Любовь во спасение

Глава 2

Клеона наслаждалась каждой минутой путешествия! Скорость, с которой они мчались, возбуждала и приводила в восторг. Все прошло в точности так, как они задумали, и Клеона, оставшись одна в карете, едва могла поверить, что все это не снится ей.

Патрик О'Донован перехватил упряжку герцогини по дороге к Мандевилл-холлу и запугал кучеров опасностью заразы. Он посоветовал им переночевать в соседней деревне и заехать за мисс Мандевилл в половине девятого следующего утра. Клеона убедила родителей, что из-за сборов ей необходимо остаться на ночь в Мандевилл-холле, а утром, прежде чем уехать, написала отцу записку, сообщая, что Леони пришлось отбыть раньше, чем ожидалось. Пока ее перо выводило эти слова на бумаге, девушка чувствовала себя глубоко виноватой, но еще тяжелее показался ей разговор с матерью.

— Я рада, что ты побываешь в Лондоне, моя дорогая, — сказала вчера ее мать. — Единственное, что меня смущает, это твои платья. Боюсь, моя дорогая девочка, что мы с твоим отцом забыли, что ты уже не ребенок. Но это не папина вина. Мы с тобой знаем, что его мысли редко пребывают в этом мире. Это мне следовало помнить, что в твоем возрасте я наслаждалась обедами, балами и красивыми туалетами. Ничего этого я не в состоянии тебе дать, учитывая, как ничтожно папино жалованье!

— Не беспокойся, мама, — ответила Клеона. — Я и так очень счастлива. Я только боюсь, что опозорю тебя, потому что не очень знаю, как мне следует вести себя!

— В том-то и беда, — вздохнула миссис Говард. Она разглядывала дочь, словно видела ее впервые: локоны, веснушчатый носик. Кожа Клеоны, слегка позолоченная солнцем, напоминала цветом чайные розы, которые росли под окном кабинета викария и наполняли ароматом весь сад. — Я забросила тебя! — пробормотала миссис Говард. — Я забыла, как быстро летят годы.

— Не терзайся из-за меня, мама, — взмолилась Клеона. — Ты должна заботиться о папе, а это отнимает все твое время. Без тебя он бы пропал!

— Это верно, — кивнула миссис Говард. — Твой отец святой, Клеона, а такие люди имеют обыкновение игнорировать повседневные заботы.

Клеона засмеялась.

— Но ты же знала, что он за человек, когда убегала с ним.

Миссис Говард зарделась, как юная девушка.

— Да, я знала, — мечтательно проговорила она. — Но, Клеона, с той минуты, как я впервые взглянула на твоего отца, я поняла, что он для меня — единственный мужчина в мире. Я ведь тебе рассказывала, я была помолвлена с лордом Барчестером. Это был очаровательный, весьма культурный, благородный и знатный человек. Мой отец считал его подходящим и крайне желательным зятем. Но все его планы рухнули! Твой папа пришел к чаю, потому что мой отец предполагал дать ему один из своих приходов. Мы посмотрели друг на друга и поняли, что ждали этой встречи всю свою жизнь!

— О, мама! Это так романтично! — воскликнула Клеона. — Но тебе никогда не хотелось вернуться домой и пожить в той роскоши, которой ты наслаждалась в юности: слуга, красивые платья, чистокровные лошади, лондонские сезоны? Ты совсем-совсем не скучаешь по ним? Ну если честно, мама?

Миссис Говард улыбнулась:

— Ты думаешь, если я скажу «нет», я солгу тебе. Да, возможно, было бы естественнее, если бы временами я отчаянно тосковала по тому, что бросила, когда сбежала из дома. Когда глубокой ночью прокралась вниз по лестнице, а потом стремглав промчалась через лужайку туда, где в тени деревьев ждал меня твой отец. Но клянусь, я ни капли не скучаю по прежней роскоши, Я была так счастлива все эти годы! Только иногда меня мучает, что я лишила тебя всех тех развлечений, которыми сама наслаждалась в юности.

— Они мне не нужны, — решительно заявила Клеона.

— Конечно, человек не может скучать по тому, чего никогда не имел, но я рада, что Леони предложила тебе сопровождать ее в Лондон. Это очень любезно с ее стороны, хотя меня беспокоит, что вы, две молодые девушки, поедете одни, без мисс Бантинг.

— Нас будут охранять слуги герцогини, — поспешно сказала Клеона. — А слуги ее светлости очень надежные и вполне сойдут за дуэнью.

— Ну допустим, — с сомнением протянула миссис Говард. — Но к чему такая спешка? Кучер не мог бы подождал день-другой, чтобы у нас было время собрать твои вещи?

— Мне нечего собирать, мама, — ответила девушка. — Леони обещала одолжить мне все, что нужно. Не думаю, что какое-нибудь из моих платьев, из которых я порядком выросла, годятся для лондонского света.

— Да, боюсь, ты права, — грустно согласилась миссис Говард и почти резко добавила: — Но, Клеона, приведи в порядок волосы и постарайся удалить загар с рук. Герцогиня подумает, что ты настоящая деревенщина.

— Так я поеду в Лондон? — спросила Клеона.

— Ну конечно, дорогая, — ответила миссис Говард. В ответ девушка крепко обняла ее.

— Ты самая смешная, самая нелепая, самая чудесная мать на свете! — воскликнула она.

Вернувшись в Мандевилл-холл, Клеона обнаружила, что Леони со служанкой заняты сборами. Леони отбирала платья для Клеоны, а служанка укладывала дорожный сундук. Было уже очень поздно, когда Эллен наконец объявила, что больше ничего не может втиснуть, и сундуки перетянули ремнями. Девушки легли, но ни та, ни другая не смогли заснуть. Утром Клеона поднялась первой.

— Как ты элегантна! — воскликнула Леони, когда ее подруга была готова.

Впечатление Клеоны о себе было не столь благоприятно. Бледно-желтый цвет дорожного платья и плаща придавал ее загорелой коже соломенную желтизну, а капор, украшенный зелеными перьями, казался неудобным, потому что атласные ленты врезались в шею под подбородком. Но она не собиралась жаловаться Леони. Та, полуодетая, в волнении бегала по спальне, требуя, чтобы ей заново уложили волосы, и чуть не плакала, боясь забыть что-то важное.

Но вот ее высокий капризный голосок умолк, воцарилась тишина. Эллен объявила, что карета подъезжает, и Леони, не оглядываясь на Большой салон, вышла в парадную дверь, спустилась с крыльца и села в карету.

Последовав за ней, Клеона ахнула от восхищения.

— Верховые! — воскликнула она.

Всадников было двое. Они сопровождали карету верхом на великолепных скакунах, и их бордовые с золотом ливреи и фуражки ярко выделялись на фоне серого утреннего неба.

Легкий дорожный экипаж был запряжен четверкой.

Кучер в крылатке и высокой касторовой шляпе с кокардой поигрывал кнутом с серебряной рукояткой. Лошади нетерпеливо били копытами, и, как только Эллен помогли сесть в карету рядом с девушками, дверцу закрыли, и экипаж тронулся.

— Мы едем! — воскликнула Клеона.

— Жаль, что не очень быстро, — язвительно ответила Эллен. — Чем скорее эта аллея скроется с моих глаз, мисс, тем лучше, а то я каждую минуту жду, что вот-вот появится хозяин и задаст нам хорошую взбучку.

— Папа сказал, что его не будет почти три недели, — пробормотала Леони.

Клеона любовалась пейзажем, который проносился за окнами кареты. Она никогда еще не ездила в таком экипаже. От его скорости и плавности хода у нее захватывало дух. «Я посмотрю на этих лошадей поближе», — твердила она себе. Но для этого нужно было дождаться, чтобы Леони и Эллен простились с ней на постоялом дворе под Йорком, куда они подъехали ровно к часу дня.

— Не забудь, что ты мисс Мандевилл, — напомнила ей Леони, когда они вышли из кареты.

— Мы задержимся здесь совсем ненадолго, — сказала Клеона кучеру, надеясь, что ее голос звучит достаточно властно. — Перед самым отъездом из Мандевилл-холла моя спутница, мисс Говард, получила известия о болезни родственницы. Мы оставим мисс Говард на этом постоялом дворе, за ней скоро пришлют коляску. Я решила оставить с ней и мою служанку, так как мисс Говард не совсем здорова, поэтому дальше я поеду с вами одна.

Если кучер и удивился, то не подал виду.

— Хорошо, мисс, — ответил он. — Ее светлость приказала доставить вас в Лондон со всей быстротой, на какую только способны ее лошади.

Судя по тому, как мы ехали до сих пор, мы домчимся очень быстро, — с улыбкой заметила Клеона. — У вас замечательно резвые лошади. Вы можете ими гордиться.

По лицу кучера девушка поняла, что открыла путь к его сердцу. На следующий день она долго сопротивлялась соблазну, но наконец сдалась, когда они меняли лошадей в Грантеме.

— Меня немного укачивает в карете, — сказала Клеона, выходя из помещения постоялого двора. Свежие лошади уже стояли в оглоблях, готовые продолжать путь. Кучер посмотрел на нее вопросительно. Девушка слегка покраснела, сообразив, какое скандальное предложение собирается ему сделать. — Думаю, я бы чувствовала себя гораздо лучше, сидя рядом с вами на козлах. Скоро начнет смеркаться, и вряд ли кто-нибудь узнает меня в этой части страны.

— Как пожелаете, мисс, — ответил кучер и приказал лакею: — Помоги леди подняться, парень, а потом сядь внутрь.

— Внутрь, мистер Джебб? — переспросил лакей изумленно.

— Внутрь! Ты что, не слышал? Да не испачкай ковер сапогами и не разваливайся на подушках. Имей в виду, я равно узнаю, чем ты там занимаешься.

— Да, мистер Джебб, — почтительно ответил лакей. Клеона, сидя на козлах, разговаривала с Джеббом, и охотно рассказывал о скачках, о лошадях, перечислял родословные тех, что вошли в историю коневодства, и даже учил Клеону правильно управлять четверкой.

— Не думаю, что его светлость сам правит, — обронила девушка с легким презрением. В ее воображении уже сложился образ герцога и весьма нелестный.

— Вот тут вы неправы, мисс, — ответил Джебб. — Его светлость правит дай бог каждому. Говорят, ему нет равных: обращении с упряжкой цугом.

— О! — удивилась Клеона. Избалованный молодой герцог, страстный игрок, готовый промотать семейное состояние, по ее мнению, не мог быть любителем лошадей.

— Его светлость — редкий знаток, — продолжал кучер. Сколько жеребят покупал он на торгах да говорил мне: «Помяни мое слово, Джебб, то будет победитель». И не было случая, чтобы его светлость ошибся.

Они ехали очень быстро, и Джебб рассчитывал прибыть в Линк-Хаус на Баркли-сквер к трем часам пополудни следующего дня. Но когда они достигли Бедфорда, оказалось что река Уз вздулась после недавних дождей, и мост, по которому они надеялись ее пересечь, залило. Пришлось сделать крюк в дюжину миль, а тут еще передняя лошадь в упряжке потеряла подкову, и, сколько Джебб ни чертыхался с досады, делать было нечего, пришлось искать кузнеца. Время ушло и на то, чтобы вернуться на тот постоялый двор, на котором предполагалось в последний раз сменить лошадей.

Клеона вымыла руки и отказалась от жаркого из баранины и двух откормленных голубей, которым ее усердно потчевал хозяин. Вместо этого она заказала ломтик холодной ветчины и чашку шоколада. Как только это все подали, девушка быстро поела, но Джебб был явно обеспокоен и все время хмурился.

— Не знаю, что скажет ее светлость, — бормотал он. — Она никогда не слушает оправданий. Ее светлость поджидает нас в три часа, а мы будем не раньше одиннадцати.

На самом деле было уже за полночь, когда они достигли окраины Лондона. Клеона хотела попросить кучера остановить лошадей, чтобы поменяться местами с лакеем, который, как она полагала, крепко спал в карете. Но это еще больше задержало бы их. Кроме того, девушка успокаивала себя тем, что вряд ли кто-нибудь станет бодрствовать в такой час. Зато сверху ей будет лучше виден Лондон, чем через окно кареты.

Взбираясь на небо, бледная луна лила серебряный свет на узкие улочки, эркеры магазинчиков и серые крыши, протянувшиеся, как чудилось Клеоне, в бесконечность. Лондон оказался огромным, гораздо больше, чем она представляла себе, и было в нем что-то таинственно-волнующее.

Карета пронеслась мимо Тайберна3 и по безмолвным улицам выехала к Баркли-сквер.

— Прибыли, мисс, — сказал Джебб. — На девять часов позже. Бог знает, что скажет на это ее светлость!

— Ее светлость давно уже спит, — предположила Клеона.

— Сомневаюсь, — вздохнул кучер.

Он придержал лошадей, и девушка увидела, что дом перед ними освещен факелами, вставленными в железные чашки на перилах по обе стороны парадной двери. Пока Джебб останавливал взмыленных животных, дверь открылась, и сноп света упал на тротуар. Клеона заметила внутри полдюжины ливрейных лакеев и с легким вздохом поправила капор и г добрала юбки, готовая спуститься с козел.

В этот момент из-за угла на огромной скорости вылет фаэтон. Он остановился так резко, что четверка его лошадей была почти отброшена назад. Возчик кинул поводья груму сидевшему рядом с ним, и ловко спрыгнул на тротуар, фаэтона вышли четверо джентльменов в великолепных атласных сюртуках и бриджах и последовали за возчиком.

Послышались голоса, и Клеона с ужасом увидела, что все прибывшие входят в освещенную дверь. Девушка смущенно начала спускаться. Лакей очень важного вида с отвращением отвернулся от дверцы кареты, когда оттуда вывалился сонный лакей, и с недоверчивым изумлением воззрился на Клеону.

— Могу я помочь вам, мисс?

— Спасибо, я сама, — ответила девушка, чуть задыхаясь. Смущенная вполне очевидным неодобрением на лице дворецкого, она импульсивно обернулась к Джеббу: — Большое спасибо, что привезли меня сюда. Я наслаждалась этой поездкой.

Кучер коснулся полей шляпы.

— Мне было приятно это сделать, мисс.

— Не пройдете ли вы сюда, мадам? — натянуто проговорил дворецкий, и Клеона, робея, как ученица, последовала за ним.

Они вошли в холл. Пятеро джентльменов были там. При появлении девушки все замолчали, разом повернулись и уставились на нее. Клеона поняла, что все они изрядно пьяны. Тот, который управлял фаэтоном, все еще был в цилиндре, съехавшем набок. Он шагнул вперед со словами:

— Могу я иметь удовольствие познакомиться с вами? Не помню, чтобы я сегодня вечером принимал гостей.

Клеона посмотрела на него слегка неуверенно. Он был высок, темноволос и красив. В жизни она еще не встречала таких красавцев. Судя по ухарски заломленному цилиндру и сбитому на сторону галстуку, он изрядно выпил, но несомненно, лучше владел собой, чем остальные.

— Я Клеонa… Мандевилл, — чуть запнувшись, сказала девушка. — Я приехала к своей ба… бабушке, герцогине Линкской.

— Ну конечно, как невнимательно с моей стороны! — заметил он. — Так вы богатая мисс Мандевилл! Мы вас ждали значительно раньше. Мне показалось, что вы прибыли весьма оригинальным образом на козлах кареты моей бабушки?

Клеона покраснела. В его голосе звучала откровенная насмешка. Он явно испытывал удовольствие, заставляя свою гостью чувствовать неловкость. У девушки не было времени на размышления.

— Я нахожу этот способ путешествия самым интересным, сэр, — сказала она вызывающе.

Молодой человек засмеялся и, чуть пошатываясь, низко поклонился.

— Разрешите представиться. Имеющий самую дурную репутацию приемный внук вашей бабушки!

Так это был герцог! Девушка чуть не задохнулась от изумления. Она представляла его бледным, изнеженным, а перед ней стоял широкоплечий, сильный, неотразимый, сокрушительно красивый мужчина — и хмельной. На этот счет не могло быть никаких сомнений. Приседая в реверансе, Клеона слегка вскинула голову и бросила на него презрительный взгляд. Но герцог этого даже не заметил.

— Вы должны познакомиться с моими друзьями, — заявил он. — Позвольте мне их представить. Сэр Энтони Джевингам.

Щеголь в голубой парче поклонился, едва не упав.

— Лорд Чарлз Ковентри.

Джентльмен в зеленом осоловело заморгал.

— Мистер Фредерик Фаррингдон и, — герцог помедлил, — граф Пьер д'Эскур. Джентльмены — это внучка мoeй бабушки, богатая и очаровательная мисс Мандевилл из Йоркшира!

Его светлость — человек исключительно неприятный, подумала девушка, сжав губы. Может, он и герцог, но Клеона не привыкла, чтобы над ней смеялись. Кроме того, это упоминание о ее деньгах было так же оскорбительно, как и неуместно. Девушка взглянула на того приятеля герцога, которого он представил последним. Этот человек был хорош собой, с влажными темными глазами южанина улыбающимися чувственными губами. Он взял ее руку и поднес к своим губам.

— Enchante, Ma'm'selle4 Вы, должно быть, измучены столь долгого путешествия и задержек, с которыми, очевидно, столкнулись в пути.

Клеона оценила его чуткость и понимание.

— Нас задержали паводок и потерянная подкова, сэр. Иначе мы были бы здесь намного раньше.

— Уверен, ваша бабушка чрезвычайно беспокоилась. У герцога уже заплетался язык. — Ну, джентльмены, вам пор в постель. Я должен позаботиться о моей гостье.

Джентльмены послушно пробормотали «доброй ночи» и шатаясь, вышли наружу, где на площади ждал фаэтон, чтобы развезти их по домам. Когда лакей закрыл дверь, герцог сказал Клеоне внезапно резким голосом:

— Хоть уже поздно, я подозреваю, что вдовствующая герцогиня не ложилась спать, дожидаясь вашего приезда.

— Ее светлость в Голубой гостиной, — почтительно сообщил дворецкий.

— Показать дорогу? — Не дожидаясь ответа, герцог зашагал в дальний конец холла. Слуга распахнул дверь в изысканно обставленную комнату с панелями, обтянутыми голубым штофом. Маленькая прямая фигурка, выпрямившие; сидела у камина.

Клеона почувствовала себя весьма неуютно. Она ожидала, что бабушка Леони будет грозной, но все-таки не такой ужасной, как эта старая леди, которая поднялась со свое: кресла ей навстречу. Герцогиня была очень стара, но ее глаза сохранили проницательность, а облик — величавость. О была одета с большой элегантностью в шелестящие шел кружева и ленты. Ее парик цвета бледного золота сверкал драгоценностями. Драгоценности украшали и шею, груд длинные костлявые пальцы старухи.

— Итак, ты прибыла, дитя, — изрекла она сильным, пронзительным голосом, — и почти вовремя! О чем думал ленивый кучер, что так долго продержал тебя в пути?

Клеона присела перед герцогиней в глубоком реверансе и торопливо произнесла:

— Это не его вина, мадам. Нас задержал паводок в Бедфордшире, а потом расковалась одна из лошадей.

— Не его вина! — возмутилась вдовствующая герцогиня. — Как может лошадь расковаться, если упряжка послана по поручению! Сплошное разгильдяйство! Сильвестр, если бы ты не был так одурманен своей нелепой игрой, я бы попросила тебя поговорить с этим человеком.

— При чем здесь игра, бабушка? Я пока еще владею своим языком, — ответил герцог, скривив губы.

— Тогда, будь добр, объясни свое поведение нынешним вечером, — сурово потребовала герцогиня. — Ты забыл, что русский посол был приглашен на обед, не говоря уже о таком пустяке, как еще какие-то двадцать четыре человека?

Герцог схватился за голову, почувствовал, что забыл снять цилиндр, и отбросил его на стул.

— Какой я болван! — воскликнул он. — Посол совершенно вылетел у меня из головы!

— Так я тебе и поверила, — резко ответила герцогиня. — Твой камердинер уверял меня, что напомнил тебе о приеме, когда ты переодевался к обеду, а ты ответил, что едешь к Уайту всего на полчаса. Ты это сделал нарочно! Не отрицай, Сильвестр, я не вчера родилась! А княгиня самая злая на язык сплетница во всей Европе! Как ты можешь быть таким глупцом?

— Когда сидишь за игорным столом, время словно перестает существовать, бабушка, — ответил герцог почти извиняющимся тоном.

— А то я не знаю, что там на тебя находит, — фыркнула вдовствующая герцогиня. — И сколько, позволь спросить, ты нынче спустил?

— Да почти что ничего, — беззаботно ответил герцог, — сущий пустяк.

— Сколько? — настаивала ее светлость.

— Если вам так хочется знать, не больше тысячи фунтов. Я справляюсь, бабушка, не так ли? Прошлой ночью было десять тысяч, а позапрошлой — пятнадцать. Скоро я начну выигрывать, и тогда вы будете мной гордиться. — Гордиться тобой! — Голос герцогини прозвучал как удар бича. — Гордиться тобой! Проматывающим свое наследство, как глупый мальчишка, только что вышедший из колледжа! — Возможно, она сказала бы больше, но вспомнила вдруг о присутствии Клеоны. — Мы поговорим об этом в другой раз, — зловеще посулила она.

— Не сомневаюсь, бабушка, — устало отозвался герцог. — Вы устраиваете мне выволочки с завидным постоянством.

— Оставим этот разговор, — нетерпеливо заявила герцогиня. — У нас гостья, которую не интересуют наши семейные дрязги.

— Вы в этом уверены? — тихо спросил герцог.

Его темные глаза встретились с глазами Клеоны, и, к своему изумлению, девушка увидела в них неприязнь. Ей показалось, будто кто-то неожиданно коснулся ее холодной рукой. Девушка даже вздрогнула.

— Клеона проделала долгий путь, чтобы быть нашей гостьей, — сказала вдовствующая герцогиня, отворачиваясь от внука, — Ты выглядишь немного усталой и растрепанной, дитя. Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным?

— Нет, нисколько, — быстро произнесла Клеона, поправляя волосы.

Только сейчас до нее дошло, какое жалкое зрелище она собой представляет после многих часов путешествия на козлах.

— Мне всегда казалось, что в моей карете хорошие рессоры и достаточно подушек, — строго заметила ее светлость. — Обычно я бываю в полном порядке, сколько бы часов ни провела в дороге.

Сама не отдавая себе отчета, Клеона почти умоляюще взглянула на герцога. Ему так легко было выдать ее, рассказав герцогине, что Клеона прибыла в ее дом на козлах, сидя рядом с кучером. Но, к облегчению девушки, он только посмотрел на нее насмешливо, давая понять, что прекрасно понимает ее затруднительное положение.

— Мне… мне стало… немного нехорошо, мадам, — запинаясь, проговорила Клеона, — и я… открыла окно. Вероятно, поэтому у меня… такой небрежный вид.

— И ты устала, я уверена, — добавила вдовствующая герцогиня. — Я пошлю за чашкой горячего супа. Не сомневаюсь, он тебя подкрепит. Ты бы не хотела отправиться сначала в свою спальню?

— Да, мадам, — с признательностью ответила девушка. Герцогиня взяла серебряный колокольчик с соседнего стола и позвонила. Дверь тотчас открылась.

— Проводите мисс Мандевилл к миссис Матьюс, — приказала она лакею.

Клеоне казалось невероятным, что весь дом не спит в такой поздний час. Экономка в черном шелковом платье с ключами на поясе ждала, чтобы отвести ее наверх в большую спальню. Комната была такая роскошная, что девушка оторопела. Целую минуту она не могла двинуться с места, разглядывая кровать с пологом, мягкие ковры, канделябры с гербами, серебряную решетку камина, за которой ярко горел огонь. Две служанки, стоя на коленях, уже распаковывали ее дорожный сундук, еще одна ждала, чтобы расчесать ей волосы.

Клеона вымыла лицо и руки в теплой душистой воде и села на стул. Пока служанка ее причесывала, другие повязали ей на шею чистую муслиновую косынку и сменили ей туфли. Затем экономка проводила девушку к лестнице, где ее встретил лакей и провел обратно в Голубую гостиную.

Слуга бесшумно отворил дверь, Клеона переступила порог и поняла, что между вдовствующей герцогиней и ее приемным внуком продолжается горячий спор, но уже по другому поводу.

— Оставьте меня в покое, бабушка, — сердито говорил герцог. — Я в состоянии разобраться со своими собственными делами.

— Твой поверенный утверждает, что ты задолжал двести тысяч фунтов. Если ты думаешь продать землю, чтобы оплатить свои долги, то напрасно. Линкские поместья — это надежда, священная надежда для твоих детей и внуков. Эти земли неприкосновенны. Как я тебе уже сказала, есть только одно решение.

— Бог мой, бабушка! Вы действительно думаете, что я стану терпеть какую-то конопатую деревенщину ради ее приданого? — яростно выкрикнул герцог.

Герцогиня хотела что-то ответить, но, слегка повернув голову, увидела Клеону. Воцарилось неловкое молчание. Несколько смущенная, девушка медленно направилась к камину. Герцог круто повернулся и вышел в другую дверь, захлопнув ее за собой.

«Он невыносим», — подумала Клеона, и в первый раз ей пришло в голову, что она могла бы получить удовольствие, играя роль Леони: это позволяло ей заодно преподать беспутному, дурно себя ведущему молодому человеку тот жестокий урок, которого он заслуживал.