Любыми путями

3 КОВАРНАЯ СУДЬБА или ПЕРВЫЕ ШАГИ

После шальных выходных наступило относительное затишье, аж на целых двенадцать часов. И я была этому рада, конечно, учитывая, что до свадьбы осталось всего ничего, нужно было торопиться развести Акулу и Стасика как в море корабли. Но думать сейчас, лёжа в постели утром понедельника совершенно не хотелось. Как ни крути лето неумолимо подходит к концу, а я толком и отдохнуть не успела. Правда, в этом году я сделала себе поблажку и дневную работу икать не стала, лишь работала четыре раза в неделю зажигалкой в клубе. Но это считай не работа — а удовольствие, танцевать я любила и умела.

В общем, лежала я себе спокойно, лежала, пока не зазвонил телефон.

— Кому голова на плечи давит? — зевнула я в трубку.

— Ой, Маша, здравствуй, я тебе не разбудила? — ох! Чур меня! Я от звука этого голоса с постели кубарем скатилась, кажется, вывихнула ногу и получила психологическую травму на всю жизнь. Одним словом звонила Акулина!

— Нет, что ты, — я покосилась на часы, висящие над кроватью. Её счастье, что почти двенадцать. Поспать я ой как люблю, сильно-сильно и если кому-то не везло разбудить меня раньше одиннадцати, то на него обрушивался гнев Марии Табелевой, страшный, между прочим, гнев, такой же страшный, как эти жуткие пушистые…кролики! Может и смешно, да, но кроликов я боялась до ужаса. Вы их глазища видели, а? Особенно у альбиносов, красные, как у вампиров, того и гляди в глотку вгрызётся и пиши пропало!

В общем, в это утро у меня были одни моральные потрясения.

— Что ж, прекрасно, — небрежно бросила она, — Мне нужна твоя помощь, — ого, а вот это уже интересно, очень и очень интересно.

— Разумеется, в каком деле? — разулыбалась я.

— Дело в том, что фактически я с родителями Стаса не знакома, — я подавилась собственной радостью. Нет, как нам с Романычем прёт-то! В общем, вся суть в том, что семья у Стасика была…мягко говоря не простая. Уж не знаю, куда смотрел аист, когда закидывал такого доброго мальчика в огород к этой семейке. Во-первых, в семействе Матросовых приживались исключительно только женщины. Мужчины бежали как крысы с тонущего корабля. Папа Стаса ушёл из семьи, когда моему ненаглядному было два года от роду. От его тётки муж ушёл, когда та вообще была беременна. А у бабушки вообще пять мужей было, трое из них таинственно пропали (Честно? Меня всегда смущали три бугорка земли под вековым дубом на даче у бабушки Ларисы), сестра Стасика тоже была одинока. Тут, конечно, ничего смешного нет, но эти четыре…женщины те ещё штучки. И единственного мужика в семье кому попало не отдадут! Вот я об этом и позабочусь, чтобы он попал ко мне.

— Ой! Волнуешься, наверное, бедняжка? — сладко зашептала я, в голове тем временем складывалась мозаика. Так, кажется тётя Лера вообще на дух блондинок в розовом не переносит…Ах, ну да! Она же фанатка Киркорова! Вот это подарок судьбы!

— Очень, я вот думаю, что подарить Валерии Алексеевне… — задумалась девушка. Злобный гномик внутри меня весело потёр ладошки.

— Она просто обожает Максима Галкина и Аллу Пугачёву! — тут же выдал мой воспалённый мозг. Да она рвала и метала, когда узнала, что Пугачёва с Филечкой развелась, и начала встречаться, цитата: "с каким-то жирафом очкастым, у которого пасть такая огромная, будто бы там граната разорвалась". Вот это мы им устроим гуляночку!

— Машенька, спасибо тебе огромное! А то мне Стаса как-то неудобно спрашивать… — сама невинность, Господи Боже!

— Конечно, всегда рада помочь, — разулыбалась я, думая, как бы ещё напакостить. Так, нужно обязательно сказать про розовый цвет.

— Кстати, любимый цвет Валерии Алексеевны — розовый, — эка я бессовестная, аж самой жутко! Но в любви все средства хороши!

— Какое совпадение! Я как раз собиралась надеть розовое платье, — я стиснула зубы, понимая, что Акулина счастливо улыбается. Ох, я бы ей зубы подлечила…угу, кирпичом.

— И не говори! Вы со Стасом прямо идеальная пара! — ахнула я, тем временем залезая в шкаф, чтобы подобрать, что надеть на это знакомство. А то, что я тоже там сегодня буду вообще неоспоримо. Так…кажется все женщины семейства неравнодушны к синему. А вот и чудесное платье, Катька весной подарила, говорит, пригодится. Ох, расцеловала бы!

— Слушай, Маша, а может вы с…Ромой тоже придёте? Мне так легче будет, — ой, детка, ты не знаешь, что сейчас предлагаешь. Да это семейство во мне души не чаяло! Потом, слышала, Стасу весь мозг выносили по поводу того, что такую девицу упустил. Ну что ж, чтобы влюбить в себя маменькиного сынка, нужно сначала влюбить в себя его маму! Да я считай уже на полпути к счастью!

— А что, чудесная мысль! Я так давно родственников Стаса не видела! Вот и славно, — я пораскинула мозгами, вспоминая, — Кстати, ещё можно цветы принести, розы, красные, — разулыбалась я, вспоминая, что Дашка, сестра Стаса, увеличилась в размерах раза в три, не меньше, когда мы с моим ненаглядным ей на день рождения розы подарили. У бедняжки оказалась на них аллергия.

— Спасибо ещё раз. Ты ведь знаешь, где Матросовы живут? — глупый вопрос, вобла.

— Разумеется. Восколько нам с Ромочкой подъезжать? — мне кажется, или по другую сторону аппарата раздался скрежет металла? А может это так Акулина зубами скрепит, когда я упоминаю Романыча?

— К семи вечера, я после работы сразу к Стасу поеду, он дома будет, — посвятила меня Акулина.

— Ой, ты пораньше подъезжай, для Матросовых явиться вовремя, а не раньше — это дурной тон, — придумывала я на ходу. Да Матросовы сами постоянно и везде опаздывали! Вот смеху-то будет, когда Акулина явится в квартиру, а там тётя Лера в бигудях и зеленой маской на лице. Валерия Алексеевна дама гордая и такого унижения перед невесткой не стерпит! Но самое главное, Акулина ни за что о моих гадостях не прознает, ведь эти дамы ей ничего плохого не скажут и не будут возмущаться, чтобы Стасика ненароком не обидеть. После всех моих полезных советов, они просто потихоньку будут её вытравливать, да так, что Акулина решит, будто бы сама решила сбежать.

— Спасибо тебе огромное, Маш, — она замялась, но потом всё-таки добавила, — Ты меня извини, но я сразу о тебе не очень хорошего мнения была, но теперь понимаю, что ты очень хорошая и желаешь нам счастья. Я рада, что вы с Ромой встретились. Я думаю, вы подходите друг другу, — если честно, внутри меня некто по имени Совесть пару раз прокашлялся, дал пинка мозгу и сердцу, которым тут же стало стыдно за то, что я творю. Но я быстро взяла себя в руки. Так, да она лицемерит! По-любому! А вы слышали, сколько ехидства в её якобы милом голоске? Нет? Тогда идите к лору, у вас явно отит! Да её речь протравлена ложью!

Ага, прямо как моя…

В общем, после разговора я была довольная-предовольная. Сходила на кухню, сварганила завтрак, покушала, а потом сытая и довольная, как мартовская кошка, решила посвятить в сия великолепный план своего помощника. Ну да, Романыч в этой операции явно на вторых ролях, куда ему до меня-то?

Ответил он на удивление быстро. Ну надо же, а производит впечатление человека, у которого каждая минута расписана!

— Я убью тебя, — послужило мне тихим ответом. Я даже как-то прифигела. А разве не мне должны звонить и говорить несколько иное, типа: Ты умрёшь через семь дней. А тут на тебе — звоню, а он мне я тебя убью. Может, ослышалась? Может, сказал я тебя люблю? Ну, если так, то сама тогда коньки откину.

— И тебе привет, — ну уж нет, моё настроение ничего не испортит. Я уже была в предвкушении удачной операции, вскоре после завершения которой Стас и Уля разойдутся по разные стороны.

— Я занят, — коротко и зло бросил Романыч и бросил трубку. Вы представляете? Бросил трубку! Что ж, и не таких ломали! Я принялась набирать его номер снова. Сбрасывает. Ну, ничего, мне делать нечего, я буду битый час тебе трезвонить, пока телефон у тебя там не взорвётся!

В общем, минут через пятнадцать этого раздражающего занятия, Романыч всё-таки соизволил поднять трубку. Противнее и злее голос был, наверное, только у обкуренного ёжика.

— Ты сдурела? Я на важном совещании был, а у меня телефон как заорёт "Это Машулечка-лапулечка звонит!". Да ты меня на смех подняла, идиотка! — рычал он, словно не жрал тридцать три дня. Я лишь зевала и почти не слушала и, когда наконец с другой стороны затихло это недовольное бормотание, я удосужилась брякнуть:

— Чего ты там говорил? — он молчал несколько минут. Наверное, лопнул как пузырь. Нет, так злиться нельзя. На курсы контроля за гневом походил бы что ли? Вон наши сектанты ему чего-нибудь бы полезного подсказали.

— Маша, — он произнёс это таким спокойным голосом, что я опешила. По идее он должен был сейчас конкретно сорваться. Я умею быть невыносимый. Да чего уж там, по большей части я невыносима. Но Романыч оказался крепким орешком, молодец, уважаю. — Что ты хотела?

— Можешь начать лобызать мои пятки, презренный раб, — продолжала забавляться я, — Твоя неотразимая госпожа сегодня провернула отличный ход. Сегодня отношения Акулины и Стаса дадут такую здоровую трещину, какая Большому Каньону и не снилась.

— Говори конкретней, я жутко занят…

— Короче сегодня на семь вечера ничегошеньки не планируй. Оказывается, Акулина ещё не знакома с семейкой моего неотразимого Стасика. Ты представляешь, какое это опрометчивое решение жениться, не знакомясь с родственниками? — в притворном ужасе проговорила я. Романыч пару секунд обмозговывал информацию, а потом его голос смягчился:

— Что, там настолько всё так плохо? — спросил он.

— Ну не то, чтобы плохо, просто я ей таких советов надавала, что её пинками из этого дома выгонят. Зато я буду в хорошем свете, а ты кинешься утешать несчастную Улю. В общем, я гений, чтобы ты без меня делал, а?

— Работал, — устало бросил он, — Ладно, полседьмого за тобой заеду. Скинь адрес в смс.

— Оки. Всё, бывай, — пробормотала я и положила трубку, а потом скинула адрес. Так, сколько там времени? Первый час. Это значит, я ещё в бассейн успею. Мне повезло, спорткомплекс "Геракл" находился совсем недалеко от моего дома и там работал мой знакомый, так что я могла посещать бассейн когда мне удобно.

В общем, когда через три часа я была дома, то чувствовала себя заново рождённой. Вот и славно. Сегодня день будет долгим. Сейчас на встречу Х собираться, а после неё в клуб нужно ехать, на работу. Моим местом работы был клуб под названием "Микс", который открылся в начале лета. Раскручивали это заведение как могли, и вскоре добились результатов. Так что работала я в уже престижном заведении. Работа — фигня. Заводить толпу, привлекать танцующих, чтобы потом они делились яркими впечатлениями со своими друзьями и те шли, чтобы это увидеть. Что говорить, а танцовщицей я была популярной. Поклонников хоть отбавляй, дегениратов тоже хватало, в июле у меня даже свой маньяк появился, но потом парнишку отметелили охранники клуба и больше он не появлялся. Признаться? Страшно, было очень страшно. Ну а вообще не очень приятно, когда знаменитой Жар-птице (прозвище не айс, конечно, но хотя бы не курицей прозвали) пытаются выдрать из пятой точки все перья. Ну а прозвище я такое получила за огненный цвет волос, красный костюм с перьями и обжигающие танцы.

Так, а теперь надо собираться. Первым делом я закинула в объёмную сумку костюм, косметичку, чтобы сделать броский макияж. Ещё раз пересмотрела подарки для Матросовых. Новый концертный ДВД Киркорова для Валерии Алексеевны, букет астр для Дашки, голубой шарфик для Жанны Алексеевны и свежий номер "Гламура" для модницы бабушки Ларисы.

Потом принялась за себя. Вымыла и высушила волосы, уложила мягки волнами, достающими до плеч. Макияж неброский, лишь чуть подчеркнуть глаза. Немного румян. Как ни странно я даже любила россыпь веснушек у себя на носу, они были едва заметными, поэтому ни капли не раздражали.

Надев платье, ещё раз мысленно расцеловала Катьку за такой славный подарок. Наряд был красивым, из лёгкого материала, не откровенным, но и не монашеским, юбка чуть выше колена, полукруглый неглубокий вырез, пояс на талии. В общем, выглядела я хорошо. Всем должно понравиться.

Я уже обувала босоножки на не очень высоком каблуке, когда мне позвонил Роман.

— Я уже спускаюсь, — я быстренько заперла квартиру, взвалила увесистую сумку на плечо и спустилась вниз, не переставая говорить с Романычем.

— Я почти верю, вы все так говорите, а потом жди вас и… — он не договорил, я уже была внизу и, открыв дверь подъезда, улыбнулась ему. Хм, даже интересно, почему он меня так раньше бесил, что я драться полезла? Мамочки, а ведь это было только вчера! Я осмотрела молодого мужчину, который стоял у большого джипа. Оба статные. Только мужчина понравился мне больше. Роман выглядел шикарно, ничего не скажешь. Словно по нему сшитый чёрный костюм и едва различимыми полосками, поблёскивающими синевой, голубая рубашка, пара пуговиц на которой были расстёгнуты. Стоило признать, выглядел он весьма соблазнительно. Я быстренько отогнала эти глупые мысли. И нафиг мне нужен этот Тэдик-переросток?

— А я уже тут, — я помахала телефоном и вырубила связь. Роман молча осмотрел меня, ага, дождёшься от меня комплиментов.

— Ты что, бомбу с собой несёшься? — усмехнулся он, забрасывая мою увесистую сумку на заднее сидение.

— Нет, мне к двенадцати надо на работу, так что давай постараемся не сильно задерживаться. Я думаю твоя Акулиночка сбежит от родственников Стаса уже через десять минут. Матросовы — страшные женщины, — я злобно так расхохоталась.

— Только женщины? — удивился Роман. Я чуть поёрзала. Ненавидела я сидеть не на водительском сидении. Постоянно хочется то переключить передачу, то на тормоз нажать, то посигналить и заорать "Куда прёшь, козлина? Глаза разуй!".

— Угу, у них на семье рок какой-то прямо, из мужчин только Стасик остался, остальные разбежались… — я постаралась не вспоминать, что от меня тоже однажды ушёл мужчина, который должен был быть рядом всю жизнь.

— Мужчина это слишком громко сказано, — спокойно выдал Романыч, словно только что не оскорбил потрясающего мужчину, единственного мужчину, с кем у меня были серьёзные отношения! Я тут же вспетушилась и принялась вспоминать все удушающие и болевые приёму. Щас я тебе устрою Катманду!

— Ты помойку-то захлопни, вонь как в свинарнике. И не смей больше такое говорить про Стаса! Я про твою Акулу вообще молчу! Вобла валенная, дура белобрысая, сонная королевишна! И чего он в ней только нашёл! — я хотела ещё спросить, чего и ты в ней нашёл, Романыч, но удержалась. Это было бы слишком. Тогда бы я признала, что Городовой, этот Японский Городовой, для неё слишком хорош. А это не так, в самый раз. С пивком потянет.

— Ты такой ребёнок, а вчера мне показалось, что в твоих глазах было гораздо больше жизненного опыта, видимо, я ошибся, — и он с таким разочарованием посмотрел на меня, что меня аж замутило. Но я тут же собралась. Мне нет никакого дела до его мнения! Тоже мне, нашёлся! Вот Стасик меня на руках носить будет, пяточки целовать…А этот, тьфу.

— Показалось тебе, — ответила я. Так, уж если ему показалось, что в моих глазах больше опыта, то это плохо. Это был не опыт, эта была грусть. Грусть от одиночества и от того, что нет рядом по-настоящему близкого человека. В этом я даже сама себе признаться не могла и не собиралась. В общем, я тут же выбросила из головы эти глупые мысли, правда всё ещё была рассержена на Романыча, он снова начал меня бесить и мне хотелось оторвать хотя бы одну его конечность.

— А чего ты за Акулу держишься, как за спасательный круг? — даже интересно стало. Сегодня симпотный мужик на джипе — мечта любой идиотки, и как так он ещё один остался? Да каким бы он там в душе не был, Романыч мог бы найти себе девушку раз в десять лучше Акулины. И чего мужики вечно на всякий сброд ведутся?

— Мне двадцать семь, для некоторых, может, это ещё разгар буйной молодости и так далее. А я семьи хочу. После Ули у меня серьёзных отношений некого было, лучше я не встречал. Она будет хорошей женой и прекрасной матерью. Хватит приключений на мою задницу, — без препираний пояснил мне Роман. Я со скептицизмом посмотрела на него. Разве эта невозмутимая гора вообще знает, что такое приключения? По-моему на какие-то эмоции его развожу только я, и то в большинстве случаев он и глазом не моргает. Терминатор настоящий!

— Кхм…может ты и прав, — нехотя согласилась я. Уля действительно производила впечатление домашней и ручной девочки. Но я-то знала, что внутри неё кроется страшный зверь, который слопает Стаса при первой же возможности.

— Ну а ты?

— Что я? — ага, а я играю в дурочку. Одно дело расспрашивать других — другое дело открываться самой. Тут мы с Романычем похожи. Он замыкается в себе посредством молчания и неприступного вида, а я замыкаюсь, просто без умолку треща не по теме и стараясь отводить от себя разговор и быть непосредственной. Трудно себе в этом сознаваться, но я действительно мало кому открылась.

— Не знаю. Увидела и всё внутри завопило "моё!". А то, что принадлежит мне, я отдавать совсем не собираюсь, Роман, вот так, — я на ходу сформулировала причину. По правде говоря, я даже как-то и сама не знала, почему так решила схватиться за Стаса. Наверное, от осознания того, что он единственный человек, перед которым я хоть как-то смогла раскрыться, вернее сказать, единственный мужчина. Просто тогда я была младше, глупее, вот он многое обо мне и узнал. А сейчас во мне столько недоверия к мужскому полу, что я просто никого и не смогу найти с таким отношением. Остаётся вернуться в прошлое. И то неплохо.

— Ты сейчас темнишь, но я не буду копать глубже, не для того мы сейчас общаемся, — я поставила на Романа удивленные глаза. Молчун молчуном, а проницателен, гад. Надеюсь, в той подворотне он не просёк, что мне с ним целоваться понравилось. Ой, а чего я про поцелуи интересно вспоминала? Мои взгляд непроизвольно переместился на его губы, которые он чуть поджал, словно удерживая себя от чего-то. Я за всё то недолгое время, сколько мы общаемся, заметила, что губы у него почти всегда поджаты. Всегда сдерживается, всегда держит всё под контролем. А что же тогда было в том переулке? Да уж, тот поцелуй явно сдержанным назвать можно с большой натяжкой и то это будет абсолютное вранье. Не знаю зачем я обо всём этом размышляла, но пришла к выводу, что за всем этим каменным фасадом кроется настоящий вулкан эмоций. Только вот интересно, почему он его не показывает? Мне вот нравилось бурлить и источать жизнь.

— И правильно, — чуть улыбнулась я, — Кстати, а где ты работаешь? — после этого вопроса Романыч бросил на меня грозный взгляд, обещающий месть за звонок, а я лишь развеселилась.

— У меня своя компьютерная сеть, "Бит" называется, — я удержалась от того, чтобы присвистнуть. А фирма эта довольно известная, только в нашем городе четыре магазина и большой центр. Считай "Бит" всех конкурентов оставил пылиться на старте, а сам уже на финише. Да я сама ноутбук покупала в этой сети.

— Ну да, чего-то припоминаю, — он на мои слова хмыкнул. Догадался, гад, что я знаю, какой он крутой. Ну и чего? Крутой…Ха! Да плевала я, все люди равны. Я покосилась в сторону Городового. Кому-то он на первый взгляд, наверное, покажется богатым гордецом, а я уже чётко для себя решила, что он просто замкнутый и необщительный, отсюда можно подумать, что он гордый. Мне тут же вспоминался мой самый любимый роман "Гордость и предубеждение". Ну, прям мистер Дарси!

— Что ты так смотришь? — спросил парень, когда мы остановились у светофора. Я ни капельки не смутилась, что меня поймали. Да и не поймали, подумаешь, смотрела, что же теперь, глаза выколоть?

— Ничего, мистер Дарси, — усмехнулась я и отвернулась к окну. В нём отражался вопросительный фэйс Городового, но я лишь усмехнулась. Мы продолжили путь.

Пять минут восьмого мы стояли на пороге заветной квартиры. Семью Матросовых я не видела с того самого момента, как мы со Стасом расстались. Но в квартире совсем ничегошеньки не изменилось. Встретила нас Валерия Алексеевна, как я уже полагала, всё семейство ютится в кухне.

— Машенька! Здравствуй, дорогая моя! Ой, как ты чудесно выглядишь! — маленькая и круглая женщина обхватила меня своими цепкими руками за талию и притянула к себе. Я практически утонула в тёте Лере, но была рада её видеть. Стасик был очень похож на неё, только высокий и худой, а так: глаза, нос, черты лица — считай копия, только более мужественная.

— Ой, а кто это с тобой? — с любопытством и некоторым недоверием тётя Лера уставилась на Романа. То, что женщина дышала ему практически в пупок, никак не умоляло её страшного взора. Ох, боевая!

— А это Рома, мой… — как тут сказать, даже я не знала.

— Парень, — уверенно кивнул Роман и пожал пухленькую ручку тётя Леры. Та как-то в лице изменилась, раскраснелась, глазки заблестели. Я постаралась взглянуть на Городового её глазами. А он всё-таки мужик что надо! Высокий, статный, невозмутимый. Сразу навевает мысли о средневековых рыцарях. Ага, только тех, о которых в романах пишут, а не о тех метр с кепкой и гнилыми зубами, которые были в действительности.

— А Стасик с Акулиной уже тут? — я с любопытством стала изучать обувь.

— Нет, скоро подойдут, вы рановато, — я ошалела. Честно. Неужели эта…эта рыба меня послушала и решила всё сделать наоборот? Выглядела я, наверное, потрясённо и даже привести меня в чувство, Романыч стиснул мою руку. Я благодарно ему кивнула, руки отнимать не стала. Будет моим личным антишокером, чтобы я в прострацию не впадала от таких сюрпризов. Становится всё интереснее и интереснее.

— Вы уж извините, тётя Лера, давно вас не видела, — мило улыбнулась я. И тут я заметила, в ЧЁМ одета женщина. Тут я уже сама судорожно вцепилась в руку Городового. Не мне ли Валерия Алексеевна клялась в вечной любви к Киркоровому и вечной ненависти к розовому цвету? Да чуть ли не на крови клялась! А тут…даже нет слов, чтобы описать эту поросячьего цвета ткань, из коей была сшита воздушная блузка тёти Леры. Мне стало нечем дышать.

— Проходите, что же вы застыли, — от моих пусть и шокированных, но всё ещё внимательных глаз не укрылось то, что Валерия Алексеевна уж очень радушно принимает Романа, прям облапала его всего, пока тот разувался, мол поддерживала, дабы не свалился…Ещё бы, с высоты его роста подать всё равно что с высоты птичьего полёта!

Ну а пока мама Стасика ощупывала Романа, я решила быстренько оценить ситуацию. Мда, а я рассчитывала, что за три года совершенно ничего не изменилось, так, подарки надо засунуть куда подальше, а то промахнусь ещё. В общем, пока хозяйка дома не видела, я быстренько закинула подарочный пакет на шкаф под удивлённый взгляд Романа. Я лишь раздосадовано улыбнулась. Фух, ну хотя бы ничего натворить не успела.

— Идёмте на кухню, — чуть леи не по полу стелилась Валерия. Вот и все остальные Матросовы. Меня снова ждал шок, меня сейчас глючит или…или. за столом сидит мужчина? Да не какой-нибудь, а молодой, импозантный такой, держит довольную, похорошевшую и…беременную Дашку за руку. Я снова взглянула на Романыча. Тот без слов обнял меня за талию и прижал к себе, а я практически безвольно висела на нём. Нет, это выше моего понимания, план ведь был идеальным…

— Ой, Маша, давно не виделись! — бабушка Лариса изрядно постарела, но выглядела шикарно, ничего не скажешь. Худая, можно даже сказать стройная, с толстой белой косой, даже макияж на её морщинистом лице смотрелся прилично, а не как обычно это выгладило на бабульках, которых можно перепутать с клоунами.

— Здравствуйте, — я постаралась улыбнуться. Хорошо Романыч сильный, а не хлюпик какой, а то бы я уже давно рядом с ковриком на полу лежала.

— Чудесно выглядишь, Машенька, — улыбнулась Жанна Алексеевна, которая выглядела лет на десять моложе, чем какой я её запомнила. Интересно, а машины времени оптом или в розницу продают?

— Спасибо, но мне до вас далеко, — так, соберись, Машка, нужно произвести впечатление на родственников Стасика. Я пробежалась по ним взглядом. Стоп, они чего, все в розовом что ли? Ничего не скажешь. Вовремя нам предложили присесть. Я опустилась на стул, Романыч руки от меня убрал. Правильно, а то в состоянии эффекта пообломаю ещё.

— А кто этот молодой человек? — поинтересовалась Жанна, которая, на мой взгляд, готова уже была броситься на Романыча. Я почему-то разозлилась, пододвинула стульчик поближе к соратнику и, положив руку на его широкое плечо, на этот раз без сомнений заявила:

— Это мой парень, Роман. Рома, это тётя Жанна, — первое слово я прямо подчеркнула, от чего карие глаза Жанны сузились. Так тебе, старая стерва! Ничего на моих мужиков заглядываться! Ну…в смысли на фиктивно моих, но всё равно нельзя! — Бабушка Лариса, Даша… — я замялась, остановившись взглядом на спутнике девушки.

— Это Гриша, — улыбнулась девушка. Стоп, это точно та стерва, которую я знала три года назад? Нет, планета определенно перевернулась с ног на голову за эти три года, полюса поменялись местами, а Элтон Джон стал натуралом. Да это невозможно!

— …Гриша. Ну а это Валерия Алексеевна, — я постаралась улыбнуться. Романыч был очень вежливым и выглядел даже дружелюбно. Ни фига себе, какие жертвы, а ведь это семья даже не Акулины, а Стаса! Он и не должен этого делать! Оставался только один ответ…Он просто вежливый и воспитанный человек. Мда, даже завидно.

Дальше разговор не пошёл, потому что раздался звонок в дверь, я аж зубами клацнула. Стерва, послушалась она меня, как же…Ради любопытства, я направилась в прихожую вместе со всем семейством, от чего помещение мне показалось бочкой, а я почувствовала себя селёдкой. Романыч втиснулся где-то сзади, причём удачно так, ничего не скажешь, практически прижался к моей спине и, перекинув голову через моё плечо стал наблюдать за происходящим. Ой, что-то не нравится мне, когда он так близко…Ммм, а пахнет он приятно. Мне тут же вспомнился вкус его губ, но я лишь отмахалась. Да и мысли эти сами собой вылетели из головы, когда в прихожую вошли двое. Скрипя сердцем, зубами, пятками и ушами, стоило признать, что смотрелись она эффектно. Стас был в белой рубашке и песочных брюках. А Акулина…на ней было красивое воздушное платье через одно плечо чуть выше колен красивого светло-розового цвета. Не знаю, то ли я сгорбилась от того, что Роман слишком сильно на меня навалился, то ли от того, что почувствовала себя несчастной.

— Она прекрасна, — вздохнул мне на ухо Романыч. А это меня прям добило! Я хорошенько пихнула его локтём, пробралась в кухню и села в ожидании. Ждала минут пятнадцать точно, потом меня соизволили почтить своим присутствием. Сели пить чай. Ещё через пять минут стало понятно, что Акулина просто очаровала это семейство. Я уже подумывала, что нужно залезть на шкаф, где я оставила подарки, выудить шарф, предназначавшийся для бабушки Ларисы, и придушить им эту поганку.

А что начало твориться, когда она начала дарить подарки…особенно со мной. Во-первых, оказывается Дашка каким-то чудесным образом вылечилась посредствам беременности от аллергии на розы, о чём свидетельствовал шикарный букет у её в руках. Во-вторых, Валерия Алексеевна прыгала от счастья и сжимала в руках ДВД диск, на котором была запечатлена история Галкина и Пугачёвой. Я вообще впала в кому. Нет, разве всё так может измениться? Дом, кажется, подпрыгивал в такт тёти Леры. В-третьих, бабушка Лариса едва ли не умерла от счастья, увидев…Представляете? Нет? В точности такой же голубой шарфик, какой я собиралась ей подарить!

Я вообще была в полнейшем шоке. Как я могла так провалиться? Матросовы чуть ли Акулине ручки не целовали. Нет, ну она ведьма! Всех заколдовала! Подумать только!

— Мда, трещина в отношениях просто неизмеримо большая, — усмехнулся себе под нос Романыч, когда вся компания после лёгкого ужина покидала кухню. Мы выходили последними.

— Это претензии? — тут же распетушилась я, у меня и так настроения не было, ещё и он. — Ты вообще ничего не делал, только рот разевал и пялился на свою Улю, как идиот загипнотизированный!

— Угомонись, мы всё-таки ещё здесь. Что вообще пошло не так? — Романыч выглядел хмурым. Признаюсь, я чувствовала себя виноватой. Он вон как по уши втрескался в эту дуру, а я ему обещала, что сегодня её отношения со Стасом дадут трещину. А тут вот какая напасть.

— Всё пошло не так, мир вообще с ног на голову перевернулся, Романыч, — я похлопала его по плечу и постаралась улыбнуться, — Ладно. Мир, дружба, жвачка? Ссориться нам не к чему, мы же соратники.

— Вообще-то, первая всегда ссоришься ты, — подметил он, усмехаясь. Я снова разозлилась.

— Неправда! — как можно тише сказала я.

— Вот, ты снова это делаешь, — он, похоже, веселился, доводя меня до белого каления. А я начала закипать, да что он себе позволяет?

— Послушай, ты может уже и старый хрыч, но это не даёт тебе права вести себя со мной как с малолеткой, воспитывать будешь свою Улю, а я взрослая и самостоятельная женщина! — шипела я, тыкая ему в грудь указательным пальцем.

— Взрослая и самостоятельная женщина это как Акулина, а воспитывать нужно тебя, дикарка, — мне показалось, или он сейчас рассмеётся? Даже ямочки на щеках выявились. Злость у меня сразу как-то сняло. Ну, улыбнись, пожалуйста. Кажется, Романыч заметил мой взгляд, удивился и спросил:

— Что?

— Эм… — я оборвала себя. Ну что за глупости? Правда, детский сад какой-то. Ну просто почему-то очень хочется увидеть его улыбку.

— Идём, вечер только начинается, — проговорил парень и, подхватив меня под локоть, повёл в зал. Там нам расположиться особо было негде, Валерия Алексеевна конечно попыталась усадить Романа рядом с собой, как и Жанна, но я с трудом спасла его от этих маньячек и мы расположились на полу, уперевшись в стены. Пора приводить вторую часть плана в действие, ну и пусть первая не удалась, у меня ведь так много общего с этой семьёй, я так долго с ними общалась!

Но не успела я и рта раскрыть, как Акулина сказала:

— Я работаю библиотекарем, — а потом понеслось. Бабушка Лариса принялась вспоминать свою бабушку, которая тоже были библиотекарем. Затем как-то перескочили на обсуждении политики. Оказывается у Акулы схожие взгляды на политику с семьёй Матросовых. Я лишь сидела и тихо возмущалась. Какие демократы? Жириновский наше всё!

В общем, к концу вечера я чувствовала себя полностью и абсолютно разбитой. Сил не было никаких, мне хотелось поскорее свалить из этой обители любви и доброжелательности, в которой любили не меня, а Акулину, ставшую звёздочкой вечера, ведущей умные разговоры, вежливую и приятную. Да, до её уровня мне и правда далеко. Я взглянула на Романыча, который, не отрываясь, смотрел на девушку. Может он и прав, может я правда дикарка?

Нет, я тут больше сидеть не могу.

— Ром, — прошептала я ему на ухо, от неожиданности парень вздрогнул, резко повернулся ко мне и наши носы соприкоснулись. Я нервно хихикнула, отодвинулась от него чуть подальше и умоляюще продолжила, — Поехали уже, а? Я больше тут находиться не могу.

Странно, но Городовой долго раздумывать не стал. Эх, джентльмен блин. В общем, через пятнадцать минут мы уже сидели в его чёрном звере, а я чувствовала себя разбитой.

— Ты в порядке?

— Нет, я не в порядке, — простонала я, не желая открывать глаз, — Этот план был идеальным. Тётя Лера всегда тащилась от Киркорова и ненавидела Пугачеву и Галкина. Я сказала Акулине надеть что-то розовое и прийти пораньше. Пришла позже, но всё сделала, как я сказала. Но это блин семейство за три года конкретно пересмотрело свои жизненные позиции. Теперь им и поросячий цвет нравится и Пугачёва с Галкиным. Ух, ну что за закон подлости, а, Японский Городовой?

— Не унывай, Маш, — его голос прозвучал неожиданно участливо и он…улыбнулся. Из меня весь воздух вышибло, я аж вжалась в сидение и руки замяла. Боже, какой он красивый! Руки загудели, так и хотелось потрогать эти его ямочки, лицо…Я вообще ошалела конкретно и смотрела на него как запуганный зверь.

— Что-то не так? — нахмурился он, а я всё продолжала бороться с собой. Такой обаятельной и сногсшибательной улыбки я не видела ни у кого. Да он если захочет, то может миллиарды заработать на рекламе зубной пасты! Я судорожно втянула воздух.

— Ты улыбнулся, — проронила я. Он тут же стал серьёзным, улыбка исчезла, и я смогла спокойно вдохнуть. Ну ни фиге себе! Круче, чем на американских горках!

— Больше не буду…

— Да, не надо, — пробормотала я, пристёгиваясь.

— Ты где работаешь? — спросил он, а я взглянула на часы. Чёрт! Половина двенадцатого! Нужно сразу ехать в клуб, машину взять не получится… — Что опять случилось?

— Да я хотела, чтобы ты меня до работы домой отвёз, я бы на своей машине поехала, а так придётся на такси оттуда ехать, — быстро проговорила я, — Работаю я в клубе "Микс", поехали скорее, меня шеф убьёт, если я вовремя не буду.

— Кем работаешь? — спросил он, когда мы уже выехали из двора.

— Элитной проституткой, — хмыкнула я. Никакой реакции. — Да блин, зажигалкой я работаю, толпу завожу своими танцами… — он как-то странно осмотрел меня. Я даже смутилась. — Не в том смысле завожу…в смысле танцев, — так, стоп, и к чему мы заблеяли как овцы? Это что такое? Соберись!

— Хотелось бы взглянуть, — сказал он.

— Да без проблем, — я пожала плечами, — Охрана бесплатно пропустит, ты же со мной, боевой товарищ, — сказала я и снова улыбнулась. Хорошее настроение возвращалось по мере того, как мы приближались к клубу. Сегодня я выложусь на все сто процентов, мне просто необходимо развеяться.

***

Роман уютно расположился у столика недалеко от сцены. Он сам удивился тому, что попросился с Марией в клуб, чтобы посмотреть, как она работает. Да и вообще эта девица вызывала в нём сплошные противоречия. При первой встречи она ему не понравилась, показалась вульгарной и напыщенной. При второй — наоборот. Выглядела она очаровательно и без косметики, в незатейливом наряде. Очарования добавляли и колкие слова. А потом тот переулок…Он сам удивился, но потерял контроль. Городовой привык всё держать под контролем. А тут…Она на несколько минут снесла ему голову и заставила оторваться от реальности.

И сейчас он не знал, почему же всё-таки решил остаться. Наверное потому, что больше некуда было идти. И пусть завтра рано на работу, но он хотел быть здесь и он остался.

Все-таки Мария Табелева та ещё бестия. Каким-то образом умудряется вывести его из себя, а ведь он считал себя довольно-таки хладнокровным и способным сдерживаться. Отец учил его, что мужчине в этом мире чувства не к чему. Роман был абсолютно с ним согласен. Но почему-то сейчас всё было странно и по-другому.

Он скользнул взглядом по танцующим. Когда он в последний раз веселился? На День Города он попал случайно, дабы отправить домой своего друга-дебошира…А последние десять лет жизни он только работал. Вот только непонятно для кого. У него никого не осталось. Отец умер семь лет назад, мать — пять. А больше у него никого не было. Наверное, поэтому он решил вернуть Акулину, девушку из прошлого, в котором в его жизни ещё был какой-то смысл, когда ещё была жива мама…

Роман отвлёкся от мыслей, когда зазвучала немного странная музыка. Нет, он предпочитал свосем другую музыку. А эта…просто странная, скрипка, басы, флейта и какие-то народные мотивы.

— А теперь встречаем нашу неугасаемую Жар-птицу! — полпа завизжала и принялась танцевать в такт необычной музыке. Вот на сцене появилась и сама чудо-птица. Роман понял, что это Маша, только на третей минуте танцев. Она двигалась невероятно. Плавно, словно в её теле вовсе не было костей. Костюм огненной птицы состоял из маленького обтягивающего, расшитого паетками красно-оранжевого топа, чёрных шортиков, к которым был прикреплён пушистый красно-оранжевый хвост, и алых босоножек на огромном каблуке. Огненная шевелюра птицы вторила движением хозяйки. Сама Жар-птица была в маске из перьев.

Роман и сам не заметил, когда его сердце начало так бешено колотиться. Вот птица принялась двигаться на другой конец сцены, недалеко от которого сидел он. Она буквально вспорхнула на высокую колонку, томно наклонилась в сторону Романа, чуть приподняла маску, из-за которой сверкнули синие глаза с ярким макияжем, послала ему воздушный поцелуй и снова принялась танцевать для толпы, которая совсем разошлась, наблюдая за девушкой.

Городовой всё ещё был в шоке от того, что Жар-птица — это Маша. Звезда клуба "Микс" Мария Табелева. Конечно, он знал эту девушку всего ничего, но почему-то что-то внутри нег заклакатало. Так и хотелось подняться на сцену, схватить эту пташку за хвост, утащить к себе домой и никому не показывать такую красоту.

Парень тут же отогнал от себя эти мысли и, позволив себе ещё раз взглянуть на Табелеву, покинул клуб. Не хватало ещё о всяких глупостях думать, лучше подумать о том, как же вернуть Акулину. Мария сделала шаг, теперь и его очередь.