Любовь не для меня!

2

Том Ховард обернулся к дочери.

— Вот ты где, Кэрри. Вы уже уезжаете? — в легком замешательстве произнес он.

Кэрри очень хотелось обнять отца и сказать, как она счастлива за него, но ложь застряла у нее в горле. Господи, если бы только она не слышала того разговора!

— Майкл объяснил мне, почему отменяется медовый месяц, — холодно сказала она и быстро отвернулась, увидев болезненный укор в его глазах. — Если бы ты сообщила мне раньше, Джулия, я успела бы все для вас приготовить. — Она слегка пожала плечами. — Впрочем, в холодильнике достаточно еды. Голодать вам не придется.

— Джулия припасла целую корзину деликатесов… — Том взял жену за руку и ободряюще пожал ее. — Она просто удивительная!

— Удивительная! — с тоской согласилась Кэрри.

Долгие, трудные пять лет она поддерживала отца и всячески помогала ему, пока в конце черного туннеля депрессии не забрезжил свет, и он не смог снова жить и работать, как прежде. А Джулии было достаточно поднять телефонную трубку и заказать еду в дорогом ресторане — и она уже удивительная! Впрочем, Джулия скоро поймет, что жизнь здесь вовсе не ложе из роз, как она, возможно, себе представляла.

Между тем объект ее размышлений спокойно беседовал с Майклом.

— Я знаю, остается много вопросов.

— Не волнуйся. Просто забудь обо всем, кроме себя и Тома. — Майкл поймал скептический взгляд голубых глаз Кэрри и выпрямился. — Мы едем? — резко спросил он.

— Если вы закончили, — пробормотала она и неохотно подчинилась ритуалу целования щек.

— Кэрри… — Джулия заколебалась, словно собираясь сказать что-то важное, но лишь покачала головой. — Ничего. Просто… желаю тебе хорошенько повеселиться. У тебя было не так-то много развлечений…

Развлечения! Это слово насмешкой звенело в ее ушах, пока они шли обратно к дому.

— Майкл… — Оклик сестры заставил его обернуться.

— Идите в машину, Кэролайн. Я присоединюсь к вам через минуту.

Кэрри направилась к роскошному «даймлеру», блестевшему серебром под щедрым летним солнцем, но не остановилась около него, а продолжала идти, пока не оказалась в прохладной тени гаража. Ее машина стояла в дальнем конце. Забравшись, она вставила ключ зажигания и повернула его. Мотор послушно заурчал, но тут же заглох. Кэрри попробовала снова. Ужас охватил ее. Она дрожала, и пальцы соскользнули с ключа, когда она попыталась в третий раз стронуть машину с места.

Дверца рядом с ней открылась, и Кэрри откинулась на сиденье, смирившись с поражением.

— Что вы сделали? — спросила она.

— Я предугадываю все ваши действия. — Майкл облокотился на крышу ее «мини-купера». — Боюсь, ваш автомобиль неисправен.

Секунду она с недоумением смотрела на него.

— Как вы узнали?

— Вы соврали, говоря о своем багаже. А поскольку вы собирались удрать, вполне естественно было поискать его здесь. Я уже перенес вещи в свою машину. — Он отступил назад, храня непроницаемый вид. — Так мы едем?

— У меня совсем другие планы. Я намерена провести несколько дней у подруги, чтобы разобраться в себе. И вполне способна сама вести машину.

— Вздор! — отрезал он. — Вы не в том состоянии, чтобы садиться за руль.

— Я прекрасно себя чувствую.

— В самом деле? — Он схватил ее за запястье. — Да вас трясет, Кэролайн. И, кстати, сколько бокалов шампанского вы выпили?

— Я не считала! — огрызнулась Кэрри.

— Именно. Потому, что вам это было ни к чему. Вы предполагали, что машину будет вести Гарри Клейтон.

Будь проклят этот человек! Почему он все время оказывается прав?

Подойдя к машине Майкла, она бросила последний долгий взгляд на сад и на тех людей, которых знала всю свою жизнь — друзей, родственников… А потом увидела Гарри. Словно почувствовав на себе взгляд Кэрри, он обернулся и уставился на нее. Лесли, заметив это, тоже посмотрела на Кэрри и слегка нахмурила брови. Естественно, все происходящее не ускользнуло от внимания Майкла.

— Садитесь и пристегните ремень, Кэролайн, — резко сказал он.

Она молча послушалась и, откинувшись на сиденье, закрыла глаза.

— И снимите шляпу, в бардачке есть шарф.

Неужели у нее не будет ни минуты покоя, чтобы оплакать все, что она покидает? По-видимому, нет. Заметив, что Кэрри не подчинилась немедленно, Майкл наклонился и, сняв с нее шляпу, забросил на заднее сиденье. Затем открыл бардачок и вручил ей длинный шифоновый шарф. Кэрри смотрела на перчатки, не желая обнаружить свою слабость, но он, взяв ее за подбородок, развернул лицом к себе. Она смущенно заморгала, но было слишком поздно. Мгновение он наблюдал, как слезы струятся по ее щекам, а затем нетерпеливым жестом смахнул их подушечками пальцев. Майкл накинул шарф на голову Кэрри так умело, что у нее не осталось сомнений: он проделывал это сотни раз.

— Сколько вам лет, Кэролайн? — спросил Майкл, притягивая ее голову к своей груди, чтобы завязать шарф сзади на шее.

— Двадцать один, — глухо проговорила Кэрри в лацкан пиджака. Она слышала размеренные удары его сердца.

— Так много?

Ирония в его уверенном голосе вызвала внезапную вспышку злобы и заставила ее расстаться с обманчивым уютом широкого мужского плеча. Она поборола настоятельное желание дать пощечину сидящему рядом человеку, но только потому, что ни капли не сомневалась: он ответит ей тем же.

— Слишком много для того, чтобы превращаться в сомнамбулу из-за безответной детской любви. Неужели вы и впрямь верили его обещаниям жениться на вас?

Кэрри в недоумении уставилась на Майкла.

— Безусловно, мама говорила вам, что молодые люди под влиянием своего либидо готовы пообещать что угодно, лишь бы добиться желаемого.

Густой румянец выступил на ее скулах.

— Вы, несомненно, утверждаете это, основываясь на собственном опыте?

— Нет, Кэролайн. Я достаточно взрослый для того, чтобы не давать обещания, которые не намерен выполнять.

— Наверное, именно поэтому вы слывете убежденным холостяком.

— Зато никто не может обвинить меня в том, что я высказываюсь недостаточно ясно.

— А как насчет любви? — настаивала Кэрри.

— Любовь? — Он включил зажигание, нажал на стартер, и машина заурчала, оживая. — Я давно привык не доверять этому слову. Гораздо приятнее быть зрителем на этом спортивном состязании, которое я ставлю наравне с хождением по канату и затяжными прыжками с парашютом.

— Сдается мне, вы член Клуба любителей опасных видов спорта.

Майкл пожал плечами.

— Я не говорил, что участвовал в состязаниях, Кэролайн. Я имел в виду только то, что знаю о связанном с ними риске. — Его губы вытянулись в ужасающем подобии улыбки, когда девушка сделала глубокий выдох. — Я вас шокировал? Да, вы еще очень молоды. И достаточно наивны, чтобы верить всякому вздору. Но со временем поймете, что я прав.

— И сколько же лет было вам, когда вы стали таким циничным? — спросила Кэрри.

— Не так много, — с чувством ответил Майкл, и на какой-то краткий миг она подумала, что ей удалось сбить с него эту невыносимую спесь. Но затем его губы снова сложились в тонкую, словно лезвие, улыбку. — В одном могу заверить вас: вы будете в полной безопасности под моей крышей. Я не подойду к вам и на расстояние пушечного выстрела.

— Вы… — Кэрри с трудом удалось удержаться от того, чтобы объяснить доходчиво, куда ему следовало пойти со своим пушечным выстрелом. — Вы поцеловали меня! — выпалила она и получила острое удовольствие, сумев возразить Майклу.

— И сделаю это снова, если потребуют обстоятельства. Но мы оба знаем, что это ничего не значит.

Небольшая вспышка злости помогает, подумала Кэрри. Во всяком случае, на какое-то время она почти забыла о Гарри.

— Вы целуетесь очень… искусно, — проговорила она, невольно провоцируя Майкла. — Уверена, я смогу многому научиться у вас.

— А вы целуетесь как девственница.

Кэрри с силой прикусила язык, лишь бы не выкрикнуть ему в лицо, что на то есть все основания.

Некоторое время они ехали в молчании. Затем Кэрри взглянула на человека, сидевшего рядом.

— У меня действительно все было написано на лице? Там, на лужайке? — наконец спросила она.

— Вполне отчетливо — словно поздравления с Рождеством на улицах города, подсвеченные огнями. — Кэрри побледнела. — Я полагал, вы хотели честного ответа.

— О да, это честно, — холодно ответила она, — и жестоко. — Кэрри невидящим взором уставилась на дорогу. — Я никогда не смогу взглянуть этой женщине в лицо.

— Тем не менее, вам придется. Я ведь пригласил их пойти с нами на премьеру.

— Они и не заметят моего отсутствия.

— Напротив. Ваше отсутствие будет объяснено не чем иным, как… ущемленным самолюбием.

— Ущемленным самолюбием?

— Ревность — довольно противное слово.

Кэрри нахмурилась. Она всегда считала ревность низменным, сродни ненависти, чувством. Те боль и опустошенность, которые она испытывала, не имели с ней ничего общего. Но она не успела разобраться в этом, поскольку Майкл отвлек ее внимание.

— Вы будете любезны с Лесли, вы будете вести себя с Гарри, как забавная маленькая сестренка, каковой он наверняка изобразил вас своей жене, и вы будете обращаться со мной…

Майкл помолчал, но, когда машина замедлила ход и приостановилась перед дорожной развязкой, он, приподняв тяжелые веки, бросил на нее оценивающий взгляд. Что-то в этом взгляде встревожило Кэрри — возможно, то, как на мгновение потемнели стальные глаза, — и вызвало нестерпимый румянец на ее щеках. Чего бы он ни хотел, ей это вряд ли понравится.

Какофония автомобильных гудков, разразившаяся сзади, заставила ее вздрогнуть. Майкл поднял руку в жесте извинения и вновь обратил свое внимание на дорогу.

— Как? — настаивала Кэрри.

— Вы будете обращаться со мной так, как если бы мы были любовниками, — закончил он невозмутимо.

Кэрри с трудом сглотнула. Так и есть — предчувствия ее не обманули.

— Итак? — спросил он, как только они миновали перекресток. — Что вы собираетесь делать в Дублине?

— У меня не было времени строить планы, — ответила Кэрри.

— Но вы, разумеется, не строили никаких планов по поводу Дублина! Вы собирались поехать в Нью-Йорк с молодым Клейтоном. — Лицо Майкла казалось вырезанным из камня. — Ладно, оставим это. Джулия строго-настрого приказала мне развлекать вас. — Это прозвучало так, словно он считал обязанность развлекать Кэрри тяжким трудом. — Уверен, я что-нибудь придумаю, поскольку совершенно очевидно, что вы не способны сами позаботиться о себе.

Ее возражение унес ветер. Майкл с силой вжал в пол педаль газа, и «даймлер» с огромной скоростью устремился вперед, вслед за колонной грузовиков. Не стоит разубеждать его, подумала Кэрри, хотя он глубоко заблуждается на ее счет. Она отлично умела позаботиться о себе с тех самых пор, как умерла ее мать. Кроме того, она была надежной опорой своему отцу.

— Это совершенно ни к чему, Майкл. Я поживу у подруги, пока не подыщу себе какое-нибудь пристанище. И поверьте, без труда найду, чем заняться.

Деньги, в конце концов, не проблема. Она почти не притрагивалась к содержанию, которое выдавал ей отец, да и мать оставила небольшую сумму, которую называла приданым. Теперь приданое ей вряд ли понадобится, а жить где-то надо.

Майкл, глубоко погруженный в собственные мысли, казалось, не собирался продолжать разговор, и Кэрри пришлось самой нарушить молчание.

— Нам следовало повернуть там. — Она махнула рукой в сторону дорожного указателя, который они только что миновали.

— Если мне когда-нибудь понадобится лоцман, я буду иметь вас в виду.

— Вы вывели из строя мою машину, поэтому мне пришлось ехать с вами, — упавшим голосом продолжила Кэрри. — А сейчас должны доставить меня к дому моей подруги или высадить у ближайшей станции автобуса — как вам будет угодно. Отсюда я легко доберусь сама.

— Должен? — На мгновение слово повисло между ними, а затем, слегка пожав плечами. Майкл позволил ему отлететь. — На дворе чудесный субботний августовский вечер. Неужели вы полагаете, что ваша подруга сидит дома на тот случай, если вы вдруг решите нагрянуть с намерением провести у нее ночь?

Эта мысль уже мелькала у нее в голове. Что ж, тогда лучше остановиться в гостинице, чем воспользоваться гостеприимством этого человека.

— Кроме того, у нас с вами встреча с леди по имени Богема.

— Я уже говорила…

— Вы говорили, что терпеть не можете оперу, — нетерпеливо перебил Майкл. — А коллекция пластинок в вашей комнате — лишь декоративная деталь?

Кэрри горько пожалела о своей невольной лжи, которая бумерангом вернулась к ней.

— Нет, — призналась она.

— Нет, — подтвердил он с убежденностью, которая заставила ее стиснуть зубы. — Я собирался пригласить вас на шоу, но Джулия сказала, что вы предпочитаете оперу.

Как она предусмотрительна! Но Кэрри этими штучками не возьмешь. Майкл остановил машину, и Кэрри принялась разглядывать дом — все лучше, чем встречаться с этими всевидящими глазами. Он производил такое же блестящее впечатление, как и ее спутник. Даже кадки с яркими цветами, которые обрамляли дорожку к двери, сияли так, словно их только что покрасили. В подобном совершенстве есть нечто подозрительное.

— Уж лучше бы вы отвезли меня к моей подруге, — упрямо повторила Кэрри.

— Вздор! Одна ночь в тесной квартирке и необходимость делить ванну бог знает со сколькими чужими людьми сведут вас с ума. Вы просто никогда раньше не сталкивались с этим. Кроме того, вас приглашали только на уик-энд. А что делать потом? Если вы надеетесь приползти обратно к папочке…

Нет, она ни за что не вернется обратно! Возможно, ее как-нибудь пригласят на уик-энд или воскресный обед, но Гринфилд никогда не станет вновь ее домом.

— Я найду работу и поселюсь где-нибудь в Дублине.

— И сколько времени, по-вашему, это займет? Или вы полагаете, что работодатели наперегонки побегут к вам предлагать место? — усмехнулся Майкл.

— Нет, но…

Но — что? Кэрри медлила, никак не решаясь облечь в слова свое главное возражение. Она видела, как поворачивались им вслед головы, когда они уходили со свадьбы. У одного-двух гостей были приподняты брови. И потом… Его поцелуй все еще горел на ее губах. И именно Майкл заявил о намерении убедить Гарри в том, что они любовники. Возможно, все это смешно… Действительно смешно!

Однако Майкл вовсе не казался смущенным. Легко коснувшись ее щеки, он заставил Кэрри взглянуть на себя.

— Если бы я задался такой целью, Кэролайн, могу вас заверить, вы бы уже сейчас ели из моих рук.

Голубые глаза девушки расширились, но, стараясь не обращать внимания на невольный трепет внизу живота, вызванный прикосновением его руки, она издала смешок.

— Вы так уверены в своей привлекательности!

Майкл печально смотрел на нее.

— Вы не верите, что мне это по силам?

И он улыбнулся искренне, чарующе, широко-широко. Такую улыбку подделать невозможно! Глубокие четкие линии пролегли от крыльев носа к уголкам рта. Кэрри с трудом сглотнула.

— Так почему же вы не сделали этого, Майкл? — спросила она, чуть лукавя, чтобы избежать необходимости дать прямой ответ.

Улыбка внезапно исчезла, и Майкл убрал руку с ее подбородка.

— Мне это ни к чему. Моя жизнь меня вполне устраивает. За исключением случая с вами.

Он вышел из машины и, обогнув ее, открыл перед Кэрри дверцу. Прежде чем она успела что-то сказать, парадная дверь отворилась и на пороге появилась женщина средних лет.

Майкл обернулся.

— Видите, все не так страшно. Миссис Вэллз, это мисс Кэролайн Ховард, — произнес он и слегка подтолкнул девушку в спину по направлению к крыльцу. — Пожалуйста, проводите юную особу сразу наверх, в ее комнату: нам скоро выходить.

— Конечно, мистер О’Берри. Сюда, мисс Ховард.

Кэрри колебалась.

— Майкл, это…

— Мистер Вэллз принесет ваши чемоданы через минуту, — перебил ее Майкл и вызывающе взглянул на Кэрри.

Она в ловушке! По крайней мере, на сегодняшний вечер. Ей придется следовать его ужасающему плану. Но завтра она уйдет, и ничто ее не остановит!

— Как прошла свадьба? — спросила миссис Вэллз, ведя Кэрри вверх по лестнице. — Сегодня такой чудесный день — словно на заказ. Уверена, мисс Джулия выглядела восхитительно… Ваш отец — счастливый человек! — Она щебетала, не умолкая и не ожидая ответов на свои вопросы. — Вот ваши комнаты. Здесь гостиная, там — спальня и ванная. Вы, конечно, захотите принять душ после долгого путешествия в машине. Мисс Джулия всегда чувствует себя буквально пропитанной дорожной пылью после поездок с мистером О’Берри. — Она повернулась, чтобы уйти. — Я принесу вам чаю.

Беспечная болтовня женщины подействовала на Кэрри успокаивающе — словно она вновь очутилась в нормальном мире, который с некоторых пор перевернулся для нее вверх дном.

— Спасибо, миссис Вэллз.

Через несколько минут та вернулась, неся чемоданы, которые затем поставила у двери.

— Помочь вам распаковать вещи?

— О нет, я сама. Спасибо, — ответила Кэрри с опозданием, поскольку женщина уже вышла.

Она взглянула на свое бледно-розовое платье. Его купили ради официального обеда, на который она должна была сопровождать отца пару лет назад. С тех пор Кэрри его больше ни разу не надевала. Платье слегка помялось. Но в остальном выглядело прекрасно.

Кэрри состроила гримасу. Нет! Оно ужасно! Его выбирал отец, и платье даже тогда казалось ей не по возрасту детским. Кэрри пыталась протестовать, но отец заявил: пусть никто не сомневается в том, что она его дочь. Он не хочет, чтобы его считали одним из тех пожилых дураков, которые увлекаются молоденькими девочками. Тома не так легко было выманить из дому, поэтому Кэрри не стала спорить из-за ерунды. А сейчас она быстро разложила остальные вещи и пошла принимать душ.

Выйдя через десять минут из ванной, она обнаружила оставленный для нее поднос с чайником, чашкой и тарелкой с тонкими бутербродами. А вот платье исчезло.

Кэрри выпила чай и уселась за туалетный столик, гадая, что делать с прической. В своем розовом платье, с распущенными длинными волосами она будет похожа на Алису в Стране чудес. В дверь постучали.

— Войдите, — отозвалась Кэрри.

В комнату вошла миссис Вэллз, держа в руках ее платье и еще один наряд — черный, элегантный, висевший на плечиках.

— Я погладила ваше платье, мисс Ховард, — сказала она, — но… — Женщина явно была смущена. — Мистер О’Берри решил, что, возможно, вы предпочтете надеть это.

Предпочтете? Наверняка он выразился покрепче. Рассмотрев поближе ее одеяние, он, несомненно, понял, что в таком туалете Кэрри никто не примет ни за чью любовницу, тем более его — блестящего и утонченного мистера О’Берри.

Интересно, что он считает подходящим для этого случая, думала Кэрри, с любопытством глядя на черное платье — изысканное, до колен, из прекрасного шелковистого джерси, с длинными прямыми рукавами, глубоким вырезом и без единой детали, способной нарушить чистоту линии. Великолепно!

Еще бы! Ведь Майкл О’Берри — всемирно известный торговец картинами, скульптурами, графикой. Он вел на телевидении цикл передач, в которых рассуждал о достоинствах изобразительного искусства двадцатого столетия. Их неожиданный успех объяснялся скорее потрясающим обаянием ведущего, нежели интересом к теме обсуждения. Его хороший вкус никогда и никем не подвергался сомнению.

— Спасибо, миссис Вэллз. Мистер О’Берри… очень добр.

Женщина вздохнула с явным облегчением.

— Оно вам почти как раз. Мисс Джулия чуть полнее, но это не страшно — ткань будет лежать еще лучше.

— Мисс Джулия? — До сих пор ей в голову не приходило спросить, откуда взялось это платье. Но сейчас она вспомнила, что Джулия жила у брата несколько последних недель, пока ремонтировали ее квартиру.

Что-то в голосе Кэрри насторожило миссис Вэллз.

— Оно будет прекрасно на вас сидеть, мисс Ховард, — повторила она немного обеспокоенно. — Уверена, мисс Джулии и в голову бы не пришло…

Зато пришло в голову Кэрри. Но миссис Вэллз это не касалось.

— Пожалуйста, называйте меня Кэрри, — попросила она, ободряюще улыбнувшись миссис Вэллз, которая через мгновение покинула комнату.

Кэрри быстро подкрасила глаза и нанесла на скулы немного румян, ее золотистый загар довершил картину. Затем, не обращая внимания на черное совершенство, натянула на себя розовое платье, правда уже немного тесноватое в бедрах, с трудом застегнула молнию, и только после этого с облегчением выдохнула. Ничего не лопнуло. Кэрри посмотрела на свое отражение в зеркале не без мрачного удовлетворения.

Затем прикрепила жемчужные клипсы и, прежде чем спуститься по широкой лестнице навстречу неминуемому возмездию, прикоснулась к овальному медальону, который всегда носила на шее.

Сейчас она пребывала в веселой готовности убедить мир в том, что она любовница Майкла. Но ей почему-то казалось, что самого Майкла это вряд ли развеселит.

Когда Кэрри вошла в гостиную, он стоял к ней спиной, любуясь картиной. Густые темные волосы, безупречный смокинг, который подчеркивал ширину мужских плеч. Мгновение она не двигалась, пораженная непринужденной грацией, почти красотой этого человека. Как легко, наверное, подпасть под его обаяние, пожелай он только пустить его в ход, подумала Кэрри. И тут, услышав ее шаги, Майкл повернулся.

Молча посмотрев на Кэрри, он принялся подчеркнуто сдержанно и внимательно изучать ее наряд. Девушка слегка вздернула подбородок, делая вид, что ей все нипочем, хотя прекрасные волосы буквально зашевелились на затылке, когда она почувствовала, что дерзкая выходка ужасно его разозлила.

Однако когда Майкл приблизился, Кэрри поняла, что вовсе не платье вызвало его возмущение. Он смотрел на медальон. Майкл прикоснулся к нему кончиками пальцев, и серые глаза стали мрачнее грозовой тучи. Кэрри замерла на месте. Без предупреждения он ухватился за скромное украшение и сорвал с шеи. Старая истончившаяся цепочка не выдержала столь жестокого обращения.

— Нет! — Рука Кэрри взметнулась, чтобы вернуть дорогой для нее предмет, но пальцы Майкла перехватила ее, и он опустил медальон в свой карман.

— Чего вы добиваетесь, Кэролайн? Хотите, чтобы Лесли увидела эту прелестную вещицу? Она старая, защелка, несомненно, испорчена, так что, если случайно медальон упадет, она откроется. — Он с негодованием отвернулся.

Кэрри сглотнула.

— Пожалуйста, отдайте медальон!

— Я должен его починить, — отрезал Майкл.

— Не стоит. Я просто хочу получить его обратно.

— Получите, но только когда мистер и миссис Клейтон окажутся в безопасности, по другую сторону Атлантики. — Он указал на буфет. — Не угодно ли чего-нибудь выпить? Похоже, нам обоим это необходимо, чтобы пережить сегодняшний вечер.

— Вы пригласили их. Вы и пейте. — Кэрри отвернулась и, боясь взглянуть на Майкла, подошла к картине, которую он только что рассматривал. Портрет молодой женщины, выполненный в классической манере, казался странно неуместным среди собранной Майклом коллекции современной живописи. Лицо женщины смутно кого-то напоминало…

— Шерри? Джин с тоником? — упорствовал Майкл.

Кэрри пришлось уступить, поскольку в горле у нее пересохло.

— Только тоник.

Послышалось звяканье льда, шипение тоника, шаги, приглушенные роскошным обюссонским ковром. Майкл остановился рядом.

— Кэролайн?

— Спасибо, — произнесла она, поворачиваясь, чтобы взять хрустальный бокал.

— Да, в общем-то не за что. — И Майкл вылил его содержимое в целомудренное декольте ее платья.