Айшет. Магия разума

Глава 6

На следующий день люди были взбудоражены, строили самые разные предположения… Ленер успокоил всех. Вышел, сообщил, что несколько человек в караване торговали дурман-травой. Вот сдадим их в стражу, тогда и дальше поедем.

Почему сами не повезем?

А вдруг у них сообщники, которые поспешат отбить своих дружков? В дороге-то? Налетят, не отмахаемся, лучше уж подождать немного, тем более что эти расходы он возьмет на себя. Задержка по его вине, ему и отвечать.

Люди повозмущались, но согласились.

Я знала правду, и я же рассказала ее Корсу.

Не такой уж счастливый брак оказался у Ленера. Жених несчастной Асенны оказался неглуп и для начала решил отомстить Ленеру тем же способом – разрушить его брак. А супруга у Райлена мало того, что богатая, так еще и очень вспыльчивая.

Благодаря ее деньгам Ленер и начал водить караваны, это ведь не так просто начать.

Женщина, узнав об измене, обиделась. Видимо, раньше она просто подозревала, а теперь подозрения переросли в уверенность, вот и договорились два несчастья. Арок убил бы. Жена убивать мужа не хотела, только проучить и прочно посадить на цепь. Для этого она решила отравить всех коней. Тис – пакость ядовитая, а в дороге спасти никого не удалось бы.

Это громадный убыток, долги, Ленеру пришлось бы навеки распроститься с дорогой. Это от жены. А вот Ароку было мало такой простой мести. Ему нужна была смерть врага, лучше – тяжелая и мучительная, поэтому от него была подарком шайка разбойников, которая напала бы на нас той же ночью. Теперь-то не нападут.

На постоялом дворе мы задержались на три дня. Пока не прибыл отряд стражников из Астора. Забрать негодяев, проводить нас до города, чтобы беды не случилось, еще раз проверить окрестности – дело нужное. Город-то шахтерский, там никому беспорядки не нужны.

А еще не так давно шахтеры раскопали нечто интересное и хотели это что-то отправить в столицу. То ли чья-то могила, то ли еще что?

Ленер и сам не знал, просто пообещал перевезти груз.

И вновь поплыла под ногами серая лента дороги.

Вот в Асторе все и случилось.

До Дилайны еще два города. И все чаще с интересом поглядывал на меня Ленер. Я подозревала, что он предложит какую-нибудь сделку. А что?

Мой дар очень выгоден в караване. Кого-то расспросить, что-то узнать… только сейчас я поняла мудрость изречения «знающий – владеет миром». Только здесь.

Но связываться с Ленером мне не хотелось.

Я понимаю, что люди не слишком чистоплотны. И это я не о мытье, а о мыслях. В любом человеке проблескивали искры злости, жадности, негодования, даже Ракаши мне иногда не нравились. И Бирк, бывало, смотрел на Рену, словно на осеннюю муху, и Рена иногда вспыхивала яростью. А уж про Галикстов я вообще молчу – редкая пакость. Если говорить о доверии – я никому не могла бы здесь доверять, Ленеру в том числе.

Неприятное у меня ощущение осталось от того дня.

И от того допроса тоже. Арок ненавидел, а Ленер себя даже виноватым не чувствовал. Так, на пару минут, а потом сбросил все это с плеч, словно пылинку стряхнул.

Это ведь его поступок поставил всех нас под удар. Его поведение, его решение. Его – распущенность?

Наверное, можно и так сказать. Я не могла определиться до конца. Правильно мама говорила, что в жизни все сложно, и судить, рядить, рубить сплеча – нельзя. Никогда нельзя.

Что можно решить здесь и сейчас? Где справедливость?

С одной стороны, Ленер ничего такого не сделал. Он предложил, девушка не отказалась. Все было по доброй воле, по взаимному согласию и без насилия.

С другой – он женатый человек, который не хранит верность своим обетам, и девушка об этом знала. Разве порядочно они оба поступили?

С третьей – у них был ребенок. И девушка умерла, рожая его. А Ленер об этом даже не знал, просто потому, что не хотел знать. Ну и какую сторону надо увидеть? Человек – словно драгоценный камень, и ты не отделишь ни одну из его граней от остальных.

При этом Ленер хороший караванщик, да и человек вроде бы неплохой. Только мне он не нравится. Распрощаемся мы с ним – и правильно. Быстрее бы до места добраться.

– Шани!

Корс выглядел искренне встревоженным.

– Что случилось?

– Шани, у нас проблемы.

– Какие?

Корс замялся.

– Тут такое дело. Я от Ирша прятался, понимаешь?

Понимаю. От Галикстов я и сама готова была хоть куда спрятаться. Надоели они – хуже собачьего бреха. И одно и то же, одно и то же… Из разговора в разговор, из фразы в фразу.

Какие они благородные, какое кругом быдло, как их никто не понимает, не любит и не уважает. Хуже мошки, право слово. Ту хоть убить можно.

Ирш-младший тоже недалеко ушел от родителей. И Корсу его забавы были решительно не по нраву.

– И что Галикст сказал?

– Не он… Шань, а ты можешь посмотреть, что там было?

Я помотала головой.

– Корс, ты что? Я же не умею!

– А говорила – получилось?

– Это такое, которое наверху, – не слишком понятно объяснила я. – Вглубь я не лезла!

– И ко мне не лезь, не надо. Я попробую вспомнить, но так я все равно чего-то могу не сказать, а если все получится, ты сама послушаешь.

– А если не получится?

– Да все у тебя получится. – Брат рукой махнул. – Мама говорила, ты не просто талант, ты чудо.

Мне она ничего такого не говорила, так что я продолжала сомневаться.

– А если заметят?

Корс фыркнул и показал кивком головы на небольшую рощицу.

– Скажи, живот прихватило. А я к тебе прибегу. Вон к той осинке.

Я кивнула.

Вернулась к костру и уже через десять минут принялась жаловаться, что живот болит. А потом и ушла в темноту.

Корс уже ждал меня, сидя в развилке приметной раздвоенной осинки.

– Наконец-то.

– Как смогла, так и пришла, – огрызнулась я на братца.

Очень взрослый и серьезный мужчина спрыгнул с дерева, сунулся мне головой под мышку, на пару минут замер, впитывая в себя уверенность и спокойствие. Несколько минут мы молчали. Мне было страшно узнать, Корсу рассказать, но выбора не было.

Сейчас я что-то узнаю – и мир рухнет, разлетится цветными обломками витража. Что-то плохое, иначе Корс не стал бы так переживать.

– Шань, ты попробуй, посмотри. А если чего не поймешь, я потом перескажу? – предложил еще раз братик. И я решила попробовать.

Я буду очень осторожна, честное слово. И если что-то пойдет не так, сразу уйду. И глубоко не полезу. Сейчас я уже понимаю, как и что надо делать.

Это сродни ходьбе. Сначала робкие первые шаги, потом бег, потом и прыжки… я пока на уровне шагов, но ходить надо. Только очень-очень осторожно, чтобы ни себя не покалечить, ни других.

Я положила пальцы на виски Корса, заглянула в зеленые глаза братика – и провалилась в его воспоминания.

Как же надоел этот придурок Галикст! Чтоб его Темный сожрал, паразита! Играть с ним неинтересно, вечно он то жульничает, то обижается…

– Корт!

Легок на помине, гад!

Корс огляделся, а потом вороватым движением нырнул под телегу. Там и повис, прицепившись к оси.

Долго так не провисишь, но с полчаса можно, а там и Галикст куда-нибудь свалит. Тем более телегой правил Орас, а его Ирш недолюбливал. Наверное, за то, что крепко получил по шее, когда попытался засунуть коню острый перец под хвост.

Влетело тогда Галиксту так, что и без перца на задницу два дня присесть не мог, стоя кашу жрал и на брюхе спал. И поделом.

Несколько минут Корс висел спокойно, потом послышался перестук копыт, телега чуть прогнулась. Ленер Райлен.

Почему Корс не вылез?

Он и сам не смог бы ответить. Но – не захотелось. Ни вылезать, ни объявляться, ни здороваться.

– Что хорошего скажешь? – лениво спросил Ленер.

– Все тихо. А у тебя что?

– Да тоже спокойно. Хорошо нам девчонка народ почистила, ничего не скажешь. Всю пену сдула.

– Думаешь, она что-то умеет?

Молчание. Корс затаил дыхание, чтобы его не услышали.

А под телегой пыльно, грязно, чихнуть жутко хочется, и руки ноют, но здесь и сейчас лучше помолчать. Корс чувствует это так же отчетливо, как и боль в мышцах.

Надо молчать.

Надо слушать.

– Что-то. Спорить готов, у девчонки в роду маг разума затесался.

– Она вроде бы не такая?

– Нет. Иначе поняла бы, где ей врут. А так она видит и чувствует через раз. Я ей не сказал про Дасси.

– Что твоя жена рогата уж десять лет как?

– Да много чего не сказал. И про Аську, ведь сама, идиотка, на меня вешалась… а я сразу говорил: переспим и разойдемся, и дети мне от тебя не нужны, своих хватает.

– И это ей не понравилось.

– Пошла она… сдохла – туда и дорога. Не пожалею. А девчонка этого не поняла.

– Значит, не солгала. Если чего и знает, и умеет, то немного.

– И того хватит.

– Для чего?

– Для хорошего куша. Думаешь, Дасси мне не будет пакостить?

– Будет, – хмыкнул Орас. – Она ж у тебя наполовину тиртанка, они там все ревнивые и мстительные.

– Вот-вот. И папаша ее не лучше, даром что риолонец.

– И что ты предлагаешь?

– У меня выбора нет.

Орас помолчал с минуту, а потом вполне уверенно сказал страшные слова:

– Предложишь девчонку Храму.

– Естественно. За мамашу потенциальных магов разума они денег не пожалеют.

– И того, что ценнее денег.

– Да. Развести меня с Дасси – невелик труд, при желании. И у холопов будет это желание!

– А еще нужно, чтобы приданое осталось при тебе. И Дасси не пакостила.

– Да, – смешок. – А в Храме могут и это сделать. У меня теща тиртанка, надавят, пригрозят, и будет семейка вести себя тише тихого.

– Слушай… – Орас колебался, но потом все же предложил: – А если тебе просто взять с собой Шанну? Думаю, с ней можно будет договориться. И навредить никто не сможет, и человек она не склочный, и дорога ей нравится?

Ленер раздумывал недолго.

– Не хочу я зависеть от женщин. Не хочу, Орас. Шанна чудесная девушка, но с бабами слишком сложно. Проще с Храмом договориться.

– Смотри, дело твое. И где?..

– Как раз в Лермине. Храм там есть, чего еще надо? Хотя в Асторе тоже храм есть, надо будет туда сходить, может, сразу дело и сложится? Разницы-то никакой, а устеречь девчонку проще будет.

– Боишься, заподозрит?

– Опасаюсь. Кто ее знает, на что она способна? Вроде бы разобрался, а вдруг? Бабы твари непредсказуемые.

– Не жалко тебе девчонку? Храм ведь ее закабалит, не вырвется.

Еще один противный смешок.

– Бабье дело такое. Молиться и рожать, рожать и молиться. Какая им разница, где это делать?

Корс чувствует злость и крепче сжимает пальцы.

Вот твари!

И почему он еще маленький? Дать бы этому гаду Ленеру в нос, да побольнее! Сволочь! Гнида!!!

По счастью, разговор не продолжается, Ленера зовут, и он слезает с телеги, опять садится на лошадь.

– Приглядывай за девчонкой, это наше будущее.

– Не учи отца любиться, – весело отзывается Орас.

Твари!

Я кое-как вынырнула из мыслей брата.

Сцена была такой яркой, что у меня даже руки заболели.

– Шани?

Я потрясла головой.

– Корс, ты как?

– Голова чуток побаливает. А так – нормально.

Значит, я стала осторожнее, чему-то научилась. Это хорошо. Но Корс и сам был не против, добровольное согласие и помощь в таких делах много значат. Что легче – стену сломать или в ворота войти? А еще он мой брат и мог что-то унаследовать от мамы. Так что – не полноценная это попытка.

Вряд ли я смогу так с Ленером. Ох, вряд ли.

А что тогда?

Ответ прост.

Бежать.

Уже в Асторе, бежать не раздумывая. А вот куда?

В Дилайну?

Ага, там и адрес есть. Ленер ведь в курсе. Приезжайте, господа из Храма, берите беглянку. Но что же делать? Что делать?

Бежать некуда.

Проверку в Храме я не пройду, даже не сомневаюсь.

Ленер – гнида. Но даже если убить его, мне это ничуть не поможет. Орас знает, кто может еще знать – неизвестно. А и допроси я Ленера, что – всех убивать? Я не умею. И почему я не некромант? Не маг воды? Не маг жизни?

Сейчас бы наслала чуму на весь караван… хотя люди-то в чем виноваты? В том, что Ленер гад, а я неосторожная дура?

Я могла бы ему приказать, но – какая разница? Я уже выдала себя с Рианой, выдам и здесь. Мама была права, человек не живет один, изменись сейчас поведение Ленера, все это заметят. И надолго ли хватит моих приказов? И куда бежать?

А Корс?

Что мне сделать? Как защитить брата?

И родители нас будут искать?

И…

Я схватилась за голову. Темный!

Корс смотрел серьезно.

– Шань, все плохо?

Я не стала скрывать правду.

– Да.

– И что делать будем?

– Не знаю, малыш. Не знаю.

– А…

– Дай мне подумать. Пожалуйста, дай мне подумать…

Ночью Корс уснул, а я лежала и смотрела в небо.

Да, все действительно плохо. Я выдала себя и подставила брата. А если бы не выдала, мы погибли бы вместе с Корсом. Ленер развел врагов, а мы оказались крайними.

Если бы он был чуть порядочнее…

Ага, если бы, да кабы, да во рту росли грибы, то какой бы интерес нам за ними бегать в лес?

Работать надо с тем, что имеется, как говорил папа, палкой выгоняя из леса очередного браконьера.

В любом случае – плохо нам придется, если мы попадем в Храм.

С другой стороны…

Ленер нас выдаст. Но что, если мы сможем от него удрать? Он же не сразу побежит в Храм?

Нет. Сначала надо устроиться, отдохнуть, а уж на следующее утро – несомненно. У нас будет вечер и ночь, может, часть утра. Что сделает Ленер, поняв, что мы исчезли?

Бросится искать.

Подумает, что мы сбежали, и кинется в погоню. То есть – надо найти место, чтобы спрятаться. А как? И где? Это шахтерский городок, здесь одни мужики, то приезжают, то уезжают, и семьи с собой не везут. Ну, еще шлюхи есть, но обычные женщины стараются здесь не селиться.

Где добыча, там и пьянка, а где вино, там и насилие. Так уж повелось.

Но даже без вина – что, мужики мне не обрадуются?

Еще как. Все, и по кругу. И не стоит питать иллюзий, попользуют – и пришибут. Или я мечтать о смерти буду.

Голова шла кругом.

Нет, надо делить задачу на части. Как мама – курицу.

Первое, что нам надо сделать, это сбежать от Ленера. На это у нас будет вечер и ночь.

Второе – найти либо место, чтобы переждать поиски, либо попутчиков, чтобы уехать. Вот с этим проблема. Я не знаю Астор. Я никого и ничего не знаю. И даром своим воспользоваться не смогу, это город, там есть храм. Меня сразу же обнаружат.

Опять плохо.

Так что же делать?

Я вертелась, наверное, часа три, но потом усталость взяла свое, и я провалилась в сон.

В Астор мы въехали ближе к обеду.

Шахтерский городок – место достаточно неустроенное, все же без женщин мужчины быстро дичают. Вот и тут…

Одна улица, по обе стороны от нее стоят дома, какие поменьше, какие побольше, есть и вполне приличные постройки, и бараки, но все неуютное. Ни палисадников, ни цветов, ни даже зелени – все вырубили и вытоптали. Зато угольной пыли много. На домах, на улице, на копытах коней, на людях…

Улица, на ней два постоялых двора, в одном конце дом градоправителя, в другом – храм. Вот и весь Астор. Кабаки за городом, закон такой. Есть у шахтеров обыкновение плясать так, чтобы каблуки дымились, иногда и кабаки подпаливают. А кому ж надо город отстраивать после неосторожной искры? Так что кабаки – за городом. Кому надо, те дойдут.

Мы направились на постоялый двор «Зеленая пчела».

А напротив – «Золотая пчела».

Зеленая – для всех подряд, здесь шумно, весело, здесь гвалт стоит на половину улицы.

Золотая – для благородной публики. Все чинно, тихо, спокойно. Сейчас там кто-то остановился, во дворе стоят аж три кареты с гербами.

Интересно, кого могло принести? Да и гербы одинаковые, просто цвета разные. Один яркий, ало-голубой, а два других просто голубые, с тоненькой алой полоской. Явно знатный господин – и приживалы.

Что им понадобилось в шахтерском городке?

Светлый их знает. У меня своих проблем хватает. Этим вечером мы с Корсом должны куда-то уйти, если не хотим попасть в Храм.

Куда?

Не знаю. Буду думать…

А пока есть возможность, воспользуемся любезностью Ленера, искупаемся и поужинаем.

Райлен снял для нас с братом хороший номер. Мы вымылись, поели, переглянулись и подошли к окну.

На улице шел дождь.

И был он – гадким.

Гнусным, холодным, пакостным и тоскливым. Я бы скорее уши себе дала отрезать, чем вышла под такую мерзость.

Обычный дождь – уютный. Он шебаршит по крыше, он ласково нашептывает об увиденном, ведь каждая капелька воды прошла через множество приключений, прежде чем излиться на нас, он ласкает и баюкает.

А этот…

Больше всего дождь был похож на шипение клубка свернувшихся змей. Уже опасных, уже ядовитых – и готовых напасть.

С-с-с-с-скоро, уж-ш-ш-ше очень с-с-с-с-скоро.

Я поежилась.

– Корс… ты ничего не чувствуешь?

– Нет. А должен?

– Не знаю.

Мне было гадко еще с обеда. Я бегом побежала бы от Астора подальше, но кто меня спросит? Хотя это-то понятно. Еще бы я не побежала…

В то же время…

– Не знаю. Понимаешь, мне и под дождь выходить не хочется, и оставаться не хочется, и ощущение такое…

Корс покачал головой:

– Нет. Ничего не чую. Это, наверное, из-за Ленера.

В дверь постучали. Орас заглянул, не дожидаясь ответа.

– Как вы, устроились?

– Спасибо, все хорошо, – вежливо улыбнулась я. И безнадежно увидела в окутывающем его облаке синие цвета решимости.

Ленер оказался предусмотрителен. К нам приставили охрану. Ораса наверняка, но и еще кого-то.

– Может, принести еще чего? Шанна? Корт?

– Мне как-то неуютно, – решила признаться я. – Такое ощущение… гадкое.

Даже если бы Корс ничего не подслушал, все равно я бы все поняла по вспышкам виноватой желтизны в ауре Ораса.

Сволочи!

И совесть грызет, и плевать на совесть, когда на кону деньги.

Ненавижу!

Ярость полыхнула алым, на миг закрыв глаза пеленой. И показалось мне – или нет? Что-то холодное вошло в город. Неуютное, гадкое, тяжелое… что это?

Не понимаю, нет, не понимаю…

Мы кое-как выставили Ораса, и я уселась возле окна.

– Корс, говори, что хочешь, но я под этот дождь не пойду.

– Почему, Шань?

– Не знаю. Но лучше в Храм, чем туда.

И я была больше чем уверена в своих словах. В Храм, к Темному на именины, в Тиртан в гарем – но не туда! Не на улицу.

– Серьезно?

Брат так вытаращился на меня, что раки позавидовали бы.

– Более чем. Что-то очень плохое происходит – там, за окном.

Корс пожал плечами. Он не чувствовал ничего, но решил довериться.

– Допустим. И что тогда делать?

– Ждать. Нам – только ждать.

И я была полностью уверена в своей правоте.

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

Крик разорвал ночь.

Жуткий, почти безумный…

Мы с Корсом вскинулись одновременно.

– Корс?

Братик перепрыгнул ко мне на кровать, влез под одеяло, прижался.

– Шани, что это?

– Не знаю. Давай оденемся на всякий случай.

Рассвет еще не наступил, но небо уже осветлилось. Скоро из-за горизонта выглянет краешек солнца.

Но что случилось?

Кто кричал?

Я натянула дорожную одежду, быстро собрала вещи, те, которые выложила.

В дверь постучали.

– Шанна? Корт?

На пороге стоял Ленер, и вид у него был… не очень. Глаза полубезумные, шальные.

– Что случилось? – искренне испугалась я.

– Все плохо. Скажи, ты что умеешь? Только чувствовать?

– Да.

– А лечить?

И с такой надеждой это было спрошено, с такой искренностью…

Я замотала головой:

– Нет. И в голову не приходило. Да что случилось?!

Ленер повернул ко мне голову так, чтобы я видела его уши. И я ахнула, отшатнулась, закрывая собой Корса и понимая, что ничего не поможет.

На мочке уха Ленера виднелись очень характерные прыщи.

Сероватые, наполненные гадкой даже на вид жидкостью.

– Это…

– Да. Это – чума[6].

Первым из нас троих очнулся Корт.

– Это точно чума?

Ленер мрачно кивнул.

– Да. Я уже болен. Вы, думаю, заболеете чуть позднее.

Я даже не сомневалась. Если эта дрянь приходит куда-то, избавления не будет никому. Пощады – тоже.

Мужчины, женщины, дети… меня замутило.

Эта болезнь бушевала и в Тиртане, мама говорила, умер каждый третий.

Начинается именно так – с гадкого вида прыщей на ушах. Потом прыщи начинают чесаться, лопаться, набухают жилы в паху или подмышках, и через некоторое время – от половины суток до двух дней – появляются бубоны. А потом – смерть.

Или выздоровление.

Только вот второе намного реже.

Город. Астор пусть и не полноценный город, но все же? Сколько здесь мужчин? Сколько кормильцев своих семей? Сколько детей осиротеет? Сколько людей заплачет?

Что я могу сделать?

Да ничего. Только умереть вместе со всеми.

А Корс? Его за что?

Я зло поглядела на Ленера.

– Да чтоб ты сдох в муках!

Если мы все обречены, то можно и не скрываться. Плевать на все! Я резко сдернула с руки браслет, открываясь своему дару до последней капли.

– Это ведь ты хотел сюда заехать! Отдать меня Храму и получить награду, так? И теперь думаешь, как бы спастись… не будет тебе этого! Не дождешься!

Мысли Ленера хлынули потоком, словно мутный последождевой ручей. И песок страха, и грязь жадности, и вода мыслей – все вперемешку.

Ленер не лгал.

Он действительно был болен. А сюда пришел именно с этой мыслью.

Нельзя ли льзя? Отдать меня Храму и выторговать исцеление? Пригрозить мне, Корсу – и получить лекарство от меня? Или еще что?

А вот – никак.

Я его вылечить не могла, а Храм…

А чего теперь таиться? Чума все спишет! Получай, мразь! Пусть тебе это станет последним уроком в жизни!

– Ты сдохнешь, как только попробуешь побеседовать с любым служителем Храма. Первый холоп, первый слуга – и ты труп. – Я впечатывала приказ в его разум всей своей силой. – Ты никому обо мне не расскажешь. И о моем брате – тоже! Тварь! Мало тебе было?

Глаза Ленера закатились, из ушей потекла кровь.

На пол он, к сожалению, не упал. Медленно опустился, теряя сознание, царапая ногтями доски пола, срывая сами ногти и в кровь раздирая пальцы.

– Достукался… – Орас появился на пороге вслед за Ленером. – Со мной тоже так поступишь?

– Я и с ним-то не хотела бы, – честно призналась я.

Сила играла и пела в моей крови. Мир казался кристально прозрачным, равно как и мысли окружающих. Я сейчас могла вскрыть разум Ленера, как орех, и узнать все. Вплоть до его первого крика.

Но делать мне это решительно не хотелось.

Я могла также изучить и разум Ораса. Но мне хватило и того, что я увидела. Орас был всего лишь вторым, всего лишь ведомым. Недостаточно сильным для сопротивления, покорно следующим за выбранным хозяином.

Пес.

А что хозяин недостойный… так и собаки не выбирают. Они просто служат.

И я сложила оружие.

– Если бы я могла, я бы помогла. Но я не могу, моя сила другой природы.

Орас кивнул:

– Я понимаю. А что ты можешь – вот в это время?

– Разве что утешать людей. Не давать сойти с ума. – Я подумала пару минут. – Только не знаю, на сколько меня хватит.

– Это не поможет. Успокоишь десяток – придет сотня. Понимая, что им грозит смерть… люди обезумеют, и мне сложно их винить. Эта пакость уже появилась у десятков… да и у меня тоже.

– Сколько здесь живет людей?

– Это маленький городок. Тысячи три-четыре. Может, меньше.

Я поежилась.

– Вчера мне было плохо. Когда пошел дождь, меня всю затрясло, но я думала, это из-за Райлена.

Орас вздохнул.

Коснулся своего уха, на котором набухали такие же язвочки.

– Он сегодня хотел сходить в Храм. Теперь не пойдет.

– Вот уж о чем я не жалею, – злобно фыркнула я. Ага, как мы мило раскаиваемся, получив наотмашь по морде! А если б не получили?

Орас покачал головой:

– Знаешь, оставайтесь с братом здесь? Пока… вы пока не больны?

– Вроде нет.

– Я пока себя нормально чувствую, сейчас принесу вам еду. Закройтесь, может, и повезет?

Я в этом сильно сомневалась. Но… чем Темный не шутит?

– Зачем тебе это делать?

Орас хмыкнул.

– Считай, грех с души спишу. Я ведь о его планах знал. И одобрял…

Я не стала спорить.

Хочется ему так сделать? Пусть делает!

И ему легче, и у нас на один шанс больше будет.

Орас ухватил Ленера под мышки и потащил из номера. Я крепко обняла брата.

Корс, милый… как же мы попали! Что же теперь будет? Что будет?

Болезнь – это безумие.

Это я поняла в первый же день.

Что делают люди, понимая, что обречены? Да пускаются во все тяжкие!

Они мстят, напиваются, прелюбодействуют, они мгновенно становятся скотами! И позволяют себе все то, что сдерживали раньше.

А чего терять-то? Пара часов осталась!

Внизу тоже были слышны шум, гам, крики… там дрались. Потом начали подниматься наверх.

Время близилось к обеду.

– Корс, – тихо приказала я брату, – когда к нам вломятся, я попробую расчистить нам путь. Ты идешь за мной и не отстаешь ни на шаг.

– Шани, а куда мы пойдем?

Я поглядела в окно.

– А хотя бы в «Золотую пчелу».

– Шани?

– Это двор для чистой публики. Там наверняка есть запоры, есть оружие, есть кому нас защитить. Там есть кто-то знатный, хотя неясно, что он там делает.

– А нас будут защищать?

Вот это был самый сложный момент. Будут ли?

Смогу ли я?

А, мне терять нечего! Я и не с таким справлюсь! Я брата не брошу.

– Здесь и сейчас всем будет наплевать на меня. Хоть я полгорода накрою своей силой. Понимаешь? Если там знатный господин – с одним человеком я справлюсь, и подчиню, и сломаю, и делать он будет, что нам нужно! Из города уберемся, а дальше – наплевать!

Корс кивнул:

– Ну да. Храм вон звонит в колокола.

Ага, ничего лучше, чем устроить молитвенное шествие, они не придумали. Болезнь передается от человека к человеку, соберитесь вместе – и станете еще опаснее. Заболеют даже те, кто мог остаться здоровым. И будьте уверены, Светлый Возвышающий ни одному человеку не поможет. Не было ни единого отзыва с его стороны, так-то!

Молись над больным, не молись, а толку не будет. В этом я отцу верила.

В Тиртане используют другой метод борьбы с болезнью. Обриться налысо, сжечь всю одежду и волосы и париться в мыльне. Долго.

Тех, кто заболел, это не излечит. Но у остальных будут шансы.

Как поступят здесь?

Нет, в Риолоне так не делают. Край – запереться и ни к кому не лезть. Только вот сейчас это не поможет.

На лестнице раздавался шум. Все ближе, все громче…

Я схватила дорожный мешок, надела лямки на плечи. Корс сделал то же самое.

– Держись за мной. И держи меня за руку, только вперед не лезь. Я пока еще не могу силу рассчитывать, попадешь под воздействие.

Корс кивнул, сжимая мою руку. Пальчики брата были холодными и липкими. Ему тоже страшно.

Десять секунд.

Опуститься на колени, крепко обнять брата.

– Я не позволю тебя обидеть. Слово!

Пять секунд. Встать с колен, повернуться лицом к двери.

Две секунды.

Снять браслет.

И самостоятельно распахнуть ногой дверь.

Вперед, Айшет Ланат! Только вперед! Ты – справишься, ты обязана.

И сила, выплескиваясь, заполняет коридор, гостиницу, весь двор…

Куда-то пропадают эмоции, уходит испуг, мир становится пронзительно ясным и четким. И такими же становятся мои мысли. Словно я смотрю на происходящее через толстую пластину льда. И стена, и холод одновременно.

Я не хочу никого убивать. Не собираюсь наносить вред людям, я вообще не хочу на них воздействовать. Что-то изменять, что-то говорить… к чему?

Когда человек в истерике, он тебя все равно не услышит. Спорить с безумцем бесполезно. Просто дайте мне пройти.

Как убрать человека со своего пути, ничего ему не объясняя? Я ведь не могу драться, мне остается только одно.

Усыпить.

Тебе больно, тебе страшно, тебе не хочется умирать, такой беды не может случиться именно с тобой…

Нет, не может.

Это все сон, только сон. Ты спишь, и кажется тебе, что ты заболел, что заперт в городе, из которого нет выхода, это просто кошмар приснился, не думай о нем, а я спою тебе, и сон будет хорошим…

И мои губы сами собой произносят детскую колыбельную, которую мне пела мама. Сейчас ее слышат все, кто оказался в шлейфе моей силы.

Я тихо мурлычу и иду вперед.

И словно подкошенные валятся на пол люди.

Я точно знаю, сколько их, я, словно морское чудовище из папиных сказок, распустила щупальца во все стороны, ловчую сеть, в которой запутываются люди. Я шепчу им:

Мягко опускается на пол Орас.

Ирш Галикст царапает себя ножом, зажатым в руке. Кровь медленно течет на пол, но ранка небольшая. Не надо хвататься за оружие, раз не умеешь с ним обращаться.

Карна с дочерью на руках. Обе закрывают глаза, сворачиваются клубочками на кровати. Я не вижу их и в то же время знаю, что они неподалеку, в комнате. Чувствую. У них те же язвочки, и мне безумно жалко женщину, жалко ребенка…

Все спят.

Корс крепко держится за мою руку, но молчит. Он понимает: одно слово здесь и сейчас – и я собьюсь. Я ничего не смогу сделать. Это – смерть. И брат молчит, сжимая мою руку так, что хрустят кости. Ему страшно. Мне – нет.

Я не испытываю страха, я всего лишь сон, всего лишь – песня. И моя сила летит по постоялому двору, укутывая всех теплым одеялом.

Я ничего не делаю, я просто шепчу людям, что все происходящее им только снится. А чтобы проснуться и позабыть этот ужас – надо уснуть. Закрыть глаза и уснуть, прямо там, где стоишь. И скоро проснешься. И все будет хорошо.

Это помогает.

Люди спят, а я медленно иду через улицу.

Обычно шлейф несут за спиной, а у меня наоборот. Покрывало сна стелется передо мной, окутывает улицу, убаюкивает людей…

Мне не тяжело, мне не больно и не страшно.

Когда люди сопротивляются, когда надо ломать их волю, все намного тяжелее дается. А здесь и сейчас они сами хотят обо всем забыть. Не верить, не думать, переложить свои беды на чужие плечи – на мои, хотя бы на мои. И поверить, что это лишь сон.

Страшный сон.

Люди помогают мне сами. И – засыпают, один за другим.

Я перехожу дорогу и касаюсь ворот «Золотой пчелы».

Почему – сюда?

Ответ прост.

Мне нужно жилье, мне нужна еда и одежда, мне нужен кто-то, кто увезет нас с Корсом. В «Зеленой пчеле» Ленер, который сделает все, чтобы нам помешать, значит, надо поискать кого-то другого. В другом постоялом дворе, к примеру. Это первое.

И второе – здесь остановился кто-то знатный, я видела кареты из окна. Я смогу воздействовать на человека своим даром, я знаю, здесь и сейчас мне плевать на все!

Я воспользуюсь своим даром, чтобы нас увезли из Астора. Потом уйду, заставлю нас забыть, потом извинюсь и сотру все воспоминания. Мне ведь не нужны деньги, мне ничего не нужно, я просто хочу уехать отсюда вместе с братом.

Здесь и сейчас от меня зависит Корс. И я его не подведу.

Можно добраться до Дилайны, оставить письмо родителям, подстраховаться, чтобы оно досталось только им… я еще придумаю, как это сделать. Но пока – пусть нас увезут.

Как слуг, как любовников, как родственников, главное – уехать из Астора, а там уж разберемся. Это простонародье можно и помурыжить, а знатных господ задерживать не станут. К ним другое отношение, другое обращение, другой подход. Мне того и надо.

И я не ошибаюсь.

Во дворе стоят три кареты.

Одна из них украшена намного сильнее. Вся раззолоченная, аж глазам больно, дверца приоткрыта, виднеется кремовая бархатная обивка сидений.

Наверняка безумно дорогая.

Герб на дверце мне незнаком. Я могу сказать о другом – это графская карета. Сосновые ветви – граф. Были бы дубовые в орнаменте герба – барон, а рябина – герцог. Почему так повелось?

Не знаю. В геральдике я не разбираюсь, разве что слово мне известно. Не было в нашей деревне геральдической коллегии.

Сам герб мне, впрочем, нравится.

На синем фоне белый птичий росчерк. Над птицей – злая алая звезда. Так и не понять, то ли птица летит к ней, то ли от нее, сама птица тоже не прорисована. Что это такое?

Чайка? Орел? Сокол?

Неизвестно.

Белая птица в синем небе, под алой безумной звездой. И сосновые ветви, окаймляющие гербовой щит.

Итак – граф.

Сила все еще внутри меня. Она клокочет, она бурлит, требует выхода, и последним усилием я выплескиваю ее на здание постоялого двора.

Хватает только на первый этаж.

Ноги подкашиваются, если бы не Корс, я бы так и ляпнулась задом в пыль, но братик начинает пихать меня так, словно я навозный шарик, а он – жук-навозник.

– Шани! Держись!

Это помогает.

Постепенно я прихожу в себя. Вытираю со лба пот, прикидываю, на что я еще способна, и выходит, что на многое. Тогда, с Рианой, я сильнее выложилась. Я получаю новый урок. Если человек желает поддаться воздействию, все проходит намного легче.

А еще я никого не убивала. Я просто усыпила людей, но живы они останутся.

Может быть, кто-то из них не проснется, но это не по моей вине. Я просто приказала им спать, а что там, как там, где они уснут…

Мне безразлично.

Те, кто заболел, уже обречены. Пока еще держимся мы с Корсом, но почему? Одно предположение у меня есть, но оно звучит жутко. Страшно оно звучит. Приговором. Мне откровенно не хочется в него верить, не желаю даже думать об этом.

А думается.

Я не почувствовала бы ничего вчера, будь болезнь обычной.

Но если она была магической природы…

А мы с Корсом несем в себе кровь магов. Может ли это стать заслоном?

Активную кровь, не активную, не важно. Но достаточно сильную. А может, и у Корса она активна, просто мы пока не поняли, в чем это выражается?

Мысли совершенно не мешают мне дойти до двери, на которой золотом нарисована пчела, и потянуть за ручку.

Золото везде.

На дверных ручках, на лепнине потолка, на кайме штор… Общее впечатление – пышная безвкусица.

И на полу, вповалку, где застиг их сон, свернулись люди.

Самые обычные, кто-то помоложе, кто-то постарше… у двоих – ливреи. В тех же цветах, что и герб на карете.

Черно-белый. Черного больше, белого меньше, чуть-чуть серебра, выглядит достаточно мрачно, да и Темный с ними.

Пусть спят.

А я поднимаюсь на второй этаж.

В «Зеленой пчеле» лестница переходит в длинный коридор со множеством дверей, на которых нарисованы номера комнат, здесь не так.

Я поднимаюсь и оказываюсь в небольшой квадратной комнате. Из нее – четыре двери.

Всего четыре номера?

Да, похоже. Но для благородной публики и намного дороже. Я вымотана так, что не могу определить, где находятся люди. Впрочем, моего дара и не требуется.

Не заперта только дверь с цифрой «1». Остальные все закрыты.

А первую дверь я толкаю, и она поддается без всякого скрипа.

– Кто? – слышится голос из дальней комнаты. Слабый, болезненный, даже не видя человека, можно сказать, что ему плохо.

Я смотрю на Корса. Нет, брата я здесь не оставлю. Ни за что! Корс идет со мной!

Медленно, держась за руки, мы идем по коридорчику, быстро проходим его. Гостиная, в убранство которой я даже не вглядываюсь, комната служанки – и спальня.

Красивая, уютная, отделанная в розоватых и бежевых тонах. Большая кровать под балдахином, резной столик с золочеными ножками…

В кровати лежит женщина. Подушки скрывают ее, видно только пряди волос, разбросанных по покрывалу. Яркие, словно огненные блики.

– Кто здесь?

Голос ей повинуется плохо. Я подхожу ближе, вглядываюсь в тонкое лицо.

– Шанна Каран, госпожа.

Женщина прищуривается.

Ей явно больно, из-под век катятся слезы. Болезнь не пощадила ее. Язвы расползлись уже на лицо, уродуя щеки, превращая рот в чудовищную маску.

– Где моя служанка? Мерта здесь?

– Не знаю, госпожа. Я ее не видела. Комната служанки пуста.

Женщина злобно ухмыляется:

– Значит, все же она. Вот дрянь…

Корс дергает меня за руку:

– Шань… посмотри на нее.

Смотрю. Больной человек, который доживает последние часы. И что?

– Вы похожи.

Мы?

Вот ведь бред!

Вглядываюсь в женщину. И понимаю, что Корс – прав?

Со стороны мы можем показаться сестрами. У нас разный оттенок волос, у меня темный огонь, у нее скорее красное дерево, на несколько тонов темнее, но мы обе рыжие, у нее глаза темно-карие, у меня золотисто-карие, она старше – но и только. Мы действительно схожи.

Надеюсь, графиня – а я уже не сомневалась в этом – не слышала Корса. Нет, кажется, и впрямь не слышит.

Потеряла сознание?

Бредит…

– Зря, все зря… подонок…

И что тут сделаешь?

Я шла в надежде получить помощь. От этой женщины я ее не получу, скорее, ей понадобится помощь и защита… а ведь верно? Ей нужна служанка? Ей нужно помочь?

Вот и отлично.

Надо напоить несчастную, обтереть холодной водой, и вообще – здесь безопаснее. Здесь и останемся. А внушить слугам, что я и есть та самая, как там ее… Мерта?

Это я смогу. Только чуток восстановлюсь – и запросто.

Мой план нравится Корсу. Он уже залез с ногами в кресло и жует яблоко из вазы с фруктами. Пусть грызет, ему полезно. И я яблочко съем. Спелое, красное…

Хорошо быть графиней.