Медовый месяц с чужой женой

Глава 15. Поля

Я потёрла лоб и наклонилась к зеркалу: вроде шишки нет. Коснулась пластыря на виске и поморщилась.

Бедовая задница голове покоя не даёт.

Надо беречь голову: то коллекторы, то бывший, то тараню шкафы…

Застыла, глядя себе в глаза. Я уже думаю о Вите как о бывшем? И сомневаться не стоит после того, что он едва не сделал. Мало того, что руку поднял, так ещё изнасиловать хотел, пока я без сознания лежала. Скривилась. Я ударилась, а он даже помочь не попытался, сразу бросился трусы снимать. Не первый будет, понимаешь ли.

Всё ещё было сложно поверить, что парень, который дарил цветы, водил на романтичные прогулки, помогал маме и нашему приюту, запросто продал меня другому мужчине.

Я опустила голову и медленно выдохнула: ну зачем себя изводить? С этим прекрасно справляется моё личное чудовище.

Вздрогнула. Макс же дал всего семь минут! А я тут решила думам тяжёлым предаться. Ой… Ещё он говорил про то, что мы куда-то поедем.

Осмотрела себя критически. Всё равно, как я выгляжу перед монстром, который и так постоянно глазами раздевает, но не всё равно, как на меня посмотрят люди.

После моего «да» Витя сразу забрал меня в Лас-Вегас. Я приехала в сюда в том, в чём была. Ни чемодана, ни запасной одежды – Дорогов все обещал восполнить. А сейчас всё, что у меня с собой – это я – глупая дурочка, что поверила в сказку. На то время ещё жених купил платье, бельё, туфли, украшения. Сейчас от иллюзорного счастья ничего не осталось, даже трусы я выбросила, чтобы не напоминали о подлости того, кого люблю… Стоп! Любила!

Но в белой футболке и чёрных трикотажных шортах, что дала мне Стелла для сна, я никуда пойти не могла. Во-первых, в этом я похожа на школьницу, что сбежала с физкультуры. Во-вторых, футболка полупрозрачная, через неё даже соски видно. А куда подевались штаны и тонкий свитер, что привез мне охранник в больницу, не представляю. Я с трудом вообще помню, что было после того, как мы приехали в этот дом. Достаточно голодных взглядов Макса, не хватало, чтобы на меня другие пялились.

Я решительно вышла из уборной и, не увидев в спальне хозяина, облегчённо выдохнула.

Подошла к гардеробной и распахнула дверь: должно же здесь быть что-то подходящее?

Перебирая десятки костюмов, старалась не принюхиваться к приятным ароматам. Их источник был в большом шкафчике, где стеклянные полочки заставлены самыми разнообразными флакончиками, один вид которых кричал, что это безумно дорого.

Я не удержалась и прыснула на себя из одного флакона. Едва не утонула от наслаждения, вдохнув дымно-коричное облако, но снова отрезвила себя напоминанием о времени. Наверняка оно уже вышло, и Макс рычит и матерится, а его сейчас лучше не злить, а приручить… По спине поползли мурашки, но я была решительно настроена что-нибудь придумать. И желательно для этого одеться.

В итоге выбор пал на молочную мужскую рубашку из нежнейшей ткани. Надев её, посмотрела на себя в зеркало и натянуто улыбнулась: оттенок ткани визуально освежил кожу, а струящаяся ткань мягко обняла формы.

Длиной рубашка оказалась до середины бедра и вполне могла сойти за короткое платье. Рукава закатаю, чтобы не напоминать сбежавшую из психушки больную. Вот этот платок, что попался на глаза на другой полке, использую в качестве пояса.

Отлично, смотрелось очень даже скромно.

Туфли, – единственное, что я оставила от свадебного наряда, – прекрасно подходили к новому образу.

Я покрутилась перед зеркалом. Шорт не видно, а вот выглядывающая из-за воротника футболка портила весь образ.

Я чертыхнулась и, раздевшись, стянула её через голову. Вновь надела рубашку и, подпоясав себя платком, поняла, что сделала только хуже: соски сквозь тонкую ткань выделились тугими вишнями. Елки! Ещё разок улыбнулась отражению, мысленно убеждая себя, что справлюсь с этим испытанием. Подняла края рубашки, собираясь вернуть футболку на место, но так и замерла. Улыбка рассыпалась, как пыль, когда в зеркале я заметила хмурого и напряженного Макса.

Честенер молча стоял на пороге и, холодно прищурившись, скользил пронзительным взглядом по моим ногам и спине. Так грозно сводил брови и жёстко сжимал губы, что у меня непроизвольно задрожали колени.

Давно он здесь? Сколько я собираюсь? Наверняка жутко опоздала, потому «муж» и зол.

Обернулась и, нервно облизнув губы, сказала:

– Мы же поедем в магазин? Я не могла позволить себе выглядеть сбежавшей с урока школьницей. Прости, что позаимствовала твою вещь. Потом всё постираю и верну на место.

Макс качнулся назад, мотнул головой, будто вытряхивал неприятные мысли, и сделал три больших шага ко мне.

Я испуганно отступила и легонько ударилась поясницей о комод. Затряслась перед монстром, как загнанная в ловушку добыча, вцепилась в дерево непослушными пальцами.

Глядела в потемневшие от непонятной ярости глаза Макса и уговаривала себя не шевелиться. Всё равно не сбежать от хищника, нельзя выказывать страх, если я хочу приручить зверя.

И почему он так разозлился? Он может позволить себе хоть каждый день менять рубашки, выбрасывая те, что уже носил.

Ладонь Честенера нахально легла на бедро. Макс задрал ткань рубашки, оголив мою ногу до самого верха. По коже метнулись колючие мурашки, и страх схватил за горло. Я судорожно вдохнула и, не отрывая настороженного взгляда от холодных глаз монстра, затаила дыхание. Опять? Олигарх скривился в знакомой злобной усмешке, когда мужские пальцы коснулись шорт. Макс неожиданно присёл и рывком сдёрнул их.

Я ахнула, а монстр, одним движением порвав шорты на клочки, поднялся и яростно прошипел:

– Никакого белья, – его дыхание опалило моё ухо. – Ещё раз увижу, оттрахаю на месте, недотрога же-на.

И, сжав мой подбородок пальцами, вторгся языком в рот. Приходилось глотать его ярость и упираться ладонями в грудь, чтобы не позволить завалить себя на комод.

В голове набатом стучали страшные мысли, что этот ужас за тридцать дней вывернет меня наизнанку, перекрутит, как мясорубка. Но я же кукла, не имею права что-то чувствовать и сопротивляться. И после всего жду нормального отношения к себе от зверя?

Макс отстранился, когда в моих глазах совсем потемнело.

Он глубоко вдохнул и сморщил нос, отчего горбинка возле переносицы выделилась сильнее, и наклонился к губам, будто собирается продолжить начатое. Вздрогнув, я напряглась.

– Иди в машину, – тихо приказал мой палач и неожиданно отступил.

Я облегчённо выдохнула и мельком заметила, как сильно Макс сжал правую руку. Он часто так делает. Может, у него ломит кости? Или чешется кулак, чтобы меня ударить?

От этой мысли льдом стянуло затылок. Покачнувшись на каблуках, я с трудом удержала равновесие и, пошатываясь, побрела к выходу. Непривычно неприкрытую промежность касался холодок, и от осознания, что придётся ходить без трусов, быть беззащитной каждую минуту, пересохло во рту.