Между похотью и любовью

ГЛАВА 19

После случившего, Рита не могла спать по ночам. Она бродила по квартире, пила кофе, курила, ей не хотелось ни читать, ни смотреть телевизор, днём даже на улицу не выходила, а когда уставала, садилась у окна и неотрывно смотрела в одну точку. Она оживала только когда приходил с работы Валерка. Рита кормила его, потом укладывалась рядом, положив голову ему на колени, и тут же засыпала, но стоило ему шевельнуться, как сон исчезал и возвращалась тревога.

— Я не могу с этим жить, — сказала она. — Как у тебя получается не думать? Я постоянно слышу этот звук падающего бетона.

— Мне тоже жаль Люду, но ведь она сама виновата в том, что случилось. Хотя, я мало понимаю, что именно случилось между вами и почему. Мы же договорились не трогать прошлое.

— Люблю тебя за это, — Рита обняла Валерку, и поцеловала.

— Но я не могу больше смотреть на то как ты издеваешься над собой. Я же чувствую, что тебе плохо, что ты что-то скрываешь, мучаешься от этого. У вас же были нормальные отношения и вдруг такое бешенство. Ты же понимаешь, что если бы Миша не выстрелил, то сейчас бы мы оплакивали тебя.

— Понимаю, — грустно произнесла Рита, — но зачем было делать то, что он сделал…

— Мне кажется, что он прав. Если бы Людка…, — Валерка запнулся, — …вряд ли ей после этого стало бы легче.

— Ну уж мне точно было бы легче.

— Милая моя, всё забудется. Главное, что ты жива. И мы вместе.

Риты, свернувшись калачиком, лежала рядом с Валеркой, положив голову ему на колени, и впервые за несколько дней испытывала чувство, отдалённо напоминающее удовольствие, от того как его пальцы нежно перебирают её волосы.

— А ты знаешь, Валер, — вдруг произнесла она, усаживаясь так, чтобы видеть его глаза, — ты прав, я расскажу тебе всё. Только не перебивай меня, не задавай вопросы и не делай поспешные выводы. Просто слушай…

…Людка всегда была странной. Мне даже казалось, что она влюблена в меня, с таким вожделением смотрела, с таким трепетом прикасалась, повсюду бегала хвостиком. Да, мы помогли ей, избавили от издевательств, взяли в свою компанию. Может быть она так выражала свою благодарность, не знаю. Но это больше было похоже на страсть или ревность, а в итоге оказалось, что это зависть и ненависть. Она ведь так и сказала мне — я ненавижу тебя и всегда ненавидела. За что?

Мы жили почти одной семьёй, делили всё поровну. Я же не виновата, что она мордой не вышла, но тело, тело ведь было совершенным, мне самой иногда казалось, что меня обделили, где-то чуть-чуть недодали, где-то слегка переусердствовали, а у Людки всё было идеально. И из-за того, что она сохранила свою невинность до весьма преклонного для девицы возраста, каждая деталь формирующая её сексуальность была в идеальном состоянии. Я как-то прикоснулась к её груди — это было волшебно. А её попка… Она была прекрасна в любом виде, а уж когда мы облачили её в фирменные джинсы… Трудно описывать. Это нужно было видеть. Я представляю каково было Людке, когда мужики сначала обливались слюнями, лицезрея её божественную фигуру со спины, а потом шарахались в сторону, увидев лицо. Тут любого возненавидишь, когда хочется так, что ноги сводит, когда ты чувствуешь, что вот сейчас это случится, а оно не случается.

Но мы нашли для неё мальчика. Если бы ты встретил эту пару, умер бы со смеху. Мне повезло, я не просто была с ними знакома, а видела как они трахаются. Зрелище, скажу я тебе, не для слабонервных… Создавая Людку бог пожадничал не только с красотой её лица, он выделил для её роста всего лишь сто срок девять сантиметров, хотя, спохватившись, как я сказала раньше, наделил это микроскопическое тельце фантастическими очертаниями. Создавая Кирюшу, бог пользовался широкими мазками, лепил размашисто, щедро наделяя его объёмами и размерами. В итоге получилось почти двухметровое существо с ножищами как у етти, кулаками, которыми можно было забивать гвозди, я уже молчу про самое главное достоинство, оно создателю явно удалось. И вот, мы свели вместе этих антиподов… И они полюбили друг друга.

Людка, став на ципочки, дышала ему в бездонный пупок, а он, согнувшись пополам, вдыхал аромат её волос, собранных в тугой хвост у самой макушки. Они всегда ходили по улице взявшись за руки, и со стороны казалось, что папа вывел дочку на прогулку, и мало кто догадывался, что они будут делать этой ночью. А делали они то, что обычно делают влюблённые — трахались. Каждого в нашей компашке интересовала, ну как же это у них получается, ведь по всем визуальным признакам, которые отчётливо просматривались сквозь облегающие джинсы, хозяйство у Кирюши было чуть меньше Людкиной согнутой в локте руки. Как, удивлялись мы? Куда это всё у неё помещается?…

— Прости за лирическое отступление, — улыбнувшись произнесла Рита, — увлеклась.

— Ну и что дальше у них было?

— Несмотря на всё, их любовь или страсть, не знаю как правильно описать их чувство, не продержалась долго. То ли они насытились друг другом, то ли им надоело слушать постоянные насмешки. В общем, Людка снова осталась одна. А ты знаешь, что такое остаться одной девчонке, которая уже вкусила запретный плод и его вкус ей понравился? Думаю, что именно тогда она слетела с катушек. Я замечала её странные взгляды, когда мы были с Викой, но не предавала этому значения.

— Я вот подзабыл, а когда возник Миша? — спросил Валерка.

— Когда Вику выселяли. Это же он принёс повестку…, — она запнулась, — и остался. Запал на нашу красавицу.

— Прямо как я.

— Да все вы одинаковые, — махнула рукой Рита.

— Ну не скажи.

— Так я же Вику всегда любил, — начал оправдываться Валерка, — а потом появилась ты. А как можно было в тебя тогда не влюбиться?

— Но ты же не стал бороться.

— Нет. Не стал. Мне показалось это бессмысленным.

— Вот я и говорю — все вы такие. И Мишаня такой же, чтобы быть рядом, связался с Людкой, а уж она спуску не дала. Вернее так дала, что он обо всём забыл. Не зря мы с Викой столько времени потратили, вдалбливая в её дурную голову науку обольщения. И видимо перестарались, не учли, что эта тварь ревнива и злопамятна. Стоило тому по пьяни сделать шаг в нашу сторону, и она потеряла контроль над собой. Цель была одна — во чтоб это ни стало сохранить своё влияние на Мишу. А какими средствами, ей было всё равно.

— Это когда же?

— В тот вечер, когда Вику провожали. Останься она, и сидели бы вместе с ней в погребе.

— Что значит «сидели бы в погребе»?

— А ты не догадался? Не сопоставил факты? — Рита удивлённо посмотрела на Валерку. — Ты так и не понял, почему вокруг этого погреба на даче такая катавасия? Почему Людка взбесилась? Почему я так себя вела?

— Нет, не догадался, — произнёс он.

— Эта дура держала меня в погребе… Очень долго держала… — глаза Риты наполнились слезами, и она перешла на повышенные тона. — И никто об этом не знал. Никто меня не искал! Нет человека, да и хер с ним!

Валерка обнял её.

— Я так счастлива, что ты узнал меня тогда на вокзале…

— Не представляю, как бы я жил, если бы не встретил тебе… Но как ты могла поддаться? Как позволила затолкать себя в погреб? Да и кому — этой малявке…

— Хитрая сука оказалась. Опоила меня клофелином… Я думала, что сдохну там, а она взяла и выпустила меня зачем-то.

— А почему ты домой не вернулась, — спросил Валерка.

— Куда возвращаться? Ты же меня видел. Кому я такая нужна была? — Рита вздохнула. — Сломала она меня, не было ни сил, ни желания бороться. Прибилась к вокзальным бомжам и на том успокоилась. По крайней мере, там было лучше чем в погребе.

— А почему к Мише не пошла, в милицию.

— Мне было стыдно.

— И ты ничего не заметила и ничего не почувствовала, когда мы вместе пришли к Людке в гости.

— Нет, — отрицательно покачала головой Рита, — ничего. Я даже представить тогда не могла, что это существо способно на такое. Удивляюсь как она могла столько лет держать всё в тайне, и так нелепо погореть.

— Откуда же она могла знать, что Миша ей такой сюрприз преподнесёт, — произнёс Валерка.

— У меня всё внутри перевернулось, когда ты свернул на ту дорогу.

Миша уже больше часа сидел на подоконнике в тёмном подъезде, и всё не решался позвонить в Валеркину квартиру, и всё из-за того, что не знал как посмотреть в глаза Рите и не представлял, о чём можно говорить после всего случившегося. Он понимал, что спас её, но ведь для этого ему пришлось убить свою Людку, и он не секунды не колебался, когда нажимал на курок. Это пугало больше всего, ведь он не пожалел человека, с которым прожил столько лет, которого любил… А может это и не любовь была вовсе, а просто возможность быть рядом с женщиной, которая делала в постели всё, что он пожелает, понимая, что только так можно удержать его. Значит это было просто сожительство ради секса? А настоящая любовь лежала на полу возле открытого погреба, ожидая удар ножом в сердце. Эта картина стояла перед глазами постоянно…

Миша, прижав ладони к окну, смотрел в черноту комнаты, пытаясь разглядеть, что происходит внутри.

— Стучи! — крикнул он Валерке. — Я попробую в окно залезть.

Тот начал грохотать ногой в дверь.

— Рита, открой. Я прошу тебя! Открой!

Миша увидел как Рита повернулась, и как Людка схватив табуретку, замахнулась.

— Рита! — что есть силы заорал Миша.

Ему показалась, что она услышала, но было уже поздно… Он не помнил как пистолет оказался у него в руке. Перед собой Миша видел лишь белое расплывчатое пятно Людкиной кофточки… Выстрел он тоже не слышал, только звон разбившегося стекла долго звучал у него в ушах…

Дача загорелась быстро. Будучи опытным ментом, он всё сделал предельно аккуратно — никакого бензина, никаких следов поджога, просто случилось настоящее короткое замыкание и бревенчатая конструкция, обшитая пластиком легко полыхнула. Миша бегал по двору с ведром, плескал на стены воду, кричал, звал соседей на помощь, просил вызвать пожарных. Кто-то видимо услышал, позвонил, и к тому времени как от дома уже почти ничего не осталось, оглушая округу сиреной, приехала красная машина, а следом и местный участковый.

— Давно коротило, — пожаловался Миша, вытирая грязной рукой пот со лба.

— Хороший был дом, — сокрушённо произнёс участковый.

И вот он решился. Нажал на кнопку звонка, и сделал пару шагов назад. Дверь открыл Валерка.

— Привет… А мы как раз про… вас… говорим.

— Привет. Мне тоже есть, что сказать. Войти можно?

Валерка пропустил его внутрь, и захлопнул дверь.

— Рита, к нам Миша пришёл, — сказал он, почти втолкнув гостя на кухню.

Они обнялись, и долго стояли, уткнувшись лицами друг в друга. Слов не находилось, только слёзы.

— У меня, Валер, новость, — наконец произнёс Миша, оторвавшись от рыдающей Риты, — ты должен помнить Лену, жену Андрея из твоей кабельной студии.

— Помню, конечно. А что с ней?

— Мозгами баба тронулась. Чуть в окно не вышла. Увезли к психам. Там пацан один остался с бабкой, но она ещё тот фрукт, сидела за убийство Иваныча. Помнишь такого? Сходил бы ты к ним, всё-таки начинали вместе.

— Обязательно схожу.

— И ещё, по нашему… делу. Можете больше не волноваться. Дом сгорел.

— Что случилось? — спросил Валерка.

— Короткое замыкание. Выгорел дотла. Всё вокруг затоптано и залито водой. Расследования не будет. Никто ничего не узнает.

— И Людку тоже никто искать не будет? — спросила Рита.

— Нет, — коротко ответил Миша.

— Как и меня…, — вздохнула она.

— Не понял. Кто должен был тебя искать?

— Миша, лучше тебе этого не знать, — едва заметно улыбнувшись, сказала Рита, и поцеловала его в щеку.