Кромвель
Когда мы подъехали к Амбару, Истон разве что не прыгал от нетерпения на сиденье своего пикапа. Было часов десять вечера. Я не привык начинать выступление раньше полуночи.
Истон оказался прав: деревянный склад буквально ходил ходуном, вокруг него на траве разместились те, кому не хватило места. Внутри грохотала танцевальная музыка. Я поморщился: один ужасный микс наслаивался на другой.
Вероятно, Истон заметил выражение моего лица, потому что быстренько припарковался и коснулся моего плеча.
– Ты наш спаситель, Кром. Видишь, с чем нам приходится мириться? Предупреждаю, Брайс трясется над своими пультами, как наседка над цыплятами.
Я закурил и вылез из машины. С тех пор как мы приехали, глаза всех собравшихся были прикованы к ней, а стоило мне выбраться наружу, все стало еще хуже. Не обращая внимания на шепотки и изучающие взгляды, я направился к багажнику пикапа, вытащил сумку с ноутбуком и повесил на плечо. Майка липла к груди. Местная погода навевала мысли о постоянном пребывании в сауне, мне было жарко в джинсах. Истон направился ко входу в амбар, и я двинулся следом. Все девушки провожали меня взглядами. Мои руки и шею сплошь покрывали татуировки, при виде которых одни девчонки откровенно пускали слюни, а другие морщили носы и надували губы. Судя по взглядам местных барышень, речь, скорее, шла о первом варианте.
Какая-то брюнетка преградила мне дорогу, вынудив остановиться. Истон рассмеялся. Девица толкнула его в плечо и сказала:
– Я – Кейси. А ты – Кромвель Дин.
– Тонко подмечено, – ответил я.
Девушка улыбнулась. Я облизнул губы и заметил, как блеснули ее глаза при виде пирсинга у меня в языке.
– Я… М-м-м… – Она покраснела. – С нетерпением жду твоего выступления. – Девица глотнула пива и нервным жестом заправила за ухо волосы. – У меня в телефоне есть несколько твоих миксов, я их слушаю во время пробежек, но, слышала, запись не идет ни в какое сравнение с исполнением вживую.
Я посмотрел на Истона.
– Если хочешь, чтобы я избавил всех от миксов Брайса, от которых кровь из ушей идет, нам лучше поторопиться.
– Увидимся позже, Кейси, – подхватил Истон. Я кивнул Кейси и прошел мимо нее к двери. Истон пихнул меня локтем. – Она ничего. – Его улыбка стала шире. – И довольно горячая штучка, а?
Я кивнул и сильнее наклонил голову, прячась от обращенных на меня взглядов. Внимание я ненавидел. Знаю, звучит глупо: диджей не любит внимание. Но мне хотелось, чтобы люди интересовались моей музыкой, а не мной. Мне просто хотелось играть.
Играть, чтобы не сойти с ума.
С остальным приходилось мириться.
Все равно кроме музыки во мне мало хорошего, я не тот человек, которого хочется узнать поближе.
Истон явно заметил, что мне неуютно от излишнего внимания, рассмеялся и обхватил меня за шею. Позеру вроде него ни за что меня не понять, вдобавок этот урод, похоже, слыхом не слыхивал о личном пространстве. И все же он мне нравился. У меня не было друзей, к тому же я подозревал, что Истон не отвяжется от меня, даже если его об этом попросить.
– Черт возьми, Кром. Чувствуешь себя животным в зоопарке? У нас в Джефферсоне не так часто появляются знаменитости.
– Да какая я знаменитость, – буркнул я, позволяя Истону подвести себя к сцене.
– В мире электронной танцевальной музыки ты знаменитость. И здесь, в Университете Джефферсона Янга, ты тоже звезда. – Он наклонился к одной из девушек, стоявших возле сцены. Держу пари, он притягивал девиц как магнит. – Что будешь пить?
– «Джек Дэниелс», целую бутылку.
– Заметано. – Истон одобрительно улыбнулся.
Девушка куда-то умчалась. Я открыл сумку и вытащил наушники. Повертел головой, разминая шею, и достал ноутбук. Истон наблюдал за мной с таким видом, словно у него на глазах проходил какой-то важный научный эксперимент. Я поднял бровь.
– Приятно лицезреть работу мастера, знаешь ли, – пояснил он.
Истон похлопал по плечу диджея. Брайс. Тот поднял голову, заметил меня, а в следующую секунду его словно ветром сдуло со сцены. Истон рассмеялся, наблюдая, как помрачневший придурок протискивается мимо меня. Я поднялся, поставил на стол ноутбук, подключил его к микшеру и только потом позволил себе оглядеться.
Народу в Амбар набилось тьма-тьмущая. На меня таращились сотни глаз. Я набрал в легкие побольше воздуха; жар разгоряченных тел согревал мне кожу, свет цветных прожекторов бил по глазам.
Рядом словно из ниоткуда возникла бутылка «Джек Дэниелс». Я сделал большой глоток и с размаху поставил бутылку на пол справа от себя. Истон, занявший место слева, кивнул мне. Он хлестал из бутылки текилу так, словно это вода. Я сосредоточил внимание на мониторе своего ноутбука, а на танцполе стройными рядами в ожидании замерли сотни тел.
Я жил ради этого момента. Пауза. Затаить дыхание за миг до начала хаоса.
Я пробежался пальцами по клавиатуре, настроил мотив, а потом одним движением руки погрузил толпу в эйфорию. Истон залил Амбар ядовито-зеленым светом, прожекторы подхватили заданный ритм, так что казалось, будто танцующая толпа движется медленно. Народ пил и курил.
Истон запрокинул голову и расхохотался:
– Это просто безумие! Кромвель Дин в Амбаре!
Грохот ударных вторил ритму моего сердца, отражался от стен сарая. Истон не соврал: здесь действительно оказалось неплохо. Я то и дело прикладывался к бутылке.
Истон лакал текилу с такой скоростью, словно боялся, что алкоголь испарится, стоит ему только на минутку ее отставить.
Я пожал плечами. Это его жизнь, и его похмелье, от которого у него завтра глаза будут квадратные. Я покосился на собственную бутылку. Кого я обманываю? Я и сам завтра буду никакой.
Истон пихнул меня локтем и кивнул куда-то в сторону. Я посмотрел туда.
Кейси, брюнетка, которую мы встретили снаружи, стояла у сцены и смотрела на меня снизу вверх. Она улыбнулась, и я улыбнулся в ответ. Оглядев толпу, я заметил, что многие собрались группками, тут и там целовались парочки, все танцевали. У меня никогда не было ничего подобного. Зато была музыка. Только и всего. Я вдруг почувствовал щемящую пустоту в груди, и это чувство застигло меня врасплох. Я немедленно постарался от него избавиться.
Ни за что не позволю ему донимать меня.
Я снова сосредоточился на музыке и добавил к миксу несколько звучных ритмов.
Бас-барабаны грохотали так, что тряслись стены. Истон перегнулся через меня и сцапал микрофон. Я всегда молчал во время выступления, потому что за меня говорила моя музыка. Под мои мелодии никто даже не пел. Только бой ударных и ритм.
– И это вы называете «оторваться»? – выкрикнул Истон, и толпа завизжала.
Он вскочил на стол. Я покачал головой и усмехнулся, глядя на это ходячее эго по имени Истон Фаррадей.
– Я говорю… – Он сделал паузу, а потом пронзительно завопил: – Это вы называете «оторваться», мать вашу?!
Тут я врубил настолько громкую и частую барабанную дробь, что толпа содрогнулась, не в силах противиться зажигательному ритму. Тела танцующих бились друг о друга, люди подпрыгивали, пили, некоторые чуть ли не бились в судорогах на полу. Я растворился в этом хаосе, как происходило всегда, когда я стоял на сцене и играл. Забыл о тьме, сгустившейся у меня в голове, и нырнул в эту эйфорию. Да здравствует отупляющая нирвана.
Я закрыл глаза, чтобы спрятаться от прыгающего света прожекторов, которыми управлял Истон. Мои кости вибрировали в такт музыке, звук заполнял мои уши, проникал в вены, словно инъекция. Перед опущенными веками танцевали красные и желтые круги. Я распахнул глаза и увидел, как Истон, шатаясь, слезает со сцены. Он обнимал за шею какую-то девушку, а та, очевидно, вознамерилась сжевать его губы. Истон увлек ее за собой, и парочка улизнула на улицу.
Несколько часов пронеслись как одна секунда. Я играл, пока у меня не закончились миксы. Брайс, местный бездарный «диджей», рванул на мое место, не дождавшись даже, пока я спущусь со сцены. Я забрал свой виски, прихватил немного закуски и вышел наружу; взбудораженная, очумевшая толпа и не заметила, что диджей поменялся.
Это был полный крышеснос.
Вырвавшись на свежий воздух, я приметил тихое местечко возле одной из стен Амбара, обессиленно опустился на землю и закрыл глаза, но практически сразу же раздался взрыв смеха, и я неохотно приподнял веки.
Это место не шло ни в какое сравнение с моим лондонским универом. Джефферсон Янг был крохотным, и здесь все друг друга знали. Университет, в котором я учился в Лондоне, был огромным, там не составляло труда затеряться в толпе. Я жил один – никакого общежития, лишь просторная квартира-студия недалеко от кампуса. Никаких друзей.
Я словно попал в другой мир, к тому же совершенно мне незнакомый.
Первые несколько дней я почти не выходил из комнаты, отсыпался и готовил миксы для сегодняшней ночи. Истон пытался уговорить меня потусоваться с ним и его приятелями, но я, будучи глубоко асоциальным человеком, отказался. Одиночество меня вполне устраивало.
Я снова закрыл глаза, но уже в следующую секунду ощутил прикосновение теплого плеча. Кейси уселась рядом со мной, сжимая в руке бутылку пива.
– Оторвался?
– Вымотался, – ответил я.
Она тихонько рассмеялась – наверное, ее веселил мой акцент. Во всяком случае, Истон постоянно хохотал, стоило мне открыть рот.
– Ты выступил просто потрясающе.
Я посмотрел на нее, и она опустила голову.
– Тебе, наверное, кажется, что ты в миллионах миль от дома, да? Джефферсон – это тебе не Лондон, верно? В смысле, сама-то я там не была, но… все же.
– Расстояние изрядное.
Кейси кивнула так, будто понимала мои чувства. Ни черта она не понимала.
– Ты учишься на музыкальном отделении? – Она покачала головой. – Да ладно. А где же еще? – Кейси бросила взгляд на вывалившуюся из Амбара толпу. На их месте я бы тоже сбежал, чтобы не слышать ту жуткую хрень, которую местный диджей считал музыкой. – Я учусь на отделении английского языка.
Я не ответил, лишь сделал глоток виски, а Кейси отхлебнула пива. Несколько минут спустя к нам подошли Мэтт и Сара.
Мэтт присел на корточки рядом с Кейси и принялся что-то настойчиво ей шептать. Девушка вздохнула.
– Я должна ей позвонить?
Мэтт кивнул.
– Господи Иисусе. – Кейси вытащила мобильный и встала.
– Что такое? – спросил я.
– Истон, – ответил Мэтт. – Напился в хлам и отказывается двигаться. – Он указал на Кейси. – Вот, приходится звонить его сестре, кроме нее с ним никто не справится. Кретин начинает страшно буянить, стоит хоть кому-нибудь пальцем его тронуть. Любит покутить, но совершенно не умеет пить.
– Р-разойдись! – прозвенел над полем пьяный голос Истона. Потом показался и сам парень: он шел, сильно шатаясь, и размахивал пустой бутылкой из-под текилы. Народ обходил его стороной.
– Кромвель! – Истон добрел до нас и повис у меня на шее. – Это просто огонь! – выкрикивал он заплетающимся языком. – Не могу поверить, что ты здесь, чувак! В Джефферсоне! В этой дыре никогда ничего не происходит! Скука смертная, мать ее!
Он грузно плюхнулся на землю. Мэтт попытался поставить его на ноги.
– Отвали! – рявкнул Истон. – Где Бонни?
– Уже едет.
Голова Истона упала на грудь, но он вяло кивнул, показывая, что все понял.
– Это он меня сюда привез, – шепнул я Мэтту.
– Вот дерьмо. Наша машина под завязку. Бонни подбросит тебя до дома, все равно ей везти Истона, а вы живете в одной комнате. Она милая и не будет против.
– Пойду заберу свои вещи.
Я юркнул обратно в сарай и взял свой ноутбук. Снова выбравшись наружу, я откинул со лба волосы и огляделся. Последние несколько дней я надеялся, что, приехав сюда, настроение улучшится, что черная яма, прочно угнездившаяся где-то в животе, исчезнет. И вот я попотчевал огромную толпу народа музыкой, поболтал с людьми и все равно чувствовал, как щемящая душу тоска рвется наружу, готовится поглотить меня, похоронить в прошлом.
С тем же успехом можно было сюда и не приезжать.
Прямо передо мной остановился серебристый автомобиль, на миг меня ослепил свет фар. Я подошел ближе. Башка у меня уже трещала по полной программе. Мэтт тянул Истона за руку, помогая подняться, а за другую руку тянула какая-то девчонка в обтягивающих джинсах и белом кардигане.
Очевидно, это и есть его сестра. Я подошел к машине, когда Мэтт уже захлопнул дверь.
Истон раскинулся на заднем сиденье – похоже, пребывал в глубокой отключке.
– Ты подбросишь его до дома? – спросил Мэтт у девчонки, потом быстро обнял ее. Сара последовала его примеру.
– Ага, – кивнула она.
– Кромвель! – Мэтт взмахнул рукой, призывая меня подойти ближе. Я подошел к ним, но сестра Истона даже не обернулась. Мне показалось, что она напряглась.
– Давай сюда, – сказал Мэтт. – Бонни забирает Истона домой. – Ты же не против подвезти Кромвеля, правда? В нашей машине мест нет. Это Истон его сюда привез.
Ответа я не услышал, поэтому просто прошел мимо нее к багажнику и положил туда свои вещи. Мэтт помахал мне на прощание и отчалил, увлекая за собой Сару. Кейси тронула меня за руку.
– Было приятно с тобой познакомиться, Кромвель. – Она двинулась вслед за остальными, а по пути один раз обернулась.
Я уже собирался открыть дверь со стороны пассажирского сиденья, но тут сестра Истона повернулась ко мне лицом, и в первое мгновение я не поверил своим глазам.
Потом из глубины памяти поднялось смутное воспоминание о теплом бризе, и меня словно холодной водой окатило.
«Твоя музыка бездушна»…
При виде моего перекосившегося лица девушка вздохнула и сказала:
– И снова здравствуй.
– Ты, – выдохнул я и холодно рассмеялся: до чего нелепую шутку сыграло со мной подлое мироздание!
– Я, – согласилась она, пожимая плечами. Моя реакция явно ее забавляла. Темные волосы, как и в прошлый раз, были собраны в хвост, спускающийся почти до талии. Она села в машину и опустила оконное стекло со стороны пассажирского сиденья.
– Так ты садишься или пойдешь домой пешком?
Я перекатил во рту пирсинг, пытаясь разжать кулаки. Ни в коем случае нельзя показать, как сильно обидели меня ее слова, небрежно брошенные на холодном утреннем пляже Брайтона. Ни за что нельзя позволить ей снова задеть меня за живое.
Бонни – кажется, именно так ее звали – завела мотор. Не в силах поверить в происходящее, я рассмеялся и открыл заднюю дверь. Истон вовсю храпел, его руки и ноги занимали все сиденье.
Бонни обернулась и посмотрела на меня:
– Похоже, тебе придется сесть рядом со мной, суперзвезда.
Стиснув зубы, я сделал глубокий вдох, повернулся и бросил взгляд на то место возле Амбара, где недавно сидел. Бутылка виски стояла на земле. Я быстро сбегал за ней, вернулся и уселся на переднее сиденье.
Без алкоголя мне эту поездку не выдержать.
– «Джек Дэниелс», – прокомментировала Бонни. – Похоже, вы с ним близкие друзья.
– Лучшие, – отрезал я.
В машине воцарилась оглушительная тишина. Я протянул руку и включил радио – заиграл какой-то фолк. Ну уж нет, спасибо. Я включил следующий трек ее плей-листа. Зазвучала Пятая симфония Бетховена, и я решил, что лучшим решением будет выключить эту проклятую шарманку.
– Твои музыкальные вкусы оставляют желать лучшего. – Я основательно приложился к бутылке. Не знаю, с чего я вообще открыл рот – никогда не стремился первым начинать разговор. Вот только стоило мне вспомнить тот разговор на пляже, и во мне закипела такая злость, что слова вырвались сами собой.
– Ах да, точно. Никакой классики. А теперь, выходит, и фолк под запретом. Приятно знать, что хорошая музыка оскорбляет твой слух. – Девушка на секунду отвлеклась от дороги и взглянула мне в глаза. Она хмурилась. – Ты здесь из-за Льюиса, верно? Иначе зачем тебе приезжать в Джефферсон?
Проигнорировав вопрос, я сделал еще глоток. Мне не хотелось обсуждать с этой фифой музыку, мне вообще не хотелось с ней разговаривать, и точка. Я вытащил из кармана сигарету, зажал ее в зубах и уже собирался закурить, как вредная девчонка сказала:
– Никакого курева в моей машине.
Я все равно зажег сигарету и от души затянулся. В следующую секунду машина так резко затормозила, что я едва не выронил бутылку.
– Сказала же, никаких сигарет в моей машине! – рявкнула Бонни. – Выброси ее или выметайся. Выбирай, Кромвель Дин.
Я весь напрягся. Еще никто не разговаривал со мной таким тоном. Я посмотрел ей в глаза, наполняя легкие дымом и выбросил сигарету в открытое окно. Впервые я смотрел на нее в упор, на эти темно-карие глаза и пухлые губы. Я примирительно вскинул руки.
– Слушаюсь, Бонни Фаррадей.
Она снова завела мотор, и мы во мгновение ока оказались на главной улице.
Студенты группками расползались по домам, возвращались в общежитие после вечеринки в Амбаре. Мне не хотелось говорить с Бонни, но терпеть напряженное молчание оказалось еще сложнее. Я сжал руками колени и сдержанно поинтересовался:
– Вечеринки не для тебя?
– Сегодня я была занята: готовилась к началу занятий в понедельник. – Не оборачиваясь, она указала на своего брата, храпевшего на заднем сиденье. – Ну, во всяком случае, пыталась заниматься, пока мой брат-близнец все не испортил.
Мои брови сами собой взлетели вверх. Бонни заметила это и пояснила:
– Ага, Истон старше на четыре минуты. Мы с ним совершенно не похожи, правда? Абсолютно разные. Но он мой лучший друг, поэтому вот она я, служба такси имени Бонни.
– Истон сказал, что вы местные.
– Ага, из Джефферсона. Самые что ни на есть уроженцы Южной Каролины. – Я ощутил ее взгляд. – Странно, правда? Ты здесь, после нашей встречи в Англии.
Я пожал плечами. А ведь и впрямь странно. Вероятность такой встречи – один на миллион.
Бонни остановила машину перед общежитием, потом обернулась и взглянула на брата.
– Придется тебе помочь мне поднять его по лестнице.
Я вылез из машины, подошел к заднему сиденью, выволок Истона наружу, взвалил на плечо и распорядился, кивнув на багажник:
– Мой ноутбук.
Бонни достала из багажника мои вещи. Я кое-как втащил Истона вверх по лестнице, довел до комнаты и сгрузил на кровать.
Пока мы поднимались по ступенькам, Бонни тяжело топала следом и теперь пыхтела, с трудом переводя дыхание.
– Может, тебе спортом заняться? Знаешь, кардио и все такое. Неужто так трудно взобраться по лестнице?
Я вел себя как отменная сволочь, знал это, но ничего не мог с собой поделать. Уж очень она меня взбесила той ночью в Брайтоне, и я никак не мог спустить ей это с рук.
Проигнорировав издевку, Бонни положила мои вещи на стол, потом взяла с прикроватной тумбочки брата пустой стакан и вышла из комнаты. Через несколько минут девушка вернулась, поставила стакан воды обратно на тумбочку, а рядом положила пару таблеток. Наконец она чмокнула Истона в макушку и пробормотала:
– Позвони мне завтра.
Я лежал на своей кровати, поглаживал пальцем наушники на шее и мечтал отрубиться. Проходя мимо меня, Бонни остановилась, в последний раз посмотрела на брата, и мне показалось, что ее взгляд стал нежнее. Сейчас она выглядела… милее, чем обычно.
– Будь добр, присмотри за ним, ладно?
Я решительно отмел эту идею.
– Истон уже большой мальчик, уверен, он сам о себе позаботится.
Бонни резко вскинула голову и потрясенно на меня уставилась, а потом ее лицо будто окаменело.
– Вижу, ты все такой же очаровательный, Кромвель. Спокойной ночи.
Бонни ушла, а Истон заворочался, приоткрыл один глаз и позвал:
– Бонни?
– Она ушла, – сказал я, снимая рубашку. Оставшись в трусах, я забрался в постель.
Истон перевернулся на другой бок.
– Это моя сестра. Она тебе сказала?
– Сказала.
Через пару секунд он уже вновь храпел.
Я взял свой телефон, включил музыку, как делал каждый вечер, и позволил успокаивающим танцевальным ритмам заполнить мое сознание. С электронной музыкой цвета у меня в голове были совершенно другими. С ней я не замечал тех оттенков, которые заставляли меня вспоминать.
И я был чертовски благодарен за это уж и не знаю кому – Богу или кто там над мирозданием главный.