Любовь не для меня!

7

Кэрри чуть не подпрыгнула, когда дверь маленькой гостиной с шумом захлопнулась за вошедшим Майклом.

— Очень умно, Кэролайн, — мягко произнес он. Слишком мягко.

Ее рука дрогнула, и что-то тревожно сжалось в глубине живота, когда она медленно подняла взгляд от книги, которую пыталась читать. Кэрри не могла до конца понять, что вытолкнуло ее, дрожащую, несмотря на августовскую жару, из офиса адвоката. Но в запасе оставалось около часа, чтобы разобраться в этом.

Наглое предположение, что от нее нужно откупиться, что у нее нет чести ни на гран, жестоко потрясло Кэрри. Если бы ей нужны были его деньги, она бы с радостью ухватилась за возможность выйти за Майкла замуж, независимо от того, насколько бессердечной оказалась бы эта сделка. То, что он не понимал этого, больно ранило ее. И только остатки гордости удержали Кэрри от того, чтобы не закричать и не расплакаться по прочтении убогого контракта для проходимцев.

На протяжении бесконечно длинного часа, ожидая возвращения Майкла, Кэрри пыталась собраться с мыслями и напомнить себе, почему она выходит за него замуж. Но так до конца и не смогла этого сделать.

— Умно? — Ей удалось выразить сдержанное удивление.

Кэрри знала, что Майкл рассержен, но когда она заставила себя взглянуть ему в лицо и увидела свинцовые глаза, побелевшую вокруг носа и рта кожу, скрыть ужас оказалось сложнее, чем придать голосу вкрадчивую бархатистость, — она поняла, что мужчина не просто зол, он полон бешенства.

Пиджак Майкла был расстегнут, галстук болтался вокруг шеи. Он прислонился к двери, словно отрезая все пути к отступлению. Ее холодный вопрос явно не произвел на него впечатления.

— Пожалуйста, не изображайте оскорбленную невинность, Кэролайн! Эти большие голубые глаза могут одурачить весь мир, но они ни на секунду не введут в заблуждение меня. Вы решили, что без добрачного контракта будет легче сорваться с поводка и беспрепятственно преследовать мужа другой женщины.

Кэрри, сидевшая в расслабленной позе, которую тщательно отработала, готовясь к защите от предполагаемого нападения, потеряла самообладание. Не от того, что он обвинил ее в двуличности, — этого следовало ожидать. Все обстояло значительно хуже. Поскольку Майкл так решительно настаивал на женитьбе, Кэрри даже представить себе не могла, что он способен пойти на попятный. Когда гордость заставила ее вылететь из адвокатского офиса, она и думать не думала о том, что последует за ее отказом подписать несчастный контракт.

— Все было… — «Все было не так», — собиралась сказать Кэрри, но вовремя остановила себя. Она так упорно уверяла Майкла в нежелании выходить за него замуж, что, дай она сейчас обратный ход, сломайся и подпиши проклятый клочок бумаги, это вызовет в нем подозрения. Но нужно же что-то сказать! Он холодно смотрел на нее, ожидая продолжения.

— Все было… Что было, Кэролайн? Мне не терпится услышать!

Она слегка пожала плечами.

— В контракте указана… случайная сумма.

— И?

Кэрри взглянула на него, словно и не подозревая, о чем он говорит. Хотелось бы ей, чтобы так оно и было.

— Я не понимаю.

— Бросьте, отлично понимаете. — Он оттолкнулся от двери и шагнул в ее сторону. — Вы, конечно, способны далеко зайти в стремлении обеспечить свое существование, но, учтите, я вовсе не собираюсь поощрять ваши аппетиты…

Кэрри казалось, что ей снится бесконечный кошмар, из которого никак не вырваться, и который засасывает ее все глубже и глубже. Что ж, если Майкл так все воспринимает, она постарается угодить ему.

— И, — согласилась она несколько вызывающе, при этом на щеках ее выступили яркие красные пятна, — недостаточная.

На лице Майкла появилось выражение мрачного удовлетворения, и Кэрри поняла, что сказала именно то, что он ожидал услышать.

— Сто тысяч фунтов за каждый год, проведенный со мной, и вся одежда, которую вы приобретете, кажутся недостаточными? Вы были озабочены поисками работы, Кэролайн, и я поздравляю вас с большой удачей. Думаю, даже в самых смелых мечтах вы не воображали себе столь же хорошо оплачиваемой должности. Но вам, видите ли, этого мало!

Он уселся рядом с Кэрри на диване, закинув ногу на ногу и опершись локтем на колено, и бесстрастно взглянул на нее.

— Итак, моя милая невинная маленькая Кэрри, оставим пока все как есть или у вас в голове уже вертится определенная сумма?

Кэрри отодвинулась от Майкла, насколько позволял подлокотник дивана, и, словно защищаясь, обхватила коленки руками. Почему все так ужасно? Она тоскливо вздохнула.

— А не предоставить ли суду решить, что лучше?..

— Не впутывайте сюда закон, дорогая. Назовите вашу цену. Мне не терпится узнать, во сколько вы себя оцениваете.

— Я бы сказала, вопрос скорее в том, чего стоите вы, — ответила Кэрри.

Майкл улыбнулся. Но улыбка была недоброй.

— Да, я предполагал, что ваши мысли пойдут в этом направлении. — Он пожал плечами. — Но вынужден разочаровать вас. Подписывайте соглашение в его нынешнем виде, Кэролайн, или положитесь на милосердие судей, если считаете, что так лучше. Рискните.

Для Кэрри не имело значения — так или иначе. Она не притронется ни к единому грошу из его денег, но никогда не поставит свою подпись под таким контрактом.

— Тогда обратимся в суд. Судьи будут справедливы, в этом я уверена.

— Я тоже. И чем больше я заплачу своим юристам, тем справедливее они будут. — Он улыбнулся, весьма довольный собой. — Вы, конечно, понимаете, что вам придется быть очень, очень хорошей, чтобы увидеть хоть мелочь из моих денег?

— Хорошей?

— Образцом добродетели. Не просто осмотрительной, Кэролайн. Непорочной. Каждый день на протяжении двух с половиной лет. Я буду развлекаться напропалую, но для вас не предусмотрено даже «утешительного» приза в виде встреч с вашим любимым банкиром. — Его наслаждение казалось почти осязаемым. — Я испытываю большое искушение самому дать обет воздержания и заставить вас терпеть все пять лет. Нелегкий выбор, Кэролайн! Чего вы больше хотите — Гарри Клейтона или моих денег?

Кэрри не хотела ни того, ни другого. Розовые очки, через которые она смотрела на Гарри, обесцветились после его последних ужасных поступков. А что касается денег Майкла… Ей ничего не нужно! Но нет никакого смысла говорить ему об этом. Кроме того, это не соответствовало ее целям. Она приподняла рукой блестящие, искристые волосы и откинула голову на диванную подушку.

— Целомудренная жена, — задумчиво пробормотала Кэрри. — Возможно, быть ею значительно лучше, чем печатать на машинке, с точки зрения жизненного уровня. Вам следовало предложить мне «должность» жены, ведь трудовое соглашение обошлось бы вам значительно дешевле, чем…

Она замолчала, увидев, что его глаза угрожающе сузились.

— Я вовсе не намерен быть экономным.

— Нет, разумеется. Но ваши намерения начинают меня озадачивать. Почему вы решили, что счастье Лесли Клейтон стоит двести пятьдесят тысяч фунтов? Вы слишком циничны для такого донкихотского жеста. Или за вашей лощеной внешностью скрывается сердце, полное сострадания к несчастным? Возможно, вы бы сделали то же самое и для меня, если бы ситуация изменилась, — женились бы на Лесли, чтобы защитить мою…

— Нет! — Злой румянец выступил на его скулах.

Кэрри уставилась на Майкла, ошеломленная столь яростным ответом на свои поддразнивания. Что особенного было связано с Лесли, чтобы вызвать в нем такую защитную реакцию? Возможно ли, чтобы этот человек, уверявший ее, что никогда не завяжет роман с замужней женщиной, пленился хрупкой красотой супруги Гарри? И проявлял свою любовь подобным образом? Эта мысль могла бы показаться смешной. Но почему-то не казалась. Она была странно мучительной.

Майкл, словно чувствуя, что переборщил, слегка пожал плечами.

— Вы не нуждаетесь в моей защите, Кэролайн. Или вы забыли, что имеете репутацию разрушительницы семейного очага?

Кэрри виновато вздрогнула: за последние два дня она ни разу не вспомнила об отце. Майкл, заметив, но неправильно истолковав ее реакцию, продолжил:

— Я не в счет.

— Вы разговаривали с Джулией?

— Она звонила сегодня утром, чтобы принести свои поздравления. — Странные нотки в его голосе подсказывали, что все было иначе. — Кстати, Джулия уже долгие годы пытается меня женить и сейчас выразила только слабое сомнение…

— Мягко говоря.

— После всего, что ей пришлось претерпеть от вас, она была более чем сдержанной. Сестра, например, спросила, не слишком ли вы молоды, что немало меня позабавило.

Кэрри покраснела при напоминании о ее собственном малоубедительном возражении против женитьбы отца.

— И?

Его глаза ничего не выражали.

— И что вы возможно, слишком невинны для такого большого страшного волка, как я.

Кэрри сглотнула.

— И все?

— Да. Джулия — великодушная женщина. Я сказал, что время решит первую проблему, а сам я, несомненно, справлюсь со второй. — Майкл бесстрастно посмотрел на Кэрри. — Она заставила меня пообещать, что я буду… добр с вами.

— И действительно будете?

Его глаза сердито сверкнули.

— Ведите себя хорошо — и я стану принцем Очарование.

— Мне кажется, вы забрели не в ту сказку, — огрызнулась Кэрри.

— Правда? И какая же роль отводится мне?

— Чудовище? — предложила Кэрри.

— А вы Красавица? Должен предупредить: для того, чтобы приручить меня, требуется больше, чем поцелуй.

— В таком случае обсудим условия моей работы, чтобы легче было ориентироваться в ситуации. — Губы Майкла напряглись, но это ее уже не заботило. — Значит, так. Жена по краткосрочному контракту. Удобные жилищные условия. Немного развлечений. Никакой работы по дому… — Кэрри быстро взглянула на него, — или детей. Собственная комната и пользование машиной. Щедрое жалованье. Все предельно ясно. — Она помедлила, переводя дыхание. — Теперь о главном. Что именно ожидается от меня в ночную смену?

Рука Майкла взметнулась и прикрыла ее рот. Под тяжестью мужского тела Кэрри упала на диванные подушки.

— Я никогда раньше не платил женщинам, — проскрежетал он, злобно сузив глаза. Его палец с силой прижался к ее губам. — Хотелось бы знать, что вы можете предложить за деньги.

Кэрри была уже на пределе и, выйдя из себя, впилась зубами в палец. Майкл выругался, отдернув руку.

— Проклятая маленькая лисица! Вы пьете кровь.

— А вы надеетесь, что я ее поцелую?! — в ярости вскрикнула Кэрри.

И тут же невольно вспомнила, как однажды, под влиянием порыва, уже целовала эту руку. По тому, как потемнели глаза Майкла, она поняла, что он тоже помнит тот поцелуй, и Кэрри притихла, ощущая его участившееся дыхание, биение сердца, прижатого к ее груди, и тот особый мужской запах, смешанный с едва заметным цитрусовым ароматом одеколона, присущий только Майклу О’Берри.

Майкл приблизил руку к ее лицу.

— Да, — проговорил он низким голосом. — Лучше поцелуй.

Глядя на его длинные пальцы с ухоженными ногтями, Кэрри с головокружительной ясностью представила, каково это, когда такая рука ласкает тебя. Представила свою грудь в колыбели его чувственных пальцев, ладонь, крепко прижатую к ее животу…

Она коротко, с содроганием выдохнула, ошеломленная настойчивостью этих мыслей и своим неожиданным желанием. Нет, неправда, желание жило в ней с того первого поцелуя…

Кэрри опустила голову, чтобы Майкл не смог прочесть в ее взгляде голод, сверкавший ярче рождественских огней. Мгновение поколебавшись, она прикоснулась к широкой подушке его пальца своим, чтобы стереть едва заметную каплю крови, выступившую из ранки, оставленной ее зубами.

Прикосновение было коротким, но неуловимо интимным. Оно тут же установило между ними связь, которая, казалось, существовала всегда, но затмевалась ярким пламенем вражды. И когда она тронула губами красное пятнышко, румянец, заливший щеки, окончательно выдал ее.

— Кэролайн?

Она не смела поднять взгляда, боясь, что не увидит ничего похожего в его глазах. Обхватив шею Кэрри большой теплой ладонью, Майкл приблизил к себе ее лицо и начал нежно поглаживать пульсирующую жилку под подбородком. Его прикосновения ввели Кэрри в состояние транса, а когда она увидела затуманенные желанием глаза, прикрытые тяжелыми веками, словно электрический разряд пробежал по ее телу.

Кэрри подняла руку и провела пальцем по его лицу, гладкой коже, плотно обтягивающей скулы, вдоль четкой линии сулящих неистовство губ и, слегка приоткрыв их, коснулась кончика языка.

Внезапно что-то словно взорвалось в ней, воспламенив губы, заставив соски напрячься под нежным кружевом лифчика и пробудив блаженную боль желания внизу живота. Она испытала мгновение почти невыносимой муки, когда Майкл помедлил, будто подвесив ее меж небесами и адом, а потом, содрогнувшись, приблизил свои губы, и рот Кэрри раскрылся навстречу ему с тихим нетерпеливым стоном.

Прежние поцелуи Майкла волновали ее, но тогда он полностью владел собой. А сейчас, когда его язык в горячечной жажде исследовал ее рот, Кэрри поняла, что это совсем другое. Восхитительно, великолепно другое! Майкл совсем потерял голову и уже не мог больше сдерживаться.

Он ощутил дрожь Кэрри и тихо, почти со злостью выругался: пуговицы на ее блузке никак не поддавались, и Майкл нетерпеливо стащил легкий покров через голову Кэрри и отбросил в сторону. Было мгновение, когда она, казалось, смогла бы усмирить свою страсть, — короткое мгновение, пока Майкл впитывал взглядом мягкое сияние ее кожи, нежность вздымающейся груди. Но Кэрри неспешно расстегнула застежку лифчика, и…

Кэрри не смогла бы вспомнить, как они сбросили остатки одежды. Это не было длинной, обстоятельной любовной игрой. Не было бесконечных, томительных моментов ожидания, пока расстегиваются пуговицы, чтобы открыть соблазнительные изгибы женского тела для его губ, языка, осторожно покусывающих зубов. Не было ни слов любви, ни нежной ласки. Это было неистовым и яростным соитием двух людей, охваченных всепоглощающей страстью.

Кэрри вскрикнула, когда мужчина проник в нее, но от восторга, а не от боли. Только потом пришли и боль, и понимание того, что свершился этот дикий и варварский акт, и что она навсегда запомнит этот особенный, невероятно прекрасный момент в ее жизни.

Наконец Кэрри обессиленно откинулась на китайский ковер посреди комнаты, и некоторое время лежала бездыханная, прикованная к полу тяжестью Майкла. А затем начала смеяться. Это была эйфория, настоящее чудо!

— Всегда так бывает? — поинтересовалась она.

Майкл приподнялся на локте и взглянул на нее.

— Нет. Не всегда. — Его лицо вновь стало непроницаемым. — Обычно я делаю это в спальне. — Он встал и бросил Кэрри свою рубашку. — Надень, а то замерзнешь.

Майкл отвернулся, чтобы натянуть трусы, и Кэрри вдруг почувствовала себя очень несчастной. На мгновение она поверила: отныне все будет хорошо, он испытывает такой же восторг, однако теперь стало совершенно очевидно, что для него не произошло ничего особенного.

— Ты бы лучше пошла и оделась, Кэролайн.

Голос Майкла опять обжег ее холодом, и безвозвратно спугнул мелькнувшую было мысль, что он мог бы отнести ее в свою постель и опять заняться любовью — на этот раз медленно, получая наслаждение от каждого момента близости. Сумасшедшая! С какой стати ему делать это?

— Да. — Она встряхнулась. — Если позволишь.

— Выбери одно из своих великолепных платьев. Мы идем обедать.

Кэрри знала, что миссис Вэллз отпустили на ночь, но ей казалось, что нет никакой необходимости выходить из дома. Она попросту не хотела выходить! Она хотела, надев свою пижаму в серую и белую полоску, свернуться калачиком в кровати и постараться представить, будто ничего не произошло.

— Может быть, я сама приготовлю что-нибудь? — предложила. Кэрри.

— И что же — несколько устриц, прежде чем снова пустить в ход свои чары?

Он принялся собирать остатки их одежды, предоставив Кэрри любоваться его атлетической фигурой и мускулистой спиной со следами, оставленными ее ногтями. Она неосознанно протянула руку, чтобы коснуться Майкла, но он повернулся и заметил робкий жест. Кэрри отдернула руку так, словно ее застали за похищением сладостей.

— Вряд ли стоит делать это. Кроме того, приглашение давнее.

— Приглашение? — Он хочет, чтобы она пошла с ним в чей-то дом и ела — так, словно ничего не случилось? — Но меня наверняка не ждут.

— Если я приду с другой женщиной за два дня до нашей свадьбы, это будет выглядеть немного странно. — Майкл поднял ее брюки. — Боюсь, я испортил твой новый костюм.

— Пустяки. — Она не собиралась надевать его. — Я не лучше поступила с твоей кожей.

Кэрри прикоснулась к зигзагообразной царапине на его плече.

— Не смей! — воскликнул Майкл, уворачиваясь. Челюсти его сердито сжались. — Едва увидев тебя впервые, я понял: за этой напускной холодностью скрывается динамит. Теперь мне ясно, почему Клейтон считает, что от тебя трудно оторваться. Ты сыграла отличный спектакль, но, по крайней мере, причина поспешной свадьбы теперь скорее факт, чем фантазия.

Он не догадался! В охватившем их пламени страсти он не заметил, что она девственница.

— Гарри и я…

— Это не имеет никакого значения, — прервал ее Майкл. — Девственницы, дорогая, смертельно скучны. Кем бы ты ни была, ты, несомненно, не из их числа…

Новости о грядущей свадьбе обогнали их. Хотя мирное жужжание застольной беседы не прерывалось ни на миг, Кэрри чувствовала, что постоянно привлекает любопытные взгляды и вызывает множество догадок. Ее это не волновало. Она, казалось, онемела. Кэрри еще удавалось вяло отвечать на вопросы, но проявлять какую-либо заинтересованность она была не в силах. Да уж, ее не назовешь идеальным гостем.

Когда обедающие стали подниматься из-за стола, она сумела увильнуть от обсуждения новой пьесы, которую не смотрела и смотреть не собиралась. Кэрри извинилась и направилась в дамскую комнату. Однако та же идея посетила и других. Дверь была приоткрыта, и, когда Кэрри уже хотела войти, она услышала голоса.

— Не могу поверить! Блистательный Майкл О’Берри наконец попался на крючок!

— И понимаю почему. Она хороша собой… Такая свежая.

— Немного вялая.

— Он тоже. Эта парочка похожа на контуженных. Ты заметила, как старательно они избегали смотреть друг на друга? Голову даю на отсечение — голубки только что из постели…

— И собираются туда вернуться. Я слышала, как Майкл сказал Марку, что они уйдут пораньше, поскольку ему завтра лететь в Нью-Йорк… — Последовал снисходительный смешок.

Кэрри влетела обратно в гостиную, прежде чем сплетницы смогли обнаружить, что их подслушивали. Верный своему слову, Майкл вскоре извинился перед хозяевами, и они ушли.

— Как ты можешь так поступать? — раздраженно спросила Кэрри, когда они ехали домой.

— Как поступать, Кэролайн?

— Уходить раньше всех! Все подумают, что нам не терпится вернуться в постель.

— Они подумают так в любом случае. А ты показалась мне… разбитой, и я решил, что тебе стоит немного передохнуть.

— Возможно, ты прав, — сдержанно заметила Кэрри. — Слишком много всего для одного дня. — Она повернулась к окну и, не отрываясь, глядела в него, пока машина не подъехала к дому.

Как только за ними закрылась входная дверь, Кэрри быстро пошла через кухню, решив подняться и запереться в своей комнате.

— Кэролайн, подожди… — Когда она попыталась убежать, Майкл схватил ее за руку. — Подожди, — потребовал он.

— Чего ты хочешь, Майкл? — Голос ее дрожал, а ноги подкашивались.

— Я хочу сказать, что я…

Кэрри вздрогнула и отпрянула от своего спутника.

— Нет! — Не обращая внимания на его встревоженный вид, она продолжила: — Не смей говорить мне, что сожалеешь! — Кэрри вырвала свою руку. — Ты слышишь?

— Слышу, Кэролайн. — Он отступил на шаг и провел пальцами по волосам. — Я просто хотел, чтобы ты знала: завтра я лечу в Нью-Йорк и не увижу тебя до четверга. Вот и… все.

На мгновение Кэрри замерла. А затем отвернулась и взлетела по изящному изгибу лестницы наверх, не оглядываясь, преследуют ее или нет. Кэрри ворвалась в комнату и захлопнула дверь, зная, что дверь в свое сердце она закрыть так и не успела.

— Кэрри?

Она неохотно открыла глаза — у нее было никаких оснований радоваться наступившему дню.

— Кэрри, вставай, дорогая.

Девушка обернулась, моргая.

— Джулия? Что ты здесь делаешь?

— Майкл позвонил мне чуть ли не на рассвете и попросил приехать. Ты поживешь в моей квартире до четверга.

— В этом нет необходимости, — сказала она. — А потом, ты нужна отцу.

— Он приезжает днем. Вот — я принесла тебе чаю. Пей, а я пока отыщу какую-нибудь соль для ванной. — Кэрри отчаянно покраснела, и Джулия прикоснулась к ее щеке. — Я же просила его быть нежным. Но девственницы вроде тебя — большая редкость в наши дни…

— Он не знал.

— Не знал? Но как он вообще мог сомневаться?! — Джулия покачала головой. — Мужчины — такие идиоты! Хочешь, я ему скажу?

— Нет, — быстро произнесла Кэрри, и плечи ее испуганно приподнялись. — Он говорит, что девственницы смертельно скучны.

— А сейчас? — Джулия рассмеялась. — Майкл нашел тебя скучной? — поддразнила она.

— Он сказал, что у меня много недостатков, но скуки я не вызываю.

— Не так уж он и безголов. О, дорогая, ты не представляешь, как я счастлива! Я знала, что вы созданы друг для друга.

— Ты знала?

— Да. Как только я впервые увидела тебя, то поняла, что ты станешь идеальной женой для Майкла. Хотя, должна признаться, считала, что моему брату потребуется намного больше времени, чтобы осознать это. Мужчины, как правило, очень туго соображают, ты не находишь?

— Некоторые, безусловно, — ответила Кэрри, внезапно вспомнив о том, какое зло эта женщина причинила ее отцу.

— Ты на меня сердишься? — Джулия встала и направилась к окну, откуда повернулась тем прекрасно отрепетированным движением, которое уже стало ее визитной карточкой. — И правильно. Наверное, я не должна была так поступать, но, поскольку вреда от этого никакого… О, Кэрри! Все так замечательно! — И Кэрри, к своему удивлению, заметила блеснувшие в глазах Джулии слезы. Спектакль был великолепен!

Кэрри выбралась из кровати, стараясь не обращать внимания на боль, и накинула поверх пижамы халат.

— А как ты поступила, Джулия? — спросила она.

— Добавила немного — самую капельку — лжи. — У нее был такой виноватый вид, что если бы Кэрри знала свою мачеху чуть хуже, то рассмеялась бы. — Вынужденно. Майклу слишком хорошо известна моя склонность к сватовству. — Кэрри отступила на шаг. — О, Кэрри! Не смотри на меня с таким неодобрением! Ему нужно немедленно жениться, иначе он закончит, как наш отец, — найдет себе слишком молодую, и слишком поздно…

— Скажи мне, что ты сделала, Джулия! — настаивала Кэрри. Пусть эта женщина громко заявит о содеянном. Пусть признается.

— Разве это имеет сейчас какое-нибудь значение?

— Не могу судить до тех пор, пока не узнаю.

Джулия пожала плечами. Не так, как остальные, а едва заметным неуверенным движением.

— Я сказала ему, что с тобой бывает… сложно.

— Сложно?

— Ну, возможно, выразилась несколько сильнее, но, когда я впервые предложила Майклу, чтобы ты пожила у него неделю-другую до нашего возвращения, он отнесся к этому с та-а-аким подозрением…

— Сложно в чем, Джулия?

— В том, что касается моего замужества. Я чувствовала себя виноватой, потому что на самом деле ты замечательная, и так добра ко мне.

— Просто я хочу одного — чтобы отец был счастлив. И всегда хотела. Он пережил трудные времена… — Кэрри замялась, не зная, как много известно Джулии.

— Я знаю о его депрессии, наступившей после гибели твоей матери в автокатастрофе. И о чувстве вины из-за того, что она умерла, а он остался жив…

— Не была уверена в том, что отец рассказал тебе. Он очень болезненно к этому относится. Люди бывают так жестоки…

— От любимого человека… не должно быть секретов. Том понимает, сколь многим обязан тебе, Кэрри, и сколь многим тебе пришлось пожертвовать ради него.

Нет, не понимает. Он и понятия не имеет о том, сколько раз Гарри умолял ее уехать и сколько раз просил выйти за него замуж.

— Я… я не могу позволить, чтобы он снова страдал, Джулия.

— Ну, теперь-то нас двое, и мы убережем его от черной меланхолии. — Она с легкой улыбкой прикоснулась к своему животу. — А скоро будет трое. И еще Майкл.

— Ты говорила о том, что сказала что-то Майклу, — быстро напомнила Кэрри.

— Разве?

Ее падчерица не ответила.

— Да, кажется. Правильно. Ну, сказала, что ты обижена, так как вынуждена передать мне бразды правления в Гринфилде, вмешиваешься, когда я разговариваю с кем-нибудь из слуг… Что-то в этом роде. На Майкла все это не произвело, казалось, ни малейшего впечатления. Я не услышала ни слова сочувствия. Он только выразил уверенность в том, что его сестра придумает, как взять хозяйство в свои руки, не задевая твоего самолюбия. Твоего — заметь. И… — Она перевела дух. — Ну, я повздыхала немного. Вообрази эти вздохи типа «если бы ты знал хотя бы половину!» — С ее губ сорвался мягкий смешок. — Я заслужила награду за этот спектакль. Честно, Кэрри! Боже, я была сама неприязнь. Я так красочно описала ему, что ты должна чувствовать! Я заставила его вытягивать из меня слово за словом — о том, как ты шпионила, подслушивала мои телефонные разговоры, пыталась очернить меня перед своим отцом, — словом, предпринимала все возможное, чтобы я не вышла за него замуж.

Кэрри побледнела.

— О, дорогая, не смотри на меня так трагически! Если бы я сказала, что нашла ему идеальную жену, Майкл не подошел бы к тебе и на милю. Мой брат — самый убежденный холостяк в мире. Вернее, был.

Эта женщина либо младенчески невинна, либо талантливейшая актриса, подумала Кэрри. У нее сундук наверняка ломится от наград за сценическое мастерство.

— Последней каплей было то, что я выразила сомнения в разумности вашего брака. Мужчины всегда выслушивают советы и поступают наоборот. Ну, разве я не умница?

— Ты очень умна, Джулия. Возможно, даже умнейшая женщина из всех, кого я встречала, — искренне признала Кэрри.