Любовь дракона

Мои соски напрягаются при воспоминании о его сильных руках, державших меня. В тот момент я поняла, что беспомощен. Я ненавидела это, но потом что-то во мне отреагировало на него. Часть меня полюбила это. Я могла бы ему отдаться. Пусть он бы контролировал ситуацию, но мне пришлось бы бороться с собой. Он мог справиться со мной. Грубая ткань моего одеяла скользит по ромбовидным кончикам сосков, вызывая мурашки на спине.

Я прикрываю левую грудь, чтобы защитить её, и от моего прикосновения во мне вспыхивает жар. Воспоминания о его теле, сильно прижимающемся к моему, поглощает мои мысли. Как его эрекция впилась мне в живот. Он казался огромным, массивным, и теперь мне интересно, как выглядит его член. Каково было бы, если бы я позволила ему войти в меня?

Другая моя рука скользит вниз между моих бедер. Я промокла от желания. Слегка надавливая, я медленно провожу круговыми движениями клитор, в то время как другой рукой сжимаю сосок, усиливая напор.

Он сильный. Мне нравится это. Он собрался и взял то, что хотел, и это было чертовски приятно. Мои пальцы скользят внутрь. Моя спина выгибается. Я представляю, что это он. Прижав меня к земле, он скользит в меня. Наполняет меня своим массивным членом. Моя киска расширяется, чтобы принять его.

Толкая пальцы, я думаю о том, как он входит в меня, бёдра сжимаются. Мои пальцы касаются моего клитора. Его пряные, экзотические губы завладевают моими. Синяки на запястьях, боль в плечах, когда он держит мои руки над головой. То, как он прижимаеь меня, делает меня своей.

Я трахаю себя быстрее. Мои пальцы двигаются внутрь и наружу. Ввожу три пальца.

Воображение берёт верх. Он поднимает меня за запястья и несёт на кровать, подняв руками за задницу. Он сжимает мои половинки, раскрывая мою задницу, когда один из его грубых пальцев ласкает мою влагу. Мои нежные лепестки раздвигаются под его прикосновениями.

По моему телу пробегает дрожь. Сжимая сосок свободной рукой, я тяну и дергаю его, мои пальцы двигаются быстрее. Давление в моём сердце нарастает. Я задыхаюсь, когда моё желание становится сильнее.

Бросив меня на кровать, он наклоняется. Его больший размер поглощает меня, когда он опускается между моими ногами. Его язык шероховатый, когда он проводит по моему отверстию, пробуя мою сладкую влажность. Он проводит языком по моим шелковистым складкам, и меня уносит.

Мои пальцы исследуют его, пока я мечтаю о его языке. Он властный, но внимательный, я уверена в этом. Внимание к деталям, которое он проявляет, когда думает, что заботится обо мне, делает его потрясающим любовником. Я не могу больше ждать.

Его массивный член входит в меня. Он большой, больше, чем все, кто у меня когда-либо был. Он скользит медленно, давая мне привыкнуть к его размеру. Нервы на пределе, я в огне. Мой разум взрывается, когда я перелетаю через край. Каждый мускул напрягается и сжимается, пальцы ног сгибаются, и я не могу дышать. Сознание медленно возвращается к реальности, когда я падаю на кровать, и меня охватывает истощение.

Я не должна была выгонять его.

Нет, я поступила правильно. Мне не нужна его помощь.

Я умываюсь, затем ложусь обратно, и сон поглощает меня.

Глава 8

Шидан

Когда я выбегаю из дома Амары, мои мысли заволакивает туман биджаса. Стремление заявить о том, что она моя, бьётся набатом в голове, с каждым новым ударом моего сердца. Я борюсь с ним, но держусь за своё здравомыслие буквально кончиками пальцев. Первобытные инстинкты ужасно сильны, поэтому я ухожу от неё как можно дальше

Её губы такие мягкие со сладким привкусом нежного фрукта, который задерживался на моём языке. Мой член напрягается, когда воспоминание о её теле, прижимающемся к моему, поглощает меня. Оставить её — самое сложное, что я сделал в своей жизни, и биджас от этого только усиливается, борясь за контроль. Почему она борется со мной? Почему бы мне просто не взять ее, не сделать её своей?

Жар разливается по моим конечностям. Мой член пульсирует. Когда меня захватывает ярость. Я хочу что-нибудь разрушить. Что угодно. Я хочу взять то, что принадлежит мне. Биджас требует своё. Защити свою территорию. Уничтожь любого, кто посмеет выступить против меня.

Мои мышцы дёргаются, руки сжимаются в кулаки. Мне нужна цель. На чём-то вылить гнев, но улица совершенно пуста. Шагая вверх и вниз по ней, я вижу разрушительное действие времени. Разрушения разъедают то, что когда-то было частью великой цивилизации. Сверре рассказывал о ней. Лейдон тоже. Я же её совсем помню. Мой мир до Амары был сконцентрирован на моём выживании. Только я, совершенно один. Так и должно быть. Что может быть сильнее меня, выступившего против целого мира?

Оставаться здесь было ошибкой. Вот почему всё идёт не так. Я слышал историю Сверре и Лейдона. Они взяли своих женщин и остались с ними один на один, по крайней мере, на какое-то время. Если бы я взял Амару к себе домой, показал бы ей, какой могла бы быть наша жизнь, если бы мы были только вдвоем, тогда она бы поняла.

Проблеск плана формируется в тумане биджаса. Мой дом хороший. Я могу обеспечить всем, что ей необходимо. Сделай так, чтобы она чувствовала себя желанной, защити ее. Убери её от всех. Именно они заставляют её чувствовать, что она должна быть сильной. Они переложили ответственность на неё, отказываясь обращаться с ней, как с сокровищем. Там, в пустыне, где расположен мой дом, она увидит, какой может быть жизнь.

Здесь не дом. Пустая оболочка с обрывками памяти. Ни комфорта, ни заботы, медленное вымирание, пока все спорят и припираются. У этих людей есть время ненавидеть, потому что они не знают, что нужно делать, чтобы выжить. Я знаю, что нужно. Я умею выживать, это всё что я знаю. Великая цивилизация. Кому она нужна? Она ничего не сделала для меня. Всему, что у меня есть, тому, что я знаю, я научился сам. Я пробовал слушать Сверре. Он старейшина и считается мудрым, но его слова не помогли мне.

Амара оттолкнула меня. Она остановила то, что начала сама. Я не начинал, это она. Какая змайская женщина сделала бы что-то подобное? Я до сих пор чувствую прижатые мягкие холмики к своей груди и теперь отчаянно хочу подержать их в своих руках. Я чувствовал, как бьётся её сердце. Её язык, одновременно острый и мягкий, сладкий привкус её губ. Мой член пульсирует от желания, требуя облегчения.

Я сделаю это, заберу её и покажу ей, какая жизнь будет со мной. Это единственный возможный вариант.

Развернувшись на пятках, я иду назад тем же путем, которым пришёл, но, завернув за угол, останавливаюсь как вкопанный. Астарот приближается. Ярость вспыхивает глубоко внутри, и я вижу всё сквозь красный цвет. Астарот появился здесь одновременно со мной, и мы сражались за Амару, когда я впервые увидел её. Я знаю, что он не равен мне в бою. Я должен был прикончить его в тот день, но Сверре остановил меня.

Он ходит развязно, его хвост двигается из стороны в сторону, его крылья шуршат. Он снова преследует её. Я в этом уверен. Ни один змай не пойдет сюда, если только он не хочет спариться. Ярко-голубой оттенок его чешуи кричит самкам, чтобы они посмотрели на него. Он преследует мою женщину. Он хочет бросить вызов мне?

Бросившись бежать, я расправляю крылья, приближаюсь и прыгаю. Я сжимаю кулак, опускаюсь и бью его по лицу. Он не готов к моей атаке. Когда я ударяю его, его голова откидывается набок, и он, спотыкаясь, падает на одно колено. Я не даю ему возможности перегруппироваться. Я ударил его другой рукой, затем развернул хвост и с разрушительной силой ударил его по ребрам.

— Оставь её в покое! — кричу я. — Она моя!

Кровь капает с губы. Он смотрит на меня и усмехается, затем его хвост размахивается и врезается в мои ноги. Я почти был сбит с ног. Спотыкаюсь назад, пока между нами не остается расстояние, я восстанавливаю равновесие и принимаю оборонительную стойку.

— Я преподам тебе урок, мальчик, — говорит Астарот.

— Попробуй, — шиплю я.

Он делает выпад. Я низко опускаюсь и взмахиваю кулаком, когда он подходит, ударяя его в живот. Он резко выдыхает, когда я поднимаю его тело, после удара, отрывая его от земли. Он расправляет крылья, пытаясь отлететь от очередного удара. Я взмахиваю хвостом и хлопаю им по его голове. Мозгосотрясающий удар. Я знаю, что после этого удара он увидит звезды. Он падает на землю и откатывается, когда я пытаюсь его затоптать.

Он встает на ноги, низко приседая. В ярости я бросаюсь вперед, не желая уступить ни на дюйм. Я знаю, что он здесь из-за неё. Он хочет её. Он хотел её, когда мы прибыли сюда. Как кто-то может не хотеть её? Она идеальная, красивая и потрясающая. Я вижу всё сквозь его махинации. Я не позволю ему приблизиться к ней.

— Хороший удар, — говорит он.

— Держись от неё подальше.

— От кого?

Он притворяется, что не понял, обращаясь со мной как с идиотом, что ещё больше выводит меня из себя. Как будто я не вижу правды! Мы кружим вокруг друг друга в поисках слабых мест. Любого признака слабости. Сзади меня кто-то кричит. Я не узнаю голос, и мне всё равно. Кто бы ни пришел, я разберусь с ними в том порядке, в котором они пришли, и уберу их всех с моего пути.

Я делаю короткие удары и финты, прощупывая его защиту. Он качается и уворачивается. Его крылья расправлены частично и назад, создавая отвлечение, иллюзию, чтобы обмануть глаза и помешать увидеть где его руки. Это трюк, который знает любой мальчишка. Это также отвлекает вашего противника от вашего хвоста, единственного самого смертоносного оружия, которое есть у змая.

— О ком ты? — снова спрашивает он. — Давай, Шидан, говори.

— Амара, — шиплю я.

— О, так это из-за неё? — Он кажется удивленным.

— Естественно из-за неё, — кричу я, бросаясь вперед.

Он уворачивается в сторону, когда я хватаю его. Я ловлю часть его рубашки, которая висит на нём. Прижав его к себе, мы оказываемся лицом к лицу. Я смотрю в его тёмные глаза.

— Я здесь не из-за неё, — говорит он. — Ты под действием биджаса. Борись с ним.

Я снова ударяю его в живот свободной рукой, прижимая его к себе, чтобы он не мог увернуться. Его глаза расширяются от шока, когда воздух вырывается из легких.

— Ты не получишь её! — я кричу, выпрямляя его за шею, пока он пытается согнуться пополам.

Я ударяю его о стену здания, разбивая ему голову.

— Отлично. — Он качает головой, чтобы прояснить ситуацию. — Я не хочу её.

— Лжец!

— Нет, Шидан. Чёрт возьми, подумай. Очисти голову, отбрось инстинкты.

Я пробую. Часть меня знает, что он говорит правду. Я стою посреди бушующего шторма. Я изо всех сил пытаюсь вспомнить своё имя. Единственная определенная вещь — это Амара. Она моя скала. Потянувшись к ней, я хватаюсь за неё и использую её, чтобы удержаться посреди ослепляющей песчаной бури, которая разрывает меня на части. Мысль о ней успокаивает меня, и туман рассеивается, а моя ярость исчезает так же быстро, как и пришла.

— Ты не получишь её, — говорю я, но моя уверенность угасла.

Он не хочет её. Как это может быть правдой? Он должен почувствовать всю глубину моего желания.

— Я не хочу её. — Он хватает меня за плечи, отталкивая назад, пока я не оказываюсь на расстоянии вытянутой руки.

— Тогда почему ты здесь? — подозрительно спрашиваю я, но буря внутри утихает, туман рассеивается.

— Здесь, это где? — он спрашивает. — Я иду на главную площадь, э-э, поговорить с Розалиндой, — улыбается он, и чешуя на его лице светлеет.

Глядя на него, я ищу любой намек на ложь. Что-то есть, но я не думаю, что это связано с Амарой. Наконец я отступаю.

— Хорошо, — говорю я, расправляя плечи и расслабляя кулаки.

Астарот склоняет голову набок, потирая челюсть. Он тяжело дышит, из уголка рта сочится кровь. Его темные глаза смотрят, пока я не чувствую себя некомфортно, и мне теперь хочется ударить его снова.

— Она та самая, да? — он спрашивает.

Я скорее отвожу взгляд, чем отвечаю. Он хмыкает, затем обнимает меня за плечи.

— Я понимаю, — говорит он. — Сколько тебе лет, Шидан?

Я сбрасываю его руку и отхожу.

— Ты о чём?

Он подходит и идёт рядом со мной незваный и нежеланный. Вместо того, чтобы начать новую драку, я просто игнорирую его.

— Ну, это имеет большое значение, — говорит он. — Видишь ли, если ты так молод, как я думаю, ты был даже не в подростковом возрасте, когда грянуло опустошение?

Я посмотрел на него через плечо, и он кивает, как будто я рассказал ему всё, что ему нужно было знать.

— Да, так и думал.

— Почему бы тебе не оставить меня в покое? — я требую.

— Потому что, прямо сейчас тебе нужен друг, — говорит он. — И мне нравится раздвигать границы. Ты думаешь, я не чувствую желания убить тебя? Поверь мне, я чувствую. Я искушаю себя, ставлю себя в такие спорные ситуации и сталкиваюсь с этим лицом к лицу. Рано или поздно я справлюсь с биджасом, и тогда он больше не будет меня беспокоить.

— Ты сумасшедший, — говорю я.

Он пожимает плечами и улыбается.

— Может быть.

— Уходи.

— Да не, я не могу.

Каждая клеточка меня хочет ударить его достаточно сильно, чтобы стереть эту улыбку с лица, чтобы он никогда больше не использовал её. Это желание настолько сильное, что по моему позвоночнику пробегает дрожь, а руки сжимаются в кулаки. Я взглянул на него через плечо. Он идет с развязностью и уверенностью, которые меня дико раздражают. Желание уничтожить его кипит на грани моего контроля, готовое вылиться в ярость.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю.

— Отличный вопрос, — говорит он и, похоже, серьезно обдумывает его, прежде чем продолжить. — Ну, ты потерял себя из-за биджаса, это очевидно. Думаю, я хочу помочь.

— Мне не нужна твоя помощь.

— Конечно, — говорит он. — Но я всё равно тебе окажу её, просто я такой парень, я думаю.

— Раздражающий всех?

— И это тоже, — соглашается он. — Хотя раньше такого не было. Помнишь?

— Нет.

— Да, я так и думал. Раньше это было не так трудно. Кроме того, когда ты чувствуешь зов… Ну, если бы девушка была змай, она бы тоже его почувствовала, так что всё было намного проще. Эти… люди, они другие.

Он качает головой, и мы идём молча. Я жду, когда он снова заговорит, но он, кажется, ничего больше не скажет. Наконец тишина толкает меня к действию.

— Как было раньше? — я спрашиваю.

— А?

— Люди, чем они отличаются?

— О? Они такие… соблазнительные, правда?

Моё раздражение от него снова растёт, заставляя мой хвост двигаться вперед и назад всё быстрее.

— У тебя есть метод сблизиться с ними?

— Конечно, — говорит он.

— И какой?! — Раздражение заставляет меня закричать.

— Уметь сгибаться.

— Что именно нужно сгибать?

— Себя, — отвечает он.

— Что за бред…

— Конечно, просто ты пока не хочешь это услышать. Ты поймешь, только подумай об этом. Будь гибким. Это уже не женщины змай, разве нет? Они другие, экзотические, даже более особенные. Если ты закостенел в своих подходах и методах к сближению с ними, то ты ничего так не добьёшься.

— И теперь ты эксперт по людям? — издеваясь, спрашиваю я.

— Ничего подобного, я просто наблюдатель, — говорит он, игнорируя мой тон.

— Думаю, я мог бы возненавидеть тебя.

— Да, я тебя, более чем, понимаю. — Он улыбается, затем поворачивается и уходит в сторону центра города.

Сгибаться.

Как бы то ни было, он такой же сумасшедший, как биву, накачанный корнем корина.

Глава 9

Амара

Я облажалась. Я не должна была так далеко заходить с Шиданом. Теперь он ведёт себя странно или, скорее всего, это я. Я не знаю. Теперь я уверена, с этого момента с ним будет не так удобно, как раньше. Конечно, раньше он раздражал меня тем, что всегда был рядом, нависал надо мной натыкался на меня каждый раз, когда я оборачивалась, но теперь мы словно физически не можем смотреть друг другу в глаза. Каждый раз, когда встречаемся взглядами, он отворачивается.

Мой желудок наполняется бабочками, и мне нужно время, чтобы осознать, как я нервничаю рядом с ним. Кожу покалывает, волосы на руках встают дыбом, и всё становится громче. Комната давит на меня. Не хватает воздуха, его присутствие полностью заполняет пространство. Я не могу найти места, где бы я не нашла его глазами.

— Хорошо, нам нужно найти решение, — говорит Розалинда из-за стола. — Сосредоточьтесь на ней. Я возьмусь за любое предложение, которое получу. Что-то должно же быть.

— Насколько всё плохо? — спрашивает Мэй.

Я не могу не заметить, что Шидан смотрит на неё, и вдобавок к бушующему во мне огненному шторму эмоций, прямо в грудь ударяет острая, пронзающая боль. Переводя взгляд с него на неё, а затем обратно, выражение его лица меня бесит. Я так зла, что не могу этого вынести. Он не должен так на неё смотреть!

— Очень… плохо, — говорит Джоли, откидываясь на спинку стула, сама находясь на позднем сроке беременности. — Калиста находится на строгом постельном режиме, и это, кажется, помогает. Проблема в том, что мы не понимаем, что происходит. Взаимодействие между нашими двумя видами, различия между женской анатомией змай и нашей собственной. Мы надеемся, что природа возьмет своё.

— За исключением того, что в этом нет ничего естественного, — говорит Гершом.

«Почему он вообще здесь?» — думаю я, закатывая глаза, сопротивляясь желанию заговорить.

— Ты не помогаешь этим, — говорит Розалинда.

Гершом кивает и закрывает рот. Что-то происходит между ним и Розалиндой, и мне интересно что именно.

— Как Лейдон? — спрашиваю я.

Взгляды, которыми обмениваются все за столом, говорят сами за себя. Слон в комнате — это Лейдон, парень Калисты. В то время как змаю было трудно научиться стать более коммуникабельным с остальными, после ухудшения состояния Калисты Лейдон стал ещё более отстранённым, по крайней мере, об этом все говорят. Я не видела его уже несколько дней.

— Нам нужно выяснить, как исправить ситуацию, — говорит Розалинда.

— Всё плохо, да? — уточняю.

— Да, — говорит она.

— Давай добивай уже, насколько всё плохо? — спрашиваю я Сверре.

Сверре пристально смотрит на стол, пока его пальцы чертят узоры. Когда он поднимает глаза, он встречается со мной взглядом, и я всё поняла. Плохо. Гораздо хуже.

— Он мрачен и вне себя, — говорит он.

Я киваю.

— Итак, у нас есть какие-нибудь идеи?

— Поскольку ваша экспедиция провалилась…

— И Марк умер, — прерывает Гершом Розалинду.

— Да, и мы потеряли Марка, что ограничило наши дальнейшие возможности, — заканчивает она.

Тишина опускается. Почти все смотрят на стол перед собой. Оглядываясь, я вижу каждого из своих друзей. Розалинда, царственная и сильная, стоящая во главе. Сверре стоит рядом с ней. Справа от него сидит Джоли, её рука лежит на её беременном животе. Очевидно, она беспокоится о том, что произойдет с ней и её собственным ребёнком, когда её беременность достигнет стадии, на которой находится Калиста, до которой осталось всего несколько недель. Инга сидит рядом с Джоли, молчаливая и подавленная, в уголках её глаз блестят слёзы. Красивая Мэй сидит рядом со мной, постукивая пальцами по столу. Шидан находится с другой стороны от неё, также рядом с Розалиндой. Гершом единственный из присутствующих, кого я не считаю другом. Он мудак, так что не считается. Держу пари, он фанат «Зведного пути Интерпрайза». Он был бы головорезом. Все знают, что это худшая часть из серии «Звездного пути», Скотт Бакула должен был продолжать снимать «Квантовый скачок», не это.

— Значит, мы облажались? И теперь остаётся уповать только на чудо, что всё обойдется? — спрашиваю я, моё раздражение растет.

Я не оставлю свои попытки, я оценю риски и буду действовать, не смотря на других. Это то, чем я занимаюсь. Должен быть ещё шанс.

— Возможно, нет, — отвечает Розалинда.

— Что? — я спрашиваю.

Она прикусывает нижнюю губу и, колеблясь, кивает сама себе.

— Корабль, — говорит она.

— Что с кораблем? — спрашиваю я, пока все за столом смотрят на неё в замешательстве.

— Возможно, там есть что-то, что поможет.

— Например, что? Я думала, что мы вытащили из него всё, что стоило спасти, — говорю я, и по столу разносится согласный ропот.

— Нет, — говорит она. — Мы взяли то, что было необходимо, чтобы выжить.

— Верно, как я и сказала…

— На тот момент, — добавляет она.

Это потрясает меня, как зажженный прожектор в кромешной тьме:

— Там должно быть какое-то оборудование, мы же ничего такого с собой не забирали.

— Да, — говорит Розалинда. — Медицинский отсек пехоты находился в той части корабля, в которой мы разбились. Там есть военная техника, которая может быть нам полезна.

— А как насчет энергоснабжения? — спрашиваю я.

— Я полагаюсь на тебя в этом вопросе, — говорит она. — Там были небольшие генераторы, а медицинский блок имел автономное питание. Состояние этого оборудования или возможность её перемещения — твоя прерогатива.

— Если есть небольшой генератор, то он поможет решить наши проблемы с питанием нашей техники. По крайней мере, достаточно для питания любого медицинского оборудования, — размышляю я.

— В этом есть смысл, — соглашается Розалинда.

— Хм, это может обернуться в плохую сторону, — говорю я, обдумывая это.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Инга.

— Если ядро генератора небольшое, отлично, у нас появится источник питания, но если ядро повреждено, нам конец.

— Значит, терять нечего, верно? Либо работает, либо нет? — спрашивает Мэй.

— Вообще-то нам есть, что терять. Если он поврежден, из него пойдет радиация. Этот район станет смертельной ловушкой.

— О, — говорит Мэй.

— Да, — говорю я.

Розалинда склоняет голову, её плечи поникли. Главные решения за ней, и мы все это знаем. Это не та работа, о которой она просила, и я это знаю. Мы следуем за ней, потому что она такая, какая она есть. До аварии я знала её только понаслышке. Я могла видеть её на дежурстве или инспекциях в редких случаях, но леди-генерал и я не кружились в одних и тех же социальных кругах.

Прошло мгновение, затем она поднимает взгляд и встречается глазами с каждым человеком за столом.

— Это единственный вариант, который у нас остался, — говорит она. — Мы должны попробовать.

— Отлично. Я пойду, — говорю я.

— Я тоже иду, — вскакивает Шидан.

Я сердито смотрю на него, но это не останавливает его. Он отвечает на мой взгляд, скрещивая руки на груди и поднимая подбородок, так что смотрит на меня сверху вниз.

— Мы не можем отправить нашего единственного инженера, — говорит Джоли.

— Я единственная, у кого есть шанс узнать то, что мы ищем, — отвечаю я ей.

— Она права, хотя мне это тоже не нравится, — говорит Розалинда.

— Мы должны послать команду, человеческую команду. Тогда они смогут привезти другие необходимые припасы, — добавляет Гершом.

Джоли переводит взгляд с меня на Розалинду, пытаясь найти аргумент. Розалинда сосредотачивается на Гершоме и его идиотизме. Я встречаюсь глазами с Джоли, улыбаюсь, затем шепчу ей.

— Всё в порядке, — говорю я.

Она решительно кивает головой.

— Гершом, — говорит Розалинда поверх нашей с Джоли личной беседы. — Эта миссия требует скрытности. Большая группа привлечёт внимание. Мы не знаем, остались ли там пираты или же нет.

— Хорошо, но я до сих пор хочу, чтобы пошёл верный нам человек, — говорит Гершом, непреклонно упрямый.

Я игнорирую его бессмысленные аргументы. Джоли снова и снова говорит мне «нет», качая головой. Мы устроили настоящую войну с перекидывание снарядов из немых слов. Она бросает взгляд на Гершома и выгибает бровь, а затем снова смотрит на меня, показывая, что я должна позволить ему послать кого-то из его людей, вместо себя. Я бы, видит Бог, была бы рада позволить ему и его воинственным последователям сгинуть в песках, но эта миссия слишком важна. На карту поставлена ​​жизнь Калисты. И жизнь её ребенка. И жизни Джоли с ребёнком. Нет, я должна сделать это. Я единственная, у кого есть хоть какие-то знания, чтобы вернуться с тем, что нам нужно. Эти идиоты вернуться с кучей видеокамер, вместо УЗИ.

— Она идёт, и я тоже, это единственный путь. Больше нечего сказать, — говорит Шидан позади меня, и я подпрыгиваю от неожиданности.

Я не знала, что он подошел ближе. Я взглянула на него, возвышающегося надо мной. Он смотрит на Джоли, всё ещё скрестив руки. Рот Джоли приоткрывается, и её глаза расширяются, когда он вмешивается в наш спор. Я тоже нахмурилась. Сейчас он звучит ворчливо, что совсем не похоже на его обычное бодрое поведение.

— Твоего мнения никто не спрашивал, — ворчу я.

Он более сильный, чем обычно, напористый, контролирующий и решительный. Он смотрит на меня сверху вниз, я не думаю, что остановила бы его, если бы он схватил меня на руки и поцеловал меня здесь на глазах у всех.

Момент проходит. Его неумолимый взгляд возвращается к Джоли. Только тогда я понимаю, что все взгляды за столом обращены на нас. Розалинда опирается на стол, глядя на Шидана. Он смотрит прямо перед собой, игнорируя всех.

— Что, черт возьми, он сказал? — спрашивает Гершом.

— Он согласился со мной, — говорит Розалинда. — Он не хочет повторения смерти, как у Марка.

Я удивлена, что она изменила сказанные слова Шидана, но это только сильно задело Гершома. Его глаза расширились, рот задвигался, а затем закрылся.

— Хорошо, — говорит он, резко кивая.

Может быть, он всё-таки заботится о своём народе? Нет, я в этом сомневаюсь, для него это всё шоу для захвата власти. Если у Гершома вырастет сердце, то я по уши влюблюсь в Шидана. Этого просто не может быть. Я не могу открыться ему таким образом, а Гершом не может преодолеть его фанатизм.

— Тогда решено, — говорит Розалинда.

Расстроенность лица Джоли очевидна. В уголках её глаз наворачиваются слезы, когда она встаёт, качает головой, затем подходит и встаёт рядом со Сверре. Она держит его за руку, глядя в пол. Остальные встают и выходят из комнаты, оставляя только Сверре, Джоли, Шидана, Гершома, Розалинду и меня.

— Мне это не нравится, — говорит Гершом.

— Конечно же нет, — шутит Розалинда.

— Можешь сколько угодно смеяться надо мной, но ты не видишь того, что вижу я. Я прав, и рано или поздно ты пожалеешь о своих решениях. Однажды ты оглянешься назад и скажешь, что я был прав.

— Уверена, что ты будешь рядом и позлорадствовать, когда я это сделаю, — говорит Розалинда.

— Дело не в этом, — говорит он, глядя на беременный живот Джоли. — Вовсе не в этом.

Он поворачивается и выходит из комнаты. Его присутствие раздражает.

— Я не знаю, где разбился корабль, — говорит Шидан. — Сначала я нашел город.

— Я могу дать тебе подсказки для направления, — говорит Сверре.

— Хорошо, нам понадобятся припасы, — говорит Шидан.

— Кто, чёрт возьми, поставил тебя во главе? — спрашиваю я, подходя к нему и вмешиваясь в разговор.

Шидан выглядит сердитым, но мне всё равно. Я не позволю ему взять всё под свой контроль без моего участия.

— Ладно, — говорит он, захлопывая рот.

— И больше не забывайся, — говорю я.

Сверре наблюдает, как мы двое общаемся, но ничего не добавляет к разговору. Умён. Джоли смотрит в пол, по-прежнему выражая недовольство своим молчанием. Розалинда скрещивает руки.

— Если препирательства закончились, нам нужно организовать эту экспедицию. Вам понадобятся припасы, до корабля пара дней, потом будет обратный путь. Вам понадобятся еда, вода, витаминные добавки и запас эписа, чтобы убедиться, что вы не забудете получить вовремя свою дозировку. Даже тогда, экспедиция продлится максимум неделю, вам нужно поторопиться.

— Они уходят всего на несколько дней, — говорит Сверре.

— Да, да, знаю, — говорю я.

— Знаешь? — спрашивает Сверре, глядя на Джоли. — В городе, ещё до того, как купол заработал, у вас было убежище от солнечных лучей. Там его не будет. Осушение человеческого тела будет в тысячу раз хуже, чем ты испытывала ранее.

— Я понимаю, — говорю я, но Сверре качает головой.

— Я чуть не потерял Джоли, — говорит он.

— Я знаю, — говорю я, закатывая глаза. — Давайте продолжим.

Сверре качает головой, но больше ничего не говорит. Мы небольшой группой покидаем конференц-зал и идём в центр снабжения. Пожилой мужчина, которого я не знаю, там дежурит.

— Берт, — приветствует его Розалинда, когда мы входим.

— Леди генерал, — говорит Берт.

Он одет в грязную серую форму охранника с парализатором на боку. Он держит планшет в руке и стоит напряженно.

— Спокойнее, — говорит Розалинда. — Я всё время повторяю, что ты не на службе, Берт.

— Да, мэм, — отвечает он.

— Мы отправляем на задание двух человек, — говорит Розалинда. — Мне нужно, чтобы они вернулись. Убедись, что у них есть эпис.

— Наши запасы на исходе, мэм, — отвечает он.

Розалинда гримасничает, затем кивает.

— Знаю.

Берт ведет нас через двойные двери в комнату со множеством стеллажей. Меня поражает, насколько пусты большинство этих полок. Мой желудок урчит не столько от голода, скорее, только от предвкушения приближающегося голода и беспокойства о том, насколько скудны наши запасы. Розалинда хранит это в тайне. Я не знала. Ситуация мрачнее, чем кто-либо ещё догадывается об этом.

— Чёрт, — выдыхаю я, и Розалинда пристально смотрит на меня.

Я пожимаю плечами. Что она ожидала? Более чем очевидно, что мы будем в заднице в не столь отдаленном будущем. Еда, лекарства, предметы первой необходимости для выживания заканчиваются. Либо мы это скоро исправим, либо что? Исправим, вот и всё. Варианта нет.

Берт ведёт нас через пустые ряды стеллажей в угол. Вот большой холодильник, который мы привезли с разбитого корабля. Он всё ещё использует его, несмотря на отсутствие мощности для его охлаждения, что имеет смысл. Он хорош для хранения и воздухонепроницаем. Он открывает ящик, достаёт свёрток, завёрнутый в кожаные шкуры. Поставив его на пустую полку, он развернул его, чтобы увидеть нарезанные кусочки мяса. Он собирает некоторые из них и переносит их на другой кусок похожей на вид кожи. Закончив, он заворачивает их оба и возвращает больший пакет в сундук.

— Спасибо, — говорю я, забирая предложенную еду.

— Без проблем, — говорит он. — Вам понадобятся упаковки с витаминами. Они здесь.

Пройдет совсем немного времени, прежде чем мы экипируемся как можно лучше. За пределами купола мир, ну, я так думала раньше, сущий ад. Это не Вулкан или Татуин, это ад прямо из Ада Данте или что-то в этом роде.

Мы оставляем Берта позади и выходим обратно на яркий свет улицы. Центр снабжения находится недалеко от центра города, где находится фонтан. Стоя на большом открытом пространстве и глядя вверх, я вижу, что солнца садятся, судя по длине теней.

— Ты должна попытаться поспать, — говорит Розалинда.

— Я лучше пойду сейчас, — отвечаю я.

— Неразумное решение, — вставляет Шидан.

— Почему это? Солнце нас изжарит до чертиков. По крайней мере, если мы пойдем ночью, будет не так жарко, — говорю я.

— Сисми охотятся ночью, — говорит он.

— Что такое, черт возьми, это сисми? — я спрашиваю.

— Летающие охотники за плотью, — добавляет он, что ни о чем не говорит, поэтому я закатываю глаза.

— И? — спрашиваю я, насмехаясь над ним своим тоном.

— Он прав, — говорит Розалинда.

— Почему ты на его стороне? — спрашиваю.

— Потому что он прав, — повторяет она.

Я скрещиваю руки на груди и упираюсь пятками. Меня не волнует, прав ли он, я не хочу быть там при дневном свете. Я предпочитаю путешествовать ночью, когда прохладнее.

— Если я пойду ночью, жара будет не такой сильной. Я смогу идти быстрее, — говорю я.

— Кстати говоря, убедитесь, что ты принимаешь эпис. Каждые два дня, максимум три. Каждый день после этого он теряет силу, и твоё тело переходит в ломку. Жизненно важно, чтобы вы быстро добрались туда и обратно.

— Да, да, — говорю я. — Пойдем.

Розалинда пожимает плечами, поэтому я смотрю на Шидана.

— Это неразумно, — говорит он.

— Ты хотел принять участие в этом, так что пошли. Сейчас. Чем быстрее мы пойдем, тем быстрее мы вернемся домой, — говорю я.

Я вижу, что он думает об этом, потом кивает в знак согласия.

— Удачи, — говорит Розалинда.

— Спасибо, — отвечаю я.

— Если вы сможете нести их, принесите видео-флешки, — говорит она

— Ты шутишь, — удивленно говорю я. Я не ожидала, что она проявит интерес к древним фильмам о поп-культуре.

— Нет, я не для развлечения. У нас здесь нет ничего, что могло бы развлечь массы. Это оставляет для них слишком много времени для лишних размышлений.

— А, я поняла.

Она слабо улыбается, затем возвращается в здание мэрии. Шидан и я переглядываемся. Я поднимаю рюкзак повыше на плечи и киваю. Он кивает в ответ, и мы идём.

По крайней мере, я добилась своего хоть в одной детали плана.

Глава 10

Шидан

Уже стемнело, но она всё равно настаивает, чтобы мы продолжали двигаться.

— Нам нужно отдохнуть, — говорю я.

— Мы отдохнем, когда доберёмся туда, — рявкает она. — Что, ты разве недостаточно силён, чтобы выдержать переход?

— Настолько, насколько потребуется, — отвечаю я резче, чем намеревался.

Она смотрит на меня через плечо и качает головой.

— Тогда перестань ныть.

Она изо всех сил пытается взобраться на дюну. Песок соскальзывает под каждым её шагом, так что каждый шаг вперед — это полшага назад. Протягиваю руку, я хватаю её за руки, взмахиваю крыльями и поднимаю, неся на вершину дюны. Она борется весь путь, пинает меня по голени и переносит свой вес из стороны в сторону. Это в два раза сложнее, чем могло быть. Я сажаю её на вершину дюны и смотрю на неё.

— Отпусти меня! Ты и твои чертовски большие мускулы, и крылья, и ах! — Она поворачивается ко мне, затем бьёт меня руками в грудь. — Ай! Зачем тебе столько чертовых мускулов!

Я растерянно качаю головой. Я не знаю, что она делает и почему она так себя ведёт. А что хуже всего? Это заставляет меня возжелать её. Чем больше она сопротивляется мне, тем красивее кажется. Мой член напрягся от желания. Каким-то странным, извращенным образом это демонстрация её силы. Под вспышками этой агрессии, она хочет меня. Я знаю, что она делает. Воспоминания о вкусе её губ, о мягкости её тела, прижимающегося ко мне… мой первый член стал каменным. Я отворачиваюсь от неё, смущенный тем, что её гнев возбуждает меня.

— Тебе нужна была помощь, — говорю я через плечо.

Я знаю, что это было неправильно. Её глаза расширяются, а рот сжимается в жесткую линию.

— Мне не нужна была твоя помощь, — говорит она. — Я сама справлялась, пока ты не вмешался!

Я знаю, что не выиграю, поэтому киваю и указываю куда-то вдаль. Она подходит, чтобы встать рядом со мной. Она близко. Так близко, что мы почти соприкасаемся, но это не так. Небольшое расстояние между нами привлекает мое внимание и удерживает его. Я смотрю через огромную пустую пропасть. Я хочу, чтобы она коснулась меня, я хочу прижаться к ней, обвести пальцами её мягкие изгибы. Потерявшись в своих фантазиях, я пропустил её слова.

— А? — спрашиваю я, мысленно возвращаясь к реальности.

— Я спросила, как ты думаешь, насколько далеко идти? — спрашивает она с явным раздражением в голосе.

Между её глазами есть небольшое подергивание, когда она хмурится на меня. Мои руки сами собой тянутся к ней. Она скрещивает руки на груди, что подчеркивает её мягкие холмики. Свободная ткань, которую она носит, развевается на легком горячем ветру. Мой член пульсирует, отбивая собственный ритм, напевая мелодию желания и потребности.

— Не знаю, — отвечаю я, но мой голос хрипит и звучит резко для моих собственных ушей.

Мои пальцы дёргаются, и я изо всех сил пытаюсь восстановить контроль. Она смотрит на меня, и первобытный туман поднимается, затуманивая мои мысли. Её попка, такая мягкая, должна быть в моих руках. Я хочу, чтобы её губы касались моих. Как она выглядит под этими слоями? Я представлял это так много раз, но я знаю, что мои фантазии померкнут перед реальностью.

— Отлично, — бормочет она, отводя взгляд.

Я остаюсь во тьме, один, слабый и дрожащий от того, что слишком долго стоял перед красотой её взгляда. Словно хныкающий малыш, и, поняв это, вспыхивает гнев. Я не ребенок, я сильный, я покажу ей, какой я человек, и буду заботиться о ней, хочет она этого или нет. Сокровище не может выбрать не быть тем, чем оно является. Она моя и рано или поздно узнает.

— Будет ещё дольше, если ты не позволишь мне помочь тебе, — шиплю я.

Она поворачивается ко мне, на её лице явно видна ярость. Её маленькие ручки сжались в кулаки, а глаза вспыхнули.

— Мне НЕ НУЖНА твоя помощь! — кричит она.

Мой гнев раскален добела, но что-то позади неё привлекает моё внимание, и гнев исчезает. Я реагирую, не задумываясь, хватая её. Я поворачиваюсь так, что её спина оказывается у моей груди, затем разворачиваюсь и падаю на землю на бок, защищая её от удара.

— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ…

Я прервал её, зажав ей рот рукой. Она борется со мной изо всех сил. Её дыхание через нос резкое и быстрое. Я переворачиваюсь, чтобы оказаться на ней, затем использую свой хвост, чтобы сдвинуть песок, зарывая нас под него. Я также двигаю крыльями, и песок сыпется на нас, пока мы не покрываемся частично. Она всё ещё борется и разрушает нашу маскировку.

— Стой, — шиплю я. — Пираты!

Я говорю тихо, но она перестает сопротивляться. Она поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Только когда я уверен, что она больше не будет кричать, я убираю руку от её рта.

— Ты уверен? — спрашивает она шепотом.

Я киваю. Её сердце колотится в груди. Я чувствую его отголоски в своей груди. Вспышкой смущения я понимаю, что моё тело реагирует на её близость. Мой основной член жестко прижимается к её заднице. Я сосредотачиваюсь на том месте, где видел пиратов, надеясь, что это поможет его расслабить. Она ёрзает подо мной, пытаясь устроиться поудобнее. Я не знаю, помогает ли ей это устроится удобнее, но это привлекает моё внимание туда, где я этого не хочу. Я почти теряюсь, когда она вращает бедрами.

Металлический лязг неподалеку разносится по песку, и мы оба замираем. Её дыхание замедляется, но сердце продолжает бешено колотиться. Глядя вперед и вниз дюны, я вижу движущиеся темные фигуры. Они заметили нас? Время замедляется. Между каждым ударом моего сердца проходит вечность, пока я их считаю. Их трое, может четверо. Они идут свободным строем по пустыне. Все хорошо вооружены и экипированы. Они останавливаются и собираются в кучку.

Вот оно. Если они заметят нас, я узнаю буквально через мгновение. Тактика боя проносится у меня в голове, пока я разыгрываю возможные сценарии. Я должен защитить её. Что бы со мной ни случилось, она не может попасть к ним. Я не позволю причинить никакого вреда Амаре. Я рассматриваю и отбрасываю дюжину вариантов, пока, наконец, не остается только один, который поможет мне достичь цели.

— Если они нападут, прячься, — шепчу я.

— Ни за что, — шепчет она в ответ.

Вспыхивает гнев. Даже сейчас, в непосредственной опасности, она не хочет и слышать! Я хочу каким-то образом заставить её подчиниться. Мои эмоции настолько сильны, что я дрожу, из-за чего песок вокруг нас начинает двигаться. Я тяжело сглатываю, пытаясь восстановить контроль.

— Амара, — шиплю я. — Пожалуйста, другого пути нет.

Мы смотрим друг на друга, и, забыв на мгновение об опасности, я теряюсь в красоте её глаз. Они напоминают мне о том, когда я был молод и смотрел в бескрайнее черное пространство мерцающих звезд, мечтая о путешествиях. Я терялся часами, часто засыпая под открытым небом.

Она хмурится, но кивает. Я вздохнул с облегчением и снова обратил внимание на пиратов. Они снова движутся, прочь от нас в направлении, в котором мы сами двигались. Я жду, пока они не исчезнут из виду, прежде чем встать и предложить руку Амаре. Она долго смотрит на него, прежде чем взять её и подняться на ноги.

— Они ушли? — спрашивает она, все ещё говоря шепотом.

— На данный момент, — отвечаю я, глядя в том направлении, в котором я видел, куда они уходили.

— Хорошо, — говорит она и бьёт меня по лицу. Я повернулся к ней, она смотрит на меня, приставив палец к моему лицу.

— Никогда больше так не делай!

— Ты шутишь? — шиплю я.

— Нет, я не шучу. Ты и твои… — она двигает обеими руками, пока её глаза скользят по моему телу, пока она не смотрит на палатку моих штанов, где моя эрекция всё ещё пульсирует. — Мышцы и… — она замолкает, продолжая смотреть.

Я качаю головой в смущении, но затем я раздвигаю границы с ней. Я хочу её, и я уверен, что она хочет меня так же сильно, если бы только она признала это.

— А что я? — спрашиваю я, двигая бедрами так, чтобы моя эрекция указывала прямо на её бедра. Я двигаю руками так, что мои бицепсы напрягаются, а мышцы груди пульсируют. Мой хвост двигается из стороны в сторону, когда мой член пульсирует.

— Не используй их… против меня, — говорит она мягким голосом и не отрывает глаз от моего члена.

— Против тебя? — спрашиваю я, не понимая, почему она использует эти слова. Всё, что я делаю, я делаю для неё, а не против неё.

— Да… — она замолкает.

— Может быть, ты бы предпочла посмотреть, что работорговцы сделают с красивой женщиной?

Её глаза устремляются навстречу моим.

— С красивой…? — её мягкий розовый язычок облизывает губы, и она делает полшага ближе.

— Ты слышала меня.

Она касается моей груди, и жар вспыхивает, выжигая её прикосновение в моей памяти. Мой член пульсирует. Наши взгляды встречаются, когда я наклоняюсь навстречу её прикосновению.

— Как тебе угодно, мальчик-дракон, — бормочет она.

— Я похож на мальчика? — спрашиваю я хриплым голосом.

Она снова облизывает губы и качает головой. Она тяжело сглатывает, затем что-то меняется, и она отступает назад. Теплое пятно на моей груди остывает, исчезая, когда её прикосновение становится лишь воспоминанием. Холодный озноб пробегает по моему позвоночнику, и мой член смягчается.

— Только не делай этого больше, — говорит она, поворачиваясь ко мне спиной.

Момент проходит. Правильно ли я поступил? Я должен был нажать сильнее? Или я нажал слишком сильно? Блин, столько вопросов. Почему всё, что связано с ней, так сложно?

— Ладно, — шиплю я, гнев становится скалой, за которую я могу уцепиться в своем замешательстве. — Нам пора идти, раз уж ты так торопишься. У нас ещё как минимум день пути.

— Отлично, это именно то, что я хотела услышать, — говорит она, закидывая рюкзак на плечи.

Мы идём молча, лунный свет освещает наш путь. Амара борется с песком, и я уверен, что она действует за счёт своего упрямства и силы воли. Она не спала с прошлой ночи, и признаки истощения безошибочны. Это свидетельство её силы и еще одна её черта, которой я восхищаюсь.

Мне намного легче. Это мой дом. Мои крылья и хвост позволяют мне передвигаться по песку, не сбиваясь с ног, так что каждый шаг не является борьбой, как для неё. Тем не менее она отказывается от моей помощи. Такая сильная, такая красивая, такая чертовски идеальная. Я сделаю её своей, рано или поздно.

Мы преодолеваем очередной подъем. Ночь отступает, когда восходит солнце, проясняя мрак. Вдалеке я слышу визг больших, похожих на летучих мышей вампиров сисми, возвращающихся с ночной охоты. За исключением пиратов, наша первая ночь путешествия прошла без происшествий. Амара пьёт воду, пока я оцениваю наши успехи.

Я люблю эту планету. Она красива, и восходящие солнца хвастаются всем своим великолепием. Первые лучи искрятся на песке. Оттенки красного смешиваются с белым, а затем возвращаются к глубокому, насыщенному цвету. Амара задыхается рядом со мной. Она прикрывает глаза и смотрит на катящиеся дюны.

— Красиво, — выдыхает она.

— Это не сравнимо ни с чем.

Я хочу построить мост между нами. Исправить гнев и стресс прошлой ночи. Она смотрит на меня, затем возвращает взгляд на восходящее солнце.

— Ты говоришь глупые вещи, — бормочет она на Общем, но в уголках её губ играет улыбка.

Порывисто я обнимаю её за плечи. Она не отстраняется и не сопротивляется. Мы стоим там вместе, наблюдая восход солнца и вместе любуясь красотой. Я счастлив. Глядя, как солнце поднимается над горизонтом, я понимаю, что доволен. Это жизнь, которую я хочу, и она вращается вокруг нее.

Глава 11

Амара

— Это место отстой, — бормочу я.

Шидан ничего не говорит. Он молчит с самого утра. Я не знаю, хорошо это или нет. Тишина вызывает пустоту, и я ненавижу это признавать, но мне не хватает его жизнерадостности. Я чуть не сдалась прошлой ночью. Я хотела, чёрт его возьми, хотела его, но я не позволю ему думать, что он мне нужен. Мне не нужна его помощь. Я не завишу ни от кого, кроме себя, и я не позволю ему изменить это. Неважно, насколько он большой и сексуальный.

«Нет! Нет! Нет! Чёрт побери, я не стану», — я увещеваю себя.

— Ты тоже отстой, — бормочу я за спиной Шидана на общем.

Его хвост движется быстрее, а крылья шелестят. Только на мгновение я задаюсь вопросом, возможно он понял меня, но это безумие. Он не говорит на общем. Я говорю на змайском только из-за машины, которая внедрила этот язык в мой разум. Кроме того, кто научит его говорить на Общем? Когда у него было бы время? Он всегда со мной. Проклятье.

Жара сбивает с толку. Мне так жарко, что я перестала потеть, что уже нехорошо. Ещё шаг, ещё один. Сосредоточься, женщина! Одна нога впереди другой. Чертовы песчаные оползни. Песок уходит из-под ног, когда я в очередной раз опускаю ногу, пока мы взбираемся на ещё одну долбанную дюну. Вся эта планета — ничто иное, как нереальное количество дюн кошмарного песка, который проникает во все щели. У меня песок в сапогах, под штанами, чёрт возьми, у меня песок даже в нижнем белье.

У меня раскалывается голова, ещё один признак того, что жара берет своё. Моё зрение удваивается, и когда я нажимаю на ногу для следующего шага, песок скользит быстрее, чем обычно. Меня бросает вперед. Вытянув руки, чтобы поймать себя, я ударяюсь о землю, уткнувшись лицом в песок. Воздух выталкивается из моих легких, когда я резко падаю. Я не могу дышать. Я толкаюсь, пытаюсь подняться, но песок убегает, и я не могу этого сделать. Внезапно меня поднимает в воздух.

— Отпусти меня! — кричу я, пиная ногами в воздухе.

Он склоняет голову набок, и его лицо медленно расплывается в улыбке. Моё лицо краснеет, когда гнев вспыхивает добела

— Конечно, Лютик, — говорит он, ставя меня на ноги.

— Мне не нужна была твоя помощь, — бормочу я, стряхивая песок.

— Как пожелаешь.

Я сердито смотрю на него, но это не останавливает его. Я лгу. Я знаю это, и я думаю, что он тоже это знает. Мне нужна была его помощь. Хуже всего, я все ещё нуждаюсь в помощи. Я не могу сделать ничего сама. Он скрещивает руки на груди, ожидая, пока я закончу, и я не могу не заметить, как выпячиваются его бицепсы. Ранний утренний свет искрится на его обнаженной чешуе, заставляя его выглядеть сияющим. Почему он должен быть таким чертовски привлекательным?

— Перестань так на меня смотреть, — ворчу я.

— Как пожелаешь, Лютик.

— Перестань называть меня так!

Гнев разгорается, и я не могу его остановить. Он берёт верх, и я лечу на всех порах. Набрасываясь на него со сжатыми кулаками, я бью его в грудь. Он отступает под моим натиском, принимая мои удары, и я чертовски хорошо знаю, что они не причиняют ему вреда. Это ещё больше меня бесит.

— Мне не нужна твоя помощь! — я кричу. — Я могу сделать всё сама. Мне никто не нужен!

Голова раскалывается, горло пересохло и першит, а крики нисколько не помогают. Каждая мышца болит глубоко внутри, словно нервы пробили костный мозг. Я замолкаю от истощения.

— Когда ты принимала эпис в последний раз? — спрашивает Шидан, его голос мягкий, нежный и гораздо более приятный, чем я того заслуживаю.

— Перед нашим уходом.

Он качает головой и берёт у меня рюкзак. Я слишком устала, чтобы сопротивляться, и какая-то часть меня благодарна ему. Я не знаю, как показать ему это, потому что если я это сделаю, я буду казаться слабой. Это пугает меня больше всего, с чем мне приходилось сталкиваться в жизни. Это странно? Страх. Под всеми моими покровами он глядит на меня, ждёт и разжигает мою ярость.

Что если он мне всё-таки нужен?

Шидан роется в моём рюкзаке и вытаскивает пакет в кожаном переплёте, который он вскрывает. Несколько прядей эписа выглядывают из свертка. Их цвет уже тускнеет, верный признак того, что они теряют свою силу. Он предлагает прядь, и я беру её, радуясь, что он ничего не говорит. Положив прядь в рот, я закрываю глаза и смакую растение. Знакомая кислинка взрывается на моём языке, сопровождаемая пряным послевкусием. Он теряет силу. Я не любитель острого, от пряного вкуса эписа у меня слезятся глаза. Вкус ненамного сильнее, чем у слабого красного перца.

Тем не менее, эпис делает своё дело. Я держу глаза закрытыми, пока не почувствую, как его эффект распространяются по всему моему телу. Срабатывает быстро. Наконец чувство облегчения. Это лучший способ описать эпис. Когда ты умираешь от жажды, а я нахожусь здесь, в этой адской дыре, эпис — тот холодный глоток воды, о котором ты молилась всю дорогу сквозь пустыню. Чувство благодарности исходит из моего желудка, сияющий шар света, который сжигает всё плохое.

Боль в мышцах утихает, когда они расслабляются, а напряжение спадает. Моё першение и сухость в горле успокаивается. Глаза, которые горели от сухости и у которые не могли сфокусироваться, расслабились. Наконец эпис достигает моей головы, и головная боль ослабевает, а затем исчезает. Я делаю глубокий вдох, затем выдыхаю.

— Тебе лучше? — спрашивает Шидан.

— Да, спасибо.

Шидан кивает и поднимает мой рюкзак. Я поворачиваюсь и просовываю руки в лямки, позволяя ему помочь мне снова надеть его. Я могу это сделать сама. Но всё нормально. Это не значит, что я слаба, просто, так легче. Нет ничего плохого в том, чтобы быть милой с ним.

— Неподалеку есть оазис, о котором Сверре рассказал мне, — говорит он. — Если мы сможем добраться туда, мы сможем разбить лагерь и пополнить запасы воды.

Я хочу с ним поспорить, но не могу. Мы шли всю ночь и весь день. Я задолбалась. Неважно, как сильно я хочу продолжить путь, моё тело достигло предела своих возможностей.

— Хорошо, — говорю я. — Моих запасов эписа хватит ненадолго. Он уже теряет силу. Нам нужно спешить, не говоря уже о том, что мы нужны Калисте.

— Знаю, — говорит он, его губы сжались в жесткую линию.

Больше нечего добавить поэтому мы идём дальше. Неподалеку для него, для меня оказалось диаметрально противоположное понятие. Я поняла это только спустя час ходьбы. И никакого намёка на оазис. Кругом только красный песок, иногда прерываемый каменными скалами. Это место отстой. Полный отстой.

— Сколько ещё? — спрашиваю.

— Ещё немного, Лютик, — говорит он через плечо.

Я закатываю глаза. Сколько бы раз я ни просила его не называть меня так, он всё равно называет. Я не знаю, что это значит на его языке. Я никогда не слышала, чтобы другой змай говорил это слово, и его нет во встроенном словаре в моей голове. Он не имеет аналога на общем языке. Он милый, нереально мил, а также он всегда старается мне помочь.

И его поцелуй! Черт, он прекрасно целуется. Возвращаются воспоминания о его губах, о силе его огромного тела, как он прижимал меня к стене, и я не могу не сосредоточить своё внимание на том, как его эрекция впивалась в мой живот. Он казался большим, если бы я не знала его, я бы волновалась, совместимы ли мы. Калиста и Джоли, доказали возможность этого. Джоли сдержанно говорила о том, какой там Сверре, но намекала. Она и Калиста одинаково смотрят исподлобья и понимающе улыбаются, если всплывает эта тема. Я знаю без тени сомнения, что секс с Шиданом был бы потрясающим.

Если я сдамся, он захочет ещё. Это будет уже не просто секс, он создаст связь, в которой я запутаюсь как в паутине. Признаю, хоть самой себе, что эта идея очень привлекательна. То, как он смотрит на меня. Если бы я была другой девушкой. Если бы всё было не так, как сейчас.

«Остановись. У меня в голове чертова карусель, и я не могу. Вот и всё».

— Вот, — говорит Шидан, указывая.

Взбираясь по рыхлому песку рядом с ним, я смотрю туда, куда он указал и вижу вдалеке рощу деревьев. У них толстые луковичные основания, которые поднимаются прямо на пятнадцать-двадцать футов, а затем разветвляются толстыми ветвями с листвой. Меня наполняет облегчение, когда я увидела что-то помимо песка. Усталость одолела тело, но, увидев нашу цель, второе дыхание отбросило её назад.

— Хорошо, — говорю, слабо улыбнувшись.

— Я могу понести тебя, — предлагает Шидан.

— Ты шутишь, что ли?

Он наклоняет голову набок, глядя на меня, затем отводит взгляд от моего.

— Да, Лютик, — говорит он, поникнув плечами.

«Идиотка, — думаю я. — Ты должна была согласиться!»

Конечно, я должна была, если бы я была другим человеком. Если бы я могла открыться. Если, если, если, слишком много проклятых если. Сожаление наполняет меня. Я ранила его чувства и, чёрт возьми, мне плохо из-за этого. Шидан — самый добрый человек, которого я когда-либо знала. Почему я не могу быть с ним милой?

— Пошли, — говорю я резче, чем хотелось бы.

Я начинаю спускаться по дюне, и песок ускользает у меня из-под ног, затем я сажусь на задницу и быстро сползаю вниз. Я вскрикиваю, карабкаясь, пытаясь остановить себя, но чем больше я борюсь с этим, тем больше сыпется песок. Я набираю скорость, пока не лечу вниз по дюне. Моя нога зацепилась за что-то скрытое, и я переворачиваюсь, затем я падаю на лицо и продолжаю спуск. Когда я останавливаюсь, песок набил мой рот, попал в глаза, в уши и в мои волосы. Выгляжу ещё более жалко, чем раньше.

Пока я пытаюсь подняться на ноги, мне помогает Шидан. Я беру его за руку и благодарю за это, даже если не хочу этого. Мои мышцы дрожат от адреналина. Меня неудержимо трясёт. Плюс в том, что быстрый спуск по дюне прилично сократил расстояние до оазиса. Это задевает мою гордость, а это самое худшее.

— Ты в порядке? — спрашивает Шидан.

— Я в порядке, — отвечаю я, отряхиваясь.

Я больше не трачу время. Осталось совсем немного, и Шидан двигается рядом со мной.

Тень первых деревьев расстилается по песку. Клянусь, температура падает на двадцать градусов, когда я вхожу в тень ветвей. Я останавливаюсь и вздыхаю. Шидан стоит рядом, тихий, ожидающий. Взглянув на него, по моему лицу медленно расплывается улыбка.

— Мы прошли такой большой путь, — говорю я.

— Да, — кивает он. — Я соберу ресурсы и сделаю нам убежище. Мы можем немного отдохнуть и пополнить нашу воду.

— Хорошо, — говорю я. — Я отдохну здесь, у этого дерева.

Он смотрит туда, куда я указываю, кивает и уходит вглубь оазиса. Он исчезает за стволом дерева до того, как я бросаю свой рюкзак. Прислонившись к странному дереву, я осматриваюсь, оценивая своё окружение. Моё внимание привлекает красивый, огромный цветок. У него большой красновато-коричневый центр с длинными гибкими листьями, окружающие его. А в целом он ржавого цвета с вкраплениями зелёного. Он выглядит великолепно, поэтому я подхожу ближе, чтобы осмотреть его, но осторожно, потому что знаю, что всё на этой планете никогда не бывает таким прекрасным, как кажется.

Листья вибрируют, когда я приближаюсь, или, может быть, дует легкий ветерок. Я так разгорячена и устала, что не могу быть уверена. Я подхожу как можно ближе, не наступая ни на какие его части, потому что хочу увидеть центральную часть. Он темный, почти черный, что странно. Интересно, почему я наклоняюсь, чтобы хорошенько разглядеть, когда волосы на затылке встают дыбом, а страх пробегает по позвоночнику. Я отскакиваю назад, но уже слишком поздно. Красивые листья цвета ржавчины захлопываются у меня на голове и крепко сжимают. Я отстраняюсь и одновременно кричу, но не могу освободиться.

Меня тянет вперед. В ужасе я снова кричу изо всех сил. Первобытный звук, разрывающий горло, который начинается глубоко в моём сердце и вырывается из горла. Я бью кулаками по растению снаружи, но безрезультатно. Отбиваясь, я поскальзываюсь и падаю на растение. Он делает какой-то толчок и тянет меня ближе к его центру. Он обвил мою шею, и мне стало трудно дышать. Я кашляю каждый раз, когда давление ослабевает.

Громкий удар. Так громко, что эхом отдается в ушах и вокруг головы. Один удар следует за другим и ещё, пока не получился повторяющийся ритм. Листья, схватившие меня, вздрагивают, затем разрываются, и я отлетаю назад, приземляясь на задницу. Шидан вооружен своим посохом/мечом, который они называют лохабером. Он крутит им вокруг головы и кружит перед собой, и с каждым взмахом разрезая растение. Он машет листьями и вздрагивает, пытаясь защититься. Шидан безжалостен, пока через несколько мгновений растение не превратилось в не более чем измельченную листву, украшающую оазис.

— Ты в порядке? — спрашивает он, опускаясь передо мной.

Он берёт мою голову обеими руками, наклоняя её набок, чтобы осмотреть раны на моей шее. Он издает шипящий звук, затем роется в своем рюкзаке и вытаскивает контейнер.

— Я в порядке, — говорю я, отталкивая его.

— Ты ранена.

— Я сказала, что я в порядке! — говорю я, злясь на себя за то, что вела себя как идиотка.

Что угодно на этой планете может меня убить. Я знаю это. Почему же я это сделала? Как я могла быть такой дебилкой?

Шидан игнорирует мои протесты и намазывает мою шею вонючей пастой, а затем насильно, но нежно отталкивает мою голову в другую сторону, чтобы он мог обработать раны. Он близко, и он пахнет мускусом. Я хватаю его и целую, не думая ни о чём, притягивая его ближе.

Он роняет мазь и отдаётся поцелую. Его руки касаются моих ног, затем раздвигают их, двигаясь прямо к моей киске и потирая её через штаны. Он стонет, прикасаясь ко мне. Я мокрая. Желание — это бушующий костёр, который выходит из-под контроля. Я хочу его. Он мне нужен.

Я не могу получить его.

Я разрываю поцелуй и отталкиваю его руку. Он смотрит на меня в замешательстве, и я качаю головой. Нельзя отрицать его эрекцию, она огромна. Он наклоняется, но я отстраняюсь и снова качаю головой.

— Нет, — говорю я. — Я не могу.

Я причиню ему боль. Я не подхожу ему. Я не могу быть женщиной, которую он хочет. Я не сокровище, которое нужно защищать, и я не могу дразнить его так. Он заслуживает кого-то лучше меня. Его рот открывается, как будто он собирается что-то сказать, но затем закрывается, не говоря ни слова. Кивнув, он встаёт и молча устанавливает для нас убежище. Я молча смотрю. Когда он закончил, я ложусь. Вкус и прикосновение его губ к моим крутятся в моей голове, пока я засыпаю.

Глава 12

Шидан

Амара лежит на боку рядом со мной. Подперев голову рукой, я наблюдаю, как вздымается и опускается её грудь, изучаю её изгибы. Запоминаю их. Она идеальна. Амара шевелится, но я остаюсь неподвижным, не желая её разбудить. Я не хочу, чтобы этот момент заканчивался. На этот раз, лёжа рядом с ней я могу хотя бы притвориться, что она моя. Это время наедине — нужно мне, чтобы показать ей, насколько хорошей может быть наша совместная жизнь. Она такая сильная. Думаю, я её понимаю. Может быть. Она переворачивается на спину, моргает, а затем открывает свои глаза

— Ты смотришь на меня? — спрашивает она.

— Нет, — говорю я, чешуя чешется от вынужденной лжи.

Амара закатывает глаза.

— Ага, конечно, — говорит она, вытягивая руки над головой.

Мягкие изгибы её груди подпрыгивают, когда она потягивается, рубашка поднимается, открывая намёк на гладкую, совершенную кожу без чешуи. Я знаю, какие они мягкие, и мои пальцы покалывают при этом воспоминании. Моя рука дёргается, когда я сопротивляюсь желанию прикоснуться к ней. Она садится, разминает шею, затем зевает. Солнце уже низко, и тени сгущаются в оазисе. Я наклоняюсь ближе, чтобы осмотреть её раны, но она отбрасывает мою руку.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, отстраняясь.

— Твои раны, Лютик.

— Я в порядке, — говорит она, вставая. — Что мы будем есть?

Я копаюсь в своем рюкзаке и нахожу мясо гастера. Амара потягивается, потом мы садимся и едим.

— Мы должны добраться до вашего корабля до восхода солнца.

— Хорошо, — говорит она с набитым мясом ртом.

Мы заканчиваем трапезу и собираем вещи. Я закидываю рюкзак на плечо и протягиваю руку, предлагая взять и её. Амара смотрит на мою руку, пока я её не опускаю. Я пожимаю плечами и улыбаюсь, когда она качает головой. Она надевает свой рюкзак. Когда мы поворачиваемся, чтобы идти, я что-то слышу. Вой, машинный, а не натуральный. Он становится громче.

— Ты налил воду… — я кладу руку ей на рот, чтобы она замолчала, напрягая уши.

— Эй! Не см… — теперь она замолкает, услышав звук, который я уже слышал. Её глаза расширяются, а рот закрывается.

— Прячься! — шиплю я, и она кивает.

В оазисе нет песка, в котором я мог бы нас закопать. Оглядевшись, я указываю на два дерева, которые стоят недалеко друг от друга. Амара бежит к одному из них и прячется за ним. Вой становится оглушительным, когда машина приближается. Я двигаюсь на звук. Я слышу резкий вдох Амары, но я должен знать, с чем мы столкнёмся. Прижавшись к другому дереву, я оглядываюсь, чтобы увидеть источник.

Двое заузлов спускаются с наземного скиммера и идут в тень оазиса. Они оба вооружены и одеты в свою космическую кожаную форму. Они не оглядываются, и теперь я уверен, что они не ищут нас. Двое мужчин разговаривают друг с другом на своем резком, гортанном языке. Что-то щелкает позади меня. Я оборачиваюсь и вижу Амару с открытым ртом и широко раскрытыми глазами. Она вышла из-за своего укрытия и подошла ко мне.

Проклятье!

Я оглядываюсь назад и вижу, что два пирата тоже слышали этот звук. Они обнажают оружие и идут к нам.

«Прячься!» — говорю губами, смотря на Амару, и указываю назад.

Она низко опускается и ползёт к своему укрытию. Я поворачиваюсь к дереву, за которым прячусь, и взбираюсь по его голому стволу, находя небольшие расщелины, которые я могу использовать в качестве опоры для рук, чтобы подтянуться выше. Я уже выше уровня глаз пиратов, когда они проходят подо мной. Глядя на них через плечо, я считаю удары своего сердца, чтобы успокоиться. Один мужчина на несколько шагов впереди другого, с оружием наготове, приближается к Амаре.

Я не могу позволить им добраться до неё. Я отталкиваюсь ногами изо всех сил и расправляю крылья. Ветер свистит, когда я переворачиваюсь, делая сальто назад в воздухе. Когда мои ноги снова оказываются подо мной, я складываю крылья и падаю, как камень, на голову дальнего от Амары пирата.

Обжигающие лазерные выстрелы свистят мимо меня, когда я врезаюсь в мужчину. Другой достаточно быстр, чтобы сделать два выстрела, прежде чем я приземлился. Тот, на которого я упал, рухнул подо мной безвольной кучей. Я поворачиваюсь к тому, кто всё ещё стоит. Его оружие нацелено на меня. Я прыгаю к нему на одном вдохе.

Лазер прожигает мимо моего уха, когда он стреляет. Я тянусь к его пистолету, моя рука уже почти у цели, затем я останавливаюсь и падаю. Что-то схватило меня за ногу. Я врезаюсь в землю, сильно, дыхание выбито. Я задыхаюсь от воздуха, которого нет. Оглядываюсь назад, другой пират, которого я считал выведенным из строя, поднимается на ноги. Он держит мою лодыжку в руке и дёргает, таща меня по земле.

Перевернувшись на спину, я пинаю его, но он уклоняется. Он смеётся, или это звучит как смех, но у меня есть для него сюрприз. Резким движением, я сбиваю хвостом его ноги. Свернувшись в клубок, я выбрасываю ноги и отталкиваюсь руками, вскакивая на ноги. Я приземляюсь на корточки, а пират откатывается.

Он ползёт подальше от меня, затем перекатывается на ноги. Мы кружим друг напротив друга, пока я двигаюсь, так что он оказывается между другим заузлом и мной. Он издаёт более гортанные звуки, похожие на скрежет камней. Он делает ложный удар, и я отступаю, а он низко пригибается. Другой пират стреляет в меня, но я готов к этому, низко пригибаясь, чтобы его напарник оставался между нами щитом.

Я бросаюсь на пирата со всей скоростью. Я крупнее его и использую свой вес, чтобы заставить его упасть. Он упирается коленом об мой живот, заставляя меня ослабить хватку. Я проталкиваюсь мимо него, занося кулак под челюсть пирата. Его зубы хрустят, когда я попадаю, и его голова качается на плечах. Он спотыкается, но внезапно Амара закричала. Глядя мимо пирата передо мной, она бьёт другого по голове большой палкой. Пока я восхищаюсь её отвагой, палка разбивается о его шлем, не причинив ему вреда. Он кружится вокруг неё, размахивая кулаками, один из которых касается её головы сбоку. Амара летит и падает обмякшей кучей.

Туман окутывает меня, ярость ревёт, поглощая мои мысли. Я отдаюсь биджасу. Схватив пирата передо мной, я вижу, как его глаза расширяются от удивления, когда я шиплю. Я поднимаю его с ног и над головой. Он сопротивляется и поскальзывается, а затем обрушается своими кулаками на мою голову. Он бьёт меня снова и снова, но я не чувствую боли. Амара лежит на земле в нескольких футах от него. Она отползает, пока другой пират приближается к ней.

— БЕГИ! — кричу я.

Я снова хватаю мужчину. Мы боремся друг с другом, пока он не вырвался на свободу. Я протискиваюсь мимо него, преследуя того, кто угрожает Амаре. Это была ошибка. Пират швыряет что-то мне в спину, отбрасывая вперед. Боль пульсирует вместе с туманом, который окутывает меня. Что только подпитывает мою ярость. Я должен спасти её.

Пират передо мной тянется к Амаре. Время замедляется. Рука пирата тянется к ней с ударом моего сердца за раз. Я бегу сквозь густой воздух. Один шаг, другой, я близко. Мои пальцы тянутся к нему, я его остановлю, она моя!

Что-то ударяет меня по спине. Вес тянет меня вниз. Руки обхватывают моё горло, оттягивая назад, перекрывая весь воздух. Схватив их, я пытаюсь разорвать хватку, но у меня не получается. Чернота вторгается в моё зрение, поскольку потребность в воздухе растёт. Я бросаю попытки схватить руки и ударяю локтем нападавшего. Он хрюкает, и я бью снова и снова. Его хватка ослабевает, и благословенный воздух прожигает мне путь в легкие.

Другой пират поднимает Амару рывком за руку и ставит на ноги. Она обмякла, голова болтается из стороны в сторону. Ярость становится всепоглощающей. Мышцы дрожат, когда адреналин проходит сквозь меня. Они причинили ей боль. Они заплатят!

Руки обвиваются вокруг меня, крепко сжимая мои крылья и удерживая руки. Я наклоняюсь вперед, увлекая его за собой. Он передвигает ноги, чтобы удержать равновесие, и я задираю свой хвост между его ног, ударяя им по его промежности. Он кричит от боли и шока. Его броня поглощает часть удара, но недостаточно. Его хватка ослабевает, и он падает на землю в позе эмбриона, покачиваясь из стороны в сторону.

Тот, кто держит Амару, дёрнул её вперед, закрываясь за ней и вытаскивает пистолет, приставив его к её голове. Мы встречаемся глазами. Его мертвые, пустые глаза бездушны. Всё, о чем он заботится, это собственное выживание. Он хмыкает, покачивая головой, но пистолет не колеблется. Амара стонет, затем её веки трепещут. Моё сердце подпрыгивает, даже когда моя кровь до сих пор кипит.

— Что… — начинает Амара, затем пират крепче обнимает её за шею, прижимая пистолет ближе.

Ее глаза расширяются, а рот образует букву «О». Она смотрит на меня, но я продолжаю смотреть на него. Одна ошибка. Любое слабое место. Я найду его. Я спасу её.

Один миг переходит в другой. Наше противостояние продолжается. Мой хвост двигается взад и вперед, мои крылья шелестят, я заставляю свои сжатые руки расслабиться. Поднимаясь с корточек, я вытягиваю руки перед собой ладонями вверх. Он переводит взгляд с моих рук на глаза, потом снова на руки. Он отводит пистолет от её головы. Дюйм, не больше, но этого достаточно. Я прыгаю.

Он реагирует, убирая пистолет от её головы и целится в меня. Его инстинкт делает то, что я хотел. Пистолет стреляет, и пылающий электрический ток прорезает воздух. Я поворачиваюсь к нему плечом и закрываюсь от выстрела. Моя левая рука немеет и бессильно падает на бок. Амара, бдительная, красивая и блестящая, отходит от него спотыкаясь и выпадая из его ослабевшей хватки.

Я ударил его, и прижал правым предплечьем шею заузла, откидывая его голову назад. Ярость. Она поглотила меня целиком. Он причинил ей боль. Его кулаки бьют меня по голове, заставляя отойти назад. Моя левая сторона бесполезна, ничего не чувствую. Я замахиваюсь, но он пригибается.

— Шидан! — Амара кричит.

В его руке появляется нож. Он отходит от Амары, пока мы вдвоем кружим друг вокруг друга. Он рассекает воздух ножом, длинным лезвием с ужасной зазубренной стороной. По его лицу расплывается медленная ухмылка. Мои сердца бьются быстрее, когда ярость поднимается выше. Красный цвет окрашивает моё зрение, и оно сужается, пока не остаётся только он. Он делает финт вперед, и я двигаюсь, отступая в сторону. Повернувшись, я врезаюсь в него своим онемевшим левым боком. Он пытается повернуть свой нож между нами, но я слишком быстр. Он теряет равновесие, спотыкается. Я хватаю его за руку и оттягиваю назад. Он пытается встать на ноги, но я дёргаю его, подтягивая его ближе. Сразу за ним я вижу Амару. Её лицо распухло от синяков, слёзы блестят в глазах, а на разорванной рубашке виднелся участок нежной, мягкой кожи.

Пират замахивается на меня свободной рукой. Я ныряю под него, дергая руку, которую сжимаю. Раздается громкий хруст, когда его плечо вывихнулось, и он закричал от боли. Он бьётся в конвульсиях, и нож в другой руке падает. Я ослабил хватку, и он выскальзывает из руки, ныряя за пистолетом. Я не могу его остановить, поэтому бросаюсь за ножом.

Перекатываясь, я хватаю оружие и приземляюсь на корточки. Пират бежит за ружьем. Я прыгаю, расправляя крылья. Я потерял равновесие. Мой левый бок покалывает от онемения. Подняв нож, я лечу и врезаюсь в него, когда приземляюсь, вонзая нож в цель. Он хрюкает, а затем обмяк, когда нож пронзил его космическую броню. Ярость поглощает меня, и я наношу ему удар снова и снова. Я поднялся весь в крови, и осматриваюсь. Другой пират безвольно лежит с головой под неправильным углом.

Амара поднимается на ноги, глядя на меня со смесью страха и восхищения. Бросив нож, я сокращаю расстояние между нами и беру её на руки. Наши губы встречаются со вкусом крови. Мой основной член пульсирует от желания, когда я прижался к её средоточию желания. Инстинкт, главная потребность, смешанная с яростью и биджасом. Она не сопротивляется. Её тело сливается с моим. Она моя. Никто не сможет причинить ей вред.

Глава 13

Амара

Никто никогда так не заступался за меня. Если бы не он, я была бы мертва или того хуже. У меня покалывает кожу, в животе порхают бабочки, и везде, где он прикасается ко мне, горит огонь.

Я обнимаю его за шею, и он поднимает меня на руки. Моё сердце колотится в груди. Когда страх и адреналин утихают, мой разум проясняется, и я отстраняюсь от поцелуя. Наши взгляды на мгновение встречаются, затем он целует ещё. Я отстраняюсь вновь, но он не останавливается. Я пытаюсь удержать его руками, но он протискивается мимо них и прижимается сильнее. Его губы… Мило, но нет, я не позволю ему привязать меня к себе.

— Нет, — говорю я, снова прерывая поцелуй и отталкивая его.

Он не слушает. Он снова целует меня, несмотря на мои попытки остановиться. Я ставлю ноги на землю и упираюсь ими. Когда я прерываю поцелуй на этот раз, я сильно отталкиваюсь. Он спотыкается, глаза расширяются, затем его нога цепляется за хвост. Он падает назад, его руки поднимаются в мою сторону. Я тянусь к нему, но слишком поздно. Он падает в воды оазиса с громким всплеском. Он встаёт, отплевываясь, и я не могу сдержать смех. Гнев вспыхивает в его глазах и на лице, затем он смотрит вниз и качает головой. Когда он снова поднимает глаза, его глаза ясны.

— Прости, Лютик. — говорит он, а я всё равно смеюсь.

— Ты весь мокрый.

Он смотрит вниз и пожимает плечами, затем делает неожиданное. Он снимает с себя одежду. Когда он стягивает рубашку через голову, его мышцы перекатываются под кожей. Вода стекает по его чешуе, ловя солнечный свет и испуская радугу. Желание нахлынуло, как прилив, утягивая меня под воду. Во рту у меня пересыхает, когда огонь внутри меня с рёвом оживает.

Шидан комкает мокрую рубашку и швыряет её к моим ногам. Он не останавливается, и я не могу отвести взгляд. Его мускулы, блеск его чешуи, жгучее желание в его глазах. Его руки расстегивают штаны, и они спадают.

Его стоящий член огромен. Он другой, экзотичнее. Вдоль головки проходят гребни, гладкие приподнятые бугры спускаются к его тазу, где выступает самый большой гребень у основания его члена. Выступы заставляют меня задуматься, как он может поместиться внутри, не причинив вреда. Я знаю, что это возможно, я не первая человеческая женщина, спаренная со змаем, но, чёрт возьми. У него такой размер!

Похоже, что он толще моего кулака и почти такой же длины, как мое предплечье. Я никогда не видела ничего подобного. Парни из моей команды всегда считали забавным выставлять себя напоказ, когда я была рядом, так пытались шокировать меня. Они играли в эту игру, потому что я была единственной девушкой, но даже самый крупный из них не мог сравниться с Шиданом.

Вода стекает по его чешуйчатой ​​груди и стекает с его эрекции. Оторвав взгляд от его члена, я смотрю вверх. Что-то проходит между нами, и я знаю, что он хочет меня. И я хочу его. Я хочу, чтобы его член скользнул в меня и наполнил. Я хочу знать, на что похожи эти гребни.

Я промокла, только думая об этом. Игнорируя все причины не делать этого, я иду в воду. Он улыбается, когда я подхожу ближе, затем протягивает руку. Поднявшись на цыпочки, наши губы встречаются, когда его руки обнимают меня. Я стону в поцелуе. Его член вжимается в мой живот, зажатый между нами.

Его язык проскальзывает мимо губ, проникая внутрь.

Сомнение поднимается в моей голове. Я не должна этого делать. Это неправильно, я не могу использовать его. Я не могу стать той, кем он хочет меня видеть.

Он хватает меня за задницу и сжимает. Пальцы ласкают меня между ног, и я вздрагиваю, подавляя любые дальнейшие сомнения.

Руки блуждают по моей заднице и вверх по спине. Наклоняюсь, хватаю рубашку и стягиваю её через голову, выпрямляясь. Его глаза устремляются к моим сиськам и расширяются от удивления. На меня накатывает осознание.

Румянец пробегает по моей коже. Я бросаю рубашку на землю, и он поднимает меня выше. Обхватив ногами его талию, я выпячиваю грудь вперед. Его рот горячий, и его язык скользит по моему соску. Он держит меня одной рукой за талию, а другой рукой играет с моим свободным соском. Электрические разряды пульсируют от поцелуев, ударяя по всему моему телу. Никогда не чувствовала себя лучше.

Закрыв глаза, я откидываю голову назад. Он уносит нас глубже в воду, пока его рот двигается на моей груди. Он ласкает мои соски, сосёт, а затем отстраняется. С моих губ срывается стон. Он великолепен. Теплая вода касается моих ног, пока он ведёт нас вглубь, пока вода не достигает моей задницы.

Я хочу его внутри. Мой клитор пульсирует от желания. Проведя руками по его лицу, пока он продолжает лизать мою грудь, я прижимаюсь к нему. Мне нужно больше.

— Шидан, — выдыхаю я.

Он смотрит вверх, желание горит в его глазах. Я протягиваю руку под себя и глажу вдоль его члена. Он дёргается под моим прикосновением, и огонь в его глазах горит ярче. Он опускает меня на ноги. Теплая вода надвигается по моим ногам, когда он опускает меня. Когда она касается моей киски, это так приятно, что я почти испытываю оргазм.

Он берёт мою голову в свои руки, и я откидываюсь назад, теряясь в его поцелуе. Наши языки танцуют вместе, пока я выскальзываю из штанов. Вода усложняет задачу, но я справляюсь и швыряю их на землю рядом со своей рубашкой. Рука Шидана проходит по моей груди вниз и обхватывает мою киску. Он массирует губы, не проникая внутрь, и я снова стону в его поцелуе. Он дразнит моё тело, как эксперт. Мое желание растет, пока каждый нерв не загорится.

Схватив его член, я глажу его вверх и вниз, сосредоточив своё внимание на нижней стороне. Верхние гребни твердые, но нижняя сторона — самая шелковистая вещь, которую я когда-либо чувствовала. Он стонет, и его бедра двигаются вперед и назад. Его палец проникает в мою киску, и я вздрагиваю.

Он добавляет палец, и он задевает мой клитор с каждым толчком внутрь и наружу. Оргазм нарастает по мере того, как мое ядро ​​сжимается сильнее. Я не знаю, сколько ещё я смогу выдержать. Мне больше ничего в жизни не нужно, я хочу его член.

Я вскакиваю и обхватываю его ногами, разбрызгивая воду. Шидан ловит меня, и его руки цепляются за мои ноги, чтобы удержать меня, не прерывая нашего поцелуя. Я опускаюсь вниз, пока не чувствую головку его члена у своего отверстия. Я нажимаю до тех пор, пока первый гребень не вызывает сопротивление. Просто головка его члена и я уже чувствую себя потрясающе, но этого недостаточно.

Мы окружены теплой, смазывающей водой. Это помогает, когда он толкается глубже, его поцелуй нежный, но настойчивый. Я тяжело дышу, опускаясь ниже, вбирая его глубже. Входит первый гребень. Он скользнул по моему клитору, и я дрожу от удовольствия.

Слабость и желание атакуют меня, пока одним внезапным движением я не соскальзываю вниз на его член, полностью вбирая его внутрь. Твердый гребень проталкивается сквозь мои складочки, и самый большой гребень у основания его члена врезается в мой клитор. Удовольствие, как бомба. Он толкается один раз, и я теряюсь, мой оргазм сотрясает мое тело, и я крепче сжимаю ноги вокруг Шидана.

Я чувствую, как его член пульсирует внутри, наполняя меня, он так же не способен сдерживаться, как и я. Я задыхаюсь в его объятиях. Его член смягчается, поэтому я подтягиваюсь, обвивая руками его шею, чтобы не упасть. После того, как его член покидает мою киску, остается пустота, но это приятная пустота. Когда я позволяю себе отступить, я с удивлением чувствую, что его эрекция снова на максимуме. Я открываю глаза и вижу его улыбающееся лицо.

— Серьезно? — смеясь, спрашиваю я.

— Это был только один раз, — говорит он, как будто это все объясняет.

— Один?

— По одному на каждый мой член.

— А у вас сколько? — спрашиваю я в шоке.

— Два, у людей не так? — Я качаю головой, не в силах подобрать слова, но моё тело уже отзывается. Можно было подумать, что Калиста или Джоли упомянули бы о двух членах! Он входит, и я сжимаю кулаки в его волосах, задыхаясь. На этот раз мы медленнее. Соединяемся и позволяем ощущениям и удовольствию накапливаться.

Его член скользит внутрь, на этот раз легче, моё тело приспособилось к его необычной анатомии. Гребни усиливают моё удовольствие. Каждый раз, когда они скользят, они тянут мой клитор, касаясь его, усиливая ощущения от секса. Моё дыхание сбивается, как у Шидана, когда наши лбы соприкасаются. Мы разделяем дыхание, когда его большие руки обхватывают мою задницу, поднимая и опуская меня на свой член.

Было бы так плохо иметь мужчину, который заботится обо мне? Кто будет дорожить мной, как никто другой? Я хочу. Я хочу впустить его, отдаться ему, но какая-то часть меня всё ещё сдерживается. Я забочусь о нем. Я больше не могу отказывать себе в этом, но могу ли я позволить ему быть моим защитником?

Сейчас, в этот момент, я забываю всё это. Небольшая часть меня остаётся запертой. Я не могу стать женщиной, которую он хочет. Я не слабая, но будь я проклята, если он не лучший любовник, который у меня когда-либо был.

Шидан прикусывает зубами мою нижнюю губу, возвращая всё моё внимание к этому моменту. Он хрипит и сжимает мою задницу, поднимая меня сильнее и быстрее. Нижний гребень соприкасается с моим клитором, и ещё более сильный оргазм, чем я когда-либо испытывала, охватывает моё тело. Я хнычу ему в рот, обвивая руками его голову, тяжело дыша в его шею, когда каждая мышца у меня сводит спазмы. Я медленно двигаюсь, пока последние мгновения удовольствия сжимаются глубоко внутри от оргазма Шидана. Он выкрикивает мое имя, когда кончает. Удовлетворение наполняет меня, когда мы целуемся, а затем расцепляемся.

Глава 14

Шидан

Странное чувство набухает в моём животе и выходит через мои конечности. Мой хвост дёргается, мои крылья трепещут, как будто есть зуд, который я не могу почесать. Наблюдая, как Амара выжимает воду из своей одежды, прежде чем надеть её, я чувствую это. Она моя, а я её. Присоединение к ней было даже лучше, чем я себе представлял. Связь между нами крепкая, живая и яркая.

Я брызгаю тёплой водой на грудь и лицо, затем вылезаю. Мне приятно, когда я замечаю, как она смотрит на мой член. Улыбка играет в уголках её губ, затем она качает головой. Я знал с того момента, как увидел её снаружи купола, что она моя. Это была уверенность, которая наполняла меня и с тех пор не покидала. Это заняло время, но всё это не имеет значения. Она более чем стоит ожидания.

Я никогда не встречал более сильной женщины. У меня болит лицо, потому что я не могу сдержать улыбку. Такое сильное растяжение мышц превосходит всё, что я испытывал раньше. Я одеваюсь, но не могу оторвать от неё глаз. Мокрая одежда прилипает к её телу, подчеркивая изгибы и мягкие холмики груди. Такая странная грудь. Странно, экзотично и эротично. Её твердые соски торчат сквозь рубашку, очерченные влажностью. У меня текут слюнки от желания обвести их языком. Мой главный пенис снова напрягается. Амара оглядывается, видит, куда направлен мой взгляд, а затем замечает мои штаны.

— Угу, — говорит она, качая головой. — У нас есть работа, помнишь?

— Конечно, Лютик.

Собираем припасы и идем. Солнце низко в небе и скоро стемнеет. Путешествовать ночью, кажется, было хорошей идеей. Я бы никогда так не подумал, но мы не встретили ни одного из ночных охотников, по крайней мере, пока.

— Как думаешь, сколько еще? — спрашивает Амара через некоторое время.

— Недолго, — говорю я, прикрывая глаза и глядя вперед.

— Хорошо, — говорит она, выдыхая.

— Ты в порядке?

— Ага, — отрезает она.

Она врёт. Я знаю, что она лжёт, потому что я чувствую это. Между нами тяжесть, которой раньше не было, но я не знаю, что не так. Она перекладывает рюкзак на плечи и идет.

— Я могу это понести, — предлагаю я, протягивая руку.

Она смотрит на меня через плечо, её глаза сузились, а рот превратился в жесткую линию. Моя рука падает. Думаю, ничего не изменилось. Она качает головой и продолжает идти. Я спешу догнать.

— Чёрт, как жарко, — бормочет она.

— Ты должна принять ещё эпис.

Она кивает, позволяя рюкзаку соскользнуть с её плеч. Мы вместе встаем на колени, пока она копается и находит растение. Она открывает промасленную кожу в руке, чтобы показать одну нить эписа. Он больше не синий и не светится. Прядь тусклого коричневого цвета означает, что она потеряла большую часть своей ценности.

В животе у меня возникает тошнотворное чувство. Через несколько дней мы сможем вернуться в город. Я ожидал, что сила эписа продлится дольше. Здесь, под солнцем, ей нужно принимать эписа больше, чем под защитным куполом. В её теле нет запасов, и растение всё ещё меняет его, чтобы она выдерживала такую жару.

Она смотрит и качает головой.

— Дерьмо, — выдыхает она.

Я не говорю. Я не могу. Страх скользит позади болезненного чувства. Это опасно. Слишком опасно. Она не может оставаться здесь дольше. Я должен вернуть её в город, взять свежий запас эписа. Я не знаю, как долго она сможет обходиться без него. Она берёт прядь и кладет её в рот, жуёт, затем запивает водой.

— Нам нужно вернуться, — говорю я.

Её взгляд тяжелеет.

— Нет, — говорит она. — Мы не можем. Это нужно Калисте и Джоли. Они рассчитывают на нас, у них нет выбора, нет выхода. Мы должны добиться успеха.

Её сила сияет, и моя любовь к ней взрывается в ответ. Моё восхищение, моя любовь, моя потребность в ней непреодолимы. Слова не могут сложиться, поэтому я киваю. Она закрывает глаза и глубоко вдыхает. Она закрывает рюкзак, затем встает и одевает его.

— Нам следует поторопиться, — говорит она.

— Давай я понесу рюкзак, — снова предлагаю я.

Она вызывающе смотрит на меня, затем что-то мелькает у неё на лице, и, скривившись, она кивает. Она вручает мне рюкзак, и мы начинаем путь.

— Это место — ад, — бормочет она на своем языке.

— Что такое ад? — спрашиваю я на общем.

Она останавливается и оборачивается, её глаза широко раскрыты, а на лице отчетливо читается гнев. Её рот открывается, затем закрывается, и она качает головой.

— Что ты сказал?

Я улыбаюсь, чувствуя себя неловко, и пытаюсь разрядить её гнев.

— Что такое ад?

— Ты шутишь, что ли? — говорит она, снова качая головой. — Нет, нет, нет.

— Я не понимаю.

— Ты… — она замолкает, глядя на меня. — Когда? Как? Вы все его выучили?

— Разве ты не счастлива? — спрашиваю я в замешательстве. Я думал, что она обрадуется. Я выучил её язык, чтобы чтить её. Чтобы показать ей, как сильно я забочусь о ней. Она кажется рассерженной, и я не понимаю почему. — Я не понимаю, что такого?

— Счастлива? — она взрывается, её руки взлетают в воздух, и она недоверчиво качает головой. — Ты лжешь! Зачем? Как долго? Я имею в виду, как долго ты понимал, что мы говорим? Все ли вы знаете наш язык? Это какой-то большой внутренний секрет, над которым ты и твои приятели змаи много смеялись?

— Нет.

— Нет что? Нет, ты не смеёшься над этим или нет, это не секрет? Нет что? — Она почти кричит. Всё идет не так, как я ожидал. Я поднимаю руки, надеясь успокоить её, но она приходит в ещё большую ярость. Её красивое лицо краснеет, а руки сжимаются в кулаки.

— Лютик, — говорю я, возвращаясь к своему языку.

— Не называй меня так! — кричит она, дрожа от ярости.

— Амара, — говорю я вместо этого, когда меня охватывает замешательство. — Пожалуйста, я не понимаю. — Это неправильно. Что пошло не так? Я не понимаю, что происходит. Почему она не счастлива?

— Сколько? — голос у неё низкий, рычащий.

— Я не уверен, — отвечаю я. — Некоторое время.

— Почему ты мне не сказал?

— Я хотел… сделать сюрприз, — пожимаю плечами.

— Сюрприз, — бормочет она, поворачиваясь спиной и глядя на пустыню. — Я думала, что мы чего-то достигли. Я доверяла тебе.

Нож вонзается мне в сердце. Я делаю шаг назад, потому что боль в груди сильная и острая.

— Амара… — я замолкаю, во рту и в горле слишком пересохло, чтобы говорить больше.

— Пошли, — говорит она, берёт у меня рюкзак, надевает его и уходит.

— Амара! — я кричу.

— Что? — кричит она, оборачиваясь на одной ноге.

— Пожалуйста…

— Пожалуйста, что? — кричит она, перебивая меня. — Что ты можешь сказать? Как насчет этого? Кто это был? Как? Как ты выучил мой язык без моего ведома?

С трудом сглатывая, я выталкиваю влагу обратно в рот и горло. Отчасти я чувствую, что не должен предавать Джоли, но я хочу это исправить, но не понимаю, как это сделать.

— Джоли, — говорю я, решив, что честность лучше всего.

— Джоли, — рявкает она.

Амара качает головой, стискивает зубы, затем поворачивается и марширует.

— Амара, пожалуйста, — говорю я, но она не останавливается.

Я бегу за ней и хватаю её за плечо. Она поворачивается ко мне, бьет меня по лицу. Меня останавливает не столько боль, сколько шок. Моя щека горит от отпечатка её руки. Она бормочет звуки, но не произносит слов. Слёзы видны в её глазах.

— Я доверяла тебе, — наконец выдавливает она.

Мой желудок сжимается, и меня охватывает черное отчаяние. Моё сердце не бьётся, я не могу вздохнуть, её боль убивает меня. Качая головой, я пытаюсь выговорить слова, любые слова, которые это исправят. Я думал, это сделает её счастливой. Мои намерения были чисты, добры, но всё обернулось совсем не так.

— Амара, нет, я хотел показать тебе, — говорю я.

— Показать мне? Что? Что ты шпионил за мной? Как долго, Шидан? Как долго ты мог говорить на общем? Сколько моих личных разговоров ты подслушал?

— Недолго, я… — я замолкаю, думая о том, что я слышал от неё. Она качает головой.

— Ты, должно быть, думаешь, что я ужасна.

— Нет! — восклицаю я, удивленный сменой направления.

— Как же? Я столько гадостей наговорила о тебе, а оказывается ты всё слышал и понимал! Космос и звёзды, почему я такая стерва? — Слезы текут, и она вытирает их. Её тело содрогается, когда она рыдает, и я чувствую её боль, хотя и не понимаю её. Я протягиваю руки, обнимая её. Я притягиваю её ближе, но она напрягается, а затем вырывается. Она вдыхает, затем вытирает слезы и поворачивается спиной.

— Нам нужно идти, сейчас же, — решительно говорит она.

— Хорошо, — говорю я, подходя к ней, но она отступает на шаг в сторону и уходит.

Удар в живот был бы менее болезненным. Горящий лохабер, вставленный мне в сердце, не может быть хуже того, что я чувствую сейчас. Унылый и потерянный я иду, боясь даже взглянуть на неё. Я только надеюсь, что со временем она простит меня. Тогда, возможно, она сможет объяснить, что я сделал не так.

Тишина между нами оглушает. Это оставляет мне слишком много времени для моих кружащихся мыслей. Страх, боль и расстройство гоняются друг за другом по кругу в моей голове. Когда Амара перестаёт идти, я делаю два шага вперед, прежде чем осознаю это и тоже останавливаюсь. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё, и она указывает. И проследив за её жестом, я понимаю, что мы прибыли в место назначения.

Глава 15

Амара

«Просто закончи дело и возвращайся», — думаю я, глядя на обломки того, что когда-то было моим домом.

За моим гневом и расстройством поднимается волна ностальгии. Дом. Жизнь на корабле была и легче, и тяжелее. Легче в том, что ничто не пыталось меня убить, что является обычным явлением на этой адской планете. Сложнее, потому что каждый новый день являлся очередным испытанием, чтобы доказать, что я достойна. Сколько бы я не пробыла в эскадрилье истребителей, меня никогда не принимали. Каждый день мне приходилось доказывать своё место заново.

Тем не менее, я скучаю по дому.

Я скучаю по другим пилотам, по вызову, скучаю по полётам. Чёрт, я жутко скучаю по полетам.

У меня раскалывается голова, во рту пересохло, словно объелась песка, по которому мы идём, и то, что я стою здесь, не поможет для улучшения ситуации. Шидан снова приближается, и снова я отступаю на шаг. Не могу поверить, что он говорит на общем. Как много он услышал? Сколько оскорблений я говорила, что он тогда понял?

«Хуже всего то, что большинство из них я говорила не всерьёз. А я что сделала? Только что?»

Ничего. Нет оправдания тому, что я сделала. Он заслуживает лучшего. Лучше, чем я смогу стать когда-либо.

— Давай, пошли, — рявкаю я, шагая вперед.

Обломки огромные. Чем ближе мы подходим, тем большую часть неба они закрывают. Прикрыв глаза, смотрю на них и улыбаюсь. Мои мысли наполняют воспоминания о полётах вокруг корабля. Тогда я была свободна. Ничто не могло остановить меня.

— Очень впечатляет, — говорит Шидан.

— Ага, согласна.

— Ты скучаешь по этому?

— Да, — отвечаю я, не подумав.

Я вижу, как он кивает краем глаза. Он подходит и кладет руку на холодную сталь корабля поколений. Мой дом. Где я должна была жить своей жизнью, чтобы мои правнуки могли начать свою жизнь в новом доме. В доме, который я бы никогда не увидела. Я не должна быть здесь.

Шидан смотрит, вытаскивая меня из миазмов моих мыслей.

— Что? — спрашиваю.

Он улыбается и качает головой.

— Ничего, — говорит он через плечо.

— Шидан, ты ужасный лжец. — Его плечи опускаются, а крылья издают сухой кожаный звук, когда они двигаются. Его хвост качается из стороны в сторону в напряженном движении вперед и назад.

— Нам следует поторопиться, — говорит он, отворачиваясь.

Я прикусываю язык, прежде чем окликнуть его. Он прав, нам нужно спешить. Нам нужно вернуться. Стук в голове даёт понять это. Эффект эписа быстро исчезает, и мне нужно получить ещё в ближайшее время. У меня нет времени спорить.

— Сюда, — говорю я, проталкиваясь мимо него и идя впереди.

Солнца позади корабля отбрасывают длинную тень. Это дарит облегчение, мы не будем находиться в жаре под лучами. Моя головная боль отступает. Горячий сухой ветер шевелит песок, и звук хлопающего брезента говорит мне, что мы уже близко к открытой стороне затонувшего корабля. Прежде чем Калиста и Лэйдон привели нас в его город, у Розалинды были команды, которые работали над тем, чтобы сделать обломки пригодными для жизни.

Песок скопился перед рваным брезентом. Шидан кладёт руку мне на плечо, затем встает передо мной, выхватывая свой посох и держа его наготове.

— Что…

Он прикладывает палец к моему рту, качая головой. Пожав плечами, я позволяю ему взять на себя инициативу. Что мне было делать, оттолкнуть его? Он прав в любом случае. Кто знает, что могло поселиться внутри.

Кончиком лезвия он отодвигает брезент в сторону и смотрит в тень. Он выжидает несколько ударов сердца, прежде чем проскользнуть внутрь. Я следую за ним, и мы оба останавливаемся внутри, давая глазам привыкнуть к полумраку. Место не сильно отличается от того, когда мы уходили. Шидан толкает меня на корточки, положив руку мне на плечо. Он смотрит на меня, затем исследует окрестности, пока я жду.

— Кажется, всё чисто, — говорит он.

— Хорошо, — говорю я. — Давай найдем то, что нам нужно.

— Как это выглядит?

— Нет подсказок.

— Это мне не помогло.

— Расскажи мне об этом, — говорю я. — Но нам нужно идти туда. Медицинский отсек будет там.

Я указываю на наклонную палубу. Эта часть корабля приземлилась на нос, так что, то, что раньше было полом и потолком, стало стенами. Она лежит под углом, зарытая в песок, поэтому на неё можно взобраться, но это будет непросто. Моей первой заботой является выяснить, есть ли там энергия и не подвергаемся ли мы атаке смертельными дозами радиации, пока мы стоим здесь.

— Как далеко? — он спрашивает.

— Он на палубе над нами.

— Палуба? — он спрашивает.

«Он ничего не знает о кораблях, да и как он мог?»

— Я покажу тебе, — говорю я. — Перво-наперво, нам нужно выяснить, есть ли питание хотя бы на дверях.

Сложенные штабелями ящики с припасами остаются там, где мы их оставили. Взяв немного я создаю лестницу до двери. Шидан какое-то время наблюдает, затем помогает. Пройдет совсем немного времени, прежде чем мы получим исправное приспособление. Это может быть не элегантно, но функционально, и это всё, что меня волнует. Я иду вперед и, стоя на цыпочках, могу дотянуться до клавиатуры на панели двери.

Моё дыхание сбивается, когда я прикасаюсь к блокноту. Что-то настолько простое, что было частью моей повседневной жизни, дверная накладка. Его прохладный твердый пластик кажется знакомым.

«Пожалуйста, пожалуйста, зажгись». — Я провожу пальцами по экрану, и появляется знакомое голубое свечение.

— Да! — восклицаю я.

— Всё хорошо? — спрашивает Шидан прямо подо мной.

— Да, ток есть.

— Отлично.

Я набираю свой код доступа, и дверь вздрагивает, затем приоткрывается, прежде чем заклинить.

— Проклятье, — рычу я. — Она застряла. Подтолкни меня.

— Что?

— Подтолкни меня, я не могу дотянуться до входа.

Сильные руки Шидана хватают меня за бедра и поднимают, как будто я ничего не вешу. Сколько бы раз он ни показывал это, я всегда восхищаюсь его силой.

Я хватаюсь за нижнюю часть двери. Напрягаясь, я подтягиваюсь и перебираюсь на другую сторону, где проваливаюсь в дверь и врезаюсь в стену, которая теперь является полом из-за угла корабля.

— Ох! — восклицаю я, падая вниз.

— Амара, ты в порядке? — зовёт Шидан. Его голова просовывается в дверь и оглядывается, пока не замечает меня.

— Да, я в порядке, — говорю я, поднимаясь на ноги и потирая ушибленный зад.

Шидан протискивается через отверстие, и ему гораздо труднее, чем мне, из-за его гораздо большей массы, а также его крыльев и хвоста, которые свисают, когда он пытается протиснуться сквозь него. Он пробирается в комнату, а затем падает с бо́льшей грацией, чем я, приземляясь на ноги.

— Что это за место?

— Зал ожидания. — Мы находимся в маленькой комнате со стульями, привинченными к полу, потому что это космический корабль, и мои предки проектировали вещи с учетом этого. Хотя, когда мы жили здесь, я никогда не думала об этом. Другие девушки говорили о том, как они могли бы прожить всю свою жизнь, не думая о том, что жили на космическом корабле. Я видела корабль, всё время, со стороны летчика-истребителя, но мне это нравилось.

— Куда нам нужно идти?

— Вот, — говорю я ему, указывая на дверь на противоположной стороне комнаты примерно на полпути вверх по стене напротив той двери, через которую мы провалились.

Шидан кивает, затем оглядывается. В этой комнате нет того мусора, который был на другой стороне, и нечего было складывать в лестницу. Шидан проверяет один стул и обнаруживает, что он прикручен достаточно хорошо, и не потребуется много силы, чтобы поднять её.

— Я подниму тебя, — говорит он.

— Сможешь поднять меня достаточно высоко?

Он пожимает плечами вместо ответа и подходит к дверному проёму. Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох, а затем выдыхаю. Я не знаю, надеюсь ли я на блестящую идею или на то, что найду свою решимость. Я не уверена, что найду хоть что-то, но когда я открываю глаза, я иду вперед.

Шидан сгибается в коленях, хватает меня за талию и поднимает над головой. Мне все еще приходится вытягивать руку, чтобы коснуться клавиатуры. Она загорается, и я ввожу код, затаив дыхание. Мой код — военный допуск, но я не уверена, что он позволит мне попасть в этот район корабля. Когда я слышу, как включаются передачи и двери скользят, я вздыхаю с облегчением. Эти двери не заклиняли, открылись полностью. Я хватаюсь за край, и, когда я подтягиваюсь, Шидан смещает свою хватку вниз с моих ног, помогая мне подняться.

Раскачиваясь в проёме, я сажусь и смотрю внутрь, прежде чем упасть. Эта комната была настоящим медицинским помещением. К полу-срезу стены пристроены кровати с тяжелым оборудованием на концах. Вдоль того, что сейчас находится этажом ниже меня, стоят груды тележек, припасов и разной техники. То, что я ищу, должно быть там.

Я видела портативные сканеры, которые носили с собой медики. Их привозили к нам в казармы для быстрых осмотров или в экстренных случаях. Один из них должен идеально подойти для выяснения того, что происходит внутри Калисты. Он просканирует её, а затем создаст трехмерную проекцию вместе с медицинским анализом того, что было обнаружено ненормальным. В том числе и то, что внутри неё растет инопланетный ребенок.

— Ты в порядке? — спрашивает Шидан.

— Да, — говорю я. — Просто размышляю.

— Ох.

Его руки хватаются за открытую дверь рядом со мной, а затем он подтягивается. Я подхожу ближе, освобождая место для него, пока он изо всех сил пытается перевернуться, чтобы сесть так же, как и я. Он осматривает комнату в долгой тишине.

— Почему здесь так много кроватей? Это спальный район?

— Нет, это медицинский отсек.

— О. Это всё… необходимо?

Я никогда не думала об этом. Для пациентов готовы десятки коек. Как военная клиника, этот район был подготовлен к катастрофе или нападению, ну, против злых космических пиратов. Здесь лечили раненых.

— Не знаю, — вздыхаю я, затем, не желая больше об этом думать, падаю с края двери и на этот раз приземляюсь на пол с бо́льшим изяществом.

Шидан падает рядом со мной, и моя изящность выглядит так, будто я, спотыкаясь, поднималась по лестнице. Его крылья дают ему несправедливое преимущество. Тусклый свет освещает его чешую, создавая захватывающее зрелище, когда он падает на землю. Увидев, что я смотрю, он улыбается. Я качаю головой, отворачиваясь, чтобы копаться в грудах на полу.

— Что нам нужно? — спрашивает он.

— Большая сумка, оранжевая, примерно такая. — Я держу руки примерно в трех футах друг от друга, а затем в ширину два фута.

Ищем долго. Накопилось столько вещей, что искать придётся вечность. Недостаточно места для организации системного поиска, поэтому приходится складывать хлам из одного места в другое. Я не знаю, как долго мы этим занимаемся, но мой желудок урчит, а головная боль усиливается. Шидан поднимает коробку, а за ней сумка, которую я наконец-то ищу!

— Она! — я указываю, и Шидан отбрасывает коробку в сторону.

Я проверяю сумку, которую он нашёл. Распаковав её, я обнаружила машину. Два переключателя, один отмечен включателем, поэтому я нажимаю на него, и он оживает.

— Оно работает? — спрашивает Шидан.

— Да! — восклицаю я. — Это то, что я хот… — меня прерывает громкий хлопок за пределами комнаты. Шидан и я смотрим друг на друга, затем возвращаемся к всё ещё открытой двери. Доносятся звуки шагов сапог по металлу, сопровождаемые гортанными звуками.

Я знаю эти голоса. Пираты. Они нашли нас.

Выражение лица Шидана понятно, он хочет сразиться с ними, но это неразумно. Мы не знаем, сколько их там, и мы не очень хорошо вооружены.

Шидан тянется к двери, но останавливается, когда я кладу руку на набухшие мышцы его руки. Когда он смотрит на меня сверху вниз, его глаза становятся нежными, и моё сердце замирает. Как бы я ни была груба с ним, а теперь я знаю, что он меня понимал, он всегда смотрит на меня так. Он дорожит мной. Всё моё хорошее и моё плохое, он принимает всё это и всё ещё хочет меня. Может быть, я была дурой. Однако сейчас мне нужно сосредоточиться на выживании.

Я кладу палец на губы. Сначала я прошу его помочь мне закрыть дверь медотсека, а затем иду через комнату к дальней стороне. Здесь есть ещё одна дверь, на которую я указываю. Шидан улавливает сигналы моей руки и поднимает меня, чтобы я могла открыть её. Как только это сделано, он поднимает меня и следует за мной. На дальней стороне этой двери он снова поднимает меня и закрывает.

— Теперь мы можем поговорить, — шепчу я. — Двери должны препятствовать тому, чтобы они услышали нас.

— Нам нужно знать, сколько их.

— Я знаю, у меня есть идея.

Это была комната с камерами наблюдения, так что в стены встроены компьютеры. Эти стены теперь стали полом, как и остальная часть корабля, я приседаю и работаю с экранами. Первые четыре, которые я пробую, не работают, но последний светится жизнью. Пока я занята делом, Шидан парит в воздухе, и мне приходится думать, как это должно выглядеть для него. Это мой дом, моя цивилизация, но для него она должна быть чужой и экзотической.

Компьютеры работают, медленно, но работают. Я не компьютерный гений, но я смотрю на камеры наблюдения корабля, и тогда мы видим, что происходит в главных коридорах. Это пираты, как мы и думали. Когда экран мерцает и фокусируется, Шидан зашипел. Там бродит дюжина заузлов, и это только те, кого мы можем увидеть. Хуже всего то, что они выглядят так, будто планируют остаться здесь на какое-то время.

Мы влипли. Сто процентов облажались. Перелистываю виды с камер, и ситуация только ухудшается. У них снаружи припаркована какая-то большая машина, которую они загружают оборудованием и припасами. Ублюдки разбирают остатки моего корабля! Нетрудно понять, что они останутся, пока не заполнят свой транспорт. Я смотрю через плечо на Шидана.

— Их много, — говорит он.

— Да, — говорю я. — Нам нужно спрятаться. Переждать.

— Где?

— Вот. Я могу активировать охрану на двери, чтобы не впустить их. — Шидан кивает, продолжая смотреть в монитор.

— Что мы будем делать, пока ждём? — спрашивает он.

— О, я могу придумать пару вещей, — улыбаюсь я.

Глава 16

Шидан

Её мягкие губы на моих отбрасывают все заботы на задний план. Я прощён, и это всё, что имеет значение. Она забирает меня обратно в свои объятия. Я провожу своими губами по её губам, затем её язык высовывается и облизывает мой, когда я отстраняюсь. Я не могу сдержать улыбку. Наши языки летают друг к другу, касаясь, пробуя на вкус, дразня друг друга.

Её руки обвили мою шею, притягивая меня ниже, такие нежные, мягкие и желанные. Провожу кончиками пальцев вверх и вниз по её позвоночнику, она вздрагивает, прижимаясь ко мне, и моё тело реагирует, когда её груди прижимаются к моей груди. Мой член затвердевает.

Я хочу съесть её. Поглощать её, впитывать в себя, пока мы не станем одним целым. Ощущения моего тела открывают дверь чувствам. Желание, выходящее за пределы физического. Её мягкое чудесное тело прижимается ко мне. Наши губы двигаются, когда страсть поглощает нас. Наши тела скользят друг напротив друга, и я отдаюсь ей.

Она приветствует меня, её рот открывается, мой язык стремится искать и находить её. Когда наши языки встречаются, метафора о нас завершается. Наши тела сливаются воедино, бледная тень наших душ сплетается. Она моё сокровище. Я хочу её больше всего на свете, ничто во вселенной не может сравниться с ней, с тем, что она заставляет меня чувствовать. Моя потребность в ней всепоглощающая.

Я провожу губами по её шее, следуя по линии к её плечу, затем опускаюсь перед ней, чтобы оставлять поцелуи между её удивительными грудями. Она хватает рубашку и рвет её через голову, отбрасывая в сторону. Когда она освобождает грудь, соски твердеют на прохладном воздухе. Взяв их в руки, я целую её живот, защищая их от воздуха.

Она расстегивает штаны и стаскивает их, пока я дразню языком нижнюю часть её груди. Она спотыкается, освобождая ноги от штанов. Я скольжу по полу, помогая ей удержаться на ногах, пока она не упирается спиной в стену. Процеловываю себе путь вниз, я провожу языком, пробуя её, любя её.

— Шидан, — стонет она, когда мой язык скользит к её груди.

Её бедра упираются в меня, пока она тянет меня за голову, каким-то образом приближая меня ещё ближе. Ласкаю её грудь, в то время как мой язык ласкает её кожу, кажется, это усиливает её удовольствие. Она стонет, затем её бедра вращаются подо мной. Я хочу взять её так сильно, что это ослепляет. Требуется усилие воли, чтобы сохранить контроль.

Мое сердце колотится в груди. Мы чувствуем себя так близко, она открыта. Она ничего не скрывает, и я так счастлив быть с ней. Ничто в мире не имеет большего значения. Чувства переполняют меня до тех пор, пока я не уверен, что они взорвутся. Я смотрю вверх, и её мягкие глаза встречаются с моими, и она там. Наш взгляд вызывал невероятное чувство, которого я никогда не испытывал, о существовании которого я даже не подозревал. Я падаю в глубину её глаз, когда мы становимся одним целым.

Проведя языком по её бедру, я целую её ногу до колена, а затем продвигаюсь вверх мягкими поцелуями и покусываниями. Она дрожит, по её коже бегут мурашки, пока я пробираюсь выше. Её руки пробегают по моим волосам, затем сжимают мои плечи, когда я приближаюсь к её центру.

Её вкус — истинный рай. Мой язык наслаждается её вкусом, когда я раздвигаю её сладкие, нежные складки. Я двигаюсь медленно, на инстинктах, неопытный и неуверенный в том, что делаю, но чувствую свои дальнейшие действия. Я слушаю её тихие звуки, чувствую реакцию её тела, руководствуясь своими чувствами.

Она мокрая и становится влажнее, когда я проникаю глубже языком. Она стонет, а затем её хватка на моих плечах становится крепче, и она толкает бедра навстречу. Схватив руками за её бедра, я помогаю ей поддерживать её, пока продолжаю исследовать её языком. Я пробираюсь к вершине её сердцевины, она тяжело дышит. Раздвигая языком её складочки, я нахожу твердый выступ. Обводя его, она сходит с ума, бросается вперед, задыхаясь от моего имени.

Сокровище, как и она. Я провожу языком по кругу, затем провожу по твердому выступу, и она вскрикивает. Её руки перемещаются к моей голове, и она крепко притягивает меня к себе. Я позволил ей тянуть меня вперед, направить меня к её удовольствию. Это заставляет мой язык распластаться по твердому выступу. Когда я двигаю головой из стороны в сторону, её дыхание учащается ещё быстрее, короткими вздохами.

Я меняю направление, двигаясь вверх и вниз, затем чередуя из стороны в сторону. Её дыхание порывистое, пока между вздохами не остаётся и паузы. Её тело напрягается, её бедра выдвинуты вперед, и её хватка на моей голове крепче прижимает меня к себе. Я не двигаюсь. Её ноги дрожат, её живот на моем лбу вибрирует, когда удовольствие доводит её до предела. Она выгибает спину и издает безмолвный звук, затем вздрагивает, и её мышцы дрожат от слабости. У неё отказывают ноги, но я держу её, пока это не пройдет.

— Шидан. — Она выдыхает моё имя, и это самый красивый звук, который я когда-либо слышал.

Глядя на неё с колен, она — всё, моя вселенная полна, потому что она — это она. Она опускается до тех пор, пока наши глаза не окажутся на одном уровне, затем наклоняется, и мы целуемся. Её язык пронзает мои губы, она целует меня агрессивно, страстно и уверенно. Её рука хватает мой член сквозь штаны, а затем проникает под ткань.

Когда она касается моего члена, я чуть не взрываюсь. Её мягкость против моей твердости почти невыносима. Я стону, и она посмеивается сквозь поцелуй, пока её рука сжимает меня, а затем гладит.

— Хочешь меня? — дразнит.

— Всегда.

— Я твоя, — говорит она.

Слёзы скапливаются в уголках моих глаз. Эмоции слишком сильны для меня, чтобы их сдержать, должно быть это освобождение. Как только падает первая слеза, она вытирает её. Глядя в её глаза, я вижу своё отражение. Она целует меня, и когда наши губы соприкасаются, я невероятно увеличиваюсь и каменею.

Её любовь — моя сила. Мы целуемся и целуемся, и вместе мы становимся сильнее самих себя. В нашем единстве мы становимся больше, чем вдвоем. Я кладу её на спину, не прерывая нашего поцелуя. Её ноги обвивают мои бедра, прижимая меня к себе.

Мой пульсирующий член у её входа. Когда кончик скользит внутрь, она стонет, и я вздыхаю в нашем поцелуе. Сладкое облегчение при первом прикосновении её к моему члену. Я легко вхожу в неё, её тело со скользкой жадностью ведёт меня к первому гребню моего члена. Остановившись там, когда я впервые встречаю сопротивление, я держусь за неё.

Мы целуемся, мягкие, нежные поцелуи прерываются друг от друга на мгновение. Она покачивает бедрами, подталкивая меня к тому, чтобы войти в неё до конца. Я толкаюсь вперед, позволяя её телу приспособиться к моему объему. Мой член вошёл до конца, и её тело, сомкнувшееся вокруг меня, ошеломляет. Моё зрение заволакивает тьмой с мириадами звезд. Она здесь, со мной, среди звезд. Она свет и чистота, любовь и сила. Я отдаюсь ей, и она берет меня, когда наши тела сливаются в одно.

Каждый толчок становится нашим единением. Любовь к ней переносит меня в это новое царство, поскольку ощущения продолжают нарастать, пока я не начинаю танцевать на грани с ней в своих объятиях. Моё ядро ​​сжимается, и я близко. Она кричит от удовольствия, и я падаю с края. Мы падаем вместе в свет друг друга.