Мадемуазель Каприз (СИ)

11 глава

Жизнь на Барбадосе начала нравиться Валентине все больше и больше. И Анриетта, с которой всегда можно было поболтать и посмеяться, и Луи, с которым они прекрасно ладили и главное, играли в шахматы. Причем, теперь кузен проигрывал гораздо чаще, чем Валентина, что начинало его удручать, и тешить самолюбие девушки. Кому не нравится выигрывать!

В один из погожих дней девушка отпросилась у Анриетты на верховую прогулку в одиночестве. Кузина согласилась и предоставила в распоряжение Валентины лучшую лошадь, посоветовав не уезжать далеко. Кузина, по ее словам, еще плохо знала окрестности Барбадоса и могла заблудиться. Валентина так не думала. Острова по ее мнению были хороши тем, что имели свойство быстро заканчиваться.

В эти дни на острове стояла сухая, жаркая погода и в середине дня, когда солнце поднималось к зениту, все живое замирало. Несколько минут девушка ехала медленной рысцой по дороге, рассматривая пейзаж и радуясь, что ей в кои веки выпала свободная минутка, которую она могла провести как ей заблагорассудится. Впрочем, так она продолжала считать очень недолго.

Неожиданно из кустов наперерез лошади выскочил какой-то человек. Он оказался рядом так быстро, что Валентина не успела осознать происходящего и только растерянно моргнула. Вначале она подумала, что это грабитель. Ее хотят ограбить, Господи Боже ты мой!

— У меня нет денег, — торопливо сообщила она, — только два кольца и серьги. Забирайте и уходите.

— Мне не нужны ваши серьги, — отозвался «грабитель» странно знакомым голосом.

Валентина присмотрелась к нему внимательнее и в следующее мгновение сильно вздрогнула. Перед ней был Патрик собственной персоной.

— Видите, я все-таки нашел вас, — проговорил тот и резким движением стащил девушку с лошади.

— Вы спятили! — вскричала она, — что за манеры!

— С манерами покончено раз и навсегда, — заявил Патрик глухим голосом, не выпуская ее руки, — теперь я знаю, как с вами следует обращаться.

— Наглец! Как вы смеете? — Валентина попыталась вырваться, но безуспешно.

— Смею, — усмехнулся он, — вас надо хватать и тащить, невзирая на ваши вопли. Спасибо капитану, надоумил.

— Так это он вам посоветовал?! — совсем разъярилась девушка, — да вы просто две законченные свиньи!

— Не могу не согласиться с вами, хотя на сей раз капитану досталось явно зря. Неужели, вы думаете, что я с ним советовался?

— Откуда мне знать, что вы там делали? Пустите мою руку!

— Ну уж нет. Сейчас вы пойдете со мной туда, куда я вас поведу.

— Ни за что! — Валентина снова дернулась и снова впустую, пальцы Кейна держали ее запястье крепко, — никуда я с вами не пойду. Да отпустите же меня! Вы не смеете так со мной обращаться, грубиян, нахал, невежа! Я сообщу в полицию о ваших наглых приставаниях и вас посадят в тюрьму!

Патрик полуобернулся и окинул ее мрачным взглядом.

— Неужели? И где она, ваша хваленая полиция? Что? Никто не спешит вас спасать? Какая досада.

— Да вы просто бандит! Негодяй, бандит и редкостный мерзавец!

— В таком случае, вам придется стать женой негодяя, бандита и редкостного мерзавца. И учтите, если вы скажете еще что-нибудь в этом же духе, я дам вам затрещину. Давно хочется это сделать.

— Что-о? — от неожиданности Валентина едва не поперхнулась, — да я сама вас тресну! Посмейте только!

Патрик тащил ее за собой, не обращая внимания на вопли. Видимо, он давно все продумал и теперь действовал согласно разработанному плану. Он не учел лишь одного, что девушка была скорее озлоблена столь возмутительным нападением, чем испугана. А страх в его случае был куда полезнее злости.

Поняв тщетность своего возмущения, Валентина перешла к более открытым враждебным действиям. По пути она била Патрика по руке, сжимающей ее руку и ее слова становились все злобней и оскорбительней. Один раз ей даже удалось пнуть Кейна в голень, на что тот только поморщился и пообещал ей припомнить это позднее, на законных основаниях.

Когда же Валентина увидела впереди церковь, она остановилась как вкопанная.

— Вы ненормальный, теперь я это поняла, — заявила девушка, — неужели, вы думаете, что я когда-нибудь на это соглашусь? Вы спятили! Идиот! Болван! Тупица! Кретин!

— Все сказали? — обернулся к ней Патрик.

Лицо у него при этом было не менее злым, чем у нее.

— Ну уж нет, не дождетесь! Вы не дождетесь, чтобы я согласилась на это! Да и никто нас не обвенчает. Вы вообще хоть иногда думаете? Полагаете, что увидев упирающуюся невесту, священник согласится совершить обряд? Чокнутый, — и Валентина покрутила пальцем у виска.

— Ах, так?! — Патрик рывком развернул ее к себе.

Его рука так сильно вцепилась в запястье девушки, что ей стало нестерпимо больно и она вскрикнула.

— Садист, — добавила она.

— Ну что ж, — прошипел Кейн, — раз так…

Теперь он тащил ее в обратную сторону и надо сказать, это было не легче. Валентина упиралась изо всех сил, исхитрившись даже поцарапать ему щеку, на что Патрик заметил:

— Это я тебе тоже припомню.

На полпути он свернул и остановился под сенью деревьев около дороги. Свободной рукой достал пистолет из-за пояса и одним пальцем взвел курок.

— Что теперь скажете? — осведомился он, поворачиваясь к девушке.

Черное дуло пистолета ткнулось Валентине едва ли не в лоб. Глаза ее стремительно округлились.

— Вы… вы что? — выдохнула она, отступая назад, — что вы делаете?

Патрик разжал пальцы.

— Скажите еще раз, что я чокнутый.

— Да перестаньте же, — девушка начала медленно отступать назад, — месье Кейн! Что я вам сделала?

— Вам лучше знать, что вы сделали. Вы морочили мне голову. Вы обещали выйти за меня замуж, вы…

— Я не обещала вам ничего подобного! — завопила Валентина, потеряв остатки самообладания, — я никогда не обещала вам выйти за вас замуж! Вы это выдумали!

— Ах, я это выдумал?! — Патрик шагнул к ней и взмахнул пистолетом.

Желая только одного, чтобы ее оставили в покое, девушка оттолкнула оружие от себя и тут произошло непоправимое. Раздался громкий хлопок, после чего ее правую руку повыше локтя что-то словно обожгло. Охнув от боли, Валентина схватилась ладонью за поврежденное место и тут же одернула ее. Стало еще больнее. Мало того, пальцы окрасились чем-то красным. Не понимая, что происходит, Валентина присмотрелась и вдруг поняла, что это кровь. Ее кровь.

— О Господи! — вскричал Патрик, роняя пистолет, из дула которого шел легкий дымок. — Господи, я не хотел! Мисс Лефевр! Мисс Лефевр, простите!

Валентина слегка повернула голову и посмотрела на свое предплечье. После чего ее глаза закатились, и она потеряла сознание.

Очнувшись, она увидела над собой лицо Анриетты, все в слезах.

— Ты очнулась, моя дорогая! — вскричала она, — о боже мой! Господи, слава богу! Луи, она очнулась!

В комнату вошел ее муж с сильно встревоженным лицом.

— Как вы себя чувствуете, кузина? — спросил он.

Валентине было трудно сообразить, как же она себя чувствует, так как прошло всего пара минут после того, как она пришла в себя. Девушка поморщилась и ответила:

— Не знаю. Наверное, хорошо. А как я сюда попала? Ведь я, кажется…

— Лошадь вернулась домой одна, и я сразу поняла, что что-то случилось, — затараторила Анриетта, — и мы с Луи тут же помчались на твои поиски. Ты не представляешь, что нам пришлось пережить! Мы нашли тебя у дороги, без сознания. Тина, это просто невозможно, но в тебя стреляли! Это кошмар! Тина!

От ее громкого голоса Валентина слегка поморщилась. У нее начинала болеть голова.

— Не тарахти, — оборвал Луи жену, — ты что, не видишь? Ты ее утомила.

— Но нам нужно знать, кто это сделал, — повернулась к нему жена, — чтобы немедленно начать поиски.

— Кто бы это ни был, они уже убежали. Отдыхайте, кузина.

— Но…

— Анриетта, она ранена.

— Я знаю! Поэтому и спрашиваю, кто это сделал.

Луи решительно взял ее за руку. Женщина дернулась, но успеха не имела.

— Тиран и деспот. Я с тобой после поговорю, — пригрозила она.

Если бы Валентина чувствовала себя немного лучше, она бы рассмеялась. Пока что все плыло у нее в сознании, не давая сосредоточиться и хоть немного подумать.

— У меня болит голова, — прошептала девушка, — можно мне немного поспать?

— Конечно! — вскинулась Анриетта, — противный Луи совсем утомил тебя своими вопросами. Спи, дорогая. Все уже позади.

— Что ты сказала? — успела услышать Валентина, прежде чем супруги вышли и все-таки усмехнулась через силу.

Когда за ними закрылась дверь, она пощупала правую руку. Там была повязка. Значит, это ей не приснилось. В нее стреляли. Стрелял Патрик. Господи, в нее стреляли! Она подскочила на постели, поморщилась от боли в ране и упала обратно.

Происходящее начало вырисовываться все явственнее. Еще немного — и Валентина вспомнила все до мельчайших подробностей. Патрик хотел заставить ее с ним обвенчаться, он потащил ее в церковь, но потом раздумал. Наверное, все же понял, что не сумеет заставить ее с этим примириться. А поняв это, он достал пистолет для того, чтобы убить ее. Нет, не так. Он хотел пригрозить ей и все-таки заставить согласиться. Пистолет выстрелил сам, случайно, когда она отпихнула его от себя. Да, именно так все и произошло. Случайность. Ее едва случайно не убили. Господи!

Закрыв глаза, Валентина попыталась заснуть, но сон не шел. Что произошло с Патриком? Почему он так ужасно себя вел в последнее время? Почему ему пришло в голову, что она согласится выйти за него замуж? С какой стати? Она никогда не давала ему никакого повода. Или все-таки давала? Подумав еще некоторое время, Валентина сочла, что ее совесть чиста. Повода не было. Она даже почти не кокетничала с ним. Ну, пусть немного и пококетничала, это ведь не повод думать, что после она станет его женой. Если б все, с кем она кокетничала, принялись предъявлять на нее подобные права, что бы тогда творилось, страшно представить!

Тогда в чем же дело? Что произошло? И что ей теперь делать?

Поломав голову еще с час, Валентина наконец забылась сном, так ничего и не придумав.

Наутро после того, как девушка проснулась, к ней заглянула Анриетта, и оценив состояние кузины, как нормальное, вошла и присела на край постели.

— Как ты себя чувствуешь, Тина? — спросила она, заботливо поправляя одеяло.

— Кажется, неплохо, — ответила Валентина.

— Вот и прекрасно. Нет, лежи, не вставай. Доктор сказал, что тебе нужно несколько дней побыть в постели. Дорогая, ты вспомнила, что произошло тогда?

Девушка прикрыла глаза ресницами. Что ей сказать? Неужели, нужно вытаскивать эту отвратительную историю на поверхность? Рассказывать всем, что в нее стрелял помешанный поклонник, осознав наконец, что она никогда не выйдет за него замуж? И то, стрелял случайно.

— Грабители, — решилась девушка, — на меня напали грабители.

— Господи! — ахнула Анриетта, на мгновение прикрыв рот рукой, — какой ужас! Тина, представляю, что тебе пришлось пережить! Сколько их было?

— Не помню. Двое, может, трое.

— А как они выглядели?

— Прости, Анриетта, но у меня в голове все перемешалось. Кажется, один из них был бородатый. Или нет? — она пожала плечами.

— Это понятно. Ты испугалась. Любой бы на твоем месте испугался. Ну что ж. Жаль, конечно. Эти грабители совсем распоясались, ничего святого для них нет. Но не беспокойся, их все равно поймают. У нас не так много мест, чтобы спрятаться. Луи сообщит, куда следует.

— В полицию? — спросила Валентина почти с испугом, — Анриетта, я…

— Что?

— Мне не хотелось бы, чтобы они приходили сюда и задавали мне какие-нибудь вопросы.

Анриетта погладила ее по здоровой руке.

— Не расстраивайся, все позади. Ладно, посмотрим, как все это можно уладить. Я все равно поговорю с Луи. Он знает, что делается в таких случаях. Господи, до сих пор в себя не могу прийти. И зачем я отпустила тебя одну?

— Да что ты. Откуда ты могла знать?

— У нас ничего подобного давно не случалось. Кошмар. Никогда себе не прощу. Слава Богу, что хоть рана не опасная, кость не задета. Так сказал доктор. Ты хочешь кушать?

Кузина не сразу сообразила, о чем именно ее спрашивают, слишком много информации было выложено ей в считанные секунды. Но она все-таки ответила:

— Пожалуй, я бы что-нибудь съела. Уже утро. Не помню, когда я ела в последний раз?

— Вчера, — Анриетта улыбнулась, — сейчас. Подожди немного, — она подскочила и вылетела за дверь.

Валентина покачала головой. Анриетта как всегда была немного взбалмошна, но это только придавало ей особую прелесть.

Мысли о происшедшем не оставляли ее. Правильно ли она поступила, что солгала кузине? Может быть, все же следовало сказать правду? Девушка поморщилась. Нет, только не это. Может, она все-таки немного виновата? Может, не следовало разговаривать с Патриком столь неприязненно? Но ведь еще хуже она разговаривала с Рэдклиффом, а он почему-то не пытался ее убить. Рэдклифф вообще… вызывает странное чувство. С одной стороны, раздражает ее безмерно, а с другой, теперь ей не хватает обычных с ним препирательств. Интересно, что бы он сказал на это? Ничего приятного, это уж точно.

На другой день Валентина поднялась с постели невзирая на испуганные вопли родственников и устроилась в большом кресле, находящемся в гостиной. Впрочем, Луи скоро успокоился особенно после того, как девушка выразила желание сыграть с ним в шахматы. Правда, Анриетта немного поворчала, заметив:

— Ты ни о чем другом не думаешь, — относилось это, разумеется, к собственному супругу, — одни противные шахматы на уме. Нет, чтобы подумать, что у Тины болит рука.

— Но вторая-то у меня в полном порядке, — возразила Валентина, — хватит ворчать, Анриетта.

— Точно, — подтвердил Луи, — ты еще не такая старая.

— Что-о? Я тебя сейчас убью, — пообещала ему жена.

Они рассмеялись.

— Меня возмущает наглость этих бандитов, — продолжала Анриетта, — напасть среди бела дня на девушку! Это ни в какие ворота не лезет. Да и вообще, подобных случаев здесь, на Барбадосе я что-то не припомню.

— Кажется, лет десять назад с одной из плантаций сбежали каторжники и пытались захватить корабль, — припомнил Луи.

— И что? У них получилось? — заинтересовалась Валентина.

— Слава богу, нет.

— Как жаль, что я почти ничего не помню.

— Такое бывает.

— У страха глаза велики, — прибавила Анриетта.

— Шах, — сказала Валентина.

— Ох ты, господи, — Луи схватился за голову и все прочее перестало его интересовать, особенно какие-то там беглые каторжники.

В это время в дверь позвонили.

— О, интересно, кто бы это мог быть? — заинтересовалась Анриетта, — для визита доктора слишком рано.

— Это не доктор, — заявила кузина.

— Почему ты так думаешь?

— Не хочу, чтобы он приходил.

— Ха-ха. Достойная причина.

Вошедшая горничная с поклоном доложила, что прибыла мадам Маршалл и просит ее принять.

— Мадам Маршалл? — рассеянно переспросил Луи и тут же спохватился, — господи, я совсем забыл, что мы обещали ее навестить.

— Какие уж тут гости, — Анриетта покачала головой, — когда такое случилось. Бедненькая Тина, тебе все очень сочувствуют.

Валентина посмотрела на нее подозрительно.

— Ты что, уже всем рассказала?

— Разумеется, — подтвердил кузен, — а вы как думали? Это же Анриетта. У нее рот вообще никогда не закрывается. Она даже во сне пытается болтать.

— Ничего подобного, — возразила его жена под всеобщий смех.

Когда Элен вошла в комнату, она успела заметить остатки этого веселья.

— Добрый день, господа, — начала она, — что ж, я рада, что дела идут куда лучше, чем говорят.

— Нам очень жаль, что мы не смогли… — начала Анриетта, но ее прервали.

— Не нужно извиняться, мадам Леруа, я все понимаю. С вашей кузиной приключилось несчастье, какие уж тут гости. Как вы себя чувствуете, моя дорогая? — обратилась она к Валентине.

— Хорошо, — улыбнулась девушка, — благодарю вас, мадам Маршалл. Немного болит рука, но ведь это естественно.

— Ничего естественного не вижу. Какая вопиющая наглость, стрелять среди бела дня в девушку! Бандиты должны понести наказание, непременно. Мало ли, что они еще могут натворить?

— Вы правы, сударыня, — поддержал ее Луи, — но их до сих пор не нашли. Трудно что-либо сделать в этом случае, если даже Тина не помнит, как они выглядели.

— Вот это как раз вполне естественно. Шок, — заметила Элен, — но может быть, вы все же попытаетесь хоть немного, мадемуазель Лефевр?

— Я попробую, — покорилась Валентина и изобразила напряженную работу мысли, — мне почему-то кажется, что один из них был бородатый. Такая, знаете ли, неаккуратная борода на все лицо. А второй… второй… Нет, я его совсем не помню, — оборвала она сама себя.

Выдумки еще ни к чему хорошему не приводили. Тем более, было бы некстати, если б названные ею приметы подошли к какому-нибудь совершенно безвинному человеку.

— Вы говорили, их было трое, — напомнила Элен.

— Говорила? — девушка пожала плечами, — может быть, и трое. Честно говоря, я не успела их пересчитать.

— Понятно, — Элен села на стул рядом с ней, — между прочим, вся округа говорит только о вас, мадемуазель Лефевр. О том, как на вас напала целая банда головорезов, человек десять, не меньше, вооруженные до зубов, стреляли полчаса и изрешетили вас пулями вдоль и поперек.

Валентина, а за ней и Анриетта расхохотались.

— Господи, надо же такое придумать! Странно, что я вообще до сих пор жива.

— Этому можно только радоваться, — гостья ненароком взглянула на оставленную шахматную доску и спросила:

— Кто это у вас увлекается? Вы, месье Леруа?

— Да, — признал Луи и подавил тяжелый вздох.

— Играли с майором?

— Боже упаси. С кузиной.

Элен с интересом присмотрелась к расставленным фигурам.

— Вам шах, мадемуазель Лефевр.

— Это мне шах, — все-таки вздохнул Леруа, — научил ее на свою голову, а теперь она постоянно меня обыгрывает.

— Не будешь зазнаваться, — хихикнула Анриетта и добавила, — Тина потрясающе играет в шахматы, мадам Маршалл. А вы?

— Я кое-что в них смыслю. Мой брат научил меня этой игре, хотя я плохой игрок. Выходит, вы, мадемуазель Лефевр, постоянно выигрываете у месье Леруа?

— Они преувеличивают, — запротестовала Валентина, — не так уж часто я выигрываю.

— Вам нужно сыграть с моим братом, — засмеялась Элен, — он обожает повторять, что шахматы недоступны для женщин. Надеюсь, вы отомстите ему за меня.

Валентина фыркнула.

— Вы никогда не говорили, мадам Маршалл, что у вас есть брат, — сказала Анриетта.

— Не было случая, — пожала плечами Элен, — когда он приедет навестить меня, я вас непременно познакомлю. Джим — очень интересный человек, — она кивнула на доску, — продолжайте играть, господа, прошу вас.

Луи окинул взглядом фигуры и махнул рукой:

— По-моему, партия безнадежна. Мне крышка.

— Сдаешься? — съехидничала жена.

— Я устал проигрывать раз за разом. Это повторяется слишком часто.

— Глупости. Ты прекрасно обыгрываешь майора.

— Не смеши меня. Его бы даже ты обыграла. Он же не отличит слона от ферзя. Он их постоянно путает.

— Мат в три хода, — вставила Элен и рассмеялась, — вы постоянно поражаете меня своими талантами, мадемуазель Лефевр.

— Разве их много? — девушка приподняла брови.

— Не скромничай, — сказала Анриетта, — господа, приглашаю вас к столу. Нет, Тина, не вставай. Мы передвинем твое кресло и перенесем тебя.

— Глупости, — запротестовала Валентина, — я сама могу сделать несколько шагов. Мне прострелили руку, а не ногу.

— Железное самообладание, — улыбнулась мадам Маршалл, — так и надо, мадемуазель. Но все-таки, позвольте хотя бы поддерживать вас под локоть. Все же, простреленная рука, даже если это и не нога, не шутки.

— Верно, — Анриетта, не тратя больше слов на уговоры, подхватила кузину под руку и повела к столу, — не фыркай, сделай милость. Ты ведь не развалишься от этого.

— Вот именно. Анриетта, я не младенец. Признаю, мне немного больно двигать поврежденной рукой, но ведь хожу-то я ногами.

— А вот это для меня новость, — съязвила та, — сядь и не спорь. Иногда так и хочется тебя отшлепать.

Валентина села и украдкой показала кузине язык. Та исподтишка погрозила ей кулаком и пожаловалась гостье:

— Вредная девчонка. Вы не представляете, сколько с ней было хлопот в детстве.

— С тобой не меньше, — не осталась в долгу девушка.

Луи хотел что-то сказать на эту тему, но потом раздумал.

— Все мы в детстве любили пошалить, — подытожила Элен, чем вызвала в хозяевах стойкое подозрение, что она сама когда-то была далеко не ангелочком, — когда вы поправитесь, мадемуазель Лефевр, прошу ко мне в гости. Вы ведь так этого и не сделали. Я понимаю, что у вас была уважительная причина. Но тем не менее.

— Конечно, мадам Маршалл, — кивнула Валентина, — мы непременно приедем.

— И еще одно. Называйте меня все-таки по имени. Я понимаю, что кажусь вам дремучей старухой, но…

— Что вы! — в два голоса запротестовали Валентина и Анриетта.

Элен рассмеялась.

— Хорошо. Значит, договорились. Зовите меня Элен.

— Да, Элен. А вы меня — Тина. Меня все так зовут.

— Отлично. Очень красивое имя. Томми и Энн будут рады с вами познакомиться. Я уверена, что вы им понравитесь.

— Конечно, понравится, — хмыкнула Анриетта, — она и сама недалеко ушла от них.

Это развеселило всех, кроме собственно Валентины, которая обиженно надула губы.

— Ладно, не дуйся, я пошутила.

Элен пробыла у Леруа недолго. После обеда она задержалась лишь столько, сколько это позволяли приличия, а потом откланялась, сославшись на обилие дел. Главным, конечно, было то, что дома у нее оставались дети, а надолго этого делать нельзя. Энн, конечно, послушная девочка, а вот Томми — маленький сорванец.

— Я только и делаю, что постоянно извлекаю его из самых разнообразных мест, — мимоходом пожаловалась Элен, уходя, — чердак и подвал — самые безобидные из всех.

— Какая милая женщина, — прочувствованно произнесла Анриетта, когда гостья уехала, — навестила Тину. Не то, что некоторые.

— К примеру, майор Фолье, — добавил Луи невинно.

— Ха-ха, майор! Его я совсем не имела в виду. Но его дочери могли бы…

— Не могли. Без присмотра любящего папочки они никуда не ходят. Особенно, теперь, после нападения бандитов. Говорят, что майор спит с заряженным пистолетом под подушкой.

— Хотела бы я на это посмотреть, — развеселилась Анриетта.

— А что, он прав, — фыркнула Валентина, — ведь меня всю изрешетили пулями. Вдоль и поперек.

— Очень смешно, — покачала головой кузина, — как ты легкомысленна, Тина! Это ведь очень серьезно. Тебя в самом деле могли убить. Ты об этом не думала?

— Думала, — признала та, — но спать с пистолетом под подушкой я не стану, и не уговаривайте.

— Еще чего, — отозвался Луи, — наш дом хорошо охраняется. У нас собаки и привратник.

— Который все время спит, — хмыкнула его жена, — очень надежная защита, нечего сказать. Он просыпается лишь тогда, когда надо открыть ворота, и то, не всегда. Дождемся, когда нас передушат в собственных постелях.

— Какие глупости! На острове никогда не случалось ничего подобного.

— Вам нужно пожить на Мартинике, — хихикнула Валентина, — и тогда грабители перестанут вас пугать. Для нас нападение пиратов — самая обыденная вещь.

— О господи, — встревожилась кузина, — этого только не хватало. Я уже совсем забыла, как весело жить на Мартинике. Ладно, хватит об этом. Иди, ложись, Тина. Сегодня ты слишком много двигалась.

— Я так и знала, что ты вспомнишь об этом. Со мной все в порядке. Сколько еще я должна это повторить?

— Вот завтра приедет доктор, посмотрим, что он скажет. Может быть, все-таки прикажет тебя связать.

— Тебя бы это только обрадовало.

— Да, потому что тогда бы ты была лишена возможности скакать по всему дому с простреленной рукой. Как ребенок, честное слово!

Валентина не видела необходимости в постельном режиме хотя бы потому, что в самом деле чувствовала себя неплохо. Рука не напоминала о себе до тех пор, пока она не делала резких движений. И даже эту боль можно было терпеть. Ничего особенного, раньше было куда хуже.