Любовь не выбирает

7

Утром Шэрон первым делом позвонила мистеру Ферту. Она не собиралась выяснять тонкости юридических норм, ее мысль была более примитивна и конкретна. Надо заставить Ферта показать ей эти документы. А если не получится, то попытаться их увидеть каким-нибудь другим способом. Это, конечно, противозаконно, но она постарается устроить так, чтобы никто не пострадал. То, чего не может добиться мужчина, иногда легко удается женщине. К тому же Ферт сам намекал ей, что не против продолжить их знакомство.

— Доброе утро, мистер Ферт, — проворковала она нежным голосом. — Это Шэрон Мортенсен.

— Доброе утро, Шэрон, — ответил он. — Представьте, я сразу узнал ваш голос, хотя никогда не говорил с вами по телефону. Какому богу я должен сказать спасибо за этот звонок?

— Вы мне льстите, мистер Ферт, — очень кокетливо сказала она. — А у бога имя очень простое — телевидение.

— А, так вы по делу, — разочарованно протянул он. — Какая жалость, но я не даю интервью.

— Мистер Ферт, — взмолилась Шэрон, — не убивайте последнюю надежду. Я поклялась, что сумею договориться с вами. Ведь вы обещали мне, что я могу звонить вам по любому поводу.

— По любому личному поводу, — заметил он. — Например, назначить мне свидание.

— Вы, надеюсь, шутите, — возмутилась Шэрон.

— Конечно, шучу, — засмеялся Ферт, и Шэрон вспомнила его неприятные губы. — Говорите, в чем проблема. Попытаюсь что-нибудь посоветовать.

— Дело в том, что это почти личная просьба… — Шэрон замялась, но через несколько секунд продолжила: — Мне позволили сделать серию передач о людях нашего города. Знаете, такой проект «город в лицах». Мне хотелось бы рассказать о том, как видят наш город люди разных социальных слоев и разных профессий.

— Очень интересная идея, — промычал Ферт. — Могу посоветовать вам поговорить с…

— Нет-нет, мистер Ферт, пожалуйста, не называйте никаких имен, — перебила его Шэрон. — Мне будет очень трудно говорить с посторонним человеком, это ведь мой первый опыт. А потом, вы — лучший! — Шэрон знала, что мужчины все до единого неравнодушны к своей персоне и легко клюют на лесть. Но она не ожидала, что это сработает настолько быстро.

Ферт хмыкнул, и она почти увидела, как он с удовольствием посмотрел на себя в зеркало.

— Теперь вы мне льстите, Шэрон, — после паузы произнес он. — Но это приятно, черт подери!

— Значит, вы согласны? — В ее голосе было столько надежды, что Ферт решил быть великодушным.

— Смотря чего вы хотите…

— Я хочу просто поговорить с вами о жизни, о том, как вы пришли в профессию, что вас волнует, что вы любите есть по утрам…

— Что я люблю есть по утрам вы можете узнать и не таким изощренным способом, — ухмыльнулся Ферт. — Давайте позавтракаем вместе.

— Мистер Ферт, — строго и возмущенно одернула его Шэрон, — вы обещали…

— Тогда поужинаем, — согласился он. — В прошлую нашу встречу вы так и не ответили на мое предложение.

— Хорошо, я с удовольствием поужинаю с вами после съемок, — ответила Шэрон, понимая, что шантажирует его. Но, если она его интересует, он согласится.

— Шэрон, вы не оставляете мне выбора, — засмеялся Ферт. — Хорошо, приезжайте сегодня ко мне в офис, скажем после четырех. Там обсудим.

Шэрон перевела дух. Воистину, когда идешь правильной дорогой, боги начинают помогать. Пока все складывается просто отлично. Она успеет поговорить с Базилем и Питером, а потом отправится к Ферту. С Ральфом они сегодня не увидятся ни при каких раскладах. Все отлично! Как она будет извлекать материалы, Шэрон пока не знала, поэтому решила ориентироваться по ситуации.

Шэрон должна выглядеть сегодня элегантной и строгой. Ферта надо очаровать.

Пожалуй, элегантный серый костюм, туфли на высоких каблуках и легкомысленная прозрачная красная блузка. Если будет нужно, она всего лишь расстегнет пиджак и превратится в кокетливую девушку. Это с Ральфом можно быть самой собой, с грустью подумала она. Но отогнала эти крамольные мысли и пошла накладывать макияж. Я раскрашиваю лицо, как воин перед битвой, усмехнулась она, но, говорят, это помогает отогнать злых духов…

Элизабет встретила Шэрон в гостиной, и по ее глазам Шэрон поняла, что выглядит великолепно. От такой женщины даже немой комплимент приятен. Потом она вспомнила, что перед ней самый главный ее враг, и нахмурилась.

— Как продвигается работа, Шэрон? — спросила Элизабет.

— Спасибо, я постараюсь сегодня все закончить.

— Что вы, — улыбнулась Элизабет, — я очень рада, что вы здесь. Без Генри дом совсем пустой… Я совсем не знаю, что делать.

Шэрон вздрогнула. В голосе Элизабет было столько неподдельного страдания, что ей стало стыдно за свои подозрения. Элизабет и Ральф не могут так одинаково притворяться. Скорее всего, это домыслы Мэри…

Она не знала, что ответить Элизабет, поэтому только вздохнула и попросила пригласить Базиля.

Базиль явился через минуту и остановился на пороге, строгий и полный достоинства.

— Базиль, не напускай на себя строгость, пожалуйста, — попросила Элизабет. — Я вполне доверяю Шэрон, поэтому, будь добр, помоги ей.

— Я не отказываюсь, — сухо ответил Базиль. — Просто не хочу, чтобы надо мной потом смеялись.

— Базиль, я обещаю вам, что не вставлю в передачу ни одной фразы и ни одного кадра, который вам не понравится, — пообещала ему Шэрон, прижимая руки к груди. — И место съемок можете выбрать сами.

— Тогда прошу вас проследовать в мою комнату, — чопорно сказал Базиль, — мне там будет удобнее. Вас такой вариант устраивает?

— Конечно-конечно, — закивала Шэрон. — Куда нам пройти?

— Следуйте за мной, — повторил Базиль и поклонился Элизабет.

Женщины переглянулись и тихонько улыбнулись друг другу.

— Если вы позволите, я сначала посмотрю вашу комнату на предмет света, — произнесла Шэрон очень вежливо. — Скорее всего, придется послать за дополнительными приборами.

— Я, конечно, позволю, — так же почтительно ответил Базиль, — но, думаю, что они нам не понадобятся.

— Я не понимаю… — смутилась Шэрон.

— Давайте дойдем, а там поговорим, — предложил Базиль, заставив Шэрон нервничать. Она не понимала, что он задумал.

Базиль распахнул двери своей небольшой комнаты и пропустил Шэрон вперед. По сравнению с роскошью остальных комнат здесь царил спартанский стиль. Кровать, стол, стул, платяной шкаф — вот, собственно, и все, что находилось в комнате. Идеальная чистота и пустота. Если бы не шторы на окнах, можно было подумать, что Шэрон попала в казарму. Она удивленно оглянулась на Базиля.

— Да, — кивнул он. — Именно так я и живу. Ничего интересного, не правда ли?

— Да нет, — поспешила скрыть разочарование Шэрон, — каждый живет как ему удобно. Дело в том, что эта комната почти ничего не говорит о хозяине.

— Или говорит очень много, — многозначительно поправил ее Базиль. — Итак, я вас слушаю.

Шэрон растерялась. Здесь не было ни одной вещицы, с которой можно было бы начать разговор. А поведение дворецкого не предполагало легкой непринужденной беседы.

— Не надо так расстраиваться, — вдруг смягчился Базиль. — Садитесь вон туда, к столу. Я попрошу Мэри принести чаю, и мы поговорим. Ведь вы хотите именно поговорить, а не снимать меня?

Шэрон была потрясена. Этот небольшой величественный человек был гораздо умнее и тоньше, чем она думала, глядя на его напыщенную физиономию. Как часто мы оцениваем людей по первому впечатлению, не давая себе труда разобраться, с кем имеем дело… Особенно если это касается такой привычной вещи, как наша прислуга. В который раз Шэрон удивилась тому, что задуманный ею сериал — вещь чрезвычайно полезная и необходимая обществу.

— Вы не совсем правы, — попыталась увернуться от прямого ответа Шэрон.

— А знаете ли вы, что я помню вас совсем девочкой? — вдруг спросил Базиль, присаживаясь на краешек своей солдатской кровати и изящно закидывая ногу за ногу. — Вы всегда были настоящим чертенком… И никогда не умели лгать.

— Я не…

— Хорошо, не буду вас больше мучить. — Базиль хлопнул одной ладонью по другой, которая спокойно лежала на колене. — Я знаю, зачем вам понадобился весь этот маскарад. Вы с Ральфом пытаетесь разобраться в том, что произошло в доме в последние месяцы? Так?

И хотя он не настаивал, Шэрон поняла, что отпираться бессмысленно. Она виновато вздохнула и с надеждой посмотрела на него.

— Я расскажу вам все, что знаю, — весомо сказал он. — И отвечу на все вопросы, на которые смогу ответить.

— Спасибо вам, — выдохнула Шэрон. — Даже не знаю, с чего начать.

— Вас ведь интересует, что в действительности произошло с моим хозяином. — Базиль не спрашивал уже, а утверждал. — Хотел бы я сам это понять… Мистер Грин не был настолько болен. Для меня известие о его кончине было тяжелым ударом. И то, что его жена не обратилась в полицию, я считаю неправильным. Здесь должны работать профессионалы.

— Кстати о жене, — почти перебила его Шэрон. — Не было ли между ними…

— …Трений? Конфликтов? — уточнил Базиль и отрицательно замотал головой. — Никогда. Они были самой любящей парой, которую мне довелось когда-либо видеть.

— Что же тогда убило его?

— Вы настаиваете на том, что это была естественная смерть? — спросил Базиль.

— Я не знаю, но это официальная версия и диагноз врачей.

В голосе Шэрон было сомнение, которое не укрылось от Базиля, и он удовлетворенно цокнул.

— А почему вы думаете по-другому?

— Я ничего не думаю, — грустно ответил Базиль. — Просто не могу поверить, что полный сил мужчина уходит из жизни в одночасье. Он был из тех, кто может пережить любую беду.

— А у него случилась беда? — осторожно спросила Шэрон.

— Думаю, да… — кивнул Базиль. — Беда, которая дремала много лет…

— Вы можете мне об этом рассказать? — Шэрон говорила очень медленно и аккуратно, боясь спугнуть неосторожным словом или голосом откровенность Базиля.

— Я всегда опасался этого, но, видно, чему быть, того не миновать, — опять загадочно ответил он.

Шэрон решила зайти с другого конца.

— Скажите, а долго вы служите в этом доме?

— Долго? — улыбнулся Базиль. — Всегда. Я служил здесь с того момента, как мистер Генри купил его, Я прожил вместе с этим домом и хозяином всю жизнь. Я почти не бываю в этой комнате, не люблю выходные, не завожу знакомств.

В глазах Базиля Шэрон увидела такую же тоску, которую видела несколько минут назад в глазах Элизабет.

— Вы любили его?.. — тихо прошептала она.

— Любил. — В голосе старого слуги были слезы. — Мне даже рассказать об этом некому. У меня достаточно денег, чтобы купить свой собственный дом, но мне не хочется это делать. Я не знаю, зачем мне жить дальше.

— Но ведь у мистера Грина осталась жена, которой нужна ваша забота… Мне кажется, она совершенно беспомощна, — попыталась ободрить его Шэрон. — Сын…

— Сын? — Глаза Базиля вдруг блеснули настоящей грозой. — Что вы знаете о его сыне? Конечно, он вам нравится…

— Да, мне кажется, он очень достойный человек, — удивилась его тону Шэрон. В его словах было что-то очень личное. — Он когда-то обидел вас?

— При чем тут я? — возмутился Базиль. — Я говорю о мистере Генри. Он его обидел. Мальчишка!

— Ну сейчас-то он вполне взрослый и самостоятельный человек…

— Что вы говорите?! — взвился опять Базиль. — Вы просто ничего не знаете и не понимаете.

— Я очень хочу понять, — ласково произнесла Шэрон. — Но, честно говоря, действительно не понимаю. Он был капризным избалованным ребенком?

— Нет, он рос чудесным послушным мальчиком, — вздохнул Базиль. — Все началось, когда в доме появилась новая хозяйка. Вместо того чтобы радоваться тому, что его отец наконец обрел счастье, он…

— Что — он?..

— Он влюбился в свою мачеху, — выпалил дворецкий и опустил голову.

Шэрон застыла. Она услышала то, чего больше всего боялась услышать. Значит, все правда…

— А откуда вы это знаете? Разве он делился с вами своими переживаниями? — Она все еще надеялась.

— Зачем мне его признания? — тяжело вздохнул Базиль. — Я знаю этот дом как свои пять пальцев и всегда чувствую, что здесь происходит. Он почти сошел с ума. По ночам прокрадывался к их спальне и слушал. Как вам это нравится?

— Может быть, у него были другие мотивы? — спросила Шэрон и тоже тяжело вздохнула.

— Нет, — покачал головой Базиль. — Я видел его глаза. Так смотрит неутоленное желание. Я даже видел, что он начинает ненавидеть родного отца…

— Почему вы не сказали об этом хозяину?

— Что я должен был ему сказать? Что его сын помешался? — Голос Базиля сорвался на последней фразе, и он надолго замолчал.

Шэрон тоже молчала. Пусть говорит сам, она не будет подталкивать его. Это не конец истории, сейчас он должен рассказать о том, что слышала Мэри.

— Потом он уехал, — заговорил Базиль. — Это случилось через год. Уехал, оскорбив отца и пообещав никогда не переступать порог этого дома. Я слышал разговор в то утро. Но так было лучше. Мистер Генри нашел в себе силы простить его детскую глупость — через некоторое время они стали общаться. Но сюда он действительно никогда больше не приезжал. Кто бы мог подумать, что вся эта история повторится через столько лет…

— О чем вы говорите?

— Они стали любовниками, — зло ответил Базиль. — Это именно та беда, о которой я вам говорил. Маленький мерзавец не отступился от своего желания.

— А почему вы не осуждаете Элизабет? — удивилась Шэрон. — Ведь она могла противостоять этому?

— За что можно осуждать слабую женщину? — удивился Базиль. — Она была лишь орудием. Ральфу хотелось досадить отцу. Если бы он действительно любил ее, то никому и никогда не стало бы известно об их отношениях.

— То есть вы хотите сказать, что сын просто отомстил отцу и сделал так, чтобы все стало известно? — не поняла Шэрон.

— Именно! Знаете, кто доложил обо всем мистеру Грину?

— Нет, — ответила Шэрон, хотя точно это знала.

— Хью Грин — родной брат и дядя. Я слышал этот разговор своими ушами. Он назвал, где, когда и сколько раз они встречались. Думаю, они были в сговоре. Они хотели, чтобы мистер Грин погиб. Но, повторяю, он бы справился с этой бедой. Поэтому они его убили.

— Базиль, вы понимаете, что обвиняете людей только на основании собственных домыслов? — мягко возразила Шэрон. — Я работала адвокатом и могу сказать, что такие рассуждения в суде не принимаются.

— Я рассказал вам все, что мне известно, — обиделся Базиль. — Можете мне не верить. Но в доме нечисто.

— Базиль, а зачем было устраивать все это, если наследницей стала Элизабет? Ведь ни один из них не получил ни копейки.

— Не смешите меня, милая девушка! — зло улыбнулся Базиль. — Посмотрите, как они оба увиваются вокруг бедной женщины, разыгрывая, кому она достанется вместе с миллионами. Даже если они оба не получат ни копейки, то не сильно расстроятся. Главное, что они победили гиганта, которому всю жизнь завидовали.

У Базиля была своя версия произошедшего. Он мог оправдать любого, кто, по его мнению, любил хозяина, и обвинить тех, кто ему досаждал. Базиль нашел врага в лице Ральфа и Хью. Хорошо, что он еще не пошел в полицию с этим…

— Спасибо, Базиль, — сказала Шэрон, поднимаясь со стула, — вы мне очень помогли. Думаю, что съемку мы сегодня проводить не будем. Мы оба несколько не в форме. Но, если у вас будет настроение, мы сможем сделать это завтра или на следующей неделе. Договорились?

— Я сделал все, что мог, — устало ответил Базиль. — Дальше разбирайтесь сами.

Он ни слова не сказал о передаче. Шэрон не стала настаивать. Она не хотела бы еще раз встретиться с Базилем наедине. В его тоне, глазах была одержимость неуравновешенного человека. Его можно понять, он очень любил своего хозяина и совершенно не представляет, как ему жить дальше. Базиль готов обвинить весь мир за свою утрату.

Поэтому надо оставить эмоции и попытаться опираться только на факты. А факт был один — у Ральфа и Элизабет существовали тайные отношения. О разговоре Генри и Хью рассказали уже два человека. Кроме того, Базиль сказал, что мальчишкой Ральф был влюблен в Элизабет…

Остается только добыть документы, которые хранятся у адвоката, и картина будет почти полной. Шэрон уже знала, что это за документы.

Внизу ее ждала Элизабет. Шэрон собрала все свои силы, чтобы изобразить непринужденность.

— Как прошла беседа? — поинтересовалась Элизабет скорее из любезности, чем из действительного интереса.

— Спасибо, все было чудесно, — ответила Шэрон.

— Он настоящий хранитель нашего дома, — улыбнулась Элизабет. — Не знаю, что бы я без него сейчас делала.

Если бы ты знала, о чем он сейчас рассказал, то не улыбалась бы так равнодушно! — со злостью подумала Шэрон. Теперь эта женщина опять ей стала неприятна.

— Да, таких слуг надо беречь, — ответила она как можно спокойнее. — Снимать мы сегодня не будем. Пока достаточно первой беседы. Может быть, на следующей неделе. А сейчас мне надо бежать, назначена еще одна встреча.

— Желаю удачи! И всегда рада вас видеть, — сказала Элизабет и протянула ей руку.

Шэрон едва дотронулась до ее пальцев и вылетела на улицу. До встречи с Фертом оставалась еще пара часов. Какое счастье, что у нее есть время, чтобы прийти в себя!

Шэрон отпустила оператора до четырех, назвав ему адрес конторы Ферта, а сама отправилась в небольшое кафе, чтобы пообедать и спокойно подумать.

Мистер Ферт лично встретил Шэрон у дверей своего кабинета. Следом за ней шествовала целая бригада: двое осветителей, обвешанные аппаратурой, гример и оператор. Шэрон постаралась, чтобы все выглядело помпезно. Ферт был из тех, кому должны нравиться вихри вокруг его персоны. Шэрон почти час уговаривала шефа, чтобы он позволил ей взять на эту съемку побольше персонала, и оказалась права. Увидев процессию, Ферт расплылся в улыбке и сказал что-то насчет своей скромной персоны.

Пока группа готовила аппаратуру, Шэрон предложила поговорить некоторое время в уголочке. Ей надо было хорошо рассмотреть кабинет и понять, где Ферт хранит самые важные документы.

Все понятно, сейф стоял в углу около стола. Надо заставить его показать ей, где лежат ключи. Особого замка не было — видимо, Ферт не сомневается, что офис хорошо охраняется.

— Выпьете чего-нибудь? — спросил он, усаживаясь в кресло напротив Шэрон.

Виски, неразбавленное, подумала Шэрон, но вслух сказала:

— Если можно, зеленый чай. Весьма полезная вещь.

— Вы оригиналка, — усмехнулся Ферт, — но для такой приятной собеседницы все, что угодно. — Он позвонил секретарше, и через пять минут на столике стоял поднос с двумя чашками, чайником и печеньем.

— Спасибо, — улыбнулась Шэрон и пару раз хлопнула ресницами.

Она правильно оделась и накрасилась: Ферт не сводил с нее взгляда и был настроен весьма игриво.

— Мистер Ферт, — начала разговор Шэрон, но он перебил ее.

— Крис, — поправил он, — друзья зовут меня Крисом. Поскольку вы пообещали мне неформальную обстановку, называйте меня так.

— Хорошо, Крис, — спокойно согласилась Шэрон. — Можно мы просто поболтаем?

— Ни о чем другом я и не мечтал, — засмеялся он. — Но не забудьте, что наша приятная болтовня продолжится за ужином.

— Я никогда не забываю своих обещаний, — парировала Шэрон. — Итак… Почему вы стали адвокатом?

— Вопрос легкий. Престижная профессия, уважаемые люди, достойные клиенты, интересные дела. Разве этого мало, чтобы выбрать эту профессию? Ведь вы сами тоже хотели быть адвокатом?

— Давайте поговорим о вас, — мягко остановила его Шэрон. Она знала эту манеру некоторых мужчин переводить разговор на собеседника. Так можно выяснить о противнике все, а самому остаться в тени. — Вы говорите общеизвестные вещи, а я хочу понять, что привело вас к этому роду занятий.

— Деньги, — спокойно ответил Ферт и насмешливо посмотрел на нее.

— Так банально? — не смутилась она.

— Да. И ничего больше. Говорят, что человеком правят три вещи: жажда славы, жажда денег и жажда власти. Кажется, что это вещи взаимодополняющие. Но я так не думаю. Можно быть известным художником, но не иметь власти и денег, можно быть правителем, но не иметь славы, а человек, который имеет деньги, может это все купить.

— Разве все можно купить?

— Я не сказал — все, я говорил о славе и власти, — усмехнулся Ферт. — Попробуйте меня оспорить.

— Не буду, — засмеялась Шэрон. — Я знаю, что хороший адвокат сможет доказать, что черное — это белое.

— Я говорю правду. — Ферт смотрел ей прямо в глаза. — Мы же не перед камерой. Там я буду говорить все, что положено: о долгом и трудном выборе, о служении обществу, об интересах клиентов, об ответственности каждого за соблюдение законов. В общем, все то, что принято говорить в подобных случаях. Вы же этого от меня хотите?

— Ну… — замялась Шэрон. — А почему вы так откровенны со мной сейчас? Не боитесь, что произведете не то впечатление?

Ферт захохотал:

— Шэрон, мне хочется думать, что вы умная девушка. Я говорю искренне, потому что вы мне очень нравитесь. Должны же вы знать, с кем в действительности имеете дело. Я не хочу, чтобы вы потом разочаровались.

— Да, пожалуй вы правы, — кивнула Шэрон. — Лучше жить без иллюзий.

— А наша с вами профессия не оставляет никаких иллюзий. Мы же знаем всю подноготную. Неужели вам не приходилось сталкиваться с проходимцами, которые в глазах общества были образцом для подражания?

— Приходилось, — согласилась Шэрон, — но там я это знала с самого начала.

— Вот и обо мне все знаете с самого начала, — самодовольно улыбнулся Ферт. — Я могу быть удивительно нежным и романтичным, если вы того захотите. Мы — волки, которые борются за лучший и больший кусок.

Шэрон молчала. Она не предполагала, что милая разогревающая болтовня с Фертом обернется серьезным разговором. Она готовилась к комплиментам и кокетству, а он перевернул все и не оставил ей никакой защиты. Если она сейчас прямо скажет все, что думает по поводу его философии, то потом надо будет подняться и немедленно уйти. В ее планы это не входит.

— Крис, вы потрясающий человек, — сказала она, опустив ресницы. — Я не ожидала, что мы так быстро поймем друг друга. По-настоящему никто и никогда не говорит правды. Это утомляет. Я надеюсь, что у нас будет о чем поговорить за ужином.

Он хочет видеть в ней маленькую алчную стерву? Его возбуждают такие женщины? Что ж, она даст ему эту возможность…

— Вот видите, как хорошо, что мы выяснили все с самого начала, — откинулся в кресле Ферт. — А теперь ведите меня в свою камеру пыток, я постараюсь быть ангелом.

Съемки прошли без сучка и задоринки. Ферт был виртуозом демагогии. Он рассказал о поисках смысла жизни и о любви ко всем страждущим, об общественных отношениях, которые так несовершенны, о выборе, который нужно делать всегда только в сторону правды и справедливости.

Ничего более лживого и отвратительного Шэрон еще не видела. В тех местах, где в глазах Ферта начинала блестеть праведная или гневная слеза, ее по-настоящему мутило. Но она вытерпела все. Это была часть приобретенного на студии профессионализма. К тому же ей было необходимо, чтобы он поверил в ее игру и интерес к его персоне.

Когда эта часть интервью была отснята, Шэрон предложила отправиться домой к Ферту, чтобы сделать съемку в более непринужденной обстановке.

Он был готов на все. Вранье, что его не возбуждает слава, подумала Шэрон, собирая вещи. Он из кожи вон лезет, чтобы понравиться. Пусть перед ним пока только небольшая съемочная группа, по всему видно, что у него далеко идущие честолюбивые помыслы, а деньги — лишь средство…

— Боже! — воскликнула Шэрон, когда машина Ферта уже тронулась в направлении к дому.

— Что-то случилось? — спросил Ферт.

— Я такая растяпа, — ответила Шэрон кокетливо, — представьте, забыла у вас в кабинете самое главное — мой любимый микрофон.

— Неприятность какая, — недовольно проворчал Ферт, останавливая машину. — А без него мы никак не обойдемся?

— Что вы! — Шэрон с ужасом поглядела на него. — Как можно работать без микрофона?!

— Тогда давайте заедем на студию, возьмем другой, — предложил Ферт. — Дело в том, что я никогда не возвращаюсь.

— Крис, пожалуйста! — взмолилась Шэрон. — Это мой счастливый микрофон. Без него я ничего не смогу… — Она чуть не плакала.

Ферт поморщился — ему не хотелось вытирать ей слезы, — но не стал спорить. Он вышел из машины и направился к зданию офиса. Шэрон поняла, что сегодня не получит того, ради чего вынесла столько лжи и цинизма. Но боги любят ее: Ферт остановился и вернулся к машине.

— Вот вам ключи, — сказал он, протягивая ей связку. — Покажите их секретарше, и она вас пропустит. А я не буду изменять своим привычкам.

— Что вы… конечно… я сама… — залепетала Шэрон и поспешила выйти из машины, пока он не передумал.

Секретарша удивленно подняла брови, но быстро взяла себя в руки.

— Вас проводить? — только спросила она.

— Спасибо, я помню, где его забыла, — елейным голосом произнесла Шэрон и открыла дверь кабинета.

Ей понадобилась всего пара минут, чтобы открыть сейф и извлечь папку с документами, на которой стояло имя Генри Грина.

Спускаясь на лифте, Шэрон думала о том, что вернуть папку на место будет куда сложнее. Но не стала углубляться в эту проблему. Главное, что ее план сработал: документы у нее в руках. Еще пара часов — и она сможет сложить головоломку.

— Все благополучно? — спросил Ферт, заводя мотор.

— Да, он лежал на стуле, — засмеялась Шэрон, отдавая ключи. — Как я могла его забыть?! Это вы отвлекли меня…

Ферт настаивал на том, чтобы обещанный ужин состоялся сегодня же, но Шэрон опять удалось его перехитрить. Она объяснила, что должна отсмотреть материал и понять, что следует делать дальше. Поступиться любовью к самому себе Ферт не мог. Девушка никуда не денется, решил он, а телевизионная передача, тем более теперь, ему отнюдь не будет лишней. Поэтому они договорились созвониться и назначить ужин на другой день.

Шэрон уезжала из дома Ферта в состоянии полуобморока. Было впечатление, что этот человек умеет высасывать кровь. Ей хотелось поскорее добраться до дома, принять душ и выкинуть его из головы. К тому же сумку буквально жгла папка. Нет, сначала душ, решила Шэрон, иначе я просто умру.

У нее дрожали руки и зуб не попадал на зуб, когда она открыла папку. Лучше бы я ничего здесь не нашла, подумала Шэрон. Она цеплялась за последнюю надежду.

Обычный почтовый конверт лежал самым первым. На нем не было ни отметки почты, ни имени получателя, но она знала, кому адресовано письмо.

«Уважаемый мистер Грин! Не хотелось бы вас огорчать, но порочная связь вашей жены и сына является тайной только для вас»

Строчки плясали и разбегались в разные стороны. Шэрон помотала головой и вытерла слезы. Она должна дочитать до конца…

Дальше шло изложение фактов. Даты и номера рейсов самолетов, названия отелей и время встреч…

В конце была приписка.

«Если вас интересует более подробная информация, мы готовы ее предоставить». Под более подробной информацией подразумевались, видимо, фотографии. Но их не было ни в этом конверте, ни в папке.

Шэрон поблагодарила богов за то, что они не дали ей это увидеть… Она бы не вынесла.

Итак, мистер Генри Грин получает письмо от некоего доброжелателя. Здесь нет ничего, кроме указаний на то, что в определенные дни его жена отсутствовала. Это он знал. Но есть указание на то, что она встречалась с его сыном. Он должен был спросить у нее или начать расследование.

В этот момент появляется Хью, который говорит ему то же самое, приводя, видимо, неопровержимые доказательства. Мистер Грин не может перенести известия и умирает от обширного инсульта. Это так, но…

Почему он переделывает завещание и оставляет все своей неверной жене? Что-то не складывается… Все было бы понятно, если бы он лишил наследства обоих.

Тогда прав Базиль — мистер Грин не считал жену виновной или очень любил ее. Он оставил ей все, вычеркнув из завещания сына. Значит, он не собирался умирать, а хотел возвратить жену. Наверное, считал, что достаточно поговорить с ней. Тогда его убили. И это был Ральф…

Зачем Ральф впутал ее в это ужасное дело? К чему было затевать это сложное расследование? И почему ему было просто не обратиться в полицию? Значит, он виновен. А все это затеяно, чтобы отвести от себя подозрения.

Шэрон совершенно запуталась. Единственное, что она понимала с абсолютной очевидностью, что мужчина ее мечты оказался… Она даже не могла найти ему определение.

Бежать! Сегодня же! На край света! Она не хочет больше…

Слезы сами собой лились из ее глаз, когда она собирала вещи. Отец простит ее. Потом когда-нибудь она ему все объяснит… А теперь с ним лучше не встречаться.

В этот момент раздался стук в дверь. Шэрон замерла, потом быстро вытерла глаза, глубоко вздохнула и растянула рот в улыбке.

— Привет, папа! — сказала она, открывая дверь.

Отец моментально оценил ситуацию. Он прошел в комнату, сел в кресло и молча смотрел на дочь, которая продолжала собирать вещи. Молчание тянулось вечность. Когда все было упаковано, Уильям не выдержал:

— У тебя командировка?

— Нет, папа, я уезжаю.

— Что на этот раз? У тебя не сложились отношения на работе? — Уильям спрашивал, прекрасно зная, что это не так, но он хотел, чтобы раз в жизни дочь смогла посмотреть правде в глаза.

— Да знаешь, мне что-то стало скучно, — пожала плечами Шэрон, не глядя в его сторону. — Пойду искать по свету…

— Шэрон, ты опять убегаешь, не пытаясь решить проблему, — сказал Уильям с тоской. — Она будет гнаться за тобой. И ты все время будешь наступать на те же грабли.

— Папа, есть вещи, в которых не хочется разбираться! — закричала Шэрон. — Я просто хочу забыть! Забыть, понимаешь! Все забыть!

— Не кричи. Если мы начнем сейчас суетиться и кричать, мы просто не сможем услышать друг друга. Давай спокойно разберемся в том, что произошло.

— Я не могу и не хочу в этом спокойно разбираться, — ответила Шэрон, уже не пытаясь остановить слезы. — Первый раз — понимаешь, первый раз! — я встретила человека, который… А он… Если бы я знала… Но это невозможно… Лучше умереть прямо сейчас!

— Умереть, конечно, хороший выход, — спокойно согласился Уильям.

— Папа, ты издеваешься надо мной! — опять закричала Шэрон.

— Нет, — вдруг жестко ответил отец. — Я хочу, чтобы ты прекратила истерику и объяснила, что произошло. Как я понимаю, это связано с Ральфом?

— Ненавижу это имя, — опять заплакала Шэрон.

— Дурочка, — вздохнул отец, — если бы ты ненавидела его, тебе не было бы так больно. Ты влюблена…

— Да! Да! Я сделала глупость. Я позволила своему сердцу…

— Поверь мне, ты сделала правильный выбор, — засмеялся отец.

— Ты же не знаешь, папа, ты же совершенно ничего не знаешь! Он…

— Давай сделаем так. — Он встал и подошел к дочери. — Ты пойдешь умоешься, попьешь воды, а потом мне все расскажешь. Хорошо?

— Да что тут рассказывать! Он был любовником Элизабет! — выкрикнула Шэрон. — И я не знаю как, но он стал причиной смерти своего отца.

— Ты в этом совершенно уверена? — опять вздохнул Уильям.

Шэрон остановилась и внимательно посмотрела на отца. Его не удивило ее откровение. Он даже не изменился в лице. То есть он тоже это знал?!

— Я повторяю вопрос, — тихо и настойчиво проговорил отец. — Ты в этом уверена?

— Папа, я не могу не верить собственным глазам и ушам, — разозлилась Шэрон. — Три человека — три! — сказали мне об этом. Почему я не должна им верить?

— Потому что надо верить своему сердцу и человеку, которого любишь. — Голос отца был спокоен и печален. — Что значат слова, когда вопрос идет о жизни и смерти. Почему ты ничего не рассказала самому Ральфу, почему не задала вопросы ему?

— А что я должна была спрашивать? — с удивлением посмотрела на отца дочь. — Ты представляешь эту нелепость? Милый Ральф, ты действительно был любовником своей мачехи? Так? Или еще вариант. Ральф, зачем ты убил своего отца? Или еще… Ральф, зачем ты втянул меня в эту отвратительную историю? Об этом я должна была спросить твоего замечательного Ральфа.

— Успокойся, Шэрон. И постарайся услышать меня. Ральф был сегодня в моем офисе. Мы долго говорили. Насколько я понял, вы договорились заниматься этим делом вместе. Но ты почему-то бросила его. Видимо, в тот момент, когда засомневалась в нем. Не перебивай. Я слишком долго и хорошо знаю тебя.

— Спасибо, папа, — всхлипнула Шэрон. — Теперь ты мне не веришь.

— Я тебе верю, милая, и очень тебя люблю. — Уильям дотронулся до ее руки. — Ты смотришь на всю эту ситуацию так, как тебя заставили смотреть. Понимаешь, о чем я говорю?

— Не совсем, — мотнула головой Шэрон.

— Поскольку каждый из вас шел своим путем, вы получили разную информацию. Ты знаешь часть правды, но это может быть и неправда. И Ральф знает часть правды. Соедините все вместе, и тогда получится картинка. Вы собираете пазл на разных полях, вам не хватает картинок.

— А что такое знает Ральф и почему он не говорит об этом? — возмутилась Шэрон.

— Шэрон, я очень люблю тебя, но ты, к сожалению, женщина, — засмеялся отец. — Не обижайся. Я имею в виду вашу непоследовательность. Ведь это ты не захотела с ним встретиться. Решила, что будешь выяснять все сама. Он готов к встрече, а ты противишься. Тем более теперь, когда решила, что он сам во всем виновен.

Шэрон сложила руки на груди, чтобы привести в рабочее состояние мозги, и дала себе труд подумать. А ведь отец прав. Она решила все сама, без Ральфа. Они не видятся уже три дня по ее инициативе.

— И что ты предлагаешь? — спросила Шэрон.

— Во-первых, ты должна ему верить…

— Папа, но это так трудно после того, что я узнала, — покачала головой Шэрон.

— Если ты не сможешь сделать это, он разберется во всем сам, но ты потеряешь его. А ведь он нужен тебе.

Отец говорил жестко, но в его словах был смысл и справедливость. Шэрон вдруг испугалась, что уже потеряла Ральфа.

— И что дальше?

— Ты должна с ним встретиться и все рассказать, — ответил отец. — А потом вы вместе должны решить, как поступить.

— Да, все очень просто… — всхлипнула Шэрон.

— Сложно, девочка, я понимаю. — Уильям подошел к ней и притянул ее голову. Он нежно гладил ее шелковые рыжие кудри, и сердце его разрывалось от жалости к ней, к себе, к почти утраченной жизни… — Но, если ты любишь его, борись. Он настоящий человек. Поверь мне.

— Ладно, папа, — согласилась Шэрон, вытирая слезы. — Мне надо успокоиться.

— Он ждет твоего звонка, — напомнил ей Уильям. — Думаю, у тебя хватит смелости поговорить с ним.

— Пап, дай мне время! — взмолилась Шэрон.

— Я тебя не тороплю, — ответил Уильям и вышел из комнаты дочери, плотно закрыв за собой дверь.

Шэрон думала ровно полчаса. Страсти, которые бушевали в ее душе, улеглись, и она поняла, что позволила себе смешать чувство и дело. Как бы ни развернулись события, она не сможет спокойно жить, пока не узнает истину.