Любовь для Ангела (СИ)

14

Николай.

Выслушав собеседника, и отбив вызов, Любин отец, Николай Торопов телефон из руки не выпустил. Какое-то время, задумчиво крутил, тяжелый гаджет. Настроение после разговора, стало еще паршивее. Навалилась тяжесть. Голубые воды озера, вдруг показались свинцовыми, холодными, словно не лето сейчас, а глубокая осень, и не Женевское озеро перед ним, а студеная Балтика. Так. Дочка, Люба, приболела. А если, что либо серьезное? Нет, сообщили бы. Или нет? Казалось бы, чего проще набрать номер дочери, услышать её голос, узнать, как себя чувствует? Ничего нет проще. Только вот, завела его дочь странную традицию. Общаться по скайпу, в определенные дни, в строго отведенное для этого время. После девятнадцати тридцати. Он сперва даже обиделся, когда Люба озвучила такой распорядок общения. Как это? С собственной дочкой и внучкой единственной, по расписанию? Потом успокоился, ну может и правда, расписано время, мало ли дел у молодежи. Да и, традиции во всякой семье свои. В дочкиной такие, общение строго по регламенту. Блажь конечно, но в целом, безобидная блажь. Главное, крепкая семья, Антон, любящий муж для Любы, любящий отец для Машеньки. Да и на посту гендиректора, он проявлял себя только с лучшей стороны. Никогда не возникало сомнений в соответствии занимаемой им должности. Деловая хватка у зятя отменная. И в честности, кстати, не было поводов сомневаться. Даже узнав, что Антон меняет всю команду, включая службу безопасности, и домашнюю прислугу, Николай не счел поводом в нем усомниться. Подбирает сотрудников и персонал под себя, и это нормально. Нет, поводов для недоверия не возникало. Тем не менее, Николай подстраховался. Вся принадлежавшая Любе недвижимость, оформлена до вступления в брак. Не подлежит разделу в случае расторжения брачных отношений. А еще, существует грамотно составленный брачный контракт. Хранится в надежном месте. Положил телефон на столешницу, потер ноющие виски."Аудит не помешает"- Вспомнились слова Виктора Потапова. Нет, Виктор не станет просто так разбрасываться словами. Не тот он человек. Напрягло его что-то. Напрягло, но сделку Виктор с ним заключил. Впрочем, Антон не является владельцем компании, он ею только руководит, поэтому и заключил… О намечающейся сделке, Николаю было известно давно. Потапов отзвонился, поставил в известность, что зять предпринимает усилия добиться этого контракта. Ищет выход на Потапова, через его ведущего юриста. — Я не против сотрудничества, передай своему зятю, чтобы в офис подъезжал, поговорим. — Виктор, не обессудь, не стану передавать. Пусть самостоятельно справляется. Так будет лучше. — ответил тогда Николай. Что ж, Антон справился, у него получилось. Черт знает, что. Чем же Антон насторожил Потапова? Что со здоровьем Любы? Насчет аудита, он подумает, можно и провести, но особой, срочной необходимости в проверке нет. Счета компании надежно защищены, украсть со счетов практически невозможно. Да и не станет Антон красть у собственной семьи. Слишком ценит репутацию, и семью, однозначно любит. Все знакомые в восторге от трепетного отношения Антона к Любаше. Что же случилось, чем она могла заболеть? Взял телефон со столешницы, полистал контакты. Нашел номер Любы. Секунду помешкал, нажал на вызов. Ничего не случится, если разок нарушу странную традицию. Поговорю с собственной дочерью вне графика. — думал слушая длинные гудки. Слушал гудки довольно долго, и вот наконец они прервались…. Вместо голоса Любы, раздался голос зятя. Бодрый. Слишком бодрый. — Приветствую, Николай, поздравьте меня: заключил выгодную сделку с компанией господина Потапова! — Молодец, поздравляю. Я вроде на номер дочери звоню, почему ты за нее отвечаешь? Передай- ка, ей трубку. — Не могу, не обижайся, Любочка отдыхает, не стоит ее беспокоить. Приболела немного, в бассейне ниже чем нужно температура воды была, а Люба плавала, теперь, с простудой усиленно боремся, температура не высокая, но слабость ощущает. Как только ей станет лучше, она сразу перезвонит. Надеюсь, уже завтра. В крайнем случае — послезавтра. — Простудилась, значит. Ясно. Ну хорошо, пусть отдыхает. Машеньку позови, поздороваюсь с внучкой. — Машенька только уснула, у нее дневной сон в это время. — Дневной сон. А ты значит, заключил сделку и уехал из офиса. Охранять Машин сон, и заботится о простуженной супруге. — Да, так и есть. Понимаю, у нее банальная простуда, и доктор диагностировал при осмотре, но ничего не могу с собой поделать, места себе не нахожу, слишком переживаю за Любочку. — поспешно откликнулся зять. Слишком поспешно. — Ну хорошо, я так понимаю, завтрашний сеанс связи по скайпу, под вопросом. — Если Любе станет лучше, она обязательно выйдет на связь! Снова поспешный ответ. Вроде все правильно, но…. Что-то не так. — Поцелуй от меня девчонок. Любе выздоровления. До связи. Сбросил вызов. Пожалуй, стоит прислушаться к Виктору. Проверку организовать. Полномасштабную. Не откладывая. С завтрашнего дня. И самому наведаться в Москву. Без предупреждения…

Люба/

— Я же своя, я ваша! — заявила проснувшаяся дочка, выбралась из-под пледа, топает к столу, босыми ножками. Детская непосредственность. Память у Маши цепкая, запомнила, как Юрий выразился: "Деловая Маша — это про нашу", вот и выдала. Вроде бы все объяснимо, но…Люба бросила быстрый взгляд на Юрия. Вдруг ему стало не по себе, от такого Машиного заявления? Нет, вроде бы никаких признаков. Спокоен. Смотрит на приближающуюся Машу, в серых глазах, веселые искорки. И как-то так получилось, от этих веселых искорок, неловкость, неведомо который разпо счету собравшаяся накрыть ее с головой, отступила и лопнула, будто мыльный пузырь. Даже щеки не зарделись. Вытерла руки, обняла подошедшую дочку. Теплую после сна. Самую сладкую на всем белом свете, свою маленькую девочку. — Мы не секретничали, Машунь, мы просто говорили потише, чтобы тебя не разбудить. — сказала, ласково коснувшись губами бархатной щечки малышки. Юрий смотрел на них, и кажется к веселым искоркам в его глазах, добавилось что-то….. Так смотрят, когда смотреть приятно. — Верно мама говорит, не секретничали. Как мы могли без тебя секретничать, Машенька, это абсолютно недопустимо. Вот теперь, когда ты проснулась, мы заварим секретную кашу для цыплят, секретно отварим грибы, чтоб вечерком их осталось бросить на сковородку и обжарить с лучком. Как грибы закипят, приступим к секретному приготовлению мороженого! — Здорово! — отстранившись от Любы, кивнула дочка, и застыла задумавшись, — А у нас же нет, этих… сливов! Юрий шагнул к Маше, поднял её на руки. — Машунь, у нас же секретный рецепт, безо всяких сливок. Нужны только яйца, сахар и молоко. Мама твоя с нами поделилась секретом. — Тогда, хорошо. Дядя Юра, а фиг вам, построим, после? — Слово Виннету. Вигвам соорудим! — серьезным голосом, пообещал Юрий. Люба не сдержалась, хихикнула отвернувшись. Фиг вам…. — Ты будешь Винтуту, а мама, кем будет? — Мама…. Мама будет Уа- та- уа. А я, вместо Виннету, назовусь — Чингчгук. — А я? — Тебя назовем — Ункаса. Сына большого змея, звали Ункас, а ты у нас девочка — Ункаса. Мы великие могикане. — Не очень запомнила, но мне нравится! — поведала довольная Маша. Купером Люба в детстве не увлекалась. Читала в основном фантастику. Тем не менее, откуда то знала, а может быть просто догадалась: Уа — та- Уа — спутница Чингачгука большого змея. Ункас — их сын."Ты у нас девочка — Ункаса"- мысленно повторила слова Юрия. И ей представилось, отчетливо представилось. Они втроем сидят у высокого костра. Языки пламени, лижут дрова, дрова потрескивают. Оранжевые искры улетают вверх, к ночному небу. За кругом светом от костра — темнота. За ней, чернота — загадочная и таинственная. Но, не страшная. Совсем не страшная. Они могикане. Им хорошо у костра. Вместе. Наивно быть может, но ей так представилось….

В большой кастрюле закипела вода, на кухне стало жарко, Юрий настежь распахнул окно. Любопытный воробей уселся на карниз, склонил голову, заглянул сквозь тонкую занавеску. Потоптался на месте, стукнул клювам по карнизу, вспорхнул и улетел. — Птичка на нас не обиделась? Ругалась, как будто. — спросила Маша, обеспокоенно заерзав на стуле. — Нет, Машуль, воробышек не обиделся. И не ругался. Он на своем воробьином языке, попросил: когда остынет цыплячья каша, не забыть поделится с ним. Мы поделимся, нам не жалко. — не задумываясь, объяснил поведение воробья Юрий. Маша перестала ерзать, замерла на мгновение, а после, восхищенно выдохнула:- Дядя Юра, ты понимаешь птичий язык… Я тоже хочу научиться… — Непременно научишься, — пообещал Юрий, убавил газ, бросил в кастрюлю несколько лавровых листов, добавил горошины черного перца. Высыпал в кипящую воду подготовленные лисички. Вскоре, кухню заполнил густой запах вареных грибов. — Пару минут и откинем на дуршлаг, иначе переварятся. — Юрий заглянув в кастрюлю, взглянул на Машу, затем на Любу, улыбнулся, — девушки, можете начинать подготавливать секретные ингредиенты для мороженого. Маша спрыгнула со стула. — А где их брать? Индридиенты? Люба рассмеялась, подошла к шкафу, открыла дверцу:- Ингредиенты возьмем в холодильнике, Машунь, а сначала поищем подходящие емкости. Достала с полки керамическую плошку, передала дочке. Затем, вынула две глубоких миски, металлическую объемную полусферу, сотейник с длинной ручкой. Достаточно емкостей. — Юр, что-то я не вижу миксер для взбивания. — Нету миксера, Любаш. Но точно есть венчик. Утром тесто для блинов размешивал. Им и взобьем белки. Я самый лучший в Мире взбивальщик белков. В детстве, у бабушки в деревне, мы с Ромкой частенько взбивали безе. Обычной вилкой. По очереди. Лихо навострились. Он прикрыл кастрюлю крышкой, понес к раковине, придерживая крышку слил воду, высыпал лисички в дуршлаг. — Ну вот, вечером обжарим с лучком, добавим сметаны и будет красота. — Красоты намечается много, мороженое еще, и фиг вам. — философски подметила Маша. — Не поспоришь, — согласился Юрий. Люба отделила желтки от белков, плошку с желтками поставила перед дочкой. Вручила Маше деревянную ложку:- Нужно как следует размешать, Машунь, не спеши, торопиться некуда. В полусферу, к белкам, добавила заранее отмеренный сахар, передала Юрию. Тот, погрузил в подогревающуюся на плите большую сковороду, на половину заполненную водой, взял металлический венчик, принялся интенсивно взбивать белок. Интенсивно, но без каких-то особых усилий. Венчик казалось, самопроизвольно приходит в движение в сильной руке. Сотейник с молоком поставила на свободную конфорку. Лишь бы не перегреть, на процесс взбивания белка засмотревшись. Ловко получается. Наверняка, он такой же ловкий в своей профессии. Когда спасает людей. А ведь его, Юрия Ангела, совершенно невозможно представить в деловом костюме, сидящим за массивным столом, в кабинете. Он наверное задохнулся бы там. Ему подходит быть врачом. Именно врачом, никем другим. И она, озвучила свои мысли. Так и сказала: Юр, ты наверняка очень хороший врач. Тебе даже внешне идет твоя профессия. — Вроде бы, неплохой, Любаш. Хвалят иногда, благодарные пациенты. Мы с Ромкой еще в начальных классах решили, что поступать будем в Медицинский. Наш прапрадед был земским врачом, прадед — военврач, дед — терапевт. Отец династию правда прервал, закончил Баумановский. Мы с братом — возобновили. Династию врачей. Скорую выбрали будучи студентами, в хирургии с нашим ростом делать нечего, в терапии было неинтересно. Сначала вместе с братом работали на линейной подстанции, потом он перешел в Медицину катастроф, а я, через год после него, перешел в бригаду анестезиологии и реанимации — к тяжелым пациентам. Работа — с огромной сумкой укладкой за спиной, с дефибриллятором и аппаратом ИВЛ в руках. Но другой, мне не нужно. Не вижу себя ни в какой другой. Он не хвалился, не рисовался, он просто рассказывал. А она, слушала и откуда-то понимала, что за этим просто рассказом, не один десяток спасенных жизней. И…. Гордилась им, Врачом Скорой помощи, Юрием Ангелом. Молоко конечно же перегрела…. Минут через двадцать, приготовленное совместными усилиями мороженое, отправили охлаждаться в морозильную камеру. Правда в форму мороженого попало на четверть меньше, чем получилось изначально, потому как Маша с Юрием, слишком активно пробу снимали, сперва чайными ложечками, а потом и вовсе, кто-то из них, потихоньку чайные ложки на столовые заменил. Столовыми принялись орудовать. Если бы не отобрала, пожалуй все бы съели. Пытались протестовать, утверждали, что не распробовали. На протесты не поддалась. Рассмеялись и отправились умываться. Сладкие усы от мороженного отмывать. До сумерек еще далеко, но вечер о себе напомнил. Позолотил макушки деревьев, удлинил тени. Паранойя. Все хорошо, а внутри шевельнулась, что-то. Похожее на дурное предчувствие. Не поддаваться. Пусть идет прочь. Все хорошо…