Любовь плейбоя

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Пол стал медленно уплывать у нее из-под ног, спазм сдавил горло; в конце концов ей удалось только хрипло выдохнуть:

– Зачем?

Марк удивленно приподнял брови.

– Неужели эта мысль приводит в такой ужас?

Сомнений нет – ему важнее всего увидеть ее реакцию на предложение, оно не сделано по-настоящему, он просто добивался своей цели. Опять его игры, она чуть не попалась в расставленную им ловушку.

Боже, история повторяется… Восемь лет назад он уже говорил нечто похожее. Не сказал ведь: «Я прошу тебя стать моей женой», а: «Может быть, я должен…»

«Улыбайся! – приказала себе Сюзанна. – Доиграй свою роль до конца».

– Я была в ужасе, когда ты пытался затащить меня в постель. А теперь… Откуда такая сумасшедшая идея?

Марк поставил блюдо с пирожками на перила и скрестил руки на груди.

– Мне казалось, это следующий логический шаг, исходя из складывающейся ситуации в работе и моего социального статуса. Твоя фамилия может сыграть определенную положительную роль на следующем этапе развития моего бизнеса. Не очень уверен, что этот момент сыграет такую уж важную роль, но мне кажется, наш союз оправдан в любом случае.

Как серьезно он говорит… Сердце ее сжалось от его слов – он видит в их браке только экономическую выгоду.

– С твоей стороны все бесспорно. А что я-то буду с этого иметь?

– Превосходный вопрос, – пробормотал Марк. – Достойный твоей матери в лучшие ее времена. Насколько я понимаю, от состояния твоих родителей ничего не осталось. Ты получишь все, что твоей душе угодно.

– Как странно… Поверила бы тебе, если б дело касалось твоего детища, «Юнивёрсл динамикс». Но я видела, например, как ты обошелся с прислугой Цируса.

– Раз я такой жадный, как ты объяснишь – почему подарил картину Эванса Джексона, взамен не получив ничего?

– Одну картину – ту, которую терпеть не мог. И неправда, что ничего не получил, – здорово развлекся. И поставил меня в неудобное положение перед администрацией музея. И в косвенную зависимость от тебя.

– Ты меня убедила. Стал даже думать, не послать ли еще одну картину Пирсу, – и он упрямо встряхнул головой. Да, видимо, на сей раз ей не удастся уйти от главной темы. – Значит, денег недостаточно, чтобы соблазнить тебя?

– Совершенно верно.

– В таком случае, может быть, ты попытаешься получить от этого удовольствие?

– Это непросто. Не думала об этом, хотя, наверно, могла бы, – произнесла Сюзанна задумчиво – и тут же поняла, что сказала лишнее.

Глаза Марка заблестели.

– Значит, ты не совсем отказываешься со мной спать. Такое развитие событий мне больше нравится. В общем, ты подумай… – Он помолчал. – На чьей машине поедем к галерее? На твоей или на моей?

Пошли обыденные темы – тем лучше, она сразу почувствовала твердую почву под ногами.

– На моей – она уже на улице.

Марк открыл дверь, чтобы впустить О'Лери в дом. Но пес, поглощенный запахом, исходящим от блюда, совсем не замечал хозяина. Пока люди были заняты разговором, блюдо с пирожками не переставало смущать его; он потянулся к нему, столкнул носом… Марк попытался поймать блюдо, но не успел. О'Лери, не теряя времени даром, принялся жадно заглатывать пирожки.

– Ну вот, говорят, посуда бьется к счастью. Только ты уж сам объясняйся с миссис Холкомб, я не собираюсь нести ответственность за разбитое блюдо.

О'Лери покончил с пирожками, облизнулся и радостно поднял морду на хозяина.

– Не смотри на меня так, неблагодарное животное! – обратился Марк к псу. – Ты заслужил, чтобы тебя посадили на цепь. Проси прощения у Сюзанны – только она может спасти тебя.

О'Лери перевел честные собачьи глаза на Сюзанну.

– Прежде чем сажать собаку на цепь, не мешало бы ее накормить.

– Тебе повезло, дружище, – только ее заступничество, а то бы….

– Знаешь, меня волнует другое – как бы вместе с едой он не проглотил осколки…

– О, нет, только не О'Лери. Вообще-то он ест все подряд, но не до такой же степени. Пойдем, О'Лери, и оставь обувь Сюзанны в покое – она тебе уже ничем не поможет.

Сюзанна подняла осколки и сложила их вместе – кажется, все тут. О здоровье собаки можно не волноваться, а вот о миссис Холкомб… Наверняка это одно из любимых ее блюд.

Она услышала, как за ее спиной Марк закрыл дверь и включил сигнализацию. Потом подошел к ней, сложил осколки в бумажный пакет – и все молча. Наконец Сюзанна не выдержала:

– Что собираешься с этим делать? Сохранишь как сувенир? Предоставишь возможность мне самой объясняться с миссис Холкомб? А может, склеишь осколки в надежде, что она не будет приглядываться?

– Нет, ни одно твое предположение неверно. – Марк направился к машине.

Сюзанна последовала за ним.

– Сегодня, боюсь, не найду времени, но, когда вернусь, обязательно поищу такое же блюдо взамен.

– По-моему, найти нечто похожее удастся далеко не сразу.

– Почему? В любом супермаркете. Сразу как вернусь с Гавайев.

– Оно ручной работы, в супермаркете такие вещи не продаются, скорее в антикварном магазине. – И, не выдержав, спросила напрямик: – Ты что, собираешься провести целый день в галерее? Сомневаешься в моей компетентности?

– Эта мысль мне очень нравится – в галерее нет телефонов, и меня никто не будет дергать. А насчет твоей компетентности – уверен, что за последние две недели она значительно возросла.

Сюзанна промолчала, не желая напрашиваться на дальнейшие комплименты.

Галерея Цируса представляла собой одну бесконечно длинную, узкую комнату, сплошь увешанную картинами разных калибров. Тихо жужжала система климатического контроля, через определенные промежутки стояли пылеуловители. Все располагало к тому, чтобы картины сохранялись в лучшем виде.

К концу дня Сюзанна, однако, не была уже так оптимистично настроена. Несмотря ни на какие пылеуловители, пыль лежала повсюду, свет не самый лучший. Порядком уставшая, она готовилась попросить передышку у Марка, когда наконец он сам изрек:

– Кажется, на сегодня все.

– Слава Богу! – вздохнула она с облегчением. Марк нежно провел кончиками пальцев по ее волосам.

– Бедненькая! Тебе сегодня даже пообедать не удалось – всего один сандвич. Выпьем чего-нибудь?

– Ирландский кофе… – сказала Сюзанна мечтательно. – Горячий, крепкий… И булочка. – Она присела на стул, с удовольствием ощущая, как расслабляются мускулы ног после длительного напряжения.

– Звучит неплохо. Но, черт побери, эта разница во времени… совсем забыл. – Он взглянул на стенные часы.

– Все правильно, шесть часов после полудня – время пить чай.

Марк посмотрел и на ее часы – кулон на золотой цепочке у нее на шее.

– Дело в том, что до отлета самолета всего час двадцать. Вполне могу опоздать на регистрацию. И еще вот что: у меня не остается времени позаботиться об О'Лери.

– Ирландский кофе отменяется. Тебе нужно в аэропорт?

– Собирался вызвать такси, но если ты меня подбросишь…

– Разве у меня есть какой-то выбор?

– Отлично, ты меня выручаешь. Только вот О'Лери… Может быть, приглядишь за ним?

– А как насчет людей из охранной службы?

– Вряд ли… они способны приглядеть только за недвижимым имуществом, – не сдавался Марк. – И у тебя будет возможность посмотреть каталог Цируса. – Марк пустил в ход последний, самый весомый аргумент.

– Так, минутку… Ты знал, что у Цируса есть каталог на всю его коллекцию, и ничего мне не сказал?!

– Да я вчера только его нашел. Увесистый такой том непонятных иероглифов.

– Какие еще иероглифы?

– Цирус записывал сведения о картинах весьма лаконично: цена, за которую приобрел, сжатая аннотация; но выглядит весьма внушительно. Потому я совсем и не жалею, что мы провели инвентаризацию.

– Хорошо, уговорил. Обязуюсь присмотреть за собакой. Но мы с тобой еще за это сочтемся. – Сюзанна встала и направилась к выходу.

– Ладно, поехали, только разреши, я сам сяду за руль.

До дома Цируса доехали быстро – видимо, Марк знал все самые короткие маршруты в окрестностях. Легкой походкой он двинулся к дому, будто и не устал за целый день работы. Сюзанна сидела на пассажирском месте, ожидая его возвращения; грустно как-то становится – самой удивительно, – что вот он сядет в самолет и улетит на другой край земли…

Усилием воли прогнала от себя эти мысли; да он и не заставил себя долго ждать – уже торопится обратно, с небольшим чемоданчиком в руках…

До аэропорта добрались в полном молчании. Марк, занятый дорогой, не отвлекал Сюзанну от ее мыслей. Когда он вышел из машины и взял свой багаж, то остановился вдруг возле Сюзанны – она тоже выбралась, чтобы пересесть на водительское место. Какое-то время он стоял молча, внимательно вглядываясь в ее лицо темными, серьезными глазами. Будто пытался понять, хочет ли она, чтобы он ее поцеловал… Марк подвинулся к ней ближе, и сердце ее подпрыгнуло и покатилось куда-то…

Озорной свет вновь вспыхнул в его взоре.

– Ты можешь спокойно спать в моих пижамах, – произнес он нежно. Развернулся и, не оглядываясь, вошел в здание аэропорта.

Сюзанна села на место водителя, почему-то дрожали ноги… Не уедет она, пока не увидит, как поднялся в воздух его самолет. Вот Марк уже возле терминала; обернулся, помахал ей рукой – не сомневался, что она провожает его взглядом.

«Пижамы… лучше бы ты сам ими пользовался…» – подумала она сердито.

Каталог Цируса с описанием картин она нашла сразу. Марк не преувеличивал насчет размеров и веса каталога Цируса – давненько она не видела ничего подобного: огромная книга, размером с кофейный столик. Осторожно стерев пыль со всех сторон обложки, собралась с силами и решилась поднять этот фолиант – надо положить на письменный стол, так удобнее работать. Тома подобных форматов ей приходилось видеть только однажды, в фонде редкой литературы, в своем родном колледже, и вот теперь перед ней задача изучить нечто подобное.

Наугад открыв каталог где-то посередине, она перевернула несколько страниц – каждая заполнена мелким убористым почерком. Все сведения о картинах: имя художника, манера исполнения, год создания и прочее. В общем, вся та работа, что проделала она, но в более подробном виде, – без сомнения, Цирус заботился о своем имуществе.

Еще раз обведя взглядом объемистый том, лежащий перед ней на столе, Сюзанна решила: прежде, чем плотно засесть за работу, не мешало бы немного отдохнуть, и так она целый день посвятила этой галерее. Принять душ и поужинать; но сначала позаботиться о собаке.

– Как ты думаешь, О'Лери, надо нам поесть?

Пес, не отходивший от нее ни на шаг, обрадовался, что на него наконец-то обратили внимание, завилял хвостом, зарычал тихонько.

– Тише, тише! Пойдем, ты, наверно, тоже проголодался.

Сопровождаемая им, она направилась на кухню. Найти его еду и накормить не составило труда. Для себя решила ничего особенного не готовить, разогреть ужин в микроволновой печи и побыстрее заняться делом. А пока греется ужин – принять душ.

Стоя под горячими, упругими струями воды, Сюзанна чувствовала, как дневная усталость покидает тело и на ее место приходят спокойствие и умиротворенность. Хоть и одна в таком огромном доме, у нее нет ощущения, что она здесь незваный гость. Нет, скорее, заняла давно пустовавшее место: дом, кажется, только и ждал ее появления, даже собака приняла ее сразу. Но стоп, это все же фантазии; не стоит залетать так высоко – больно падать; не стоит забывать о Марке… При одной мысли о нем сердце наполняется болью. Как его забудешь здесь, где каждая вещь напоминает о нем. Пройдет это когда-нибудь или нет? Сколько об этом ни думай, все равно ничего не решишь.

Резко отключив горячую воду, она добавила холодной; контрастный душ сразу вернул к реальности. Только решительность, твердость позволят не допустить ошибок в общении с Марком… Однако что-то холодно становится; она закрыла воду и вылезла из-под душа; пока растиралась махровым полотенцем, к ней вернулось душевное равновесие. Завернувшись в белый купальный халат и тихонько напевая, она прошествовала на кухню, к разогретому ужину. Прямо как дома, но разве сравнить ее крошечную квартирку с этим домом. Здесь можно вести себя как угодно – соседи не вызовут полицию из-за того, что им на голову сыплется штукатурка; да и до самих соседей ни достучаться, ни докричаться…

Сюзанна подошла к окну: взору открылся небольшой, аккуратно подстриженный газон, за ним – заросший сад; где-то далеко светятся окна такого же большого дома, нет, скорее, дворца… Сейчас, под вечер, стал накрапывать дождик. Опять она подумала о Марке – хорошо, что успел улететь до дождя… А настроение у нее тоже как погода, с ее переменчивостью: то она радуется другой обстановке, то ей грустно, что нет рядом Марка, то представляет, как сложилось бы, если б они были вместе – сейчас и всегда, – и тут же обрывает себя…

Задернув штору, она решительно вернулась к столу, к каталогу Цируса. Работа и еще раз работа – только это спасет от назойливых мыслей, поможет обрести спокойствие. Старое, проверенное средство не раз выручало ее за эти годы, помогло выжить, не сломаться.

Усевшись перед раскрытым каталогом с намерением отдать ему все внимание, она поняла, что ничего не видит перед собой. Мысли, незваные, неожиданные, плыли в голове помимо воли: «Марк, Марк, ну зачем ты снова вернулся в мою жизнь? Ведь я не звала тебя, не ждала…» Видимо, сегодняшняя ночь будет равносильна пытке. «Марк, ты это специально подстроил – чтобы я каждый миг думала о тебе, чтобы каждая мелочь в этом доме напоминала о тебе, не давала отвлечь от тебя сознание…»

Телефон звонит… Она взяла трубку: он, Марк…

– Ну как, нашла пижаму, все нормально? – задал он вопрос без предисловий.

– Все в порядке, я отлично устроилась. А ты где, откуда звонишь?

– Не знаю, над какими-то островами летим.

– С каких это пор в бизнес-классе телефоны?

– Я звоню по сотовому; могу говорить, пока не кончится моя кредитная карта. А ты не хочешь узнать, почему я звоню?

– Ну, проверить, на месте ли я. Может, хочешь поговорить с О'Лери?

Пес мгновенно отреагировал на свое имя.

– Нет, спасибо, мне хватит тебя. У тебя есть все необходимое?

– Да, конечно, спасибо.

– А как тебе дом? Знаешь, я долго думал над нашим вчерашним разговором и полагаю…

Это просто игра, напомнила себе Сюзанна; он диктует правила – она подчиняется.

– Еще бы, отличный дом. Только мебели маловато и пыли кругом полно.

– Не возьмешься ли привести его в порядок?

– Марк, давай перестанем играть в эту дурацкую игру! – не выдержала она.

Целую минуту, а может, и больше стояла полная тишина (если не считать легкого потрескивания в трубке), она уже заволновалась – куда он пропал?

– Алло, алло! Не слышу тебя!

– А мне доставляет особое удовольствие играть в нее, – наконец проронил Марк и отключил телефон.

Некоторое время она сидела молча, уставившись в пространство. Оказалась бы вся эта игра реальностью: ждать его возвращения, заниматься домом, готовить ему ужин, родить ему детей… Но нет, это невозможно!

Так и не получилось у нее в этот вечер сесть за каталог Цируса, – после звонка Марка долго еще не могла успокоиться. В доме, где все наводит на мысли о нем, ей остается только одно – вспоминать все, с ним связанное. Молодой Марк, полный надежд и юношеского максимализма; Марк теперь, восемь лет спустя, – циничный, но не расставшийся с надеждами…

Ей так и не удалось его забыть; приходится признать: она до сих пор его любит; потому так и болит сердце, потому и не может играть в его игры. Для него это игра, забава, а ей так хочется, чтобы все было на самом деле. Так давно она не мечтала, не задумывалась над тем, что кто-то еще появится в ее жизни… Столько лет посвятила этим усилиям – пережить разрыв их отношений. В какой-то момент достигла того, что стала считать себя исправным роботом.

И вот он снова ворвался в ее жизнь, перевернул все вверх ногами – по своему обыкновению. Никто не запретит ей мечтать, как и что могло бы у них получиться. Но он никогда не простит ей ее маленькую ложь, а она ему – что он не дал ей и шанса все объяснить. Самый яркий пример в ее жизни, как очевидная глупость разрушает светлое будущее…

Уснуть в эту ночь не удалось – тени прошлого чередой проходили перед глазами.

На следующий день, в обеденное время позвонила Элисон.

– Ты только не волнуйся… – начала она.

От дурного предчувствия Сюзанна так и встрепенулась.

– Элисон, ты же никогда не впадаешь в панику. Говори – что случилось?

– Сью, мне очень жаль… Звонила сиделка твоей мамы: обострение пневмонии, ей очень плохо; хочет, чтобы ты приехала.

Дальнейшие действия Сюзанна совершала, как в тумане: написала записку Марку; взяла с собой О'Лери; направилась домой к Элисон. Та, увидев Сюзанну, разволновалась.

– Сюзанна, нельзя тебе в таком состоянии садиться за руль. К сожалению, я не могу сейчас тебя отвезти. Давай попросим Кит.

– Нет, не надо, со мной все в порядке. Что ты можешь для меня сейчас сделать – так это присмотреть за О'Лери.

Освободившись от собаки, Сюзанна села в свою машину и через два часа была уже в Рокфорде. Элспет, с высокой температурой, металась в беспамятстве, никого не узнавала; то засыпала на несколько минут, то просыпалась, вздрагивая от каждого шороха. В огромном напряжении прошла вся ночь; отказавшись от предложенной комнаты, Сюзанна вторую свою бессонную ночь сидела у постели матери.

Только теперь, в ожидании предстоящего ужаса – он сковывал каждое ее движение, наполнял липким страхом душу, – стала она осознавать, как жутко остаться на этом свете совсем одной. Пусть не всегда между ними царили мир и согласие, – но как страшно ее потерять… Другой матери никогда не будет. И Сюзанна горячо молилась: только бы выжила, все остальное сейчас неважно!..

Под утро, сморенная усталостью, она не заметила, как задремала – минут на пять, не больше. Проснулась оттого, что почувствовала перемены в состоянии больной; встрепенулась, открыла глаза – и встретилась с ясным, чистым взглядом матери.

Очевидно, болезнь отступила; Элспет стало лучше, дыхание сделалось ровным, спокойным, и – странная метаморфоза! – глаза ее, видимо из-за пережитого кризиса, глядели, как в те времена, когда она была здорова душой. Мать ласково смотрела на Сюзанну.

– Отдохни, Сю, ты так устала. А я… я, кажется, была больна?..

Голос ее тихий, такой родной и ласковый…

– Да, мама. Но сейчас тебе лучше. Не волнуйся обо мне.

– Иди отдыхай, обо мне позаботятся, я знаю. Сюзанна поднялась поправить одеяло; неожиданно мать взяла ее за руку, пробормотала:

– Тот молодой человек… Сю, ты…

– Какой молодой человек, мама?

– Ну, тот, что просил тогда твоей руки…

Эти слова глубоко взволновали Сюзанну – мать только однажды за все эти годы упоминала о Марке, что побудило ее вспомнить вновь?..

– Прости меня! – вдруг прошептала Элспет.

– За что, мама?

– За ребенка…

О, какой неожиданный удар, какое потрясение! «Нет, только не сейчас!» – кричало все в ней.

– Мы… я и твой отец… мы не хотели твоего ребенка. Сюзанна, ты ведь покажешь мне его? Ты простишь меня?.. Попытаемся все поправить… Приведи его, ладно? Я хочу… его увидеть… узнать. – Мать вдруг с неожиданной силой сжала ее ладонь.

Сюзанна смотрела матери в лицо. Измученное болезнью, с глубокими морщинами, темными кругами под глазами… Нет, она не скажет ей правду! Не сейчас, в такой момент… Спокойно погладила руку Элспет, укрыла одеялом, собралась с духом.

– Если ты от этого почувствуешь себя счастливее, то в следующий раз, мама, когда тебе станет лучше.

Больная, успокоенная, бессильно закрыла глаза.

А Сюзанна глубоко вздохнула и непроизвольно обернулась: на пороге, с цветами в руках, Марк… По его напряженному выражению, горящему взгляду она поняла – все слышал… Молча они смотрели друг на друга; потом Марк бросил цветы на пол и вышел.

Какой красноречивый жест… снова она чувствует себя втоптанной в грязь. Нет, она должна ему объяснить!.. О Господи, почему судьба так несправедлива к ней! Сколько можно платить за одну ошибку?