Медведь для Маши

Глава 8

Михаил

Неприятно было принуждать Машу, но понял, что по-другому у меня накормить её не получится. Надеюсь, она сделала правильные выводы, и уколы у нас пройдут не в таком стрессе. А их уже скоро делать нужно будет. Бросает в холодный пот при одной мысли.

Я беру инструкцию, оставленную Константином Львовичем, внимательно её перечитываю, потом смешиваю антибиотик с лидокаином, выдавливаю пару таблеток из блистера и обречённо топаю к Маше в спальню. Она делает вид, что спит, хотя я заметил, как девушка вздрогнула, когда я зашёл.

— Ну что, Спящая красавица, давай-ка лечиться, — кладу лекарства на тумбочку. — И я знаю, что ты не спишь.

Маша испуганно распахивает глаза и поджимает губы.

— Переворачивайся на живот. Если не будешь дёргаться, то будет не так больно.

Но девушка упрямо остаётся лежать в прежней позе. Хочется издать страдальческий стон, но я сдерживаюсь. Надеялся, что сегодняшний обед заставит её сделать правильные выводы, но, видимо, ошибся. Упрямая.

— Ещё раз прошу по-хорошему, а потом начинаю применять силу, — угрожаю, но стараюсь голос сделать как можно мягче. — Ложись на живот.

Ничего не происходит. Интересно, она и с родителями такой же упрямицей была? И почему оказалась в лесу совершенно одна?

С тяжёлым вздохом подхожу к кровати, одним ловким движением хватаю её за запястья, заводя руки над головой и заставляя лечь навытяжку, а потом второй рукой переворачиваю её лицом вниз. Слышу, как Маша возмущённо сопит и пытается брыкаться, но тут же пресекаю все попытки вырваться, садясь на неё верхом и зажимая ногами.

— Ты думала, что я просто так сказал, что силу применю? Пора было бы уже понять, что шутить — это не моё. Я пустыми угрозами не разбрасываюсь.

Начинаю задирать подол сарафана, когда впервые слышу Машин голос. Она мычит и всхлипывает, сама, пугаясь произнесённого звука. Даже замирает ненадолго, облегчая мне задачу.

Тянусь к столу, беру шприц и зубами снимаю колпачок. Скольжу взглядом по распластанному телу, понимая, что мысли начинает уводить в сторону от лечения. Сам себе по морде готов дать отрезвляющую оплеуху. Видимо, напарник прав, и мне действительно следует пар спустить, вызвав к себе женщину.

Только не умею я так. Мне гадко от мысли о том, что я буду размениваться на проститутку. А искать порядочную даму просто нет сил и времени. Да и такая женщина будет требовать постоянных отношений, а я не хочу. Я всегда их избегал.

Втягиваю воздух сквозь зубы, сосредотачиваясь и занося руку для укола. А потом шлепком ввожу иглу, как врач учил. Маша вздрагивает, но не производит новых попыток к освобождению. Мне кажется, ей просто страшно, поэтому она затаилась как маленькая беззащитная мышка.

— Не больно? — интересуюсь, вводя лекарство.

Ответа не удостаиваюсь. Маша меня просто решила игнорировать.

Доделываю укол и даю девушке свободу. Она тут же группируется и отворачивается к стене, подтягивая колени к подбородку.

— Теперь таблетки, — «радую» пациентку. — И давай на этот раз самостоятельно? — произношу с мольбой в голосе.

Протягиваю Маше лекарство и стакан воды.

— Пей.

Она со злобой смотрит на меня, потом переводит взгляд на мою ладонь, хватает таблетки и швыряет их в стену. С тяжёлым вздохом поднимаю, отряхиваю и снова протягиваю их ей.

— Что упало у студента — то упало на газетку, — вспоминаю старую шутку, пытаясь разрядить обстановку. По глазам вижу, что Маша понимает смысл, но веселее ей от этого не становится.

— Ещё одна попытка самостоятельного лечения, после чего я лично запихну таблетки тебе в горло. Так кошечек с собачками лечат. К человеку, я думаю, тоже такой способ применим.

По глазам Маши понимаю, что она обещает мне ампутацию пальцев, если только сунуться посмею. Что же, придётся проигнорировать безмолвную угрозу. Только ещё раз киваю на таблетки в открытой ладони, показывая, что сдаваться не намерен.

Маша поджимает губы и берёт, наконец, лекарство. Быстро закидывает таблетки в рот, запивая их водой.

— Рот открой и покажи, что проглотила, — не намерен так легко поверить в то, что удалось уговорить девушку.

Она зло смотрит на меня, но демонстрирует, что таблетки выпила.

— Вот и умница, — киваю удовлетворённо и чуть не пропускаю стакан, летящий мне в голову.

Уворачиваюсь в последнюю секунду. Да эта девушка — настоящая строптивица! И как она умудрилась такой вырасти в столь суровых условиях, где женщины не смеют мужчине и слова поперёк сказать.

Молча поднимаю стакан, издав смешок. Даже не разбился. Интересно, на каком заводе делали?

— Теперь можешь ложиться спать. Утром лечение повторим. Тебе на завтрак какую кашу сварить: овсяную или манную? А может быть, рисовую?

Но меня игнорируют, отворачиваясь к стене и делая вид, что я пустое место.

— Тогда на свой выбор.

Долго не получается заснуть. Лежу, прислушиваясь к звукам в соседней комнате. Кажется, Маша пару раз крадучись, словно воришка в туалет ходила. Даже смешно. Хотя ей, наверное, совсем смеяться не хочется. Маленький запуганный зайчонок. И что мне с ней делать?

А утром наши мучения повторяются. Нет, завтрак Маша съедает без уговоров и насильственных действий с моей стороны. Я прочитал, что антибиотики нельзя принимать с молоком, поэтому добавил в кашу сухие растительные сливки, за которыми сбегал в круглосуточный магазин. А ещё порезал банан, чтобы было не так пресно.

Маша, судя по выражению на лице, мои старания оценила. Рано радуется. Днём её снова ожидает бульон. Нечего тут со своими постами нервы мне выкручивать. Ослабленному организму нужна нормальная пища. И мне всё равно, что там у неё за причины для отказа. Переживёт её бог, если девчонка супа поест.

Да, тяжко нам будет общий язык находить. Я — прагматик и атеист и она — настолько же религиозная.

— Так, а теперь уколы. Утром по назначению два. Подставляй свою пятую точку и без фокусов давай обойдёмся.

Маша смотрит на меня, как на врага народа. Взгляд затравленной волчицы. Сопит, губы кусает, глаза на мокром месте, но медленно начинает ложиться на живот.

— Умница, — подбадриваю я. — Постараюсь сделать всё быстро. И сарафан свой подними, пожалуйста.

Мог бы и сам, но меня даже после вчерашнего долго потом не отпускало. Я возбудился, блин, и ничего с этим сделать не мог. Меня на эту девушку, как легаша на дичь в стойку выводит. И да, Маша даже спит в своём сарафане. Сегодня же надо сходить и купить для неё какую-нибудь сменную одежду и бельё, что ли…

Маша медленно подол задирает, стараясь ни сантиметра лишнего, моему взгляду не представить. А сама красная, как варёный рак. Я только уши сейчас вижу, которые алеют, но могу представить цвет лица. Даже ноги порозовели. Хоть вслепую укол делай, так меня эта картина заводит.

Вздыхаю и стараюсь сосредоточиться на лечении. Маша едва уловимо вздрагивает, когда иглу ввожу.

— Потерпи несколько дней. Надеюсь, скоро эти экзекуции закончатся, и Константин Львович только таблетки оставит.

Маша стойко выдерживает неприятную процедуру и тут же юбку со злостью одёргивает, как только слышит, что я закончил.

— Сегодня ты была послушной девочкой, — пытаюсь пошутить. — Медведь принесёт тебе леденец на палочке.

Моя шутка остаётся неоценённой, поэтому я со вздохом выхожу за дверь.