Любовь по плану

9

Солнечный луч одарил Мириам своим золотым поцелуем и заплясал на ее лице. Она зарылась поглубже в объятия сильных рук.

— Я уж думал, что ты собираешься спать до полудня, — низким голосом произнес Джереми, уткнувшись лицом в ее волосы.

Мириам улыбнулась, крепко зажмурилась и потерлась затылком о его подбородок. Запах мужского тела пьянил, как вино. Она боялась заговорить, боялась выплеснуть обуревающие ее чувства.

— Мириам, ты поразительное существо, — прошептал Джереми, помогая ей улечься поудобнее и приподнимая за подбородок ее лицо.

— Почему? — спросила она, продолжая улыбаться.

Она слегка подняла ресницы, чтобы полюбоваться его красивым лицом. Его глаза, медленно, не спеша вглядывавшиеся в ее лицо, сияли. Со свойственной ему бесцеремонностью Джереми проигнорировал вопрос.

— Я хочу есть. Вставай и приготовь мне завтрак, — приказал он тоном, который, как ни странно, больше походил на просительный.

Мириам нехотя высвободилась из его объятий и сразу почувствовала, что ей не хватает тепла его тела. В ночной темноте он не мог видеть любви в ее взгляде. Но при свете дня ей уже не скрыть своих чувств, в которых она и себе еще не готова была признаться.

Джереми слишком наблюдателен, а ей не хотелось так сразу признаться, что она любит его безумно, бесконечно. Не сейчас, когда они оба еще находятся под впечатлением этой страстной ночи.

Золотистый халат Мириам лежал в изножье кровати, и она быстро набросила его на себя, как только встала. Она плотнее запахнулась и взглянула на Джереми. Он полулежал, подложив под спину вторую подушку. И белизна бинтов на руке резко контрастировала с его загорелым телом. Лицо Джереми было странно задумчиво.

— Яичницу с беконом? — спросила Мириам. Он утвердительно кивнул. Тогда она, остановившись в дверях, произнесла: — Все будет готово очень скоро. Принести тебе завтрак в постель?

— Я же не инвалид, — усмехнулся Джереми. — Но если я не приду, когда завтрак будет готов, пожалуй, принеси его сюда.

Часы в кухне показывали почти полдень. Аннабелл была в школе. Выглянув в окно, Мириам заметила, что тетя Розалинд сидит на террасе — по всей видимости, Джонни играл где-то неподалеку.

Она укладывала тонкие ломтики бекона в специальную сковороду, когда дверь кухни распахнулась. Радостно улыбаясь, Мириам повернулась к двери, чтобы поздороваться с Розалинд, но это оказался управляющий. Его красивое мужественное лицо на мгновение застыло.

— Доброе утро, Том, — приветствовала его Мириам, не в состоянии скрыть своего счастья.

Томас старательно улыбнулся, но глаза его остались серьезными.

— Доброе утро, Мириам. Я принес почту, — объяснил он свое появление в доме и положил на стол письма и журналы.

— Что-нибудь важное для Джереми?

— Не думаю, — медленно ответил Томас. — Готовите ему завтрак?

— Да, он еще в постели, — ответила Мириам. Голос ее звучал хрипловато, в нем слышались отголоски страсти, которую она наконец осознала.

— Вы выглядите как влюбленная.

Она на минуту опустила голову. Ей не хотелось причинять Томасу боль, но ведь она никогда не давала ему повода думать, будто отвечает ему взаимностью. Она виновато улыбнулась, как бы прося у него прощения, хотя на самом деле не чувствовала за собой никакой вины.

— Вы, конечно, уже догадались о моих чувствах, — тихо произнесла Мириам.

— Я не могу в это поверить.

— Но это так, — с улыбкой ответила Мириам. — И я не променяю мою любовь ни на какие деньги.

Медленно, двигаясь словно во сне, Томас подошел к ней. Не спуская пытливых карих глаз с ее лица, он сказал:

— Я хочу, чтобы вы были счастливы всегда, Мириам. Можно мне поцеловать счастливую женщину?

Мириам и не думала сопротивляться. Томас взял ее лицо в ладони и стал разглядывать, словно бы старался навсегда запомнить каждую его черточку. На глазах молодой женщины навернулись слезы, когда она поняла, насколько ему больно.

Томас нагнулся к ее губам и хрипло, с затаенной грустью произнес:

— За то, что мне никогда больше не придется обнимать вас, Мириам.

И стал целовать ее, пытаясь излить так долго скрываемую страсть. Но это длилось всего мгновение. С глубоким вздохом он отпустил Мириам и, резко повернувшись, шагнул к выходу. Она только успела заметить выражение муки, исказившей его мужественное лицо: он прощался с любимой, утерянной навсегда. Ей хотелось позвать его, сказать что-нибудь утешительное, облегчить его боль — ведь именно она была причиной его страданий, но Мириам не находила слов.

То, что произошло, немного отрезвило ее. Страдания этого красивого сильного мужчины напомнили ей о том, что у любви есть и другая, оборотная сторона.

Завтрак для Джереми был готов. Выложив на подогретую тарелку яичницу с беконом, Мириам поставила ее на поднос, где уже стояли сок, кофе и подрумяненные ломтики хлеба. Тихо напевая, она взяла поднос и направилась к двери, но в эту минуту дверь распахнулась и в кухню вбежал Джонни.

— Привет, Милли! — весело поздоровался он.

— Доброе утро, Джонни. Доброе утро, Розалинд, — сказала Мириам, заметив тетушку, входящую следом за мальчиком.

— Еще только завтракаешь? — с упреком спросил Джонни. — А я помогу тете Розалинд приготовить ланч.

— Отнесу это Джереми и вернусь к вам, — сказала Мириам, подмигнув.

— Джереми? Но его нет дома, — сообщила Розалинд и слегка нахмурилась. — Мы только что встретили его на улице. Он сказал, что едет в больницу.

— Но он просил приготовить ему завтрак, — произнесла Мириам, глядя на Розалинд в недоумении.

— Я знаю только то, что он сказал, — сочувственно пожала плечами пожилая женщина.

— Мог бы и мне сказать, что уезжает, — заметила Мириам.

— У Джереми нет привычки ставить кого-либо в известность о своих намерениях, — напомнила Розалинд.

Мириам не могла с ней не согласиться. Она почти никогда не знала, где он находится в течение дня. Но после сегодняшней ночи… Она постаралась прогнать эту мысль. Джереми не подумал о ней, потому что его волновала рука. Возможно, она неожиданно сильно разболелась, а это могло заметно помешать его работе…

Мириам подала обед позже почти на час, ожидая возвращения мужа. Но он так и не появился. Не пришел к обеду и Томас. Правда, управляющий предупредил, что будет работать на другом конце ранчо. Тетя Розалинд ушла к себе, и за длинным обеденным столом Мириам сидела только с Аннабелл и Джонни.

Было уже за полночь, когда Мириам услышала шум подъезжающей машины. Она встала с дивана и закрыла книгу. Целый час она упрямо смотрела на одну и ту же страницу, не в силах вникнуть в смысл написанного.

— Добрый вечер, — с улыбкой приветствовала она вошедшего Джереми.

— Я думал, ты уже спишь, — устало произнес он, едва взглянув на жену.

— Я ждала тебя. Я не знала, обедал ли ты, а еще хотела спросить, как ты себя чувствуешь. Что с рукой?

— Дело — дрянь. Я повредил вену. Врачи говорят, что я зря не обратился в больницу сразу, как только порезал руку. Впрочем, они уже сделали все, что необходимо. И теперь мне намного лучше. — Он тяжело вздохнул. — Я не голоден. Мы с Камиллой перекусили в кафетерии больницы.

— С Камиллой? — переспросила Мириам, не веря своим ушам. — Хочешь сказать, что она случайно оказалась в больнице в то же время, что и ты?

— Нет, она не оказалась там случайно. Мы еще раньше договорились о встрече. — Джереми говорил спокойно и равнодушно, как будто ничего особенного не было в том, что в трудную минуту рядом с ним оказалась не жена, а любовница.

Не произнеся больше ни слова, он направился в спальню. Мириам невольно пошла следом, стараясь не прислушиваться к ноющей боли в сердце. На ходу Джереми сбросил с плеч куртку.

— С какой все-таки стати Камилла отправилась в больницу? — спросила Мириам, когда муки ревности взяли верх над гордостью.

— Услышала про мою рану и поспешила узнать, не нужна ли ее помощь, — резко ответил Джереми.

— Она всегда такая заботливая?

— Всегда. У нее доброе сердце, как у многих женщин, знакомых со мной, — с издевкой сказал Джереми. — По-твоему, Камилла не способна предложить помощь попавшему в беду человеку?

Мириам заметила, что, снимая рубашку, он задел повязку и невольно поморщился от боли.

— Дай я тебе помогу, — сказала она и быстро подошла к мужу.

— Заботься лучше о детях. Я и без тебя справлюсь, — с раздражением отстраняясь, бросил он.

Мириам задохнулась от обиды и отвернулась. Она стала раздеваться, стараясь убедить себя в том, что Джереми просто устал и нервничает. Надевая ночную рубашку, она слышала, как муж улегся в постель.

— Тетя Розалинд пообещала завтра побыть с детьми, — сказала Мириам.

— Чего ради? — равнодушно спросил Джереми.

Мириам быстро оглянулась на него через плечо, но сразу отвела глаза, встретив жесткий взгляд мужа.

— Чтобы я могла побыть с тобой, — ответила она.

— В этом нет необходимости.

— Почему? Ведь ты хотел этого вчера? — недоумевала сбитая с толку Мириам.

— Просто потому, что ты оказалась рядом.

— Значит, если завтра тебе придется поехать в больницу на перевязку, там окажется Камилла, да? — прошипела Мириам.

Он нахмурился.

— Да, именно так. Ты посторонний человек, а я и Камилла знакомы с тех пор, как вместе учились ездить верхом. И вообще… так удобнее.

— Почему удобнее? — не сдавалась Мириам, чувствуя, как ревность раздирает ей душу.

— Потому что у Камиллы есть квартира в городе и она может приехать в больницу в любое время, как только в этом возникнет необходимость.

Под его насмешливым взглядом она содрогнулась.

— Может, тебе там остаться? — убито спросила Мириам. — Тогда не придется ездить туда и обратно каждый день, — добавила она, подходя к кровати.

— Надо об этом подумать, — спокойно ответил Джереми и повернулся к ней спиной.

Мириам задрожала. Она была в замешательстве от нахлынувших противоречивых чувств. Ей хотелось крикнуть Джереми, чтобы он сейчас же убирался к своей Камилле, запустить в него чем-нибудь тяжелым, вывести из равновесия, разозлить. А еще хотелось зарыться головой в подушку и рыдать от разочарования. Но еще больше хотелось дотронуться до него, попросить у него прощения, сказать, что она не хочет пререкаться с ним, потому что… любит его.

Однако ничего этого Мириам не сделала и не сказала. Она выключила свет и легла в постель. Она лежала молча, прислушиваясь к ровному дыханию Джереми, и спрашивала себя, почему вообразила, будто в их отношениях что-то должно непременно измениться. Только потому, что прошлой ночью Джереми хотел ее? Но это было так недолго.

На следующее утро Мириам проснулась от хлопанья дверей стенного шкафа. Через полуопущенные веки она следила за Джереми. Он надел светло-голубую рубашку и широкие хлопчатобумажные брюки. Как будто почувствовав устремленный на него взгляд Мириам, Джереми обернулся. Она поняла, что бесполезно притворяться спящей, поэтому медленно открыла глаза, сделав вид, будто только что проснулась.

— Завтрак мне можешь не готовить, — проворчал Джереми и снял со стула свою куртку.

— А обедать будешь дома? — спросила Мириам таким тоном, словно ей это совершенно безразлично.

— Если не появлюсь, обедайте без меня.

И Мириам поняла, что он не появится.

Весь день она терзалась мыслью, что сама толкнула его в объятия Камиллы своими язвительными словами, хотя знала, что никто не мог бы заставить Джереми поступить вопреки его воле.

Мириам решила, что больше не будет унижаться и ожидать его прихода, и легла спать вскоре после того, как уснули Аннабелл и Джонни. Но она еще долго ворочалась, пока наконец не забылась тревожным сном. Она не слышала, когда Джереми вернулся домой. О том, что он приходил, свидетельствовала только оставленная им на стуле одежда и смятая постель.

Мириам не видела Джереми уже два дня, но знала, что он приезжает домой. На третий день в полдень она пошла с Джонни и Аннабелл в конюшню. Джонни снова стал учиться верховой езде. Только теперь с ним занимался Томас.

Джонни пустил свою серую легким галопом, но под переднее копыто лошади неожиданно попал большой ком земли, и она резко дернулась. Джонни потерял равновесие и упал. В ту же секунду управляющий оказался рядом с ним. Следом подбежали встревоженные Мириам и Аннабелл. Томас помог мальчику встать.

— Джонни, дорогой, ты ушибся? — испуганно воскликнула Мириам, обнимая плачущего племянника. Его ручонки крепко обвили ее шею, и он спрятал лицо на ее груди, продолжая неудержимо рыдать.

Вдруг за их спинами раздался властный голос:

— Посадите его обратно на лошадь!

Инстинктивно Мириам еще крепче прижала к себе мальчика. Обернувшись, она увидела идущего к ним Джереми. Лицо его было холодно, губы крепко сжаты.

— Он ушибся, — попыталась объяснить Мириам.

Но Джереми уже отрывал от нее мальчика, который отчаянно цеплялся за свою Милли. Джонни плакал все громче, но Джереми не обращал внимания на его слезы. Он отнес его к спокойно стоящей лошади, посадил в седло, поднял повод и протянул его Джонни.

— Милли! — закричал мальчик, вцепившись в седло и не желая брать в руки повод.

Мириам попыталась прийти ему на помощь, но Джереми грубо оттолкнул ее.

— Вы жестокий зверь! Неужели вы не видите, что ему больно?

Джереми строго взглянул на плачущего Джонни и спросил:

— Ты ушибся?

В ответ мальчик испуганно кивнул.

— Где у тебя болит? — Не получив ответа, Джереми усмехнулся: — Да ты просто боишься!

Джонни уже едва слышно всхлипывал, глядя широко раскрытыми глазами на Джереми.

— Конечно, боится, ведь он упал с такой высоты! — попыталась защитить племянника Мириам.

— Если он не возьмет в руки повод, то упадет снова, — невозмутимо сказал Джереми.

Мириам еще не успела сообразить, что задумал ее муж, когда тот уже ударил лошадь рукой по крупу, и она пошла с места крупной рысью. Мириам почувствовала, как у нее защемило сердце. Перепуганный Джонни действительно чуть не упал, но умная кобыла тут же перешла на шаг, и мальчик сумел восстановить равновесие.

— Возьми в руки повод! — скомандовал Джереми.

Лошадь остановилась, не чувствуя натяжения повода. Руки мальчика как будто примерзли к седлу.

— Возьми в руки повод или я опять ударю лошадь! — крикнул Джереми.

— Джереми, ради Бога! — вмешался Томас.

Не обращая внимания на управляющего, Джереми с угрожающим видом приблизился к лошади. Джонни тут же подобрал повод. Глаза его по-прежнему были расширены от страха, руки тряслись. Но он больше не всхлипывал.

— Поезжай вокруг загона, — спокойно, но твердо сказал Джереми.

Джонни нерешительно посмотрел на Мириам, но послушался. Джереми заставил его несколько раз проехать вдоль изгороди сначала шагом, потом рысью.

— Теперь пусти Мэгги галопом! — приказал Джереми.

Мириам открыла было рот, чтобы воспротивиться, но остановилась, услышав, как Джонни крикнул:

— Ее зовут Молния!

Она не поверила своим глазам, когда увидела, что мальчик действительно пустил галопом свою Молнию.

Джонни остановил лошадь около Джереми и, улыбаясь до ушей, спросил:

— Я хорошо справился, правда?

— Да, — согласился Джереми, снимая мальчика с лошади и ставя его на землю.

Мириам хотела подойти к ним, но Джереми уже объяснял Джонни, как надо остудить лошадь. Затем он повернулся к Аннабелл, желая убедиться, что она тоже слушает.

Девочка опустила голову. Она была бледна, личико ее осунулось. Не глядя на Томаса и Мириам, Джереми подошел к дочери и взял ее на руки. Голубые глаза Аннабелл смотрели на отца с мольбой. Но он был непреклонен.

Джереми понес Аннабелл в конюшню, где стояла оседланная для Мириам лошадь. Он усадил дочь в седло, отвязал повод и сел позади Аннабелл. Обняв девочку, он направил лошадь в сторону луга, виднеющегося за деревьями.

Прошло два долгих часа. Наконец раскрасневшаяся Аннабелл вбежала в дом, ее глаза горели от возбуждения. С гордостью она стала рассказывать Мириам и Джонни, как ей удалось преодолеть свой страх и как уверенно она держалась в седле.

— Папа сказал, не надо стыдиться того, что я боялась ездить верхом. Он сказал еще, что бояться лошадей — все равно что бояться темноты. Нужно только поверить, что это не опасно.

Девочка старалась говорить медленно, но у нее это не получалось, и она трещала как сорока из старой английской сказки.

— Он долго ехал со мной, разговаривал, вспоминал, как я раньше любила ездить верхом, пока я совсем не успокоилась. Тогда он слез, и я поехала одна. Папа сказал, что я держусь в седле не хуже, чем раньше, а если попрактикуюсь немного, то буду ездить совсем хорошо. А потом просто отлично! И я наверняка возьму все призы по верховой езде на соревнованиях, которые обязательно устроит наша школа под конец учебного года, обязательно возьму! Вы рады за меня или нет?

Мириам с изумлением смотрела на девочку и улыбалась. Она никогда не видела Аннабелл такой оживленной и не помнила, чтобы та когда-нибудь говорила так уверенно.

Тем временем девочка продолжила:

— На обратном пути мы с папой много говорили. Он сказал, что я уже не маленькая и, может быть, мне пора расстаться с косой. Как вы считаете, Мириам, мне стоит постричь волосы?

— Я договорюсь о встрече с парикмахером. Послушаем, что он может предложить. Мне кажется, что тебе очень пойдет короткая стрижка, — сказала Мириам.

— Вы так думаете? Я сказала папе, что у меня худое и некрасивое лицо. Но папа говорит, что я, наверное, отношусь к тем девушкам, которые расцветают позже, и что я еще могу стать сногсшиба-а-ательной красавицей! Представляете? — Аннабелл задыхалась от восторга. — Может быть, мне переодеться к ужину? Папа говорит, что мне идет синее, под цвет моих глаз. Джонни, пойдем со мной, ты поможешь мне причесаться и выбрать платье.

Дети выбежали из комнаты, и Мириам с удивлением поняла, как много значит для женщины внимание мужчины. Она и раньше догадывалась, что Джереми при желании может быть очень обаятельным. После перемены, происшедшей с Аннабелл, трудно было сердиться на Джереми за то, что он так бессердечно обошелся с Джонни, тем более что результаты доказали его правоту.