Любовь в Люксембурге

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Снег пошел! – Тэффи отпустила руль и поймала медленно падающую снежинку своей зелено-красной варежкой. – Ну почему он не пошел в самом начале уик-энда, а только в субботний вечер?

Поль обернулся, остановив стремительный велосипед. Его ноги в темных спортивных брюках застыли на педалях, поджидая отставшую Тэффи, но она не торопилась. Отсюда она могла любоваться его длинными ногами, руками в кожаных перчатках, уверенно лежащими на руле, прямой спиной, тонкой талией, широкими плечами, обтянутыми бело-синим полосатым свитером с гербом Люксембурга на груди – красным львом в золотой короне, стоящим на задних лапах.

– Если бы он пошел раньше, – полосатая вязаная шапочка была низко надвинута ему на лоб, – мы не смогли бы покататься на велосипеде.

– Мы могли бы покататься на лыжах. Эти леса отлично подходят для бега на длинные дистанции.

– Длинные дистанции от нас не уйдут. Терпение, мышка.

Терпение. Он всегда так говорил, но знал ли он, насколько она терпелива? Тэффи сама не понимала, откуда у нее берутся силы так долго мириться с тем, что их отношения топчутся на месте. Уже январь, а он еще не…

Нет, нет и еще раз нет, мысленно оборвала она себя. Я не должна думать об этом.

Лучше она вспомнит о хорошем. Они вместе катались на лодке, занимались серфингом, играли в теннис и сквош с другими парами, принадлежащими к его клубу. Однажды Поль даже взял ее на конную прогулку, хотя она ему явно понравилась меньше, чем Тэффи.

«Совсем не то, если лошадь не твоя собственная», – заметил он тогда и ничего больше не сказал.

Тэффи могла понять такую точку зрения, но так и не узнала, есть ли у него самого лошадь или лошади. Если и есть, то там, куда он ее не приглашал, в доме, о котором он никогда не говорил с ней. Иногда он неожиданно исчезал с вечера пятницы до утра понедельника, и потом она узнавала, что ему пришлось провести уик-энд в Федеранж-сюр-Мозеле, он просто ставил ее об этом в известность…

Ну, вот я опять, подумала она и усилием воли вернулась к реальности.

Зимний лес был по-своему прекрасен. Утром воздух напоминал охлажденное вино, а сейчас его смягчил снег, дышалось легко. В пятницу, накануне, они танцевали до утра, позавтракали сонные и поднялись по райской лестнице в спальню, где за два часа отлично отоспались.

На прошлой неделе Поль впервые привел ее в свой фехтовальный клуб. Сердце Тэффи забилось быстрее, когда она вспомнила, как после нескольких изящных схваток он снял маску и открыто улыбнулся ей через весь зал. Она тут же подбежала к нему с полотенцем, и он прижал ее к своему разгоряченному телу и поцеловал на виду у всех. Значит, он не хочет скрывать от всех, что они…

Что они – что? – устало спросила себя Тэффи. Кто мы друг другу? Он никогда даже не заикался, что…

Нет, она даже в мыслях не осмеливалась произнести это слово. Он не произносит его, так и она будет молчать.

Но выражаться это может по-разному, и она воскресила в памяти Рождество. В начале декабря она провела один из своих одиноких уик-эндов за вязанием шапочки, так гармонировавшей с его любимым свитером с геральдической символикой. Она подарила ему ее на Рождество, кажется, ему понравилось, и в ответ он вручил ей сверток, такой маленький, что у Тэффи перехватило дыхание, пока она его открывала.

Но в небольшой, обитой шелком коробочке лежала всего лишь заколка для шарфа. Теперь Тэффи не расставалась с ней, золотой мышкой с пушистым хвостом и зелеными глазами из камня, который он назвал шпинелью, но все же…

Шпинель, хмыкнула она, когда дорога под колесами пошла в гору. Я не заслуживаю драгоценных камней, только полудрагоценных, и мы ездим с ним куда угодно, но не в то место, которое ему дороже всего.

Это была одна из тех многочисленных вылазок по городам и весям Великого герцогства, которые они совершали. Тэффи нравились все эти деревушки и городки, Клерво и Ларошет, Бофор и Дикирх, но они никогда не были в Федеранж-сюр-Мозеле. Поль как будто старался держать ее как можно дальше оттуда: они вообще не были на Мозеле. А когда Тэффи попыталась повернуть к Мозелю сегодня, Поль твердо заявил:

– Нет, поедем по другой дороге. Тебе пора увидеть Вианден.

Поэтому они доехали до Эхтернаха, а потом на велосипедах поднялись лесной дорогой на тридцать один километр вверх по реке и въехали в извилистые, вымощенные булыжником улочки Виандена. Как Поль и предсказывал, Тэффи сразу же влюбилась в невзрачную церковь с черепичной колокольней, замок с башнями, ратушу с черепичным куполом и, конечно, в ресторан с обеденным залом, нависшим над рекой. Его владелец необычно долго разговаривал с Полем и оставил того в грустной задумчивости.

– Мы обсуждали «эльблинг» этого года. Это такое вино, маленькая дикарка… – добавил он, видя ее замешательство. – Он купил немного у нас… скорее, у моей матери, – поправился Поль, вздохнув.

– Ты был бы рад, если бы он покупал у тебя, правда?

– Кто родился виноделом, остается им навсегда, – сказал Поль, невидящими глазами уставившись в меню. – Ну что ж, теперь уже недолго… – Он тряхнул головой и стал торопливо перелистывать страницы. – Как насчет цесарки по-люксембургски?

Тэффи даже не раскрыла меню.

– Что «теперь уже недолго»?

– Или пулярки в рислинге?..

– Если ты хочешь обосноваться… дома, – выговорить это слово ей было трудно, и она запнулась, – и управлять виноградником, почему ты этого не делаешь? Что тебе мешает?

Может быть, ему мешает она? Может быть, он ждет, пока перегорят их чувства и они расстанутся, прежде чем он возьмет в свои руки бразды правления в Федеранже? С мгновенно пересохшим от волнения ртом Тэффи наблюдала за выражением его лица. Но его губы оставались плотно сжатыми в одну прямую линию, а глаз она не могла увидеть из-за того, что Поль уткнулся в меню.

– Что тебе мешает? – настаивала Тэффи, готовая выслушать горькую правду.

– Вопросы, вопросы…

Как обычно, ответа она не получила. И почему-то оказалось, что она не такая голодная, как сама думала. Хотя в омлете было только два яйца, Тэффи так и не смогла его доесть.

Почему Поль не допускает ее в такую важную часть своей жизни? Это может означать только одно: в будущем он вернется в Федеранж без нее.

Она была не более чем короткое городское увлечение, иностранка, ненадолго привлекшая его внимание – до тех пор, пока он не вернется к земле и реке, которым всегда принадлежал. И если после того, как Поль ее бросит, Тэффи некуда будет идти и нечего делать всю оставшуюся никчемную жизнь, то, значит, ей не повезло в игре, которую она начала так легко пять месяцев назад.

Лучше бы я никогда его не встречала, думала она на обратном пути, проезжая на велосипеде по берегу Ура. Или все-таки нет?

Она не могла лгать самой себе, поэтому предпочла завязать непринужденный разговор:

– В Люксембурге много рек, правда? Тэффи нагнала Поля и поехала ближе к краю дороги, откуда было видно, как светящийся тусклым оловом Ур неторопливо катит свои волны под тяжелым серым небом к слиянию с Сюром.

– Ты, наверное, считаешь, что нет ничего красивее, – она махнула на ленту Ура, – но Кендра говорит, что Мозель просто потрясает…

Тэффи едва не потеряла равновесие, бросив в сторону своего спутника виноватый взгляд. Собственно, в чем ее вина? В том, что она упомянула наиболее известную в Люксембурге реку? Он же не знает про остальной разговор…

– Ты должна взглянуть на это своими глазами, – уговаривала ее Кендра в ноябре. – Я не имею в виду экскурсию по «Пещерам», на которую поехала Аннет…

– Даже и не думала, – прервала ее Тэффи, положив сразу три письма на ее стол. – В любом случае это невозможно. Экскурсии заканчиваются в конце октября.

– Значит, все-таки думала? – подколола проницательная Кендра. – Но тебе ничто не мешает просто так туда поехать.

– Мешает многое. – Тэффи неправильно напечатала слово и с мрачным видом исправила ошибку. – Я слишком занята.

– Занята тем, что тратишь время зря, – сказала Кендра.

Тэффи отлично понимала, что она имеет в виду. Ее старшая, счастливо вышедшая замуж приятельница считала время, проведенное с мужчиной, который не собирается жениться, потраченным зря, ведь его можно было провести с другим мужчиной, готовым к более серьезным отношениям…

В наши дни думать так глупо, верно?

Тэффи бросила еще один быстрый взгляд в сторону Поля и с облегчением увидела, что он улыбается. Точнее, почти улыбается, приподняв кончики губ и продолжая смотреть вперед на дорогу.

– Да, Мозель великолепен. Хотя я, наверное, пристрастен, потому что… – он обернулся к ней, темные теплые глаза – как оазисы в окружающем холоде, – потому что там мой дом. Мой отец за всю свою жизнь не покидал дома больше чем на один день.

Тэффи глубоко вдохнула пахнущий снегом воздух. Поль редко заговаривал о своей семье, и теперь она жадно впитывала каждое слово. Она уже знала, что у Поля только одна сестра, мать Ника, и нет братьев; что виноградник принадлежит его семье уже пять поколений, а сейчас его мать управляет им в одиночку, с тех пор как два года назад умер его отец. Но Тэффи не помнила, чтобы Поль когда-нибудь рассказывал ей о нем.

– Твой отец никогда не покидал Федеранжа? – мягко спросила она. – Даже не ездил в отпуск?

– «Кому нужен отпуск?» – бывало, говорил он. – Поль медленно крутил педали, как будто вся его энергия была направлена сейчас на другое. – Думаю, он так и не примирился с тем, что я зарабатывал кучу денег.

– Ты хочешь сказать, ему не нравилось, что ты разбогател? – Тэффи тоже дала отдых своим ногам, хотя снег налипал на ее зеленый, как рождественская елка, свитер.

– Он уважал меня за это. – Поль снова взглянул на нее – янтарная вспышка в белой снежной мгле. – Но его огорчало, что это мешает мне работать вместе с ним.

– А твоя мать? – осмелилась спросить Тэффи.

– Несет тяжелый груз. – Еще один теплый взгляд и ироническая усмешка, потом его велосипед повернул в белеющую долину. – Быстрее, мне надо позвонить домой.

Она с трудом поспевала за ним, замерзшая и усталая. Он снова, сам того не подозревая, разбил все ее надежды. Она может свободно приходить в дом на набережной Альзета, но настоящий его дом – в Федеранже, а туда он ее никогда не приглашал.

Может быть, она сделала что-то не так? Но он брал ее с собой везде, на прошлой неделе даже в Шато-Бетцдорф, на официальный прием, устроенный в здании бывшей резиденции Великого герцога. Запретным для Тэффи был только Федеранж, о котором Поль всегда говорил уклончиво и осторожно.

Только! Гнев заставил ее быстрее крутить педали. Если он не хочет видеть ее у себя дома, в том месте, которое он действительно считал своим домом, к чему все остальное?

Не только Кендра, уподобляясь Кассандре, постоянно предрекала Тэффи грядущие беды. Брат Тэффи, Аллен, который три недели назад заехал за ней и отвез ее на Рождество в Кент, тоже не одобрял их связь.

Аллен выехал из своего дома в Страсбурге еще до рассвета, и это означало, что в Люксембурге он попадет в утренние пробки. Поэтому Поль вызвался подвезти Тэффи ему навстречу, в маленькую гостиницу недалеко от транспортной развязки. Там они заказали завтрак.

Вскоре Аллен присоединился к ним и неохотно выпил чашку кофе. Он был немногословен и разговаривал настолько натянуто и отрывисто, что Тэффи почти обрадовалась, когда он сказал, мол, пора ехать. Она расставалась с Полем на целую неделю, и хотя их прощальный поцелуй был коротким, но от этого не менее сладостным.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Тэфф, – начал Аллен, как только они выехали на автостраду.

Встревоженная Тэффи наконец-то поняла, что волнует ее брата. Он пришел к выводу, что она и Поль провели ночь вместе. Как она могла ему возразить, если это была чистая правда?

– Я уже большая девочка, – вместо этого заявила она, – и сама о себе позабочусь.

– Ха. Этот парень, по-моему, просто пижон.

– Только ты, – Тэффи кивнула на его свитер, который он носил пять лет, и на старую куртку, валявшуюся на заднем сиденье, – можешь назвать человека в спортивном костюме пижоном.

– Спортивные костюмы бывают разные, – проворчал Аллен. – А эта его машина…

– Избавила тебя от нудных городских пробок, – сухо отрезала Тэффи. – Мог бы и поблагодарить.

Некоторое время Аллен молчал, но этим дело не кончилось:

– Теперь понятно, почему я всегда попадал на этот чертов автоответчик, когда пытался тебе позвонить.

– Я всегда тебе перезванивала, – возразила Тэффи.

– Ты уверена, что он не женат или что-нибудь в этом роде?

– Вполне. Я знакома со многими его друзьями…

– Женщинами или только мужчинами?

– Видишь ли, он меня уважает, – вспылила Тэффи, – и не держит за женщину легкого поведения!

– Ты встречалась с его родственниками?

– Д-да. – В конце концов, она ведь знакома с Ником, его племянником.

– Как они к тебе относятся? – продолжался допрос.

– Они замечательные, – язвительно произнесла она. – Не лезут в чужие дела и не задают лишних вопросов, как мои.

Аллена это не смутило.

– Они приглашали тебя на Рождество?

– Ты же знаешь, что такое Рождество, – смутилась она. – Исключительно семейный праздник.

– Значит, нет, – подытожил он, глядя на дорогу. – Ты писала или говорила о нем родителям?

– Н-нет.

Родители звонили раз в неделю, всегда в одно и то же время, так что быть в этот час дома не составляло труда, и так же просто было не упоминать Поля в письмах.

– Тогда я тоже не буду, – решил Аллен. – Но у тебя все-таки трое братьев, Тэфф. Я сообщу Крису и Ричи, что происходит.

– Да ничего не происходит! – раздраженно вскинулась Тэффи.

Бесполезно. На обратном пути Аллен настоял, что подвезет ее прямо к дому, и, поднявшись в квартиру, осмотрел каждую комнату.

Там он не нашел никаких следов Поля, подумала Тэффи, завороженная водоворотом падающих снежинок. Она сама почти не бывала в той квартире, не говоря уже о Поле…

– Устала? – Его голос звучал еще ниже, приглушенный метелью. – Тебе надо было поесть поплотнее.

– Не все умеют сжигать лишние калории так, как ты. – Она слизнула с губ огромную снежинку. – Вряд ли ты согласишься поужинать сегодня у меня.

– Снова омлет из двух яиц? – поддразнил он.

– Копченая форель, – произнесла она гордо. – Я купила две порции, но, скорее всего, я зря беспокоилась. Ты, кажется, не доверяешь моей кухне.

– Ты сама закоптила форель?

– Я сделала к ней соус из яблок с хреном. Ты снова увиливаешь.

В его голосе прозвучало удивление:

– Я что?..

– Увиливаешь от ответа, прячась за шутками.

– Сдаюсь, мышка. – Он был изумлен.

Тэффи и сама изумилась. Раньше она не посмела бы упрекнуть его таким образом. Услышав свои слова, четко и жестко выражающие суть ее недовольства, она поняла, что даже самой себе не признавалась в таких мыслях.

Почему вдруг ей стало так легко? Может, потому, что они все же продвигались вперед, несмотря на снег? Сейчас они проехали Райздорф и снова углубились в сумрачный лес, где ветки деревьев сплелись в черно-серебристую паутину, а обычных лесных звуков не было слышно. Только поскрипывал снег под колесами велосипеда; они словно плыли сквозь белые облака чистилища к земле обетованной.

Земля обетованная? Может, теперь я смогу сказать то, на что раньше не осмеливалась? – подумала она.

А вслух она спросила:

– Так все дело в том, что я плохо готовлю? Если так, не отказывайся от моей еды, даже не попробовав.

Возможно, тишина и метель подействовали и на Поля. Возможно, поэтому он раньше внезапно заговорил о своем отце и поэтому же ответил ей сейчас прямо и откровенно:

– Нет, дело не в этом.

В любое другое время Тэффи тут же спросила бы: тогда в чем же? Теперь же она молча ехала подле него.

– Мне… мне теперь не очень приятно находиться в том доме, – проговорил он наконец.

Вопросы роем клубились в ее голове, но она решила, что с ними можно подождать. Река из тускло-оловянной превратилась в черную, а свет шел снизу, от снега, так что мир перевернулся вверх тормашками.

– Когда я там, я вспоминаю…

На этот раз Поль замолчал надолго. Тэффи ехала рядом, ощущая напряжение в плечах и спине. Сегодня он впервые заговорил о своем отце. Возможно, после пяти месяцев молчания он захочет поговорить и о Клодии? Сама Тэффи узнала о ней из газет.

– Это действительно оказалась язва, – крикнула она в гардеробную Полю на второй неделе их знакомства. – Здесь написано…

– В газете? – ответил он из глубины шкафа. – Ну, раз в газете, значит, это правда, не так ли?

– Она отменила свое турне по Европе…

– Мне надеть английский твидовый пиджак, мышка?

– …и будет проходить курс лечения дома, в Аризоне. – Тэффи опустила газету. – Надеюсь, она скоро поправится.

– Ты не слышала прогноз погоды на сегодня?

– Тебе что, все равно, когда кто-то из твоих друзей болен?

Поль вынырнул из шкафа в терракотовой рубашке и кофейных брюках и резко повернулся к ней, недовольный ее тоном. В такие мгновения она почти боялась его.

– Ну… – начала она торопливо, – имею я право порадоваться, что Клодия поправилась настолько, чтобы выписаться из больницы?

– Безусловно, мышка. – Он снял с вешалки твидовый пиджак. – Думаю, мы можем позавтракать в «Плас д'Арм»…

Он всегда поступает так, размышляла Тэффи под мерное поскрипывание снега под колесами. Он всегда меняет тему, если не хочет о чем-либо говорить. На этот раз, казалось, ему просто нечего добавить. В конце концов, он рассказал о своем отце и косвенно о жизни в Федеранже.

Это уже прогресс, сказала она самой себе, не будь жадиной. И наконец, как награда за терпение, прозвучал его ответ:

– Твоя квартира напоминает мне об Аннет. Тэффи ощутила, как напряжение отпускает ее.

– Почему ты мне не сказал? Я могла бы переехать.

Сине-белая полосатая шапочка повернулась к ней, глаза под козырьком почти не видны.

– Ты не в обиде, что я вспоминаю Аннет?

Тэффи уверенно покачала головой.

– Похоже, тебе не очень-то приятно вспоминать о ней.

– Ну, да. Но не могу же я просить тебя переехать по такой смехотворной причине. – Поль перевел взгляд на дорогу. – К тому же это вряд ли поможет.

– Почему? – Она изо всех сил вцепилась в руль. – Потому, что ты не хочешь, чтобы мы и дальше были вместе?

– С чего ты взяла?

В его голосе звучало такое изумление, а вопрос был так ей приятен, что Тэффи потеряла равновесие. Небольшая кочка, припорошенная снегом, попала под колесо, и Тэффи полетела в сугроб на обочине. К счастью, под снегом оказался толстый мох, который смягчил удар, и она осознала, что ей не больно и даже удобно лежать. Может быть, не только из-за мха. Может, оттого, что она чувствовала себя счастливой.

– С тобой все в порядке? – Сильные руки отбросили в сторону велосипед и подняли ее на ноги. – Ты не ударилась?

Поль заботливо поддерживал ее за талию. Тэффи продолжала смотреть на коронованного льва на его свитере.

– Все хорошо, правда. Более, чем хорошо, – добавила она, вспомнив его слова. – Ты не мог бы повторить?

– Повторить? Что именно? – Он нетерпеливо оглядел ее с ног до головы. – Ты уверена, что все нормально? Ты врезалась прямо в это проклятое дерево…

– Это благословенное дерево. – Она отбросила свои варежки и обняла Поля. – Все, все вокруг просто прекрасно…

Тэффи прильнула к нему, почувствовав его прохладную, пахнущую диким тимьяном кожу, его горячие губы, угадывая взъерошенные волосы под полосатой вязаной шапочкой. Его руки ласкали ее, их нежность и настойчивость ощущалась, несмотря на всю одежду – его перчатки, ее свитер…

Нет, кажется, он без перчаток. Должно быть, избавился от них по ее примеру, и теперь его теплые пальцы проникли ей под свитер и футболку. Тэффи затрепетала, ее дыхание стало неровным. Она ощутила губы Поля на щеках и шее, его ладони на груди, а потом на обнаженных бедрах, и они слились в едином порыве, двигаясь все быстрее и быстрее, все ближе и ближе к вершине страсти, и наконец мир остановил свое вращение в сверкающей белизне, постепенно превращающейся в серебро, и они вернулись на землю, где за это время перестал идти снег и взошла луна.

– Ради Бога, поехали отсюда, – сказала Тэффи, пытаясь привести одежду в относительный порядок. – А если нас кто-нибудь видел?

– Мы всегда можем сказать, что замерзли и согревали друг друга. – В низком голосе слышалась смешинка. – Ведь вся одежда на нас.

– Не совсем. – Как во сне, она взяла у него свои варежки. – Но более-менее…

– Черт!

– Что такое? – Тэффи очнулась. Поль молча натягивал свои кожаные перчатки, поблескивающие в лунном свете.

– О Боже! Ты не воспользовался…

– Именно. Не воспользовался.

Был ли гнев в его низком голосе? Сожаление? И то, и другое, решила Тэффи, и еще что-то, чего она никак не могла истолковать, тем более что была занята собственными противоречивыми чувствами. Она виновато понурилась:

– Мне надо было начать принимать таблетки.

– Можно было, надо было… Пошли. – Он подобрал ее велосипед и отряхнул снег с седла. – Надо вернуть его.

Как это похоже на него, думала она, снова забравшись в седло и отсчитывая километры по берегу быстрого Сюра: ни вопросов, ни обвинений, никаких «а что, если». Что бы ни происходило, делай то, что надо делать, и все. Что не так уж плохо, поняла Тэффи, хотя я сама непрерывно спрашиваю себя: что, если?..

Что, если у нее будет ребенок? Останется ли Поль с ней? Захочет ли он на ней жениться?

Только не из-за этого! Я не хочу принуждать его к женитьбе, решила Тэффи. Так я никогда не узнаю, на самом ли деле он…

И снова она не решилась даже мысленно произнести слово, которое Поль никогда не употреблял и которое она жаждала от него услышать и во время их дружеской беседы в пункте проката, где они вернули ее велосипед, а свой Поль закрепил на крыше машины, и в машине Поля, пока он набирал номер телефона, ждал, набирал снова и наконец положил трубку на рычаг.

– Позвоню попозже.

– Там, в лесу, – Тэффи в ужасе слышала собственный голос, но не могла остановиться, – когда я упала, а ты меня поднял, и… и ты помнишь, что случилось потом. Как бы ты это назвал?

– Не знаю. – Он откинулся на кожаное сиденье, залитое желтым светом фонарей, проникающим через ветровое стекло. – Со мной такого раньше не случалось, мышка.

– Я бы назвала это…

Но она так и не произнесла «любовью», это слово застряло у нее в горле. Тэффи несмело взглянула на Поля и вдруг поняла, что ему даже неинтересно, что она пытается сказать. Он опять – когда он заговорил, она с трудом могла этому поверить, – опять думает о еде!

– Кстати, о копченой форели. Сколько тебе понадобится времени, чтобы приготовить соус?

– Нисколько. У меня есть все продукты и кухонный комбайн, который уже давно нуждается в практике.

– Ты любишь готовить? – очень мягко спросил Поль.

– Какая тебе разница? Ты ходишь в эти свои рестораны, где тебя кормят по-королевски…

– Кажется, пришло время кое-что изменить, мышка.

– Что изменить?

– Я был эгоистом. – Снова эта мягкость в его голосе, какую он обычно приберегал для постели. – Никогда не встречался с тобой в твоем доме, не принимал твоего образа жизни. Мне надо было раньше это заметить.

– Надо было позволить мне готовить для нас у меня, ты хочешь сказать?

Тэффи обнаружила, что ее тон тоже потеплел. У нее появилось неожиданное чувство, что они понимают друг друга лучше, чем она думала. Копченая форель была просто предлогом обсудить более важные проблемы, одинаково сложные как для нее, так и для него.

– Не только. Я видел, как часто тебе были нужны… – он помедлил в поисках примера, – туфли, фен, письмо, а они остались у тебя в квартире.

– Бывало и такое. Но этим можно пренебречь ради того, чтобы проводить время… – «с тобой», хотела она сказать, но вместо этого произнесла совсем другое: —…в том прекрасном доме.

– Может, он и прекрасный, но там нет места для…

Теперь была его очередь прерваться на полуслове. Может, он тоже искал, чем бы заменить то, что ему на самом деле хотелось сказать? В наступившей тишине слышалось только легкое шуршание падающих опять снежных хлопьев, постепенно отгораживающих их от окружающего мира белой стеной.

– Нам пора ехать. – Поль торопливо нашел ключ, повернул его в замке зажигания, приборная доска ожила, вспыхнув зелеными и красными огоньками.

Тэффи пристегнула ремень. Мотор прогрелся, и Поль включил «дворники». Волшебные снежинки размазались по стеклу и потекли вниз. В руках Поля снова оказался проклятый телефон.

Между ними чуть было не произошло что-то новое, Тэффи была совершенно уверена, хотя и не знала, что именно; но всему помешал этот якобы срочный телефонный звонок в Федеранж. И что уж такого важного ему надо было сообщить или услышать?

Что бы это ни было, сейчас он этого не услышал – номер по-прежнему не отвечал. Поль повесил трубку и вырулил с темной деревенской улочки на дорогу, ведущую к городу. Разъезженный снег под колесами почернел, превратившись в грязную кашу. Тэффи попыталась еще раз вернуться к тому лесному настроению.

– Ты что-то говорил про свой дом, – начала она.

– Да? – Поль не отрывал глаз от дороги. – Ах, да. Я сказал, что там нет места, чтобы… э-э-э… готовить. – Его ладонь на мгновение соскользнула с рычага переключения скоростей и сжала ее руку. – Я люблю копченую форель, мышка.

Тэффи немного расслабилась, понимая: он сказал не то, что хотел сказать, но все же это было некое приближение к главному. Мысленно она проверила содержимое буфета.

– На первое я приготовлю луковый суп.

Поль бросил на нее быстрый взгляд и облизнулся:

– С поджаренными ломтиками хлеба и сыра?

– Ну надо же, Поль, ведь мы так сытно пообедали! – рассмеялась она. – Просто несправедливо, что ты никогда не прибавляешь в весе.

Остаток пути Тэффи наслаждалась своим счастьем. Впервые за все время их знакомства он так охотно согласился поужинать с ней. То, что она обещала сегодня приготовить, было несложным, но это только начало. В понедельник она купит все, что требуется для ее коронного блюда – мясного пудинга с почками и устрицами, готовить который ее научила мама, а на гарнир будут самые лучшие овощи, какие только можно найти на рынке…

– Ой, мы уже приехали? – очнувшись, Тэффи увидела знакомый подъезд. – Ты поставишь машину в гараж?

– Ты хочешь спросить, останусь ли я на ночь? Посмотрим.

В который раз он взял телефон и попытался дозвониться до Федеранжа. Тэффи услышала длинные гудки в трубке, и ей снова стало интересно, что за срочное дело заставляет его быть столь настойчивым.

Наконец он повесил трубку.

– Я лучше попробую…

Поль закрыл рот так внезапно, что Тэффи показалось, будто она слышит клацанье его зубов. Он повернулся в ее сторону, и, хотя в темноте черты его лица различить было нельзя, Тэффи почувствовала его напряжение.

– Почему бы нам не подняться? – смиренно спросила она. – Ты мог бы позвонить от меня…

Она не успела закончить. Поль выскочил из машины, хлопнув дверью. Да, каким бы ни было это дело, оно для него по-настоящему неотложное, грустно подумала Тэффи, наблюдая, как он стремительно пересекает тротуар.

А потом она увидела причину его поспешности. Две женщины, закутанные в шубы, появились в освещенном вестибюле, обе в таком же напряжении, как и Поль, это было заметно по их походке. Он подошел к ним, и старшая, величественная и седая, быстро заговорила с ним по-люксембургски. Другая же…

Тэффи вышла из машины и присмотрелась внимательнее. Из-под наброшенного на голову шарфа выбивалась тонкая прядь платиновых волос, огромные затемненные очки почти скрывали глаза, но, без сомнения, это была Клодия Воэн.

– В чем дело? Что происходит?

Тэффи подошла ближе, но никто не обратил на нее внимания. Всеми забытая, она молча смотрела, как Поль поплотнее запахнул норковую шубку Клодии, обнял ее за плечи и, подхватив небольшой чемодан, проводил к своей машине. Другая женщина последовала за ними, и, усадив Клодию на переднее сиденье, Поль открыл заднюю дверцу перед второй пассажиркой.

Только после этого он повернулся к Тэффи:

– Тебе лучше подняться к себе. Я приеду, как только смогу…

– Нет, не приедешь, – резко прервала его по-английски старшая пассажирка. – Ты останешься там, где должен быть, – с женщиной, которая носит твоего ребенка.