Любовные голоса

3

Телефонный звонок раздался на следующий вечер. Кен сидел и слушал его. За него мог говорить автоответчик. Пусть так и будет. Ему ни с кем не хотелось общаться. Кроме… а может быть, это все-таки звонит Ингрид?

Хотя это маловероятно. Сам он ни за что не стал бы звонить человеку, который наговорил ему то, что он вчера высказал Ингрид. Но если даже это была она, он не хотел с ней беседовать. Он бы просто не знал, что ей сказать. Ему было тяжело слышать ее голос.

Он нащупал кнопки автоответчика и отключил его. У него еще оставалась надежда. Телефон продолжал звонить, но автоответчик теперь не включался. Он не мог записать проникновенный, зовущий голос Ингрид. В противном случае Кен крутил бы пленку без конца и слушал, слушал бы ее голос, пока пленка не пришла бы в негодность.

Он с первого раза нашел нужную кнопку. Это был его маленький триумф.

Кен снова провел кончиками пальцев по кнопкам, вслух повторяя назначение каждой. Теперь он хорошо в них разбирался. Эту премудрость он сумел постичь, а для слепого человека такое знание было жизненно необходимо. Оно давало возможность пользоваться автоответчиком, телефоном, микроволновой печью и пультами дистанционного управления телевизором и лазерным проигрывателем.

Такие дела. Вот от чего сейчас зависит жизнь человека.

Кеном овладело чувство приближающейся катастрофы, и ему пришлось внутренне напрячься, чтобы его отогнать. Жалко, что ему не удается различать кончиками пальцев выпуклые точки в книгах для слепых. Чтение морально поддержало бы его в жизни.

Исполненный решимости, он снова принялся за занятия, которые до сих пор не приносили видимых результатов. Но его хватило на каких-то двадцать минут.

Ничего, сказал он самому себе, архитектором я тоже стал не за одну ночь. Точно так же шрифт Брайля для слепых с одного захода не изучишь.

Прошло полминуты, и он решил, что вообще не будет учиться читать по системе Брайля, и оттолкнул от себя книгу. Он не собирался оставаться слепым до конца своих дней.

По мнению нескольких врачей-специалистов, не было очевидных причин, в силу которых слепота Кена могла быть неизлечимой. Когда обрушились строительные леса, он получил сильный удар — по голове. Однако, к счастью, зрительные нервы не были затронуты, по крайней мере, это подтверждалось медицинской наукой. Следовательно, как говорится, «все зависит от головы».

В данном случае нужно было, по аналогии с компьютером, проникнуть в его память и ввести в нее новую программу взамен пришедшей в негодность.

Кен снова скрипнул зубами. Существует ли у мозга антивибрационная прокладка? И есть ли ограничитель у эмоций? Если да, то, как до них добраться?

Снова зазвонил телефон. Трубка удобно легла ему в руку. Ладонь ощущала вибрацию аппарата при каждом звонке. Но Кен не отвечал. Если звонит мать, говорить с ней не стоит. Она сразу почувствует, что он расстроен, и станет волноваться. Маловероятно, что это Джанет, она только что вернулась из рейса, и ей совершенно необходимо отоспаться как следует, через несколько часов предстоит снова лететь в Европу. Так, что скорее всего она отдыхает…

Если это звонит Ингрид…

Но этого не может быть.

Час спустя телефон снова зазвонил. Кен по-прежнему сидел в кресле, слушая тихую музыку, доносившуюся из лазерного проигрывателя, и мысленно пытаясь представить себе, какая часть его мозга контролирует зрение.

Ну, а если все же звонит она?

На шестом звонке Кен поднял трубку.

— Алло? — произнес он голосом, в котором чувствовалось внутреннее напряжение. — Не может быть!

Звонила Ингрид. Он узнал ее голос, несмотря на то, что очевидное волнение сильно изменило его. У Кена перехватило дыхание.

— Говорит Ингрид Бьернсен, — сказала она. — Кажется, на этот раз мне удалось вас разбудить? У вас немного хриплый ото сна голос. Извините пожалуйста. Я пыталась дозвониться вам раньше, поскольку родители ребенка не смогли со мной встретиться и выяснилось это в последнюю минуту, но вы не брали трубку. Вы гуляли? Получили удовольствие от прогулки? Когда ложитесь в постель, включайте автоответчик… А в спальне можно вытащить вилку из розетки… — Ингрид вдруг глубоко вздохнула и смолкла. — Ну вот, я снова принялась за старое. Болтаю без умолку и не даю вам слова произнести. Так бывает, когда я нервничаю. Я умолкаю. Сразу же. Если вы не хотите со мной говорить, можете сказать об этом прямо, и я положу трубку.

Кен заставил себя сделать глубокий вдох.

— Нет, — ответил он, снова вобрав в себя воздух, но на этот раз вдох был более ровным. —

Нет, я не спал. — Лицо его расплылось в невольной улыбке, и все в нем ликовало. — И не вешайте трубку. Пожалуйста, не делайте этого. Во всяком случае, прежде чем вы назовете мне свой номер. Тогда я смогу позвонить вам и извиниться, если меня снова занесет.

— Кен, мне очень жаль, что…

— Ингрид, если ты еще раз извинишься за мое же несносное поведение, то я, вероятно, снова выйду из себя.

— Я и не думала этого делать, — возразила Ингрид. — Я хотела извиниться за свое собственное поведение. Ведь это я настояла, чтобы ты рассказал, как провел тот день, а ты ответил, что не хочешь об этом говорить. Мне надо было почувствовать твое настроение и не лезть в душу, а я все испортила и потому приношу свои извинения. И само собой, я не имела права вытаскивать тебя из постели в такой час.

— А я не был в постели, да и не мог бы спать, если бы даже очень хотел. Я просто сидел и думал, как мне оправдать собственное поведение прошлой ночью, если ты снова мне позвонишь. Но, по правде говоря, я не рассчитывал на твой звонок. — Он шумно вдохнул и тут же выдохнул. И счастливо рассмеялся. — Я чертовски рад, что ты все же позвонила. Я готов слушать тебя ночь напролет.

— О, — неопределенно произнесла она, и Кен почувствовал, что даже единственный произнесенный ею звук может доставить ему наслаждение.

— Ну, так что же, — поддразнил он ее, — начинай говорить…

Мгновение Ингрид молчала, а потом как-то застенчиво произнесла, словно молоденькая девушка:

— Не знаю, смогу ли я сейчас придумать что-либо путное.

Кен, в свою очередь, тоже лихорадочно искал тему для разговора. Они помолчали немного, а затем он сказал:

— Дай-ка мне номер твоего телефона. Когда возникнет необходимость извиниться перед тобой в очередной раз, я, по крайней мере, смогу это сделать.

— Это невозможно, — быстро сказала Ингрид. Она произнесла это торопливо, словно ответ был готов заранее. Будто знала, что он об этом попросит.

— Почему?

— Я уже тебе говорила. Таково правило. Мы всегда звоним первыми.

— Такая политика, — заметил Кен, — всего лишь попытка оправдания нелогичной линии поведения, в которой нет никакой необходимости. Да ты и сама знаешь цену таким правилам.

— Хочешь сказать, что правила устанавливаются только для того, чтобы их нарушать?

— Да.

— Но мне не нравится нарушать правила.

— В самом деле? А я это делаю.

— А к чему мы бы пришли, если бы все поступали подобным образом? — произнесла Ингрид тоном, который напомнил Кену манеру этакой классной наставницы, глядящей на учеников сквозь очки, торчащие на кончике носа.

Он улыбнулся.

— Да, но я же говорю не обо всех, а только о себе, — сказал он, понизив голос точно так, как тогда, когда хотел избавиться от присутствия Мэдди. — И о тебе также.

Он услышал шумный вздох Ингрид и сразу же обрадовался. Прекрасно. Если ему удалось убедить ее, значит, время от времени он сможет с ней связываться по телефону.

— Ты решил со мной пофлиртовать? — удивленно спросила Ингрид,

Боже! Что может сделать с нею мужской голос! Значит, она способна так откровенно реагировать на его призыв? Да тут еще эта фотография. Она перевернула фотокарточку Кена лицом вниз.

— Кто флиртует, я? — тоном невинности спросил Кен.

— Ах да, я и забыла, что у нас селекторное совещание.

— Ну, а если я действительно хочу с тобой пофлиртовать? — спросил Кен. — Что ты мне на это ответишь?

— У тебя никаких шансов, — сказала она, не обращая внимания на его вызывающий тон. Она не желала реагировать на подобный вызов. — Со мной ничего не выйдет.

— Почему же? Это что, тоже против правил? — Прежде чем она успела ответить, он заговорил ласково, тщательно подбирая слова: — Верь мне… Если правила нарушаются… самую малость, игра становится только более увлекательной… и в результате ты только выигрываешь.

— А ты всегда… — спросила она с напускной холодностью, пытаясь скрыть охватившее ее волнение, — … всегда выигрываешь?

Кен издал смешок, от которого у нее поползли мурашки по коже. Но это было приятно.

— Чуточку анархии — и жизнь становится более интересной… точно так же, как при наличии не слишком серьезной опасности. Давай же, Ингрид, будь смелее. Решайся. Раскрепостись. Дай мне свой номер телефона. Испытай жизнь до конца. Видимо, тебе никогда не приходилось принимать быстрых решений. Или же поспешных.

Ингрид рассмеялась.

— Вероятно, ты прав. Очевидно, впервые имеешь дело со столь законопослушным человеком.

— И вот еще что, — твердо продолжил Кен. — Когда мы встретимся? Я имею в виду — лично?

Ингрид окаменела, охваченная тревогой.

— Мы не будем встречаться.

— Ингрид… ты замужем?

— Нет. Была, но сейчас одна. А ты?

— Нет. И никогда не был женат, хотя у меня была длительная связь с одной женщиной. Но теперь и это позади.

— Она ушла после того, как с тобой случилось несчастье?

Кен понял, что эта мысль потрясла Ингрид. Он спокойно улыбнулся.

— Нет, нет. Это было несколько лет назад. Сейчас она замужем и у нее двое детишек. А твой муж? Он снова женился?

— Да.

То, как она произнесла это слово, заставило его насторожиться.

— Что с тобой, Ингрид? Тебе больно об этом вспоминать?

— Жизненные неудачи не проходят бесследно.

Разумеется. Он тоже не находил себе места, когда его отношения с Элен зашли в тупик.

Он считал, что его постигла серьезная неудача в жизни.

— Взаимоотношения мужчины и женщины иногда напоминают улицу с двухсторонним движением, — сказал Кен.

— Это не мой случай. Я не могла… приспособиться. Я не сумела стать тем, что ему было нужно. У меня просто отсутствовало то, чего он искал в жене. В общем, я ему не подходила. И когда он понял, что я никогда не смогу под него подстроиться, он меня оставил.

— А может быть, все наоборот? Может, это он тебе не подходил?

Ингрид рассмеялась.

— Спасибо за доверие, но это не совсем так или, вернее, совсем не так.

— Ты уверена?

— Но ведь именно он меня бросил. А его второй брак вполне удачен; он прямо-таки показательный.

— То, что ты снова не вышла замуж, еще ничего не доказывает, — заметил Кен. — Если только… — Он остановился, стараясь подобрать такие слова, чтобы выразить свою мысль точно, но, в то же время достаточно мягко. — Все зависит от того, как ты к этому относишься. Ты все еще его любишь? Продолжаешь переживать свою потерю?

— Нет, — быстро сказала Ингрид. — Когда мы поженились, я была очень молода.

Кен рассмеялся.

— Дорогая, мне кажется, что и сейчас ты очень молода.

— Но тогда я была намного моложе. Мне было всего двадцать два года.

— Что же случилось? Что явилось непосредственной причиной разрыва?

Все должно быть наоборот, думала Ингрид. Она должна оказывать Кену моральную поддержку, быть ему другом.

— Я уже тебе сказала, — она повторила неоднократно слышанные от Рона слова: — Я просто ему не подходила.

— Не подходила для чего? — чуть нетерпеливо переспросил он. — Куда не подходила? Почему тебе так казалось?

— Я не вписывалась в общество, которое его окружало, — сказала она. — Он занимается бизнесом, а это требует постоянного общения с людьми. Он карабкается по служебной лестнице крупной международной корпорации, обеспечивающей современные виды связи. Ему нужна была жена, которая помогала бы делать карьеру… Очаровательная, умная, находчивая, умеющая общаться с нужными людьми в нужное время.

— Странно… У него что, не хватает собственных достоинств для карьеры?

Этот вопрос вызвал у Ингрид безудержный смех. Она долго не могла успокоиться. Потом они пожелали друг другу спокойной ночи, и Ингрид нехотя повесила трубку.

Как хорошо разговаривать по телефону, когда оба нужны друг другу, размышляла она. А еще лучше друг, который тебя достоин. Она улыбнулась, вспомнив слова Кена о том, что, вероятно, Рон не подходил ей, а не она ему.

Несколько мгновений Ингрид смотрела на фотокарточку Кена, которая была прислонена к настольной лампе. Потом выключила свет и нырнула под одеяло. Кен Рэнсом ей нравился.

Очень нравился. Возможно, настанет день, когда она позволит Джанет сказать: «Я же тебе говорила».

Прошло два дня, и во время вечернего разговора Кен снова предложил ей встретиться. На этот раз Ингрид не спешила ответить отказом. Немного подумав, она, однако, отклонила предложение. Джанет была ее подругой, так ведь? В общем-то, нет ничего особенного в том, чтобы иногда встретиться с братом своей подруги, который приехал сюда из захолустья на Западном побережье. Но если она на это согласится, то их дружба кончится, так по-настоящему и не начавшись.

Если они встретятся, то ведь дело не ограничится простым приветствием. Ингрид вздохнула.

— Ну? — настойчиво спросил Кен. — Так что ты собираешься предпринять? Играть по правилам или начнешь жить со мной, несмотря на то, что это опасно?

Слова Кена одновременно шокировали и взволновали ее. Ее захлестнула волна настоящего сексуального возбуждения. Подумать только, что такая реакция наступила от слов, произнесенных по телефону! Разумеется, не нужно это понимать буквально. И все же с ее стороны разумнее сослаться на правила бюро «Живые голоса», которые запрещали им личные встречи с клиентами.

«Начнешь жить со мной, несмотря на то, что это опасно…» Конечно же, Кен не вкладывал в эти слова прямой смысл. Он, скорее всего даже не подозревал, какое направление примут ее мысли после такого неосторожного высказывания. Снова жить с мужчиной, быть замужней женщиной, делить с ним кров, ложе, ощущать полноту жизни, быть частью целого… Иметь собственных детей… Боже, как ей хотелось всего этого!

Но нет. Она решительно отмела все эти мысли, пришедшие на смену охватившему ее возбуждению. Подобные желания нужно сдерживать.

Никогда больше она не поставит себя в зависимое положение от мужчины! Ей не нужны страдания, подобные тем, которые она испытала при разрыве с Роном. Друзья рассказывали ей, что некоторые брошенные мужьями женщины, стремясь забыться, начинают встречаться с несколькими мужчинами сразу. Это якобы позволяет им вернуть веру в свои силы, так сказать, самоутвердиться. Однако Ингрид такой метод был чужд.

Одна только мысль, что какой-нибудь другой мужчина скажет ей так же язвительно, как это делал Рон: «Дорогая, если бы я знал, что твоя семья не воспитала тебя должным образом, я бы десяти минут не пробыл с тобой, не то, что два года», — приводила ее в трепетный ужас.

— Ингрид?

У нее не могло быть иного решения.

— Кен, я не могу с тобой встретиться.

В трубке послышался вздох — шумный и продолжительный. И как ей показалось, насмешливый.

— Ладно. Однако не смогла бы ты звонить мне каждый день, а не три раза в неделю, как сейчас?

Здесь, пожалуй, она могла уступить.

— Хорошо… Если ты этого действительно хочешь, я буду звонить каждый день.

Ингрид бросила трубку на рычаг резким движением, так что та не сразу встала на место. Она сидела и смотрела на свою ладонь. Рука ее дрожала. Сердце отчаянно стучало в груди. К горлу подступила спазма.

Она долго смотрела на фотографию Кена, затем встала с постели и спрятала ее в ящик стола. Все это было безумием. Она приходила в какое-то неистовство от одного вида фотографии Кена, от его голоса и манеры разговаривать. Она чувствовала себя наподобие тринадцатилетней девчонки, которая таращит глаза на какого-нибудь рок-музыканта, кажущегося ей недоступным, и ощущает при этом дрожь в коленках.

Кен ее совсем не знал. Если бы когда-нибудь раньше он встретил ее, то в его зеленых глазах, конечно, вспыхнуло бы скрываемое желание и он не смог бы оторваться от нее. Но несмотря на это, он скорее всего торопливо бы пробормотал «извините» и постарался поскорее пойти дальше своей дорогой. Такое случалось неоднократно, когда родители пытались ее с кем-либо познакомить.

Флирт она не любила, даже по телефону.

Лежа в постели, она вспоминала его голос, мысленно представляла его на фотографии, которая теперь была убрана в стол, думала о дразнящем блеске его глаз. И это причиняло ей страдание.

Может быть, флирт по телефону — именно то, в чем она нуждается. Ведь тринадцатилетняя девчонка, мечтающая о рок-звезде, вне опасности. Точно так же, как и она, пока разговаривает с Кеном Рэнсомом только по телефону. Девчонка могла сколько угодно увлекаться своим музыкантом, и это ее ни к чему не обязывало. Так почему же женщина двадцати девяти лет не может получать удовольствие от невинного разговора по телефону?

Конечно, она позвонит ему завтра. Поздним вечером.

И возможно, сама начнет флиртовать.

В ночь с субботы на воскресенье Ингрид лежала в постели после долгого, волнующего разговора с Кеном. Она смотрела на его фотографию и упрекала себя за содеянное. Черт возьми, да почему же она боится встречи с Кеном? На ее жизненном пути встречалось множество опасностей, с которыми она справлялась, не поддавшись обстоятельствам. Но сейчас… Она чувствовала, как вся дрожит внутри. Ощущение это было сродни тошноте.

Почти неделю они каждую ночь общались с Кеном по телефону. Ей казалось, что теперь она уже хорошо его знает. Они выяснили, что в чем-то их мнения совпадают, а в чем-то и расходятся. И это расхождение, как раз и придавало известную остроту их беседам.

Ингрид он, конечно, нравился, особенно привлекательными для нее были его голос и манера разговаривать. У него симпатичное лицо, сильная шея и плечи. Ингрид коснулась фотографии кончиком пальца и провела им по бумаге от лба до волевого подбородка. Что она будет чувствовать, если вот так, пальцем, проведет по живому лицу? Волосы выглядели жесткими… Так ли это на самом деле? А голос, будет ли он таким же звучным, как в телефонной трубке? И появится ли блеск в этих зеленых глазах, когда он ее увидит… при условии, что он когда-нибудь сможет видеть? На фотографии его крупные ладони лежат на столе… Что она почувствует, если Кен дотронется ими до нее? Грубые они или мягкие? Ей нравилось, когда к ней прикасались шершавые мужские руки.

Неожиданно ее бросило в жар. Ингрид скинула с себя простыню, подставив тело легкому ветерку, проникавшему сквозь приоткрытое окно.

Кен не скрывал, что она серьезно интересует его, что она ему по-настоящему нравится, что он встретил наконец близкого по духу человека. Может ли это когда-нибудь перерасти в интимную близость? Пожалуй, если только она решится сделать следующий шаг навстречу Кену.

Не было никаких реальных причин противиться их встрече, за исключением ее постоянного упрямства.

Первый раз она позвонила Кену по просьбе его сестры. Второй и каждый последующий раз она говорила с ним потому, что это нужно было ей самой. Ей доставляло огромное удовольствие иметь такого собеседника. Он не был чудаком, но флиртовал с ней и поддразнивал ее, заставляя улыбаться, порой смеяться, а иногда — сильнее биться сердце.

Усилятся ли эти чувства при встрече? Ингрид плотно закрыла глаза. Наверное, да. А возможно, и нет. Если они выйдут из-под контроля, то, пожалуй, это к лучшему? Кена может обескуражить то, что она так сильно заикается, и тогда чувства не помогут… Что ж, она уже взрослая девочка и как-нибудь с этим справится. Ну, будет еще одно разочарование, но взрослым людям приходится постоянно с этим сталкиваться.

Взрослым людям приходится рисковать…

Ингрид застонала и отбросила фотокарточку Кена.

Черт возьми, кого она пытается обмануть? Перестань предаваться мечтам, дурочка, твердо сказала она себе. Она бросила последний взгляд на фотографию и выключила свет.

Во сне она увидела как бы продолжение их отношений с Кеном — они брели, держась за руки, по безлюдному парку… Они болтали и смеялись, счастливые и довольные друг другом, сидя под ветвистым деревом. Потом ели свежую клубнику и целовались до того, что ею во сне овладело какое-то болезненное томление. И когда она проснулась воскресным утром, все ее существо наполняло ощущение неудовлетворенного желания.

Трудно представить себе его слепым. Тяжело думать, что он желает встретиться с ней единственно из-за своего несчастья, которое делает его бесконечно одиноким и изолированным от мира. Если бы у него было нормальное зрение, к его услугам были бы десятки женщин. И все они могли бы вести с ним оживленный, содержательный разговор, который бы его занимал и привлекал, поддерживая в нем интерес к подобным знакомствам. И происходило бы это лично, а не по телефону.

Ингрид решительно поднялась с постели, задвинула куда-то фотографию Кена и почувствовала в себе готовность встретить наступающий день.

Отношения с окружающими складывались у Ингрид не слишком-то удачно. А Кен, по его словам, находился на стадии приспособления к новой для него жизни в человеческом обществе, когда ему нужно было научиться не казаться смешным, натыкаясь на мусорные ящики и избегая столкновения с маленькими детьми.

Что значит для слепого, одинокого человека бесцельно провести длинный, ничем не заполненный воскресный день? Если бы она находилась вот так, в замкнутом пространстве, то как бы ей было приятно иметь друга, который пригласил бы ее на прогулку.

Да, сказала себе Ингрид, конечно, я была бы на седьмом небе, представься мне такая возможность.

— Боже, что я здесь делаю? — пробормотала Ингрид, разглядывая толстую стеклянную дверь, которая встала на ее пути.

Конечно, следовало вначале позвонить, а не бросаться сломя голову к автостоянке, где была запаркована ее машина. Но она боялась звонить. Все повторилось бы — размышления, раскладывание по полочкам, колебания, сомнения…

У нее вспотели ладони. От страха пересохло во рту. Сердце гулко стучало в груди.

Даже помыслить об этом казалось безумием! Она засунула трясущиеся руки в узкие карманы шортов и повернулась, чтобы уйти. В этот момент к подъезду дома подошел молодой человек с велосипедом, вспотевший и держащий в одной руке дорожный шлем.

— Добрый день, — сказал он. — Вы здесь новенькая и живете на десятом этаже, верно? Меня зовут Энди Голлен, я живу на седьмом. Помните меня? Мы встречались на прошлой неделе у входа в конференц-зал. Вы забыли взять ключ? — И прежде чем она успела ответить, продолжил: — Вот, пожалуйста. Ни о чем не беспокойтесь.

Он дал ей подержать шлем, а сам засунул два пальца в невероятно тесный карманчик спортивных штанов. Он извлек оттуда ключик и вставил его в замок.

Распахнув дверь перед Ингрид, он пригласил ее войти в лифт. Она протиснулась в кабину рядом с велосипедом, изобразив улыбку на лице и покорно кивнув, когда он заметил, что сегодня отличная погода. Молодой человек нажал десятую и седьмую кнопки и, пока они поднимались, старался поддерживать дружеский разговор.

На седьмом этаже молодой человек вышел, и Ингрид кивнула ему на прощание.

Она поднялась на десятый этаж, и тут же, нажав нужную кнопку, спустилась на первый. Здесь в списке жильцов, рядом с лифтом, она отыскала фамилию Кена:

«К. Рэнсом, 120».

У нее снова сильно забилось сердце. Она ощутила прилив сил, предвкушая встречу с Кеном. Лифт быстро поднимал ее вверх, а Ингрид не чуяла под собой ног.

Она нажала кнопку звонка возле двери Кена, затем отступила на шаг и стала ждать.

Воскресным утром по телевидению передавали только радиопрограммы. Это далеко не лучшее изобретение телевизионных компаний навеяло глубокую тоску на Кена.

Он выключил телевизор с помощью дистанционного управления и положил пульт на стол.

Через приоткрытую балконную дверь в комнату ворвался прохладный ветер, спутав волосы на голове Кена. Он сделал глубокий вдох и вышел на балкон. Там он принялся ходить взад-вперед, словно зверь в клетке. Долетал ли до него запах свежескошенной травы? Чувствовал ли он дыхание океана? А может быть, сюда проникал лишь смрад автомобильных выхлопов, а все остальное — лишь игра воображения?

Ему захотелось отсюда выйти!

Ну, так выйди! — сказал он себе и ощутил сухость во рту.

Трус. Не хватает смелости. Но ты можешь это сделать. Он мысленно представил себе Чака Мидлтона, который призывал его сделать решительный шаг. Чак работал со слепыми многие годы. Он давал им консультации, учил их, как приспособиться к жизни в мире, который вдруг стал для них невидимым. Он понимал страхи, которые обуревают Кеном, поскольку слышал о них тысячи раз.

Кен подумал, что ему совершенно необходимо сейчас выйти из дому одному, чтобы поверить в себя. Для этого нужно только воспользоваться теми знаниями, которые он получил от Чака, настроиться на то, что происходит вокруг него, и стать составной частью происходящего.

— Все, — решительно сказал он, возвращаясь с балкона в комнату и закрывая за собой дверь. — Хватит об этом думать. Настало время действовать. Рэнсом, ты идешь на улицу. Идешь самостоятельно.

Он осторожно повернулся, чтобы не потерять ориентацию, и направился к двери, нащупывая в карманах ключи и бумажник.

Кен сделал шесть размеренных шагов, пройдя между шезлонгом и козеткой и направляясь к двери. В том месте, куда он вернулся прошлый раз с Чаком, он протянул руку, нащупал трость и ухватился за ее верхний конец. Он замешкался для того, чтобы сделать глубокий вдох, и потянулся к дверной ручке.

В этот момент прозвенел дверной звонок.

Кен едва слышно выругался и поставил палку на место.

Если окажется, что пришла очередная дама со своими утешениями, то он ее выставит вон.

Он рывком открыл дверь, уловил запах духов — легкий и приятный — и сразу же решился. Женщины, обитающие в этом доме, должны понять, что заполучить его не так-то просто.

— Ингрид, — сказал он, протягивая руку в том направлении, откуда исходил запах духов, и наткнувшись на обнаженное женское плечо. — Любимая! Этот запах я могу узнать среди тысяч других. Я думал, что ты никогда сюда не придешь.

Одной рукой он крепко ухватил женщину за плечо, притянул к себе, а другой обнял за талию. Он услышал, как она от неожиданности ахнула. Затем прижался губами к ее губам так решительно, словно она была обретенной вновь любовницей, которая вернулась к нему после долгой разлуки.