Любовь капитана «Феникса»

Глава пятая

Сара повернулась спиной к капитану и продолжила свое дело. Крепко сжав окровавленными пальцами костяную иглу, она стягивала края рваной раны Бёрка. Проталкивая иглу что было силы вперед, девушка старалась не выказывать своего отчаяния, когда толстое ушко иголки упорно не желало проходить в маленькое отверстие. Только скрипела зубами и сильнее тянула иглу.

– Ах, барышня… – стенал лежащий на столе мужчина. – Близко ли конец?

– Близко, близко, мистер Бёрк.

Старпом сделал очередной глоток из коричневой бутылки, зажатой в здоровой руке.

– Еще несколько стежков – и все! – пообещала она.

Стрэйт, стоя у самого ее локтя, следил за каждым ее движением. Сара старалась забыть о его присутствии, но тщетно – он мешал ей сосредоточиться.

Что за отвратительный тип, думала она. Эти его угрозы!.. А сколько страху она натерпелась, не зная, почему началась пальба на палубе! Она забилась в угол каюты и принялась горячо молить Бога о помощи. А что еще ей оставалось делать? И вдруг до ее слуха долетел чей-то стон. Преодолевая страх, она прислушалась. Стон повторился. Сара, конечно, помнила о приказе капитана, но оставаться в каюте было выше ее сил. Она имела некоторые медицинские познания: помогала своей матери при родах, выхаживала всех занедуживших в их семье, не раз приходила на помощь больным из многочисленной паствы своего отца. Как же ей было сейчас остаться глухой к чьим-то страданиям? Поспешно натянув на себя влажную еще одежду, она собрала все свое мужество в кулак и вышла из каюты. При виде ее на черном, как сажа, исполосованном шрамами лице корабельного кока, стоявшего рядом с Бёрком, появилась гримаса отвращения, но Сара, не обращая на нее внимания, занялась своим делом. Ласковый голос девушки и нежные руки сразу подействовали на старпома успокаивающе.

Но и кок оценил Сару по достоинству, когда она помогла ему прижечь рану на плече Бёрка раскаленным докрасна гвоздем, прижав старпома своим телом к столешнице, чтобы не дергался. И не стал возражать, чтобы она вместо него занялась «штопкой» головы Бёрка. Пальцы у Сары намного тоньше и чувствительнее, не мог не признать он.

В его глазах даже мелькнуло нечто похожее на одобрение.

– Правильные стежки, мисс Сара, – сообщил он.

– Спасибо, Окуна, – откликнулась она.

Джейми с возрастающим негодованием прислушивался к этому обмену восклицаниями. Итак, «мисс Сара»?! Это при том, что он решил ни в коем случае не сообщать команде имя незваной пассажирки!

Но как, черт побери, она узнала имя кока? Вот уже целых три года тот плавает на «Фениксе», но редко кто-либо мог услышать от него словечко. Было известно лишь, что он попал на судно Джейми, спасаясь от работорговцев, недалеко от берегов Мадагаскара. Всем было ясно, что обращаться с ружьем ему куда сподручнее, чем с кастрюлями, но никто из команды никогда не посмел бы ему это сказать. И никто, по наблюдениям Джейми, не знал его настоящего имени. Капитан, да и все остальные на «Фениксе» называли его просто Африканцем.

Джейми, мрачный словно туча, наблюдал, как Сара сделала последний стежок и улыбнулась своему пациенту.

– Все в порядке, мистер Бёрк.

С помощью капитана он принял сидячее положение и спустил ноги со стола. Джейми поддерживал его спину, пока Сара накладывала повязку ему на лоб. Когда она закончила, Бёрк осторожно повертел головой из стороны в сторону, потрогал рану на плече, весь покрылся потом от напряжения и боли, но уже в следующую секунду соскользнул со стола и улыбнулся своим целителям.

– Спасибо вам обоим!

– Вам необходим покой, мистер Бёрк, – запротестовала Сара.

– Чтобы уложить меня в постель, барышня, требуется что-нибудь посерьезнее, чем царапина от деревянной щепки и удар по башке, – сообщил Бёрк. – Пойду присмотрю за матросами. А за вами, – он взглянул на Джейми, – присмотрит капитан.

– Да уж, будь покоен, постараюсь.

Он молчал, пока мужчины не вышли из комнаты. Прежде всего, мрачно подумал Джейми, надо все же отдать должное умению Сары.

– Я тоже благодарю вас, мисс Эбернати.

В глазах Сары промелькнуло удивление.

– У меня есть некоторый опыт в обращении с больными, – сообщила она. – Услышав его стоны, я не могла остаться равнодушной.

– Оказанная помощь Бёрку освобождает вас от наказания кнутом.

– Я надеялась на это! – В ее тоне наряду с облегчением послышалась насмешка. – Вам, лорд Стрэйт, следует…

– На борту судна можете называть меня просто капитаном.

– Так вот, капитан, зарубите себе на носу, что я не люблю угроз.

– Я тоже. Это была не угроза, а обещание, и я его выполню, если вы еще раз осмелитесь ослушаться моего приказания.

Резкое заявление Джейми заставило Сару закусить в негодовании нижнюю губу. Но, к его великому удивлению, она вдруг покорно кивнула, как бы выражая свое полное согласие.

– Понимаю. Слово капитана на борту судна – непреложный закон. – Она помолчала, затем выдавила из себя некое подобие улыбки. – Не соблаговолите ли вы прекратить называть меня «мисс Эбернати» и не сообщите ли, как мы будем жить дальше? Вряд ли вы намерены в продолжение всего рейса держать меня взаперти в этой каюте.

– Я намерен пересадить вас на первый встречный корабль, направляющийся в Макао.

– Ну, нет!

– Разве не вы только что утверждали, что мое слово здесь непреложный закон?

Не обращая внимания на его саркастический тон, Сара обошла вокруг стола, так что оказалась рядом с Джейми.

– Прошу вас, лорд… капитан. Разрешите мне сопровождать вас.

– Это слишком опасно, как вы сами могли только что убедиться. А кроме того, я не могу отвечать за действия моих людей, узнавших, что на борту есть женщина.

Ее грудь быстро поднялась от возмущения и опустилась.

– Но…

– Я обещал, что постараюсь найти вашего отца, и буду его разыскивать. Хотите – верьте мне, хотите – нет, но я свое обещание выполню.

– Возможно, я поступила опрометчиво, сказав, что не могу вам верить.

– Возможно. Знайте: честь есть даже у воров.

– Поверю вам на слово. – Сара даже покраснела от смущения.

– Да?

Тут до Сары дошло, пусть с некоторым опоздавшем, что, оскорбляя Джейми, она ничего не достигнет.

– Видите ли, трудность не только в том, чтобы его найти, – произнесла с явной неохотой Сара. – Когда он слышит голос долга, то перестает воспринимать голос разума.

По опыту своих предыдущих встреч с седобородым фанатиком Джейми тут же решил, что она сильно недооценивает отца.

– Поэтому, даже если вы его найдете, он может отказаться следовать за вами. Я же, конечно, сумею уговорить его, чтобы он возвратился домой.

Джейми вовсе не был в этом убежден. До сих пор он испытывал лишь презрение к этому миссионеру, который кидался на корабли и обрушивал на матросов осуждающую проповедь. Сейчас оно сменилось неприязнью к старику. Как бы громок ни был голос долга, он не вправе внезапно исчезать, бросая свою семью на произвол судьбы.

– Прошу вас, пожалуйста, разрешите мне плыть с вами, – молила его Сара, порывисто накрыв ладонью руку Джейми. – Обещаю, не буду показывать носа из каюты, из-за меня у вас никаких неприятностей не возникнет.

Джейми так и подмывало сказать, что неприятности из-за нее уже начались: его команда не скоро забудет, что из-за какой-то девчонки у них из-под носа ушел пиратский корабль, очень даже неплохая добыча. Да и сомнительно, что Сара Эбернати будет покорно сидеть в каюте, не высовывая оттуда носа! Она уже показалась Африканцу.

Но вслух капитан не произнес ни слова. Теплая нежная ладонь, лежащая на его руке, словно лишила его возможности говорить, а карие глаза Сары, казалось, способны заставить передумать даже самого большого упрямца.

О, ему хорошо известен этот проникновенный женский взгляд! Он сводил с ума его, тогда молодого неопытного лейтенанта, связавшегося с адмиральшей. Да и все женщины, которых после нее укладывал в свою постель Джеймс Керрик, были великими искусницами по части таких взглядов.

Джентльмен, каковым он себя когда-то считал, мог пасть жертвой этого искусства. Но мужчине, каким стал теперь Джеймс Керрик, одних взглядов недостаточно.

– Вы уверены, что хорошо представляете себе последствия своей просьбы?

– Что вы имеете в виду?

– Согласившись делить со мной каюту, вам придется делить и постель.

Он хотел поразить ее – и ему это удалось. Рот у Сары раскрылся, она быстро отдернула свою руку и поспешно сделала шаг назад.

– Можете не сомневаться, я, безусловно, не хочу ни того, ни другого, – резко возразила она. – В крайнем случае, буду спать на палубе.

– Ну да, – прогудел Джейми. – На палубе, под звездами, и крысы будут грызть вам ноги, а матросы выстроятся в очередь, чтобы позабавиться с вами.

Она покраснела до ушей.

– Если капитан, насколько я понимаю, отказывается защищать меня, то, быть может, это сделают мистер Бёрк или Окуна.

– Мистер Бёрк и Африканец делают лишь то, что им приказываю я, – отрезал Джейми.

– Ну что ж, на борту все же есть один человек, который послушается моего приказа. Если мне придется покинуть «Феникс», то со мной уйдет и Сын Второго Урожая, а вы, сэр, можете… можете катиться ко всем чертям!

– Ко всем чертям? – Джейми чуть улыбнулся. – Ну что ж, это еще не самое страшное. Полагаю, что, оставшись на борту, вы научитесь куда более цветистым выражениям.

– Это уж несомненно!

Джейми расплылся в улыбке, и слова застряли у Сары в горле.

Боже правый! Даже если, бы она не верила слухам о скандальном прошлом Стрэйта, то эта улыбка убедила бы ее в их справедливости. Только женщина, зрение которой подпортила старость, может остаться равнодушной к этим манящим голубым глазам.

Однако Сара, еще не достигшая сего печального возраста, не могла не ощутить исходящее от Джейми обаяние. Да поможет ей Бог! Всевышний сотворил ее из более прочного материала, чем дам, покоренных когда-то капитаном. Расправив плечи, она вернулась к предмету их спора:

– Так как же, капитан, я плыву с вами или нет?

Он молчал так долго, что Сара уже начала подыскивать иные аргументы, еще более убедительные.

– Плывете, – выдавил он из себя наконец. – Хотя уверен, мне не раз придется горько об этом пожалеть.

– Благодарю вас. Я останусь в этой каюте или прикажете перейти в другую?

С иронической улыбкой, не сходившей с его лица, Джейми предоставил свою каюту в полное ее распоряжение, объяснил назначение различных предметов, предложил порыться в сундуке и отыскать в нем одежду взамен ее залитого кровью костюма. Он же, сообщил Джейми доверительным тоном, расположится в каюте старпома и будет спать в подвесной койке, совсем рядом… на тот случай, если у нее переменится настроение и ей захочется побыть в его обществе.

– Не захочется! – вспыхнула Сара.

– Кто знает! – Он саркастически поднял одну бровь. – Еще и не такое случается.

После бессонной ночи в трюме и проведенной операции Саре хотелось лишь умыться, переодеться во что-нибудь чистое и утолить голод. Вскоре после ухода капитана на пороге его каюты появился одноглазый худой моряк, назвавшийся Джоном Хардести, с ведром морской воды в руке. Смыв с себя следы крови, Сара принялась копаться в капитанском сундуке и извлекла оттуда белую полотняную рубашку, доходившую ей до колен, а к ней – желтовато-коричневые брюки. Жилет с причудливой вышивкой спрятал от любопытных взоров хорошо заметные под тонкой тканью соски ее пышных грудей.

После продолжительного сражения с растрепавшимися волосами Саре удалось с помощью серебряной щетки Джейми привести голову в порядок. Она снова полезла в сундук поискать, чем можно закрепить длинные пряди. Заметив черную бархатную ленту в боковом кармашке сундука, Сара потянула ее к себе и увидела прикрепленную к ней камею с изображением женской головки в ореоле пышных волос. Тонкостью черт эта дама могла бы поспорить с Эбигейл, но кокетливый взор бесспорно свидетельствовал о том, что ей далеко до простодушия сестренки.

Снедаемая любопытством, Сара перевернула камею. Подпись гласила, что Джейми навсегда, навсегда останется в сердце Доркас.

Недовольно хмыкнув, Сара отцепила камею, бросила ее обратно в кармашек и с грохотом опустила крышку сундука.

Чуть спустя раздался стук в дверь – ее приглашали обедать. В кают-компании вместе с ней обедал только Бёрк. С трудом проглотив пару ложек несъедобной мешанины из риса, овощей и курятины (или того, что Сара приняла за курятину), она, извинившись, отправилась в каюту и без сил рухнула на кровать под шелковым покрывалом.

Утром следующего дня она заставила себя выйти на палубу. Прошло несколько секунд, прежде чем поглощенная работой команда заметила Сару, которая любовалась искрящимся под яркими лучами солнца морем. И тут же в ее адрес посыпались ругательства, сопровождаемые враждебными взглядами.

Они донеслись до слуха стоявшего посреди палубы Джейми. Он обернулся, окинул ее взглядом с головы до ног и что-то приказал стоявшему рядом матросу. Тот с недовольной миной снял с головы широкополую шляпу и вручил капитану, который, приблизившись, передал ее Саре.

– Наденьте и не снимайте, а стоять можете на корме, подальше от гиков.

Сара безропотно забилась в угол скамеечки, стоявшей на корме.

– И не вздумайте кокетничать с матросами, не то между ними могут возникнуть ссоры, и тогда я брошу вас за борт.

Ответа он дожидаться не стал, и Сара поняла, что капитан уже сожалеет о принятом накануне решении.

Пусть сожалеет, сколько душе его будет угодно. Она на борту «Феникса» – и дело с концом. Видя из своего убежища всю палубу, она ловила недружелюбные взгляды матросов, снующих мимо нее взад-вперед, слышала их враждебные замечания: женщины на борту, мол, приносят несчастье, даже если умеют штопать мужику башку не хуже, чем парус. Весь этот день и следующий она была вынуждена терпеливо выслушивать их ропот.

Но на третий день, с утра пораньше, девушка увидела направляющегося к ней Окуну, который силком тащил за собой упирающегося парнишку, Генри Фулкса, как она узнала впоследствии. Ему на вид едва минуло одиннадцать лет.

Громкий голос Окуны заглушил протесты мальчика:

– Не поможете ли вскрыть ему нарыв, мисс Сара?

– Не хочу, чтобы вскрывали, – отбивался от него юный бедолага.

Африканец пресек его возражения, ударив пленника что было силы кулаком по голове. Аргумент подействовал, и все трое перешли в импровизированный хирургический кабинет, где Окуна, ловко орудуя огромным ножом, вскрыл у пациента под мышкой нарыв величиной с яйцо черепахи, а Сара, чтобы отвлечь внимание мальчика, рассказывала ему о шалостях своих братьев.

– Ну как, теперь тебе лучше? – поинтересовалась Сара, когда операция была закончена.

– Да, мадам! – И мальчик, спрыгнув со стола, направился было к двери, но Окуна новым ударом могучего кулака напомнил ему о правилах приличия. Юнга приостановился и поблагодарил Сару.

После того как Сара помогла их товарищу избавиться от боли, матросы заметно помягчели. Однако окончательное признание она получила лишь после встречи капитана с мандарином с острова Намоа, что располагался в трехстах милях от Макао.

Едва «Феникс» вошел в порт и спустил паруса, Сара, подчиняясь воле капитана, нахлобучила шляпу на лоб и забилась как можно дальше в свой угол, где никто ее не видел и не слышал. Отсюда она заметила мчащуюся к ним джонку, в которой под огромным шелковым зонтом с причудливой вышивкой восседал, судя по красной пуговице на черной шляпе, мандарин, окруженный чиновниками и слугами.

– Кто это? – спросила она Джона Хардести, которому Джейми поручил Сару на время стоянки.

– Точно не могу сказать, мисс, – он покосился своим единственным глазом на приближающуюся джонку, – но, скорее всего, начальник порта.

– Начальник порта? – перепугалась Сара. – Приплыл, чтобы нас арестовать?

– Приплыл, чтобы положить денежку в карман, – ухмыльнулся Хардести.

Соблюдая ритуал, льстивший честолюбию и поддерживавший репутацию начальника, мандарин в сопровождении всей своей свиты поднялся на борт «Феникса», где его почтительно приветствовали капитан и старпом. Мандарина усадили под навес, специально для этой цели установленный, предложили ему вина и коробку с сигарами. До Сары донеслись запах дорогого табака и голоса беседующих. Мандарин с помощью официального переводчика спросил, почему «Феникс» бросил якорь в порту Намоа, тогда как иностранным судам разрешено останавливаться только в Кантоне.

– Я бы никогда не оказался в Намоа, – с полной серьезностью заявил Стрэйт. – Меня занесло сюда ветром, сбившим шхуну с курса. Прошу ваше превосходительство простить меня и разрешить нам пополнить запасы воды и продовольствия.

Мандарин выпустил из ноздрей струйку сигарного дыма. Жестом руки призвал переводчика к вниманию и подал знак стоящему рядом чиновнику. Тот вытащил из рукава красный свиток, развернул его и зачитал по-английски, смешно растягивая слова:

– «Указ императора, датирован Гуо-Донг, двенадцатый год, второе солнцестояние. Чужеземным варварам разрешено вести торговлю только в порту Кантона. В случае нарушения приказа их ждет немедленная и неминуемая казнь».

– Его Величество, однако, преисполнены искреннего сочувствия даже к иноземным варварам, его недостойным, – продолжал уже переводчик, – и не исключают возможности оказывать помощь кораблям, попавшим в беду. Такое судно, заправившись всем необходимым, обязано при первом же приливе выйти в море и направиться в Кантон. Такова воля императора. И да будет она исполнена!

– Итак, вы знаете, что вам надлежит делать, – заметил мандарин.

– Именно так мы и намерены поступить, – ответил капитан.

Чиновник, зачитавший указ, свернул бумагу, спрятал обратно в рукав и вместе с переводчиком и остальной свитой спустился в джонку. Мандарин и капитан остались одни на палубе.

– Пошлина та же, что и в прошлый раз? – вежливо спросил Стрэйт.

– Та же, – милостиво улыбнулся мандарин.

«Пошлина» была заготовлена заранее. Джейми передал гостю тяжелую сумку. К удивлению Сары, по палубе разнесся звон металлических денег.

– Капитан расплачивается железной мелочью? – удивилась Сара.

– Серебряной мелочью. Мы называем их «испанские слезы». Этим мерзавцам… прошу прощения, мисс… подавай опиум, а капитан не желает с ним связываться.

Сара с уважением взглянула на Стрэйта. Легкий бриз взъерошил его волосы и взметнул вверх концы белоснежного шарфа, небрежно обвивавшего шею. Зеленый фрак безукоризненно облегал широкие плечи. Одним словом, джентльмен, да и только, если закрыть глаза на то, что он распутник и негодяй.

Оказывается, он не окончательно испорчен. Ведь в отличие от многих своих соотечественников не желает торговать опиумом, который является основным товаром, имеющим хождение на рынках Азии и Европы.

Европейским странам больше нечего было предложить Поднебесной в обмен на ее товары. Китайцам не требовались изделия из шерсти или жести, китайские купцы стали продавать специи, чай и свой драгоценный фарфор только за серебро. Со временем английский парламент, обеспокоенный утечкой серебра из страны, порекомендовал Ост-Индской компании расплачиваться за китайские товары опиумом.

Преподобный Эбернати в своих проповедях порицал употребление этого зелья сначала в Индии (там выращивали мак и производили опиум), а затем в Китае, где наркомания стала сродни эпидемии. И все из-за того, что чужеземцы на протяжении десятилетий ввозили туда миллионы тонн этого наркотика. В своей ненависти к опиуму пастор был не одинок. Императорским указом ввоз в Китай опиума грозил иностранцу смертной казнью. К несчастью, сделки с опиумом были настолько выгодны, а таможенные чиновники настолько продажны, что поток поступающего в Китай дурмана не уменьшился.

Так стоит ли удивляться тому, что отказ Стрэйта расплачиваться опиумом чрезвычайно возвысил капитана в глазах Сары? Отогнув поля шляпы, она внимательно наблюдала за тем, как он вежливо прощается с мандарином. Стоило тому поставить ногу на дно джонки, как от берега отделилась и ринулась к «Фениксу» целая флотилия нагруженных сверх всякой меры сампанов.

Матросы «Феникса» в свою очередь принялись выносить из трюма на палубу тюки с товаром. К изумлению Сары, среди них были темные меха, сверкавшие под лучами солнца.

– Везем китайцам шкуры бобра и других животных. Покупаем их в американском Форт-Россе. И за хорошую цену – бобров-то становится все меньше.

– А это что такое? – Сара кивнула в сторону связок каких-то деревяшек.

– Сандаловое дерево, мисс. Взяли на Сандвичевых островах.

Из него, знала Сара, добывают масло, которое идет на изготовление душистого мыла, парфюмерии, лекарств. Да и древесина в чести у китайцев – они делают из нее столь популярные шкатулки и сундуки с замысловатой резьбой.

При виде последнего ящичка, извлеченного из трюма, Хардести засмущался невероятно. На вопрос Сары, что внутри, он покраснел и долго мычал что-то нечленораздельное.

– Ну, там… хозяйство тигра, мисс, – с величайшим трудом выдавил он из себя наконец, видя, что она от него не отстанет. – Вы понимаете, о чем я?

– О Боже! – Лицо ее стало таким же красным, как его.

Какое-то время она молча взирала на ящичек, но в конце концов любопытство взяло верх.

– А кому… кому нужен столь необычный товар?

Лицо Хардести приобрело уже багровый оттенок.

– Видите ли, мисс, однажды нам попалась очень занимательная книга. Перевод с китайского.

– Ну и о чем же она?

– Она… э-э… о постельных играх… не знаю, как и выразиться…

Хардести не сводил с нее своего единственного глаза. Видя, что от шока она не падает в обморок, он осмелел.

– Если верить этой книге, мужчине следует стереть этот… этот… предмет в порошок, а затем подбавлять одну-две щепотки в настойку из слив, собранных в пятый день пятого месяца… И тогда мужчина будет… будет о-го-го! На Западе эта книга никому, кроме нас, не известна. А значит, и товар этот никому не ведом. Наша монополия, так сказать, мисс.

Эти сведения несколько охладили восторг по отношению к Стрэйту, но не уменьшили ее интереса к торговым операциям, происходящим перед ее глазами.

Подобно большинству «варваров», освоить китайский язык Сара не сумела. Оно и понятно – многие односложные слова имели различные значения в зависимости от интонации, с которой они произносились. Даже сами китайцы, жившие в разных городах и провинциях, с трудом понимали друг друга. Но за время пребывания в Макао она все же освоила несколько сот иероглифов – намного меньше, чем знал каждый четырех– или пятилетний ребенок, но все же достаточно, чтобы прочесть имена китайцев, работавших в миссии, и марки чая, который покупал повар, стараясь угодить Саре. Все Эбернати, как истинные англичане, питали пристрастие к чаю. Сара гордилась своими познаниями – она могла прочесть название любого сорта и место его разведения. Поэтому девушка сразу обнаружила, что фирменные марки на предлагаемых капитану ящиках с чаем не соответствуют тому, что плели о них продавцы.

– Мистер Хардести, – прошептала она, – немедленно шепните капитану, чтобы он проверил содержимое ящиков.

Одноглазый бросил на нее недоумевающий взгляд.

– Да, да, я подозреваю, что там вместо черного чая – зеленый, – настаивала она на своем. – Бегите скорей, пока сделка не заключена, не то капитан потерпит большие убытки.

Все еще сомневаясь, Хардести пробрался между коробками и тюками к Джейми, шепотом на ухо передал слова Сары, и спустя несколько секунд она услышала его бас: он требовал вскрыть ящик для осмотра. Продавец решительно запротестовал, его поддержали остальные китайцы, беседа давно перестала быть миролюбивой. Люди кричали друг на друга, но вдруг все стихли, и раздался стук топора.

Сара, осмелев, краешком глаза выглянула из своего укрытия. Стрэйт с топором в руке стоял около разбитого ящика.

В нем, как и ожидала Сара, лежал зеленый чай, спрятанный под тонким слоем листьев черного. Еще миг – и матросы с кулаками кинулись на китайцев, те не остались в долгу, и на палубе воцарился ад. В драку были вовлечены все присутствующие, даже одиннадцатилетний Генри.

Напуганная тем, что она натворила, Сара вспомнила еще одно приказание Стрэйта – при малейших беспорядках немедленно уходить в свою каюту и не высовывать оттуда носа.

Она спустилась вниз, чтобы отсидеться там.