Мама, я доктора люблю

Глава двадцать третья

«Скажу ей завтра. Утро вечера мудренее, — думал в это время Володя, нервно ходя по кухне из угла в угол и куря одну сигарету за другой. — Она была так по-детски радостна и так обольстительна, когда вошла в комнату, что я просто не мог испортить все такой просьбой. К тому же она и так была не в себе весь вечер. Этот старый черт знает что делает, сволочь! Бедная моя Анжелочка! Но ведь у меня нет другого выхода, а степень мне необходима как воздух. И она знает это и поймет, и поможет. Конечно, поможет! Просто не может не помочь — с ее-то золотым сердечком!»

Утро воскресенья было совсем нерадостным. Не было слышно за окнами веселых голосов детей, не щебетали птицы, и за серыми тяжелыми тучами не было видно солнца. Анжела проснулась не отдохнувшая и не успокоившаяся. Володя уже встал и читал на кухне очередную толстую книгу. Он даже не пожелал Анжеле доброго утра, только рассеянно кивнул в ответ на ее поцелуй. А после завтрака, когда она, по его хмурому виду поняв, что никаких совместных прогулок или других развлечений сегодня не будет, открыла программу TV, Володя вдруг вошел в комнату, тяжело положил ей руку на колено и сказал, что им надо поговорить. Анжела вздрогнула, вчерашняя тревога охватила ее с новой силой, и она со страхом и надеждой посмотрела в глаза Володи. Но он только низко опустил голову и пару минут, за которые Анжела успела несколько раз украдкой вытереть набегавшие слезы, молчал. Наконец Володя прямо взглянул на нее и заговорил, но таким неприятным голосом, что Анжела похолодела и даже не разобрала первых фраз. Когда же до нее дошел смысл сказанного, то несколько минут Володиного молчания, казавшиеся ей такими мучительными, представились теперь почти райским блаженством.

— Но, Володя, как же я могу?! Я ведь люблю тебя. И вообще — не хочу… Он же старый… Или я совсем тебе безразлична… как вещь… — лепетала Анжела, растерявшись и не в силах поверить ни в такой жестокий цинизм своего возлюбленного, ни в возможность выполнить его просьбу.

— Анжелочка, милая, любимая, единственная! Пойми — это мой единственный шанс, — уговаривал ее Володя, целуя волосы, шею, глаза. — Поверь, мне очень больно и тяжело просить тебя о такой услуге, но ты ведь знаешь, как мне нужна эта защита. Я бы, не раздумывая, заплатил какие угодно деньги, если бы они могли заменить то, что потребовал профессор. Но ему ничего, точнее никого, кроме тебя, не надо. И я уверен, что ты все поймешь и поможешь мне. Ведь ты жалеешь даже грязных бездомных кошек и псов и тратишь на них так много сил, уделяешь им столько своего внимания и доброты. Неужели ты откажешь в этом мне? А я никогда тебе этого не забуду… — Володя уже стоял перед ней на коленях и прижимался щекой к обнажившемуся из-под завернувшегося края длинного халата колену. — Ведь это совсем несложно и всего один раз. Ну что тебе стоит? Ради меня! Ради нашего будущего! Это не так страшно, как тебе кажется. Ты закроешь глаза и даже не будешь его видеть. Нужно только немного потерпеть, милая. Представь, что это посещение врача, неприятная, но необходимая процедура. Ну же, Анжелочка, скажи, что ты согласна. Ты же сделаешь это для меня, из любви ко мне. Ты же говорила, что готова ради меня на все, Анжела!

Анжела сидела оцепенев, почти не разбирая слов Володи и скорее чувствуя, чем осознавая, чего именно он требует от нее. С ужасом она ловила себя на том, что уже почти готова сказать «да», понимая, что если не сделает этого, то потом никогда не сможет простить себе, что отказала любимому в помощи. Она судорожно впилась пальцами в мягкие подлокотники кресла, зажмурила глаза и пыталась переубедить себя, доказать сначала себе, а потом и Володе, что то, чего он от нее хочет, невозможно и ненужно, что от этого они оба пострадают, что это наверняка можно чем-нибудь заменить.

Поглощенная этими мыслями, Анжела не сразу поняла, что происходит, и чуть не закричала, почувствовав на своей уже обнаженной груди горячие Володины губы и сильные руки, спускающиеся к низу живота и разводящие ее ноги.

«Господи, неужели он хочет вырвать у меня согласие, затуманив мне голову ласками и страстью?!» — с ужасом подумала Анжела и тут же поняла, что за его поцелуи, за его тонкие длинные пальцы, умело ласкающие каждый миллиметр ее тела, за то, чтобы сжимать в объятиях его сильные упругие плечи, она действительно готова на все.