1

Мужчина, всю неделю державший Элму на грани нервного срыва, сейчас находился всего в ста ярдах от нее. Широкоплечий, одетый в свитер грубой вязки, он стоял к ней спиной на самом краю обрыва, что-то высматривая в море. Молодая женщина оказалась совсем не готова к подобному испытанию: прямо перед собой лицезреть этого гнусного похитителя сердец, да к тому же лишенного каких бы то ни было угрызений совести! Каким же надо быть чудовищем, чтобы одним дурацким брачным объявлением сбить с толку наивное шестнадцатилетнее существо?

Элма дала себе зарок: при первой встрече с тем, кто заставил ее сестру покинуть дом и помчаться черт знает куда, сохранять полное спокойствие и вести себя рассудительно. Однако неделя невыносимого напряжения сделала свое дело, превратив поставленную задачу в абсолютно невыполнимую. Узнав, что ее младшая сестра внезапно исчезла из дому, Элма пришла в ярость: с тех пор как Адел исполнилось восемь, она, Элма, заменяла ей мать. И сейчас оставалось лишь молить Бога о том, чтобы с ее маленькой сестричкой, столь наивной во всем, что касалось мужчин и их грязных помыслов, ничего не случилось. Первое, что она сделает, снова увидев Адел, это крепко обнимет ее, а уж потом — намылит ей шею!

Кошмары, мучившие Элму на всем долгом пути из Берлингтона сюда, на Богом забытый островок в Беринговом море, сейчас, казалось, достигли своего пика. Румяный седой коротышка, доставивший ее с последнего крупного острова Святого Георгия на затерянный в океане кусочек земли, разумеется, слышал об этом… мерзавце, которому, похоже, все сходит с рук. О Крейтоне Кеннете. Пожевывая табак, Макс Ларкин отозвался о мистере Кеннете как об орнитологе-любителе, а вовсе не как о соблазнителе невинных душ, но гнев и усталость подавили в Элме способность рассуждать здраво.

До встречи с ним Элма мысленно представляла автора злополучного объявления скучным кривоногим очкариком — таким только и остается писать в газеты, других шансов у них нет! Но когда она узнавала его адрес — оказывается, он жил в самом отдаленном уголке острова Святого Иакова, — то попутно выяснила, что мистер Кеннет владеет фактически всем этим клочком суши. Да и возвышающийся перед нею на скале мускулистый гигант менее всего напоминал кривоногого очкарика — специалиста по птичкам!

Он действительно был огромен — ростом более шести футов — и крепко сложен. Казалось, такому только пожелать — и он свободно приподнимет грузовик. Поставив свой легкий чемоданчик на землю, Элма перевела дух. Первое впечатление от этого человека лишь усилило ее страхи. Стоявший на скале атлет производил впечатление мужчины, который, если что решил, то обязательно добьется задуманного, не считаясь с возможными последствиями. И Элма ощутила острое желание разорвать его на кусочки, что вряд ли представлялось осуществимым, учитывая ее рост — пять с половиной футов — и вес — вдвое меньший, чем вес мистер Кеннета.

Достигнув края утеса, на котором по-прежнему безмолвно высился негодяй, посмевший воспользоваться невинностью ее сестры, женщина постаралась взять себя в руки. В большей степени она ценила в себе выдержку и рассудительность, нежели вспыльчивость и иррациональные порывы. Сейчас же, по прошествии ужасных девяти дней, проведенных в безуспешных попытках запрятать эмоции на самое дно сознания, Элма была близка к взрыву. Тем более что «детонатор», этот чертов мистер Кеннет, кажется, подтверждал худшие из ее опасений. Стремясь не давать волю гневу и растущей панике, Элма повторяла сквозь плотно сжатые зубы как заклинание:

— Дай ему возможность объясниться…

Захваченная водоворотом чувств, она почти не обращала внимания на красоту вокруг. С моря дул легкий бриз, приносящий терпкий солоноватый запах, а мириады птиц, гнездящихся на окрестных скалах, усеивали прибрежные волны, наполняя воздух симфонией звуков. Какие-то нежные белые и алые цветы робко касались отворотов ее джинсов, но Элма ничего не замечала, продолжая упрямо двигаться к намеченной цели, и кровь стучала у нее в висках.

Шум ветра и птичьего базара до поры скрывали ее приближение от того, кого ожидала столь незавидная участь. И только когда Элма была от него уже в нескольких шагах, незнакомец почувствовал чье-то присутствие рядом и обернулся. Первое, что бросилось в глаза Элме, — это печать мрачной задумчивости на его лице.

Но стоило мужчине приблизиться, и она вынуждена была отметить, что ей нравится это лицо. Глубоко посаженные темные глаза были под цвет окрестных скал, казалось, они все понимали и верно оценивали с первого взгляда. Хотя сам взгляд оставался чуть отстраненным. Нос также мало походил на то, что успела нарисовать ей разбушевавшаяся фантазия. Но более всего поражал рот — даже с опущенными вниз уголками губ, придававшими лицу незнакомца то самое мрачное выражение, он производил впечатление шедевра Творца. Таким и должен быть рот мужчины, словно предназначенный для поцелуев. Элма поежилась, представив рядом с таким воплощением мужской привлекательности свою впечатлительную сестру.

Когда она узнала, что Адел упорхнула из их гнездышка, первым ее чувством было глухое отчаяние. Выяснив же, куда и к кому отправилась непутевая сестра, Элма испытала острое желание убить мерзавца. Чтобы добраться сюда, на край света, ей пришлось потратить все сбережения до последнего цента. Деньги были отложены на черный день — каковым виделся день поступления сестры в колледж. Теперь же, глядя на незнакомца, в сети к которому попала ее бедная крошка, Элма с ужасом подумала, что сбережения той могут и не понадобиться…

Он был воистину чертовски хорош собой! Что же за скрытая червоточина отвратила от него всех местных невест и заставила искать счастья по переписке так далеко от дома? Новые мрачные подозрения лишь усилили те, которые одолевали Элму всю прошедшую неделю. Почувствовав себя полностью свободной от требований этикета, она без промедления набросилась на мужчину:

— Вы Крейтон Кеннет! — Слова прозвучали как обвинение, потому что Элма не преминула добавить: — Негодяй!

В ответ последовал лишь удивленный кивок.

— О-о! — Ничего не видя перед собой от гнева, женщина налетела на ничего не подозревавшего гиганта и наотмашь ударила его по узкой скуле. — Успокоюсь, только когда увижу вас за решеткой! — зарыдала она, выпустив на волю ярость, копившуюся в ней с тех пор, как обнаружилось исчезновение Адел.

Еле слышный внутренний голос пытался было образумить Элму, напоминая, что в случившемся есть доля вины и сестры, но… Адел в данный момент рядом с нею не было. И ведь сестре только шестнадцать, а этому мужику лет тридцать с лишком… да еще этот вид многоопытного сердцееда! Словом, у Элмы имелись более чем веские основания испугаться за сестру.

Мужчина сделал шаг назад. Его глаза превратились в узенькие щелки, хотя в целом он не производил впечатление человека, потрясенного бешеным напором молодой женщины. Очевидно, женская пощечина была для него ежедневной рутинной процедурой. Элма почувствовала, как ярость снова захлестывает ее, и рука сама поднялась, чтобы отвесить обидчику повторную оплеуху.

Однако на сей раз он успел перехватить ее запястье и произнес с едва скрытой угрозой:

— Бесплатно клиенту полагается только одна пощечина, мисс. Еще до того, как вы ударите меня второй раз, я сделаю все, чтобы заслужить этот подарок.

— Так начинай же, подонок! Тебе придется потрудиться, ты, гад ползучий! — выпалила ему в лицо Элма.

Этот взрыв эмоций вызвал на лице мужчины минутное замешательство, а мертвая хватка ослабла.

— Что-то не помню, чтобы прикосновение к женской ручке вызывало бы столь бурную ответную реакцию, — сказал он, скептически скривив губу.

Его безразличие к тому, что всю неделю заставляло Элму сходить с ума, только подлило масла в огонь. И она обрушилась на мужчину с новым потоком обвинений:

— У вас совсем стыда нет? Выманить из дома невинную девочку для… для тех гнусностей, которые вы ей уготовили, это что — повод для шуток?

Лишь на мгновение Элма заметила на его лице удивление.

— Ах вот оно что, — начал он, скрестив руки на широкой груди. — Стало быть, вашим визитом сюда мы обязаны нашей малышке Адел.

Элма скопировала его позу, решив не уступать инициативы. Правда, она не почувствовала себя полностью в своей тарелке, но все же ответила с вызовом:

— Мой визит сюда касается моей малышки Адел. Я также намерена засадить вас за решетку, вы… вы…

— Гад ползучий? — участливо подсказал он.

Элма моргнула, борясь с нежданными слезами.

— Как мило, что вы находите это забавным.

— Послушайте, — продолжил он усталым тоном, — сейчас вы чересчур возбуждены, поэтому я сделаю вид, что не слышал ваших оскорблений…

— Нет уж, слушайте все, что заслужили, — прошипела она.

Получив отказ в перемирии, он лишь хрустнул челюстями, пытаясь совладать с собственным гневом.

Намерение Элмы дать обидчику возможность объяснить свое поведение полетело прахом, взорванное многодневными напряжением и тревогой. Она понимала, что хватила лишку, но не могла остановиться. Адел была для нее единственным членом семьи после того, как родители погибли в автокатастрофе, когда Элме исполнилось всего семнадцать. Последнюю неделю ее не покидало ощущение, что теперь она может потерять и сестру. Пытаясь бороться с начавшейся дрожью и уже не сдерживая рыданий, Элма выкрикнула на одном дыхании:

— Где Адел Селби?

— Понятия не имею, — холодно ответил он.

Женщина так и замерла с открытым ртом. О подобной возможности она как-то не подумала. Остров Святого Иакова занимал всего двадцать квадратных миль девственной тундры, населенной песцами, оленями и множеством пернатых, — трудно было представить, где тут можно скрыться.

— Она что, убежала? Что вы с ней сделали? — Шепот Элмы не предвещал ничего хорошего. — Если вы ее обидели, я…

— Знаю, знаю, — кивнул он, притворно содрогнувшись. — Засадите меня за решетку. Но я уже и так в заключении. — Вытянув голову, он показал рукой на берег под скалой. — Она пошла пройтись. Обещала быть еще час назад. Наверное, ее планы изменились.

Элма с опаской заглянула за край обрыва. Камни на берегу блестели как черный жемчуг, омываемые волнами.

— Ну так идите же, посмотрите, что с ней! Вам что, в голову не приходит, что девочка может утонуть? — гневно потребовала она.

В ответ мужчина опять погрузился в созерцание морской глади.

— Никто в трезвом уме не станет прогуливаться рядом с водой. Как вы, вероятно, заметили, сегодня денек нежаркий. Но я согласен, что следовало бы побеспокоиться. Хотя ведь с ней Бенджамин, а он отличный пловец.

— Бенджамин?! — в изумлении повернулась к нему Элма. — О Боже! Она ваша невеста, а вы позволяете ей уходить куда-то с другим мужчиной!

Его бровь вопросительно изогнулась.

— Мисс Как-Вас-Там, вы просто переполнены грязными мыслишками. Бенджамин — всего лишь мой четырнадцатилетний…

— Меня не интересуют подробности! — прервала его Элма. — Вся эта затея с брачным объявлением столь отвратительна, что… — Внезапно до нее дошло сказанное: — Ваш четырнадцатилетний… кто?

Его губы изогнулись в презрительной ухмылке.

— Сын, — ответил он резко. — Согласен, Бен не ангел, но не думаю, чтобы он мог обидеть Адел. — Смерив Элму испытующим взглядом инквизитора, он добавил: — Однако, мне кажется, мое положение стало более уязвимым, чем ваше. Вы знаете, кто я, мне же остается только гадать, являетесь ли вы родственницей Адел или представителем власти?

Его ироничный тон задел Элму, и она почти выкрикнула:

— Элма Селби — для вас мисс Селби! Сестра Адел. И ее опекунша. И не пытайтесь сменить тему!

— Простите, мисс Селби. — Его взгляд оценивающе прошелся по стоящей перед ним молодой женщине, и она почувствовала себя неуютно, особенно когда услышала продолжение: — Кое-кто мог бы заметить, что в настоящий момент вы вряд ли удачно справляетесь с обязанностями опекунши.

Его слова, произнесенные мягким вежливым тоном, произвели на Элму впечатление ответной пощечины. Сказанное было правдой, как бы горько она ни прозвучала. Да, она оказалась неважной наставницей для Адел. Но, приняв тогда на себя заботы о сестре, она и сама только-только вышла из детского возраста. Элме всегда казалось, что она недостаточно спрашивает с сестры, постоянно потворствуя ее капризам, но она любила Адел и роднее ее для Элмы никого не было.

Уязвленная гордость заставила ее выпрямиться и гневно бросить в лицо обидчику:

— Да как вы смеете?! Вы заморочили голову несовершеннолетней девочке, которая сбежала из дому, польстившись на обещание брака с зажиточным мужчиной и безбедной жизни на райском острове. И еще указываете мне на мои просчеты!

— Ваша сестра прилетела сюда по своей воле. Кроме того, она сообщила мне, что у нее нет ни дома, ни семьи. Кого вы собираетесь винить, мисс Селби?

Элма с усилием сглотнула, получив такой предательский удар в спину. Как Адел могла так опозорить ее — после стольких лет, проведенных ею в неустанных трудах, в попытках построить надежный дом для них двоих? Вероятно, иногда ее опека становилась чрезмерной, но не в такой же степени, чтобы сестра несла подобное. Отказываясь поверить услышанному, она воскликнула:

— Лжете! Она не могла так говорить!

Лицо мужчины потемнело, став еще более отстраненным. Ничего не ответив, он окинул взором затянутое тучами небо.

— Собирается дождь, мисс Селби. Не согласитесь ли вы продолжить разбор моих недостатков в помещении?

— Я и на дюйм не переступлю порог жилища, которое вы занимаете, пусть даже на пятках у меня повиснет вся свора адских гончих! Разыщите Адел, и мы вас покинем.

В его глазах промелькнул огонек искреннего любопытства.

— Покинете? И каким же образом?

— Ну, сначала на этой жалкой крылатой развалюхе — до Святого Георгия, а там, ясное дело, первым же рейсом на Анкоридж и домой.

Его смешок прозвучал просто оскорбительно.

— Эта крылатая развалюха давно улетела обратно. Вы что, полагаете, у нас тут прямые рейсы на Вашингтон?

— О чем вы? — выдохнула Элма, ощутив, как ее заливает волна беспомощности.

Ответом было долгое молчание. Наконец собеседник соизволил дать объяснения:

— Боюсь, та самая свора адских гончих успеет переварить вас, прежде чем вы дождетесь «первого же рейса». Старина Ларкин прилетает сюда только по средам — привозит продукты, запчасти, а также случайных пассажиров. Учитывая, что погода портится, он вряд ли появится в здешних краях раньше чем через неделю.

— Неделю? — Голос Элмы прозвучал как слабое эхо.

— Или еще позже, если самолет сломается, — добавил Крейтон. — Обычно это случается каждую вторую…

— Вы что, садист? — У Элмы не осталось сомнений: он специально перечисляет ей весь каталог неприятностей, чтобы позлить ее. — Держу пари, вас просто распирает от восторга при виде женских страданий!

В его темных глазах сверкнула искра открытой неприязни.

— Бывали у меня и более достойные причины для восторга, — холодно сообщил он.

Вздрогнув от неожиданного выпада, Элма отвернулась, отдавшись собственным мыслям. Что же ей делать? Провести неделю на крошечном островке по соседству с этим отвратительным типом! Денег на гостиницу у нее считай что и не было, да и где в такой дыре найдешь гостиницу. На берегах скромной бухточки были разбросаны десятка два строений, а из более значительных сооружений она смогла рассмотреть лишь церковь. Может быть, где-то и есть маленький постоялый двор — хорошо бы, если и дешевый в придачу. Дешевый постоялый двор — мысли Элмы уцепились за эту ниточку надежды.

Собрав все свое мужество, она обратилась к Кеннету:

— Хорошо, прекратим перепалку. Покажите мне дорогу к ближайшей гостинице.

Он не ответил, и женщина вынуждена была поднять на него глаза. На сей раз лицо Крейтона Кеннета было воплощением бесстрастности, хотя в глазах плясал бесовский огонек.

— Что вы предпочитаете — семейный пансионат с видом на море? — подчеркнуто вежливо осведомился он. — Или номер люкс в местном «Хилтоне»?

Элма почувствовала, как холодок пробежал по спине.

— Вы что, хотите сказать, что на острове нет ни одной гостиницы?

— Ага, чувствуете приближение адских гончих?

Она пропустила его колкость мимо ушей и произнесла со всей надменностью, на какую была способна:

— Уверена, кто-нибудь пустит нас к себе. — Его безразличный кивок словно предлагал: попробуй. Выражение лица Крейтона было столь красноречивым, что Элма поспешила добавить: — Скорее я прострелю себе колено, чем воспользуюсь вашим гостеприимством.

— Я не предлагал его вам, мисс Селби, — с мрачной улыбкой осадил ее Крейтон.

Элма в изумлении уставилась на него.

— Так куда же мне, по-вашему, идти?

Увидев, как его брови медленно поднимаются, она сообразила, что своим вопросом открыла шлюзы его оскорбительного остроумия. Однако он произнес вполне миролюбиво:

— Наш остров невелик, мисс Селби. Большинство местных жителей живут очень скромно и вряд ли обладают свободной постелью или излишками еды для случайного постояльца.

— Мы можем остановиться на ночь в церкви! — воскликнула Элма в полном отчаянии.

— Там всего одно большое помещение, мисс Селби, и оно открыто для жителей деревни круглосуточно.

Чувствуя себя абсолютно потерянной, Элма судорожно искала выход. Перебрав несколько неудачных вариантов, она решила прекратить дальнейшие попытки и высказать своему противнику прямо в лицо все, что думает:

— Я не могу остановиться у вас, мистер Кеннет. И я должна забрать Адел из-под вашего… покровительства. Мне совершенно очевидно, что у вас имеются… э-э… особые причины, побудившие вас искать счастье через отдел брачных объявлений в газете. Уверяю вас, мне совершенно необязательно ближе знакомиться с вами, чтобы определить, что за недостатки вынудили…

Последовало долгое молчание. Его ничего не выражающий взгляд и отсутствие ответа заставили Элму не на шутку занервничать. К тому же ее заело любопытство: а действительно, что за тайные изъяны скрывал столь идеально скроенный гигант? Истязал домашних животных, сплевывал жевательный табак на пол? Или что-нибудь похуже?

Минута-другая прошли в напряженной тишине, и наконец губы собеседника искривила знакомая ироничная ухмылка.

— В защиту тех, кто посылает брачные объявления в газеты… — начал он. — Вам не приходило в голову, что здесь, в снежных пустынях, мужчин намного больше, чем женщин? — По мере того как Кеннет говорил, выражение его лица становилось все более злым: — Просто необъятное поле деятельности для таких, как вы, обладающих острым языком злючек, для которых не составит труда подцепить не слишком разборчивых местных кавалеров.

Элма даже задохнулась от гнева, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

— Да как вы… вы… Я не злючка!

— Серьезно? — Весь вид Крейтона выражал сомнение, даже изумление этим заявлением. — Вы ударили меня, затем обозвали ползучим червем…

— Гадом, — как бы защищаясь, поправила она.

— Возможно, это удивит вас, мисс Селби, но слово «гад» редко кем из мужчин будет воспринято как комплимент.

И тут Элма вздрогнула, но не от слов Крейтона, а просто почувствовав на лице первую дождевую каплю. В следующие мгновения из туч, почти закрывших небо, потекли первые, пока еще робкие, струйки воды. В отчаянной попытке уберечься от надвигающегося ливня женщина прикрыла голову руками и с ненавистью посмотрела на стоящего рядом мужчину. Конечно, он был прав. Слегка смирив гнев, она постаралась оправдаться:

— Согласна, «гад» слишком мерзкое слово, но поставьте себя на мое место. Моей сестре только исполнилось шестнадцать, а вы… У вас же сын почти ее возраста! За неделю я чуть с ума не сошла, гадая, что с ней. Как, вы полагаете, я должна была действовать?

Выражение его лица несколько смягчилось.

— Понимаю. — Указав рукой на один из домов поблизости, Кеннет повторил с большей настойчивостью: — Нам действительно пора зайти внутрь.

Она покачала головой.

— Нет, благодарю вас. Мне бы не хотелось…

— Поверьте, мне это тоже не доставит удовольствия. Но у меня найдется для вас свободное место, и к тому же я отчасти несу ответственность за ваш визит сюда. Ко всему прочему, у меня уже живет ваша сестра. Ведь так?

Это напоминание вызвало у Элмы новый приступ гнева и желание отмщения. Смерив Крейтона грозным взглядом, она открыла рот, чтобы произнести достойную отповедь, однако обнаружила, что голос ей не повинуется. Темные глаза собеседника оказывали на нее какое-то гипнотическое воздействие. Борясь с безумным желанием утонуть в них, Элма инстинктивно отступила на несколько шагов и осмотрелась.

Неподалеку высился дом: крепко сбитый и безыскусный, он всем своим видом внушал чувство уверенности и покоя. Голые каменные стены и деревянная серая некрашеная кровля, как успела заметить Элма, — преобладавший в здешних местах стиль.

К ближайшей стене была пристроена крытая веранда. Дом в целом выглядел надежным. От него исходило ощущение и гостеприимства, и чего-то запретного — совсем как от его хозяина. Элма молча примирилась с тем, что ей придется — хотя против его желания — воспользоваться любезностью своего противника. В котором было что-то… непривычное, что ли? Что-то тягостное и непредсказуемое, вызывавшее в душе молодой женщины недобрые предчувствия.

Так как молчание затягивалось, Крейтон заметил:

— Для справки: я не заставляю женщин жить в моем доме против их воли. Не неволю и делить со мной постель.

Последняя фраза снова напомнила Элме о ее мрачных предположениях относительно будущего Адел. Всецело погруженная в книжки невысокая толстушка, отчаянная фантазерка с головой, забитой подростковыми мечтами о возвышенной любви и прекрасном принце на белом коне… У Адел еще не было ни одного свидания с мальчиком! И представить ее рядом с подобным красавцем! Ему не нужно было бы долго уговаривать сестру — нескольких слов, произнесенных его мягким вкрадчивым голосом, достаточно, чтобы увлечь бедную девочку к себе в постель.

Элма растерялась. Она наконец осознала в полной мере то, во что отказывалась поверить сначала, с той самой минуты, как Крейтон Кеннет обернулся и она в первый раз взглянула на него. Гнев застил ей глаза, и она не сразу поняла: то, что ее сестренка покинула их родной дом, еще полбеды. Сейчас, глядя на этот образчик мужского совершенства во плоти, Элма с ужасом осознала, что теперь поздно что-либо исправлять, и, если этот мужчина успел соблазнить бедную девочку, та потеряна навсегда. И Элма останется одна… Впечатлительной Адел не под силу противиться чарам этого человека, какие бы скрытые изъяны в нем она со временем ни обнаружила.

Чувствуя себя разбитой, Элма начала почти по инерции:

— Если вы причинили моей сестре хоть какой-то вред…

Вместо ответа Кеннет поднял с земли чемоданчик и, взяв женщину за локоть, повел ее по тропинке к дому.

— Начался дождь, мисс Селби. Если вы и дальше будете стоять здесь в своем тонком плаще, то схватите воспаление легких. Почему бы вам не войти вовнутрь и не дождаться прихода вашей сестры? — Уголком глаза он быстро взглянул на женщину, собравшуюся ему возразить. — Думаю, у нее хватит ума вернуться домой в такой дождь.

В голове у Элмы вертелся предательский вопрос: а хватило у Адел ума не ввязаться в эту сумасшедшую аферу? Однако семейная гордость взяла верх, и она заглушила сомнения относительно последних поступков сестры. Особенно если учесть, что та попала в сети к такому искушенному типу. В одном Кеннет был абсолютно прав: легкий плащ и свитер служили весьма ненадежной защитой от непогоды. Все еще не отделавшись от мучивших ее сомнений, Элма строгим голосом спросила:

— Вы уже поженились?

Он бросил на нее быстрый взгляд и ничего не ответил.

— Я спрашиваю! — Они уже достигли цементных ступенек, ведущих к веранде, и каждый их шаг отдавался гулким эхом. С ужасом ожидая ответа, Элма попыталась упредить его: — Возможно, я не могу выступать в качестве официального опекуна Адел — я имею в виду, что после смерти родителей наши отношения никак официально не были зарегистрированы, — но я советовалась с адвокатами в нашем штате перед тем, как вылететь сюда. Мне подтвердили, что для законного вступления в брак от Адел требуется подписать официальное заявление. У нее, полагаю, не было времени этого сделать. Или было? Так вы официально женаты или нет?

— А вы как думаете? — буркнул он, расстроив ее еще больше.

У самых дверей Элме наконец удалось высвободить руку и бросить ему в лицо:

— У меня нет времени разгадывать загадки!

Повернув дверную ручку, он открыл дверь и жестом пригласил ее войти. Однако она застыла на месте, и тогда Крейтон, покачав головой, вздохнул:

— Нет. Мы не женаты. Успокоились наконец?

— Сестричка?! — донеслось вдруг откуда-то из-за спины Элмы. Та резко обернулась и увидела Адел, бежавшую по тропинке. — Это ты, Элма? — Повторный вопрос сестра задала чуть сдержаннее.

Долговязый черноволосый паренек, следовавший за нею, казался еще более высоким рядом с коротышкой Адел. Оба были одеты в джинсы и парки — традиционную одежду местных жителей. Парень — в синюю, а желтую, которую носила сестра, Элма узнала сразу же — она купила ее прошлой осенью. Оба подростка промокли до нитки, а их кроссовки были заляпаны грязью.

— На вид живехонька, — сухо заключил Крейтон.

— Ой! — воскликнула Адел и попятилась назад.

— Дорогая! — Элма не смогла сдержать рыданий, увидев свое сокровище целым и невредимым. Сбежав с веранды, она вцепилась в сестру обеими руками. — Адел, детка! — Слезы потоком текли из ее глаз, а в голосе звучала неподдельная боль. — Как ты перепугала меня! Я удавить тебя готова!

Почувствовав, что тело девочки напряглось и она явно стремится освободиться, Элма почти силком затащила ее на веранду. Парень молча последовал за ними.

Внимательно взглянув на сестру еще раз, женщина попыталась принять строгий вид, однако облегчение, внезапно наступившее после кошмарной недели, свело на нет ее усилия. Не осталось сил ни кричать, ни браниться, она готова была все простить. Улыбка тронула ее губы, и слезы снова брызнули из глаз, пока она обнимала Адел, твердя как заведенная:

— Слава Богу, теперь ты в безопасности. Слава Богу…

Затем слегка отстранив от себя сестру, Элма осмотрела ее более придирчиво. Волосы Адел в беспорядке спадали на плечи. Хотя обе они были светловолосыми, судьба «наградила» младшую жидкими, мягкими прядями. Единственное, что было у них общим, — глаза, большие и вытянутые, как у газелей, которые сейчас у Адел были широко открыты от испуга и недоумения. Струйки дождя стекали по ее веснушчатому лицу, во всем остальном она производила впечатление нормального здорового подростка. Элме потребовались все силы, чтобы голос ее звучал спокойно:

— Милая, с тобой все в порядке? Этот человек тебя чем-нибудь обидел?

Адел, казалось, была удивлена вопросом.

— Какой человек?

Все еще не веря, что сестра может быть такой безмозглой дурой после всего, что произошло, Элма показала рукой на Крейтона.

— Этот человек! Тот, кто послал объявление в газету. В конце концов я нашла эту колонку с брачными объявлениями. Как ты могла вот так просто взять и улететь? Да еще прихватив с собой мою кредитную карточку и подделав мою подпись! — В гневе она еще сильней сжала руку сестры. — Единственное, что я смогла сделать, — это позвонить в банк после того, как обнаружила исчезновение карточки. И мне сообщили, что кто-то оплатил билет до Анкориджа, а затем — до острова Святого Иакова. Но почему…

Элма была настолько измотана, что почти потеряла голос. Ей была противна мысль снова разрыдаться на глазах у этого противного незнакомца, она разрывалась между безрассудным гневом, вызванным безответственным поведением сестры, и всеохватывающей радостью при виде ее живой и невредимой.

— Бен, — произнес Крейтон, — не оставить ли нам этих дам на пару минут?

Легким кивком он указал пареньку на дверь. Элма успела заметить, что сын во всем походил на отца, если не считать отсутствия у первого жесткой складки на подбородке и наличия живых зеленых глаз. Поняв намек отца, Бен молча пожал плечами и скрылся в доме, за ним последовал и Крейтон. Сестры остались одни.

Как только дверь за мужчинами закрылась, Элма убито пробормотала:

— Он… обижал тебя?

Адел искоса посмотрела на старшую сестру, затем состроила неподражаемую гримаску. Казалось, задаваемые вопросы и раздражают и интригуют ее.

— Кто?

— Крейтон Кеннет! — прошипела Элма ненавистное имя, сама удивляясь собственной горячности.

— Крей? — удивленно переспросила Адел. — Он клевый мужик.

Элма закатила глаза.

— Перестань изъясняться на своем дурацком жаргоне. Пытался ли он… ну, дотронуться до тебя? То есть я хочу сказать, пытался ли он тебя… поцеловать… и вообще?

— А, ты об этом… — В глазах Адел сверкнуло понимание.

— Да, об этом, — нетерпеливо повторила Элма, готовясь к худшему.

Однако лицо ее вытянулось, когда в ответ сестра, хихикнув, произнесла:

— Знаешь, это очень смешная история. Нет, правда!

— Адел, еще одна смешная история, и я тебя придушу вот этими руками, — произнесла Элма сквозь стиснутые зубы. — Не испытывай меня.

Девочка попыталась придать лицу серьезное выражение и перешла в контратаку:

— Я не собираюсь с тобой драться. Если будешь продолжать в том же духе, я уйду.

— После всего, что я испытала по твоей милости, неужели мне нужно еще что-то объяснять? Мне вовсе не хочется с тобой драться. Мне хочется понять.

— Долго рассказывать, — пожала плечами Адел.

— И прекрасно. Мне уже сообщили, что у меня куча времени на выслушивание твоей истории — целая неделя.

— Ну… Началось с того, что я опоздала на самолет.

— О чем ты? — переспросила Элма. — Какой самолет?

— На Святого Георгия. — Адел опять пожала плечами. — Крей считал, что я должна вернуться туда, откуда прибыла.

Элма вздрогнула, не в силах переварить новую информацию.

— Он так считал?

— Ага. Ну, в общем он никакой жены не искал. Это все Бен придумал.

— Бен искал себе жену?! Но ему всего четырнадцать!

— Да нет же! Бен хотел подыскать жену для отца. Понимаешь, тот ходит как прибитый с тех пор, как умерла мать Бена. Вот он и решил, что новая жена вернет его к жизни. И в благодарность папочка оставит его при себе, вместо того чтобы отправлять в школу. — Завершив тираду, девочка многозначительно подняла бровь. — Но Крею вовсе не в кайф жениться еще раз. Я слышала, как он выговаривал Бену — круто! — что не хочет никакой другой жены. — Адел вздохнула. — Он точно был без ума от своей первой. Но я уже сказала тебе: Крей — клевый мужик. Он даже не прибил нас с Беном, когда я здесь появилась… ну поругал малость. И не заставляет делать то, чего не хочется. Вот я и решила не возвращаться домой. И… пропустила самолет.

— И он тебе позволил остаться?! — в ужасе спросила Элма. — Не могу поверить, что взрослый человек в здравом уме мог это допустить.

Она обхватила руками плечи, пытаясь унять дрожь в теле. Была ли причиной мокрая одежда или нервная реакция на события последних дней, Элма не знала, но чувствовала себя она прескверно.

А может, то была злость на Крейтона Кеннета, которому ничего не стоило сообщить в далекий Берлингтон, что Адел жива и здорова. Хотя сестра и наврала ему, что у нее нет семьи, следовало, как минимум, набрать номер берлингтонской полиции и справиться, так ли это. Или ему совершенно неведомо чувство ответственности? С другой стороны, она убедилась, что он вовсе не тот грязный старый развратник, какого рисовало ее воображение, и эта новость слегка притупила ее враждебность по отношению к этому человеку. Чуточку, но притупила.

— Сестричка, ты не должна винить во всем Крея. Я же сказала ему, что живу в Атланте. — На лице Адел проступила глуповатая улыбка. — Смешно вспоминать, как он пытался что-то выяснить по телефону у тамошней полиции.

Элма испытала минутный шок.

— Ты… ты солгала?

Адел покорно хмыкнула.

— Ну я… ну… Ты простудишься. — Взяв сестру за руку, она заботливо предложила той: — Давай пройдем в комнату.

Пораженная ее беспечностью, Элма почувствовала, как в ней закипает ярость.

— Как ты могла? Заставить меня так волноваться! Тебе и в голову не пришло, что я с ума схожу. Поступить так безответственно. Я теперь не знаю, где найду деньги, чтобы оплатить твои счета по кредитной карточке. — Схватив сестру за плечи, она почти прокричала: — Мне пришлось потратить все до последнего цента, чтобы добраться сюда! О чем ты думала, решившись на это безумство?!

Лицо Адел словно окаменело.

— Не смей кричать на меня. Крей такого себе не позволяет, он понимает, что я взрослая. — Сбросив руки сестры с плеч, теперь уже и Адел повысила голос: — Меня не волнует, что ты думаешь. Две ночи я проспала в аэропорту и еще столько же часов простояла в очереди, ожидая горящего билета, — и все-таки добралась сюда. Сама! Слышишь, без чьей-либо помощи! И убери руки — я уже не ребенок.

— А теперь выслушай-ка меня, юная дама. Хотя я тебе и не мать, но с тех пор, как кормила тебя с ложечки и одевала последние восемь лет, полагаю, заслужила с твоей стороны хоть толику уважения.

— Это твои проблемы!

Элму как током ударило.

— Откуда ты такого набралась? — прошептала она. — Не могу поверить, что воспитала тебя столь дурно.

— Остынь, сестричка, потому что я все еще воспитываюсь, — отрезала Адел. — Я теперь сама за себя отвечаю. Почему бы тебе не последовать обратно в Берлингтон и не оставить меня в покое?

С этими словами она скрылась за дверью, оставя Элму одну на веранде. Потрясенная женщина не слышала ничего, кроме монотонной дроби дождевых капель о кровлю. Такую же дробь выбивали ее собственные зубы. В эти первые июньские дни, когда она покидала родной город, термометр показывал около десяти градусов тепла. А здесь даже подмораживало.

Элма бросила взгляд через плечо. Хотя сестра уходя и хлопнула с силой входной дверью, та не закрывалась полностью, и просвет шириной в дюйм словно приглашал ее войти. Сейчас у нее просто не было иного выбора, но она никак не могла сделать первого шага. Ей нужно было время, чтобы успокоиться: Элма боялась, что, снова увидев Адел, и вправду задушит ее голыми руками.

Кроме того, ей совсем не хотелось столкнуться еще раз лицом к лицу с Крейтоном Кеннетом. Она была слишком груба и несправедлива по отношению к нему. А ей предстояло гостить у него целую неделю! Одна мысль об этом заставляла ее щеки пламенеть от стыда.

Не отрывая взгляда от струек дождя, стекающих по желобу с крыши, она присела на чемодан, обхватив колени руками, чтобы хоть немного согреться. Элма уже решила про себя, что сейчас встанет, войдет в дом и будет вести себя, как и подобает взрослой и уважающей себя женщине. Мерзнуть в одиночестве на веранде, возможно, и отдает детским упрямством, но ей для начала нужно привести в порядок мысли и чуть поостыть.

Она выяснила, что хотела: с Адел ничего страшного не случилось, она не вышла замуж и даже не… в общем, не была в постели с мужчиной. Эта новость дала Элме возможность перевести дух и расслабиться. Однако, вспомнив, что ей еще предстояло решить две задачи — свыкнуться с внезапно открывшимся эгоизмом сестры, а также извиниться перед мистером Кеннетом, — она тяжело вздохнула и закрыла лицо руками. Пока обе не будут решены, о душевном спокойствии не приходилось и мечтать.

Внезапно дождь усилился, стук капель о крышу перешел в громкое стаккато, и Элме подумалось, что существует какая-то внутренняя связь между ее состоянием и разгулом стихии. Как бы то ни было, но ливень разошелся не на шутку. И по мере того как образ Крейтона Кеннета неотвратимо заполнял ее сознание, она чувствовала, как вслед за ним в душу ее заползает лютая стужа.

Загрузка...