Любовь старой девы

Глава шестая

Часом позже Рори провела родителей через живую изгородь в бунгало. Пользуясь тщательно нарисованной ею картой, они добрались сюда почти в то же время, когда вся компания отправилась в клуб. Билл стучал в двери коттеджа, звал ее, но никто не откликался. Тогда Мир пошла в соседний дом навести справки.

Можно себе представить, думала Рори, еле сдерживая приступ истерического смеха, что тут началось. Маделин Бэнкс легче было найти общий язык со строевым сержантом форта Брэгг, чем с любым из Хаббардов. Билла и Санни отделяли от мира Маделин Бэнкс световые годы, хотя в последнее время они более-менее смирились с общепринятыми правилами, которые когда-то презирали.

Начать хотя бы с того, мысленно усмехнулась Рори, как они воспринимают жизнь. Для Санни, непреклонно верившей в карму, каждый — от королевы Англии до земляного червя — просто играет одну из отпущенных ему ролей на отдельном отрезке существования. Разве это не чудо? Вот что такое жизнь. Настоящее чудо!

Билл в последнее время, с тех пор как стал членом торговой палаты, не особенно распространялся о своих верованиях. И, насколько Рори знала, никогда бы не занялся всерьез бизнесом, если бы не считал, что на правовой основе ему будет легче заниматься изучением и распространением трав.

Вообще-то Билл понимал, что именно заработанные тяжелым трудом родительские деньги позволили ему в середине шестидесятых годов уйти в хиппи. Его обеты бедности, конечно, не распространялись на шестисотдолларовую гитару или на импортные сандалии из буйволиной кожи. Рори подозревала, что в тайных закоулках его бунтарской души всегда таились отвратительные семена буржуазности. Но надо отдать ему должное — из лагеря детей-цветов он переметнулся в лагерь капиталистов с удивительной грацией, в общем-то, почти не поступившись свободой духа. Для седеющего, лысеющего мужчины средних лет он очень эффектно выглядел в белом парусиновом костюме, рубашке из ткани ручной работы и с ниткой бус, сделанных африканскими ремесленниками.

Интересно, что он подумает о Чарлзе? Потом ей стало интересно, что он подумает о Кейне. А потом она спросила себя, почему ей это интересно.

Санни мало изменилась за прошедшие годы. Рори никогда не могла представить, как она росла в строгом доме бабушки на Главной улице, когда носила накрахмаленные маленькие платьица, патентованные туфли «Мэри Джейнс» и носки в рубчик. Санни была оригиналкой. Она придумывала и создавала собственную одежду, пищу, музыку — собственную жизнь. Порой Рори казалось, что Санни ребенок, а она ее мать. Но в данный момент ей хотелось бы, чтобы Санни с чуть большей традиционностью отнеслась к своей роли. К примеру, советы Санни в сексе могут быть слегка не от мира сего, так что Рори не готова будет их принять.

Хаббарды перенесли свой багаж в гостевую комнату бунгало — чемоданы от «Хартмана» и «Луи Виттона» и целый набор потрепанных рюкзаков. А Рори, опустив шторы, принялась стелить постели.

— В шкафу на полке есть электрический вентилятор. Наверно, вы захотите включить его.

— Детка, ты уверена, что он тебе подходит? Разве ты не заметила его ауру? Это…

— Билл, хочешь чаю перед душем? — предложила Рори, притворяясь, что не слышит слов матери. — У меня есть «Особый Нирваналенд», который ты прислал. Вкусом он, правда, немного напоминает пиво с розмарином, но зато поможет тебе уснуть в чужой постели.

— Это из-за хмеля.

— Что?

— Хмель и, кажется, кошачья мята. Думаешь, надо больше добавить розмарина? Цветок страсти, это была идея Санни, но…

— Папа, чай прекрасный! Ванная через холл, полотенца там же…

— Это своего рода серость, — размышляла вслух Санни. — Не нездоровье, точно, но своего рода… разреженность, думаю, ты бы сказала так.

— У чая? — вместе спросили Рори и Билл.

Санни моргнула густыми бесцветными ресницами. В свои сорок восемь, с такими же веснушками и непослушными бронзовыми волосами, как у Рори, она вполне могла бы сойти за ровесницу дочери.

— Какой чай? Я говорю об ауре Чарлза. Душа моя, знаешь, он совершенно тебе не подходит. Неужели ты не понимаешь? Когда он родился? Сейчас я быстро набросаю солнечную карту. Твою посмотрю позже, хорошо? Потом сравню, но сразу могу тебе сказать, где таятся твои проблемы. В нем слишком много Козерога, согласна? Нет, я не хочу утверждать, что люди, родившиеся под знаком Козерога, не могут быть замечательными, — люди Венеры всегда замечательные, — но, душа моя, он не даст тебе счастья. Даже если у него Луна в созвездии Рака. Для этого у него нет своего лица. Я вовсе не удивлюсь, если увижу, что его Сатурн сидит одной ногой прямо на твоей главной четверти. Вот если бы ты собралась замуж за красивого Скорпиона, то…

— Ма-ма! — воскликнула Рори. — Чарлз и я прекрасно подходим друг другу! В нем есть все, что я хотела иметь в муже. И я самая удачливая женщина на свете, потому что он выбрал меня!

Подвижное лицо Санни сморщилось, и она протянула к дочери руки.

— Ох, душа моя, ты в растерянности, правда? Все смешалось, и не с кем было посоветоваться. Но теперь все будет хорошо, теперь с тобой твоя Санни. Мы должны следовать нашим инстинктам, и все устроится прекраснейшим образом. Любовь! Поверь мне, ты же знаешь, я никогда не ошибаюсь в таких вещах. Разве я не права, Билл?

Рори смолчала. Когда Санни входила в образ Матери-Земли, ничего не оставалось, как только делать вид, что соглашаешься с ней.

Наконец они устроены. Рори уединилась в собственной постели, мысленно перебирая события вечера. Нет, тотальной катастрофы не было. По крайней мере, пока еще, подумала она, обнимая ладонями кружку с отцовским «Особым Нирваналендом». Фауна, правда, держалась довольно дерзко, поддразнивая Чарлза и Кейна. Но такая уж у нее манера общения. Фауна у них известная разгильдяйка, бездельница, задира и кокетка, но при всем при том она такая хорошенькая и такая добродушная, что сердиться на нее невозможно, даже в тех редких случаях, когда ее шалости заходят слишком далеко.

Конечно, миссис Бэнкс пыжилась, как накрахмаленная нижняя юбка, но была достаточно вежливой. Естественно, Санни и Билл блаженно ничего не понимали, а Туся гасила остроту момента своими скучными рассуждениями о вреде красного мяса.

Завтра или день спустя их темой станет другое зло — белое мясо, а затем любое мясо вообще. На что выпадет следующий жребий — на меховую одежду, на озоновые дыры или на эксперименты на животных — кто знает. Туся страстно относилась ко всем таким темам. Сейчас июль и жара, как в преисподней, поэтому, наверно, они станут клеймить меха.

Бедный Чарлз, он не поймет, надо ли относиться к таким заскокам всерьез или нет. Рори могла бы пойти ему навстречу, но лучше пусть он сам научится принимать Хаббардов такими, какие они есть. Рори искренне любила их всех. Она могла бы отдать за них жизнь, но не сумела бы объяснить человеку, подобному Маделин Бэнкс, чем они ей дороги. Что можно сказать о матери, которая воспринимает мир как огромную сцену, а во всех созданиях, населяющих его, видит актеров? Или об отце, который временами после травки слишком высоко взлетает, подобно Икару? Что можно сказать о сестре — воинственной вегетарианке или о другой, которая называет свою профессию музыкальным стриптизом и зарабатывает этим на жизнь просто потому, что от исполнительницы таких танцев не требуется диплома и по утрам не надо рано вставать?

Ну хотя бы Эва и Мир нашли что-то общее. Вечером Рори видела, как они сравнивали пункты бракоразводных соглашений, предложенных их бывшими мужьями, и обсуждали своих адвокатов. Один Бог знает, какой разговор состоялся у хозяев после того, как они ушли в бунгало. У нее мысленно возникла картина, как она просыпается и обнаруживает, что обручение с Чарлзом порвано, ее выселяют из дома, запихивают вместе со всей семьей в фургон «Райские травы», а потом до границ графства их сопровождает полицейский эскорт.

Эмоционально опустошенная, она уже почти погрузилась в сон, когда вдруг мелькнула мысль, а как у нее все сложилось бы с красивым Скорпионом!

На следующее утро Рори проснулась и нашла свою кухню в страшном беспорядке. Оба ее родителя исчезли. Она еще пыталась восстановить события, что же могло произойти, когда в коттедж ввалилась Туся.

— Так это и есть твое гнездышко, ммм? Уютно. Если бы дом был мой, я бы добавила удобрений этим хилым растениям и сломала бы стену вот до сих пор, сделала бы большое окно с нишей и потом все, включая и мебель, покрасила бы в белый цвет. Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, Санни и Билл подложили бомбу под стол в кухне, а сами скрылись в городе.

— О, Билл задумал нечто грандиозное. Ему пришла великая идея о комплексном завтраке — сырые отруби, проросшая пшеница, изюм и подсолнечные семечки. Если бы еще только сообразить, как его упаковать, чтобы проросшая пшеница и семечки не прогоркли, и…

— Прошу тебя… еще слишком рано для комплексного завтрака. — Рори опустилась на стул и откинула с лица волосы. Она спала неважно, впрочем, пора бы уж к этому привыкнуть, и теперь чувствовала себя будто перегретый наседкой цыпленок. Такое ощущение ей теперь тоже не в новинку. — Если они пошли в соседний дом, я ничего не хочу об этом слышать.

— По-моему, они пошли посмотреть на мельницу или куда-то в таком духе, чтобы узнать, какое им понадобится мельничное оборудование, сталь или камень. Они заходили спросить, не нужен ли кому утром фургон, но Эва и Мир собираются пройтись по магазинам, а Фауна еще в постели.

— Вчера вечером, когда мы ушли, миссис Бэнкс… говорила что-нибудь?

— О чем?

— О… ты же знаешь. О нас. Обо мне. О нашей семье!

Туся пожала плечами. Ей было двадцать два года, невысокая, волосы светлее, чем у Рори, широко открытые голубые глаза и ямочка на подбородке. Больше всего на свете Туманное Утро печалилась, что никто не воспринимает ее серьезно.

— Вряд ли она сказала бы это мне, разве нет? А вообще, что она может сказать? Мы приличные, законопослушные, самостоятельные граждане. — Туся недавно стала вести бухгалтерские дела в «Райских травах» Хаббардов. — Что-нибудь не так?

— Ох, ничего, совсем ничего, — устало проговорила Рори. — Если ты вспомнишь, что наши родители курили любое зелье, какое попадалось им под руку, деревья для них были домом, а деторождение — зрелищным спортом, и…

— Ты так говоришь, как будто они жили не под деревьями, а на деревьях. Что же касается деторождения, то сейчас такое не редкость. Это называется единение с Землей.

— Мне было три года, когда родилась Мир. Я не хотела бы такого единения — с сыростью, кровью и свинячьим визгом!

— У-у-у! — мягко воскликнула Туся. — Бабушка и вправду перекроила тебя. Разве нет? Я всегда замечала, что ты чем-то отличаешься от нас. Но объясняла это тем, что тебя вырастила женщина, которая носила кружевной корсет. Может быть, сказывается твой возраст? Или ты изо всех сил стараешься приладиться к миру Чарлза?

— Я всего лишь стараюсь приладиться хоть к какому-то миру, — фыркнула Рори. Она уже давно не пыталась соединить собственных два мира. Один — мир родителей. А второй — мир аккуратных кирпичных домов с аккуратным штакетником заборов, где по воскресеньям ходят в воскресную школу, а по субботам на дневные концерты, где траву косят, а не курят, где люди, когда плавают, надевают купальники и каждый точно знает, кто его родители.

— Прости, Туся, я не хотела выплескивать на тебя свое настроение. Опля, прости и за это. За еду, понимаешь? — Рори хотя и не разделяла взглядов сестры на диету, но не делала проблемы и из собственного меню. — Не обращай внимания… Просто я была…

— Понимаю. Мало того, что ты выходишь замуж за маменькиного сынка, так его мама еще давит и на тебя. Наверно, ты бы лучше справилась с этим, если бы последние годы не засоряла свое естество плотью убитых животных, но…

— Не заводи меня, Туманное Утро Хаббард. Не заводи, а то, клянусь, я… я…

— Оставишь меня в школе после уроков? Заставишь вымыть классную доску? Прости меня, сестренка, но я не могу молчать, когда у тебя такой вид. У тебя явный стресс, ты выглядишь так, как будто тебя поджаривают в аду на сковородке.

— Спасибо, именно таких слов мне не хватало.

— Это шутка. Для замкнутой, сверхсознательной женщины тридцати одного года ты…

— К твоему сведению, мне тридцать исполнилось меньше месяца назад!

— …для тридцатилетней женщины, которая ест мясо, ты еще в терпимом состоянии. Но, сестренка, ты, наверно, рехнулась, если думаешь, что сможешь ужиться с Чарлзом. Этот ходячий калькулятор — вторая напасть, которая свалилась на тебя.

— Ммм? И что ты имеешь в виду под первой напастью? — холодно спросила Рори.

— Бабушку Трусдейл. Бабушка никогда по-настоящему не простила Санни, что она убежала из дома. И лично я думаю, что она выместила зло на тебе. Или, может быть, первой напастью был тот подонок, который пытался изнасиловать тебя, когда ты была…

— Туманное Утро!

— Конечно, он пытался. Знаю, все притворялись, будто тебя отправили в Кентукки только потому, что Санни надумала спасти свою мать от одиночества. Но Мир тогда спала рядом с тобой и была уже достаточно большой, чтобы поднять крик. Хорошо еще, что у нее такие сильные легкие, а то, наверное, у тебя помешалось бы в голове еще хуже, чем сейчас. На ее визг прибежал Билл, а потом мы узнали, что ты едешь на север к бабушке, а безмозглый, похотливый гриб изгнан из нашей коммуны.

— Я ничего не помню, — промямлила Рори. — Ты уже завтракала?

— Рори, я говорю это для того, чтобы ты не сделала ошибку и не вышла замуж за сексуально холодного манекена только потому, что тебя в детстве сильно напугал тот подонок. Такое бывает, знаешь. И даже чаще, чем ты думаешь. Не позволяй, чтобы прошлое разрушило всю остальную жизнь.

— Ты закончила?

Туся вздохнула и потянулась за арахисом.

— Я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива, и не уверена, что Чарлз…

— Чарлз прекрасный человек. Я буду с ним счастливой.

— Уверена, что ты хочешь быть счастливой. Ты же вся вспыхнула, только подумав об этом. Разве нет? Рори, он скучный. Он красивый, ну и что? У него мозги плоские, как расправленная простыня.

— А мне как раз нравятся расправленные простыни. Я по натуре люблю порядок.

— Ха! Я вегетарианка и люблю вареную брюкву, но, даю слово, вовсе не хотела бы всю оставшуюся жизнь есть вареную брюкву. Лучше уж этот писатель, друг Чарлза. Подумав, я бы выбрала его. С ним не будет скучно, хотя я и не стала бы рассчитывать на многое.

Рори не хотела говорить о Кейне. О Чарлзе ей тоже не хотелось говорить, но она заставляла себя защищать его.

— Если мужчина не сидит на полу, и не играет на флейте, и не взлетает в заоблачные выси, покурив с друзьями травку, это еще не значит, что он скучный.

— Ох, Билл и Санни уже давно ничем таким не увлекаются. У Санни развилась аллергия, а у Билла с тех пор, как он стал законным бизнесменом, столько стычек с администрацией, контролирующей продукты на предмет наркотических средств, что он не рискует.

— Слава Богу, — проникновенно сказала Рори. — Если бы миссис Бэнкс только подумала… Кстати, о чем шел разговор вчера вечером, когда мы ушли?

— О тебе. О нас. О нашем фамильном древе, о наследственном здоровье… Сама знаешь, обычная болтовня чопорных жителей богатых кварталов. Она хотела знать, кто из нашей семьи участвовал в Американской революции в конце восемнадцатого века и в какую женскую организацию входила наша бабушка Трусдейл.

Рори застонала. Взгляды Санни на войну были… очень эксцентричны, мягко говоря.

— Потом кухарка, миссис Будьсчастлив, или как ее там…

— Маунтджой. Керри Маунтджой.

— Ну все равно. Она подала что-то вроде запеканки. По-моему, рис, что-то маринованное и капуста. Но не уверена. Потом мы пошли в сад за домом, чтобы посмотреть, где предполагается устроить вашу свадьбу. Я сказала, что надо удобрить розы, а она пожаловалась на слизняков, и Санни рассказала о банках из-под пива и посоветовала положить вокруг цветов немного семян, чтобы несчастным жукам было, что есть. И все было очень мирно и приятно, как рисовый пудинг.

— Ты думаешь, Фауна не вызвалась выступить на свадьбе с музыкальным стриптизом?

— Ей хотелось спать. Ее последний концерт был в какой-то частной компании, и мы забрали ее прямо оттуда, как только она переоделась.

Рори снова застонала.

— Да, хорошо. Я бы тотчас же, как только мы с Чарлзом скажем наши слова перед мировым судьей, покончила с этим делом. Но он сказал, что его мать не станет и слушать, поэтому свадьба должна…

В ответ Туся завела все ту же сочувственную волынку — мол, я же тебе говорю, — и Рори, стиснув зубы, принялась за уборку кухни. Туманное Утро завязала фартук, чтобы помочь.

— Наверно, Билл искал какую-нибудь еду без сахара и консервантов.

— Тогда ему надо поискать другой пансион.

Они как раз убирали последнюю открытую банку с консервами, когда дверь распахнулась и на пороге, зевая и улыбаясь, появилась Фауна.

— Ммм, я даже рада, что мы приехали. Получается симпатичный сценарий. Я думала, начнется смертная скука, но Санни сказала, что нам лучше приехать пораньше и помочь тебе. Поддержать твою мораль. Санни чувствует какую-то странную вибрацию.

— Фауна имеет в виду моральную поддержку, — пояснила Туся, а самая красивая из сестер Хаббард снова зевнула и почесала живот.

— Я знаю, что она имеет в виду. Ты чего-нибудь хочешь? — Рори достала из сушилки чистую чашку.

— Ммм, а какое меню? Если ты предложишь частицу твоего у-ужасно крутого парня, я скажу «да».

— Ты имеешь в виду Кейна? — вытаращила глаза Рори.

Фауна только расхохоталась. Туся удивленно поглядела на них, потом тоже засмеялась. Рори взглянула на одну, на другую, подбоченилась и начала притопывать левой ногой — сестры называли эту ее позу «танец гремучей змеи».

— Ладно. Обе сейчас же прекратите.

— Прости, Рори, только это… — начала Туся.

— …видно невооруженным глазом, — закончила за нее Фауна.

— Ведь Санни уже намекала тебе, разве нет?

— Ты думаешь, он Скорпион?

— С таким жгучим взглядом он должен быть Скорпионом.

— Вы что, обе свихнулись?

Наконец сестры утихомирились, и Фауна даже предложила Рори на время красный шелковый пояс, потому что ее немного скучный. Но Рори была не в том настроении, чтобы идти на мировую.

Кроме того, Чарлз начнет шипеть, если увидит на ней красный шелковый пояс. Он не из тех мужчин, которые одобряют такие вещи, даже если бы она была женщиной того типа, которые подобные вещи носят.

— Ох, чуть не забыла, Чарлз просил передать, что во второй половине дня он сюда зайдет, и вечером мы все поедем обедать в какой-то клуб, — сообщила Туся.

— В том числе и твой неотразимый Кейн, — подколола сестру Фауна. По дороге к плите она несколько раз вильнула бедрами, как в стриптизе, и, возвращаясь к столу с чашкой кофе, поиграла животом и чуть подпрыгнула, при этом не пролив ни капли.

Рори посмотрела на нее, вздохнула и ничего не сказала. Наверно, существует подходящее слово, описывающее походку Фауны, но за всю жизнь Рори так и не сумела его придумать. Когда Фауна шла, все приходило в движение. Плечи, руки, грудь, бедра — все работало.

— Тебе обязательно ходить вот так?

— Как «вот так»?

— Будто блюдо с желатином.

Фауна надула свои наполненные силиконом губки.

— Уходи с моей территории, так я понимаю. Если хочешь, я и тебя научу. Думаешь, это поможет смягчить твоего душку Чарлза? Или, я бы сказала, сделать тверже?

Фауна усмехнулась с невинным коварством. Туся захихикала. Рори сжала зубы. И в этот момент появился Кейн, белая рубашка полурасстегнута, волосы мокрые после утреннего душа.

— Доброе утро, леди. Я помешал?

Рори со вспыхнувшим лицом проговорила:

— Вовсе нет. Если хотите сделать мне любезность, не могли бы вы взять этих двух детей и вывести их в сад поиграть? А я в это время позавтракаю и спланирую день. — Вдруг она почувствовала себя на миллион лет старше, чем сестры, которым было одной двадцать два, а другой двадцать пять. А ей тридцать. Старая, усталая, одинокая и…

Испуганная.

Кейн покорно вывел обеих женщин через черный ход в ленивую жару позднего утра. А Рори вскоре извелась от ненависти к себе, потому что страдала оттого, что он с ними, а не с ней.

И еще она мучилась от чувства вины, впрочем, в последние дни оно постоянно ей досаждало.

Какого дьявола? Почему она должна чувствовать себя виноватой? Чарлз настаивал, чтобы она пригласила на свадьбу свою семью. И она выполнила его желание. Она предполагала, что Кейн будет развлекать сестер. И он тоже выполняет ее желание. Чарлз сказал, что встретится с ней во второй половине дня. Хорошо бы найти утешение в его объятиях, стряхнуть наконец с себя чувство вины и неопределенности. Освободиться от навязчивой холодной тяжести, которая давит на нее день и ночь с того момента, как он вручил ей обручальное кольцо. Может быть, если бы он сам надел кольцо ей на палец и, еще лучше, поцеловал его, а потом сплел бы ее пальцы со своими… Но он только вручил ей коробочку и назвал адрес магазина, где купил кольцо, на случай, если она захочет обменять его на другое, в ее вкусе…

Рори тщательно одевалась к выходу с Чарлзом. Она надела свое любимое голубое хлопчатобумажное платье с белым канифасовым воротником и манжетами. Она спрыснула ароматизированным эликсиром горло и попудрила веснушки, прекрасно зная, что через минуту они выступят снова.

Чарлз обнял ее, а она, обхватив одной рукой его за шею, другой пощупала запястье — зачастил ли, как угорелый, пульс?

Ох, ну конечно… сейчас же слишком жарко для всякой спешки.

Они поехали в маленький парк на берегу реки, и Чарлз оставил мотор включенным, чтобы работал кондиционер. Какая бы ни была жара, Рори все-таки предпочла выйти из машины и посидеть на траве, поглядеть на мутные воды реки Ядкин, ощутить теплые порывы ветра. Все же она была дочерью своих родителей.

— Просто удивительно, что вся моя семья не забралась на заднее сиденье и не поехала с нами любоваться видами, — полушутя заметила она.

— Их развлекает Кейн. Кажется, он и Фауна нашли общий язык. Аврора, тебе следовало бы поговорить с ней, Кейн… м-да, я хочу сказать, он, конечно, вполне приличный человек, но с женщинами… Что я пытаюсь сказать… твоя сестра очень молодая. Мне было бы неприятно видеть ее обиженной.

— Фауну?

— Это ее настоящее имя?

— Да, настоящее. Чарлз, если твоя… так, если ты… М-да, что я пытаюсь сказать, я не уверена, что твоя мать будет довольна, живя с нами. — Рори не хотела говорить о своей семье. И особенно не хотела говорить о Кейне и Фауне.

— Это был дом моей матери, пока мы со Сьюзен не поженились. Не могу представить, Аврора, как я скажу ей, что она нежеланна. Она не поймет. Более того, будет оскорблена.

У Рори поникли плечи. Она убеждала себя, что Чарлз добрый человек. Она где-то читала, что внимательные сыновья обычно становятся внимательными мужьями.

— Да, ну что ж…

— Ты будешь рада ее помощи, когда начнутся занятия в школе, понимаешь?

Конечно, это правда. Чарлз ни разу не возразил против ее работы в школе. Откровенно говоря, она хорошая учительница. Умеет найти подход к детям. Порой она мечтала иметь собственных детей.

— Я сказал Кейну, чтобы он привез девушек домой к пяти. Они просили дать им время, чтобы подготовиться к вечеру. Кстати, Фауна сказала, что работает в бизнесе развлечений.

Подавляя приступ смеха, Рори взглянула на него, проверяя, не шутит ли он. Обычно Фауна любит озадачивать малознакомых людей, объявляя, что она профессиональная танцовщица кутча, а потом наблюдая их реакцию.

Он не шутил. Она рассматривала его безукоризненный профиль. Чарлз Бэнкс, без сомнения, был красивым мужчиной. С правильными чертами, но в целом похожий…

— Да, верно. — Рори опустила голову и стала изучать свои обгрызенные ногти. — В бизнесе. Я имею в виду, в бизнесе развлечений. Чарлз, любишь ли ты меня?

Он отпрянул так, будто она ударила его дохлой рыбой.

— Аврора, что за идиотский вопрос? Разве я попросил бы твоей руки, если бы не хотел заботиться о тебе?

— Я не спрашиваю, хочешь ли ты заботиться обо мне, я спрашиваю, любишь ли ты меня, а если любишь, то у тебя странный способ проявлять любовь.

— Аврора, по-моему, ты переутомлена. Поэтому я и попросил маму и Эву взять на себя все приготовления к свадьбе.

Рори хотела было запротестовать, но Чарлз положил ей на ладонь свою руку, и она непроизвольно отметила про себя, что его рука мягче и глаже, чем ее.

— Аврора, — ласково начал он, — ведь мы не пара восторженных юнцов. Я знаю, что ты первый раз выходишь замуж, но, моя дорогая, ведь тебе уже тридцать лет. Уверен, что у тебя было время понять — такой рассудительной, образованной женщине, — что такие слова, как «любовь», используются слишком часто. Забота, уважение — вот важнейшие условия любых успешных отношений. Одинаковая среда и происхождение… — Тут он чуть нахмурился, но Рори из-за выступивших слез не заметила этого. — Ну, ничего, полагаю, это уладится, — пробормотал он. — Кстати, вчера вечером твой отец упомянул о всеобщем страховании, и, скажу тебе откровенно, я удивлен — у него нет ни одного страхового полиса. При его бизнесе у человека нет других гарантий.

— Мне бы хотелось вернуться домой, если ты не возражаешь, — очень тихо проговорила Рори.

— Да, конечно, моя дорогая. Наверно, разболелась голова? В последнее время у тебя часто болит голова.

В последнее время у Рори начал болеть желудок. У нее никогда не болела голова. Но она не стала утруждать себя, поправляя его.