Любовь на краю света

10

Шторм между тем разыгрался не на шутку. Однако никакой разгул стихии не в состоянии был увести обеих женщин с пристани, пока муж Люси и сын Крейтона оставались во власти разбушевавшегося моря.

Соседка Люси согласилась приютить на ночь маленького Билли, благо дом ее располагался неподалеку. Для Адел тоже нашлась постель в одном из близлежащих жилищ, хотя девочка никак не хотела уходить с берега.

В деревне царило подавленное настроение, жители без видимой цели бродили вокруг пристани и вдоль моря, обмениваясь новостями, которые уже давно не были новостями. Термос Элмы пустовал несколько часов кряду, однако время от времени кто-то приносил на пристань кофейники с горячим кофе или кастрюли с супом. Несмотря на плотную завесу дождя, с любой точки можно было видеть освещенные окна домов.

Элма не отходила от Люси и ни на секунду не спускала глаз с темнеющей воды. Закутавшись в одеяло и брезент, молодая женщина мучительно боролась с острым желанием разреветься. Что касается Люси, то та, ожидая, видимо, худшего, просто тихо плакала, и Элма, не зная, как ей помочь, лишь держала ее за руку.

Прошло уже много времени, с тех пор как Рон пропал в океане. И даже принимая во внимание его способность держаться на плаву, оставалось мало надежды, что холод не добьет рыбака раньше, чем придет помощь. Если только он не нашел в воде чего-то — обломка дерева, к примеру, — на что можно было бы взгромоздиться и продержаться какое-то время… Но эта последняя надежда была более чем призрачна.

Как бы там ни было, а Элма, закрыв глаза, в который раз молилась, чтобы именно сейчас, в эту самую минуту, Рона заметили спасатели. Она встречалась с ним лишь однажды, в ту праздничную ночь, но в ее ушах все еще стояли звуки его гитары, сердечный смех и добрый юмор. А как нежен он был со своим малышом! Было очевидно, что он крепко любил семью, работу, даже свое происхождение.

Элма покачала головой, сообразив, что это было всего лишь вчера. А сейчас, по воле случая, она сидит здесь на берегу и ждет, встретит ли Рон следующий рассвет или предыдущий оказался для него последним. По ее телу пробежал озноб, и, еще раз взглянув на штормовое море, она прошептала: «Только бы все обошлось», а глаза ее при этом заливали слезы, смешанные с дождем.

О том, что и с лодчонкой Бена может случиться беда, Элма запрещала себе даже думать. Хотя в эту ночь перевернулись лодки и побольше той, на которой ушел в море сын Крейтона, женщине не оставалось ничего другого, как верить, что мальчик обязательно вернется домой живым и невредимым. Сложив дрожащие ладони вместе, Элма молилась за Бена, за то, чтобы он возвратился еще до того, как отец узнает о его самовольном поступке. Внезапно ее мысли прервала вскочившая на ноги Люси.

— Лодка! — крикнула она сдавленным голосом и что есть сил побежала к краю пристани.

Сквозь черноту непогоды пробивались дрожащие огоньки, свидетельствующие о том, что спасательный бот входил в бухту. Бросив брезент на опрокинутые стулья, молодая женщина с замершим от ужаса и надежды сердцем поспешила за подругой.

Дождь беспощадно поливал толпу, собравшуюся на пристани в ожидании, пока бот пришвартуется, хотя экипажу это далось с немалым трудом. Еще крепили канаты, а с борта на берег выпрыгнули несколько подростков и мужчин постарше; одним из первых Элма увидела Крейтона. Он же, разыскав Люси, лишь молча крепко обнял ее. Элма оказалась поблизости, и ее ужаснул вид мужчины: промокший до нитки, со спутанными волосами, закрывшими пол-лица, и глубокой царапиной во всю щеку. Люси не произнесла ни слова, а Крейтон, прижимая ее к себе и не скрывая усталости и злости, произнес только:

— Мы все еще не теряем надежды. И не прекратим поисков. Обещаю. Мы вернулись, чтобы пополнить запасы топлива, — объяснил он, как будто оправдываясь, — и сменить часть команды. Кое-кто из парней совсем замерз. — Еще раз мягко похлопав Люси по спине, он произнес тоном, не терпящим возражений: — Тебе нужно немного отдохнуть.

Соседка Люси тут же выступила из толпы и взяла безутешную женщину под руку.

— Пойдем к нам. Ты сможешь наблюдать за пристанью из окна моей кухни. — С этими словами она увела Люси к себе домой.

Элма почувствовала, что настал момент рассказать Крейтону о Бене. Испытывая ужас от того, что ей предстояло, она нашла в себе силы произнести только одно слово:

— Бен…

Он оторвал взгляд от уходящей Люси и с удивлением воззрился на Элму. Видимо, выражение ее лица сказало ему все остальное.

— Что с ним? — спросил Крейтон. И голос его, даже несмотря на бушевавший вокруг шторм, показался Элме тихим как никогда.

— Он… он жаждал помочь вам, — проговорила она, понимая нутром, как Крейтон ждет продолжения.

Лицо его потемнело, и, чтобы заставить женщину продолжать, он переспросил почти с угрозой:

— Что он сделал?

— Взял гребную шлюпку. Около часу назад…

Мужчина вздрогнул всем телом и с шумом выдохнул:

— О Боже, нет! — Не произнося больше ни слова, он со стоном повернулся, чтобы бежать к спасательному боту.

Элме удалось схватить его за руку.

— Вам нельзя опять идти в море. Вы промокли насквозь, и у вас кровь на щеке.

— Черта с два я не пойду, — раздалось в ответ. — Я не могу не идти. Он мой… — Тут его голос прервался, как будто гигант получил сильный удар под дых. Плечи его поникли, словно силы вот-вот должны были покинуть его. Элма взяла его ладонь в свою, продолжая убеждать:

— Вам нельзя сейчас выходить в море. Вы замерзли и ранены. Пойдемте в дом и хотя бы переоденьтесь в сухое. Я обработаю вам рану. А к тому времени, когда мы закончим, не сомневаюсь, они уже разыщут и Рона и Бена. Если же нет… — Элма отвернулась, увидев боль в глазах Крейтона. — Тогда вы будете в лучшей форме, чтобы отправиться на поиски самому.

Оба прекрасно понимали ничтожность шансов на успех: найти при такой погоде двух человек, потерявшихся в просторах океана… Продолжение поисков в шторм превращалось в дело не только почти безнадежное, но и чрезвычайно рискованное для самих спасателей.

Крейтон бросил быстрый взгляд на ходивший ходуном бот у пристани, на который как раз грузилась новая команда. Что-то дрогнуло в его лице, и с видимым усилием он согласился:

— Хорошо, я сменю одежду. Не будем терять время.

С этими словами он направился к своему дому, а Элма успела еще заскочить к приютившим Адел соседям. Сестра спала, укрытая теплым одеялом. Глядя на нее, Элма поняла, что будить ее сейчас было бы преступлением.

Когда она добралась до дома Крейтона, ей с трудом удалось выровнять дыхание. Сдернув с себя набухшую от воды парку, она вошла внутрь и тут же наткнулась на хозяина, успевшего облачиться в сухие джинсы и просторный свитер грубой вязки.

Элма нашла полотенце и обмотала им мокрую голову.

— Я буду готова сию секунду и обработаю вам рану, — бросила она Крейтону. — Садитесь на диван.

Спустя минуту, переодевшись и найдя кое-какие лекарства, она прошла в гостиную и нашла ее пустой. Придя в ужас при мысли, что Крейтон проигнорировал ее просьбу и отправился на пристань, она уже готова была мчаться вслед за ним, как вдруг до ее ушей донесся звук из кухни.

Она нашла Крейтона, наполняющего зернами кофемолку.

— Подумал, что неплохо бы взять с собой на пристань кофе, — произнес он усталым голосом.

— Хорошая мысль. Но, прежде чем идти, отчего бы вам самому не согреться чашечкой-другой?

Он включил кофемолку и взглянул Элме прямо в глаза. Лицо его было лицом одержимого.

— Если Бен погибнет, — проскрежетал он, почти не разжимая рта, — не думаю, что меня в оставшейся жизни хоть что-нибудь согреет.

Опустив взор и прокашлявшись, она проговорила:

— Они сказали, что позвонят в колокол, если спасатели вернутся раньше. А теперь давайте я займусь вашей раной.

Тяжелой походкой Крейтон приблизился к стулу, и, хотя в кухне было достаточно тепло, Элма не могла не почувствовать, каким смертным холодом сейчас веяло от этого человека.

Стул под Крейтоном скрипнул. Давая понять, что не нуждается в ее сочувствии, он все так же сквозь зубы процедил:

— Обработайте же эту чертову царапину, и поскорее.

Вооружившись спиртом, мазью и пластырем, Элма начала промывать рану, в который раз поразившись, как прекрасно его мужественное лицо — прекрасно даже в горе.

— Как это произошло? — спросила она, стараясь сосредоточиться на ране.

— Один из парней упал за борт — волна была сильной. Когда я нырял за ним, то задел лицом за защитный поручень.

— А как тот парень?

— Впредь будет умнее. — Слегка улыбнувшись, он добавил: — Хотел бы я сказать это же о себе.

Обмакнув ватку в спирт, Элма продезинфицировала рану, слегка повернув голову Крейтона к свету. Их взгляды встретились. Глаза его горели решимостью и даже вызовом, и женщина едва удержалась от прямого вопроса, о чем он сейчас думает.

Когда она смазывала рану мазью, на его лице не дрогнул ни один мускул, и Элма поняла, что дело совсем не в желании лишний раз продемонстрировать мужество и силу воли. Скорее, в тревоге о сыне Крейтон почти перестал замечать окружающее, в том числе и физическую боль.

Наконец Элма заклеила рану пластырем.

— Ну вот. Все отлично. Думаю, швов не понадобится.

— У вас легкая рука, Элма, — заметил он, хотя голос его звучал по-прежнему сурово.

— Я… я всегда хотела стать медсестрой.

Ноздри Крейтона раздулись.

— Черт побери. Медсестрой — однако!

Внезапно он ударил ладонями по столу и вскочил на ноги.

— К черту затворничество! Что я наделал?! — выкрикнув это, Крейтон пулей вылетел из комнаты, опрокинув злополучный стул.

Ошеломленная этой вспышкой эмоций, Элма поспешила за ним вслед, полагая, что он прямиком направится на пристань. Но, проходя гостиную, женщина застала Крейтона там, застывшего у камина, в котором тлели головешки.

Увидеть этого сильного, уверенного в себе мужчину в состоянии такой безысходности было зрелищем не для слабонервных, и Элма почувствовала, как по ее щекам потекли слезы. Совершенно не заботясь о том, как это будет выглядеть со стороны, даже о том, хорошо это или дурно, она подошла к Крейтону и положила руку ему на плечо.

— В том нет вашей вины, Крейтон.

Его мышцы слегка расслабились от ее прикосновения.

— Хотел бы верить.

Желая помочь ему избавиться от невидимой пытки, очевидно, приносившей Крейтону мучительную боль, она мягко произнесла:

— Я знаю, что там, на пристани, у вас с Беном произошла какая-то стычка… И, мне кажется, вы сейчас поедом едите себя за то, что круто обошлись с ним…

Он резко схватил ее за руку.

— Нет, Элма, нет! Я думаю совсем не об этом. — Хотя он не повысил голоса, каждое слово отдавалось в голове женщины ударом молота. — Я думал о том, как все последние пять лет старался возненавидеть парня, а теперь, когда я лицом к лицу столкнулся с тем, что он… — к изумлению молодой женщины, он словно лишился голоса, — возможно, мертв, я обнаружил, что мне это так и не удалось. Я люблю его, черт возьми! Но уже слишком поздно сказать ему об этом.

— Возненавидеть?.. — словно эхо, выдохнула Элма.

— Не очень приятное слово, верно? — спросил он голосом, срывающимся от напора эмоций.

Она кивнула. Губы его скривила пародия улыбки.

— Добренькая Элма. Добренькая и ответственная, мечтавшая стать медсестрой. Никак не может понять, с чего бы это мужчине взбрело в голову возненавидеть собственного сына.

Он пересек комнату и плюхнулся на диван, запустив обе пятерни в густую шевелюру.

— Черт, когда же прекратится этот дождь?! — взревел он, бросив взгляд в окно.

— Но… мы всего-то провели в доме несколько минут, — напомнила Элма. — Еще минут пять нам понадобится, чтобы выпить по чашке кофе. Поэтому попытайтесь расслабиться. — Она обошла стол и уселась рядом с Крейтоном. — Мне кажется, нам следует поговорить. Что-то терзает вашу душу — и уже долгое время.

Он мрачно посмотрел в ее сторону, и в его взгляде Элма различила тень той загадки Крейтона Кеннета, которая мучила молодую женщину все последние дни. И сейчас Крейтон был близок к тому, чтобы поведать ей то, что не давало ему жить все эти годы. Чувствуя неизъяснимое желание помочь ему выговориться, она взяла его руку в свои ладони и мягко попросила:

— Расскажите мне, Крейтон.

Пока Элма ждала ответа, дробь дождя по крыше звучала для нее пулеметной очередью. Он сам должен был собраться с силами и начать, когда сочтет нужным, и, несмотря на то что силы ее были на исходе, а в животе угнездился неприятный холодок, молодая женщина терпеливо ждала, не смея прервать молчания.

Крейтон откинулся на спинку дивана. Веки его были полуприкрыты, а губы сжались в тонкую линию, но прошло еще мгновение, и Элма увидела обращенные на нее глаза мужчины, который наконец решился.

— Я как-то сказал вам, что у меня не было брата, — произнес он неожиданно холодно.

Она кивнула, удивленная столь резкой сменой настроения.

— У меня был брат, но сейчас его уже нет в живых.

Элма заставила себя воздержаться от дополнительных вопросов. Следовало дать Крейтону возможность рассказать все, как он сам найдет нужным.

— Его звали Джойс, и он был на три года старше меня. В колледже он некоторое время встречался с Мелли, но потом женился на другой девушке. — Крейтон на мгновение отвел глаза, казалось, он весь ушел в себя, в свое прошлое. — Мне всегда нравилась Мелли. Однажды наши машины столкнулись в кампусе Аляскинского университета в Фэрбенксе, и с того момента события понеслись, как при ускоренной съемке. Не прошло и месяца, а мы уже были женаты. — Последовала еще одна пауза. — У Мелли тяжело протекала беременность. Вен родился до срока, и доктора сказали, что у нее больше не может быть детей. Меня это не сильно расстроило. Мне было достаточно Мелли и Бена.

Элма знала, что Крейтон был счастливым мужем и отцом. Почему же в его словах звучит столь неприкрытая горечь?

— Пять лет назад, — говорил он тем временем бесстрастным голосом, — я вернулся домой и обнаружил записку, в которой Мелли сообщала, что уехала вместе с Джойсом. Еще она писала, что была в ярости, узнав, что он женился на другой, и что специально подстроила и ту аварию и наш брак, прекрасно зная, какие чувства я к ней испытывал. — Рука Крейтона крепко сжала ладонь Элмы, и она вздрогнула, но не от боли, а от сочувствия к мужчине, который продолжал свой рассказ: — Мелли всегда все потрясающе планировала. Я и не подозревал, что наш брак — всего лишь хитрая уловка, чтобы войти в нашу семью и попытаться заставить Джойса вернуться к ней.

Увидев, как расширились глаза Элмы, Крейтон выдавил из себя подобие улыбки.

— Вы выглядите сейчас столь же потрясенной, сколь жалким чувствовал себя я в тот момент. Но это еще не самое худшее. — Он покачал головой. — Она также написала, что пришлет за Беном через неделю-другую после их медового месяца. Пришлет за моим сыном. — Бровь его дернулась, по всему было видно, что самообладание дается Крейтону с трудом. — Об остальном вы, вероятно, догадываетесь. Мелли и Джойс разбились в тот же день на обледеневшем шоссе неподалеку от Сьюарда.

Высвободив дрожащую руку из ее ладоней, он провел ею по губам. То, что он сказал, было исторгнуто из самых глубин его души, из самых темных глубин. Элма почувствовала озноб во всем теле, ее собственная душа рвалась к нему, в его объятия, но женщина сдержалась. Дай ему выговориться, говорил ей разум. Боль, выговоренная, излечивает раны.

Когда Крейтон повернулся к ней, лицо его было застывшим, как у покойника. Он произнес на одном выдохе:

— Мелли сообщила мне, что сын, которого я обожал, был вовсе не моим сыном, а Джойса.

Услышав это, Элма подумала, что сердце ее сейчас превратится в зияющую рану, наполненную болью, и ей захотелось выкрикнуть проклятия в адрес женщины, причинившей столько зла человеку, сидевшему сейчас рядом с ней с поникшей головой.

— Когда Мелли выяснила, что беременна от моего брата, и сообщала ему об этом, он отказался бросить жену и вернуться к ней. Тогда она вознамерилась ему отомстить и вышла замуж за меня. — Он горько усмехнулся. — Когда родился Бен, я еще подумал, что она отплатила Джойсу тем, что назвала сына моим именем, ведь полное имя Бена — Крейтон Бенджамин.

— Не могу поверить, что кто-то мог поступить столь низко и жестоко, — выдохнула Элма.

— Я тоже не мог, — ответил он, и в его темных глазах застыла боль.

— А если она солгала? — безнадежно предположила Элма.

— Я тоже поначалу надеялся на это. Мне казалось, что я скорее ослепну, чем смирюсь с написанным, пока анализы крови не доказали, что все сказанное ею правда. — Взгляд Крейтона стал совсем отсутствующим. — В конце концов мне пришлось смириться: Бен не мой сын.

Сердце Элмы было готово разорваться от сочувствия к нему, она обхватила себя руками за плечи, ошеломленная услышанным. Теперь ей казались чудовищными ее собственные обвинения в адрес Крейтона, представление о нем как о безответственном, равнодушном отце. Вероятно, для него слышать подобное было равносильно горящим головешкам, которыми вам тычут в глаза.

— Итак, вы отослали его подальше с глаз долой. И постарались возненавидеть за зло, причиненное вам его матерью, — мягко произнесла она. — Но ведь нельзя же ненавидеть ни в чем не повинного ребенка, разве не так?

Крейтон устремил взгляд в потолок.

— Я старался не поддаться этому чувству, отправил его в частную школу, расположенную как можно дальше от дома, ни разу не посетив его там, утоляя мой гнев в работе. — Он коротко рассмеялся, хотя глаза его оставались по-прежнему грустными. — И стал богатым. Чертовски богатым и чертовски несчастным.

— А как вам пришло в голову провести это лето вместе с ним? — спросила Элма.

Крейтон пожал плечами.

— Он безусловно страдал. Я это знал, но не предпринимал ничего, чтобы помочь ему. Он ввязывался в драки, ломал все, что попадалось под руку. Оценки его становились все хуже и хуже. В школе мне сказали, что он либо исправится, либо будет исключен. — Лицо Крейтона исказилось гримасой неподдельного горя. — У Бена никого нет. И я привез его сюда, понятия не имея, что он задумал меня женить. Воображаю, что он имел в виду: если я снова женюсь, в наших отношениях все изменится к лучшему. Вернется к тому, что было раньше.

— Бедный мальчик, — пробормотала Элма, стараясь не выпустить наружу гнев, который вызвала в ней Мелли, принесшая горе сразу двум людям, вызывавшим у Элмы симпатию! А Бен, безвинный сын Мелли, теперь был обязан платить своей жизнью за предательство матери…

Эти мысли вызвали у нее целый поток слез. Устыдившись своей слабости, Элма прошептала:

— О, Крейтон, а я-то обзывала вас всякими дурными словами, даже когда вы старались помочь мальчику… Простите меня.

— Вы не могли знать всего, — ответил он.

Их взгляды встретились. И спустя секунду Элма обнаружила, что находится в объятиях Крейтона, что губы их сомкнулись, как будто оба собирались сказать что-то друг другу шепотом. Страсть, овладевшая ими в тот вечер на местном празднике, приутихла из-за трагических событий. И сейчас их влекло взаимное доверие и понимание, которые были для Элмы более желанны и упоительны, чем страстные поцелуи до потери сознания. Нежность, защищенность, которые она ощущала, доверившись его рукам, разбудили в ней новые чувства к Крейтону, и сердце Элмы забилось как сумасшедшее. Когда их губы наконец разомкнулись, она взглянула ему прямо в глаза и на одном дыхании произнесла:

— Спасибо, что рассказал мне все.

Продолжая хмуриться, Крейтон слегка отодвинулся, хотя от Элмы не ускользнуло, что это движение далось ему с трудом.

— Дождь перестал, — пробормотал он, поднимаясь. — Мне пора.

Она понимающе кивнула. По крайней мере, теперь ясно, почему в последние годы он так решительно отвергал любые попытки женщин сблизиться с ним: он не верил им всем. Хотя его и обманула только одна из них. Крейтон предпочитал держаться подальше от них, чтобы не подвергать свое сердце подобным испытаниям впредь.

Элма заставила себя подняться. Время не располагало к самоистязающим размышлениям на тему любви к мужчине, которому ненавистна сама мысль о любви к женщине. Который боится поверить кому бы то ни было. Кроме всего прочего, жизнь двух людей по-прежнему оставалась в смертельной опасности. Сняв полотенце с головы, Элма предложила:

— Я наполню термос кофе и…

Ее прервал какой-то грохот. Первой мыслью было: это ветер, сильно хлопнувший входной дверью. Однако стоило ей увидеть действительную причину странного звука, как рот ее раскрылся в изумлении.

— Бен! — закричали Крейтон и Элма в один голос.

Мальчик прислонился к косяку, замерзший и вымотанный до предела. Он как-то странно держал обе руки перед собой, и только тут женщина заметила на его ладонях кровь.

Они поспешили уложить его на диван, хотя Бен и пытался вырваться, бессвязно бормоча:

— Не нужно… Там, в бухточке… скорее… Рон…

Тут до них дошло, и мозг пронзила ослепительная молния надежды.

— Ты доставил Рона в бухточку… на шлюпке? Что за бухточка? — в нетерпении спросил Крейтон.

— Питера…

— Твоего тюленя?

Бен кивнул.

Крейтон неотрывно глядел на сына, и удивление в глазах отца постепенно сменялось выражением любви и гордости. Непостижимо, невероятно, но получалось, что от неминуемой смерти Рона спас именно этот дрожащий как осиновый лист худой мальчуган.

Губы Крейтона беззвучно двигались, как будто он хотел что-то сказать. А в следующую минуту он сгреб мальчика в охапку и прижал к себе, задохнувшись от избытка чувств.

— Слава Богу, сынок… — Поначалу это слово как бы ненароком слетело с его губ, однако секунду спустя он произнес его снова: — Сын… Я думал, что тебя…

Бен попытался также обнять отца.

— Прости, папа… Но я должен был…

Крейтон отступил на шаг, черты его лица заметно разгладились.

— Ни слова больше. — Он улыбнулся. — Отдых, тепло, а я пойду за Роном.

— Я тоже знаю, что делать, — отозвалась Элма, держа в руках сухое полотенце. — Сейчас сбегаю к Люси и доктору Маггарду.

Пока она одевалась, до нее донесся отголосок нового спора отца с сыном.

— Я с тобой, — настаивал Бен. — Я должен…

— Вижу, что среди фамильных черт ты определенно унаследовал мое упрямство, — прекратил дискуссию Крейтон. — Пошли.

И они вихрем пронеслись мимо нее — в темноту. Отец и сын. Элма уловила гордость в голосе Крейтона и поняла, что стена недоверия и отчужденности между ними наконец пала. Молодая женщина подумала, что она не забудет этого счастливого мига, те события, которые ему предшествовали и чему она была свидетельницей, до конца жизни. Будет помнить даже тогда, когда Крейтон с Беном позабудут о ее, Элмы, существовании.

Ее эйфория от чудесного спасения Бена и Рона мгновенно улетучилась, когда до сознания дошло, что только что проскользнувшая мысль была чистой правдой. Крейтон и Бен забудут ее, потому что мужчина, в которого она влюблена, не готов еще доверять женщинам. А когда, возможно, он изменит свое мнение, не без тяжелой борьбы с самим собой, Элмы уже не будет поблизости. Трудно было свыкнуться с реальностью, которая заключалась в том, что через три дня она покинет остров Святого Иакова.