Магия чувств

Глава 5

Скривившись, Чарли разглядывала себя в зеркале. Не доверяя выбору дочери, отец купил ей это платье сам, чтобы представить ее в достойном виде премьер-министру Великобритании на банкете, состоявшемся на Даунингстрит.

То было на редкость скучное мероприятие, и она не знала, куда скрыться от цвета общества; приходилось то рассыпаться в любезностях перед каким-то младшим финансовым чиновником, то выслушивать беседу двух захудалых государственных служащих, разглагольствовавших о стоимости рыбы. Но может, платье тут ни при чем и на этот раз все будет гораздо лучше?

Само по себе платье было прелестное — для тех, кто любит подобного рода вещи. Из темно-синего атласа. Украшенный рюшами лиф с глубоким декольте и такого же тона болеро, которое, слегка прикрывая вырез, придавало платью должную скромность. Зауженная книзу облегающая юбка сзади заканчивалась маленькой шлицей для удобства при ходьбе.

Волосы Чарли заплела в элегантную французскую косичку, крепко стянув на затылке непокорные кудри; в уши вдела изящные золотые сережки, которые отец подарил ей на восемнадцатилетие. Макияж ее был очень скромен, хотя слегка насыщеннее обычного: немного сине-зеленой туши, оттеняющей голубизну глаз, и бледно-малиновой помады.

Теперь это была совсем другая девушка. Скорее Шарлотта или даже мисс Хеллер. Только не Чарли. Босоножки на высоких каблуках делали ее выше и придавали облику достоинство и утонченность, несвойственные ей ранее. Понравится ли это Питу?

Когда она открыла дверь, он сидел в гостиной. Вид у него был сногсшибательный, если не сказать — опасный: изумительно сшитый черный смокинг и шелковая, ручной работы сорочка с галстуком-бабочкой, который по счастливой случайности был точь-в-точь такого же цвета, что платье Чарли. Черная пантера, сразу же подумала Чарли, когда он к ней обернулся.

Он недоволен. Но что не так? Может, волосы? Или платье слишком обтягивает ее худенькую фигуру?

— Вам… вам не нравится? — спросила она дрожащим голосом.

— О нет. Лучше и быть не может. — В глазах у него едва угадывался ироничный блеск. — Просто я слегка удивлен, вот и все. Ты… ты очень изменилась.

— О… и вы недовольны?

— Конечно, доволен, — с улыбкой поспешил он ее разуверить. — Ты сейчас очень красива. Ну что, пошли? Прием состоится в доме, что на другой стороне канала. Поэтому предлагаю пойти пешком. Нет смысла ехать на машине.

— Да… конечно.

Он открыл дверь, и по узкому, покрытому ковром коридорчику она прошествовала впереди него к частному лифту — на своих высоких каблуках она и помыслить не могла о том, чтобы спуститься вниз по трем пролетам крутой лестницы.

Все-таки она не была уверена, что ему понравился ее внешний вид. От его холодной, официальной манеры держаться ей всегда становилось не по себе. Если б только можно было с ним как-то сблизиться и научиться угадывать, что у него на уме. Может, сегодня вечером… может, если она хорошенько постарается и он останется ею доволен, он хоть немного смягчится.

К удивлению Чарли, мероприятие проходило в роскошном выставочном зале одного из ведущих алмазных торговых домов Амстердама, среди многомиллионных сокровищ — самых красивых драгоценных камней в мире. Но ни одному злоумышленнику не удалось бы пробраться сквозь охрану.

У входа два тяжелоатлета тщательно изучали пригласительные билеты гостей, лишь после этого пропускали их строго по два человека через первую пару стеклянных дверей. Чарли прошла вперед по маленькому вестибюлю и остановилась перед второй дверью, но та сразу не отворилась.

— Высокопрочное и пуленепробиваемое стекло, — кратко информировал ее Пит. — И видеокамеры.

Она вскинула глаза вверх и в углу под потолком приметила темные линзы; одновременно они проходили электронную проверку на наличие оружия. Ее так и подмывало сказать все, что она по этому поводу думает, но достоинство взяло в ней верх и усмирило внутреннего беса.

Наконец безликая машина была удовлетворена, и они, минуя вторую пару дверей, оказались в выставочном зале.

Сразу же к ним подскочил официант в белом кителе с серебряным подносом, на котором стояли элегантные тюльпанообразные бокалы с шампанским. Слегка пригубив его, Чарли с нескрываемым интересом стала разглядывать зал. За время пребывания в Амстердаме ей ни разу не приходилось бывать ни на одной из многочисленных выставок алмазов. Правда, иногда она останавливалась поглазеть через окно, за что Дункан обвинял ее в буржуазных пережитках.

Это был огромный выставочный зал: светлый мраморный пол, высокий потолок с многочисленными утопленными светильниками. Вдоль стен закрытые на замок витрины, на них сказочные ювелирные изделия, со вкусом разложенные на полосках темно-синего бархата.

Однако ювелирные украшения, сверкающие на шеях и руках присутствующих женщин, пожалуй, по стоимости не уступали выставленным в зале. Были среди них и знакомые Чарли не слишком знаменитые особы, переливающиеся дорогими бриллиантами и источающие ароматы лучших косметических фирм, тщащиеся перещеголять друг друга в блеске и изысканности.

— Великолепно, — тихо сказала она. — Только какой от всего этого толк?

— Собрать побольше денег в помощь голодающим, — сообщил Пит. — Разные благотворители сделали дорогие дары, которые сегодня вечером будут продаваться на аукционе.

Саркастическим взглядом Чарли окинула буфетный стол, ломившийся под тяжестью изысканных яств, приготовленных для банкета. Трюфели, копченая форель, перепелиные яйца в желе — всего этого хватило бы, чтобы потопить боевой корабль.

— Слегка сэкономив на банкете, пожалуй, можно было бы существенно увеличить фонд пожертвований, — язвительно заметила она. — Или они не способны выполнить свой филантропический долг, пока не заправятся хорошенько икрой?

Пит усмехнулся.

— Может, и так, — согласился он. — Но коль уж мы сюда пришли, пожалуй, стоит им в этом помочь. Что скажешь насчет кнелей?

— Пит, как хорошо, что ты оказал нам поддержку! — приветствуя его дружеским поцелуем, произнесла пожилая, исключительно элегантная женщина.

— Добрый вечер, Мария, — тепло отозвался он. — Мы рады, что нам удалось прийти. Разреши представить тебе мисс Шарлотту Хеллер. Чарли, это графиня фон Кудлих, как раз она и организовала сегодняшнее мероприятие.

Его предостерегающий взгляд был излишним. Естественное чувство такта да в придачу строгое отцовское воспитание в любом случае удержали бы ее от критических замечаний. Но про себя она не могла не отметить, что эти роскошные банкеты выливаются в кругленькую сумму.

— Здравствуйте, — тихо произнесла она, быстро пожав облаченную в перчатку руку княгини.

— Рада познакомиться, дорогая. Очень мило, что молодежь готова оказать помощь в этом добром деле. Мы получили в дар несколько очаровательнейших вещей. Послушай, Пит, идея с однодневным путешествием на твоем вертолете просто великолепна. Уверена, на аукционе твое предложение будет иметь огромный успех. Кстати, ты уже приобрел каталог? Всего пятьдесят гульденов. — Рядом тут же материализовалась бледная молодая женщина с кипой глянцевых каталогов. — Знаешь, мы можем добиться нашей цели практически на одной рекламе, — с удовлетворением добавила графиня. — Разве не замечательно?

— Да, конечно, — машинально подтвердил Пит, нащупывая в кармане бумажник. За их спиной прибывали новые гости.

— О, я приметила денежные мешки, — сообщила графиня, ее глаза весело заплясали. — Надо пойти к ним подлизаться. Хари, дорогая, дай господину ден Аудену каталог и следуй за мной.

Слегка изумленная Чарли проводила ее взглядом. Стоило ли тратиться на столь пышное празднество ради того, чтобы продать с молотка несколько даров? Не иначе как графиня отлично понимала иронию ситуации, и это не ускользнуло от Чарли.

— Оригинальная особа, — тихо заметила Чарли.

— Что есть, то есть, — усмехнулся Пит. — А как она поднимает цены на торгах! Ей невозможно ни в чем отказать. Пятьдесят гульденов за каталог настоящий грабеж!

Он засмеялся, и сердце Чарли затрепетало; он становился дьявольски привлекательным, когда смеялся. Стараясь не выдать своих чувств, Чарли решила осмотреть выставку и направилась к одной из стеклянных витрин. На большой многосекционной схеме было показано, как добывают алмазы из глубоких трубок кемберлитовой породы. А напротив на бархатной подушечке лежала горстка мелкой грязноватой кристаллической гальки.

— Это и есть алмазы? — удивленно спросила она.

Пит кивнул.

— Они еще не обработаны. Каждый из них может потянуть приблизительно на полкарата, в зависимости, конечно, от того, какие у них обнаружатся изъяны.

— А огранку тоже производят здесь?

— Конечно. Наверху есть мастерская…

— Ах, найдется ли в мире хоть одна женщина, которая устоит перед алмазами, да, Пит?

Скрипучий покровительственный тон заставил ее резко обернуться. К ним подошел невысокий пухлый мужчина в щегольском костюме. Чарли едва удержалась, чтобы не рассмеяться: его блестящую лысину тщетно прикрывало несколько прядей волос, зачесанных поперек головы. У нее уже было задергались от смеха губы, но Пит бросил на нее предостерегающий взгляд.

— Не представишь ли меня юной леди, Пит?

— Конечно. Чарли, это господин ван Лейден.

По его тону Чарли заподозрила, что отношения у них не вполне дружеские, хотя к Питу тот обратился по имени.

— Чарли? Но ведь это же мужское имя! — Он прыснул со смеху от шутки, которую ей с детства приходилось слышать миллион раз. — А вы определенно не мальчик.

Чарли выдавила из себя кислую улыбку. Не иначе как господин ван Лейден был какой-то влиятельной фигурой. Однако за время их разговора он не удосужился ни разу взглянуть ей в глаза, а вместо этого таращился плотоядным взором на ямочку между грудей над ее глубоким декольте.

— Мисс Хедлер интересуется огранкой алмазов, — вмешался Пит, голос у него звучал ровно.

— Ах, да. Конечно. Это очень тонкая работа. На огранку одного алмаза уходит несколько часов. — Он повелительно щелкнул пальцами вертевшемуся поблизости молодому человеку, вернее, безликому серому костюму, в чьи обязанности, похоже, входило держать наготове запасной ключ от витрины на случай, если потребуется ее открыть. — Прежде всего необходимо исследовать алмаз на дефекты. — Он достал из кармана лупу и, протягивая ей один из алмазов, предложил его изучить.

Разглядывая камень на свету, она обнаружила, что идеальная чистота камня нарушена мельчайшими включениями.

— Этот камень обозначен символом WS2, это третий класс, — пояснил господин ван Лейден. — А цвет исключительный — чисто-белый. Довольно ценный камень. — Он осторожно положил его на прежнее место и, закрыв витрину на ключ, переместился к следующей. — После того как камень отмаркирован — а эту работу выполняет опытный классификатор, — его помещают в восковую форму для резки. Естественно, нужно тщательно продумать, в какой плоскости лучше ее производить. Инструментом для резки служит высокоскоростной круг из бронзы. После чего алмаз помещают на гранильный станок, где с помощью другого алмаза обтачивают по форме — пятьдесят семь граней на каждом камне. Тут он наконец приобретает свой окончательный вид. — С этими словами толстяк торжественно достал из витрины перстень и положил его девушке на ладонь.

Чарли глядела на него с благоговением. Ультрамодерн, почти скульптурные линии; широкое кольцо из белого золота и единственный, гордо возвышающийся бриллиант. Но Чарли интересовала не его денежная стоимость, а совершенство камня, его чистота, твердость… словом, все, что делало бриллиант символом любви. Живо вообразив себе условия его роста — глубоко под землей, под давлением, при высоких температурах, — она ожидала, что и на ощупь он окажется горячим.

— Не хочешь ли примерить? — предложил Пит негромко, спокойным голосом, будто зная, что в ее мечтах он занимает не последнее место.

Она в замешательстве не решалась что-либо предпринять. Поэтому, взяв кольцо, он сам надел его ей на безымянный палец левой руки.

Она медленно подняла на него глаза, сердце у нее замерло. Перстень был ей как раз впору, словно для нее предназначенный.

Но все это только сказка, напомнила она себе. Она надела перстень, просто чтобы полюбоваться им. Когда Чарли подняла руку, казалось, алмаз вспыхнул своим вечным огнем. Тяжело сглотнув, она усилием воли заставила себя вернуться к реальности.

-..Очень красивое кольцо, — пытаясь улыбнуться, выдавила из себя она. — Даже жалко расставаться.

Маленький толстячок усмехнулся.

— Красивое кольцо — для красивой женщины, — выдал он очередную банальность, шаря по ней своими поросячьими глазками. — Может, какой-нибудь счастливчик когда-нибудь купит его для вас, а?

Чарли почувствовала, что вот-вот покраснеет, и поспешно сдернула кольцо с руки.

— О, сомневаюсь, — протянула она, небрежно пожав плечом. — Кому нужно обручальное кольцо? Это же символ женской дискриминации.

Господин ван Лейден слегка опешил, а Пит угрожающе стиснул ей руку.

— Спасибо, Дирк, — ровным голосом сказал он. — Извини, пожалуйста. Чарли, не желаешь ли вернуться к буфету?

Она осторожно подняла на него глаза, когда он решительно, но очень любезно вел ее по залу.

— Прости меня, — пробормотала она, — но он такой противный.

— Дирк ван Лейден очень богатый и нужный человек, мне в бизнесе часто приходится иметь с ним дело.

— Но согласись, у него такой смешной вид, — оправдывалась она, глядя ему в глаза. Он не смог сдержаться, и его губы предательски дернулись в усмешке. — Каждый раз, когда он шевелился, я думала, что эти пряди свалятся ему прямо на глаза, — не унималась она, стараясь убедить его в своей правоте.

— Ну да, — наконец неохотно признал он. — Но когда ты глава одной из самых престижных алмазных фирм в Европе, мало кто осмелится посоветовать тебе сменить парикмахера.

— Слава Богу, что мне удалось сохранить каменное лицо, — хихикнула она.

Пит окинул ее ироничным взглядом.

— Пожалуй, мне следовало бы хорошенько подумать, прежде чем брать тебя с собой, — признал он со вздохом. — Нетрудно было предвидеть, что ты можешь ляпнуть что-нибудь невпопад.

— Обещаю, больше этого не будет, — от чистого сердца заверила она, хотя глаза ее продолжали смеяться. — Вот вам крест!

Вскоре начался аукцион. Присутствующие охотно вступили в торги за преимущественное право занять частную ложу в театре Датского Национального балета, а также за возможность сыграть восемнадцать партий с известным игроком Амстердамского гольф-клуба.

Когда присутствующие собрались в буфете, где был накрыт стол а-ля фуршет. Пит представил Чарли своим бизнес-партнерам. Разговор шел преимущественно о финансах и уровне цен на бирже и ей казался страшно скучным — как раз то, чего она и боялась. Однако строгое отцовское воспитание в умении вести себя во время светской мужской болтовни ее не подвело, и она заслужила у Пита одобрительную улыбку.

Вечер длился бесконечно долго, и ноги Чарли начали ныть. Надевая красивые босоножки, она совсем забыла, что они ей жмут. Может, рискнуть их снять? Осторожно запихнуть их под длинную белую скатерть стола, так что никто и не заметит.

Пит в недоумении взглянул на нее, когда она вдруг стала на несколько дюймов ниже ростом.

— Простите, но больше нет сил терпеть, — шепнула ему она, с облегчением шевеля пальцами ног.

Он сжал губы, но, скорее всего, не от гнева, о чем недвусмысленно свидетельствовали искрящиеся смехом глаза.

— Я предупреждал, что тебе здесь не будет весело, — тихо напомнил он.

— А вам весело? — бросив на него лукавый взгляд, осведомилась она.

— Не очень, — признался он. В глазах у него едва угадывалась ирония. Но я пришел сюда не развлекаться. Видишь ли, время от времени мне приходится посещать такие мероприятия. Кроме всего прочего, еще и ради благих целей.

— Вы хотите сказать: кроме всего прочего, ради возможности сделать небольшой бизнес. — В ее голосе звучали саркастические нотки.

Он ухмыльнулся.

— Пожалуй. Ни для кого не секрет, что вечера эти ценны тем, что каждый участник имеет возможность прорекламировать свой товар. И хозяева не теряют времени даром. — Он метнул циничный взгляд в сторону Дирка ван Лейдена, который опять пустился в свои разглагольствования, но на этот раз по поводу ожерелья, выручки от которого хватило бы, чтобы кормить голодающих в течение месяца.

Чарли промолчала. Для нее было несколько неожиданно, что Пит в какой-то степени разделяет ее взгляды. Вначале она думала, что он такой же, как ее отец, — высокомерный и неприступный. Но вот оказалось, что они совсем не похожи. Правда, чувство ответственности у него было развито хорошо, даже слишком хорошо. И внешне он выглядит очень респектабельно.

Но только внешне. Ее охватило легкое беспокойство, когда она вспомнила, как всего несколько часов назад он ее целовал, как сквозь футболку его рот жадно лобзал ее груди. О нет, за этой респектабельной внешностью скрывается совсем другое содержание…

— А, мисс Хеллер! — над ее плечом склонился господин ван Лейден, вновь впившись хитрым взглядом в ложбинку между ее грудей. — Не скучаете?

Она слегка от него отпрянула.

— О… нет, спасибо. — Помня о предупреждении Пита, она изобразила легкую улыбку.

— Да вы почти ничего не ели, — закудахтал он, глядя на ее пустую тарелку. — Я уверен, что у такой прелестной молодой девушки должен быть отличный аппетит.

— Спасибо, обо мне не беспокойтесь…

— Не желаете попробовать паштет из гусиной печенки? Очень вам рекомендую.

Она отрицательно качнула головой, холодным пристальным взглядом давая понять, что он напрасно тратит время. Но чуткостью тот не отличался. И, подцепив кусочек хлеба, он толстым слоем намазал его маслянистой розовой пастой.

— Пожалуйста, — предложил он, тыча бутербродом прямо ей в рот.

Она резко отдернулась назад и отвернула голову.

— Нет, благодарю, — с усилием выдавила она, — я этого не люблю.

— Но откуда вам знать, если вы еще не пробовали? — Он сюсюкал с ней, словно с маленьким ребенком.

— Мне жутко представить уже то, как это делается, — начала она, изо всех сил стараясь сдерживаться. — Бедные гуси, их насильно откармливают на убой. Это так жестоко! — Она повысила голос, и кое-кто с удивленным видом обернулся. Она почувствовала, что краснеет, но отступать была не намерена. — Я считаю, — продолжала она, — что нельзя так обращаться с животными ради того лишь, чтобы ублажать свои извращенные вкусы.

На какое-то время все в недоумении замолчали. Она почувствовала, как рядом напрягся Пит, и уже пожалела, что опять нарушила свое обещание. Но тем не менее гордо вздернула подбородок: если она во что-то свято верит, то будет стоять за это горой.

Паузой воспользовалась жена одного банкира, с которым беседовал Пит.

— Так вы приехали из Англии, мисс Хеллер? — осведомилась она. — И как долго вы уже в Амстердаме?

Чарли слегка успокоилась, переходя на другую тему.

— Около шести месяцев, — ответила она, почувствовав, что обстановка вокруг разрядилась.

— Правда? Вы здесь работаете или отдыхаете?

— Пишу картины, — ответила она с робкой улыбкой, полагая, что ее непродуктивное занятие вряд ли встретит в этом обществе особое одобрение. Я художник.

— Да что вы говорите! Как интересно! Банкир прервал разговор с Питом и уставился на нее, будто на диковинного зверя в зоопарке.

— И что же вы пишете? — Его жена активно взялась развивать начатую тему.

— О, все, что угодно, — просто жизнь, натюрморты, пейзажи. Амстердам меня очень вдохновляет, — добавила она, надеясь услышать хоть какое-то одобрение. — Это такой красивый город.

— Да, конечно, — радостно поддержала ее собеседница. — Восхитительный.

— Значит, вы художник, — вновь оказался! рядом господин ван Лейден, продолжая разговор все в том же насмешливо-снисходительном тоне. — А вам удалось продать какие-нибудь из своих картин?

Чарли почувствовала толчок сзади по ноге, но предупреждение было излишним: все равно она бы коротко ответила «нет».

— Что ж, даже Ван Гогу при жизни не удалось продать некоторые из своих работ, — утешил ее он. — А теперь сколько они стоят! Более восьми миллионов долларов за автопортрет! Правда, стыдно подумать, что он отправился в Японию, — сказал он так, будто речь шла о другой планете. — Вот куда утекли теперь денежки.

— Честно говоря, — заметила жена банкира, — уж лучше, что он ушел за рубеж, чем эта отвратительная торговля, какая, к сожалению, произошла с его «Ирисами».

— Как же, как же, помню, — банкир счел своим долгом вставить слово, его приобрел тогда музей Геттисберга. Я считаю, музеи берут на себя большую ответственность, вступая в подобные сделки, — изрек он.

— Безусловно, и особенно выгодно иметь дело с современными художниками, — продолжал господин ван Лейден, самодовольно демонстрируя свои познания в этом вопросе. — Если, конечно, знать, на кого ставить. Стоимость Джаспера Джонса с того времени, как тот американский издатель заплатил за него… сколько там… восемнадцать миллионов, баснословно возросла. Конечно, он провернул очень хитрый маневр и стал обладателем одной из лучших коллекций Джонса, так что игра стоила свеч.

Терпение Чарли лопнуло.

— И это все, что вас интересует в искусстве? — взорвалась она. Рыночная стоимость? Бьюсь об заклад, вы даже не отличите Сислея от Сезанна. — Все в зале вытаращили на нее глаза, но ей было наплевать. — Могу поспорить, что, если я сейчас что-нибудь нарисую прямо здесь, на этой скатерти, никто из вас не разберется, стоит ли поместить ее в Государственный музей или бросить в стирку.

Коварный демон вновь овладел ею. Все это напыщенное общество с его светскими добродетелями и жаждой наживы — все эти люди были из той же породы, что и ее отец. Вцепиться бы им в худосочные шеи и отправить бы всех по очереди в канал! Но в одном удовольствии она сейчас не может себе отказать.

Она запрыгнула босиком на стол и принялась быстро раздвигать блюда в стороны, освобождая участок чистой белой скатерти — отличный холст для работы. Вместо красок в ход пошли закуски и соусы, а за неимением кистей сработали пальцы.

С каким удовлетворением она делала крупные, размашистые мазки красные, оранжевые, коричневые! В ней было столько ярости, столько остервенения, будто она решила излить в этом действе всю накопившуюся в душе злость.

— Вот! — Она взглянула вниз на шокированную толпу, и в особенности на противного толстячка с глупой лысиной. — А теперь положите это на свой банковский счет и ждите, когда вырастут проценты.

Пит не двинулся с места, молча наблюдая за ней. Но она, завершив широким жестом свой акт протеста, почувствовала, что Пит вот-вот взорвется. Да и сама, выпустив все пары, вдруг поняла, что ее дерзкая беспрецедентная выходка выглядит глупой и детской.

Взглянув на свое художественное творение с угрюмым пренебрежением, она решила, что ему чего-то не хватает. Еще несколько капель экзотической подливки — все равно скатерть уже испорчена, а Пит вряд ли сможет ее когда-нибудь простить.

Он шагнул вперед и, сжав ей руку мертвой хваткой, стащил ее со стола.

— Я должен принести свои искренние извинения, — проскрежетал он, слегка поклонившись остолбеневшей княгине. — Разумеется, я оплачу все убытки и возмещу причиненное гостям неудобство за счет денежного вклада в ваш комитет. А теперь, пожалуйста, извините нас…

Он выволок Чарли на улицу, не дав ей даже обуться. Он шел быстро, не замечая или не желая замечать, что ей приходится за ним бежать. Но она не проронила ни звука. Смела ли она протестовать, когда он в таком настроении?

— Ты соображаешь, что натворила? — в ярости прошипел он. — Ты что, пьяна? Или сумасшедшая? Сейчас же позвоню твоему отцу. Пусть тебя заберет и отправит в психушку. Никогда, никогда в жизни я не видел ничего подобного.

— Извините. — Она всхлипывала и едва переводила дух, стараясь поспевать за его шагом. — О, Пит, простите. Не знаю, что на меня нашло. Но он так меня разозлил своими рассуждениями о живописи, да еще всю дорогу шарил по мне глазами, что я наконец сорвалась.

— Считай, тебе крупно повезло, что я человек не злой, иначе задал бы тебе хорошую трепку — только этого ты и заслуживаешь. Или тебе именно этого и надо? — Он резко остановился и повернулся, так что она чуть было на него не наткнулась. — С момента нашей встречи ты только и делаешь, что провоцируешь меня. Так что, ты этого добиваешься? Чтобы я тебя выпорол?

— Нет! — Она в ужасе уставилась на него. — Я вовсе не хотела вас провоцировать. Честно, Пит. Я не хотела вас злить. — Она положила руку ему на твердую грудь и рядом с ним, невероятно сильным мужчиной, вдруг ощутила всю свою хрупкость и беспомощность. — Простите меня, Пит, — шепотом повторяла она, все ее чувства читались во взгляде. — Мне очень жаль.

Яростно притянув ее к себе, он сильно стиснул ее в объятиях.

— Считаешь, что все так просто? — Он весь кипел от гнева, но теперь еще и от возбуждения, что было совершенно очевидно. — Стоит тебе попросить прощения и уставиться на меня молящими глазами? И я все прощу и забуду, каким дураком ты меня выставила?

От быстрой смены чувств — ярость, разочарование, страх перед его гневом — ее сердце было готово выпрыгнуть из груди, и она с трудом переводила дыхание. Но все это уже позади. Сейчас… сейчас она мечтает только о том, чтобы он ее поцеловал. В ожидании ее рот приоткрылся, и когда он склонил голову, ее веки опустились…

Вдруг он резко отшатнулся.

— Нет. Извини, но я не позволю так легко обвести меня вокруг пальца, что, несомненно, тебе ловко удавалось со множеством других мужчин, падких на твое прелестное тельце. Я уже тебе говорил, что ходовой товар для меня не представляет интереса.

Она и не заметила, как они дошли до его дома, пока он не достал из кармана ключи и не стал отпирать входную дверь. После чего толкнул ее внутрь, так что она чуть не споткнулась. Но сам за ней не пошел, а повернулся и, засунув руки в карманы, гордо отправился прочь по улице.

— Вы куда? — растерянно спросила она.

— Прогуляться, — не поворачиваясь, рявкнул он.

— А что делать мне?

— Держаться от меня подальше, — прорычал он, — в противном случае я не знаю, что с тобой сделаю.