собираемся оставить это здесь, — сказала я. — Мы просто оставим все это сумасшедшее дерьмо прямо здесь. Мы можем вернуться к этому… возможно, когда-нибудь мы даже поймем это… но прямо сейчас мы просто встанем и уйдем.

Я встала.

— У нас есть еще четыре дня в поле, — продолжила я, — и нам предстоит еще много работы. Мы не позволим сегодняшнему дню испортить остаток недели.

Зак кивнул и поднялся. Колину потребовалось больше времени, и когда он встал, его лицо было пепельно-серым. Он с трудом оторвал взгляд от того места, где впервые увидел Вали. Там, где он ожидал увидеть волка.

— Мы ученые, — мягко сказала я. — Это не значит, что у нас есть все ответы. Но это значит, что ответы есть, и когда-нибудь мы их даже найдем. Верно, Колин?

Колин покачал головой, медленно переводя взгляд на мое лицо.

— Да, — сказал он. — Найдем ответы. Точно.

Когда мы возвращались в лагерь под проливным дождем, все было очень тихо.

Гроза длилась недолго, возможно, всего полчаса, но дождь во время походов — это эпическая заноза в заднице. Все насквозь промокло: кухонные принадлежности, моя одежда, рюкзак. И, благодаря моему предложению принести спальный мешок для Вали, мой спальный мешок теперь тоже насквозь промок.

— Тебе пришлось принести мой спальный мешок, — пробормотала я.

— Он был ближе всего, — сказал Зак, пожимая плечами.

Мы провели вторую половину дня, устанавливая следящее снаряжение, наблюдая за стаей Леопольда и натягивая бельевую веревку между соснами, чтобы просушить мокрое снаряжение. Я даже расстелила спальный мешок на большом гранитном валуне, обращенном к югу, хотя и не очень надеялась, что последние несколько часов августовского солнца смогут его высушить.

Было уже почти время ужина, когда я встала из-за спутниковой тарелки, потянулась и сунула сотовый телефон в карман. Колин и Зак снова обсуждали достоинства различных марок альпинистских веревок, что я восприняла как хороший знак. Я бесцельно бродила по лесу минут десять, пока не поняла, что вернулась к маленькому ручью, где вчера принимала ванну. Там я видела огромного черного волка.

Я покачала головой и вытащила телефон из кармана, набирая номер Сьюзен, моей лучшей подруги во всем штате Монтана.

— Привет, Карен? — ответила она. — Я думала, ты в парке?

— Да, я сейчас в парке. Слушай, мне нужно попросить тебя об услуге.

***

Я купила дом, как только переехала в Бозмен.

Вообще-то я купила дом еще до того, как переехала в Бозмен. Как только я подписала трудовой договор на должность ассистента профессора биологии дикой природы в Университете штата Монтана, я сразу же связалась по телефону с агентом по недвижимости. Где-то в мае я слетала в город на выходные, осмотрела с полдюжины маленьких домиков в вычурной и доступной южной части города, а затем обратилась в банк, чтобы купить один из них.

Моими соседями стали Сьюзен и Боб. Сьюзен была высокой и сильной, с длинными вьющимися каштановыми волосами, из тех женщин, которые носят удобную обувь и сами рубят дрова. Зимой она работала ассистентом преподавателя испанского языка в Университете, а летом — лесничим в Йеллоустоне, и мне она сразу понравилась. Ее парень Боб, однако, был коротышкой и был каким-то дерганным. Он был, насколько я могла судить, торговцем марихуаной и, возможно, еще каким-то рыболовецким гидом. Мне не нравился Боб, но я любила Сьюзен, и я отчаянно хотела снова иметь нормальных друзей, так что в первый год мы разделили несколько пикников и обедов.

А потом, в июле, Сьюзен неожиданно получила несколько дней отпуска со своего поста у «Олд Фейтфул»⁷. Когда она решила вернуться в Бозмен и сделать Бобу сюрприз, Боб был совершенно удивлен, увидев ее… как и обнаженная женщина в их постели. В ту ночь Сьюзен переехала ко мне. Мы прожили вместе почти три месяца, пока она не нашла маленькую квартирку над художественной галереей на главной улице.

«Если тебе что-нибудь понадобится, — сказала она мне, когда я помогала ей переехать на новое место, — просто позвони. Я у тебя в неоплатном долгу».

***

Мой сотовый телефон затих, так что мне пришлось убрать его от уха, чтобы убедиться, что не пропал сигнал.

— Сьюзен? Ты все еще там?

— Да, извини. Все еще здесь. Что случилось? Ты в порядке?

Не совсем, подумала я. Я только что стреляла в кого-то из пистолета с транквилизатором. Или я просто теряю свой гребаный рассудок. Оба варианта были довольно дерьмовыми.

— Слушай, а у тебя есть доступ к записям путешественников?

— Ты имеешь в виду тех, кто в начале тропы? — спросила она.

— Да, к тем, где должны зарегистрироваться с именем, датой и номером группы. Ты хранишь их в электронном виде или как?

Сьюзен рассмеялась в трубку

— Карен, это лесная служба. Конечно, мы не храним их в электронном виде.

Я скорчила гримасу, хотя и знала, что она меня не видит.

— Тогда это будет настоящая заноза в заднице. Есть ли какой-нибудь способ найти в записях туристов некоего Вали Локисена? Вероятно, в долине Ламар, но думаю, что он мог прийти откуда угодно.

На линии повисла пауза.

— Да, я могу это сделать, — наконец сказала Сьюзен. — Но должна тебе сказать. Эти записи туристов фигня какая-то. Я имею в виду, что большинство людей даже не заполняют их. Особенно если они не хотят, чтобы их нашли.

— Я все заполнила, — запротестовала я.

— А твои ученики?

Я подумала о Колине и Заке, которые приехали на стоянку с опозданием на четыре часа и загрузили свои рюкзаки двенадцатью банками «Миллер Хай Лайф».

— Наверное, нет, — вздохнула я.

Последовала еще одна пауза, прежде чем снова раздался голос Сьюзен, на этот раз более низкий.

— Если хочешь, я могу обратиться в полицию. Осторожно.

— Спасибо.

— Повтори еще раз, как его звали?

— Вали Локисен.

— Внешность?

— Высокий, — сказала я. — Сильный, атлетичный. Длинные темные волосы.

— Одежда? Рюкзак?

Я почувствовала, что мои щеки краснеют.

— Э-э, нет ни того, ни другого, — пробормотала я.

Сьюзен рассмеялась.

— Поверь мне, ты бы удивилась, узнав, как много людей раздевается на задворках города.

— Да, — пробормотала я, вспоминая свое купание в ручье.

— Когда ты вернешься в город, то расскажешь мне, в чем дело, хорошо?

— Конечно. — Как только придумаю способ объяснить это так, чтобы не выглядеть сумасшедшей. — Спасибо снова.

— Я напишу тебе, если что-нибудь найду. Береги себя.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я снова была на нашем лугу, на этой прекрасной поляне, окруженной осинами. Высокие травы склонялись и танцевали на легком ветерке, их головы отяжелели от семян. Трава расступалась передо мной, когда я шла, пахнущая осиновыми листьями и мягким, нежным ароматом пенстемона, люпина и коломбины.

— Сплю, — прошептала я. — Мне опять снится сон.

Дрожь пробежала по моей спине, и я обернулась. Вали наблюдал за мной из-за деревьев. Он был высоким, худым и голым, его мускулистое тело бесшумно двигалось в пятнистом свете. Его длинные, растрепанные волосы падали на спину буйными кудрями.

— Привет, — сказала я, чувствуя себя немного нелепо.

Его золотистые глаза следили за моим движением.

— Карен.

— Вали.

Он наклонил голову, внимательно наблюдая за мной.

— Ты… — Он издал звук, похожий на то, будто камни скрежещут у него в горле.

— Что?

— Маг. Колдунья. Ведьма.

Я чуть не рассмеялась, но ни в его глазах, ни в жестких чертах лица не было веселья.

— Нет. Вали, нет.

Его глаза сузились.

— Ты не первая, кто ищет меня во сне.

Это меня задело. Моя спина напряглась.

— Я не ведьма, — сказала я.

— Тогда как же ты это сделала? Как же тебе удалось вырвать меня из тюрьмы?

Разочарование, что горело глубоко в моей груди, было опасно близко к гневу.

— Я даже не знаю, о чем ты говоришь, Вали. Я стреляла в волка.

Он скрестил руки на груди, приподняв бровь.

— Ты… стреляла в меня?

— Послушай. Я же ученый. Я изучаю волков. И да, иногда я стреляю в них. С помощью крошечного дротика. Он усыпляет их примерно на тридцать минут, а потом они просыпаются, и с ними все в порядке. — Я поняла, что мои руки дрожат, и скрестила их на груди, подражая его позе.

— Никто никогда не мог разрушить тюрьму, — сказал Вали таким тихим голосом, словно разговаривал сам с собой. — Она держалась веками.

— Какую тюрьму?

Намек на улыбку заиграл на его полных губах.

— Мою тюрьму. Я совершал ужасные поступки, Карен Макдональд. Тело волка — это моя клетка.

Я вздрогнула.

— Где ты сейчас находишься? Я имею в виду, когда не спишь?

— Возвращаюсь в свою клетку. Там, где мое место. Я свободен только во сне. Это то, что не дает мне полностью потерять себя, хотя я часто задаюсь вопросом, является ли это милосердием или просто еще одной формой пытки.

Он отвернулся, глядя на деревья.

— Если бы у меня была хоть какая-то магия, если бы я мог отдать должное имени моей семьи, возможно, все было бы по-другому.

Его голос замер, и мое сердце сжалось от боли. Он выглядел таким отчаянно несчастным. Не раздумывая, я подошла к нему и обняла за талию. Его тело напряглось в моих объятиях.

— Ты прекрасна, — сказал он. В его голосе не было никаких эмоций, это была констатация факта. — Прекрасная Карен.

Я хныкнула, когда он поднес мою руку к своим губам.

— Тебе больно? — спросил Вали.

Я отрицательно покачала головой. Вали склонил голову набок, изучая мое тело. Я посмотрела вниз и поняла, что снова одета в то же, что и в ту ночь: длинные подштанники, рубашку-непромокайку и шерстяные носки. Совсем не сексуально.

— Ты плачешь, — сказал Вали. Он поднес свою руку к моему лицу, нежно коснувшись щеки.

— Я… просто… давненько никто не называл меня красавицей.

Вали улыбнулся, но глаза его потемнели. По какой-то причине мне не хотелось слышать то, что он собирался сказать, поэтому я встала на цыпочки и прижалась губами к его губам.

Вали нежно поцеловал меня и отстранился.

— Прекрасная Карен. Мы не можем.

Он сделал шаг назад, и мое сердце запылало от разочарования и адреналина.

— Но мы же спим! — завопила я. — Посмотри вокруг нас! Эти цветы даже не распускаются сейчас. Коломбины — это конец лета, а та пасквильная капуста — ранняя весна…

Мой голос затих, когда он сделал еще один шаг в сторону от меня, к краю деревьев. Он уходит, поняла я. Я бормочу что-то о полевых цветах, а он уходит.

Вали покачал головой, и его длинные кудри рассыпались по плечам.

— Мне очень жаль. Карен, я не в безопасности. И я не стану подвергать тебя опасности.

Он развернулся и его силуэт бесшумно исчез среди осин. Я позвала его по имени и не услышала ничего, даже эха.

Я проснулась в палатке, моргая в темноте, со слезами, струящимися по щекам.

— Черт, — прошипела я, прижимая ладони к горячим щекам. — Я даже не могу встретиться с парнем во сне.

Мои пальцы дрожали, когда я в тысячный раз за эту ночь расстегивала молнию на двери палатки. Но на этот раз я, наконец, увидела слабые розовые следы на бархатном небе над деревьями. Слава Богу. Я не смогла заснуть с тех пор, как Вали покинул мои сны, и я провела остаток этой ужасной ночи, попеременно глядя на крышу своей палатки и жалея, что теперь больше не могу верить, что Вали всего лишь продукт моего сверхактивного воображения и давно забытого либидо. И еще я старалась громко не рыдать, чтобы не разбудить Колина и Зака.

Я выбралась из палатки, потянулась и подошла к палаткам Колина и Зака, чтобы встряхнуть их.

— Сейчас встану, — сонно пробормотал Колин, прежде чем вылезти и начать кипятить воду для кофе. Зак не обращал на меня внимания, пока Колин не пригрозил расстегнуть молнию его двери и не бросить бутылку с водой в спальный мешок.

— Господи, почему ты такой варвар? — спросил Зак, хмуро глядя на Колина, когда выполз из палатки.

— Ребята, быстро завтракайте, — сказала я. — Стая движется, и мы следуем за ними. Если мы будем готовы к десяти, и у нас будет весь день, чтобы найти образцы меха и кала. Может быть, мы даже сможем увидеть несколько волков до того, как нам придется завтра уезжать.

— А еще говорят, что наука не чарующая, — сказал Зак, потирая лицо.

***

К тому времени, когда я вспомнила проверить телефон на предмет сообщения от Сьюзен, мы уже были около худу⁸, в особенно причудливой части парка. Весь Йеллоустон был по-своему странен, но одна часть Йеллоустона особенно выделялась. Ландшафт был усеян цилиндрическими темными вулканическими шпилями высотой в несколько этажей, поднимающимися из полыни и сосен, как древние каменные часовые. Было только начало десятого утра, и мы двигались быстро. Зак и Колин быстро шли вперед. Я не хотела показывать слабость перед двумя людьми, которые формально были моими подчиненными, поэтому шла в ногу с ними, даже если это заставляло меня задыхаться и уставать. По крайней мере, я была слишком отвлечена своими ноющими ногами и горящими легкими, чтобы сосредоточиваться на снах.

Я прислонилась к одному из крошащихся темных худу и выдохнула:

— Стойте. Мне нужно проверить телефон.

— Конечно, Леди-босс, — сказал Зак. Он даже не казался запыхавшимся. Выпендривается.

— Вы, ребята, можете установить спутник, — пропыхтела я, вытаскивая телефон из водонепроницаемой сумки в кармане. Там было одно новое сообщение от Сьюзен.

«Не повезло», — гласило оно. — «Ни в записях, ни в полиции — ничего. Нет ни Вали, ни Вэлли, Вэла, Винса — никого».

«В любом случае, спасибо», — ответила я, когда пыталась вернуть телефон в чехол, когда он снова пиликнул.

«Да не за что», — написала Сьюзен. — «Ты скажешь мне, в чем дело??»

«Конечно», — ответила я. Когда у меня будет достаточно времени, чтобы придумать правдоподобную историю, прежде чем я снова увижу ее. Мой телефон снова пиликнул, и я посмотрела на экран.

«Товар странный», — писала Сьюзен.

Я засмеялась, а потом прикрыла рот рукой, надеясь, что мальчики не услышали. Просто не было никакого нормального способа объяснить эту шутку Заку и Колину.

Примерно через неделю после того, как Сьюзен переехала ко мне, мы вместе отправились на Мейн-Стрит за гамбургерами и бочонком пива. Сьюзен держалась довольно хорошо, учитывая, что она только что рассталась со своим парнем и переехала к совершенно незнакомому человеку. Я тоже чувствовала себя хорошо. В конце концов, я пережила развод, получила место ассистента профессора и даже завела друга в Бозмене. Мы подняли наши кружки, сидя в уличном кафе в долгом вечернем закате, и я сказала Сьюзен:

— Эй, кто знает? А вдруг я встречусь с Мистером прямо здесь, в Бозмене. В конце концов, разве в Монтане не приходится четыре мужика на одну женщину?

Сьюзен долго над этим смеялась.

— Знаешь, что говорят на Аляске? — наконец спросила она, вытирая слезы от смеха. — Ну, в Монтане это тоже верно. «Шансы хорошие, но товар странный».

После нескольких ужасно неловких первых свиданий с мужчинами из Монтаны я решила, что Сьюзен права.

«Да», — написала я в ответ. — «Товар = странный».

— Вы готовы, Леди-босс? — прокричал Зак.

— Иду, — сказала я, выключая телефон и убирая его обратно в водонепроницаемый чехол.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Как только я оставила мальчиков и начала заниматься самостоятельной работой, худу начали беспокоить меня, будто сюрреалистический пейзаж дергал мое подсознание. По какой-то причине я продолжала думать о Диане.

«Парк — очень стремное место», — сказала она. Именно так я чувствовала себя сейчас, когда скользила между каменными столбами древнего пепла, высматривая темные силуэты волков и стараясь не думать о том, что случилось вчера. Все казалось немного стремным.

— Карен, — раздался спокойный, размеренный голос Колина в рации. — Нам очень повезло. Я вижу стаю Леопольда.

— Уже иду, — сказала я, поворачиваясь на северо-северо-запад, к Колину.

— У меня есть четкий выстрел по одному из щенков, — сказал он.

— Дерзай, — сказала я ему.

Последовала пауза. Я замерла, прислушиваясь. Далекий визг эхом разнесся по долине. Я взбежала на небольшой холм и увидела Колина, сгорбившегося возле двадцатифутового шпиля худу. Потом я увидела волка, за которым он наблюдал.

Он выстрелил в щенка-подростка, одного из прошлогодних щенков альфа-пары. В пятнистую серую самку. Молодая волчица бежала по зарослям полыни, но ее шаги начали колебаться. На моих глазах она замедлила шаг, покачнулась и упала.

— Ты попал, Колин! — прокричала я.

Я побежала к нему, нажимая кнопку на рации.

— Волк упал, — сказала я. — Зак, иди сюда как можно скорее.

— Вас понял, — ответил Зак.

— Пожалуйста, оставайся волком, — шептала я, пробираясь сквозь полынь. — Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Молодая волчица лежала на боку в зарослях полыни, закатив глаза. Ее дыхание было глубоким и расслабленным. Она была красива, с пятнистой серой шерстью и белыми лапами. Из ее правого бедра торчал красный дротик с транквилизатором.

— Слава Богу, — прошептала я себе под нос.

Колин вздохнул у меня за спиной, и я обернулась, наблюдая, как облегчение играет на его обычно сдержанном лице.

— Хорошо, — сказала я, снимая рюкзак. — Все так, как и должно быть. Теперь. Работаем.

Зак присоединился к нам через несколько минут и склонился со снаряжением над телом волчицы, не говоря ни слова. Я взяла образцы крови и прикрепила к ней радио-ошейник, пока Колин и Зак измеряли лапы молодой самки, ее резцы и вес. Она выглядела сильной и здоровой. Эта малышка прошла через самую опасную часть своего щенячьего возраста. Если повезет, следующей весной у нее могут появиться собственные щенки.

— Тридцать минут, — сказала я, отрывая взгляд от волчицы, чтобы еще раз посмотреть на часы. — Колин, ты взял образец меха?

Колин с усмешкой кивнул мне.

— Зак, ты закончил с лапами?

Зак показал мне большой палец вверх.

— Тогда давайте назовем ее. — Я осторожно провела рукой по боку волчицы. Ее мех был мягким и теплым. — Спасибо, — прошептала я.

— Отличная работа, — сказала я, когда мы отошли от волчицы на несколько сотен ярдов. — Давайте снова разделимся. Может быть, нам удастся достать еще одного до наступления темноты.

Зак и Колин оба ухмыльнулись, когда направились в противоположные стороны. Они всегда казались взволнованными полевой работой, но сейчас все было по-другому. Это было облегчение. Облегчение от того, что мы сделали что-то нормальное, догадалась я.

Еще два часа мы ошивались вокруг худу, собирая образцы меха и кала. Я остановилась передохнуть на поваленном дереве и съесть немного M&Ms, когда рация снова затрещала и ожила.

— Карен, Зак, вы наверняка захотите это увидеть. — Колин говорил серьезно, почти мрачно. — Поднимитесь на возвышенность. Посмотрите на восток, на северо-восток.

Я поднялась на небольшой холм и поднесла к глазам бинокль. Желудок ухнул вниз.

Это был Вали.

Вали и альфа стаи Леопольда, 457М, стояли друг против друга в пыльной тени массивного вулканического шпиля. Два волка кружили друг вокруг друга, шерсть на их задних лапах торчала во все стороны. Оба подняли свои хвосты вверх и выпрямились, демонстрируя крайнюю агрессию.

Твою мать! 457М был молодым альфой, и он был мудаком. В прошлом году Диана и несколько наблюдателей за волками видели, как он убил 322M, самца, который бросил ему вызов на лидерство в стае. 322М был первым волком, которого я когда-либо усыпляла. Я прикрепила к нему радио-ошейник. И 457М убил его. Я прикусила внутреннюю часть губы, когда мой желудок сжался и что-то горькое поднялось в горле. Это была моя работа — наблюдать, а не вмешиваться.

Но моя работа — наблюдать за волками, подумала я. А он не волк.

Он Вали.

Я бросила рюкзак и побежала к волкам. Когда я была достаточно близко, чтобы услышать их рычание, я остановилась и подняла пистолет с транквилизатором. Вали и 457М теперь скалили зубы, рыча и фыркая, когда они крутились вокруг друг друга. Остальная часть стаи собралась под соснами в отдалении, наблюдая. Если Вали победит, они могут принять его как своего нового альфу.

Или они все попытаются убить его.

— Черт, — прошептала я, наблюдая за волками через прицел пистолета-транквилизатора. Это было бесполезно. Я была слишком далеко, чтобы сделать четкий выстрел, а они двигались слишком быстро.

Сдайся, Вали, в отчаянии подумала я.

457М сделал первый шаг, бросившись на задние лапы Вали. Вали отпрыгнул в сторону, грациозно избегая челюстей 457М. Затем он развернулся так быстро, что превратился в размытое пятно гладкого черного меха, и поймал челюстями плечо 457М. 457М рванулся прочь с визгом. Рот Вали ощетинился бледно-серыми волосками 457М.

457М развернулся, яростно рыча. Он был меньше ростом Вали, но уши его торчали вперед, а зубы были оскалены. Он не выказывал никаких признаков покорности. Он снова бросился на Вали, и на этот раз я услышала, как он клацнул зубами, когда Вали снова отпрыгнул в сторону. Рычание Вали становилось все громче.

Вали попятился назад и сделал выпад к 457М. Раздался еще один вопль, когда его тело столкнулось с 457М, но 457М был маленьким и юрким, и он отступил, прежде чем Вали успел прижать его. Я видела кровь на плече 457М и кровь на морде Вали.

Я снова подняла пистолет с транквилизатором. Если 457М снова бросится в атаку, у меня будет четкий выстрел. Мой палец дрожал. А что, если я случайно попаду в Вали? А что, если он снова станет человеком? Волки обычно боятся людей, но как насчет голого человека в отключке перед целой голодной, агрессивной стаей? Два волка снова начали кружить, рыча и огрызаясь, оскалив зубы, сверкающие в предвечернем свете.

Вали поднял морду в мою сторону и заколебался.

Он унюхал меня, поняла я с болезненной дрожью страха.

457М рванул вперед, поймав челюстями шею Вали. Вали закричал, когда 457М пригвоздил его к земле.

— Нет! — заорала я, подбегая к двум волкам.

Я опустила пистолет-транквилизатор и нажала на спусковой крючок. Выстрел прошел наискось, не задев обоих волков. Вали снова закричал, когда челюсти 457-го сомкнулись вокруг его горла.

Я сунула руку в карман и схватила сотовый в водонепроницаемом чехле. Я бросила его так сильно, как только могла. Он попал 457М в живот. Тот взвыл от боли и шока, поднял голову и зарычал на меня, угроза прозвучала глубоко и низко в его горле.

Вали вскочил, встав между мной и 457М.

В соснах послышалось какое-то движение. Остальная часть стаи Леопольда разбежалась, убегая от кричащего человека, который только что прервал битву за господство в их стае. Но 457М не пробежал. Он стоял и смотрел на меня, его светлые глаза были полны ярости.

Вали зарычал, оскалив зубы. Я присела на корточки и схватила первый попавшийся камень, метнув его в 457М. Он отскочил от его плеча. Волк тявкнул, и теперь в его глазах читалось смущение.

— Убирайся отсюда! — закричала я, дико размахивая руками. — Убирайся отсюда к чертовой матери!

Откуда-то издалека остальные члены стаи Леопольда начали выть, призывая своего отсутствующего альфу. Услышав их голоса, 457М навострил уши. Он снова посмотрел на меня, потом на Вали, а потом повернулся и побежал прочь, держа хвост на одном уровне. Не подчинение, говорил этот хвост. Не сдался.

— О, слава Богу, — выдохнула я. Мое тело начало дрожать, и на мгновение я испугалась, что ноги вот-вот не выдержат.

Вали повернул ко мне свою огромную черную голову. Его губы изогнулись, обнажив белые зубы. Они были испачканы кровью. Я отступила назад, и Вали последовал за мной. Его рычание нарастало, выходя из глубины груди. Я подняла руки ладонями вверх.

— Это я, — сказала я, глядя в его золотистые глаза.

Я не видела никакого узнавания.

Я сошла с ума, подумала я. Я сошла с ума, и вот как я умру. Я отступила назад, споткнувшись обо что-то твердое, и шлепнулась на задницу. Вали был так близко, что я чувствовала его запах. Он все еще пах как тот мужчина из моих снов, дикий, с тонкой, неотразимой сладостью. Он был так близко, что его рычание было похоже на низкий гром.

— Это я, — повторила я дрожащим голосом. — Вали, это я.

Он переступил, его гигантские лапы оказались по обе стороны от меня, его горячее дыхание пахло кровью. Он глубоко дышал, водя мордой по моему телу. Его мех покалывал мягкую кожу моей шеи.

Потом он перепрыгнул через меня и исчез.

Что-то шипело и жужжало. Нет, так формировались слова. Это было…

— Карен! Карен! Ответьте же!

Это был Колин, говоривший по рации. Я нажала кнопку и поднесла рацию к губам. Оттуда не доносилось ни звука. Я закашлялась и попробовала снова.

— Это Карен, — пробормотала я, запинаясь.

Кто-то закричал позади меня, и я обернулась, чтобы увидеть Зака, бегущего через луг. Я попыталась встать, поморщилась и стала ждать, когда он присоединится ко мне. Он присвистнул один раз, медленно и протяжно, и встал передо мной на колени.

— Колин сказал мне, что вчера черный волк превратился в голого парня, — сказал Зак. — Это был он, не так ли? Это был тот самый волк, который превратился в чувака?

Я открыла рот, моргнула и снова закрыла его. Затем кивнула.

— Черт возьми, Леди-Босс! У него должна быть чертовски хорошая задница! Я имею в виду, 457М мог бы выпотрошить вас как рыбу. Он мог бы перегрызть вам горло, как на прогулке в парке. Черт возьми, он мог бы обезглавить вас прямо здесь…

— Спасибо, Зак, — сказала я. — Достаточно.

Колин подбежал к нам, тяжело дыша.

— Вы в порядке? — спросил он, и его щеки вспыхнули на фоне бледного лица.

Я снова кивнула, надеясь, что они не заметят, как сильно дрожат мои руки и ноги.

— Спасибо. Да, я в порядке.

Зак снова присвистнул.

— Это, должно быть, самая идиотская вещь, которую я когда-либо видел…

— Зак, хватит уже! — закричала я, затем усмехнулась, увидев их потрясенные лица. — И никогда не делайте таких глупостей!

Колин начал смеяться. Зак присоединился к нему, и тогда мы все смеялись, смеялись так сильно, что согнулись пополам под вечерним солнцем, на том самом месте, где я чуть не умерла.

— О, Леди-Босс, — сказал Зак своим густым южным протяжным голосом. — Я никогда не сделаю ничего такого эпически Д-У-Р-Н-О-Г-О, обещаю.

Я покачала головой. Мне было приятно смеяться. Это было так приятно… быть живой.

— Послушайте, — сказала я, — если мы вернемся в штат Монтана и расскажем всем, что я выстрелила в волка, который превратился в человека, или что я встала между двумя самцами, борющимися за господство в стае… тогда, я никогда не получу должность, а вы, ребята, никогда не получите свои дипломы. Так что давайте просто опустим это в наших отчетах, хорошо?

Зак кивнул:

— То, что происходит в глуши Йеллоустона, остается в глуши Йеллоустона, — сказал он с большой торжественностью.

Мы все снова начали смеяться, сильно смеяться. Зак и Колин поставили меня на ноги, и я обняла их за плечи. Они оба были значительно выше меня, так что мы, должно быть, представляли собой довольно впечатляющее зрелище, прогуливаясь вместе через худу. Если вдруг какие-нибудь золотистые глаза наблюдали за ними.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Я открыла глаза, очутившись в ярком весеннем солнечном свете леса грез. Леса нашей мечты. Улыбаясь, я шла по высокой траве и полевым цветам. Мне потребовалось всего три шага, чтобы добраться до поляны в осиновой роще.

Вали был на поляне. Как всегда, он был голый и расхаживал среди полевых цветов, его длинные шаги были быстрыми и сердитыми. Он замер, когда я вышла на солнечный свет.

— Это было глупо, — прорычал он. — И совершенно излишне.

— Я тоже рада тебя видеть, — пробормотала я.

Он сократил расстояние между нами, схватив меня за руки. Его хватка была такой сильной, что почти причиняла боль.

— Ты не понимаешь, — отрезал он. — Я опасен!

— Я уже это слышала.

— Но ты, кажется, не слушаешь меня!

Гнев вспыхнул в моей груди.

— Ты знаешь, кто еще опасен? Другой альфа! Вали, я видела, как он убивал соперников!

Вали фыркнул.

— Ну, и что?

— Значит, он мог убить и тебя!

— Ты думаешь, это животное может причинить мне вред? — Его пальцы сжались сильнее, посылая боль по моей руке.

Я попыталась вырваться из его хватки, но его пальцы было не расцепить.

— Ах ты, самонадеянный придурок!

— Я самонадеянный? Ты подвергла свою жизнь опасности, и совершенно напрасно!

Боже, как же мне хотелось ударить его по красивому лицу.

— Нет! Ты думаешь, что вытащить волка из своей яремной вены — это ерунда? — я начала кричать. Я не могла остановиться. — Тебе повезло, что я была там! Он бы тебя убил!

Вали рассмеялся резким, горьким смехом.

— Я никогда не нуждался в помощи, и уж точно не нуждался в ней сегодня.

Его золотистые глаза вспыхнули. Я чувствовала жар его обнаженного тела в нескольких дюймах от моей груди. Черт возьми, неужели он должен быть таким красивым? Я прищурилась, стараясь не обращать внимания на жар, разливающийся по моему телу и заставляющий меня становиться мокрой между ног.

— Он тебя прижал, — прорычала я. — За шею.

Вали зарычал, глубоко и низко.

— Ты. Не. Понимаешь! Я не всегда могу себя контролировать. Только не так. Только не как волк!

Его мышцы напряглись, и он склонил голову, проведя щекой по моим волосам, вдыхая запах. Его тело гудело от избытка энергии. Темные кудри Вали откинулись назад, обнажив длинную загорелую шею. Там, прямо над ключицей, виднелся яркий красный овал неглубоких колотых ран.

— О Боже, Вали!

Его спина напряглась, а дыхание резко зашипело.

— Не надо!

— Вот тут он тебя и укусил!

— Я же сказал… Нет! — Вали оттолкнул меня. — Никакой помощи! Я никогда не нуждался в помощи. Мне не нужна помощь!

Я сделала один спотыкающийся шаг назад и ударилась об осину. Ее грубая кора впилась мне в плечи, когда грудь Вали прижалась к моей груди, а взгляд его золотистых глаз впился в меня. Я чувствовала дикое биение его сердца сквозь тонкую водолазку. Черт, он был великолепен. Мои соски напряглись под рубашкой, и все внутри меня пульсировало от голода.

— Ты могла пострадать, — прорычал он. — Тебя же могли убить. Я опасен!

Его губы растянулись в оскале. Гнев и возбуждение захлестнули мое тело, заглушая все оставшиеся рациональные мысли.

— Меня! Убить? — Я разразилась горьким смехом, приподнимаясь так, чтобы мои губы почти касались его. — Это ты пострадал, черт побери! Я спасла тебе жизнь! Не смей говорить мне, что тебе не нужна помощь! — Я пошевелилась в его руках, прижимаясь бедрами к его горячей эрекции.

Вали отвернулся, отпустив мои руки.

— Я мог убить тебя, — прошипел он низким рокочущим голосом.

Я провела пальцами по его шее и запустила их в волосы.

— Но ты же этого не сделал, — сказал я. — Я здесь. Я не ранена.

— Карен, — простонал он. Его тело содрогнулось. — Если бы это было так… Если бы я это сделал…

— Ты не так опасен, — прошептала я, прижимая его лицо ближе к своему.

Его пульс бешено бился под моими губами, его руки дрожали. Я выгнула спину, покачивая бедрами в его объятиях и прижимаясь грудью к твердым мускулам его груди.

— Я имею в виду, что ты собираешься делать, Вали? Затрахать меня до смерти?

Он застонал, глубоко и низко. Его спина напряглась, а бедра врезались в мои, прижав меня к дереву.

— Черт побери, Карен, — огрызнулся он.

Ствол содрогнулся, когда он отпустил мои руки и схватился за шорты, стягивая их вниз. Ткань разошлась с громким треском. Мой разум успел зафиксировать шок — это было невозможно, никто не был настолько силен — прежде чем он схватил меня за бедра, раздвинул ноги и толкнул меня к дереву. Грубая кора впилась мне в плечи и бедра. Его член прижался к моему влажному лону. Я застонала.

— Вали… — взмолилась я. Я больше не могла думать, не могла говорить. Мое тело горело от его близости, каждая частичка меня жаждала наполниться.

— О черт, Карен, ты не можешь…

Его слова оборвались, когда губы нашли мои, сокрушая меня сильным поцелуем, прежде чем отстраниться, чтобы потереться лицом о мою шею. Его горячее и частое дыхание обжигало мою кожу. Его тело дрожало, его твердый член пульсировал у складок моего лона, и я стонала без слов, снова и снова.

Со стоном, который, возможно, был вызван болью, Вали вонзился в меня так сильно и быстро, что у меня перехватило дыхание. Я ахнула, и мое тело сжалось вокруг него, когда его бедра прижали меня к стволу дерева. Лес протестующе застонал, и вокруг нас посыпались нежные зеленые листья осины. Я обвила лодыжками его спину, постанывая в такт его толчкам. Электричество пробежало между нами и пронзило наши тела.

Вали укусил меня в шею, сильно и глубоко. Я вскрикнула и вздрогнула. Внезапная вспышка боли исчезла почти так же быстро, как и появилась, смытая волнами жара, нахлынувшими между моих ног. Он наклонился и снова укусил, пониже, почти в ключицу. На этот раз не было никакого различия между удовольствием и болью, и когда я закричала, его имя слетело с моих губ. Он прижался ртом к моему рту, поглощая мои крики. Его тело накрыло меня, мы оба впали в безумие от желания и потребности.

Я кончила так сильно, что моя голова ударилась о дерево, когда каждый нерв в теле воспламенился, а мой разум исчез в красном потоке экстаза. Пока тело Вали врезалось в мое, моя голова кружилась. Его дыхание было неглубоким и рваным, а толчки потеряли прежний ритм. Он простонал мое имя, кончая, его член судорожно сжался глубоко внутри меня, а руки сжали мои бедра.

Моя голова упала ему на плечо, и я обхватила его руками, не желая отпускать. Медленно и нежно он начал целовать мою шею. Я ахнула, когда почувствовала, как его член дернулся внутри меня, напрягаясь. Я выгнула спину, готовая предложить ему еще, но грубая осиновая кора впилась мне в плечи. Я зашипела от боли и отстранилась.

Вали отстранился, широко раскрыв глаза.

— Тебе больно?

— Нет. Нет, я в порядке. Более чем хорошо. Просто… дерево — это, пожалуй, не самое удобное место.

Он еще раз провел лицом по моей шее и со вздохом опустил меня на землю. Мои ноги задрожали, когда ступни коснулись травы. Боясь, что могу упасть, я прислонилась к твердым мускулам его груди.

— Ты сегодня вела себя глупо, — сказал он.

Я закрыла глаза, вдыхая его запах.

— Да. Возможно. Но это я виновата, что тебя прижали.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ведь учуял меня, верно? Когда ты дрался. Ты заколебался, и вот тогда 457М атаковал.

— Четыреста пятьдесят… Что?

Я улыбнулась и встретилась с ним взглядом.

— Другой волк. Самец-альфа. Мы называем его 457М. Ученые присваивают Йеллоустонским волкам номера, а не имена.

Он рассмеялся, и мое сердце забилось сильнее. У него был прекрасный смех, как чистая вода, текущая по камням.

— Итак, какой у меня номер?

— Ну, ты ведь не совсем волк, правда?

Вали нахмурился, и его глаза потемнели. Он отвернулся, открывая вид на плотный овал раны на шее, где 457М укусил его сегодня днем. Его темные волосы упали на высокую скулу, и он выглядел таким печальным, что у меня защемило сердце. Я встала на цыпочки и поцеловала его. Он вздохнул, когда мои губы скользнули по его подбородку и вниз по шее.

— Прекрасная Карен, — сказал он хриплым голосом. — Я только хотел сделать тебе выговор, предупредить, чтобы ты держалась подальше. Но я не смог… я не смог остановиться.

— Я и не жалуюсь.

Его руки крепче обхватили мою талию.

— Это было сделано не очень хорошо. Прошу прощения. У меня уже давно не было женщины.

Я засмеялась, чувствуя, как его грудь поднимается и опускается, касаясь моих сосков.

— Для меня тоже прошло много времени.

Тело Вали расслабилось. Он снова поцеловал меня, запустив пальцы в мои волосы. Я прислонилась к нему, глядя на далекие облака в светло-голубом небе грез. Утром я уезжала из Йеллоустона, и, черт возьми, я совсем не хотела вспоминать об этом.

Но я должна была сказать об этом Вали. По крайней мере, я была ему обязана.

— Завтра я уезжаю, — прошептала я, моргая от жгучих слез, хлынувших из-под век.

Вали вздохнул.

— Возможно, это и к лучшему.

— А ты как думаешь… даже если меня не будет в парке… могли бы мы еще…?

— Не знаю.

— Я хочу продолжать встречаться с тобой, — настаивала я. — Пожалуйста, Вали. Однажды я потеряла тебя, когда сны прекратились. Я не хочу снова потерять тебя.

Глаза Вали снова потемнели, и он отвернулся. Его сердце колотилось под моей щекой.

— Мне все равно, опасен ты или нет, — сказала я. — Я имею в виду, что ты не можешь быть опасен здесь, верно? В наших снах?

Вали поднес руку к моей щеке, нежно поглаживая меня, почти как ребенка.

— Я бы очень хотел продолжать встречаться с тобой, — прошептал он. — Здесь. Где я могу быть уверен, что ты в безопасности.

— Хорошо, — сказала я. Несмотря на то, что я отчаянно моргала, из глаз выкатывались слезы и текли вниз по изгибу щек.

— Но, Карен, пожалуйста. Ты должна пообещать мне, что не будешь искать меня вне снов. В виде волка. Если я сделаю тебе больно…

Я поцеловала его, обрывая на полуслове.

— Обещаю, — прошептала я.

Он ахнул, когда мои пальцы прошлись по внутренней стороне его бедер.

— А теперь, хватит слов, — сказала я.

***

— Кто-то зовет тебя, — сказал Вали, когда мы лежали, свернувшись калачиком, на примятой траве луга.

Я крепче обхватила руками крепкую грудь Вали и уткнулась головой в изгиб его шеи.

— Не обращай на них внимания, — пробормотала я.

— Ты не можешь, — сказал он. Его голос был печальным и уже далеким…

Мои глаза резко распахнулись, и я вскочила. Палатка тряслась вокруг меня.

— Леди-Босс! — кричал Зак. — Вы там еще живы?

Вот дерьмо!

— Господи Иисусе, — завопила я, щурясь от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь ткань палатки. — Да что тебе, мать твою…

Я моргнула. Яркий солнечный свет?

— Ну, уже больше восьми утра, — протянул Зак из-за палатки. — Учитывая то, что вы обычно будете нас в два часа ночи, мы с Колином подумали, что вы могли там умереть.

Я услышала, как они оба рассмеялись, когда я села и потерла глаза.

Я была голая. Вот дерьмо. Я не спала голой. Только не вот так. Даже в своей собственной спальне. Что, черт возьми, случилось с моей одеждой? Я потянулась и порылась в рюкзаке, пока не нашла нижнее белье, пару шорт и еще одну рубашку-непромокайку. Я оделась так быстро, как только могла. Затем поднесла пальцы к шее и легонько надавила. Ай. Там, где Вали укусил меня во сне, определенно было больно.

— Это невозможно, — пробормотала я.

— В чем дело, босс? — прокричал Зак.

— Ничего! — ответила я. — Собирайте оборудование!

Я повязала бандану на шею и чертовски надеялась, что она скроет синяк, потому что никак не могла объяснить, почему проснулась с засосом. Как только я почувствовала себя хотя бы наполовину презентабельной, я медленно расстегнула молнию на двери палатки. Колин и Зак удивленно уставились на меня.

— Я действительно сожалею об этом, — сказала я, проводя пальцами по своим сальным волосам.

— Приятные сновидения? — спросила Зак с такой улыбкой, что мне стало не по себе.

— Эй, я все еще твой босс, — сказала я. — А кроме того, что происходит в глуши Йеллоустона…

Колин и Зак рассмеялись, и мир снова стал казаться немного нормальным.

— Собирайтесь, — сказала я. — Сегодня утром мы возвращаемся в цивилизацию.

Я заметила, что никто из нас не выглядел особенно счастливым по этому поводу.

***

— Давайте остановимся и выпьем воды, — предложил Зак.

Он подошел к краю тропы и снял рюкзак. Он даже не казался запыхавшимся, что было совершенно несправедливо. Мои плечи и спина пульсировали, а ноги гудели от волдырей. Я чувствовала себя совершенно измотанной, будто действительно провела всю прошлую ночь, трахаясь с Вали. И может быть, этого не было. Я тряхнула головой, чтобы остановить этот поток мыслей. Эти последние четыре дня были достаточно сумасшедшими.

— Здесь? — спросила я. — Мы почти добрались до парковки.

Колин кивнул.

— Вот хорошо, — согласился он, снимая рюкзак.

Я слишком устала, чтобы долго спорить, поэтому просто кивнула. Я боялась, что если сниму рюкзак, то никогда не смогу заставить себя снова надеть его, поэтому вместо того, чтобы сесть рядом с ребятами, прислонилась к стволу сосны. Воздух был тихим и теплым, наполненным жужжанием и стрекотанием кузнечиков, и запахом нагретой солнцем полыни в долине.

— Это была странная прогулка, — сказал Зак.

Я вдруг поняла, почему он хотел остановиться. Колин кивнул, оглядываясь на тропу, будто ожидал увидеть Вали, идущего за нами. Конечно, я все утро оглядывалась назад, на тропу.

— Мы оставим это здесь, — сказал Зак, протягивая мне свою бутылку с водой. — Верно, Леди-Босс?

Я осушила бутылку с водой и кивнула.

— Ага, — сказал я. — Мы собираемся оставить это здесь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Моя входная дверь была плотно закрыта.

— Отлично, думается, что здесь тоже был дождь, — пробормотала я, осторожно поворачивая ключ и надавливая плечом на верхнюю часть дверной рамы… той части, которая разбухала после каждой грозы. Той части, которую я все еще собиралась отшлифовать, если у меня когда-нибудь будет чертовы полчаса свободного времени. Моя дурацкая дверь, наконец, распахнулась, едва не сбив меня с ног. Я споткнулась о стол в прихожей и сбросила грязный, вонючий рюкзак на пол гостиной.

Похоже, Сьюзен поливала мои цветочки и забирала почту. На столе, прямо под моими пальцами, лежала крошечная стопка конвертов. Я вздохнула и принялась перебирать их. Предложение кредитной карты. «Откройте у нас банковский счет и получите ружье в подарок». Рассматривала ли я возможность сменить страховку автомобиля?

От предпоследнего письма у меня скрутило живот. Простой белый конверт. Четкий, аккуратный почерк и слегка претенциозная наклейка с обратным адресом золотым тиснением «Барри Р. Ричардсон, доктор философии 237 Монтичелло Плейс. Эванстон, штат Иллинойс».

Ну, конечно же. Сейчас почти конец месяца. А Барри Р. Ричардсон, доктор философии, просто пунктуален. Я вскрыла конверт и нашла чек. Ни записки, ни карточки, только чек, сложенный пополам и вложенный в белый конверт. Как обычно.

Я сказала Барри, что мне больше не нужны алименты. Теперь у меня была работа, спасибо большое, в качестве штатного профессора в уважаемом исследовательском институте. Два года назад я сказала ему, что больше не заинтересована в получении ежемесячных чеков от самого авторитетного в мире специалиста по роли драконов в средневековой литературе, великого профессора Ричардсона. Он ответил каким-то нерешительным письмом по электронной почте о сложностях пересмотра Соглашения о разводе, и я пропустила это мимо ушей. Мои пальцы дрожали, когда я разворачивала чек. Это был самый близкий разговор за последний год… мои пальцы на бумаге, к которой он прикасался неделю назад.

— Черт возьми, Барри, мне не нужны твои деньги, — сказала я, но мой голос прозвучал слабо даже для меня. Я представила себе, как разрываю чек и выбрасываю крошечные клочки бумаги в мусорное ведро.

— Но сначала, — сказал я, аккуратно кладя чек на стол, — очень долгий, очень горячий душ.

В ту ночь я стояла в своей спальне и смотрела на шкаф, скрестив руки на груди. У меня не было ни одной сексуальной ночнушки во всем моем чертовом доме. У меня даже, когда я была замужем, не было большого количества нижнего белья, и большая часть которого заставляла мою задницу выглядеть огромной, а грудь — обвисшей. Когда аккуратные маленькие коробочки моей супружеской жизни прибыли в дом родителей, я выбросила все, что было хоть отдаленно интимным, оставив себе ночной гардероб, который состоял исключительно из фланелевых штанов и маек.

— Карен, ты сошла с ума, — сказала я своему отражению в зеркале спальни.

Я даже не была уверена, что то, что я надевала в постель, было тем, в чем я оказывалась на поле с Вали. Возможно, если бы я достаточно сильно сконцентрировалась, то появилась бы в черном кружевном корсете. Я улыбнулась, когда медленное покалывание возбуждения прошло по моему телу. Черт побери, я даже близко не могла подойти к объяснению того, кто такой Вали, и как работают сны, но эта тайна, похоже, не ослабляла моего либидо. Я натянула обтягивающую белую футболку и свое лучшее нижнее белье и забралась под одеяло. Мои чистые простыни были так хороши после недели сна в мокром спальном мешке, что я почти застонала от удовольствия.

— Я готова к встрече с тобой, Вали, — прошептала я.

Я закрыла глаза и попыталась заставить себя заснуть, но это было нелегко. Эти чистые простыни вскоре показались мне слишком горячими, и я сбросила покрывало. Мой дом, казалось, был полон странных звуков после стольких ночей, проведенных в глухой сельской местности: холодильник то включался, то выключался, за окнами урчал транспорт, а трубы журчали и гремели. Без Луны и звезд над головой моя спальня казалась слишком темной, почти клаустрофобной. Я лениво размышляла о том, чтобы поставить палатку на собственном заднем дворе, когда сон, наконец, овладел мной.

Мои сны были странными. Сначала я падала, а потом побежала через осиновую рощу. Голубое небо над головой было испещрено облаками, трава усеяна полевыми цветами, но я никак не могла найти нашу осиновую рощу. Каждый поворот возвращал меня туда, откуда я начинала, в странный темный лес, где деревья стояли так близко друг к другу, что казались прутьями клетки.

— Вали! — закричала я. — Вали, ты меня слышишь?

На одно ужасное мгновение мне почти показалось, что я слышу ответ, какой-то далекий, отдающийся эхом крик. Я рванула к нему, но чем дальше я бежала, тем больше деревьев смыкались вокруг меня, их листья хлестали меня по лицу, их ветки цеплялись за мои волосы. Сон сменился, и я снова оказалась там, откуда начала, мои ноги дрожали, а грудь вздымалась, когда я снова и снова выкрикивала имя Вали. Ответа не последовало.

Я моргнула и открыла глаза, заставляя себя проснуться. Мои легкие все еще горели от быстрого бега через лес грез, а тыльная сторона ладоней и предплечий была покрыта царапинами. На мгновение, прежде чем светящиеся синие цифры моего будильника сфокусировались, я подумала, что все еще сплю.

Было четыре часа утра. Просто чертовски здорово.

Ворча, я сбросила одеяло и завернулась в свой старый потрепанный синий халат. Заснуть снова было невозможно. С таким же успехом можно было бы ответить на мои миллионные электронные письма.

К тому времени, как солнце взошло над Бозменом, я уже выпила целый кофейник кофе, и мой пустой почтовый ящик был просто великолепен. Эмбер, наш секретарь отдела, два дня назад прислала мне загадочное письмо о том, что у нее есть для меня «сообщение». Конечно, она не могла просто переслать мне сообщение, Эмбер была не из тех, кто упускает возможность для драмы.

— Пожалуйста, не будь посланием от Барри, — сказала я на кухне, пока мыла кофейник.