Любовь всегда выигрывает

Глава 8

Тина стояла у окна своей спальни на Беркли-сквер и наблюдала, как старик крутит шарманку, а обезьянка в красном пальто танцует на мостовой, протягивая прохожим чашку.

Стоял мрачный, облачный день. Погода полностью соответствовала ее настроению. Она пыталась вспомнить, с какими радужными надеждами впервые приехала на Беркли-сквер, в одиночестве проделав долгий путь с севера, полная юношеской отваги и не пугающаяся никаких опасностей и трудностей, которыми чревато путешествие. Но вот прошло совсем немного времени, а ее уже пугают и подавляют мысли о будущем.

Путешествие из Уинча на Беркли-сквер было неприятным, потому что герцогиня пребывала в плохом настроении — бранила Абдула, придиралась к слугам, жаловалась на кучера — словом, вела себя так, как избалованная и очень властная старая леди.

У Тины было такое чувство, будто в Уинче она оставляет все самое дорогое, все, что имеет для нее значение, и направляется в неизвестность, внушающую страх. Тина пыталась уговаривать себя, что ее мысли смешны. В конце концов, сэр Маркус не единственный мужчина на свете, а в Лондоне у нее есть шанс встретить множество завидных женихов, и один из них, она была уверена, сделает ей предложение.

Но в глубине души все же понимала, что принимает желаемое за действительное. Главное заключается в том, что уходит время. Самое позднее в конце недели она должна принять решение. У нее останется ровно две недели на то, чтобы объявить о помолвке и устроить бракосочетание. Задача почти невозможная, потому что люди не любят торопиться, когда дело касается такого фундаментального события, как свадьба.

Тина напрягала всю силу своего воображения, чтобы придумать, чем объяснить спешку, но пока на ум ничего не приходило.

Ну, разумеется, разумеется, только не сэр Маркус! Но кто же тогда? Кого можно убедить на такой решительный шаг за столь короткий срок? Она успокаивала себя: пока прошло еще немного времени, всего несколько дней в Лондоне, да один бал — за такой период трудновато найти и покорить богатого, влиятельного поклонника.

— Не будьте такой несчастной, — увещевал ее лорд Уинчингем, когда она вошла в его комнату, чтобы попрощаться. — Ни один мужчина не захочет жениться на буке. Улыбайтесь, девочка, и у вас не будет отбоя от красавцев!

Он говорил резко, почти грубо, отчего глаза у нее стало покалывать от слез.

— Вам легко рассуждать, — горячо отрезала Тина, поскольку они были одни в комнате. — «Но мне придется выйти за первого же, кто сделает предложение. У меня нет выбора.

Так поступают все со времен Адама! — почти раздраженно буркнул лорд Уинчингем. — Нечего сердиться на заведенный порядок, который нельзя изменить.

— Простите, — вдруг раскаялась она, — но мне не нравится сэр Маркус! Он осыпает герцогиню лестью и сладкими речами, но, я уверена, за этим что-то кроется! И все-таки мы должны пообедать с ним в Воксхолл-Гарденс.

— Почему, черт возьми, я не могу поехать с вами?! — воскликнул лорд Уинчингем, беспокойно пошевелившись и поморщившись от боли в перевязанном плече.

— Мне тоже этого очень хотелось бы, — вздохнула Тина.

Она отошла от его постели к окну и посмотрела на тенистую аллею, ведущую к маленькому храму. Это зрелище почему-то ее успокоило; храм выглядел таким невозмутимым и белым на зеленом фоне с золотистыми проблесками ракитника, похожие на цепочки цветки, как ожерелья, свисали с тонких ветвей.

— Я поднимусь дня через два, — пообещал лорд Уинчингем. — Эти чертовы доктора не заставят меня пролежать хоть на мгновение дольше, чем необходимо!

— Глупо так торопиться, — принялась уговаривать его Тина, но на душе у нее стало немного легче: ведь если лорд Уинчингем будет с ними, то сэр Маркус не позволит себе ничего страшного!

— Что он вам сказал? — поинтересовался лорд Уинчингем. Уточнять, кого он имеет в виду, не требовалось.

— Обычный набор комплиментов и лести, — ответила Тина. — Ни одному его слову верить нельзя, потому что говорит он одно, а в глазах его читаешь другое. Да, его глаза пугают меня больше всего! Они дерзкие… собственнические… Ах! Не могу объяснить.

— Черт его подери! — воскликнул лорд Уинчингем. — Ума не приложу, почему единственный человек, который увлекся вами, — так это именно тот, кого я всю жизнь не любил? Этого чужака я никогда не хотел видеть в моем доме!

— Ваши слова несправедливы, он всего лишь мужчина! — обиделась Тина. — В конце концов, на одном балу я не успела познакомиться со многими! А потом уехала сюда, и многие, кто могли бы познакомиться со мной, не успели этого сделать.

— Ладно! Ладно! — пробрюзжал лорд Уинчингем. — Я не ставлю под вопрос вашу привлекательность, а только скорблю, что это оказался Маркус Уэлтон. Он никогда не был по-настоящему на высоте.

— И тем не менее, он богат, — почти неслышно прошептала Тина.

Она услышала стон лорда Уинчингема и, забыв о собственных неприятностях, подбежала к постели.

— Рана все еще болит? Я могу что-нибудь для вас сделать?

Он посмотрел на нее, и ей показалось, что в его взгляде она прочла мольбу.

— Есть вещи похуже, чем боль, — мрачно произнес он. — Мне очень стыдно, что я вовлек вас в эту авантюру, а теперь не могу быть вместе с вами. Если вы должны отправиться к нему в Воксхолл, я должен быть там хотя бы для того, чтобы уберечь вас от какой-нибудь его проклятой каверзы.

— Что за каверза? — насторожилась Тина.

— Я не думаю, что он хуже многих других или хуже меня, если уж на то пошло, — ответил лорд Уинчингем. — Темные уголки в садах или в комнатах всегда создают подходящую атмосферу, когда попадаешь туда с хорошенькой девушкой. Полагаю, мне не надо объяснять вам, что я имею в виду?

Именно это и надо сделать, подумала Тина, начиная наивно и неискушенно осмысливать сюрпризы, с которыми она столкнулась в первую неделю своего пребывания в высшем свете. Но, увидев тревожное выражение лица лорда Уинчингема, не стала вдаваться в дальнейшие расспросы, а лишь тихо проговорила:

— Не волнуйтесь. Я уверена, ничего страшного не произойдет. К тому же вы сами говорите, что через день-другой будете с нами! — Она говорила непринужденно, и ей показалось, что хмурое выражение исчезло с его лица.

И все же сейчас, вернувшись вместе с герцогиней на Беркли-сквер, Тина поняла, что скучает по лорду Уинчингему так, что не может выразить своей тоски даже себе самой. Она убеждала себя, что это оттого, что ей необходимо говорить и советоваться с тем, кто знает правду и перед кем не надо разыгрывать из себя богатую наследницу. Не один, а дюжину раз в день герцогиня упоминала о ее деньгах.

— Вы имеете какое-нибудь представление, сколько у вас денег, дорогая? Неплохо было бы возбудить любопытство охотников за приданым и мамаш, имеющих дочерей на выданье!

От подобных замечаний Тине снова и снова хотелось закричать об истинном положении дел: «Я бедная, у меня ни гроша за душой! Если я не найду себе мужа, мне придется искать работу!»

Она ясно представляла выражение удивления, недоверия и, в конце концов, ужаса на лице герцогини. Тина также прекрасно понимала, что если в свете узнают о ее вероломстве, то корзины с цветами в холле, груды приглашений на мраморных столиках и постоянные визитеры на Беркли-сквер немедленно и навсегда исчезнут.

Невероятно, но уже через час после их возвращения на Беркли-сквер слух об этом разнесся по всему Сент-Джеймсу, и то и дело раздавался стук дверного молоточка в парадную дверь.

— Это приглашение от герцогини Девоншир, — с удовлетворением сообщила герцогиня, вскрыв конверт с гербом. — Вы ни в коем случае не должны пропустить бал в ее доме! Я, конечно, не одобряю, что Джорджина ночь за ночью проводит за карточным столом, в то время как эта коварная леди Элизабет фостер строит глазки герцогу. И все же никто, кто хоть что-то собой представляет, не пропускает приемов в Девоншир-Хаус! По этому случаю вам нужно заказать новое платье!

— О нет, мадам, у меня уже достаточно платьев, — возразила Тина, прекрасно зная, что ей все равно придется подчиниться и утром огромная куча долгов пополнится еще одним счетом.

Весь день она надеялась, что к вечеру пойдет сильный дождь и они не поедут в Воксхолл. Однако, хоть небо и затянуло облаками, дождя так и не было, а на ее постели уже лежало новое нарядное платье, в котором она должна сойти вниз и ослепить сэра Маркуса Уэлтона.

У Тины было безумное желание надеть старое платье, в котором она приехала в Лондон, стряхнуть с волос пудру и сделаться как можно менее

привлекательной. Только что толку? Ведь сэр Маркус обратил на нее внимание, когда она только что появилась в Лондоне!

За минувшие несколько дней Тина немного узнала высший свет и догадалась, что сэр Маркус действительно вообразил, будто юные и невинные девушки легко поддаются на лесть и их не так трудно соблазнить, как более взрослых и опытных молодых женщин. При одной мысли об этом ее охватила внезапная тревога. А если она неправильно истолковала его намерения? Может, он вовсе и не собирается предложить ей стать его женой, а просто хочет поймать ее Б свои сети и фактически овладеть ею?

Тина запаниковала, но потом сообразила, что даже сэр Маркус не осмелится так поступить с протеже герцогини и подопечной лорда Уинчингема.

Нет, сэр Маркус предложит ей стать его женой, и, если ее не спасет какое-нибудь чудо, она будет вынуждена принять его предложение!

Вяло, без всякого интереса, Тина позволила горничным одеть ее. Личная горничная герцогини пришла нанести заключительные штрихи в ее прическе, и когда она наконец довольно угрюмо взглянула на себя в зеркало, то невольно признала, что результат превзошел все ее ожидания.

— Qu'elle est ravissante! — воскликнула горничная герцогини, а остальные горничные, расправляя шелковые юбки ее платья, как эхо, повторяли это замечание с заметным акцентом тех графств, в которых они родились.

— Благодарю вас всех, — ласково отозвалась Тина и, взяв крошечный ридикюль, подходящий по тону к шляпке, спустилась в красную гостиную, где ее уже ждала герцогиня.

Несмотря на подавленное состояние, старая леди невольно изумилась, увидев в зеркалах, обрамленных в золоченые рамы, украшавших холл, не серенькую, неряшливую девочку, а изысканное создание в кружевах и атласе, с напудренными волосами и сверкающее бриллиантами.

Два лакея открыли перед Тиной дверь, и, войдя, она увидела целое сборище людей, ожидающих ее. Это все были друзья сэра Маркуса, потому что он предварительно договорился с герцогиней заехать за ними на Беркли-сквер и отвезти их в Воксхолл.

Все женщины были изысканно одеты, но, тем не менее, они не могли перещеголять мужчин в красочных атласных камзолах и кружевных шейных платках. Но герцогиня, в белом парчовом платье, затмевала всех. Из того же материала был сшит камзол и для Абдула, флегматично стоящего возле нее с ее ридикюлем в руках и в тюрбане с желтым плюмажем, закрепленным брошью с топазами и бриллиантами.

— Простите, мадам, если я опоздала, — произнесла Тина, внезапно оробев, когда все собравшиеся обратили на нее взгляды.

— Мы всегда готовы ждать появления Персефоны! — провозгласил сэр Маркус.

Когда сэр Маркус склонился над ее рукой для поцелуя, Тине показалось, что он напоминает ей принца подземного царства, вышедшего из преисподней, его темно-сливовый бархатный камзол омрачает яркие костюмы его друзей. И все же пуговицы сверкали огромными бриллиантами, в шейном платке блестел великолепный камень, и еще один на мизинце в кольце с печаткой.

«Богат! Богат! Богат!» Казалось, эти слова витали в воздухе вокруг этого мужчины, но Тина отдернула руку от его пальцев, словно прикосновение его губ к ее обнаженной коже было для нее противным. Однако его, похоже, совершенно не волновала ее открытая неприязнь. Нет, он смотрел на нее даже с торжеством.

— Есть шесть карет, — сообщил сэр Маркус. — Как мы будем рассаживаться?

Тина затаила дыхание, опасаясь, что он предложит ей ехать вместе с ним, но у него хватило ума не действовать так открыто. Вместо этого сэр Маркус подал руку герцогине.

— Сегодня никто не превзойдет вашу светлость, учтиво проговорил он. — И позвольте сказать вам, что я горд сопровождать вас!

— Сказать вы можете, — усмехнулась герцогиня, а я попытаюсь вам поверить! Женщине в любом возрасте приятно слышать комплименты, даже если она знает, что джентльмен, который их говорит, нахальный выскочка и за его сладкими речами кроются какие-то непонятные мотивы!

Ее проницательные старые глаза смотрели на сэра MapKvca, но тот лишь засмеялся:

— Мы понимаем друг друга. — И, взяв под руку, он проводил ее к карете.

Партнером Тины оказался серьезный молодой человек, который рассказал ей, что его отец только что купил ему офицерский чин в армии.

— Вы рады? — полюбопытствовала она. Он помотал головой:

— Это будет смертельно скучно. Похоже, войны нигде нет; а единственное, что меня интересует, — это война.

— А почему вы так уверены, что мир продлится долго?

— Я молюсь, чтобы он не продлился долго, — ответил он, — но надежды на войну, даже небольшую, почти нет. Наши дипломаты сейчас стали слишком опытными. Вместо того чтобы сражаться, они говорят.

— Для меня это предпочтительнее, — призналась Тина, вспомнив, как страдал ее отец от ран, полученных в Америке, и как чуть не погиб лорд Уинчингем.

Она пришла к заключению, что офицер и другая парочка, сидящая на противоположном сиденье, невыносимо скучны, и далее всю дорогу до Воксхолла предпочла не участвовать в общей беседе.

Освещенный сад, тихая игра оркестра, огромная ротонда, беседки с изысканно одетыми гостями — от всего этого у нее перехватывало дыхание. Тина сидела, почти раскрыв рот, смотрела и слушала как завороженная. Сопрано пело, как соловей. Развлечения были самые разные: заклинатели, акробаты и много всего другого. На обед подали всевозможные деликатесы. Но Тина, живо заинтересованная происходящим, даже не замечала, что она ест. Когда застолье закончилось, сэр Маркус предложил ей немного прогуляться по окрестностям, прежде чем разъехаться по домам.

Впоследствии Тина так и не могла объяснить себе, как все произошло. Неожиданно она оказалась в цветущем саду, освещенном только китайскими фонариками, наедине с сэром Маркусом. Заинтригованная окружающей красотой, Тина даже не поняла, как получилось, что они так далеко удалились от герцогини и остальных гостей.

Она с опаской огляделась и с внезапным испугом воскликнула:

— Должно быть, мы потеряли наших друзей! Давайте вернемся и поищем их!

— Надеюсь, они прекрасно обойдутся и без нас, — ответил сэр Маркус.

— Я уверена, они недалеко!

— В таком случае не стоит о них беспокоиться, — парировал он и взял ее под руку, увлекая на скамейку в беседке, игриво выглядывающую из густых кустов роз и жимолости.

Скамейка оказалась удобной. И хотя Тине хотелось поскорее убежать, ей это показалось недостойным. Она робко села, выпрямив спину, но сердце ее бешено забилось от страха.

— Я вас не съем, — спокойно заметил сэр Маркус.

— Нет, конечно нет. — Она заставила себя засмеяться, но не смогла встретиться с ним глазами; его лицо находилось слишком близко от ее лица, и смотрел он очень пристально.

— Вы слишком хороши и молоды, — сказал он неожиданно глубоким голосом и, пока Тина обдумывал? как на это отреагировать, добавил: — Но вы не настолько малы, чтобы неправильно меня понять. Я хочу Baс. Зачем нам играть в эти условности, наступать и отступать, отступать и наступать?

— По-моему, сэр, я не понимаю, о чем вы говорите, — пролепетала Тина, глядя в сад и моля Бога, что бы мимо кто-нибудь прошел.

— А по-моему, понимаете, — усмехнулся сэр Mapкус. — Когда вы собираетесь выйти за меня?

У Тины учащенно забилось сердце.

— СЛИШКОМ рано говорить о свадьбе, — чопорно произнесла она. — Мы только что познакомились.

— Я быстро принимаю решения, — заявил сэр Маркус. — Впервые увидев, как вы идете по мостовой на Беркли-сквер, я сразу же понял, что вы девушка, которую я хочу знать, девушка, которую я намерен знать очень, очень хорошо!

— Но это было только несколько дней назад, — напомнила Тина.

— Мне хватило этого времени, чтобы понять, чего мне хочется и что я намерен иметь, — отрезал он. Герцогиня поощряет мои ухаживания; она сама мне это сказала. А с вашим опекуном я поговорю, как только он будет в состоянии меня выслушать. Так зачем же нам все эти фокусы?

По-моему, нам нужно вернуться к гостям, — постаралась сменить она тему. — Герцогине может показаться странным, что я исчезла с вами. — Она встала, но поняла, что оказалась в плену, потому что его рука крепко держала ее за тонкую талию.

— Герцогиня поймет, — сказал он. — Послушайте меня хоть немного и не волнуйтесь! Вы молоды, но вы напуганы, вы хотите, чтобы вас добивались. Хорошо, я буду добиваться вас, но это пустая трата времени! Вы и так сможем пожениться, а ухаживания давайте оставим на потом!

В глубине души Тина знала, что именно этого она Я искала — человека, который, минуя условности, попросит ее руки меньше чем через две недели, чтобы она смогла спасти и себя, и лорда Уинчингема. И все же почему-то не могла заставить себя принять его предложение, а ведь сейчас оно, можно сказать, подарок судьбы! Как попавший в ловушку зверь, Тина лихорадочно пыталась найти какой-нибудь способ убежать, как-то выиграть время. — Я… я… я не знаю… что сказать, — наконец, заикаясь, пробормотала она.

— Почему бы не предоставить мне принять решение? — прямо спросил сэр Маркус.

Тина почувствовала, как он обнял ее за талию, и наконец, к своему ужасу, осознала, что он привлекает ее к себе. Вокруг никого не было, и только отдаленные звуки музыки говорили ей, что она не полностью наедине с этим человеком, чье присутствие ее тяготит.

Она отчаянно пыталась избежать неизбежного, но одна его рука уже крепко обвила ее, а другой он поднял ее крошечный острый подбородок. — Нет! Нет! — едва слышно шептала Тина, вне себя от охватившего ее отвращения. А он прижался губами к ее губам — толстыми, горячими, жадными губами, какими она себе их и представляла с первого взгляда. Она чувствовала, что ее сопротивление так же бесполезно, как сопротивление котенка, которого топят в ведре воды. Ей хотелось закричать от ужаса перед таким бесстыдством, но слова застряли у нее в горле. Тина смогла лишь презренно покориться, чувствуя полное унижение от прикосновения его рта и силы его рук. Она оказалась слабее стихии, увлекающей ее в темные глубины моря, из которых нет освобождения. Все ниже, ниже, ниже… Казалось, его губы высасывают из нее душу. Он горел желанием обладать ею. И Тина чувствовала, как он овладевает ею! Она пыталась спастись… пыталась… пыталась…

— Помоги мне, Господи, — молился где-то вдалеке ребенок. Тина не понимала, что это она сама молит о помощи. И вдруг с силой, неизвестно откуда взявшейся, начала отбиваться от него, толкаясь и царапаясь, стараясь застать его врасплох.

Наконец, он ослабил свою хватку.

— Нет! Нет! Нет!

Тина старалась громко закричать, но из ее кровоточащих губ вырвались лишь испуганные вздохи. Потом она услышала треск рвущегося платья, когда, наконец вырвавшись от него, побежала по темной тропинке, через толпу веселящихся гостей и дальше, дальше, бешено, неистово, не разбирая дороги, лишь бы оторваться от напугавшего ее дьявола.

Тина рыдала и почти выбилась из сил, когда в конце концов остановилась. Она понятия не имела, где находится. Знала только, что не слышит больше музыки и попала в темный лабиринт тисовых деревьев. На некоторое время прислонилась к дереву, пытаясь успокоить бешеное биение сердца, вырывающегося из груди, затянутой в корсет, плотно завязанный горничными.

Тина не чувствовала ничего, кроме собственного ужаса, и, когда кто-то заговорил с ней, она испуганно вздрогнула, потому что не слышала никаких шагов.

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь, мадам? — осведомился мужской голос.

Обернувшись с опаской. Тина увидела рядом с собой молодого человека. Одет он был аккуратно, но чересчур модно, и она догадалась, что это не джентльмен, a, скорее всего, респектабельный клерк или хозяин магазина, возвращающийся после ночного развлечения. : Усилием воли Тина взяла себя в руки.

— Мне ст… страшно, сэр, — удалось произнести ей. — Я з… заблудилась.

— Здесь, в таком огромном саду, это немудрено, — сказал он. — Вам помочь найти ваших друзей или вашу карету?

— Мне нехорошо, — поделилась Тина. — Можно ли мне нанять карету, чтобы доехать до дома? Я не хочу портить удовольствие моим др… друзьям и просить их провожать меня.

Молодой человек нахмурился:

— Конечно, можно, но в такой час леди нежелательно ездить одной. Ночью полно разбойников и прочих опасностей.

— Ничего, я готова рискнуть!

— Тогда позвольте мне проводить вас, — вежливо предложил молодой человек.

Тина бросила на него испытующий взгляд. Было в нем что-то внушающее доверие, но даже если бы и не было, сейчас она предпочла бы остаться с ним, а не с сэром Маркусом.

— Мне бы не хотелось затруднять вас, сэр.

— Для меня это будет удовольствием, мадам!

Они вышли из зарослей тисовых деревьев на освещенную дорожку, ведущую к дальним воротам парка. Он нанял карету, подсадил ее и подождал, пока она не назвала свой адрес. Когда он садился в карету, Тина заметила на его лице удивление.

Уютно устроившись в уголке, Тина задумалась: не слишком ли опрометчиво она поступила, согласившись сесть в карету с незнакомым молодым человеком? А если он вор или, что более правдоподобно, соблазнитель, ищущий свои жертвы где угодно? Когда же он от кинулся на спинку сиденья рядом с ней, Тина поняла. что ее страхи безосновательны. Этот человек, проявивший к ней такое участие, может быть, по рождению и но джентльмен, но по духу — безусловно!

Пока они ехали до Вест-Энда, Тина убедилась, что не ошиблась. Молодой человек оказался чиновником из военно-морского министерства. В Лондоне он недавно, всю жизнь прожил в провинции, а пост получил по протекции влиятельного дяди.

— Не могу сказать, что я влюбился в Лондон, поделился он с Тиной. — Здесь много плохого и злого. Мужчина может защитить себя, но вам, мадам, следует быть осторожной! Мне бы не понравилось, если бы моя сестра ночью в одиночестве гуляла по Вокс-холл-Гарденс!

— Вы были так добры ко мне! Как мне вас отблагодарить?

— Надеюсь, что и впредь буду иметь удовольствие сделать для вас доброе дело! — засмеялся молодой человек.

Тина узнала, что его зовут Роберт Уотсон и что ему двадцать один год. Когда они приехал на Берклисквер, она разрешила ему поцеловать ее руку и хотела сама расплатиться за карету, опасаясь, что ему это не по карману. Но в последний момент интуитивно догадалась, что этим оскорбит его. Возможно, ему льстит уже одно сознание, что он ехал с аристократкой!

— Еще раз благодарю вас, сэр, — произнесла Тина, присев в реверансе, после того, как два лакея поспешили открыть дверцу кареты и помогли ей выйти. Взглянув в лицо молодого человека, она заметила, с каким благоговением он смотрит на лакейские ливреи и ярко освещенный холл за ее спиной.

Роберт Уотсон уехал в карете, но она была уверена, что, не проехав и ста ярдов, он остановил кучера, расплатился и оставшуюся часть пути прошел пешком. «Бедных я понимаю лучше, чем богатых», — подумала Тина.

Когда она вошла в дом, дворецкий удивленно взглянул на нее:

— Вы одна, мадам?

— Да, да, я одна, — подтвердила Тина, понимая, насколько необычно ее появление. — Мне стало нехорошо, и я не хотела доставлять неудобства герцогине, «от и не стала говорить ей, что хочу вернуться. Пожалуйста, передайте ее светлости мои извинения, когда юна вернется.

Дворецкий поклонился, и она поднялась к себе в спальню, но раздеваться не стала, чувствуя, что вечер еще не закончен и что прежде, чем отправиться спать, ей придется выслушать немало упреков и обвинений.

И не ошиблась. Через полчаса ей передали властное требование герцогини немедленно спуститься в красную гостиную, где она и сэр Маркус ждут ее.

Тина медленно спустилась вниз. Она чувствовала себя школьницей, вызванной в кабинет директрисы. Убежав с бала без объяснений, она понимала, что поступила плохо, но в то же время чувствовала, что в тех (обстоятельствах не могла поступить иначе.

Ей вдруг захотелось, чтобы кто-то ее защитил! Как оке жаль, что рядом нет лорда Уинчингема! Он бы понял. И ей в голову вдруг пришла шальная мысль, что мистер Роберт Уотсон тоже слишком рано ее покинул.

Лакей открыл дверь в красную гостиную, и Тина вошла, чувствуя себя маленькой, незначительной, скорее ребенком, нежели взрослой молодой леди, одетой по последней моде.

Сэр Маркус стоял перед камином, герцогиня сидела на диване. При появлении Тины она вскрикнула:

— Господи, дитя мое! Я уж и не надеялась увидеть вас живой и здоровой! Мы вообразили, что вас похитили разбойники. Как вы могли покинуть нас? Ведь мы за вас так тревожились и переживали!

В ее голосе слышался не столько упрек, сколько за бота, и Тина, тронутая этой искренней теплотой, тотчас же подбежала к герцогине.

— Ах, мадам, — она склонила голову и поцеловал старые, похожие на пергамент пальцы старой леди, простите меня, умоляю! Я никоим образом не хотел вас расстраивать. Просто я заблудилась, и один добрый джентльмен помог мне добраться до дома.

— Никогда не слышал ничего подобного! — почти громоподобным голосом произнес сэр Маркус. — Довериться незнакомцу, человеку, которого никогда раньше не встречали? Вы, наверное, сошли с ума! Ее светлость была вне себя от тревоги, а я обыскал Воксхолл от начала до конца!

— Пожалуйста, простите меня, — тихо повторила Тина, обращаясь не к сэру Маркусу, а к герцогине.

— Вам не за что извиняться, дитя мое, — отозвалась та. — У вас, безусловно, были причины. — Она повернулась к сэру Маркусу, величественно протягивая ему руку: — Спокойной ночи, сэр Маркус. Вечер прошел очень приятно, и мы благодарны вам за ваше гостеприимство. А теперь мы с Тиной устали и хотим спать.

— Я… я бы желал… — начал сэр Маркус, но герцогиня, подняв руку, заставила его замолчать.

— Больше ни слова, сэр, — приказала она. — Поговорим об этом завтра, когда все немного успокоятся.

Дитя утомилось, это видно по ее лицу, да и я уже не так молода, как раньше.

Сэру Маркусу ничего не оставалось, как только поклониться и выйти из комнаты. Тина не смотрела на него. Прежде чем открыть дверь и выйти в холл, он в последний раз бросил взгляд на белизну ее плеч.

Как только дверь за ним закрылась, герцогиня отбросила свой покровительственный тон и резко спросила:

— Ну, так что же произошло, дитя мое? Тина глубоко вздохнула.

— Сэр Маркус сделал мне предложение, — ответила она.

— И это привело вас в такое раздражение, что вы убежали и заставили всех гостей искать вас? Я так волновалась, что думала, умру от разрыва сердца.

— Ах, пожалуйста, мадам, простите меня, — взмолилась Тина. — Меня расстроило не само предложение, а…

— Так что же? — осведомилась герцогиня.

— Он меня поцеловал, — прошептала Тина. — Я сопротивлялась, он такой большой и… Я не могла убежать, пока не вырвалась от него.

Герцогиня выпрямилась.

— Ну и что что поцеловал?! — воскликнула он к — Разве вас раньше никогда не целовали?

— Нет, мадам, это было впервые.

— И это привело вас в панику, — констатировала герцогиня. — Что ж, вам придется привыкать к подобным вещам, ведь как иначе вы выйдете замуж, если не поцелуете человека, который сделает вам предложение?

Тина почувствовала себя очень маленькой и довольно глупой. Если бы ее поцеловал прокаженный или трубочист, она не испытывала бы такого сильного отвращения. А ведь сэр Маркус красив, богат и хочет на ней жениться.

Она опустила голову и призналась:

— Это было глупо с моей стороны.

— Очень глупо, я бы сказала, — отрезала герцогиня. — Что плохого в сэре Маркусе? Должна заметить, молодые женщины добиваются его с тех пор, как он приехал в Лондон. Многие его не любят, но что это значит? Только то, что к нему ревнуют или что он слишком умен и, конечно, одерживает победы, которые не всем по душе. Уверяю вас, дорогая, если вы ищете богатого мужа, то вам стоит принять предложение сэра Маркуса. Он убеждал меня в своей преданности и желании сделать вас счастливой, смягчить с помощью подарков и дружелюбия. Вряд ли есть хоть одна ваша просьба, которую он с готовностью не выполнит!

Тина глубоко вздохнула и грациозно опустилась на колени рядом с герцогиней.

— Теперь я вижу, как была глупа, — тихо промолвила она.

— Не глупы, а скорее невоспитанны, немного диковаты, — поправила герцогиня. — В деревне девушки убегают, а в Лондоне — учатся управлять мужчинами. Более того, позволяют ровно столько фамильярности, сколько хотят принять. Они кокетничают, но держат мужчину на расстоянии. Вы слишком невинны, дитя мое, и, полагаю, слишком плохо знаете мир, в который так внезапно окунулись.

— Простите, — пробормотала Тина. — Я вижу, как была глупа!

Немного неосмотрительны, — еще раз уточнила герцогиня. — Я была вне себя от волнения, и сэра Маркуса мне никогда не приходилось видеть столь встревоженным. — Помолчав, она добавила со смехом в голосе: — Впрочем, это пойдет ему только на пользу! Смею сказать, слишком многие женщины мечтают о его поцелуях и готовы принять все, что он им предложит. Немного сопротивления ему не повредит! — И, добродушно посмотрев на склоненную голову Тины, добавила: — Но вы не должны быть слишком упрямой, дитя мое. Если, конечно, не намерены отказать ему раз и навсегда. Сэр Маркус не из тех, кто очень долго разгуливает под окнами девушки. Он из тех, кто любит штурмовать крепости и брать их!

— Я должна так быстро принять решение? — спросила Тина, заранее зная ответ.

— О нет, — возразила герцогиня, — времени у вас еще полно. Пусть поухаживает за вами месяц или около этого. Вы же не хотите выйти замуж раньше зимы?

Слова старой леди нанесли смертельный удар по надеждам Тины.

— Вы правы, — тихо произнесла она с отчаянием в голосе. — Я вела себя невероятно глупо. Завтра же напишу сэру Маркусу и извинюсь перед ним. Как вы думаете, он простит меня?

— Думаю, вряд ли! Вы полностью отвергли его! — с сарказмом, но смешливо отозвалась герцогиня. — Но все равно, не отталкивайте его слишком далеко! Немного сопротивления раззадорит его, придаст ему силы, хотя сегодня, по-моему, вы стояли у опасной черты. Ни одному мужчине не нравится, когда его выставляют дураком перед гостями. Когда он вернулся без вас, все сразу поняли, что произошло.

— Вы думаете, все догадались?

— Не догадался бы только очень наивный человек! Ну ладно, дитя мое, давайте-ка ляжем спать. Надеюсь, вы усвоили урок? Завтра я попробую научить вас, как заинтересовать мужчину и кокетничать с ним, не допуская вольностей!

— Мне очень хотелось бы этому научиться! — искренне призналась Тина.

— Разумеется, это приходит с опытом, — огорчила ее герцогиня и стремительно взбежала по лестнице, сверкая бриллиантами на гордо поднятой голове.

Тина униженно поплелась за ней, чувствуя себя провинившейся, хотя герцогиня ничем не дала ей этого понять.

Оставшись одна в своей спальне, она заперла дверь и бросилась на постель лицом вниз. Ловушка захлопывается! И она ничего не может сделать! На нее словно обрушилась приливная волна, захлестнув ее, и спасения нет. Тина не плакала, просто лежала, уткнувшись лицом в подушку, и пыталась понять: почему при виде сэра Маркуса ее кидает в дрожь, почему его поцелуи привели ее в такой безотчетный ужас, что и сейчас ей страшно вспоминать о них?

— Есть же на свете и другие мужчины! — прошептала она, и тут же в ее голове возник вопрос: а понравятся они ей больше? Понравилось бы ей, если бы не сэр Маркус, а другой мужчина поднял ее подбородок и прижался губами к ее губам?

Тина снова ощутила его горячие, настойчивые губы. Передернувшись от отвращения, тут же нашла ответ на свой вопрос: ее бросает в дрожь не только от сэра Маркуса, но и от других мужчин, кроме одного. И вдруг, словно озаренная молнией, словно под воздействием какой-то волшебной музыки, она поняла, что боролась с этим не только сегодня, но, казалось, вечность. На свете есть только один мужчина, которого она поцелует по своей воле, прикосновение которого ей будет приятно, о чьих объятиях она мечтает. Мужчина, которому она отдалась бы полностью, потому что любит его всем сердцем!