Любовь всесильна

Глава 2

Глория, одетая в те же голубые джинсы и легкую тенниску, что были на ней в ту злосчастную пятницу, сидела на краю больничной койки, ожидая мужа. Документы на выписку медсестра ей вручила час назад. В сотый раз она выглядывала в окно: яркое солнце окрашивало унылое больничное здание розовым румянцем, и его тепло не могло согреть застывшее от горя сердце несчастной женщины.

Чейз влетел в комнату, на ходу извиняясь за опоздание.

— Прости, дорогая, у нас с Мэгги было срочное дело, которое не следовало откладывать в долгий ящик. — Он нахмурился. — В бизнесе быстрота и эффективность — основные условия успеха.

Так ли это, с сомнением подумала она, уже сидя в комфортабельной машине Чейза, когда он выезжал из больничных ворот.

— Мэгги договорилась с Софи, что следующую пару недель та будет приходить каждый день. — Он бросил на нее быстрый осторожный взгляд. Я хочу, чтобы ты вообще ничего не делала, пока полностью не оправишься.

Кажется, с некоторых пор Мэгги играет роль злого духа в моей жизни, с горечью заметила про себя Глория и, не удержавшись от язвительной реплики, сказала:

— Ей не стоило беспокоиться. От чего я должна оправиться? В конце концов перенесла всего-навсего выкидыш, а не ампутацию. И чем быстрее я вернусь к работе, тем будет лучше для меня.

Глория старалась быть сдержанной, но у нее это плохо получалось. Приходилось выбирать — или гнев, или слезы, а она уже наплакалась чуть ли не на всю оставшуюся жизнь.

— Глория, малыш! Мэгги всего лишь попыталась как-то компенсировать свою забывчивость. Ты в шоке, тебе нужно…

— Чейз, — отрезала она, — я знаю, что мне нужно: поскорее прийти в норму. И пожалуйста, оставим эту тему.

Ох, до чего же ей хотелось, чтобы пылкая Мэгги растаяла, как клубы дыма…

Машина резко затормозила у входа в их собственное крыло здания. Чейз повернулся к ней и с тревогой посмотрел на бледное лицо жены.

— Ты нуждаешься в отдыхе.

Прежде чем она успела возразить, он помог выйти ей из машины, поднял на руки и аккуратно отнес в их спальню на втором этаже, где бережно положил на кровать.

— Доктор предупреждал меня, чтобы я был готов к резким сменам твоего настроения, дорогая. Можешь сколько угодно сетовать, но делать будешь то, что я скажу, — грубовато распорядился он и, наклонившись, мягко коснулся губами ее лба. — Тебе что-нибудь нужно?

Ребенка обратно… Но эти слова замерли в ней еще тогда, когда она, пережив несчастье, откинулась на подушку, вялая и безжизненная. Легкий вздох слетел с ее губ.

— Нет, спасибо. Попозже я спущусь к тебе.

— Вот и умница. — Муж выпрямился, сочувственно улыбаясь ей. — У нас обязательно будут дети, Глория, ведь еще вся жизнь впереди.

Она слабо улыбнулась в ответ и с облегчением вздохнула после его ухода.

Софи, храни ее, Господь, разбудила ее, преисполненная сочувствия, с чашкой чая в руках, и сообщила, что обед почти готов. Глория мягко улыбнулась маленькой седовласой женщине, которая с незапамятных времен служила приходящей работницей в Форест Мэнор.

— Похоже, что в этом доме мне ничего не светит, правда, Софи? Здесь умерла моя мать, потом отец, а теперь мой ребенок. Может быть, если бы я осталась в Лондоне и не возвратилась сюда, то не потеряла бы своего малыша.

— Не говорите глупостей, — отрезала Софи. — Потеря ребенка не имеет никакого отношения к месту жительства. Вы просто хватаетесь за соломинку, дитя мое. А теперь вставайте, одевайтесь и спускайтесь вниз — приглядывать за своим муженьком. Вы же не хотите, чтобы эта черноглазая ведьма прибрала его к рукам.

Молодая женщина смутилась. Мнение Софи о личной секретарше Чейза хорошо совпадало с ее собственным. Это высокая, интересная и блестящая деловая женщина, от которой Глорию в дрожь бросало, имела явные виды на Чейза. И хотя муж отрицал всякую связь между ними, Глория как ни старалась, не верила ему.

Через полчаса она сидела за обеденным столом с мужем, и Мэгги и без всякого аппетита машинально поглощала еду, лежащую на тарелке. Хотя Чейз изо всех сил старался поддержать разговор, Глории не удавалось извлечь из себя ничего, кроме односложных ответов. Потеряв всякую надежду разговорить жену, Чейз с Мэгги начали обсуждать строительство какого-то дома, к которому Чейз имел отношение, и ее наконец оставили в покое. Мэгги, будто забыв о присутствии Глории за столом, стала совершенно откровенной.

— Я считаю, Чейз, если вы хотите, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, вам уже завтра следует быть в Лондоне. Переговоры по телефону, на мой взгляд, ничего не дадут.

— Не сейчас, Мэгги, — оборвал ее Чейз, бросив встревоженный взгляд на Глорию, и, повернувшись к ней, нежно добавил — Я никуда не поеду. Не беспокойся, дорогая.

— Напрасно, Чейз! — умоляюще сказала молодая женщина, чувствуя, что атмосфера за столом становится напряженной, и совершенно не понимая, о чем идет речь. Но в данный момент ее это мало заботило. — Мне вообще-то хотелось некоторое время побыть одной, я бы даже отказалась от присутствия Софи, но… Одним словом, если ты нужен в Лондоне, я думаю, тебе надо ехать.

— Ни за что! — Он перегнулся через стол и осторожно взял ее за руку. — Я нужен тебе.

Пылкость его взгляда чуть не заставила Глорию пойти на попятную. Губы ее задрожали, но, собравшись с духом, она высвободила руку.

— Я бы предпочла, чтобы ты поехал, правда, Чейз.

— Что ж, решено, — выдохнула Мэгги. — Вы чересчур опекаете жену, Чейз. Я вернусь в Лондон после обеда и подготовлю завтрашнюю встречу.

Чейз с сомнением взглянул на жену.

— Но ведь ты перенесла психологическую травму, и я уверен, что тебе нужна моя поддержка…

Она немного запоздала, с горечью подумала Глория. Он до сих пор даже не упомянул об их ребенке. Интересно, знал ли он, что это был мальчик? Ей трудно было понять себя, но она с каким-то тупым упрямством пыталась избавиться от присутствия окружавших ее людей.

Глория посмотрела на серьезное и растерянное лицо мужа, и ей вдруг безумно захотелось прильнуть к нему и попросить остаться, обнять и утешить ее, но где-то в глубине души она болезненно чувствовала себя виноватой. Она сама во всем виновата и потому не заслужила нежной заботы со стороны мужа: она не оправдала его ожиданий, не выполнила предназначения женщины, жены. И чтобы компенсировать все это, ей по крайней мере не следовало становиться на пути развития его бизнеса. Она бросила взгляд на Мэгги и заметила отблеск нетерпения в ее глазах.

— В самом деле, Чейз, у Глории был всего лишь выкидыш. С женщинами такое случается повседневно, и они это превозмогают. Нет худа без добра — в ближайшие несколько месяцев мы будем страшно заняты, и вы все равно не смогли бы уделять ребенку достаточно времени. Вот на следующий год вы будете гораздо свободнее.

Глория не могла поверить своим ушам: неужели Мэгги столь бесчувственна, но в то же время она уловила в глазах мужа отблеск чего-то очень похожего на облегчение, прежде чем тот взорвался:

— Ради Бога, Мэгги, держи свое проклятое мнение при себе! — свирепо зарычал он. — Неужели ты не видишь, что расстраиваешь Глорию? Как ты можешь так рассуждать? Ведь это был мой ребенок…

— Прости-ите, — протянула Мэгги, отодвигая свой стул и выходя из-за стола. — Если возвращаться в Лондон сегодня, то я должна выезжать сейчас. Позвоните мне попозже домой и сообщите, что решили.

С этим она вышла из комнаты.

— Мне очень жаль, Глория. Не обращай на нее внимания, малыш. Она замечательный секретарь, но дом и семья для нее ничего не значат. Ее ничего не занимает в этой жизни, кроме бизнеса… Пойдем, я отведу тебя наверх.

— Спасибо, я и сама доберусь.

— Я знаю, дорогая, но позволь мне, а?

Подняв Глорию на ноги, он повернул ее к себе и нежно, как ребенка, обнял ее.

— Я терпеть не могу чувствовать себя беспомощным, Глория, а потеря нашего первенца «выбила меня из седла».

Она почувствовала слезы на глазах. Чейз так же подавлен горем, как и я, подумала она, без возражений дав ему отнести себя обратно в спальню.

Он осторожно позволил ей соскользнуть вниз и крепко прижал к себе на мгновение. Глория уронила голову к нему на грудь, почувствовала ровное биение его сердца, и это странным образом успокоило ее.

— Я всегда буду с тобой, дорогая, и ты это знаешь, не правда ли?

Она подняла голову.

— Да. Да, я знаю, но Мэгги права. Со мной все будет хорошо, а тебя ждет бизнес в Лондоне, пожалуйста, поезжай. — И, заставив себя улыбнуться, она пошутила: — В конце концов, ты будешь в пределах досягаемости телефонных звонков, и конечно, британская телефонная компания сумеет нас связать между собой.

— Ш-ш, милая, я еще никуда не уезжаю.

Его темноволосая голова склонилась к ней, и знакомые губы накрыли ее рот в нежном поцелуе.

— Все будет хорошо, — пробормотал он. — А сейчас ложись в постель и отдохни. Я приду попозже.

Глория отвернулась и, сбросив одежду, направилась в ванную. Все будет хорошо. Так сказал Чейз… Но почему-то впервые со дня замужества она не была в этом абсолютно уверена.

Через пару часов Глория очнулась от легкой, беспокойной дремоты и увидела совершенно голого мужа, выходящего из ванной. Она с неприязнью оглядела великолепную фигуру Чейза и вдруг подумала, что и ее сын, если бы он был жив, мог бы иметь такое же совершенное тело…

Когда Чейз скользнул в постель рядом с ней и обнял ее, она не сопротивлялась, поскольку нуждалась в его крепких и, как ей казалось, спасительных объятиях. Но внезапно, с чувством, близким к отвращению, она осознала, что он слишком пылко прижимает ее к своему горячему телу, а его сильные ноги в сексуальном возбуждении машинально раздвигают ее нежные бедра. Она быстро оттолкнула его, сердито фыркнув:

— Боже мой, Чейз! Как ты можешь?

— Малыш, я ничего не хотел делать, только приласкаться, но ты ведь знаешь, как на меня действуешь. Даже если ты не смотришь на меня, не улыбаешься, не обращаешь внимания, мое тело реагирует на одно твое присутствие… а тут еще несколько одиноких ночей, — жалобно пробормотал он. — Ладно, лежи тихо, и я скоро успокоюсь.

Она повернула свою маленькую головку: его темные глаза горели, и в них светился чувственный, дразнящий огонек.

— Если, конечно, ты хочешь, чтобы я успокоился, — хрипло произнес он, целуя ее нежно приоткрытые губы.

Она прекрасно понимала, что он имел в виду: пока она не забеременела, они наслаждались полноценными сексуальными отношениями. Он научил ее всем тонкостям любовных игр. Она знала, как удовлетворить его, но в нынешних обстоятельствах даже мысль об этом была отвратительна. Высвободившись из его объятий, она отодвинулась на край кровати.

— О Господи! Неужели ты не можешь хоть однажды умерить свой пыл? Извини, но ты мне противен.

Глория почувствовала, как он напрягся и застыл от ее слов, но ее не беспокоило, что она унижает его.

— Я только дразнился, малыш, пытаясь подбодрить тебя. Мне так же тяжело, как и тебе, дорогая, и я, пожалуй, впервые не знаю, как с этим бороться.

— Попробуй воспользоваться запасной спальней, — бросила она. — Я хочу спать спокойно.

— Ты действительно этого хочешь? — Он сел в кровати, схватил ее за плечи и буквально пригвоздил к постели. — Если так, ты ведь знаешь, что я сделаю все, что ты захочешь, лишь бы тебе было легче.

Боже, с каким бы наслаждением заснула она в его объятиях, положив голову ему на грудь, с какой бы радостью слушала, когда бы он говорил ей, как сильно любит ее, и что она не виновата в смерти ребенка… Но Глория ничего не могла ему сказать. Вместо этого она поглядела в его смущенные глаза и тихим, сдавленным голосом сказала:

— Да, я бы предпочла побыть одна, если не возражаешь.

Она заметила на его лице гримасу боль, но он тут же овладел собой.

— Доктор Белл сказал, что тебе надо во всем потакать, так что я готов.

Его голова опять склонилась над ней. Она поняла, что он собирается поцеловать ее, и нарочно отвернулась, так что его губы лишь коснулись ее щеки.

— Спокойной ночи, дорогая, — мягко сказал он.

Она почувствовала, как он встал с кровати, и через несколько секунд дверь в комнату с легким стуком затворилась.

Что она сделала? И зачем? Ей самой было непонятно. Как одиноко было ей без Чейза с их огромной кровати! Что происходит с ней? Она не могла объяснить собственные действия, и слезы медленно потекли по ее щекам…

Следующие несколько недель Глория, похоже, прожила в собственном мире. Со стороны казалось, что все было нормально, но потерянная от горя женщина словно оцепенела, преследуемая постоянным чувством своей вины в гибели ребенка. Даже Чейзу не удавалось достучаться до нее.

В первый же день после возвращения из больницы Чейз был очень внимателен к ней и даже отказался от поездки в Лондон. Однажды вечером, пытаясь подбодрить ее, он настоял, чтобы они отправились вместе обедать. Они пообедали в Йорке, на Грейплейн, 19,— в том самом ресторане, где когда-то вместе впервые чудесно провели время, но изысканные блюда теперь казались ей невкусными, и она с облегчением вздохнула, когда Чейз наконец предложил вернуться домой.

Вечером, когда она натягивала через голову прелестную ночную рубашку из сатина, отороченную нежными кружевами, в спальню вошел Чейз. Глория подняла голову и с удивлением посмотрела на него. Он стоял, свежий после душа, слегка раздвинув красивые, мускулистые ноги, его смуглое тело было обнажено, кроме узкой полоски полотенца вокруг бедер. Всем своим видом он воплощал женский идеал любовника, но Глория усмотрела в этом лишь угрозу своей отчужденности. Она настороженно наблюдала, как он осторожно обошел вокруг кровати и встал перед ней. Взглянув на нее, Чейз взял ее за плечи и нежно привлек к себе.

— Глория, нам надо поговорить. Ты уже очень долго спишь одна, и меня пугает, что это может войти в привычку. — Она напряглась в его руках. — Не пойми меня неправильно, милая. Я хорошо понимаю, что еще рано заниматься любовью, но…

— Какая чуткость, — огрызнулась она.

— Доверься мне, малыш, ведь ты не хуже меня знаешь, что раздельные спальни — не решение проблемы. Тебе нужны забота и утешение.

Он крепче прижал ее к себе.

— Не сейчас, — непреклонно сказала она и почувствовала, как кольцо его рук ослабло.

— Но когда же, Глория? Ты теперь почти не разговариваешь.

— Неправда, пару часов я сегодня работала, принимая новых гостей, и как ты понимаешь, мне пришлось много общаться, отвечая на многочисленные вопросы, которые посыпались на меня.

Так оно и было. Чейз был занят у себя в кабинете, а ей пришлось побегать, когда приехали туристы из Франции. Некоторое время она с энтузиазмом работала, забыв про несчастье, обрушившееся на нее в последнее время.

— Значит, ты можешь разговаривать с иностранцами, но не со своим мужем? — разочарованно спросил он. — Ради Бога, Глория, что с тобой? Ты должна как-то с этим покончить.

Его пальцы впились в ее тело, и она вздрогнула, слегка откинув голову. В темных глазах мужа она уловила пугающее искры гнева, но Чейз быстро взял себя в руки.

— Глория, то, что случилось с нами, — это тяжелое испытание для двоих, но мы должны постараться забыть прошлое и жить настоящим, ведь жизнь не стоит на месте. Когда я впервые встретил тебя, ты покорила меня не только своей красотой и сексуальностью маленького тела, — он восхищенно неторопливо оглядел ее с головы до ног, — но в тебе была такая страстная жажда жизни… Пожалуйста, не позволяй неудаче разбить всю твою жизнь! Я хочу, чтобы моя жена стала такой, как была. Умоляю, постарайся, чтобы мы как можно скорее вернулись к нормальной жизни.

— Если то, что ты говоришь, правда, — холодно возразила она, замечая, что он нежно ласкается о тонкую ткань ее ночной рубашки, — то я полагаю, что тебе следует завтра же вернуться в Лондон. В конце концов, последние пару месяцев ты всю неделю работал в городе, возвращаясь домой только на уик-энд. Пожалуй, это и есть для нас нормальная жизнь.

Она равнодушно встретила пристальный отчаянный взгляд Чейза и вдруг почувствовала, что он весь сжался, как от сильного удара. Почему-то ей подумалось, что он сейчас скажет ей, что она нужна ему, что он не мыслит себе жизни без нее, что она постоянно должна быть рядом с ним, но вместо этого муж, слегка вздохнув, взял ее лицо в ладони и тихо сказал:

— Ладно, как хочешь, дорогая.

И, крепко держа ее голову, он прильнул к ее губам твердым, хозяйским поцелуем. Затем резко выпрямился.

— Бог знает, нужен ли я бизнесу, если даже не нужен тебе. — И он ушел, сгорбив широкие плечи под тяжестью поражения.

После этого разговора Чейз вернулся в свою лондонскую квартиру и главный офис, а Глория погрузилась в повседневную рутину: каждый день она несколько часов работала в приемной отеля Форест Мэнор, ожидая возвращения мужа домой на уик-энд.

Чейз, аккуратно приезжая по выходным, вывозил ее обедать. Иногда они ходили в театр в Йорке, и однажды он даже настоял, чтобы они провели целый день в замке Говард, но ничего не могло пробудить ее от летаргического сна, и раздельные спальни по-прежнему как преграда оставались между ними…

Софи невольно подливала масло в огонь, предупреждая, чтобы не была наивной и не оставляла мужа на всю неделю наедине с красоткой Мэгги, ведь так и беду накликать недолго! Но Глория ничего не хотела слышать. Если Чейз и спит с Мэгги, то это не более того, что она всегда подозревала, сказала она себе и отказалась считать это чем-то ненормальным. После всего, что ей пришлось пережить, Глория старалась вести себя потише. Она страдала, закутавшись в свое горе, как в саван.

Глория медленно открыла глаза и перевернулась на другой бок в широкой постели, ощутив на мгновение что-то вроде сожаления о том, что рядом с ней не было Чейза. Она глубоко вздохнула и, отбросив с лица пряди огненно-рыжих волос, потянулась, села и осмотрелась кругом. Несколько месяцев назад, когда только закончилась реконструкция дома, эта комната была предметом ее радости и гордости: она сама подбирала отделку нежного кремово-персикового тона, которая не казалась бы слишком женственной в сочетании с тяжелой антикварной мебелью красного дерева.

Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь окно, заливали комнату ярким светом. Стоял великолепный летний день, и она вспомнила, что сегодня среда, день осмотра у доктора Белла. Боже! Нынче же первая годовщина ее бракосочетания.

Доктор Белл, едва только взглянул на нее, потребовал объяснить, что с ней происходит. Глория не сдержалась и выложила ему всю правду: свою вину в потере ребенка, отвращение к сексу, даже подозрения насчет романа Чейза с Мегги. Через три часа, получив массу добрых советов типа «постарайтесь отдохнуть», Глория уже сидела в дневном поезде, идущем в Лондон, к Чейзу.

За окном вагона мелькал сельский пейзаж, похожий на лоскутное одеяло, и молодая женщина чувствовала себя так, словно пробудилась от долгого кошмарного сна. Славный доктор Белл все ей объяснил: она страдала от гормональной депрессии, а потеря ребенка и переживания, связанные с несчастьем, ухудшили ее состояние и склоняли к подозрениям, иррациональным поступкам… Но когда доктор убедил ее, что все это — обычная реакция на выкидыш, она вдруг почувствовала себя окрепшей и помолодевшей.

Глория тщательно подготовилась к появлению в Лондоне, первому за много недель. Ее рыжие роскошные волосы, ниспадали на плечи пышными локонами. Узкое шелковое платье без рукавов эффектно обтягивало стройную фигуру и, заканчиваясь выше колен, довольно высоко открывало красивые ноги. На ней были элегантные белые «лодочки» на высоких каблуках, в руках только маленькая белая сумочка с паспортом. Наспех уложенный чемодан покоился на полке над головой. Она собиралась преподнести Чейзу сюрприз и уговорить его оставить бизнес на попечение своей сверхэффектной Мэгги, чтобы сопровождать ее, Глорию, в Париж на недельный отдых. Может, стоит повторить медовый месяц. Боже, как это было замечательно…

Но что-то не ладится с моим планом, подумала Глория, когда поезд вдруг остановился. Женщина с испугом выслушала сообщение, что прибытие в Лондон задерживается: следовало проверить предположение о подложенной на вокзале бомбе. Небо за окном вагона превратилось из голубого в черное, и небеса разверзлись таким ливнем, который, наверное, шел при всемирном потопе. Глория взглянула на ручные часы и вздохнула. Ей не удастся застать Чейза в офисе, но это ничего, успокоила она себя. Я поеду сразу на его квартиру. И она мечтательно закрыла глаза, вспоминая счастливые часы, проведенные в ней после женитьбы.

Чейз много рассказывал ей о себе в первые недели их знакомства. Уже на втором свидании он заявил, что, незаконнорожденный, всем в жизни обязан только себе, но не испытывал по этому поводу никаких комплексов. Чейз был плодом любви его матери и женатого мужчины, в которого молодая женщина влюбилась во время очередного отдыха в Европе. Надо отдать ему должное, мужчина заботился о них: оплачивал в Лондоне роскошный дом, каждый месяц переводил деньги на их счет, хотя сам никогда не появлялся. Он давал им довольно обеспеченную жизнь, но когда Чейзу было шестнадцать, деньги перестали поступать, и они решили предположить, что отец Чейза умер. Чейз окончил школу и начал работать в строительстве, а после смерти матери четыре года назад сделал свой первый шаг в бизнесе, переделав трехэтажный особняк в многоквартирный дом.

Глория улыбнулась, представляя, как они лежали обнявшись в постели, в своем парижском отеле, и она дразнила его «самодельным миллионером». А он со смехом отвечал ей:

— Если ты вышла за меня, позарившись на мои деньги, как пытается уверить Мэгги, то будешь страшно разочарована. Каждый пенни я вкладываю в дело: миллионеры не держат большие наличные в кармане. Но ты не беспокойся, голодной не останешься. — И, склонившись над ней и поцеловав ее в шею, он хрипло пробормотал: — В любой момент можешь откусить от меня кусочек, дорогая.

Толчок тронувшегося поезда вывел Глорию из задумчивости. Она с удивлением обнаружила, что опаздывает уже более чем на час. Ну ничего, все равно она скоро увидит мужа, с затаенной нежностью подумала Глория.

Прежде чем взять такси на вокзале, она забежала в небольшой магазинчик и купила любимый лосьон Чейза, который продавец любезно упаковал для нее в подарочный пакет. Не очень значительный подарок к годовщине, но лучшего на бегу не найдешь. Чуть позже она, волнуясь от предвкушения встречи с мужем, уже сидела в такси, мчавшемся по улицам Лондона.

Подъехав к большому дому, она быстрым шагом пересекла тротуар и, прячась от моросящего дождя, стремительно вошла в подъезд, где находилась квартиру Чейза. Прекрасный летний день превратился в очень сырой и ветреный вечер. Но ничто сейчас не могло омрачить ее настроения, и с чемоданом в одной руке, сумочкой и подарком — в другой она легко поднялась по лестнице.

Поставив чемодан на пол и достав ключ из сумочки, Глория открыла дверь и вошла в знакомую квартиру. Небольшая прихожая с телефонным столиком и встроенным шкафом была устлана толстым красным ковром. Женщина молча зашла в прихожую и, подойдя к столику, положила на него пакет и поставила рядом на пол чемодан. Затем, машинально уложив волосы, направилась к двери гостиной. Едва Глория коснулась ее и, когда та наполовину распахнулась, застыла…

Чейз уже был дома, но не один, он сидел бок о бок… с Мэгги на большом черном кожаном диване. Бутылка вина и два бокала стояли на столике перед ними, но самое гнусное — на них не было ничего, кроме купальных халатов.

Потрясенная увиденным, Глория окаменела, не замечая, как вода стекает с ее длинных волос, а ледяная струйка неприятно бежит по спине. Ее легкое платье никак не годилось для этой погоды, но она не чувствовала холода. Полуоткрыв рот, она с ужасом слушала, как распадается ее жизнь.

— Это нехорошо, Мэгги, я никак не могу сказать Глории. По крайней мере не сейчас, ради Бога! Она ведь совсем недавно потеряла ребенка и никак не может оправиться от несчастья…

Глубокий голос мужа резко звучал в тишине комнаты.

— Не будь смешным, Чейз. Когда-то она должна узнать, и если ты ей не скажешь, она в любом случае откроет это сама и будет огорчена в тысячу раз сильнее.

Ее пальцы с алыми ногтями крепко сжали его руку, и Глория вздрогнула от неприязни, как будто руку мужа обвила змея.

— Я тебе и раньше говорила, Чейз, ты слишком нянчишься с Глорией. Она взрослая женщина, ей уже двадцать. Да, она потеряла ребенка, но она хорошо понимает, что в мире есть не только радость и сладость, такие вещи тоже случаются, и с этим ничего не поделаешь. Надо просто все побыстрее забыть и продолжать жить дальше.

— Ты не понимаешь. Мэгги. Когда женился, я же обещал Глории, что… — Он замолчал, а потом продолжил: — И как я теперь ей скажу? Извини, дорогая, но обстоятельства изменились и добрый старый мир больше не существует. Сожалею, что вынужден нарушить свое слово, но я уверен, ты должна меня понять… — саркастически протянул он.

— Чейз, но ведь ты не оставишь ее с пустыми руками, она пассивный партнер в бизнесе, но половина твоего состояния — ее. Я лично всегда считала ее жадной до твоего кошелька и предупреждала тебя, когда ты настаивал на женитьбе. Возможно, она с радостью использует шанс стать богатой и независимой… Я на ее месте такого бы не упустила.

— Глория всю жизнь прожила под защитой близких, она не такая, как ты, — Чейз повернулся к Мэгги. — Вот почему ты такой чертовски хороший помощник — ты мыслишь, как мужчина, и меркантильна до мозга костей.

Глории было достаточно того, что она видела и слышала. «Ты ведь не оставишь ее с пустыми руками», — стучало у нее в голове. Как она могла быть такой наивной? У ее мужа роман с секретаршей, и сейчас они обсуждали, как ему с ней развестись. Так, значит, их роман начался задолго до того, как она встретила Чейза? Внезапно все стало настолько очевидным, что она почувствовала себя нехорошо и прислонилась к двери: Чейз женился на ней только из-за Форест Мэнор.

Глория припомнила, что в день бракосочетания она строила планы о том, как замечательно они будут жить в Форест Мэнор. Чейз пообещал ей заплатить долги отца, и она по-детски полагала, что родительский дом не уйдет с молотка. Но Чейз с удивлением выслушав ее, быстро вразумил. Оказалось, что дом необходимо превратить в отель, хотя он и предполагал оставить для них отдельное крыло. Глория, по уши влюбленная, конечно, согласилась.

Теперь множество мелочей вдруг обрело новый смысл. Когда отель строился, муж говорил, что сможет работать в Йоркшире так же продуктивно, как и в Лондоне. Но почти сразу после того, как врачи подтвердили ее беременность, в делах почему-то возникли затруднения, и ему пришлось оставаться в Лондоне на всю неделю. Теперь она представляла, что Чейз, должно быть, стремился отделаться от брака с той минуты, как отель вступил в строй и начал приносить ему доход. Ничего удивительного, что парочка, сидевшая перед ней на диване, была так настроена против ее беременности. Пока она переживала потерю ребенка, ее негодяй-муж, наверное, с облегчением смеялся вместе со своей подругой. Эта мысль, более чем другие соображения, придала Глории силы и побудила к действиям.

Она все еще стояла у двери не в состоянии уйти, как вдруг Чейз оглянулся и увидел ее. От неожиданности он вскочил на ноги.

— Глория, что ты здесь делаешь?

Он покраснел и, как ей показалось, ненадолго потерял самообладание. Его сильные руки нервно теребили пояс халата.

Глория внимательно посмотрела на мужа и, стараясь не выдать волнения, как можно спокойнее проговорила:

— Я забежала сказать тебе, что собираюсь на небольшой отдых с Кэти, школьной подругой, и невольно подслушала ваш разговор.

В это время Мэгги встала с дивана, и Глория едва не задохнулась. На этой стерве был ее халат, маловатый для нее, а может быть, с мужской точки зрения, в самый раз, потому что едва прикрывал большие груди деловой секретарши.

— Глория, я все объясню!

Чейз направился к ней, но женщина протестующе вытянула тонкую руку.

— В этом нет нужды, дорогой. Я все слышала, и как ни жаль разочаровывать тебя, но ты в отношении меня сильно ошибался. Мэгги была права. Меня действительно не очень беспокоит то, что ты нарушил свое слово. Но я бы хотела получить соответствующую компенсацию.

Если у Глории и оставались какие-то сомнения относительно вероломства Чейза, то они сразу развеялись, стоило ей увидеть выражение неприкрытого облегчения на его красивом лице.

— Ты все слышала и действительно не возражаешь?.. — Он улыбнулся ей. — Слава Богу! Я так боялся сказать тебе! Ты еще недавно была так удручена обрушившимся на нас несчастьем, что я не мог себе представить, какой разумной ты окажешься. По этому поводу стоит выпить, и даже шампанского! — И, протягивая ей руку, он сказал — Иди к нам, и мы вместе это отпразднуем.

Отпразднуем! Бессердечное животное! А собственно, почему ее это удивляет? Ведь она никогда не подходила этой компании. Однажды она заметила Чейзу, что он, кажется, очень близок со своей секретаршей, и муж, ничего не ответив, разразился продолжительным смехом, хотя, как она заметила, ему польстило, что Глория ревнует. Ублюдок! Она выругалась про себя, но, ничем не выдав своих истинных чувств, хладнокровно ответила:

— Боюсь, что у меня нет времени, внизу ждет такси…

В три шага Чейз оказался рядом.

— Не будь смешной. Ты не можешь так уйти! Глория, я ничего не знал насчет твоего отдыха.

Он хотел ее обнять, но она поспешно отступила в прихожую, подхватила чемодан и стремительно направилась к выходу. Чейз поймал ее, когда она открывала дверь.

— Подожди, Глория, я тебя так не отпущу, нам надо поговорить, — твердо заявил он. — Ей-Богу, ты с ума сошла!

— Я ничего больше не желаю слушать. Ты нарушил свое слово, а теперь я нарушаю свое. Ступай, празднуй с Мэгги. — Она окинула его презрительным взглядом. — Что до меня, то я не хочу тебя больше видеть.

Он был бы, наверное, меньше потрясен, если бы получил пощечину.

— Ты же так не думаешь, Глория, это ребячество. Я решил — ты сказала, что понимаешь… Сядь, выпьем и…

— Зайдешь к моему адвокату в Йорке с документами для развода, — отрезала она и вышла из квартиры.

— О Господи! Тебе нет дела ни до меня, ни до отеля… Мэгги права, ты меркантильная маленькая дрянь!..

Но Глория уже не слышала его. Она быстро бежала вниз по лестнице, чемодан бил ее по ногам, и слезы градом катились по лицу. До нее смутно донесся громкий голос Чейза, что-то кричавшего вслед, но она не оборачивалась и остановилась только тогда, когда несколько кварталов отделяло ее от этой гниды, которая была ее мужем.

Взмахом руки она подозвала такси и скорчилась на заднем сиденье.

— Прямо, пожалуйста, — пробормотала она.

— Как скажете, — спокойно ответил таксист.

Слезы застилали глаза, и она смотрела перед собой невидящим взглядом… Ребячество, сказал Чейз, потому что для нее было неприемлемо его желание развестись с ней без хлопот.

Гормональная депрессия, подумала вдруг она с едкой иронией. Что за чушь! Разве она не задумывалась, что привлекло в ней такого энергичного бизнесмена из Лондона? Почему богатый и красивый Чейз решил жениться на наивной девочке из Йоркшира? Она всегда ощущала в нем колоссальную исходившую от него силу, но почему-то убедила себя, что та никогда не обернется против нее. Чейз любил ее! И это было самой большой нелепостью. Он лишил ее опоры, он использовал ее ради удовлетворения своей похоти.

Она всхлипнула и слегка застонала. А может, к лучшему, что все ее подозрения подтвердились? Должно быть, он занимался любовью с Мэгги каждый раз, когда был в Лондоне, в то время как его маленькая женушка в счастливом неведении работала в отеле, за много миль оттуда. Глория в изнеможении закрыла глаза.

О Господи! В то время как погибал ее ребенок, ее муженек со своей секретаршей наверняка лежали в постели в объятиях друг друга… Мысль об этом была невыносимой, и, открыв глаза и сжав губы, она поклялась, что с этой минуты она вычеркивает Чейза из своей жизни.

Теперь она мучительно начала соображать, куда же ей ехать. Имя старой школьной подружки возникло в разговоре непроизвольно, но это действительно была неплохая идея. Они с Кэти обе были дочерьми дипломатов и пять лет провели вместе с монастырской школе в Сассексе. Около года они делили на двоих квартиру в Лондоне, но не виделись с тех пор, как Глория бросила колледж. Глория была совершенно уверена, что Кэти проживает все там же. Она дала таксисту адрес подруги, и через полчаса ее тепло приветствовала амазонка с зелеными волосами в той самой квартире на Эрлз Корт, которая теперь выглядела так, будто в нее попала бомба.

— Эй, ты что-то не похожа на счастливую будущую маму. Что случилось?

Глория съежилась на видавшем виды диване и, обливаясь слезами, рассказала Кэти все…

На следующий день она позвонила своему адвокату в Йорк и, предупредив его, что скоро он получит от ее мужа документы о разводе, поручила ему действовать в ее интересах, принимая без возражений все, что скажет Чейз. Единственное ее условие — ни под каким видом не давать мужу ее новый адрес, который она направит мистеру Трейвису, как только устроится.

Приняв соболезнования старого милого человека, она положила трубку и, мрачно улыбнувшись Кэти, сказала:

— Все, теперь к твоим родителям, а затем так далеко от Англии, как только я сумею забраться. И если по какой-то нелепой случайности ты столкнешься с Чейзом Нейлом, ты никогда меня не видела и понятия не имеешь, где я. Обещай!

И Кэти молча кивнула головой.