Любовь как спасение

Вендетта в спальном районе

Как-то так все сошлось, что понятное и привычное течение ее жизни разрушилось. И это страшно огорчало Марину. Сначала закрылся институт, где она успешно работала последние пять лет и собиралась защищать диссертацию. Весь коллектив распустили в бессрочный неоплачиваемый отпуск в надежде, что найдутся спонсоры или институт получит грант и продолжит свои научные изыскания. Те, кто нашел работу, уволились. Марина тоже бросилась на поиски нового места приложения своих сил и знаний, но взбунтовался Максим, ее муж. Аргументы его были убедительны, она с ними соглашалась, но абсолютно не представляла себя в роли домохозяйки.

— Сейчас август, — убеждал ее Макс, — в сентябре Денис пойдет в первый класс, и что тогда? Отдавать парня на продленку — угробить с самого начала? Бабушки годятся только на подхват — старые уже, живут далеко… Нанимать няню? Я против, чтобы нашим единственным сыном занималась чужая тетка. — Марина понимала, что Макс прав, но абсолютно не знала, не могла даже представить себе, как будет жить без работы. Максим добил ее еще одним аргументом: — А Рик? Раз уж взяли эрдельтерьера, надо им заниматься, особенно сейчас, пока молодой. Иначе он станет хозяином, а мы у него домашними любимцами — если повезет. Ты же настояла на большой серьезной собаке, а всякая инициатива, как известно, наказуема.

Марине пришлось покориться обстоятельствам, но покорность не была ее добродетелью и мира в душе не прибавила. Чем правильнее слова говорил Максим, тем больше ее раздражал. А чем больше она раздражалась, тем труднее ей было вписаться в новую конфигурацию ее собственной жизни. Как-то вдруг разладились ее отношения с мужем, хотя чего уж такого особенного он от нее требовал? Обычного выполнения женских обязанностей. А работа, а коллектив, а диссертация?

Первые две недели сентября пролетели незаметно: хлопот вокруг первоклассника оказалось даже больше, чем она предполагала. Постепенно неразбериха начального периода затихла, дневное расписание выстроилось, и Марина записала Рика в школу собачьей дрессуры. Два раза в неделю, пока Денис был в школе, они ходили на занятия. Марина осваивала кинологические приемы с не меньшим энтузиазмом, чем Рик навыки охранно-сторожевой службы. Потом они вместе с Риком встречали Дениса из школы, делали уроки, читали, смотрели мультики… В ноябре, когда сын немного адаптируется к школе, она будет водить его в спортивную секцию. Вроде бы и ничего, всегда при деле, но разве ради этого она оканчивала университет и аспирантуру? Чувство глубокого неудовлетворения не покидало Марину.

А тут еще машина. Как раз в тот день, когда ей нужно было съездить в институт оформить какие-то документы, ее любимый синий «Ситроен» не завелся. Что делать? Позвонила маме и попросила забрать из школы Дениса. Потом позвонила в институт — предупредила, что опоздает, и отправилась на автобусную остановку. Как все автомобилисты со стажем, годами не заглядывающие в муниципальный транспорт, Марина с интересом наблюдала за происходящим на остановке. Переминались с ноги на ногу старушки-пенсионерки, спешащие по каким-то своим неотложным делам, — такие деловитые, напряженные. Парочка старшеклассников — мальчик и девочка, явно прогуливающие уроки, покуривали в сторонке, прыщавый студент в очках с тубусом… Автобусы приезжали и уезжали, забирая пассажиров, на смену им приходили другие, а нужного Марине все не было.

Со скуки она решила почитать объявления, пестревшие на столбах по обе стороны остановки. Разного формата, написанные от руки, отпечатанные компьютерным и типографским способом, они приглашали на высокооплачиваемую работу, обещали недорого и в кратчайший срок обучить любому европейскому языку, отремонтировать «без выходных» бытовую технику, купить-продать-снять квартиру и оказать еще множество разнообразных услуг — жизнь в их микрорайоне била ключом. В самом низу, под остальными, был приклеен листок, явно вырванный из школьной тетради. Корявым почерком человека, не привыкшего часто пользоваться авторучкой, на клеточках было написано: «Если вам грустно и одиноко, а вы молоды и полны сил, позвоните мне. Я знаю, как наполнить радостью и удовольствием жизнь любого мужчины. Для меня нет ничего невозможного и запретного. Только наберите номер, спросите Марину, и все плохое останется в прошлом. Звоните в любое время. Всегда ваша, Марина». «Какая, однако, продвинутая у меня тезка», — невольно восхитилась Марина, давно переставшая удивляться нынешней свободе нравов. Ее автобус плавно подкатил к остановке, отрыл двери, из которых пахнуло теплом и людьми, но Марина его приглашением войти не воспользовалась. Она во все глаза смотрела на последнюю строчку объявления — на ней красным фломастером несколько раз был выведен номер ее домашнего телефона.

Сначала Марина решила, что ей померещилось. Она крепко зажмурилась и представила семь знакомых цифр. Открыла глаза — нет, не померещилось, но этого не может быть! Зажмурилась еще раз — красные цифры не исчезли. «Бред какой-то! — Марина растерялась. — Но ведь надо же что-то делать!» Сделала первое, что пришло в голову: воровато озираясь, она с трудом отодрала на совесть приклеенную к бетону бумагу и спрятала ее в карман. И тут же бросилась ко второму столбу, надеясь не увидеть там объявления. Но объявление было — на том же самом месте, ниже всех остальных. И номер, четко выведенный красным фломастером, на нем был тот же самый — Маринин. Она сорвала и его.

Уже в автобусе, слегка успокоившись, но продолжая судорожно сжимать в кармане смятые клочки бумаги, Марина перебирала в памяти всех своих знакомых и малознакомых, кому она так насолила, что он решился на столь экстравагантную месть. И ни на ком не могла остановиться. Только в одном Марина была уверена абсолютно — писал мужчина. Еще в университете, на первом курсе биофака, она целый год ходила на курсы графологии. Сподвигло на это Марину несчастье, случившееся с ней в девятом классе. Для нее это было именно несчастье, хотя подруги ей не верили — мол, кокетничает, ломается. Несчастье состояло в том, что в нее влюбилась добрая половина мальчиков ее класса и несколько человек из параллельных. Это было похоже на эпидемию, тогда она не знала об этой особенности подросткового возраста — делать все за компанию: учиться курить или выпивать, болеть за одну команду и, уж конечно, выбрать кумиров. Кто не был на ее месте, Марининых мучений не поймет, даже примет их за лукавство, но для нее это был год настоящих мучений. Ей писали записки с признаниями в вечной любви и приглашениями на свидания, ее поджидали у дома и провожали из школы — вовсе не те, чьей компании она бы обрадовалась. Ее внимания добивался сын учителя истории. Она любила историю и учителя, умного и тонкого, и совсем не симпатизировала его сыну — белобрысому нахалу, умевшему втихую пользоваться своим особым положением. Будущий золотой медалист, самый умный и серьезный во всей школе, добился встречи с ней на школьном дворе, где сообщил: она его идеал и он хочет на ней жениться. Мальчишки попроще, чтобы обратить на себя внимание, прятали ее портфель, засовывали в него мокрую губку с доски или крали авторучки. А потом весело гоготали у нее на глазах — мол, здорово мы придумали, смешно же, чего злишься? Некоторые даже норовили оскорбить, начитавшись какой-то чуши о том, что оскорбленная женщина становится сговорчивей. Она просила оставить ее в покое, обратить внимание на других девочек, пряталась и грубила — не помогало ничего. А потом ей некоторые из воздыхателей начали мстить — кто открыто, кто строя тихие козни. Все эти проблемы она скрывала от мамы — для ее нежной доброй мамы такая низость мальчиков, которых она по одной ей ведомой причине всех считала джентльменами, могла стать ударом. И все-таки стала. После последнего экзамена Марина отправилась с подругами в парк, забыв предупредить об этом маму. Та разволновалась, пошла в школу и на третьем этаже, где располагалась учительская, куда мама решила зайти, увидела на стене записку страшного для нее содержания — «Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? Седова Марина с пустой головой!»

Вернувшаяся из парка Марина — веселая и счастливая — застала маму в слезах. Мама показала дочери листок со стихами:

— Похвально, что в вашей школе знают Гете, его нет в программе, но Мариночка… — мама плакала и не хотела слушать дочь. — Может, ты и не виновата, но если написали именно о тебе, да еще повесили на этаже, значит, ты дала повод так тебя не уважать. И не спорь — таких случайностей не бывает.

Марина не спорила — она знала, что это не случайность. Но кто, кто этот знаток немецкой поэзии? Этого ей так и не удалось узнать. Заплаканная и расстроенная мама тогда же разорвала записку, чтобы она случайно не попалась на глаза отцу.

— Есть вещи, о которых мужчинам лучше не знать, — говорила мама, отправляя клочки бумаги в мусорное ведро. — Особенно тем мужчинам, с которыми собираешься долго жить. Они же совсем другие, чем мы, марсиане. Попадется такая гадость папе или, допустим, твоему будущему мужу. И он даже поверит, что ты не виновата, но какой-то червячок сомнения все равно засядет в памяти. И когда-нибудь, может, через много лет об этом вспомнит, если появится повод или подходящая ситуация. А от таких сюрпризов никто не застрахован, потом поймешь, что я права.

Марина не сомневалась в маминой правоте, но теперь при всем желании она не смогла бы найти автора. Мама предложила ей перейти в другую школу, Марина отказалась: с какой это стати? Она не будет менять школу из-за одного подонка! Начало следующего года показало, что эпидемия закончилась: мальчишки, вернувшиеся с каникул, относились к ней ровно и дружелюбно. А если кто и оказывал знаки внимания, то в рамках здравого смысла.

Постепенно та история стала забываться, но в Марининой голове прочно засела идея освоить хотя бы азы графологии — на всякий случай. На первом же курсе биофака она записалась на графологические курсы, которые открылись там же, в университете. С интересом их посещала и успешно окончила — Марина любое дело доводила до конца. К счастью, все тринадцать лет, прошедшие с тех пор, полученные на курсах знания она использовала, может быть, пару раз — чтобы произвести впечатление на молодых людей в компании. Многое, увы, забылось, но кое-что она помнила.

Марина попыталась представить, как выглядели каракули, потом достала обрывки из кармана и еще раз, более внимательно и спокойно, рассмотрела каждую букву, каждую закорючку. Сомнений не было: составлял текст не тот, кто его писал. Текст стандартный, написан грамотно. Скорее всего, его взяли из какой-нибудь «желтой» газетенки. А писал троечник, с плохой мелкой моторикой, но недюжинной физической силы. Явно старался переписать все слова аккуратно, без ошибок. Ну не было у нее знакомых качков-троечников, сколько ни старалась вспомнить — не было.

Заспанный Денис встретил Марину словами, услышать которые она боялась больше всего на свете.

— Мам, тебе какой-то дядя звонил. Я его спросил, что передать, а он так противно засмеялся. Так у нас никто не смеется. Мам, кто это? Я его знаю?

— Это тебе, наверное, со сна показалось. Может быть, кто-то ошибся, не думай об этом. А где бабушка? — Марина старалась не смотреть сыну в глаза.

— Она меня встретила, накормила и поехала в поликлинику. Бабуля сказала, что давно записалась к врачу и не хотела бы отказываться. Я ее отпустил, все равно же спать лег…

— Молодец ты у меня, все правильно сделал. — Господи, ведь трубку могла снять мама! Марина только сейчас об этом подумала. — И молодец, что поспал днем. Сейчас будем делать уроки, потом погуляем. У Рика же завтра экзамен — потренируем его. А давай сегодня я сама буду подходить к телефону?

Марина щебетала как весенняя пташка, стараясь заглушить сомнения сына и собственный страх: сколько еще объявлений расклеил ее продюсер, а точнее, сутенер? Денис равнодушно пожал плечами, однако его настороженный взгляд не оставлял сомнений: звонок дяди с противным смехом его испугал. И то, что мама отводит глаза, испуга не уменьшило. Не успел Денис дойти до своего письменного стола, как зазвонил телефон. Марина схватила трубку с такой скоростью, словно от этого звонка зависела вся ее жизнь. В общем-то, почти так оно и было. Стоя в дверях, Денис увидел, как мама сначала покрылась красными пятнами, потом побледнела и железным голосом отчеканила практически по слогам:

— В объявлении неправильно указали номер. Ну и что? Значит, ошибка была допущена во всех объявлениях. Никогда больше сюда не звоните. До свидания.

До того часа, когда Денису нужно было ложиться спать, он слышал эти слова еще раз десять. А может, восемь. Или одиннадцать. Сначала он их считал, чтобы вечером рассказать папе. Потом сбился со счета и почему-то решил, что папе рассказывать не стоит. Что-то уж очень нервничает мама и так бледнеет… Такой взволнованной, даже испуганной, он еще ее не видел.

Рик уже давно вилял хвостом и поглядывал на дверь, но, видимо, потеряв надежду на скорую прогулку, улегся в прихожей, смиренно положив голову на лапы. А мама словно забыла обо всем на свете, кроме телефона. Все говорила и говорила, как автомат, про какую-то ошибку в объявлении. Что за объявление? Кто в нем ошибся? Наверное, завтра мама сама ему все расскажет и перестанет таскать за собой телефон по всей квартире. Первый раз Денис засыпал один, Марина даже не пожелала ему спокойной ночи.

Страх, что сейчас придет муж и снимет телефонную трубку, буквально парализовал ее. Муж задерживался, и она была этому рада. Хотя, если разобраться, в чем она виновата и почему так боится, что он узнает об объявлении? Тогда, в девятом классе, она тоже не была ни в чем виновата, но мама не хотела ее слушать — раз это случилась с тобой, значит, виновата. И как она плакала тогда, ее бедная мамочка. Она, Марина, была виновата уже в том, что причинила ей столько боли. А если и Макс, как мама, не захочет слушать ее объяснений? Да и что, собственно, она может объяснить — сама ничего не понимает? Боже, как страшно! И те мамины слова о том, что не все нужно рассказывать мужьям. Права мама, права, отношения и так на волоске, а тут еще эти звонки…

Рику стало невмоготу, и он жалобно завыл, уткнувшись мордой в дверь. Марина выдернула телефонный шнур из розетки, засунула его подальше за тумбочку, рядом с розеткой поставила свою сумку — так, может, и не заметит никто, что телефон отключен. Рик выл все сильнее, Марина надела на собаку строгий ошейник и отправилась на улицу. Завтра Рик должен быть в хорошей форме, а она его мучает. В общем-то, в собачьих силах Марина не сомневалась, а вот в своих, после наверняка бессонной ночи…

Все утро, пока сын и муж были дома, она молила Бога, чтобы им не понадобился телефон. Не понадобился, и они отправились каждый по своим делам. Оставшись, наконец, одна, Марина первым делом включила телефон. И тут же услышала:

— Мариночка, такие девочки, как ты, на ночь телефон не отключают. Эдак, детка, растеряешь всю клиентуру. Ну, когда ты меня ждешь? Прямо сейчас?

«Неймется тебе, кобелина, с утра пораньше, — Марина чуть не поперхнулась от смеха. — Кажется, вхожу в образ — реагирую как профессионалка. Однако хорошо, что смеюсь, — значит, выпутаюсь».

Холодный и резкий ответ Марины чрезвычайно огорчил любителя утреннего секса. Он умолял о немедленной встрече, обещал любые деньги и любые блага, только бы немного женского тела и прямо сейчас. Она спросила, где он увидел объявление.

— Да ими все столбы в нашем микрорайоне оклеены! И ты — молодец, потому что даришь надежду мужчинам.

Он уговаривал ее не отказываться от своей замечательной и такой гуманной работы, потому что страшнее одиночества и ночных поллюций для взрослого мужика нет ничего. У Марины было доброе сердце, она искренне сочувствовала всем сексуально обездоленным мужчинам их микрорайона, но вытирать их слезы не собиралась.

— Иди к черту! — сказала она страдальцу, повесила трубку и отправилась с Риком на экзамен по охранно-сторожевой службе.

Пес порадовал не только хозяйку, но и своего инструктора. Беспрекословно выполнял все команды: бегал, прыгал, лежал, сидел, брал след и с остервенением рвал огромную грязную рукавицу, в которую экзаменатор до самого плеча засунул левую руку. Два месяца занятий не прошли даром. Поздравляя Марину, инструктор сказал:

— Парень у тебя классный! Теперь тебе бояться нечего. Скажешь «Фас!», и смотри только сама руки не подставляй. И помни: когда команду дашь, на поводке его не держи — сразу отпускай. Не позавидую я тому, кто тебя обидит.

Как только они отошли от собачьей площадки, законную гордость в сердце Марины сменила тревога: через час у Дениса заканчивались уроки — они с Риком могли опоздать. Они быстро шли по бульвару, Марина машинально отвечала на приветствия друзей-собачников, пока не услышала гнусавый голос:

— Здравствуйте, Марина? Как дела? Куда спешите?

«Опять этот парень! Урод бритоголовый, накачал мускулов полтонны и думает, что весь мир его».

Марина даже не знала, как его зовут. Он стал появляться в их собачьей компании всего полгода назад и очень злил Марину. Точнее, сначала злил его здоровенный пес неопределенной породы. Кто участвовал в его производстве, сказать было трудно. Угадывался ротвейлер, может быть, бульмастиф или кто-то еще. Бывает, что метисные щенки получаются очаровательными — это был не тот случай. Он все время норовил обидеть тогда еще совсем молодого Рика, демонстрировал свое превосходство и учил жизни. Рик злился, но по жестким законам собачьей субординации терпел. Потом стало ясно, что пес как две воды похож на своего хозяина — не только внешне, но и характером. Тот тоже все и всех знал, везде побывал, все у него схвачено. И что самое неприятное для Марины, о своих доблестях он рассказывал главным образом для нее — это было очевидно всем собачникам. Марина его интерес к себе не поощряла, и это только добавляло ему азарта. В один прекрасный день парень решил идти напролом:

— Вы Мариночка, в натуре, слишком красивы, чтобы ходить по улице без охраны. Возьмите меня в телохранители — уж ваше тело я сохраню, нет базара. Я свое дело знаю, будете довольны. — И заржал, точно жеребец, довольный своей двусмысленностью.

Марина, стиснув зубы, промолчала. Атака повторилась. После третьего или четвертого предложения Марина не выдержала:

— Вы, молодой человек, для охраны найдите себе объект попроще. Такие объекты, как я, охраняют офицеры, к тому же старшие. А вам, хотя и мускулов вы накачали сверх всякой меры, еще до сержанта расти и расти.

Парень зло прищурился:

— Смотри, красотка, не пожалей…

И исчез. Неделю, не меньше, не появлялся на бульваре в обычное собачье время.

Теперь парень стоял перед ней, засунув руки в «косуху», и нагло улыбался. Пес его залаял на Рика, как всегда отстаивая свое главенство. Разгоряченный недавним триумфом, Рик угрожающе зарычал и напрягся.

— Что вы, Мариночка, молчите? Может, устали? Неприятности какие, с мужем, например? — парень явно над ней смеялся. Или на что-то намекал? — Как спали ночью, никто не беспокоил?

— Ах ты, гад! — сомнений не было: это он развесил объявления по всему району! — Фас его! Фас! — Марина крикнула первое, что пришло в голову, и, как учил инструктор, бросила поводок.

Рик понял команду по-своему. Марина еще не успела сообразить, что произошло, а Рик уже вцепился в шею своему старому обидчику. Схватка продолжалась всего несколько секунд, после чего Рик, как ни в чем не бывало, подошел к хозяйке и вопросительно посмотрел ей в глаза: «Я молодец?» — «Ты молодец!» — Марина погладила эрделя по голове. Залитый кровью пес лежал на грязной осенней траве и тяжело дышал. Парень матерился на чем свет стоит, обещая одновременно отравить, убить и лишить бедного Рика даже надежды на продолжение его славного рода, но подойти боялся.

— В следующий раз спущу на тебя, урод, — спокойно сказала Марина. Парень кричал ей вдогонку, обещая сделать что-то страшное и с ней, но она его уже не слушала. Поле брани Марина и доблестный Рик покидали победителями — пес сиял от удовольствия.

Они почти бежали по бульвару. Но, поравнявшись с очередной автобусной остановкой, Марина замедлила шаг и внимательно осмотрела столбы. Объявлений не было — ни одного. «Хвала дворникам! Они не зря получают зарплату!» — ликовала Марина. До дома оставалось пройти еще две автобусные остановки, но и на них столбы порадовали Марину первозданной чистотой.

Конечно, она опоздала, и Денис сидел на скамейке возле школы под присмотром воспитательницы группы продленного дня.

— Мама, наконец-то! Как Рик, сдал экзамен? — бросился к ним Денис.

— Рик у нас молодец — и экзамен сдал на отлично, и вообще — герой!

Марина ждала от сына вопросов о вчерашних телефонных звонках, но их не было. Видимо, его сегодняшние школьные впечатления начисто вытеснили вчерашние. Телефон молчал. Она покормила Дениса и героического Рика, себе сварила кофе. Поудобней усевшись на свой любимый кухонный диван и затянувшись сигаретой, Марина стала размышлять о том, как все-таки темна душа человека — будь то знаток немецкой поэзии или недоумок-качок. Ей ли, биологу, этого не знать? Вот и ее собственная душа тоже, оказывается, полна закоулков и тупичков. Темненькие такие местечки, где засели старые страхи с обидами, затаились и ждут момента, чтобы выползти наружу и превратить твою жизнь в сущий ад. И защитить тебя от них некому, потому что они только твои враги, для остальных невидимые и непонятные. Разве что верный пес все расставит по местам, у собак особый нюх и своя логика — тут друг, тут враг, и третьего не дано. Не зря она так хотела эрделя — большого и умного, не зря… Марина ласково потрепала Рика, развалившегося возле ее дивана. Тот открыл глаза и посмотрел на хозяйку: «Все хорошо?» — «Все хорошо!» — Марина лениво потянулась и решила вздремнуть. Ведь если разобраться, не так уж и плоха ее нынешняя размеренная жизнь. Она обязательно скажет об этом Максу, сегодня же вечером.