Любовь, созидающая дом

Глава двадцать первая. Возвращение Вилли

Мисси уже отметила в своем календаре двадцать первый день с момента отъезда Вилли в Тетфорд, а муж все не возвращался. Бедная женщина проглядела все глаза, но, увы, никаких клубов пыли от движущегося фургона на склонах холмов. Ужин для мужа еще можно было сохранить горячим в печке, но пироги остывали, как хозяйка ни старалась укутать их.

Мисси зажгла светильник и попыталась читать. Мысли вернулись к тем стихам, которые она удерживала в памяти в течение долгих месяцев. Ей не нужно было заглядывать на страницу Библии, Мисси хорошо знала их по памяти. Но именно сейчас захотелось увидеть эти строки глазами: «Не бойся, ибо Я с тобою; не смущайся, ибо Я Бог твой; Я укреплю тебя, и помогу тебе, и поддержу тебя десницею правды Моей». Мисси прочла эти строфы несколько раз, пока не почувствовала успокоение в душе. Затем задула светильник и пошла спать.

Следующее утро началось как обычно — пристальным разглядыванием отдаленных холмов: нет ли там маленьких точек на горизонте, которые могли бы означать всадников, нет ли облачков пыли, поднимающихся из-под копыт лошадей или колес трясущегося фургона. Но ее беспокойный, нетерпеливый взор встретил, увы, только ослепительно сверкающее восходящее солнце. Вечером же, когда спустились сумерки и Мисси вынуждена была оставить свои тщетные наблюдения, она снова читала при светильнике стихи из Исаии и, ложась спать рядом с маленьким сыном, все повторяла про себя эти строфы, пытаясь отогнать смятение и беспокойство.

Наступил третий день от срока. С рассвета до заката встревоженная молодая женщина не отрывала взгляда от склонов холмов, всматриваясь во все, что двигалось. Мисси приготовила уже третий ужин для бывшего где-то в пути мужа. Изо всех сил она пыталась держать себя в руках, но вопрос: что будет, если Вилли не вернется? — терзал ее душу. С неизбежностью молодая женщина возвращалась мыслями к матери и к тому страшному испытанию, которое выпало ей, когда ее Клем не вернулся.

Кто поручится, что подобное не произойдет и с ней? Сердце Мисси то беспокойно билось, то замирало. Она бросилась на кровать.

— О Господи, — рыдала Мисси, — Ты знаешь, что я читала и впитывала Твое Слово, но я, наверное, не вполне уверовала в Твое Слово — в самой глубине сердца. Помоги мне, Господи. Помоги мне поверить Твоему Слову, в действительности поверить. Я знаю: что ни произойдет, все в Твоих руках и все к лучшему. Господи, я отдаю в Твои руки мою жизнь, моего Вилли, все, что у меня есть. Укрепи веру мою, Господи!

Мисси еще долго плакала, но наконец умиротворение снизошло на нее и бешеный стук сердца унялся.

Ночью Мисси проснулась от топота копыт. Она мгновенно вскочила и бросилась к окну, полагая, что это фургоны Вилли въехали во двор, но вместо того увидела в лунном свете несколько незнакомых всадников. Через двор к ним шел повар Адамс.

— Что-то случилось, — прошептала Мисси. Ее сердце сжалось. — Что-то произошло с Вилли.

Колени молодой женщины подкосились, и она опустилась на табуретку.

— О Господи, помоги мне… Прошу Тебя, помоги мне.

Мисси сидела за столом, уронив голову на руки, полная решимости принять известие, которое сейчас принесет ей повар. Слез не было, только тупая, унылая пустота.

За дверью раздались шаги, и Мисси услышала, как повар тихо произнес ее имя, затем дверь открылась. Лунный свет заливал всю его фигуру.

— Миссис Ла Хэй? — Мисси догадалась, что в темноте Адамс не видит, где она сидит.

— Да, — тихо отозвалась молодая женщина.

— Я вот подумал: вы, наверное, слышите шум во дворе и, может, волнуетесь, в чем дело. Так это новые работники прибыли на ранчо. Ваш муж нанял их. А сам он с фургонами приедет завтра.

У Мисси все перевернулось внутри. Ей хотелось кричать, смеяться, бежать куда-то, расплакаться благодарными слезами. Но она только сказала срывающимся от пережитого ужаса голосом:

— Спасибо. Я и правда была удивлена странным шумом во дворе.

Дверь за поваром закрылась, и Мисси, уже не сдерживаясь, разрыдалась, дав наконец выход своим чувствам. «Спасибо тебе, Господи. Спасибо», — шептала она, всхлипывая.

Мисси никогда не рассказывала мужу о том, что пережила в эти три мучительных дня ожидания, об ужасе, охватившем ее той страшной ночью при виде незнакомых людей во дворе. Вилли, скорее всего, и не понял бы. Когда пыльные, грязные фургоны въехали во двор, Мисси вышла навстречу любимому мужу с приветливой улыбкой.

Из Тетфорда Вилли привез строительные материалы, продукты, письма и новости, которые ему не терпелось рассказать, и, сделав необходимые распоряжения, сразу пошел с женой в дом.

— Как я скучал по тебе, дорогая, — шептал Вилли, обнимая и целуя жену. — Мне казалось, что поездка не закончится никогда, что я навеки застрял в пути. А ты скучала по мне? Ну хоть немножко? — чуть поддразнивал жену Вилли.

— Немножко, да, — взвесив, чтоб чего не напутать, ответила Мисси и постаралась скрыть улыбку. — Да, немножко, — повторила она и поцеловала мужа.

Вытащив было письма, адресованные жене, Вилли счел за лучшее отложить их в сторону: уж конечно, он вернее расскажет обо всем, что случилось в Тетфорде.

— Дорогая, приготовься, есть одно печальное известие: жена пастора упала и теперь лежит со сломанной ногой.

— О, бедная женщина! Бедная женщина! — Мисси с большим сочувствием покачивала головой.

— А зато вторая новость просто сногсшибательная. Только представь: Кэти Вайсс нашла себе молодого мужа.

— А как же Генри? Мне очень жаль несчастного парня, — опечалилась Мисси.

Вилли победоносно улыбался:

— «Несчастный парень», говоришь, угу. Этот «несчастный парень», оказывается, ловко водил нас за нос. Ухаживал-то он вовсе не за Кэти, его пассией с самого начала была молодая вдовушка Мелинда Эмори, и он выжидал, когда будет прилично обнаружить свои чувства.

— Ты это серьезно? — недоверчиво спросила Мисси и задумалась. — Ну что ж, Мелинда — тоже хорошая партия.

— Это еще не все, — упивался своей ролью вестника Вилли. — Генри пошел далеко в своих серьезных намерениях: он приобретает землю в собственность рядом с нами, так что очень скоро у нас появятся хорошие соседи!

Мисси не знала, куда себя деть от восторга. Дом Мелинды — здесь, совсем рядом! Можно будет часто видеться с подругой, можно будет… — да перечислишь ли все. Скорее бы!

Были и еще новости.

— Мисси, не поверишь: недалеко отсюда собираются строить железную дорогу. В восемнадцати или двадцати милях от нашего ранчо — а может, и ближе, пока точно неизвестно — будет пункт приема скота. Ты понимаешь, что это означает? Железная дорога, город, новые люди, связь с Востоком… У нас будет много соседей, будем общаться, ходить друг к другу в гости.

— Неужели, Вилли? — Широко раскрытыми от удивления глазами молодая женщина неотрывно смотрела на мужа. — А когда все это будет?

— Ну, не завтра, не завтра, дорогая, — отвечал Вилли, хорошо знавший существо дела. — Но одно можно сказать определенно: работы по строительству железной дороги уже идут, и не исключено, что через пару лет — а иные говорят, и раньше — сюда проложат рельсы. А как только здесь будет железная дорога, сразу в наши места потянутся люди. Так всегда бывает. Мисси, только представь: железная дорога, пункт приема скота, больше не надо самим перегонять коров — и при этом никаких потерь. Мясо благополучно поступает на рынок, а немалая прибыль — в карман владельца скота. Вот так-то.

В порыве чувств Вилли поднял жену и стал кружить по комнате. Натан с любопытством наблюдал за ними из кроватки. Это было новое впечатление в его жизни.

— Мисси, мы приехали сюда в самое подходящее время, — говорил Вилли, опуская жену на пол. — Все идет как никогда хорошо. Теперь каждый более или менее приличный кусок земли будет продан по высокой цене, и скот тоже должен подняться в цене. Следующей весной, как только мы продадим часть стада, сразу построим новый дом. Вполне ведь приличное для жизни место, а? — продолжал радоваться Вилли. — Пока же в этом домишке поживем.

— Вилли, не забывай, как важен дом для семьи, — мягко пожурила мужа Мисси, хотя в глубине души была согласна с ним. — Дом — это основа нашей жизни; в доме мы готовим еду, спим, поддерживаем в нем тепло. Такой домик, как наш теперешний, хорош только для начала.

Широко улыбнувшись, Вилли обнял жену. Конечно, она права.

— Ну, а как наш малыш? — Вилли подошел к сыну и взял его на руки.

— Он у нас молодец! — похвалила мама.

— Лука больше не ест?

— Немного. В основном мы добавляем зелень в то, что варим и тушим.

— Мисси, по-моему, наш сын подрос. — Прижав к себе малыша, Вилли поцеловал его в мягкие завитки волос. — У меня, дорогой мой малыш, есть для тебя сюрприз. И он совсем не такой беспокойный, как эти мамины цыплята.

— Цыплята! — пронзительно закричала Мисси. — Где мои цыплята?!

— Еще в фургоне. Работники делают сейчас для них загон. Ну и беспокойное же хозяйство, эти цыплята!

— Сколько их? — Мисси прыгала от радости, как девчонка.

— Пара петушков и одиннадцать курочек. Я с трудом их добыл. Люди, Мисси, почему-то считают, что у них есть более важные дела, чем возиться с цыплятами.

Но Мисси было не до шуток — она стрелой полетела на улицу, к своим пушистым комочкам. Следом за ней из дома вышел и Вилли с Натаном на руках.

Мужчины как раз заканчивали прикреплять маленькими гвоздями металлическую сетку к столбцам, ограждавшим место для цыплят. Генри навешивал дверку, которую только что смастерили. Работники переглядывались и недовольно пожимали плечами: вот еще «коров» прибыло. Вообще-то они привыкли заниматься более серьезными делами, чем устанавливать загоны для кур.

Вилли отдал Натана матери и пошел выпускать цыплят в загон. Цыплята пищали, беспокойно хлопали крыльями, очевидно не оценивая той свободы, которую им предоставили после долгой дороги в тесной клети. Выглядели они не очень привлекательно, совсем не были похожи на гордых, напыщенных курочек Марти. Ходя вокруг загона, Мисси жадно рассматривала пополнение в своем хозяйстве. В глазах ее стояло бесконечное удивление: «Неужели эти заморыши будут когда-нибудь нести яйца для обеденного стола?» Один цыпленок так и остался лежать в клети, став жертвой либо страшной жары в пути, либо какой-то болезни.

— Я уберу его, пока мухи не налетели, — увидев мертвого цыпленка, сказал Вилли. — А вообще, надо их всех продезинфицировать, прежде чем запускать в курятник. Не то занесут еще в хозяйство какую-нибудь заразу.

Мисси в душе посмеялась над мужем, но спорить не стала. Ее золотые цыплятки перенесут и это.

— Ну вот, это последнее, что я сделаю для твоих цыплят, а дальше они поступают в твое распоряжение. По правде говоря, никогда не испытывал особой нежности к цыплятам, — подытожил свою миссию Вилли.

Бедняжка Вилли! Мисси понимала, какой нелегкой была для него эта цыплячья история. Она смотрела на мужа, и любовь переполняла ее сердце, из глубины которого выплеснулись самые простые и самые дорогие слова:

— Вилли, я люблю тебя. Очень люблю.

— В таком случае, миссис Ла Хэй, — широко улыбнулся Вилли жене, — я всегда буду рад вашим цыплятам.

Обещанный Натану сюрприз оказался очаровательным щенком. Малыш пухленькими ручками сразу потянулся к щенку, стараясь погладить его, а тот принялся ласково облизывать ребенка.

— Хорошо, что мне пришла в голову мысль взять в дом собаку. — Вилли, стоя рядом, по-хозяйски разглядывал щенка. — Когда этот щенок превратится в огромного пса, будет кому охранять твоих цыплят от койотов. И вообще, скоро здесь построят железную дорогу, неизвестно, какой народ понаедет. Всегда спокойнее, когда во дворе надежный сторож.

Мисси молча слушала мужа. Устремив взор ему за спину, где лежали необъятные просторы прерий, она не могла не улыбаться мечтам Вилли о кипящей, полной событиями жизни, о грядущей многолюдности этого пустынного края. Неожиданно Мисси вспомнила, что не рассказала мужу о своей новости.

— Вилли! — вскрикнула она. — Чуть не забыла! У меня ведь тут была гостья, честное слово. Хотя временами уже кажется, что это мне все приснилось. Как мне хочется, чтобы она снова пришла. Нам было хорошо вместе, Вилли. Мы с ней и помолились здесь.

— Откуда она взялась?

— Не знаю.

— Так ты не спросила?

Мисси засмеялась:

— Я спрашивала. Я вообще ее о многом спрашивала, и она отвечала, да только я не могла понять ее языка… И тогда мы просто пили чай и играли с Натаном.

Вилли недоумевал:

— Какой странный визит.

— Что тут странного? Она не знает английского, а я не понимаю ее языка.

— Да, любопытно. И вы молились вместе?

— Ну да.

— Но ты ведь не понимала слов, которые она говорила?

— Да, слов я не понимала, но в целом все было ясно, Вилли. Она очень милая, вот в чем дело. И совсем юная. Я так часто вспоминаю нашу встречу. Скорей бы она пришла снова. Мы бы опять попили чаю, поиграли б с Натаном, помолились вместе. У нас много общего.

Глубоко задумавшись, Вилли молчал некоторое время. Потом подошел к жене и заглянул ей глубоко в глаза.

— Дорогая, теперь только я понял, как тебе было одиноко. Я все время занят делами: ранчо, скот — и никогда мне в голову не приходило, что ты, может быть, скучаешь по женскому обществу. Конечно, Мисси, я должен был взять тебя с собой в город, ты бы повидалась с подругами, поболтала с ними, сходила в гости. Я не думал о том, чем ты живешь внутри себя, Мисси, а ты… Ты никогда не жаловалась, и чем дальше, тем больше я совершал нелепых ошибок. В твоем нынешнем окружении лишь унылые ковбои, думающий только о работе муж да младенец, который еще не умеет разговаривать. Но ты, дорогая, ни разу не пожаловалась. Спасибо тебе за это. И знай, я тебя очень-очень люблю.

Долгое время они стояли, обнявшись, пока не заметили, что Натан со своим новым товарищем слишком расшалился и уже забрался в грязь.