Любовь по контракту

МАРГАРЕТ СПЕНСЕР

Крестить Машу-младшую было решено на исторической родине, в небольшой православной церквушке деревни Рождествено.

Батюшка, совсем еще молодой парень с вьющейся, чуть рыжеватой порослью на щеках, вышел к нам, весело распорядился:

– Памперсы убрать, чад раздеть.

В этот день крестили шестерых малышей, поэтому церковь была заполнена родителями, их родственниками и друзьями.

Леонид взял Машу-младшую на руки, Алла, непривычно строгая в туго повязанном платочке, пристроилась с ним рядом. Батюшка начал читать. Впрочем, первую часть службы нам послушать не удалось – дети отчаянно вопили… Я с тревогой присматривалась к Машиной мордахе, но она только вертела головой по сторонам и доброжелательно улыбалась.

Зато после купели разомлевшие дети уснули, установилась полная тишина, и батюшка уже в полном благолепии довел службу до конца.

Племянникам предстоял отъезд в частную школу, и Маша-старшая не смогла поехать с нами на крестины, но взяла с нас клятву, что мы все снимем на видео и передала фамильную крестильную рубашечку: белый батист, украшенный чудной красоты игольчатыми кружевами. Местами кружева от старости начали расползаться, и я накануне вечером аккуратно починила их. Маше я дала слово, что обязательно надену рубашку, она уверяла, что это хорошая примета.

Крестный подарил Маше-младшей небольшой крестик, украшенный бриллиантами и рубинами, и солнечный луч, проникший через оконный витраж, рассыпался на мелкие осколки, отразившись в камешках.

Я вздохнула:

– Ты неисправим. Зачем такие дорогие подарки?

Этим летом Алла с Леной гостили у нас почти весь июнь, и Машка по нашему приезду их сразу признала. Вот и сейчас она требовательно загукала, потянулась к Лене.

Леонид с неудовольствием выпустил ее из рук, и она обвила руками тоненькую шейку Лены.

Мы вышли на церковное крыльцо, нагретое августовским солнцем.

Марк накануне имел с батюшкой долгую беседу, и пожертвовал на храм довольно большие деньги, так что отбыли мы, сопровождаемые его благословением и напутствиями.

У самого Марка обнаружились неотложные дела, и он покинул нас, пообещав вернуться к вечеру. Максим Николаевич уже дожидался его в своем, памятном мне по прошлой нашей Серпуховской поездке, лимузине на начале Симферопольского шоссе.

Он искренне обрадовался встрече, передал мне огромный букет, явно заказанный в дорогом цветочном магазине. Вручив шедевр флористики, он склонился над моей рукой:

– Маргарита! Семейная жизнь явно пошла вам на пользу! Кажется, вы еще похорошели, что практически невозможно! – Он кивнул в сторону Марка. – Понимаю, что ваш муж, как всегда, занят делами, и мог бы предложить вам себя в качестве спутника в каких-нибудь увеселениях. Вот, на днях состоится премьерный показ…

Я прервала его:

– Боюсь, что мне придется отклонить ваше любезное предложение. Я ведь два года не была дома, так многое хочется увидеть, вспомнить.

Все еще не выпуская мою руку, он разочарованно сказал:

– Если передумаете, вам стоит только позвонить…

Леонид, насмешливо наблюдавший за этой сценой, усадил меня в машину, и мы отъехали, мигнув фарами. Виктор, который сидел на водительском месте, изумленно спросил:

– А это еще что за павиан?!

Я не удержалась, и мы с Аллой расхохотались.

– Да это деловой партнер Марка, он, кстати, был свидетелем на нашей свадьбе. И вовсе он не павиан, и к Марку очень хорошо относится!

Леонид промолчал, но оставил бестактное замечание Виктора безнаказанным, из чего я сделала вывод, что Максим Николаевич ему тоже не понравился. Вообще, на обратном пути Леонид был молчалив и задумчив, а, когда мы приехали домой, ушел к себе в кабинет.

Марк обещал вернуться к восьми часам, и с ужином решено было дождаться его.

Мы помогли Нине со столом, и, когда все было готово, уселись на ступенях крыльца.

Лена и Нина неподалеку водили Машку по садовым дорожкам. Она уже даже не смеялась, а восторженно хрюкала от счастья. Машке исполнилось десять месяцев, и она довольно хорошо стояла на ножках, но ходить самостоятельно не могла. В общем, целыми днями мы с Мишкой водили ее за руку, дожидаясь момента, когда она пойдет сама.

Я углядела у Нины на кухне темный хлеб. Отрезала горбушку и посолила.

– Вот чего мне в Америке не хватает, так это наших продуктов. Нет, все красивое, чистенькое и хорошее, но какое-то невкусное, что ли… Вот, например, такого хлеба там просто нет.

Алла тихо сказала:

– Ты Марку не рассказала о своем открытии?

Я неохотно помотала головой.

– Может, лучше было бы рассказать обо всем и ему, и Маше?

– Зачем? Маша и так о многом догадывается. А уж в истории гибели первой жены Марка Роберт играл и вовсе непритязательную роль. Конечно, когда Марк рассказал мне историю своей женитьбы, я сразу заподозрила Роберта. Во-первых, они вместе работали, а он был бабник ужасный…

– Да, это он любил очень. Вот и внешность у него не так, чтобы очень, а было в нем что-то притягательное для женщин. В свое время я сама из-за этого с ним не стала заводить серьезных отношений!

– И потом, эта история с машиной… В общем, ясно было, что убить собирались не Эллен, а Марка. А уж когда я встретила на кладбище вдову его бывшего клиента, которого Роберт представил Марку, как возможного любовника Эллен… Она мне рассказала, что муж долго болел и что в результате болезни много лет был вынужден жить с катетером в мочеточнике. Вообще, из ее рассказа я поняла, что они с мужем всю жизнь трогательно любили друг друга. Короче, я не поверила в их связь с Эллен. Кроме того, вдова очень хвалила деловые качества покойного Роберта, который всегда вел дела мужа. А сам Роберт уверял, что именно Эллен занималась делами любовника! А потом я все продумала и для себя вполне объяснила, как все могло произойти. Скорее всего, Эллен была любовницей самого Роберта. Денег и личных доходов у обоих не было, и они решили, что Роберт женится на Маше, которая должна была стать богатой наследницей, потому что отец ее был немолод и очень болен. К этому времени Марк заработал вполне приличные деньги, вложив в дело средства, полученные в наследство от бабушки, и дела его пошли в гору. Предприимчивая парочка решила прибрать к рукам и эти деньги.

– Да, это вполне в духе Робика! Он бы этого ни за что не упустил!

– Но тут произошла осечка. Эллен не хотела ждать. Она ревновала Марка, и не только к его многочисленным подружкам, но и к жене. А потом эта беременность… Эллен была уже не молоденькой девочкой и ребенка этого страстно хотела. Я даже думаю, что и Роберт его хотел. Но жена никак не получала наследство, денег катастрофически не хватало, и он решил, что Эллен должна овдоветь первой. В тот день Марк с женой гостили у сестры, и Маша рассказала Эллен, что деньги, наконец, уже у нее и что она решила отдать их Роберту, с тем, чтобы он вошел компаньоном в адвокатскую фирму. Эллен уже знала о слухах, которые ходили в городе относительно Роберта и Моны. Она в раздражении бросилась к Роберту, умоляла его бросить все, но неожиданно получила холодный отказ. В порыве гнева и ревности, она потребовала вернуть ей письма, которые она ему писала, или, может, сам Роберт их возвратил, радуясь представившемуся предлогу, и Эллен объявила всем, что едет домой. Как ни был сердит Роберт, он не хотел гибели Эллен и ребенка, он ведь знал, что тормоза в машине уже выведены из строя. Чуть ли не со скандалом он пытался удержать Эллен. Уже узнав о ее гибели, искренне переживал и утешал Марка. Он так никогда и не узнал, что Марк обнаружил эти письма.

Алла усмехнулась:

– Ну, надо же, прямо неаполитанские страсти! Впрочем, все вполне могло быть именно так.

Мы помолчали, обдумывая давние события.

Алла тихо спросила:

– А здесь у тебя что? Вижу, все по-прежнему?

Я нахмурилась:

– Ты имеешь в виду Леонида?

– А то кого? – Алла помолчала. – Марк– замечательный парень…

Я возмутилась:

– Кто ж спорит? Я люблю его!

– Неужели ты не заметила, что он тоже видит все, и уехал, чтобы дать вам возможность поговорить наедине?

Я пожала плечами.

– Знаешь, может быть, в том, что у вас с Леонидом не сложилось, косвенно виновата я, – мрачно сказала подруга. – Твердила, что он тебе не пара, про бандитское прошлое поминала… Ты знаешь, что он баллотируется в главы местной администрации?

Я удивилась:

– Вот это да! И как ты оцениваешь его шансы?

Алла утвердительно кивнула:

– Выборы через месяц, думаю, что он выиграет. Знаешь, ему действительно удалось навести порядок на комбинате, да и в городе. Народ ему верит. Вообще, господин Сиротенко оказался гораздо лучше, чем о нем думали другие. Чем я, например!

Сзади нас спокойный голос Леонида произнес:

– В принципе, даже лучше, чем я сам думал о себе. – Он снисходительно улыбнулся, присел рядом. – Не помешаю?

– Да нет. Мы уже все приготовили, ждем Марка.

Он кивнул.

Алла неожиданно поднялась и озабоченно сказала:

– Пойду, проверю, кажется, забыли водку уложить в холодильник.

После ухода Аллы мы молчали некоторое время.

Леонид кивнул на черный хлеб в моей руке:

– Скучаешь по дому?

Я кивнула.

Он вздохнул и искоса посмотрел на меня:

– Ты, наверное, думаешь, что я буду спрашивать, счастлива ли ты? Нет, не буду, не бойся. Сам вижу, что у тебя все хорошо.

Я кивнула.

– Забыл поблагодарить тебя. Ты пишешь замечательные письма, и я рад, что отказался тогда от твоего предложения перезваниваться. Ленка мне докладывает все твои новости и семейные события, а вот мысли знаю только я.

Я вздохнула:

– Тогда, если ты не возражаешь, все останется по-прежнему, и раз в полгода я буду писать тебе длинное-предлинное письмо. Если честно, мне самой очень нравится писать эти письма, я сама как будто заново осмысливаю все события, которые со мной происходят, обсуждаю с тобой книги, которые читала и фильмы, которые смотрела. Не знаю, дочитываешь ли ты мои послания до конца… Ты прости меня за прошлое недоверие, за то, что не хотела увидеть в тебе то, что вижу сейчас.

Он задумчиво произнес:

– Перед ошибками захлопываем дверь,

В смятенье Истина: «Как я войду теперь?»

Я недоуменно посмотрела на него, и он пояснил:

– Рабиндранат Тагор. – Леонид поднялся, подал мне руку: – Не надо ничего объяснять, я давно уже все понял, потому и отпустил тебя тогда. И сейчас вижу, что правильно сделал.

Марк шел по садовой дорожке, и я с тревогой посмотрела ему в лицо.

Не поднимая взгляд на меня, он улыбнулся Машке, уже переодетой по случаю торжества в нарядное платье, присел и поманил ее к себе. И случилось то, что давно должно было произойти, и чего Машка всегда отчаянно боялась. Для того, чтобы шагнуть к отцу, ей пришлось оторваться от спасительных рук Лены и сделать один, другой, третий шаги.

Все закричали, захлопали, Машка покачнулась, и Марк подхватил ее на руки. Она обвила ручками его шею и спрятала лицо.

– Марк, она пошла, ты видел? Она пошла! – я слетела со ступеней, засмеялась и прижалась к нему.

Он рассеянно поцеловал меня в висок.

– Если не возражаете, я поднимусь в дом и приму душ. Постараюсь никого не задержать.

Марк поднялся по ступеням, а я в растерянности осталась внизу.

Нина забрала у меня Машу, кивнула нам с Аллой:

– Вы ведь тоже собирались переодеться к ужину?

Алла подхватила меня под руку и затащила в дом, подтолкнув к спальне:

– Иди, иди!

Марк сидел в кресле, том самом, где когда-то, сто лет назад, Леонид дожидался меня в ночь после покушения.

И почему я об этом вспомнила в самый неподходящий момент?

Марк поднял глаза на меня. Перед моим приходом он рассматривал какие-то документы в тоненькой кожаной папке.

Я подошла и присела на кровать, напротив него.

– Не помешаю?

Он мотнул головой.

– Это хорошо, что ты пришла. Я хотел с тобой поговорить.

– Сейчас? – удивилась я. – Может, сделаем это позже, а то нас все ждут?

– Нет, – твердо сказал он, – именно сейчас. Максим Николаевич мне сегодня вернул мой экземпляр нашего контракта. Я тогда во всей предотъездной суматохе умудрился забыть его в сейфе. Сегодня у меня было время, я внимательно его прочел. Завтра он станет просто никому не нужной бумажкой, потому что истечет срок его действия. Поэтому я хочу напомнить тебе, что ты совершенно свободна.

От неожиданности я промолчала, потом спросила дрогнувшим голосом:

– Ты хочешь оставить меня?

Марк поднялся, подошел к окну. Не оборачиваясь, глухо сказал:

– Рита, я ведь все вижу и понимаю. Ты – хорошая девчонка и ни за что не решишься мне это сказать сама. Поэтому я и подумал, что сам все решу. Я не буду уговаривать тебя, не беспокойся.

До меня, наконец, дошло. Я поднялась и шагнула к нему:

– Марк!..

Он резко повернулся, схватил меня за запястья и сердито прервал:

– Вот только не надо говорить, что я – хороший парень…

– Я и не собиралась, – гневно ответила я. – И учти, что развод я тебе не дам, и Машку не оставлю. И из твоего обожаемого дома мы не уедем, можешь сам катиться на все четыре стороны. А решать за меня ничего не нужно, я вполне дееспособна.

В продолжение всей речи Марк так и не выпустил мои руки, и я, шипя, как сердитая кошка, попыталась вывернуться.

– Подожди, – все еще сердито спросил он. – Я ничего не понимаю. Максим Николаевич уверил меня, что ты – деловая женщина, и наверняка специально подгадала наш приезд в Россию к окончанию срока контракта…

Я сердито сказала:

– Твой Максим Николаевич – дурак, но ты-то мог бы знать меня и получше…

– Ты хочешь сказать, что не собираешься оставаться в России?

Мне надоело сопротивляться, и я попросила:

– Марк, отпусти меня, пожалуйста, мне больно…

Он с недоумением посмотрел на мои руки, поднес правую к лицу и поцеловал запястье.

– Рита…

– Конечно, сейчас ты начнешь меня целовать, потом мы уляжемся в постель, и ты будешь считать, что принес мне все извинения. Учти, что ты очень обидел меня своими глупыми подозрениями.

– Рита…– Марк выпустил мои руки, но не отпустил, а сильно прижал меня к себе, уперся подбородком в макушку. – Скажи, что ты меня любишь, – попросил он.

Я вздохнула и пробормотала:

– Ни за что… Такое недоверие…

Марк чуть ослабил руки и потянулся за пиджаком. Пошарив в кармане, он извлек небольшой сафьяновый футляр, и протянул его мне.

В коробочке было кольцо необыкновенной красоты.

Я вынула его, надела на палец и залюбовалась игрой камня.

– Это мне?

Он кивнул:

– Я купил его еще дома, но специально привез сюда. Я хочу сделать тебе предложение.

– Какое?

Марк засмеялся, поцеловал руку с кольцом:

– Я прошу тебя стать моей женой.

– Ты все-таки ненормальный, – укоризненно покачала головой я. – Вообще-то я уже замужем!

Он почесал бровь и насмешливо сказал:

– Понимаешь, в прошлый раз мы как-то без этого обошлись, а теперь мне хочется, чтобы все было по-настоящему. Ну, как?

Я пожала плечами:

– И ты еще спрашиваешь! Конечно, я согласна! – И, когда он начал меня целовать уже по-настоящему, отстранилась на секунду: – Только договоримся сразу: никаких контрактов!