Любовь по контракту

МАРК СПЕНСЕР

Вскоре после взлета, утомленная долгим днем и предотлетной суетой, Рита заснула.

Я слегка повернул голову и в полумраке салона внимательно рассмотрел ее лицо. Можно считать, что мне повезло, и бредовая идея Роберта, которая неожиданно обрела плоть и кровь, материализовалась в красивую молодую девушку, спящую на соседнем сиденье.

Сделанного не воротишь, но беспокойство я испытывал вполне обоснованное. За годы холостой жизни я привык к тому, что живу один, без оглядки на тех, кто находится рядом. Время недолгого брака с Эллен не успело изменить моих привычек. Как-то сложится наша совместная жизнь?

Все три дня, проведенные в России, я присматривался к Рите. И должен признать, что не заметил в ней фальши. Редкое по нынешним временам качество.

Если ее что-то заинтересовало, она искренне к этому присматривалась, если радовалась или огорчалась – то тоже искренне, даже устав, она не бодрилась, а молча позволяла мне сажать Мишку на плечи и опиралась о мою руку. Но характер, вне всякого сомнения, у нее был, и собственное мнение тоже. Я улыбнулся, вспомнив, как она сожалела о том, что подлинник иконы «Неупиваемая чаша» исчез в веках: «Вот уж для России ценность величайшая! А то у нас здоровые молодые мужики готовы пропить не только свою судьбу, но и жизнь, и счастье детей и любимых!»

Почувствовав мое движение, она открыла глаза:

– Не спишь?

Рита поправила волосы, села ровнее. Мишка сопел в кресле рядом, и она поправила сползший плед.

– А в каком штате ты живешь?

– Вашингтон.

Рита удивилась:

– А Алла говорила, что провинция… Это же вроде столицы у вас?

Я засмеялся, закрыв лицо руками.

Рита с тревогой смотрела на меня.

– Я что-то не так спросила?

– Нет, извини, все так. Мне просто показалось забавным, что ты так доверяешь мне, ни о чем не расспрашиваешь и летишь в полную неизвестность. – Я посерьезнел. – Нет, штат Вашингтон расположен далеко от города Вашингтона. Я живу почти у самой границы с Канадой, неподалеку от Сиэтла. У меня есть городской дом, но большую часть жизни я провожу в доме, который расположен милях в сорока от него, в горах.

– Сиэтл… – задумчиво протянула Рита. – Красивое название. Когда-то я смотрела фильм с Мэг Райан и Томом Хэнксом в главной роли, мне понравился.

– Мне тоже нравится этот фильм, «Неспящие в Сиэтле».

– А еще чем-то знаменит ваш штат?

– Ну, разве что тем, что неподалеку от нас расположен крошечный городок Абердин, там родился Курт Кобейн.

Она сморщила нос:

– Это «Нирвана», да? По-моему, он застрелился совсем молодым, или там наркотики как-то примешались? Я, вообще-то, не поклонница их музыки.

– Я тоже. Да у меня и времени никогда на это не было. Я много учился, потом работал, потом бизнес стал отнимать все свободное время.

– Вообще, я думала, что Абердин – это где-то в Шотландии.

– У тебя замечательные географические познания, – с уважением отметил я. – Действительно, в Шотландии есть тезка нашего Абердина. Недавно два жителя шотландского Абердина приезжали к нам, они уверяют, что в мире есть 35 местечек с таким названием, и намерены их все объехать. Про них даже в газетах писали.

– Здорово! – восхитилась она. – А чем ты занимаешься, ну, вообще?

– У меня своя компания, заготовка, перевалка, сплав леса. Ну и переработка, конечно.

– Прибыльное дело?

Я опять улыбнулся, но вовремя сдержался.

– Довольно прибыльное.

– А почему ты занялся именно лесом?

– Это долгая история…

– Но мы ведь не спешим?

– Хорошо, – пожал я плечами. – Я отучился в университете, вернулся домой. Бабушки уже не было, и гасить наши ссоры с отцом стало некому. Я ушел из дому и год проработал рабочим на дедовой лесопилке, которую мой отец продал за бесценок, потом я выкупил ее, а потом покупал по очереди все, что мне нравилось. Теперь у меня большая компания, и лес в ней давно перестал быть главным.

Она склонила голову набок:

– А мне кажется, тебе нравится заниматься именно лесом. Ну, запах свежераспиленных досок, тяжелый мужской труд и все такое?

Я засмеялся:

– Мне нравится финансовая независимость и самостоятельность. И я давно не слышал запаха лесопилки. Гораздо чаще я сижу за письменным столом и за компьютером, а они ничем не пахнут.

Рита замолчала, кажется, снова задремала.

А я, возбужденный непрошенными воспоминаниями, уснуть долго не мог. Вспоминал, как ломило мышцы после дня тяжелой работы, как сто раз хотелось все бросить и уехать куда глаза глядят. Потом вспомнил, как постепенно крепли мои мышцы, из головы выветривалась всякая дрянь, как научился получать удовольствие от долгих прогулок в горах с ружьем, как подружился с Микки Райном, местным руководителем спасательного отряда, как однажды мы выручали заблудившихся туристов и три дня просидели с ними в лесу, без палатки, пока ребята наладили переправу… Я с удовольствием улыбнулся, но тут же вспомнил, что рядом Рита, и с опаской покосился на нее: она спала, или делала вид, что спит. Я догадывался, о чем она сейчас думает.

В аэропорту, перед самым вылетом, я подметил любопытную сценку: у стойки регистрации Рита встретила своих знакомых. Немолодая женщина бросилась ей на шею с благодарностями, а Рита, кажется, даже не сразу поняла, о чем речь. Какие-то акции, которые выкупил приятель Риты, что и позволило им уехать к сыну, в Чехию.

Они заговорили об общих знакомых, и женщина удивилась:

– Разве вы не знаете? Да ведь он опять руководит научной частью. Поверьте, Торопов – прекрасный специалист, и Леонид Яковлевич не пожалеет о том, что пригласил его. А акции… Понимаете, мы ведь – люди, далекие от бизнеса, зачем нам это?

Рита уже простилась с ней, но вдруг решилась и спросила, не нашелся ли какой-то их общий знакомый.

Женщина подняла брови:

– Да он ведь и не терялся! Это только Лида не знала, что у него роман на стороне. Негодяй, бросил жену, даже не объяснившись с ней, и о детях слышать не хочет!

Рита кивнула на прощанье, и в лице ее появилось странное выражение, как будто она вспомнила, что не выключила утюг.

Всучив мне перепуганного Мишку, она судорожно нашарила телефон.

Ей ответили, и она закричала на весь зал:

– Почему ты молчал о том, что Игнатенко просто уехал с бабой? Почему не рассказал о том, что на самом деле купил эти чертовы акции? Ты хоть понимаешь, что я считала, что и их, и моя с Мишкой жизнь стали разменными картами в твоей игре?! Почему ты молчишь?

Я заслонил ее от любопытных взглядов, и Рита поняла, заговорила тише:

– Я звоню, чтобы сказать тебе, что я теперь все знаю. Да, это ничего не меняет, и меняет все! Я… – она подбирала слова, а я вдруг отчаянно испугался, что вот сейчас она просто останется, вернется в свою прежнюю жизнь. Я молчал, Рита подняла на меня глаза, справилась. Она твердо сказала:– Я улетаю. Прощай, и спасибо тебе за все. Ни один человек не делал для меня столько, сколько ты. Будь счастлив, если сможешь.

Провожаемые любопытными взглядами, мы прошли за стойку, и Рита положила руку на мою, спросила:

– Ты не сердишься? Я должна была это сделать.

Я кивнул:

– Надеюсь, что здесь у тебя все.

Она нахмурилась:

– Долги розданы, можно начинать жизнь с чистого листа.

Сиэтл встретил нас дождем и туманом, обычными для этого времени года.

Я заранее предупредил о нашем приезде, и Роберт за нами прислал машину.

Устроив Риту с сыном в салоне, я вынул трубку.

– Долетели? – Роберт, как всегда, был деловит. – Слава Богу. Мы с Машей ждем вас.

Я посмотрел на лицо Риты и отказался:

– Давай все переиначим. Мы переночуем в городском доме, завтра заедем к вам, завезем подарки племянникам, а потом уедем домой. Так что успокой Машу, у нас все хорошо.

В трубке появился ее голос:

– Так рада, что вы добрались, и изнываю от любопытства!

Я засмеялся и ласково попросил:

– Потерпи до завтра, сестренка!

Мы подъехали к дому на Лейк-Вашингтон-бульвар. Я купил его лет шесть назад, в период своего недолгого брака с Эллен. До этого я жил с сестрой в старом доме на Лейксайд-авеню, но после их с Робертом свадьбы надумал приобрести собственное жилье. Это был серый трехэтажный особняк, скрытый за каменной стеной, обвитой сверху непроницаемыми зарослями кустарника. Прилегающий к дому участок был украшен рододендронами и азалиями, а из окна открывался великолепный вид на озеро и далее на горы и леса центрального Вашингтона. Дом был построен в начале века шведскими плотниками из кедра, и в нем не было недостатка в предметах роскоши. Дубовые полы были покрыты дорогими коврами. Как и на Лейксайд-авеню, цокольный этаж я отвел для занятий спортом. В доме была огромная модернизированная кухня, а в гостиной имелся большой камин. Несмотря на хорошее расположение, дом мне почему-то не нравился, я находил его довольно мрачным. На стенах не было никаких картин. Жил я здесь довольно редко, поэтому обстановкой дома не занимался вовсе.

Постоянной прислуги в доме не было. Поэтому я помог Рите разместиться в спальне второго этажа, а сам, как обычно, устроился в кабинете. Это было единственное место в доме, где я чувствовал себя хорошо.

Утром я проснулся, услышав какой-то шум внизу.

Я спустился в кухню и замер на пороге.

Вчерашний дождь и туман сменились ярким солнцем, победно заливавшим окрестности. Его лучи веселыми квадратами легли на плиточный пол кухни, отражались в боках пузатого чайника. Я зажмурился.

Рита обернулась ко мне. Она стояла у окна с кофейной чашечкой в руках и любовалась видом на озеро.

– Ты только посмотри, какая красота! – восторженно засмеялась она. – Вид из окна просто потрясающий!

Я кивнул.

– Вот посмотришь тот дом, где мы будем жить, так там точно красота!

Рита спросила:

– Хочешь кофе?

Я отрицательно помотал головой, и она опять засмеялась, забавно сморщив нос.

– И правильно! Кофе у тебя гадкий! Ты вообще раньше чем-нибудь питался? Холодильник совершенно пустой.

– Заедем в магазин и купим, что покажешь. Конечно, дома я практически не ел.

Рита была одета в джинсы и уже знакомую мне маечку. Чистое лицо без косметики, ясные карие глаза. Волосы она стянула в хвост. Я поймал себя на том, что уже с минуту молча разглядываю ее, смутился.

Она успокаивающе сказала:

– Ничего. Наверное, нам обоим стоит лучше присмотреться друг к другу.

Раздался топот, и вниз слетел Мишка. Он был в пижамке, волосы на голове всклокочены и на курносом лице сияла обычная доброжелательная улыбка.

– Мам! Я есть хочу, просто ужасно!

Рита вздохнула:

– Потерпи, сейчас что-нибудь придумаю.

Я взял инициативу на себя:

– Пицца на завтрак тебя устроит? – еще в Москве я заметил, что пицца – Мишкина слабость.

Мишка радостно завопил:

– Чур, мне без анчоусов!

Рита вздохнула:

– Конечно, это не самая подходящая еда, но…

Рита подхватила Мишку и повела умываться, а я позвонил в службу доставки и заказал пиццу, жареный картофель и соки.

Мы с Мишкой уже уложили в багажник сумки и выгнали машину за ворота, а Рита все не спускалась.

Я подумал, что она волнуется перед встречей с сестрой, и не ошибся. Спустилась она к нам уже тщательно одетая и подкрашенная.

В машине она сразу же спросила меня:

– Ты уверен, что Роберт ничего не рассказал жене? Представь, в каком я дурацком окажусь положении, если начну демонстрировать пылкую любовь, а она знает, что мы просто договорились?

Неожиданно меня это задело. Помолчав, я посоветовал:

– Лучше ничего не демонстрировать. Просто веди себя, как обычно. Так ты моей сестре точно понравишься.

Она виновато глянула:

– Не сердись. Я сегодня сама не своя, болтаю, что попало.

Маша уже ждала нас.

Она доброжелательно поприветствовала Риту, протянула ей руку.

Рита всмотрелась в лицо сестры и неожиданно сказала:

– Теперь я поняла, почему Марка так заинтересовал портрет Марии Соллогуб. Конечно, просто одно лицо! Маша, вы так похожи на вашу давнюю прапрабабушку! И волосы, и овал лица, и линия бровей.

Она улыбнулась и кивнула:

– Наверное, вы правы. Я была очень похожа на свою собственную бабушку, видимо, фамильное сходство имеет место.

Мы познакомили Мишку с моими племянниками, вручили им подарки и они утащили его к себе.

Сестра уговаривала нас остаться на обед, должен был подъехать и Роберт, но Рита оглянулась на меня и вздохнула:

– Наверное, у нас еще будет время наговориться. Марк хочет показать мне свой дом…

Маша нахмурилась:

– Марк, может быть, вы бы пожили здесь, хотя бы несколько дней? Рите надо акклиматизироваться. Если ты занят, я сама могла бы показать ей город и окрестности…

– Нет, нет, сестричка! Мы и заехали просто, чтобы представиться и передать подарки из России.

Маша улыбнулась:

– Понятно, тебе не терпится увезти молодую жену! Рита, я так рада за вас обоих, но особенно – за своего брата!

Взяв с нас слово, что на неделе мы обязательно заедем и обстоятельно расскажем все о поездке, Маша отпустила нас.

Нагрузившись всевозможными продуктами, мы выехали на шоссе, ведущее из города.

Дорогу окружали высоченные сосны, пахло хвоей и смолой. Видимо, недавно здесь прошли дожди. Дорога петляла по ущелью и пересекала несколько мелких речушек. Обычно совершенно безобидные, сегодня они катили свои воды мощными потоками, местами под самый мост, и я забеспокоился.

Около одного из мостов стоял пикап Микки, и его ребята суетились на берегу.

Я приостановил машину:

– Мик, что там у вас?

Мы поздоровались, и я вышел к нему.

– Вот, привез науку из Олимпии. Уверяют, что нам надо готовиться к большой воде.

Я познакомил Мика с Ритой, и он с любопытством засмотрелся на ее лицо.

– Красивая! – наконец, вынес он вердикт.

Я узнал высокого худощавого парня: часто встречал его с какими-то приборами в лесу. Кажется, он руководил в Олимпии, столице штата, какими-то научными разработками.

Он подошел к нам, поздоровался, обеспокоено сказал:

– Мик, давление падает непрерывно, и из университета сообщили, что прогноз неутешительный.

Я простился с ребятами, и мы поехали дальше.

Рита встревожилась:

– Чего они опасаются?

– Понимаешь, в горах целую неделю шли дожди, реки переполнены. А синоптики обещают ухудшение погоды. Здесь вообще часто бывают дожди. А Микки Райн – мой приятель. Он руководит местной спасательной службой. Сколько не предупреждай людей – обязательно найдется кучка недоумков, которых приходится разыскивать с вертолетами. Лес-то здесь нешуточный, и горы достаточно серьезные, до беды недалеко. Заблудиться можно вмиг. В лучшем случае они регистрируются перед походом, а в худшем, нам звонят откуда-нибудь, что люди пропали.

– Ты что, помогаешь ему?

– Когда нужна помощь, кто же откажется? В прошлом году в лесу потерялся ребенок пяти лет, так мы трое суток прочесывали окрестности.

Рита с ужасом в голосе спросила:

– Нашли?

Я кивнул:

– Представь, он даже и не перепугался особо. Голодный был, правда, ужасно.

– Еще бы! Три дня без еды!

Она помолчала, обдумывая услышанное, потом спросила:

– А как же это все случилось?

Я с неохотой пояснил:

– Во время пикника. Все перепились, и мать уже в поселке кинулась, что сына нет в машинах. Пока вернулись к озеру, пока сообщили, куда надо – малыш ушел довольно далеко. У Мика есть овчарка, так если бы не она, мы бы его еще долго искали.

Дорога стала заметно круче, и Рита с опаской глянула вниз.

Я успокоил ее:

– Уже скоро.

Мы снизили скорость у шлагбаума, я вынул пульт, и машина беспрепятственно проехала дальше, по дороге, ведущей к дому.

Я покосился на Риту.

Она с восхищенным любопытством смотрела по сторонам, и я порадовался: кажется, ей понравилось.

Сам дом стоял на самом краю, и за ним открывалась величественная картина горных склонов, густо заросших лесом, вниз уходило глубокое ущелье, со дна которого неумолчно доносился шум реки. Я вдохнул влажный воздух и улыбнулся: дома!

Последние несколько лет я чувствовал себя по-настоящему дома только здесь. В мое отсутствие здесь за всем присматривала миссис Уокен, работавшая у меня кем-то вроде экономки, жена нашего поселкового почтальона. Она же убирала в доме и готовила еду, а ее муж следил за двором и небольшим садом. Дело свое он исполнял хорошо, и клумбы перед домом радовали глаз цветами с ранней весны до поздней осени.

Когда мы подъехали к парадному входу, оба, и миссис Уокен и сам Джек стояли около крыльца.

С женским любопытством миссис Уокен посмотрела на Риту и Мишку, который засмущался этим разглядыванием и спрятался за мать.

Я представил им новоиспеченную миссис Спенсер, и лицо экономки подобрело.

Джек сказал:

– Звонили из поселка. Прогноз плохой, да я и сам всеми суставами чую, что дело идет к большой буре. Вы уж извините, но мы с Сарой не сможем остаться на вечер, а то Мик говорил, что ожидают большую воду, боюсь, что в поселок через час-другой будет уже и не проехать.

Я заверил миссис Уокен, что сам все покажу Рите.

Пока она собиралась, мы с Джеком вынули из машины сумки с вещами, коробки и пакеты с продуктами, внесли в дом.

Джек засмеялся и с уважением посмотрел на Риту:

– Чувствуется, что ты теперь – женатый человек!

После их отъезда мы с Ритой поднялись на второй этаж. Я предложил ей выбрать комнаты для себя и Мишки.

– А ты где живешь? – спросил меня Мишка.

– Внизу. Я тебе потом покажу.

Рита выбрала две смежные спальни: в одной стояла большая кровать, и я усмехнулся, вспомнив номер в подмосковной гостинице, а вторая имела два больших окна и по утрам бывала вся залита солнцем. Здесь были веселые обои, и я подумал, что Мишке в этой комнате будет хорошо.

В первой спальне был довольно большой камин, и имелся выход на террасу, нависавшую прямо над ущельем.

Рита оперлась на перила, и зачарованно вздохнула:

– И ты каждое утро любуешься на эту красоту? Немудрено, что ты не рвешься жить в городе.

Я поднял голову: темные грозовые тучи затягивали небо, цеплялись за верхушки сосен на противоположной стороне ущелья.

– Мик прав, будет буря.

Порывы ветра были влажными, и первые капли дождя застучали по широколапым листьям клена. Сильно потемнело.

Мишка нахмурился:

– Что-то мне немножко страшно.

Рита засмеялась и взяла его на руки.

– Это потому что ты голодный. Пойдем, поможете мне разобраться с продуктами, и я приготовлю что-нибудь поесть.

После приготовленного на скорую руку обеда Рита поднялась в свою комнату, чтобы разложить вещи. Мишка поминутно бегал к ней, и они хохотали там, наверху.

Я сидел внизу, в гостиной, и отчаянно завидовал Мишке.

Гроза за окном окончательно разгулялась. Внезапно погас свет.

Я крикнул:

– Рита, сейчас я включу электростанцию. Подождите немного.

Я спустился в цокольный этаж, где были все хозяйственные службы, включил двигатель автономного генератора. Когда я вернулся, свет в доме горел, а присмиревшие Рита и Мишка ждали меня в гостиной.

Рита поежилась:

– И часто здесь бывает такая погода? И свет погас…

Я пожал плечами:

– Да нет. Наверно, где-то авария на подстанции. Или провода оборвало ветром. Нечасто, но это случается. Не переживай, в доме все предусмотрено на этот случай.

Мы с Мишкой уселись смотреть телевизор. Я нашел ему русский канал с мультфильмами, и он примолк.

Рита возилась в кухне.

Я вошел в тот момент, когда она ставила на стол блюдо с оладьями.

– Зови Мишку, будем пить чай.

В шкафах Рита нашла веселые чашки в горох, поставила их на стол. Я и не подозревал, что в моем хозяйстве имеются подобные.

В этот момент зазвонил телефон.

Это был Мик. Он был немногословен:

– Слушай, у нас неприятности. Вода все-таки поднялась, смыло тот мост, где мы с тобой встретились. В поселке нет света, эвакуируем людей из домов у реки.

– У нас все нормально, можешь не беспокоиться.

– Я не поэтому. Звонили из школы святого Патрика, в горах остались дети – восемь человек, и два преподавателя. Где их искать, не имею представления, последний раз они выходили на связь еще в полдень, судя по описанию, были в Медвежьем распадке. Связи с ними никакой, и добраться туда до утра никто не сможет – мост снесло, а от вертолета ночью, да в такой ветер, проку никакого.

– Я сейчас же выйду, только добраться быстро по такой погоде не получится. Думаю, что не разминусь с ними, дорога там одна, вниз по ущелью. Дети-то взрослые?

Мик вздохнул.

– Двенадцать лет.

– Ну, не пропадут. Все-таки не малыши, и взрослые там с ними.

Мик вздохнул:

– Понимаешь, школа святого Патрика – это частное учебное заведение для глухих и слабослышащих детей.

Я насторожился:

– Что ты хочешь этим сказать?

Он грустно подтвердил:

– Дети – глухие, и оба преподавателя – тоже.

Рита, услышав о детях, попавших в беду, забегала по дому, помогая мне собраться.

Это она посоветовала взять с собой мощный фонарь и свисток:

– Кто-нибудь из детей может увидеть вспышку. А еще я где-то читала, что некоторые слабослышащие люди слышат высокие звуки. Попробуй!

Конечно, никакого свистка в доме не было, но Мишка, проникшийся нашими проблемами, принес мне смешную штуку, детскую игрушку. Она издавала довольно пронзительные и противные звуки. Я с сомнением сунул ее в карман.

Уже в дверях Рита сказала:

– Марк, осторожнее! Я буду ждать тебя. Плохо то, что я не могу оставить Мишку и пойти с тобой.

Жалко, что ее оладий я так и не попробовал…

Уже через десять минут я шагал по скользкой дороге. Порывы ветра бросали мне в лицо пригоршни ледяной воды. Минут через пятьдесят, уже в кромешной мгле, я добрался к тропе, ведущей на Медвежий. Судя по тому, что я никого не встретил, они либо свернули куда-то, либо все-таки умудрились заблудиться, либо у них была веская причина оставаться в дождь на месте.

Самые неприятные мои ожидания сбылись: обычно скромный ручеек, который местами можно было перейти по камням, не замочив ног, превратился в бушующий поток, несущий по дну ущелья камни, кусты и вырванные с корнем деревья.

Внизу за ревом воды ничего не было слышно, и я периодически махал фонарем. Я поднялся выше по ущелью. Вспомнив про Мишкин свисток, я вынул его из кармана и дунул.

Не знаю, помог ли мне свисток, но только совершенно неожиданно где-то совсем рядом закричали. Уже через пару минут я был у самой воды.

Свет фонаря выхватывал измазанные лица подростков.

Я подошел к ним. Все кричали что-то совершенно непонятное, хватали меня за руки. С подростками была женщина. Она обрадованно спросила:

– А где остальные? Они скоро подойдут?

Я помотал головой.

– Пока я один. Что тут у вас?

В принципе, я и сам все понял.

Вывороченное с корнями огромное дерево придавило ногу мужчине, и он, кажется, был без сознания.

Я сделал ему противошоковый укол, внимательно осмотрел место трагедии и небольшой лопаткой стал раскапывать грунт под пострадавшим. Никакой надежды на то, что мы сможем поднять дерево, не было, а помощь могла прийти поздно.

Дети поняли, что я делаю, и начали мне помогать с другой стороны.

Как я понял из сбивчивого рассказа воспитательницы детей, несчастье произошло еще днем. Они уже поняли, что ожидается буря, и решили вернуться домой на сутки раньше назначенного срока. Однако буря началась раньше. Мистера Кромма, преподавателя, придавило упавшим деревом, и они все это время пытались помочь ему. В момент падения его рюкзак вместе с рацией унесло водой, и они остались без связи. Зная, что их будут искать, решили остаться все вместе и ждать. А ближе к ночи стало совсем темно и страшно. Кроме того, очень боялись, что вода поднимется выше…

Ребята оказались очень толковыми и вовсе не нытиками. Уже через час работы нам удалось извлечь пострадавшего. Я прежде всего осмотрел ногу, и, подняв голову, увидел, что он пришел в себя.

Я поприветствовал его, и он попытался приподняться. Я запретил ему шевелиться, нашел подходящие деревца и устроил ему нечто вроде шины. Мы с ребятами уложили его на полотнище палатки, и, несмотря на все его просьбы оставить его где-нибудь на возвышении, молча и упорно потащили его к выходу из ущелья. Все лишние вещи и снаряжение подняли повыше и привязали к дереву.

Я присмотрелся: ребята, как ребята, только напуганные и грязные ужасно.

Ни ветер, ни ливень не стихали, и к выходу из ущелья мы добрались, наверно, только через час.

На дисплее телефона появился значок сети, и я связался с Миком, предупредил его, что есть пострадавший.

Я позвонил Рите. Она ответила сразу же, выслушав мой короткий рассказ, сказала:

– Я подъеду поближе к вам. Надеюсь, что смогу справиться с твоим монстром. Мишка уже давно спит, и ночью он почти никогда не просыпается.

Оглядев своих притихших от холода, голода и пережитых волнений маленьких спутников, я согласился.

Руководствуясь моими указаниями, Рита завела «Рейндж Ровер» и благополучно выехала из гаража в ночь на незнакомую дорогу.

Честно сказать, когда мы увидели впереди свет фар, не только дети обрадовались.

Через час все сидели в нашей гостиной.

Дети, уже умытые и повеселевшие, в моих рубашках и теплых носках, с чашками горячего какао в руках уплетали оладьи, а Рита, вздыхая от нестерпимой жалости, делала для них несметное количество бутербродов, намазывая толстым слоем масло, паштеты и сыр.

Мы с Мэри, воспитательницей детей, осмотрели ногу Эндрю, и огорченно переглянулись: явно множественные переломы, возможно, что пострадал и сустав. Эндрю и сам все понял, кажется, ему стало хуже, и временами он проваливался в забытье. Я сделал ему болеутоляющий укол.

Мы устроили ему более надежную фиксацию для ноги, и он уснул в моей комнате.

Уставшие донельзя ребята начали засыпать прямо с чашками в руках, и Рита с Мэри разместили их в спальнях второго этажа. Сама Мэри устроилась в комнате девочек.

Наконец, в доме все стихло.

Я налил себе виски и уселся на диван, с блаженством вытянув ноги.

Рита, в шелковом ночном халатике, спустилась вниз и подошла ко мне, присела рядом.

Я молчал.

Она повернулась, вынула из моих рук стакан и сердито сказала:

– Пойдем.

Я поднялся, попытался высвободить свою руку:

– Подожди, я…

Она повернулась ко мне, прижалась и обняла за шею. Щекоча ухо теплым дыханием, прошептала:

– Вот только не надо никаких разговоров, а?

Мы долго целовались, сначала внизу, потом на лестнице, а потом как-то все-таки оказались в спальне, и, когда она уже согрелась и задышала в моих руках, все оказалось так замечательно, так остро, что забрало у меня последние оставшиеся силы, и не осталось уже ни мыслей, ни желаний.

Нет, пожалуй, одно желание все-таки было: я хотел, чтобы эта ночь никогда не кончалась…

Я открыл глаза: на меня, сосредоточенно сопя, смотрел Мишка.

– Ты теперь тут всегда спать будешь? – спросил он.

Я уклончиво ответил:

– Ну, если мама разрешит…

– Конечно, разрешит! Вдвоем-то веселее, она так всегда говорит.

Я подумал, что Рита имела в виду несколько иное, но Мишке возражать не стал.

Мне показалось, что ветер за окнами чуть стих и дождь уже не так яростно льет.

Мы с Мишкой спустились в кухню и застали там совершенно мирную картину: Рита кормила завтраком поднявшихся девочек и Мэри.

Я встретился с ней взглядом, и она очаровательно смутилась.

Чтобы не смущать ее и дальше, я поздоровался со всеми и заговорил с Мэри:

– Как Эндрю?

Она только печально пожала плечами.

– Чем скорее мы отправим его в больницу, тем лучше.

Одна из девочек довольно бойко разговаривала, кажется, они даже подружились, и она осталась помогать Рите по кухне. Если бы я точно не знал, что и эта девочка, и сама Мэри совершенно ничего не слышат, ни за что бы не догадался. Наверное, я, как все очень здоровые люди, испытываю первобытный ужас перед болезнями…

А Рита освоилась со всеми сложностями в общении с детьми очень быстро. Кажется, она даже не замечала их глухоту, во всяком случае, это ей совершенно не мешало общаться ни с новой подружкой, ни с ее приятелями.

Мы с мальчишками убрали в доме все следы вчерашнего ночного возвращения. Оказалось, что Рита успела вчера освоить стиральную машинку и выстирала все свитера и куртки.

– А что тут странного? У меня дома почти такая же машинка! – удивилась она.

Мэри с девочками выгладили одежду ребят, все переоделись. Чтобы занять детей, я с мальчишками спустился в цокольный этаж дома, там у меня целый спортзал. Мишка увязался за нами и повизгивал от удовольствия.

На обед Рита с новой подружкой приготовили несметное количество макарон с разными соусами, и салаты, и даже умудрились сделать смешные треугольные пирожки, впрочем, очень вкусные.

Мэри организовала детей в помощь Рите, и с посудой успешно разобрались.

В общем, за суетой день прошел незаметно. Плохо одно: ни разу мне не удалось остаться с Ритой наедине.

Кажется, к вечеру Мэри перехватила мои взгляды, потому что она спросила:

– Как давно вы женаты?

Рита слегка покраснела:

– Уже неделю.

Мэри засмеялась:

– Да, орда детей и их преподаватели вам сейчас очень кстати!

Из-за дождя рано стемнело.

Дети в гостиной оккупировали все диваны и ковры, и вместе с Мишкой смотрели мультики.

Рита с Мэри позвали всех ужинать, и ребята забрали подносы с бутербродами и салатами в гостиную, потому что в кухне наша многочисленная компания не помещалась.

Мы открыли дверь к Эндрю, чтобы он не чувствовал себя заброшенным. Мне показалось, что сегодня ему чуть лучше.

Я поднялся и предложил ему:

– Виски?

В этот момент дверь дома раскрылась, и ввалившийся мокрый с головы до пят Мик заорал:

– Хорошенькое дело! Мы к ним уже сутки пробиваемся, а у них тут, кажется, праздничная вечеринка намечается! Чур, берете нас в компанию!

Следом ввалились еще человек пять, причем с ними была пара ребят с местного телевидения, с включенными камерами.

– А это зачем? – хмуро спросил я.

Мик засмеялся:

– Вы что, местные новости не смотрите? Ну, как же! Вы с Ритой теперь настоящие герои!

В этот момент, привлеченные шумом, появились Рита и Мэри с подносами. Репортеры оживились. Конечно, смотрелись мы все довольно живописно, впрочем, не слишком напоминая пострадавших от бедствия.

Репортеры и спасатели набросились на угощение, так что Рите и Мэри пришлось воспользоваться помощью девочек и приготовить еще закусок.

Ветер улегся настолько, что на площадку перед домом, к всеобщей радости, смог сесть вертолет.

Дети обнимались с нами, девчонки и Рита, конечно, не смогли сдержать слез, и все это вдоволь снималось на пленку.

А уж эвакуация бедного Эндрю позволила репортерам снять волнующие душу простого обывателя кадры и, надеюсь, заставила зрителей сопереживать герою.

Мы втроем остались в дверях дома. Я обнял Риту, и они с Мишкой доверчиво прижались ко мне.

Я поднял руку в приветствии, дверь машины захлопнулась, и вертолет взлетел.

Вода в реке спала, и мост починили к вечеру следующего дня.

Впрочем, я не огорчался временному заточению и совершенно не скучал.

Дождь совершенно прекратился, установилась ясная погода. Мы подолгу гуляли по окрестностям, дышали свежим воздухом, разговаривали. Потом, усталые, возвращались домой, неспешно пили чай со свежей выпечкой.

Вечерами я укладывался на диван, а Рита рядом в кресле читала Мишке книжки, или вязала что-то пушистое, а Мишка играл на ковре.

Потом мы с ней оставались вдвоем, и я уже не мог представить, как жил без нее. Я вдыхал запах ее волос, ощущал под руками упругую гладкость кожи, целовал нежные губы…

С насмешкой и жалостью я вспоминал свои одинокие вечера и не менее одинокие ночи. И неважно, что рядом со мной появлялись время от времени какие-то женщины. Я и рядом с ними был одинок.

К вечеру третьего дня нашего полудобровольного заточения позвонил Роберт.

– Приезжайте, сходим куда-нибудь поужинать. И Маша с детьми скучают. Я понимаю, что ты у нас нынче молодожен, но нельзя же так манкировать семейными обязанностями.

Мы с Ритой устыдились, забрали Мишку и поехали в город.

Услышав о ресторане, Рита принарядилась в обтягивающее ярко-алое платье, которое, надо сказать, ей необыкновенно шло.

Мы оставили Мишку с племянниками и няней, и отправились ужинать. Поскольку выбирал Роберт, а он у нас славится умением находить замечательные местечки для отдыха, все было просто замечательно.

В ресторане я без особой радости отметил, что на Риту все обращают внимание. Впрочем, по ее лицу и не скажешь, что она вообще замечает восхищенные мужские и завистливые женские взгляды.

Мы доверили Роберту сделать заказ, а сами перебрались в бар. Здесь обстановка была гораздо более демократичной. На стене работал огромный телевизор, играла тихая музыка.

Рита и Маша заказали мартини. Они безмятежно болтали о чем-то, а я пристроился сбоку от Риты и обнял ее за плечи. Вскоре к нам присоединился Роберт. Я рассказал ему о нашем приключении.

Маша всполошилась:

– Почему вы не позвонили? Марк, ну как ты мог! А мы-то считали, что вы там нежничаете друг с другом! Я и Роберту запретила вас беспокоить.

Рита улыбнулась:

– Мы думали, что вы смотрите местные новости.

Роберт и Маша переглянулись.

– Знаете, мы оба к телевизору равнодушны, а вчера к нам приезжали гости, компаньон Роберта с дочерью. Мистера Ренкена я очень люблю, а вот Мона такая зануда, пришлось весь вечер ее развлекать. Самое главное, что ведь она упоминала что-то о дождях и наводнении. Она еще переживала за свою яхту. Отец на днях ей сделал подарок, и теперь Мона только о ней и разговаривает.

В углу стоял музыкальный автомат, и я бросил в него монетку.

Прозвучали первые такты старой мелодии, кажется, песня называлась «Только ты». Я потянул Риту за руку, и она поднялась.

Честно сказать, по сторонам я не оглядывался, поскольку видел только обращенное ко мне, запрокинутое лицо Риты. Я прижал ее чуть сильнее…

Неожиданно вокруг нас раздались аплодисменты. От неожиданности мы остановились и в недоумении оглянулись на присутствующих. Они продолжали хлопать, одна из девушек-официанток вытирала слезы, и тут Рита охнула:

– Марк, посмотри!

На экране телевизора мы оба стояли, обнявшись, на крыльце дома. Я еще услышал последние слова репортера, оказывается, весь мир два дня следил за судьбой подростков из специализированной частной школы… Кажется, он гордился тем, что и в наше время, не склонное к сантиментам, рядом живут люди, способные протянуть руку помощи тем, кто попал в беду.

Роберт криво улыбнулся:

– Это CNN! Вас сейчас видит весь мир!

Я приложил руку к сердцу и вежливо поклонился всем, Риту я так и не отпустил. Люди вокруг заулыбались, загомонили.

Мы перешли в зал. Конечно, ужин был отменным. Только почему-то настроение у Риты испортилось. Она думала о чем-то своем, и я положил ладонь на ее руку, желая вернуть ее за стол.

Когда мы уже собирались покинуть ресторан, нам принесли огромный букет цветов для Риты. Кажется, даже это ее не обрадовало.

Кое-как отделавшись от настойчивых уговоров Маши и Роберта, я увез Риту в дом на Лейк-Вашингтон-бульвар.

Я поставил машину в гараж, и поднялся в холл. Рита, опустив плечи, сидела в неудобном кресле у входной двери.

Я потянул ее за руку, поднял, и, не расспрашивая ни о чем, отнес в спальню. Долго целовал ее руки, глаза. Неожиданно она приподнялась на локте:

– Марк, нам с Мишкой надо уехать.

Я выпустил ее из рук и откинулся на спину.

– Не хочешь объяснить мне, что произошло? Что тебя могло расстроить до такой степени? Я что-то сделал не так?

Она уселась в постели.

– Марк, это может стоить мне и ему жизни, да и тебе небезопасно находиться рядом с нами. Отпусти нас, прошу тебя! Понимаешь, я не смогу объяснить тебе всего, для этого надо родиться и жить в России.

Я нахмурился:

– А ты все-таки попробуй.

– Хорошо. – Она вздохнула. – В нашу первую встречу я говорила тебе, что полгода назад погиб мой муж. Мне кажется, причиной его смерти были акции комбината, которые он незадолго до того выкупил, причем оформил сделку на мое имя. Вскоре после покупки мы с ним расстались, когда-нибудь я расскажу тебе эту историю. Впрочем, к сегодняшним событиям она вряд ли имеет отношение. Когда Славу убили, в городе начался передел собственности. Так получилось, что мне не удалось остаться в стороне, как бы я этого ни хотела. Я знаю, что и здесь, в Америке, наркотики являются настоящим бедствием, и я не хотела своим бездействием способствовать тому, чтобы город, где я родилась и выросла, стал рассадником зла. И я приняла сторону человека, который обладал достаточным авторитетом и силой, чтобы оказать нужное сопротивление и мог защитить меня и Мишку.

Я вспомнил слова парня, что привез тогда Риту на дачу, хмуро спросил:

– У тебя был с ним роман?

Она помолчала и сказала:

– Я очень любила мужа. Он был первым моим мужчиной, для нас, женщин, это много значит. И у нас был сын. Так случилось, что я узнала кое-какие подробности из боевого прошлого моего мужа и ушла от него. А Леонид… Понимаешь, я чувствовала, что очень нравлюсь ему, но всегда знала, что для меня лично жизнь с ним счастливой не будет. Я хочу жить простой обыкновенной жизнью, воспитывать детей, любить мужа, работать, сажать цветы в своем саду, ходить по субботам ужинать к родственникам, или ждать гостей к себе… С ним это невозможно. И даже если бросить все к чертям собачьим, уехать за тридевять земель, его прошлое всегда будет с нами третьим, за столом, в постели, везде… Наверное, он ко мне действительно хорошо относился, потому что не стал удерживать меня. Я не знаю, ответила ли я на твой вопрос. В общем, роман был, но до последней черты мы не дошли. Кажется, и в этом он меня пожалел.

– Ты всегда так откровенна? – тихо спросил я.

– Нет. Просто то, что между нами происходит, не позволяет мне тебе врать.

Я помолчал.

– Почему ты в тот вечер передумала? Ну, там, в ресторане, ты так категорично отказалась, а утром позвонила твоя подруга…

Рита кивнула.

– Когда мы возвращались, машину обстреляли, нам еле удалось оторваться. Я подумала, что рискую не только своей жизнью, но и Мишкиной. И я позвонила Алле. До самого отъезда я хранила в секрете, куда уезжаю. Я не простилась с подругами и не сходила на кладбище к отцу, с Аллой я договорилась, что звонить она будет только в случае крайней необходимости, а писать письма будем электронной почтой. О моем отъезде, кроме нас с Аллой, знали только четыре человека. Вчерашняя передача смешала все карты: о том, где я нахожусь, завтра же будет известно моим врагам. Так уж сошлось, что я явилась косвенной причиной того, что они не только потеряли серьезные деньги, но, в результате развязавшейся войны, вообще были вынуждены кинуться в бега. Так что у них ко мне очень серьезные претензии.

Я присел перед ней:

– Хорошо, что ты мне все это рассказала! Я – парень ревнивый и с кучей комплексов. Честно сказать, я подумал, что ты решила вернуться в Россию. С самого начала мне было ясно, что у тебя там кто-то остался. Я только не мог понять, почему ты все-таки тогда решилась уехать. А потом у нас с тобой все так здорово получилось, и я подумал, что это для тебя что-то значит, такая ты была нежная и замечательная. Я даже поверил, что так будет всегда.

Рита прижала руки к груди, но ничего не сказала.

Я сжал ее колени:

– Вот что я решил. Никуда ты не поедешь. Я люблю тебя и ни за что не отпущу. Я обдумаю все, что ты мне рассказала, и приму меры к тому, чтобы вы с Мишкой были в безопасности. Ясно? И впредь договоримся: обо всем, что тебя волнует, ты сразу же рассказываешь мне, хорошо? А то я придумываю всякие глупости, ревную и нервничаю.

Она грустно улыбнулась:

– Не повезло тебе со мной, да?

– Ну, это как сказать! – Я подсел к ней, стянул тоненькую бретельку платья, поцеловал плечо и нарочито задумался – Нет, все-таки, наверное, повезло. – Стянул вторую бретельку, и начал целовать шею, спускаясь все ниже. Оторвался на секунду, и уже уверенно сказал: – Нет, точно повезло.

– Марк, – укоризненно пробормотала Рита, пытаясь высвободиться. Но я уже все понял про нее и про себя. Не выпуская из рук, я стянул платье, под которым почти ничего не оказалось, и прижался лицом к горячей коже.

Рита спала на моей руке.

Я осторожно отвел от ее лица спутанные волосы, и она раскрыла глаза. Я потрогал пальцем ее губы, наклонился и поцеловал. Тихо спросил:

– Ну что, убедил я тебя?

Она прикрыла глаза и с тоской сказала:

– Убедил. В том, что жить без тебя я теперь не смогу, а с тобой жить здесь для меня опасно.

Я откинулся на подушку и засмеялся. Рита приподнялась и сердито сказала:

– Ничего смешного не вижу.

Я обхватил ее руками, притянул к себе и уткнулся в волосы на виске. Прошептал:

– Слушай, ты как хочешь, а я Роберту должен. Еще считал его идею бредовой, представляешь?!

– Бредовая и есть, – сердито подтвердила Рита. – Хотя, не мне вас ругать, потому что сама такая же сумасшедшая.

Пока Рита была в душе, я сделал пару звонков.

Я не стал объяснять ничего по телефону, просто договорился о встрече с Миком и Стивом.

Рита спустилась ко мне полностью одетая и спросила:

– За Мишкой и домой?

Я уклончиво пояснил:

– У нас в городе есть еще несколько дел. Во-первых, нужно решить вопрос с твоей машиной. Я с понедельника буду уезжать в офис и не хочу оставлять вас с Мишкой без транспорта. Поедем в салон, подберем тебе что-нибудь.

У Риты дрогнули ресницы:

– Мы с Мишкой будем оставаться одни?

– А вот это как раз наше второе дело. Есть у нас с Миком один приятель, когда-то он служил в полиции. А потом вышел на пенсию по ранению, сейчас разводит розы у себя на участке. Думаю, он согласится за тобой присмотреть.

Она возмутилась:

– Вот только этого мне не хватало!

– Не дергайся. Стив – мой друг, он просто будет рядом с тобой. Мне так спокойнее. Поэтому сейчас съездим в салон, а потом я отвезу тебя к Маше. Мне нужно проехать в пару мест, так что дождешься меня там. Ясно?

Рита искоса посмотрела на меня:

– А я еще думала, как тебя твои лесорубы слушаются?

Я притянул ее к себе, поцеловал.

– Не сердись, ладно?

В салоне нам явно обрадовались. И это не только потому, что я часто заказываю у них авто. Просто хозяин магазина – мой приятель по теннисному клубу, и живет он совсем неподалеку от нас.

Я познакомил его с Ритой. Видимо, внешность Риты произвела свое обычное разрушающее воздействие, потому что он отпустил менеджера и начал увиваться вокруг нее. Я перехватил ее умоляющий взгляд, когда он потащил ее любоваться очередной моделью, и со смехом остановил его.

– Марти, подожди! Рита у себя дома управляла Гольфом, но здесь это не пойдет. Нам нужна машина типа Тойота RAV4, или Субару Форестер. Если в настоящий момент такой машины нет, позвони, как появится.

Выхватив из его рук Риту, я обнял ее за талию.

Марти с откровенной завистью посмотрел на нас и сказал:

– Я только вчера отправил на диагностику Хонду CR-V. Думаю, это то, что вам нужно. Завтра вам ее пригонят.

– Хорошо. Только мы не собираемся оставаться в городском доме, пусть уж машину доставят ко мне, распорядись, чтобы ее помыли и заправили полный бак. Счет пришлешь, как обычно.

Я отвез Риту к Маше, и уехал к Стиву. К его воротам мы подъехали практически одновременно с Миком.

Стив возился в саду. Увидев нас, приветственно махнул рукой и, слегка прихрамывая, направился к нам.

Он принес на веранду холодный чай, лед и стаканы.

Ребята терпеливо выслушали меня.

Когда я замолчал, Стив поднял на меня глаза.

– Надеюсь, девчонка того стоит.

– Ты же знаешь, я не стал бы просить… Дело непростое. Я надеюсь, что Рита ошибается и искать ее не будут. Понимаешь, мы там, в России, вовсе не скрывались. Гуляли по монастырям, ездили Бог знает куда смотреть фамильные развалины – и я ни разу не обнаружил за нами слежки или чего-то подобного! Это Рита считает, что можно было уехать незаметно, но об отъезде знали, например, охранники, которые отвозили ее, накануне она забирала Мишкину медицинскую карточку у врача. Пусть с осторожностью, но она готовилась к отъезду. Город, в котором она жила, не очень большой, все друг друга знают. В общем, я думаю, что беспокоится она зря, но пару недель тебе придется за ней присмотреть.

Я повернулся к Мику.

– А тебя я прошу внимательно присматриваться к приезжим. Кто такие, с какой целью приехали. Ну, не мне тебя учить. И свяжись с Грегом Стивенсом, предупреди его, что могут быть гости. Только попроси, чтобы не давал официальный ход делу. Я думаю, что мы в любом случае справимся сами, без полиции.

Мы обсудили кое-какие мелочи, договорились, что Стив подъедет к нам завтра утром, и разъехались.

Мы поддались уговорам Маши и остались на обед.

Узнав об этом, из офиса подъехал Роберт.

Маша рассказала ему о нашем приобретении. Он проявил живой интерес: какая модель, цвет. Даже дал Рите некоторые практические советы.

Маша улыбалась проказам детей, которых по этому случаю тоже усадили за общий стол. Кажется, сестра была счастлива тем, что Роберт все время рядом, и относила это за счет изменений в моей личной жизни.

В последнее время до меня доходили некоторые слухи о связи Роберта с дочерью его компаньона, но я не хотел им верить. Конечно, я знал, что Роберт не ангел, но его интрижки никогда не мешали семейной жизни. Присматриваясь к нему, я с облегчением заметил в нем какую-то необычную оживленность. Обычно он был несколько суховат с семьей, делая исключение только для меня. Впрочем, наша с ним дружба началась раньше, чем он познакомился с Машей, еще в эпоху моего возвращения сюда. Мы оба были бедны, и пробиваться нам приходилось самим. А потом они с Машей поженились, и мы всегда жили довольно дружно. После смерти отец оставил все свои деньги Маше. Я не претендовал на них, потому что к тому времени уже прочно стоял на ногах, и не нуждался в его поддержке. На эти деньги Роберт выкупил часть практики у своего хозяина, и стал его компаньоном. В свое время Роберт мне очень помог, он был рядом со мной, когда погибла Эллен, и потом, в страшные дни горя, тоски и одиночества. Они с Машей тогда помогли мне удержаться на поверхности.

Кажется, и Рита немного оттаяла. Она улыбалась, и я с удовольствием смотрел на нее.

Мы с Робертом вышли на веранду, и я рассказал ему о проблемах Риты. К моему удивлению, он отнесся к этой истории очень серьезно.

Нахмурившись, он выслушал меня.

– Говоришь, Рита напугана? Так вот, я считаю, что у нее вполне серьезный повод для беспокойства. Конечно, сейчас не девяностый год, но в России и сейчас убивают за меньшее. И что ты думаешь предпринять? Если хочешь, Рита с сыном могут пожить пока у нас.

– Нет, я договорился с Миком и Стивом, он побудет с ней в мое отсутствие.

Роберт задумчиво посмотрел на меня:

– В полицию ты обращаться не хочешь, я правильно понимаю?

– Ну, пока для этого нет оснований. Одних опасений Риты для обращения в полицию маловато.

Роберт ответил с сомнением в голосе:

– Ну, ну.

По дороге домой соскучившаяся по сыну Рита приставала с нежностями к Мишке, а он только сонно щурился и отодвигался. Она купила ему огромную грушу, и он весь перепачкался.

Я с нежностью наблюдал за их возней в зеркало. Никогда мне не было так хорошо.

Мишка топал по всем лестницам, и его голос колокольчиком звенел по дому.

Рита уложила его, спустилась ко мне.

Я прижал ее к своему боку:

– Ну, как ты?

Она вздохнула:

– Ты меня убедил, мы остаемся.

Я погладил ее теплые колени, повел руку выше, и она подняла ко мне лицо, задохнулась в моем поцелуе.

В общем, ночь мы провели замечательно.

Утром я уже собирался уезжать в офис, но решил дождаться Стива. Он задерживался, что на него было совсем не похоже. К моему удивлению, миссис Уокен с Джеком тоже еще не подъехали.

Я уже собирался звонить, но услышал снизу шум машины.

Стив приехал не один. Я с удивлением увидел, что его сопровождает рыжеволосый лейтенант из полицейского участка, кажется, его фамилия Кокс.

Я ошибся, лейтенанта звали Уильямом Коуксом.

Новость они привезли сногсшибательную.

Стив рассказал, что выехал рано, но встретил машину Джека Уокена.

Джек вез миссис Уокен, и около шлагбаума они обнаружили новенькую машину, съехавшую в кювет. Судя по всему, машину только что обстреляли. Переднее стекло высыпалось, и женщина, водитель машины, все еще сидела на водительском сидении, потому что ее ногу зажало рулевой колонкой. Они помогли ей освободиться, и уж тогда заметили, что она ранена в плечо. Видимо, от потрясения и боли у нее был сильный шок, и она толком ничего рассказать не могла. Джек сразу же позвонил в больницу и участок. Он задержался, чтобы дождаться полицию.

В этот момент подъехал небольшой джип. Потрясенный водитель и рассказал, что они перегоняли машину покупателю. Эмми, его напарница, была за рулем Хонды. Дорогу оба знали хорошо: месяц назад они забирали мою машину на плановую диагностику. Сам водитель заехал к сестре, недавно вышедшей замуж за одного из рабочих местной лесопилки, и поболтал с ней полчаса. Потом он завел машину, и поехал к моему дому, чтобы забрать Эмми, и надо же, такая незадача!

Грег Стивенс, начальник участка, остался на месте, а лейтенанта направил расспросить нас.

Мы со Стивом переглянулись, и, не сговариваясь, решили дождаться Грега.

В этот момент к нам присоединилась Рита.

Я представил ее гостям. Чуть замялся, пытаясь пояснить ей причину визита и стараясь не испугать ее, но она кивнула мне:

– Я все слышала. – Спокойно обратилась к гостям: – Может быть, вы пройдете в дом? Могу предложить чашечку кофе или чай.

Лейтенант засмотрелся на лицо Риты, а потом перевел взгляд на ее грудь, туго обтянутую хлопковой майкой, и зачарованно кивнул.

Мы со Стивом понимающе переглянулись, и лейтенант, заметив это, пришел в себя. Конопушки на его лице утонули в румянце.

Заметив это, Рита укоризненно посмотрела на нас, а лейтенанту доброжелательно улыбнулась.

Она принесла из дома поднос с чашками и коробку печенья.

Лейтенант сказал:

– Я видел вас в новостях по местному телевидению. Это ведь вы нашли пропавших детей?

Рита кивнула:

– Марк нашел их и привел сюда. Они не терялись, просто связи не было, а взрослого преподавателя придавило упавшим деревом.

Он кивнул.

– Мой племянник учится в школе святого Патрика, и сестра мне рассказывала эту историю. Нет, нет, он не был с теми ребятами, ему только восемь лет. Знаете, в поселке все считают вас героями. У нас все друг про друга знают. Вот вы ведь из России?

– Да.

– Ну, вот, у нас нечасто бывают ваши соотечественники. И то, туристических достопримечательностей у нас нет, да они, туристы то есть, к нам редко заглядывают. Но, думаю, после этого случая к русским здесь будут относиться хорошо. Политика – это одно, а живые люди и их поступки – совсем другое.

Рита улыбнулась:

– Да я-то вообще ничего особенного не сделала! Дети вполне самостоятельные, мне все помогали, так что ничего особенного. Надеюсь, что у мистера Кромма все будет в порядке с ногой.

– Ну да, там с ним врачи колдуют, обещают, что все функции восстановятся. Он ведь у них преподавал спортивную подготовку. Мой племянник очень хвалит его.

От светской беседы мы перешли к расспросам по поводу приобретения машины. Лейтенант дотошно выспросил, знали ли мы, кто будет заниматься доставкой машины непосредственно, расспросил, как провели день накануне, и все записал.

Я боялся, что Рита проговорится о своих подозрениях, но, к моему удивлению, она промолчала.

Мы проводили лейтенанта.

Я спросил ее:

– Почему ты не рассказала ему?

Рита пожала плечами:

– Это может быть простым совпадением. Все-таки со времени передачи прошло не больше двух суток. Я не страдаю манией величия и не думаю, что те, кому я перешла дорогу, бросятся очертя голову убивать меня. Тем более, что нас разделяют океан и границы. Существует проблема получения виз. Я почитала местную газету, здесь большие и серьезные проблемы с наркоманией среди молодежи. Возможно, это убийство никак не связано с моим приездом сюда.

Стив посмотрел на меня и поморщился.

– Понимаешь, если у человека есть деньги и нужные связи, совершенно нет никакой необходимости самому лететь сюда. Достаточно сделать нужные звонки. И, поверь, много времени это не потребует.

Рита побледнела.

– Почему-то я об этом не подумала.

Стив кивнул ей, улыбнулся:

– Ты ведь не будешь возражать, если мы с Миком погостим у вас несколько дней? Мик уверяет, что два года не был в отпуске, заодно и отдохнет здесь.

Два последующих дня нас никто не беспокоил. Ранение девушки оказалось сквозным, и ее переправили в больницу Сиэтла. Машину, которая так и не досталась Рите, забрали ребята Марти. Полиция нас не беспокоила.

По утрам я уезжал в офис. Рита непременно провожала меня, кормила завтраком и всячески отвлекала.

Даже в середине рабочего дня, заполненного деловыми встречами, подписаниями договоров и бесконечными звонками, мне удавалось подумать пару минут о том, что они там делают.

Впрочем, как-то чувствовалось, что они без меня там не особо скучают.

Стив нашел общий язык с Джеком, и они вместе с ним занимались садом, Рита возилась с цветами и помогала миссис Уокен готовить еду, а Мик занялся сооружением спортивного уголка для Мишки. Тот не отходил от него и на шаг, чем вызвал мою ревность, впрочем, по вечерам и я к ним с удовольствием присоединялся.

Сара и Джек уезжали около пяти часов, поэтому ужинали мы меньшим составом.

Когда солнце заходило за гору, мы устраивались на веранде и пили чай со свежей выпечкой. Рита нас всех приохотила к распитию этого напитка, не слишком популярного в наших краях.

Мик рассказывал ей местные байки, и она заливисто хохотала его шуточкам. Мы со Стивом снисходительно на них посматривали.

Поздно ночью Рита уходила в душ, а мы выкуривали последнюю сигарету и расходились по спальням.

Я ждал Риту, устроившись в кресле.

Установилась необычная для этих мест жаркая и сухая погода. Только к вечеру вдоль ущелья потянул прохладный ветерок, он шевелил полоски жалюзи и приносил в комнату ночную прохладу, сменившую дневную жару.

Рита вышла из душа и уселась на ручку моего кресла, расчесывая волосы на ночь. Я задумчиво наблюдал за ней в зеркало, потом притянул ее, и она покорно соскользнула ко мне на колени.

Обняв меня за шею, она потерлась холодным кончиком носа о мое плечо:

– Ужасно по тебе скучала…

Я с облегчением вздохнул:

– Наше знакомство было таким странным, что и не надеялся от тебя когда-нибудь это услышать. Ты была такая сердитая. Я и представить не мог, что ты будешь сидеть у меня на коленях.

Она засмеялась:

– Да разве это я была? Мне сейчас кажется, что все это происходило не со мной. Разве могут люди быть так бессовестно, бесстыдно счастливы? – И внезапно насторожилась: – Мама мне всегда говорила, что девушка не должна показывать свою любовь слишком откровенно, что с мужчинами нужно всегда держать дистанцию.

– Ну, а ты что об этом думаешь?

Рита вздохнула:

– А мне почему-то не хочется…

Я засмеялся:

– И не надо.

Долго и со вкусом целовал ее губы, шею. Потом ловко высвободил ее из халатика и перенес на кровать.

Рита наклонялась надо мной, щекоча кончиками влажных волос. Луна освещала спальню нежным рассеянным светом. Некоторое время я еще любовался ее точеными скульптурными формами, а потом от этого разглядывания в моей голове окончательно все помутилось, мир неудержимо начал свое вращение вокруг нас, и остановить его можно было единственным образом.

Несмотря на позднее время, спать мне не хотелось.

Я прислушался к дыханию Риты: кажется, тоже не спит. Притянув ее к себе, поцеловал в висок:

– Растормошил я тебя?

Она помотала головой.

– Луна такая огромная, поэтому и не могу уснуть.

Я приподнялся на локте:

– Может, закрыть жалюзи?

– Нет, нет! Мне так очень нравится. И спать я совсем не хочу.

Я хмыкнул.

– На тебя непохоже. Обычно ты засыпаешь, как только я выпущу тебя из рук.

Рита устроилась поудобнее, тихо сказала:

– Послушай, мы ведь совсем друг друга не знаем. У тебя есть твои детские фотографии?

Я удивился:

– Зачем тебе?

– Просто так. Хочу посмотреть, каким ты был, когда был маленьким.

– Наверное, у Маши есть, надо спросить. Я не забирал сюда никаких старых фотографий. Если честно, у меня мало приятных воспоминаний, связанных с моим детством. Когда-то я дал себе слово, что никогда не буду со своими детьми таким, как мои родители.

Рита полежала некоторое время молча, потом тихо спросила:

– Ты ее очень любил?

Я понял, что она говорит об Эллен, и решил, что нет смысла скрывать что-либо от Риты. Тем более, что эта история в последнее время почему-то совсем мало меня волновала. Я подумал даже, что все это для меня сейчас выглядит так, как будто произошло не со мной, а с кем-то другим. Я даже увидел как бы со стороны разбитое ограждение, машину на дне ущелья, вспомнил бледное лицо Эллен…

– Если тебе тяжело об этом рассказывать, то не надо. – Я понял, что на несколько мгновений выпал из беседы, и Рита расценила это как мое нежелание разговаривать о первой жене.

Я погладил ее волосы и сказал:

– Сейчас я могу уже спокойно об этом говорить, а тогда… Все это было слишком неожиданно. В общем-то, это невеселая история, из которой я выбирался очень долго. С Эллен меня познакомил Роберт, она работала в их конторе. Мы часто проводили свободное время вместе, как раз тогда у меня все стало налаживаться с бизнесом. Когда Роберт и Маша поженились, я надумал приобрести себе отдельный городской дом. Эллен помогала мне с ремонтом, выбором отделки. В общем, так получилось, что мы стали встречаться. Поэтому, когда она сказала мне, что беременна, я даже обрадовался. Мы поженились, поселились в доме около озера. Я тогда много работал, и, каюсь, не мог уделять жене столько внимания, сколько ей хотелось. Хотя, иногда я чувствовал, что не все ладно, но относил это за счет волнений и тревог, связанных с беременностью. Эллен часто плакала, срывалась, потом, правда, всегда просила прощения, но семейного климата это не улучшало. Единственное, что ее несколько успокаивало, – это наши визиты к сестре. Эллен оживлялась, и была почти прежней живой и непосредственной хохотушкой, какой была до нашей свадьбы. В тот день, когда произошла авария, мы гостили у сестры, вечером должен был состояться праздничный прием по случаю дня рождения Роберта, и Эллен обещала помочь Маше. Было много народа, все поздравляли Роберта, помню, тогда же объявили, что Роберт официально стал компаньоном хозяина фирмы. Потом Эллен неожиданно почувствовала себя плохо, и я предложил ей поехать в больницу, но она категорически отказалась, попросила отвезти ее домой. Мы все уговаривали ее остаться, но она настаивала. Я в тот вечер выпил уже вполне прилично, и за руль села Эллен. Я не знаю, как это произошло, но на горной дороге у машины отказали тормоза, некоторое время я еще пытался перехватить у нее руль и выправить машину, и последнее, что я ясно помню, это ее крик: «Марк, прости меня! Это я во всем виновата!» Очнулся я в больнице, рядом с кроватью сидела Маша. Она мне и рассказала, что уже неделю я пролежал здесь без сознания. Меня при аварии выбросило прямо на каменистый склон, а Эллен разбилась в машине. Маша и Роберт не отходили от меня несколько дней.

– Марк! – Рита сжала мою руку ладошкой, тревожно всматриваясь в мое лицо.

Я криво улыбнулся.

– А теперь я расскажу тебе то, чего не рассказывал никогда и никому, даже сестре. После похорон ко мне подошел Грег Стивенс. Это он первым наткнулся на пролом в ограждении и отвез меня в больницу. Он передал мне пакет: с места аварии утром подобрали сумку Эллен, она хранилась в полицейском отделении. Дома я выложил на стол содержимое сумки: там были документы Эллен, немного денег, какие-то лекарства, косметика и пачка конвертов. Я удивился: никаких писем за время нашего брака Эллен не получала и сама никогда не писала. Я вынул верхнее письмо и прочитал его. Все письма были написаны рукой Эллен и адресованы ее любовнику. Понимаешь, все это время она любила другого мужчину, и ребенка ждала от него. Судя по последним письмам, Эллен настаивала на том, чтобы уехать вместе, предлагала бросить все и начать жизнь заново где-нибудь подальше отсюда, даже угрожала, что не может терпеть все это больше и намерена объясниться со мной.

Рита тихо спросила:

– Послушай, как эти письма могли оказаться у нее? Логичнее предположить, что их хранил ее любовник?

– Я думал об этом. Может быть, он уехал и бросил ее? Или умер? Кстати, я не стал посвящать Роберта в тонкости своей семейной жизни, но спросил, не было ли у Эллен романа незадолго до того, как с ней познакомился я. И он мне рассказал любопытную историю о том, что у Эллен был роман с очень немолодым и богатым клиентом. Они с женой на паях владели крупной судоверфью, и Эллен помогла ему в свое время в каком-то запутанном земельном споре. Незадолго до аварии, в которой погибла Эллен, этот человек умер. Кстати, два года спустя я выкупил у его вдовы эту верфь. В общем, правды теперь не узнать, да я и не стремлюсь.

Рита недоверчиво покачала головой:

– С чего бы ей носить письма в сумке? Она сожгла бы их или спрятала в надежное место. Скорее всего, письма ей передали там, на вечеринке. Это явно был кто-то из присутствовавших. Возможно, между ними произошел разрыв, и он вернул ей письма. Думаю, что после разговора с этим человеком Эллен и стало плохо. И авария, уж слишком подозрительно она выглядит. Что сказали эксперты относительно тормозов?

– Выяснить причину неисправности тормозов тогда так и не смогли: при падении бензобак взорвался, и от автомобиля остались только покореженные части кузова.

– Послушай, а если этот человек, любовник Эллен, подстроил эту аварию? Хотел избавиться от назойливой подружки? Понимаешь, как-то навязчиво она выглядит, ну, кто сейчас пишет письма? Да еще так часто? Если он был женат, то должен был их где-то прятать?

Я поморщился:

– Рита, если честно, я давно остыл ко всей этой истории. Может, и в самом деле не так сильно любил Эллен, или обида мне тогда помогла, не знаю.

Рита сердито сказала:

– Черта с два ты остыл! Подумай сам, ты ведь и жениться больше не захотел, и ребенка хотел родить от постороннего человека, а все по одной причине: очень уж сильно тебя тогда это все задело.

Я пробурчал:

– Может быть. А только твои домыслы, что Эллен хотели убить, – это чепуха, потому что она со мной ехать не собиралась, а должна была остаться у Маши. Все перерешилось в последний момент. Маша с Робертом ее до последнего уговаривали, он даже обиделся вроде. Правда, мы тогда все выпили довольно прилично… До сих пор думаю, чем могла закончиться эта история, если бы Эллен тогда не поехала со мной.

Рита помолчала некоторое время, а потом прижалась ко мне всем телом:

– А ты не думай! Вот не думай, и все!

Я засмеялся: думать о чем либо отвлеченном, когда Рита рядом, в последнее время стало для меня затруднительно, а уж когда она прижимается ко мне длинными ногами и грудью, так и вообще невозможно.

Рита была еще в душе, а я натянул джинсы и босиком спустился вниз: ужасно захотелось пить. В этот момент я и услышал крик малиновки. Этой весной мы с Миком нашли ее гнездо, и теперь я точно знал, откуда мне ждать гостя или гостей.

Я тихо приоткрыл дверь в спальню Мика, и застал его уже в штанах и с пистолетом в руках. Видимо, он тоже не спал и слышал птицу-сторожа.

В коридоре появился Стив, я показал ему глазами на второй этаж, и он поднялся по ступеням.

Я молча кивнул Мику, показывая направление, и мы разошлись.

Обнаружил гостя я.

Парень стоял сбоку от парадного крыльца, и я просто подошел сзади и приставил ему к затылку пистолет.

Тихо скомандовал:

– Лишних движений не делай! Подними плавно руки вверх и иди вперед!

Для меня не было неожиданностью, когда он выругался по-русски.

Мы поднялись в дом, и я включил свет в холле.

Тут подоспели и Мик со Стивом.

На мой вопросительный взгляд они отрицательно мотнули головой.

Мы неодобрительно повернулись к парню.

В этот момент с лестницы, ведущей на второй этаж, меня окликнула Рита. Принимая во внимание то, чем мы с ней занимались до этого, выглядела она весьма легкомысленно: короткий шелковый халатик, спутанные волосы и босые ноги.

Мы уставились на нее, а она вдруг слетела вниз и бросилась парню на шею:

– Павел! Откуда ты взялся-то?!

Мы с Миком переглянулись.

Черт, как же я не узнал его? Конечно, это он привез Риту тогда на дачу.

Поскольку недоразумение частично разъяснилось, мы спрятали оружие, а парень подошел к окну и тихо, почти бесшумно, свистнул. Условного сигнала ждали, потому что почти сразу же в холле появился второй парень, который весело поздоровался с Ритой :

– Хорошо выглядишь, сестренка!

Он радостно облапил ее, пожал нам руки и укоризненно сказал своему приятелю:

– А ты говорил, бойскаут! Ритка, правильный у тебя парень!

К тому времени она уже несколько пришла в себя и спросила, уже довольно сердито:

– Могу я поинтересоваться, что вы тут делаете? Только не врать!

Виктор, второй парень, почесал в затылке и сказал:

– Знаешь, мы – люди подневольные. Нам что прикажут, то и делаем.

– Вот сейчас, к примеру, чем вы здесь занимались? Шпионили?

Павел примирительно улыбнулся:

– Рита, ты не сердись. Мы не шпионили, а просто с разведкой подъехали, решили посмотреть, как ты тут устроилась. Если хочешь, можешь сама у шефа спросить.

Голос Риты дрогнул:

– Леонид тоже здесь, что ли?

Я понял, что пора брать инициативу в свои руки.

Распорядился:

– Рита, ты бы оделась, а то смотреть на тебя приятно, но как-то волнительно. – Рита ойкнула и умчалась наверх. – А вы звоните своему шефу, пора нам встретиться. Тем более, что разговор есть, и серьезный.

Через полчаса причесанная и оживленная Рита резала огромное количество бутербродов и весело выспрашивала ребят о городских новостях.

Неожиданно оба примолкли, поднялись.

В дверях стоял высокий немолодой мужчина, и я понял: прибыло начальство.

Его спутники замялись в дверях, а он шагнул вперед, негромко поздоровался.

Так получилось, что они с Ритой сразу стали центром внимания. Рита бросила свои бутерброды и шагнула к нему, прижалась лицом к рубашке на груди. Он погладил ее спину, безошибочно выбрал из всех, кто был в комнате, меня и задержал цепкий недобрый взгляд.

Рита оторвалась от него, и я увидел, что она плачет.

Она шагнула назад, взяла меня за руку и сказала, сияя глазами:

– Это Марк.

Мне показалось, что выражение его лица чуть смягчилось. Он протянул руку:

– Леонид.

Познакомились все довольно быстро. Если вначале еще существовал какой-то языковой барьер, то через полчаса получилось так, что услуги переводчика уже никому не требовались.

Леонид взглядом отпустил ребят, и с нами за столом остались только он и Виктор.

Рита принесла кофе, и Леонид поднял на меня глаза:

– А теперь расскажи, что за стрельба была здесь на днях.

Я про себя подивился быстроте, с которой он узнал местные новости, но виду не подал. Объяснил коротко:

– Я заказал в салоне машину для Риты. Именно ее и обстреляли неподалеку отсюда. За рулем была девушка, она работает в автосервисном центре при салоне.

– Девушка внешне похожа на Риту?

Стив, которому перевели вопрос, отрицательно помотал головой.

– Они обе темноволосые, но на этом сходство заканчивается. Рита лет на десять моложе, и вообще…

Леонид снова повернулся ко мне:

– Кто-то мог знать, что эта машина принадлежит Рите?

Я пожал плечами:

– Пара работников магазина, я и сама Рита, – вот и все. Да, мы еще рассказали сестре и ее мужу. Но саму машину не видел никто.

– Хорошо, попробуем считать это простым совпадением.

Рита подняла на него глаза:

– А почему ты приехал сюда?

Леонид насмешливо сощурился:

– Хотел посмотреть на тебя.

Она вздохнула:

– Я тебя достаточно хорошо знаю. Ты никогда так не поступил бы. Что тебя заставило поступиться своими правилами и поехать за мной? Я ведь трезво понимаю, какую бурю вопросов эта поездка вызвала в умах твоих соратников? Или я что-то упустила, и в городе твое присутствие уже не требуется?

Он покаянно наклонил голову.

– Да, ты права. Я ни за что не приехал бы сюда. Мне просто прислали диск с записью сюжета новостей. Никаких комментариев там не было, но мне и сюжета хватило. Кто-то начал с нами свою игру. – Он жестко улыбнулся. – Мы должны найти этого человека первыми.

Рита подумала и вслух произнесла:

– Может быть, хотели выманить тебя из города или вообще из страны и для этого в качестве приманки использовали меня?

– Не так уж много людей знали правду о наших отношениях, о том, что, получив этот диск, я помчусь выручать тебя. Скорее, думали, что ты от меня сбежала, и надеялись, что я пошлю сюда людей. Они хотели, затеяв здесь какое-то представление, свалить все на пресловутую русскую мафию. Вот я и решил, что попробую поиграть с этим человеком.

– Может быть, это Герман или Митя? Уж у них-то есть основания ненавидеть и тебя, и меня!

Леонид переглянулся с Виктором:

– Нет, это точно не они.

Рита возмутилась:

– Да почему ты так уверен?

Леонид откинулся на стуле и тихо сказал:

– Потому что я это знаю совершенно точно. Митя по молодости лет присел на пару лет, и его пальчики установили совершенно точно. С ним вместе обнаружили и Германа. Их обоих убили больше месяца назад. Причем, что особенно интересно, убили в небольшой гостинице неподалеку отсюда – в городке Абердин.

– Послушай, полтора месяца назад я и слыхом ни о каком Абердине не слышала, и все это очень трудно связать со мной.

Виктор кивнул:

– Помнишь наши соревнования с паровозом? Так вот, к этому моменту оба были мертвы. Кто же тогда стоял за этим покушением? Мы тут с Леонидом Яковлевичем посоветовались и решили, что нужно все самим посмотреть. Вот и организовали разведку боем, так сказать. Если бы не твой ковбой…

Леонид кивнул:

– Мы не хотели вас беспокоить. О нашем присутствии ты никогда бы не узнала. Поверь, я не из тех людей, кто любит растравлять раны. Я уже понял, что у тебя здесь все сложилось. Получив тот диск, я даже в какой-то момент решил, что это ты его послала…

– Зачем? – удивилась Рита.

– Ну, чтобы я не беспокоился, – насмешливо процедил Леонид. – А потом подумал: я ведь довольно хорошо тебя узнал за то время, что мы провели рядом. Жестокости в тебе не было совсем. А на диске этом, ты там такая безудержно счастливая, ну не могла ты мне отправить его, просто не могла.

– Я ни за что не стала бы причинять тебе боль.

– Знаю. Поэтому я здесь.

Рита разместила гостей по комнатам, поднялась к себе.

Я понял: она не хочет, чтобы Леонид видел, как мы с ней вместе направляемся спать.

Рита устроила его в моем кабинете. Мы с Миком и Стивом уже собирались подняться, когда он окликнул меня:

– Погоди-ка. Есть разговор.

Я вернулся, и мы вышли на веранду.

Я заметил, что он оставил дежурного: внизу неприметной тенью устроился один из ребят.

Он поморщился:

– Я тут кое-что обдумал… В поселке мы ни с кем не разговаривали, машину оставили в укромном месте, так что никто, надеюсь, не обратил на нас внимания. Ты завтра приятелей своих забери с собой, и днем как-нибудь особенно шумно пообедайте, пусть об этом знает как можно больше людей.

– Ты думаешь…

– Заказчик где-то рядом с тобой. Понимаю, что трудно приплести сюда Риту и все наши дела, но чувствую, что это так.

Он наклонил голову и спросил:

– Не расскажешь, как вы с Ритой познакомились?

Я подумал, что Рита не стала посвящать его в наши отношения, и нахмурился.

Леонид понял по-своему:

– Я же не интимные подробности выспрашиваю у тебя!

Я примирительно сказал:

– Леонид, ты не сердись. Я ведь понимаю, что Рита к тебе очень хорошо относится и все-таки не рассказала тебе об этом. Не знаю, как она отнесется к тому, что я тебе все выболтаю.

– А мы не будем ее в это посвящать. Зачем? Понимаешь, я сам не знаю, что ищу. Возможно, это не имеет никакого отношения к тому, что происходит, а возможно… Уж больно странно все притянуто к здешним местам. Что могло понадобиться Герману и Мите в местном мотеле? Как они вообще здесь оказались?

– Может, друзья или родственники?

Леонид тяжело посмотрел на меня:

– Я обоих знаю с детства. Никаких американских родственников ни у одного, ни у другого не было. Герман, кстати, родной брат первого мужа Риты. Печенкой чую, что без него в истории гибели Славы не обошлось. Оба росли без отца, Славка всегда защищал младшего, а Герман беззастенчиво пользовался этим, вот и вырос таким. Старший знал за ним слабину душевную, и к делам близко не подпускал. А Герман вырос, захотел самостоятельности. Думаю, они на пару с Митей Славку и грохнули, уж больно все кстати сошлось.

– Может быть, деловые партнеры?

– Ну, общих дел у них раньше не было, насколько я знаю. Наверное, стоит поспрашивать там, в мотеле, где их нашли. Тебе это проще, тут твоя территория.

Я кивнул.

– Завтра Стива отправлю, пусть поднимет старые связи.

Он сощурился:

– А все-таки, расскажи, каким ветром тебя занесло в наш городок. Ты ведь там с ней познакомился?

Я решился.

– Можно сказать и так. Только я с ней сначала не знакомиться ехал, а контракт заключить.

– Это как? – озадачился Леонид.

– Я когда-то в аварию попал, с беременной женой. Она погибла… Короче, жениться я больше не собирался, а ребенка иметь хотел. Вот и решил договориться с кем-то, заплатить приличные деньги, ну, наследственность там еще посмотреть…

Леонид покрутил головой:

– Не верю своим ушам… Так ты в Россию за невестой поехал, что ли?

– Не совсем. Я просто хотел, чтобы мать моего ребенка была из России. Бабушка у меня была русская, понимаешь?

Он покрутил головой и сказал:

– Не очень, но в общих чертах. Наконец, становится понятной скрытность Риты. Я-то думал, она влюблена в тебя давно, потому у нас с ней ничего не вышло, а тут вон какая история вырисовывается.

Я кивнул:

– У подруги был день рождения, там мы и познакомились. Рита тогда наотрез отказалась участвовать в нашей авантюре, а потом, уже поздно ночью, позвонила ее подруга, говорит, готовьте документы.

Он насторожился:

– Это ведь было как раз в тот вечер, когда мою машину обстреляли… Занятно получается?

Я пожал плечами.

– При чем тут это?

– Как это при чем? Рита отказалась, машину, в которой она ехала, обстреляли, но позволили им уйти. Дали возможность понять, что в России ей жить невозможно, и предложили необременительный способ начать новую жизнь за границей, с деньгами и новым именем.

– Ты хочешь сказать, что ее просто хотели выманить из страны? – Я подумал и сказал: – Мне это не представляется таким очевидным. Во-первых, я сам решил ехать в Россию буквально в последний момент. А уж то, что я поеду знакомиться с девушкой, в мои планы вовсе не входило! Примерно за месяц-другой до этого Роберт предложил познакомить меня с девушкой, родственницей его компаньона. Я отказался наотрез, потому что справедливо предполагал, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет. И он в сердцах посоветовал мне заключить брачный контракт и купить себе ребенка у суррогатной матери. Идея была совершенно бредовая, и я даже не стал обсуждать ее. А потом прошло некоторое время, и я мысленно вдруг вернулся к тому нашему разговору, и подумал, что это, фактически, будет мой ребенок, и я смогу избежать всех неизбежных ссор и разочарований при разводе, и можно обставить все так, как будто это был полноценный брак. Мало ли семей разводятся и разъезжаются после рождения ребенка? И тогда я поручил Роберту продумать все пункты этого договора.

– Послушай, я уже дважды слышу это имя – Роберт. Кто это?

– Роберт – муж моей сестры. В молодости мы дружили, оба начинали практически на пустом месте. Сейчас у них с сестрой двое детей, практика приносит ему более чем приличный доход. Он даже вкладывает свободные деньги, правда, не очень большие, в мои предприятия. В свое время он приехал сюда из России. Да, кстати, он уроженец вашего города. Когда мы приехали в Москву, он созвонился со своей однокурсницей, она и предложила замечательную кандидатуру на роль моей временной жены. А потом я уж познакомился с Ритой, и понял, что нашел самую лучшую в мире мать для своих детей.

Леонид задумчиво протянул:

– Вот тебе и связь, которую мы ищем. Как полное имя твоего Роберта?

Я поднял голову и сердито посмотрел на него:

– Ты думаешь, что за всем этим стоит Роберт? Зачем ему это понадобилось бы? И, кроме всего прочего, он – мой друг.

– Ну да. А он знал марку машины, которую ты приобрел для Риты?

– Знал. И сестра знала. И еще десяток людей. Я не делал из этого тайны!

Он посмотрел на меня и сказал:

– Хорошо. Давай не будем спешить с выводами. Но полные данные на Роберта ты мне дашь, договорились?

Я неохотно кивнул.

– И еще одна просьба. Никому не говори о том, что у тебя гости, пусть считают, что Рита с Мишкой здесь одни.

– Я не могу использовать любимую женщину и ребенка в качестве живца, – отрезал я.

Он резко выдохнул:

– Если я могу, то и ты сможешь. Пойми, иначе мы никогда не узнаем, кто за всем этим стоит, и я не смогу быть спокоен за их жизни. Не беспокойся, пока мы здесь, я отвечаю за их безопасность.

Два дня все было спокойно, если не считать того, что я маялся в офисе и пытался прогнать от себя ревнивые мысли о том, что Леонид сейчас рядом с Ритой, и ничто не мешает ему охмурять ее. Впрочем, возвращаясь вечерами, я видел ее сияющие глаза, и четко понимал: все это чепуха ужасная.

Погода стояла теплая, ничего не скажешь, индейское лето! А бабушка всегда говорила: бабье лето…

Ночью я неожиданно проснулся. Рита тихо дышала рядом.

Я натянул джинсы, спустился в кухню, налил холодного сока в мгновенно запотевший стакан, вышел на веранду.

Виктор сидел на плетеном стуле, задрав ноги на перила.

– Не спится? – чуть насмешливо спросил он. – Или нервничаешь? Не переживай, все под контролем.

Я пожал плечами:

– Просто ожидание – это то, что мне всегда давалось с трудом.

Он кивнул.

– Это точно. Ребята уже занудились сидеть в доме. Конечно, еда здесь отменная, Рита это умеет, но от сидения в четырех стенах у кого хочешь крыша съедет. И сколько еще тут торчать, неизвестно.

Я присел на перила, и мы помолчали.

Виктор покосился на меня и неожиданно сказал:

– Видел я твое лицо вчера, когда ты домой вернулся… Ты не бери в голову, Ритка, она не такая… Да и Леонид Яковлевич, знаешь, не из тех мужиков, чтобы чужим попользоваться. Если он ее отпустил, значит, отпустил и удерживать не будет.

Я дернул плечом:

– Да ничего такого я и не думал!

Он недоверчиво покосился на меня:

– Ага, вот я об этом и говорю, чтоб не думалось-то!

Мы замолчали.

Неожиданно я услышал голос малиновки, насторожился.

Виктор поднял на меня глаза:

– Ты чего?

– Помнишь, я тогда тебя вычислил? Это птичка тебя выдала. Гнездо у нее там, рядом с дорогой. Кто-то ее опять побеспокоил!

– Значится, гости у нас! А ты точно не спутал?

Я мотнул головой:

– Твоя птичка, это точно!

Виктор тихо, почти бесшумно, свистнул. Потом кивнул мне, и мы перемахнули через перила и спустились в сад.

В стороне послышались звуки борьбы и шорохи, но к тому времени, когда мы подоспели, наша помощь была не нужна. Ребята Виктора уже справились сами: на каменистой земле лицом вниз лежали два парня. Одному из них, видно, здорово досталось по голове, потому что он пытался встать на четвереньки, мотая головой в разные стороны, и ничего не соображая.

Ребята втащили пленников на веранду, усадили их на стулья и связали руки за спиной.

У обоих при себе имелось оружие, Виктор внимательно рассмотрел его и уважительно сказал:

– Приятно иметь дело с солидными людьми!

Второй парень пришел в себя и теперь мрачно смотрел на нас. Оба молчали и злобно сопели.

Я внимательно присмотрелся к обоим: нет, точно, раньше я их никогда не видел.

Присоединившийся к нам Леонид внимательно рассмотрел кучку вещей, лежащих на столе, неожиданно нахмурился:

– Спроси, откуда это у них? – он протянул мне на ладони ключи с незатейливым брелоком в виде скорпиона. Фигурка была по периметру окружена буквами, кажется, какое-то название.

Я пожал плечами:

– Почему тебя заинтересовала эта вещица?

– Германа и Митю нашли убитыми в мотеле с таким названием, – лаконично ответил он. – Попробуй разговорить их.

– Непохоже, что они особо разговорчивые, – пробормотал один из парней Леонида.

Виктор хмыкнул и показал на одного из гостей:

– Ты на его руки посмотри. Запрем где-нибудь в подвале, он через несколько часов станет значительно сговорчивей. А если его подержать там пару дней, за дозу он и вовсе нам всю правду выложит.

Я повернулся к пленникам:

– Ну что, будем рассказывать? С какой целью вы сюда прибыли? Кто вас послал?

Тот парень, у которого руки были исколоты до синевы, попытался сплюнуть, но не смог. Он закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Кажется, у него начиналась ломка. Второй с тревогой на него посмотрел, и я невольно обратил внимание на их внешнее сходство. Наверно, старший брат, подумал я.

Леонид сощурился и сказал:

– Переведи ему, если скажет, кто их послал, мы не будем передавать ни его, ни брата в руки полиции.

Я перевел, и старший из братьев сумрачно посмотрел на нас:

– Если мы заговорим, полиции и не будет смысла возиться с нами. Нас грохнут сразу же, как вернемся домой. Так что можете вызывать полицию, за попытку ограбления много не дадут. Перезимуем в тепле, а заодно и брат подлечится, государство у нас гуманное, оно заботится о своих гражданах.

Я повертел в руках брелок и спросил:

– А два трупа в мотеле «Скорпионы» – это как? Тянет солидно…

Старший неожиданно забеспокоился, оглянулся на брата:

– Какие еще трупы? Мы к ним никакого отношения не имеем! Скажи, Дирк!

Младший брат неожиданно засмеялся.

– Ты всегда был доверчивым болваном. Стоило рассказать какую-нибудь душещипательную выдумку, и ты был готов броситься мне на помощь. Ну, хочешь, я раз в жизни скажу тебе правду? Никакого СПИДа у меня нет, но деньги мне отчаянно нужны. Да, мне просто осточертело метаться в поисках денег на очередную дозу. Свен обещал, что после этого дела хорошо заплатит, и я согласился. В напарники ко мне никто идти не хотел, поэтому и пришлось обмануть в очередной раз старшего брата. Надеюсь, ты простишь меня? – насмешливо сказал он.

Старший брат покрутил головой и спросил:

– Зачем ты упомянул Свена? Теперь он нас точно грохнет.

– Ты и сейчас ничего не понял? Эти ключи мне подбросили, значит, в живых нас с тобой оставлять не собирались. А заодно хотели свалить на нас убийство двоих русских. С месяц назад их застрелили в мотеле Свена, я случайно услышал это от Мэри, их старшей горничной. Она уверяла меня, что они были настоящими русскими бандитами. Сначала их очень хорошо принимали, а потом, видно, не поделили что-то. Мэри рассказывала, что в мотель приезжал мужик на хорошей тачке, вел с ними долгие беседы. Конечно, их убийц разыскивают, и Свен решил сэкономить: выполнить моими руками заказ и заодно подсунул мне ключи, чтобы сразу спалить нас с тобой.

Старший сокрушенно покачал головой, но промолчал.

Леонид уточнил:

– Русских было только двое?

Дирк пожал плечами.

– Не знаю. Я не спрашивал, а Мэри не говорила… А впрочем, нет, она рассказала, что их как раз и обнаружил кто-то из своих. Да, точно! Представляю себе эту картину: он входит, а его друзья мертвые лежат!

Он захихикал. Заметив мрачные выражения наших лиц, он попытался прекратить смех, но у него ничего не вышло. Я понял, что у него начинается приступ истерики.

Он так и корчился на стуле от хохота, когда на веранду вышла Рита.

Она встревоженно посмотрела на нас, на слезы, текущие по лицу парня, на его брата. Не говоря ни слова, вернулась в кухню, набрала воды в металлический ковшик и вернулась к нам.

Дирк кивнул ей, попытался напиться, но только залил водой свитер. Рита терпеливо подождала, и после второй попытки ему удалось глотнуть воды.

Он сгорбился на сидении. Вид его был так жалок, что Леонид покосился на Риту и отрывисто приказал одному из ребят:

– Сделай ему укол, иначе он до утра не дотянет, с такими-то нервами.

Рита вопросительно посмотрела на него, и он пояснил:

– Это не наркотики, но легче ему станет. Пойди, согрей чайник и приготовь крепкий сладкий чай. Мне тоже, пожалуйста.

Рита кивнула.

После укола и чая пленнику и впрямь стало легче. Его бледные щеки порозовели.

Он посмотрел на нас с Ритой, и спросил:

– Эй, это не вас недавно по телеку показывали? Вроде вы ребят каких-то спасли?

Я кивнул.

Братья переглянулись, и старший твердо сказал ему:

– Расскажи, как есть.

Дирк нехотя проговорил:

– Ладно, чего уж теперь… Неделю назад я получил заказ, грохнуть одну бабу. Вроде, все складывалось хорошо, я подкараулил ее у шлагбаума, на нижней дороге. Прицелился, все путем, так нет: она в последний момент полезла куда-то вниз, и я промахнулся… Свен был злой, как черт. Орал на меня, как сумасшедший.

Я счел нужным пояснить:

– У девушки упал мобильный, и она полезла доставать его.

Он хмыкнул:

– Повезло девке. Но Свена разве убедишь, что это просто роковая случайность? Правда, потом мы узнали, что в машине тогда сидела просто случайная девица, но это уж были проблемы Свена. Я еле уговорил его попробовать меня в деле еще раз. Мы с братом должны были оставить автомобиль на нижней дороге, подняться наверх, забраться в дом, прикончить двух взрослых, но ни в коем случае не трогать ребенка, Свен мне это сорок раз повторил. Потом забрать ценные вещи и деньги, устроить разгром поживописней, и вернуться к машине, съехать на шоссе и отзвониться ему. Он обещал заплатить мне и брату по двадцать тысяч.

Леонид велел ребятам:

– Проверьте машину, только по-тихому, без фейерверков. Да осторожней там!

Они кивнули, и бесшумно спустились в сад.

Леонид повернулся к гостям:

– Вы получите эти деньги. Мало того, я помогу вам выехать из страны и устрою въездную визу, например, в Австралию. От вас потребуется только позвонить Свену, что заказ выполнен. И еще: мне нужно знать, что за человек приезжал тогда к русским в мотель и кто еще был с ними. Это возможно?

Старший брат сурово посмотрел на младшего, и тот с неохотой полез в карман.

Впрочем, его приятельница оказалась довольно бестолковой особой, либо со сна она никак не могла взять в толк, чего от нее хотят. Про третьего гостя и вовсе изъяснялась туманно. Сказала только, что русский – высокий красивый парень, но ей совсем не понравился, очень уж неулыбчивый. Он исчез куда-то еще до приезда полиции. Важного гостя она в лицо не запомнила, уверенно сказала только, что он очень дорого одет, средних лет, невзрачный и не слишком высокого роста. Номер машины она не запомнила, а вот марку назвала уверенно: Майбах.

Я вздрогнул. Такая машина, не слишком часто встречающаяся в наших местах, была у Роберта. Он уверял, что разъезжает на этом чудовище исключительно в представительских целях. И действительно, предпочитал для повседневных разъездов практичный Лендровер. Конечно, это могла быть вовсе не его машина!

Леонид вопросительно посмотрел на меня, и я неохотно сказал ему:

– У Роберта есть представительский Майбах.

Он кивнул, задумчиво сказал:

– Завтра проедем к твоему Роберту, потолкуем.

Я наклонил голову:

– Ты как знаешь, но я позвоню ему.

Леонид пожал плечами:

– Напрасно. Впрочем, если это внесет гармонию в твои отношения с окружающим миром…

Я покосился на Риту и оборвал его:

– Внесет. Мы много лет вместе, и я не могу зачеркнуть все это, вывалив на него целый ушат нелепых подозрений.

Где-то в доме залился звоном телефонный аппарат.

Я кивнул Рите:

– Это, наверное, тебя. – Рита поднялась в дом, а я пояснил Леониду: – Ее русская подруга никак не привыкнет к разнице во времени и звонит в самое странное время суток.

Риты не было довольно долго.

В продолжение этого времени Леонид выспросил у братьев некоторые подробности.

Я заметил, что Дирк почти засыпает, и предложил:

– Можно устроить ребят на ночь внизу. Комната рядом с бильярдной запирается, и на окнах там решетки. Доверие – штука хорошая, но я предпочту подержать их некоторое время в пределах видимости.

Леонид кивнул.

В этот момент возвратился один из парней, которых он отправлял к машине ночных гостей.

– Пластит, – подтвердил один. – Скорее всего, детонатор настроен на сигнал мобильного. Серега остался там, покараулить до распоряжений.

Леонид вынул из кармана трубку, резко приказал:

– Отгони машину поглубже в ущелье и уходи. Отзвонишься, как сделаешь.

Он еще не успел опустить руку с трубкой, как на лестнице, ведущей в дом, появилась Рита. Она держала в руках какой-то листок.

– Звонила Алла. Не сердись, но она обнаружила твое временное отсутствие в городе, и на всякий случай бросилась предупреждать меня об опасности. – Леонид криво усмехнулся, а Рита вздохнула. – К тому же она сделала сегодня замечательную находку. Думаю, это прольет некоторый свет на наши обстоятельства. Перед отъездом я просила ее найти покупателя на мою квартиру, и вчера вечером она после работы заехала ко мне за документами. В шкатулке, помимо документов, была еще одна фотокарточка. В общем, когда-то из-за этой фотографии рухнула моя семейная жизнь, и, не знаю уж по какой причине, но я не выбросила ее. Похоже, она имеет мистическую силу над моей жизнью: на этом снимке Алла узнала Робика. Получается, что он был знаком со Славой и Германом?

Я всмотрелся. Конечно, сканированный снимок здорово искажал лица, но не узнать Роберта было невозможно! Снимок был сделан давно, поэтому залысины, открывавшие череп Роберта сейчас, были прикрыты буйной шевелюрой, а улыбка открывала неровные зубы с широкой щелью впереди. Роберт очень гордился своими новыми зубами, стоившими целое состояние, и не зря: с прежними он был похож на мелкого жулика.

Леонид посмотрел фотографию и покачал головой:

– Я совсем не помню этого парня. Хотя, Слава как-то говорил, что у него есть в Москве хороший юрист… Возможно, речь тогда шла о вашем Роберте. Помню, как-то даже пришлось попользоваться его услугами.

Он помолчал, еще раз всмотрелся в снимок и сказал, вздохнув:

– А вот девчонку, кажется, помню. Пела она хорошо, я еще подумал, что зря она с Германом связалась. Кажется, влюблена была в него отчаянно. Что с ней потом стало?

Рита спокойно сказала:

– Девушку звали красивым именем – Алия. Он ее увез в Турцию и отдал за долги в какой-то притон на побережье. Через год ее зверски убили. Сестра и дядя разыскивали ее несколько лет.

Леонид приподнял брови:

– Черт, даже для Германа это слишком!

Рита сухо сказала:

– Я тоже так подумала. А потом представила, что на ее месте вполне могла оказаться и я. Судя по досье братьев Суворовых, которое мне удалось когда-то купить, Алия была не первой и не последней их жертвой.

Он задумчиво проговорил:

– Поэтому ты и не захотела рассказывать об истинной причине вашего развода.

Рита вскинула голову и спросила:

– По-твоему, мне об этом легко вспоминать, не то, что говорить? Парень, что продал мне досье, предупреждал меня об опасности, но я тогда просто обезумела от обиды, боли и ярости. И не жалею, что поступила тогда именно так. Конечно, мне повезло, рядом со мной оказалась Алла… Она спрятала нас у себя в доме, а потом помогла мне использовать эти дурацкие акции против мужа, и он был вынужден оставить меня и Мишку в покое.

Леонид насторожился:

– Ты хочешь сказать, что твоя подруга знала, что акции записаны на твое имя? И ведь это она познакомила тебя с Робертом и Марком?

Рита сверкнула глазами:

– На что ты намекаешь?! Алла – очень близкий мне человек, она никогда и ничего не сделает мне во вред. И историю эту она затеяла с подачи Роберта, чтобы отправить меня подальше от всего этого. А про то, что акции юридически принадлежат мне, знали половина города. Это даже в газетах опубликовали.

Леонид прищурился и сказал:

– Ты как хочешь, но это очень подозрительно. И я помню, как твоя подруга сверкала на меня глазами. Кажется, мое присутствие возле тебя ее совсем не устраивало.

Рита пожала плечами:

– Алла хорошо знала всю историю моего замужества. Она понимала, что ты – мужик интересный, и не хотела, чтобы я дважды наступала на одни грабли.

– Хорошо, – пробурчал он, – а как тебе такая версия, что между ними с Робертом было что-то по молодости? Могли они встретиться, освежить чувства и сговориться о том, как отнять твои акции? И ты говорила, она любит Мишку… Ведь наши ночные гости как раз и говорили о том, что ребенка трогать было не велено!

Рита с расстроенным лицом повернулась ко мне:

– Марк, ну скажи хотя бы ты, что так о ней не думаешь?

Я хмуро сказал:

– Знаешь, мы с Робертом столько лет рядом, а сегодня у меня такое впечатление, что я его совсем не знал…

Рита повернулась к Леониду, прижала руки к груди:

– Да пойми ты, зачем бы она мне тогда посылала эту фотографию?! И насчет чувств к Робику, да это чушь собачья!

– Вот, разве что… Но все равно, проверить надо все версии.

Мы вернулись в дом, я полез в карман брюк за телефоном и неожиданно увидел целый ряд пропущенных вызовов. Меня искала Маша. Я нажал кнопку, машинально подумав, что поздновато для звонков.

Ответила она неожиданно быстро.

– Марк! Как хорошо, что ты позвонил! Я уже и не знаю, что думать! Роберт не вернулся домой! Он предупредил, что задержится на работе. Но сейчас уже почти три часа ночи! Трубку он не берет, ни в кабинете, ни сотовый. Я попросила охранника подняться к нему в кабинет, и он уверяет, что свет горит, но кабинет заперт. Я уже думала о том, чтобы вызвать мистера Ренкена. Мне кажется, что с Робертом что-то случилось!

Черт, кажется, Маша плачет!

– Я еду в город, через сорок минут буду около его офиса. Не волнуйся, я тебе сразу позвоню оттуда. И не поднимай шум: возможно, что всему этому есть простое объяснение, и Роберту не понравится, что мы вмешиваемся в его дела.

Посовещавшись с Виктором, решили оставить Риту с Мишкой на ребят с Павлом, а сами втроем загрузились в машину и поехали.

В машине я набрал Роберта, но ответить мне не пожелали.

– Тихо! – скомандовал Леонид, и мы послушно замерли и прислушались: в кабине тоненько заливался трелями сотовый Роберта. Его звон, напоминающий звук вызова старинного дореволюционного аппарата, был мне знаком, а Роберт называл его «Смольный на проводе».

Я вздохнул.

– Это его телефон.

Виктор с сомнением посмотрел на стальную сейфовую дверь кабинета:

– Без спецов не осилим.

Я лично сомневался, что такую дверь можно осилить и со специалистами, поэтому очередной раз вынул телефон из кармана и вынужден был таки побеспокоить мистера Ренкена.

К чести старика, вопросов лишних он не задавал, и через полчаса мы вскрыли кабинет Роберта.

Включенный верхний свет беспощадно освещал картину полного разгрома: изо всех ящиков бумаги были вытряхнуты и белым ковром устилали пол, дверца тяжелого сейфа распахнута настежь.

Хозяин кабинета сидел в массивном дорогом кресле и насмешливо улыбался. Только подойдя ближе, я увидел, что из его груди торчит наборная рукоятка массивного ножа, которым он, словно бабочка из коллекции, был пришпилен к креслу.

Я с тревогой оглянулся на мистера Ренкена, но он, кажется, вовсе не потерял самообладания. Заглянув в сейф, старик мрачно сказал:

– Роберт выступал посредником в одном деле, и сегодня вечером у него в сейфе должна была находиться довольно крупная сумма. Об этом знали всего несколько человек. Думаю, господа, нам здесь делать нечего. Саймон, вызывайте полицию. – Он повернулся ко мне. – Марк, мои сожаления Маше и вам лично. Я всегда хорошо относился к вашей сестре, она чудесная женщина. А вот то, что в последнее время происходило между моей дочерью и Робертом, было мне так же неприятно и оскорбительно, как ей. Что ж, жизнь все поправила по-своему. Моне я расскажу все сам, а уж Маше…

Два последующих дня были наполнены хлопотами.

Рита не отходила от Маши. Я не напрасно волновался за сестру. В горе она окаменела, и только детям удавалось пробиться сквозь стену, которой она отгородилась от всех нас.

Виктор и Леонид отсутствовали, но в доме постоянно находились Павел с ребятами. Честно сказать, мне так было гораздо спокойнее.

Роберт унес с собой в могилу ответы на все мои вопросы.

Проводить его собралось довольно много народа, знакомые, друзья, клиенты, да и просто любопытствующие. Мона на кладбище не пришла, отговорившись плохим самочувствием. Мистер Ренкен произнес последнее слово, в основном напирая на замечательные деловые качества покойного.

Я задумался о том, что фактически совершенно ничего не знал о том человеке, которого в течение последних лет считал своим другом. Подняв глаза, я заметил, что с Ритой что-то происходит.

При первой возможности я пробрался к ней, ухватил за локоть:

– Ты чего?

Она быстро попросила:

– Оглянись и внимательно посмотри на парня, что сидит неподалеку, там еще памятник с ангелом, который держит в руках крест!

Я огляделся, но никого не увидел.

Раздосадованная Рита покрутила головой и разочарованно выдохнула:

– Наверное, все-таки заметил меня! Вот незадача!

Она рассказала, что видела этого парня раньше, в России. Он был одним из приближенных бандита, которого убили в Абердине.

– Может, ты обозналась?

Она покачала головой.

– Нет, это был он. Я не знаю, как его зовут, но описать могу. Почему-то мне кажется, что он здесь оказался не случайно.

Проходя мимо памятника с ангелом, я посмотрел на табличку. Это была православная часть кладбища, и я не удивился, увидев русскую вязь. Надпись оповещала, что здесь упокоилась почтенная мать семейства, некая госпожа Свешникова. Я посчитал, на момент смерти почтенной даме был восемьдесят один год. Памятник был не из новых, так что сидевшему около него молодому человеку можно было особо не скорбеть по почившей родственнице, если правду говорят о том, что время лечит.

Несмотря на то, что Роберт был наполовину иудеем, поминали его по православному обычаю.

Мы вернулись домой.

Притихших детей забрала заплаканная гувернантка.

Рита принесла Маше большую кружку чаю и попросила:

– Выпей, пожалуйста.

Маша благодарно посмотрела на нее, согрела о горячую чашку ледяные пальцы.

Мы молчали.

Маша подняла на меня глаза:

– Марк, а ведь я в последние дни чувствовала, что-то должно произойти. Роберт был сам не свой. Вообще с ним последние несколько месяцев что-то происходило. Я не хотела его расспрашивать об этом, потому что думала, это как-то связано с его новым романом. – Она чуть улыбнулась. – Ну, да, конечно, я знала о его романе с Моной Ренкен. Роберт всегда был очень увлекающимся человеком, но я давно перестала обращать на это внимание. Больно было только в первый раз. Ты ведь знал обо всех его увлечениях?

Я пожал плечами.

– Маша, какое это сейчас имеет значение?

– Да, в общем-то, никакого. Я всегда знала, что некрасива и не могу ему нравиться, но он был прекрасным отцом, и я многое ему прощала. Он изменял мне даже в период ухаживаний за мной, я и тогда об этом догадывалась. И всегда, всю жизнь, любила его.

Рита обняла ее за плечи:

– Знаешь, совсем недавно я присутствовала на похоронах собственного мужа. К тому времени мы уже почти год не жили вместе. Я никогда не жалела, что ушла от него, но тут… Какое-то пронзительное чувство пустоты и ощущение невозможности изменить что-либо…

Маша кивнула, поднесла платок к покрасневшему носу.

Вскоре прибыли Леонид и Виктор.

Молча уселись в кресла.

Рита спустилась к нам из Машиной спальни, куда удалось отвести сестру, обеспокоенно посмотрела на них, спросила:

– Еще какие-то неприятности?

Леонид пожал плечами.

– Девушка на ресепшен узнала Роберта. Именно он посещал русских гостей. – Он повернулся ко мне и сказал: – Если бы не твой Стив, нам вряд ли удалось чего добиться. Он, кстати, связался с ребятами из местной полиции, которым передали дело об убийстве в мотеле. Оба полагают, что это обыкновенные бандитские разборки. Мы упомянули при них имя Свена, и оба сразу насторожились. Он у них типа смотрящего. Жалко, что вопросов ему не задашь. Да, по описанию они признали наших братьев. Младший – наркоман со стажем, дважды имел срок, а старший – просто неудачник. Так что, судя по всему, надо их отправлять, пусть Павел этим займется. Похоже, правду об убийстве русских они и сами не знают, и заказчика по вашему с Ритой делу – тоже. Я все больше склоняюсь к тому, что это был Роберт, причем в обоих случаях.

– А кто же тогда убил его самого? Кстати, сегодня на кладбище Рита встретила знакомого…

Леонид повернулся к ней.

– Ну, не совсем и знакомого… Я видела его тогда, в ресторане, с Митей. Высокий темноволосый парень с мрачным лицом.

Брови Леонида изумленно поползли вверх:

– Михайлов? Так его, вроде, в погибшие записали. Ты не ошиблась?

Рита покачала головой.

– Нет. Я тогда хорошо его запомнила. Помнишь, ты еще про подругу его помянул? Что-то с наркотиками связанное.

Виктор и Леонид переглянулись.

Виктор пояснил:

– ВИЧ у нее обнаружили. Видно, с уколом занесла заразу. Ну, и решила уйти, чтобы парню жизнь не портить…

– Говорили, что он ее и приохотил к наркотикам.

– Нет, это неправда. Я Мишку давно знаю, он и сам этим не балуется, и ей не позволял. Да что с ними поделаешь: дети сейчас с восьмого-девятого классов и экстези пробуют, и анашу курят… А этой просто не повезло. Как ее похоронили, Митя его велел на три недели в подвал посадить, не выпускал. Сам к нему спускался, беседовал. Мишка сперва драться лез, лицо ему разбил, а Митя не отступился. Вышел он из подвала уже в нормальном состоянии. Ребята говорили, он после этого верующим стал, что ли. И за Митю кого хочешь порешит. Может, он до вашего Роберта и добрался?

Леонид вздохнул:

– Маловероятно, конечно, но возможно. И где теперь его искать прикажешь?

Рита медленно и задумчиво сказала:

– Мне кажется, я знаю, где он обязательно появится. И знаю день, когда он это сделает.

Мы с недоумением уставились на нее.

– Завтра – сорок дней со дня смерти Мити, – пояснила она. – Он обязательно появится на кладбище. Ты ведь говорил, что их убили за неделю до дня рождения Аллы?

Леонид недоверчиво пожал плечами.

Зато Виктор отнесся к этой затее с энтузиазмом. Видимо, ему надоело сидение в доме, и активные действия пришлись по вкусу.

– Я проеду с ребятами? – предложил он. – Пару дней покараулим, вдруг Рита права, и нам повезет?

Леонид задумался, кивнул:

– Все равно больше у нас ничего нет. Бери ребят, а Павел останется здесь Отправит наших гостей в Нью-Йорк, там их уже заждались.

Утром позвонил Джек Уокен.

– Приезжал рыжий полицейский из местного участка. Тут на днях в ущелье какую-то машину взорвали, так он интересовался, не видели ли мы посторонних.

– Ну?

Джек пробормотал:

– Стану я им докладываться!

По молодости Джек был ужасно драчлив, пару раз даже сидел, и сохранил к полиции вообще самое негативное отношение. Я мысленно порадовался: все-таки не слишком хотелось посвящать соседей и, тем более, полицию в семейные дела.

– А гостей наших он не видел?

– Нет.

– Павел заедет за ними. Я прошу тебя, попроси миссис Уокен приодеть их, мне нужно, чтобы они не привлекали лишнего внимания. Чек они получат в аэропорту, перед вылетом.

Я хотел было попрощаться, но вспомнил, что не предупредил миссис Уокен о том, чтобы она приготовила комнаты Маше и детям. Вздохнул про себя, вспомнив наше с Ритой замечательное уединение во время наводнения. Когда еще удастся побыть вместе?

Рита помогала Маше собрать вещи. Мы решили, что пока они поживут у нас, а там видно будет.

Мы с Леонидом поднялись в кабинет к Роберту, и я включил его рабочий компьютер, просмотрел бумаги в столе.

Подозрительностью Роберт не страдал, и в качестве пароля, со свойственной ему скромностью, выбрал дату собственного рождения. Я легко вошел в его почтовый ящик, просмотрел письма и неожиданно наткнулся на знакомое имя: Герман.

Первое из найденных писем датировалось январем этого года. Впрямую ничего не говорилось, но в свете последних событий было ясно, что Роберт давно и прочно связан не только с семейным бизнесом братьев Суворовых, но и с местными наркоторговцами. Жалко, что не сохранились более ранние письма. Мне хотелось знать, как долго у них все это продолжалось. Теперь мне более или менее стало ясно, каким образом Роберту удалось за последние пять лет так подняться и сделать солидную адвокатскую контору с не очень большими, но стабильными доходами прибыльным предприятием.

Леонид просмотрел переписку и подтвердил:

– Так и есть. Видимо, Слава, который был инициатором покупки комбината, в какой-то момент показался им лишним. Возможно, он выделил соучастникам слишком маленькую долю. Герман вырос, и опека старшего брата казалась ему излишней. А Роберту и вовсе ни с кем делиться не хотелось, тем более, что он вкладывал в предприятие приличные деньги. Подозреваю, что хозяином этих денег был Свен, наш знакомец. Слава приходил ко мне, я помню, что речь шла о каких-то заокеанских инвестициях. Если честно, я наркотики не люблю, а бизнес, с ними связанный, и вовсе не жалую. Поэтому от Славиного предложения отказался. Если бы не Рита…

Я кивнул. Леонид тему развивать не стал, поморщился:

– В последнем письме Герман жалуется, что имущество брата принадлежит его вдове, а на рекомендации Роберта грохнуть ее при первой возможности, отвечает, что не может достать Риту, потому что ее охраняют двадцать четыре часа в сутки. И Роберт предлагает ему выманить Риту из страны и решить эту проблему, а заодно и свою собственную. Его проблема – это богатенький брат жены, чистоплюй, у которого куча денег и который не может толково ими распорядиться. В то время как он, Роберт, так нуждается в этих деньгах! Уж он бы знал, куда их вложить.

Леонид поднялся и подошел к окну.

Я кивнул ему:

– Ну, теперь все более или менее ясно. Роберт всегда умел придумать нестандартное решение проблемы. Вот и в этот раз… Он решил, что одним выстрелом убьет двух зайцев: зная о моем желании иметь ребенка, он и придумывает эту затею с контрактом. Ненавязчиво подсказывает мне эту мысль, и ждет, когда она созреет во мне. Придумывает срочную поездку в Москву, связывается со старой подругой, и знакомит нас с Ритой.

Леонид помрачнел:

– Он догадывался, что характер у Риты непростой, и понимал, что для мотивации ее согласия нужно предпринять решительные действия, отсюда это неудавшееся покушение. Все складывается по его желанию: вы с Ритой уезжаете в Америку, теперь он может, никуда не торопясь и не спеша, организовать вашу с Ритой гибель и унаследовать и твои деньги, и акции комбината. К тому же ему очень кстати приходится эта передача о глухих детях с вашим участием: Роберт хочет, чтобы в вашей смерти четко прослеживался русский след. Пресловутая русская мафия, как же! И он решает сразу зайти с козырной карты: заказывает убийство Риты. Но Свен решил сэкономить, и в исполнители подбирают парня, который не только спутал девушку, но и не смог толково прицелиться.

– И я сам рассказал Роберту о том, что не хочу обращаться в полицию. По твоему совету мы с Миком и Стивом довольно шумно пообедали, якобы отмечая конец моей холостой жизни. Я тогда ничего не подозревал, звал и Роберта, но он отговорился занятостью. Он нервничал и боялся, что во время своих расследований я могу что-нибудь нарыть, и решил ускорить события. Так к нам в гости попали братья, потом мы вышли на Абердинский мотельи на Свена. Кстати, я думаю, что братьям подбросили брелок вовсе не с целью свалить на них убийство русских. Это и был русский след, который так был нужен Роберту. Не сомневаюсь, что полиция связала бы оба эти дела.

На столе Роберта в рамке стояла фотография сестры и племянников. Леонид взял ее в руки и с неожиданной тоской спросил:

– Что могло заставить человека, у которого есть вполне приличные средства, хороший дом, замечательная жена и чудесные дети, влезть в это грязное дело?

Я пожал плечами.

– Знаешь, у Роберта всегда были непомерные амбиции. Взять хоть его представительскую машину. Вообще, ты замечал, что о человеке очень достоверно можно судить по машине, которую он покупает? Возможно, его средства не казались ему приличными.

Леонид промолчал, а я добавил:

– У него был роман с дочерью компаньона. Мона всегда отличалась большими запросами и тратила намного больше, чем мог себе позволить ее отец. Она намного моложе Роберта, возможно, он увлекся ею сильнее, чем рассчитывал. Хотя, на мой взгляд, она просто пустая и взбалмошная, и мне было бы скучно провести рядом с ней и полчаса. Но для Роберта всегда много значило то, что она принадлежала к верхушке местного светского общества, что редкая газета обходилась без описания увеселений, в которых она принимала участие, ему нравилось, что о ней писали модные журналы, как о законодательнице мод.

Леонид потер лицо.

– Возможно. Вот только, я думаю, он сделал ошибку, решив не делиться с Германом и Дымком, и заплатил за это ценой собственной жизни.

– Почем ты знаешь? Может быть, это Свен в его отсутствие решил, что посредники в их лице ему больше не нужны?

– Навряд ли он решил бы это сам, без ведома и согласия Роберта. Тот был мозговым центром операции, и Свен не стал бы путать ему карты по собственному почину.

В кабинет заглянула Рита.

– Мы готовы, – лаконично доложила она. Посмотрела на включенный монитор и спросила: – Что-нибудь нашли?

Я хмуро кивнул:

– Роберт обеими ногами в этом деле. Теперь в этом нет никаких сомнений.

Она подошла ко мне, взяла за рукав и дрогнувшим голосом сказала:

– Марк, мне очень жаль, что так все вышло… Я втянула в свои проблемы и тебя, и твою семью.

Я невесело улыбнулся ей:

– Понимаешь, это – как нарыв. Когда врач его вскрывает, больно и неприятно, но здоровый организм не может с ним жить, и помощь хирурга необходима. Зато потом сразу становится легче, а пройдет время, рана зарубцуется. Да, останется шрам, и, возможно, на погоду будет болеть, но это уже не страшно.

Рита тихо спросила:

– Ты Маше ничего не хочешь рассказать? Мне кажется, она о чем-то таком догадывается…

Я пожал плечами:

– Зачем? У Маши дети, ни к чему им знать, что их отец был подельником бандитов, и из-за этого его убили. Пусть все идет, как идет. Я не думаю, что полиция докопается до истинных причин его смерти. Я им в этом деле не помощник.

Рита помогла Маше устроиться в комнатах, накормила детей и уложила их, спустилась к нам.

Мы устроились на веранде, и Рита принесла нам виски и лед.

Ближе к ночи, вернулись молчаливые и расстроенные ребята.

Виктор поднялся в гостиную, доложил:

– Мы проехали на местное кладбище. Могилы еще свежие, в изголовье стоят две стопки с водкой, накрытые ломтем хлеба. Местный батюшка уверяет, что накануне в храм приходил парень, по описанию очень похожий на того, которого мы ищем, просил отслужить заупокойные службы по погибшим друзьям, оставил деньги, очень большую сумму, на ремонт храма и попросил договориться с кем-нибудь из местных прихожан, чтобы ухаживали за могилками. Напуганный величиной суммы и тем, что деньги парень принес наличными, батюшка отказывался, но парень сказал, что деньги эти обязательно должны пойти на благое дело, а то ему покоя не будет, и вскоре ушел.

– С полицейскими связаться не попробовали? Они тогда обещали Стиву, что помогут, если что…

Виктор покосился на Риту.

– Попробовали. Да только там городишко весь, как по тревоге, на уши поднятый. Ночью застрелили местного, говоря по-нашему, руководителя ОПГ, промышлявшей наркотиками, и двух его ближайших помощников. Так что полиции не до нас. Они теперь отслеживают, как идет передел сфер влияния, и потирают руки. Морги переполнены, и лежат там такие люди, достать которых они много лет не могли.

Леонид усмехнулся:

– Надо же, прямо, как у нас в России! – Он поднялся. – Эх, Рита, раньше на день тебе бы намекнуть на сороковины, может, и не болела бы так голова у Абердинской полиции. Впрочем, может быть, все и к лучшему.

– Ты думаешь… – нерешительно сказала Рита.

– Я думаю, что засиделись мы тут у вас, в Америке. Пора и честь знать. Дома дел полно, а мы тут отдыхаем.

Виктор поднял брови, но ничего не сказал.

– Ты считаешь, что я могу жить дальше спокойно? – посмотрев пытливо в глаза Леониду, спросила Рита.

Он кивнул.

– Ты же знаешь, без этого я ни за что не уехал бы.

Она шагнула вперед, прижалась лицом к его рубашке, глухо сказала:

– Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал.

Он погладил ее спину и осторожно отстранил:

– Считай, что я отдал долг.

Рита спросила дрогнувшим голосом:

– Ты будешь мне звонить?

– Зачем? – пожал он плечами. – Ты сама потом поймешь, что от этих разговоров по телефону одна неловкость, и еще будешь благодарна за то, что не напоминаю тебе о некоторых, не слишком приятных событиях.

– Не можешь же ты вот так собраться и исчезнуть навсегда из моей жизни?!

Он засмеялся и подтолкнул Риту ко мне.

– Очень даже могу. Надеюсь, что теперь в вашей жизни все будет хорошо. Ты, Марк, не расслабляйся: ничего отеческого в моих чувствах к Рите нет, но мешать тебе не буду. – Уже поднимаясь по лестнице, обернулся и сказал: – Если уж очень заскучаешь, можешь написать мне большое письмо. Только не часто, вполне достаточно, если раз в полгода.

Рита заплакала, и я прижал к себе ее голову, поцеловал в висок.

Она с отчаянием спросила:

– Ты точно не жалеешь, что связался со мной?

Мы с Виктором засмеялись, и он сказал:

– Пожалуй, я тоже пойду. – Он пожал мне свободную руку и сказал: – Павел прав, ты, конечно, бойскаут, но ничего парень!