Милая Кассандра

Глава 9

Кассандра и Кевин взяли такси, чтобы добраться от деревни Колд-Даттон до своего дома, и во время недолгой поездки не отрывались от окон, созерцая пейзаж.

Вскоре автомобиль уже ехал по длинной извилистой дорожке, ведущей к дому, некогда принадлежавшему тете Цинтии, а теперь оказавшемуся во владении мистера Мартина. Молодой паре неожиданное наследство все еще казалось сном.

— Это моя собственность! Господи! — не переставал восклицать мужчина, на что Касс, раскрасневшаяся, возбужденная, возражала с издевательским смехом:

— Наша собственность, прошу запомнить! Не будь таким эгоистом.

Стоял май, однако это было, как видно, не лучшее время года в здешних местах. Дождь лил не переставая с того момента, как они выбрались из Лондона, и, хотя небо немного прояснилось, было видно, что это ненадолго. Под колесами хлюпала грязь, все вокруг было мокрым и производило унылое впечатление. Дорожка к дому заросла сорняками, а в саду царила атмосфера упадка и заброшенности. Было сразу видно, что после смерти мужа миссис де Грут не могла поддерживать насаждения в хорошем состоянии с помощью одного старого садовника, но в свое время здесь, наверное, было красиво. Касс заметила большие кусты рододендрона, мокрые от дождя, и ровные ряды живой изгороди, которую уже угрожали поглотить сорняки.

Такси подвезло их к самому дому, где посадки казались менее запущенными. Особенно ухоженной выглядела клумба с тюльпанами перед входом, которую кругом обегала дорожка. Клумба была единственным цветным пятном среди блеклой растительности.

Выйдя из такси, Касс и Кевин молча озирали свои владения, не в силах произнести ни слова. Дом не походил на картины, созданные их воображением. Это было внушительное здание Викторианской эпохи из красноватого кирпича, с множеством более поздних пристроек, увитое плющом и прочими ползучими растениями, посаженными вдоль стены. Над белым крылечком, видимо построенным недавно, свисала чудесная глициния, рядом виднелась медная дощечка с надписью: «1887 год».

Справа от дома торчала удивительная постройка — колокольня с колоколом; на вершине этого сооружения был водружен флюгер.

Взоры молодой четы, поглощенной этим зрелищем, обратились влево, и влюбленные увидели главную достопримечательность дома. Не иначе как плод ностальгической фантазии мужа тетушки Цинтии: полностью застекленная, типично голландская веранда, огибавшая дом. А прямо под ней плескалась вода. С изумлением и некоторым трепетом Кевин и Касс смотрели на довольно внушительный водоем, который можно было даже назвать озером. В ясную погоду оно смотрелось, должно быть, чудесно; впрочем, в это ненастное, пасмурное утро величественное зрелище приобрело мрачный оттенок. По небу ползли свинцовые тучи, вода казалась грязно-бурой. Противоположный берег был обрамлен темной полосой берез, серебристых тополей и кленов; над озером склонялись плакучие ивы, купая длинные ветви в воде.

— Ах, какая прелесть! — радостно воскликнула девушка.

— Я так понимаю, можно обойти пруд кругом, — заметил молодой человек. — Слушай, а что это там — неужели сарай для лодок, вон, с другой стороны, а, Касс?

— Да, точно, — согласилась она.

— Тогда там должна быть лодка, — сообразил Кевин.

— Поздравляю с открытием, мой дорогой Мегрэ, — хмыкнула Кассандра.

— Просто невероятно. — Ее муж покачал головой. — Можно прямо с веранды прыгнуть в воду. Наверное, когда из дома смотришь на пруд, кажется, что плывешь на корабле, — веранда нависает над водой.

— Кевин, это просто фантастика! — счастливо рассмеялась Касс. — Я ничего подобного раньше не видела!

— Да, только вот где нам взять такие фантастические средства, чтобы содержать в порядке этот громадный домище.

— Его и раньше нечасто ремонтировали — ты же видишь, он совсем запущен, — откликнулась девушка. — Смотри, смотри, какие там чудные птички на воде! Ой, смотри сюда! Здесь утки. И разных пород, и даже пара гусей только что перебралась на тот берег. Видишь, Кевин? Да это просто рай, можно сутками любоваться на пруд и на птиц. Поэтому твой дядя, наверное, и купил этот дом — не из-за этого уродливого строения, а ради озера. Потому что на пруд оно совсем не похоже.

— Называй как хочешь, дорогая. Мы все равно отсюда никуда не денемся, — проговорил парень. Вид у него при этом был растерянный до крайности.

— Но это просто дворец после нашей квартирки, ты только подумай! — воскликнула Касс, расстегивая куртку и закидывая руки за голову. — Будет ради чего работать!

— Да, и будет ради чего умирать с голоду, — сухо подхватил ее муж.

— Кевин, перестань так мрачно смотреть на вещи, — откликнулась Кассандра. — Пойдем посмотрим наше жилище. Мы же еще не видели, что там внутри.

— Только держи меня покрепче, а то у меня что-то голова кружится. — И, притворяясь, что пошатывается, молодой человек ухватился за нее.

Таксист, стоя рядом с открытой дверцей и закуривая сигарету, бросил на них загадочный взгляд.

— Я вам еще нужен? — спросил он. — Мне вас ждать?

— Нет, не ждите, — пробормотал Кевин, шаря в кармане. — Я сразу расплачусь. А обратно на станцию мы пешком дойдем.

Водитель взял плату и чаевые и оглядел молодую парочку с добродушной усмешкой.

— По мне так лучше жить в деревне, — заявил он. — Немного на отшибе этот дом, да?

— Ничего, нам это даже нравится, — ответил Мартин и добавил: — А вы, случайно, не знали мою тетю, миссис де Грут?

— Да, я их обоих знал, — кивнул шофер. — Она была очень милая, приятная леди и сильно любила свой сад. Последние два года мучилась с ногами, не могла уже много работать и все сидела, бывало, целыми днями в этой вот стеклянной будке да смотрела на птиц. Видали там гусей? — И он указал на пару пернатых, быстро подплывающих к дому.

Теперь молодые супруги разглядели красивые синеватые шейки и бело-золотистые перья птиц.

— Китайские гуси, так они называются. Мистер де Грут — это он их разводил — любитель был, — рассказывал таксист. — И дикие утки тоже тут водятся — парочка, с такими крестиками на голове, называются «поганки». Они здесь вроде уже лет восемь, так я думаю.

— Мне кажется, — заметил Мартин, — что мы или полюбим птиц, или уедем отсюда.

Шофер внимательно посмотрел на долговязого молодого человека в голубых джинсах и пиджаке. «Ничего, симпатичный вроде парень», — подумал он.

— А вы что, новые владельцы? — спросил водитель.

— Да, — кивнул Кевин и впервые по-настоящему ощутил восторг от своего нового приобретения.

Однако восторг его немного поубавился, когда они с Касс неторопливо прошлись по дому.

Размер его был почти пугающим, как и царившее в нем запустение. Очень легко, думала Касс, понять характер человека, когда видишь его жилище. Голландец, муж тети, проявил свои пристрастия в основном в возведении разнообразных пристроек, в обустройстве пруда и разведении птиц; к тому же дом был обставлен темной дубовой мебелью.

Особенно был заметен голландский дух в столовой — прежде всего в двух больших портретах, писанных маслом, изображавших улыбающуюся розовощекую женщину в национальном костюме и красноносого пожилого мужчину, курившего трубку. Живое воображение Кевина вмиг нарисовало прижизненный портрет самого де Грута: дородный, с двойным подбородком, добродушный господин, похожий на человека на картине.

Гостиная, состоящая из двух смежных комнат, имела три стеклянные двери, выходившие на веранду. Им пришлось сначала снять ставни и открыть окна, и тогда их взорам предстало озеро. Но как только в комнаты проник свет, в них сразу обнаружились пыль и печальное запустение.

Дорогие обои когда-то были нежно-голубыми, с позлащенным рисунком. Теперь цвет их поблек, а узор полустерся. В комнатах висело множество картин, в основном акварелей, — городские сценки в Кейптауне, выполненные местными живописцами, в тяжелых золоченых рамах. Но была одна картина, действительно замечательная, — она висела над камином, и Кевин тут же влюбился в нее, — это было очень живое изображение столовой горы, тоже кисти какого-то южноафриканского художника.

— Это я возьму себе, — заявил парень. — А ты можешь брать себе все остальное.

Касс оглянулась по сторонам и заморгала. Что же ей взять? Тетя Цинтия, судя по всему, была страстной собирательницей всяких мелких безделушек. В ее комнатах почти не было тяжеловесной голландской мебели — только небольшой секретер из атласного дерева. Остальная мебель была такой, какую можно найти в любом лондонском магазине, — полированное дерево неопределенного стиля: маленькие столики и этажерка, набитая фарфоровыми статуэтками, привезенными из многочисленных путешествий. Рядами стояли вырезанные из дерева фигурки африканских животных — жирафов, антилоп, слонов; плетеные коврики, медные подносы, множество фотографий в массивных рамках, которые у Касс сейчас не было времени рассматривать. Крашеные книжные полки уставлены романами. Чугунная витая подставка уставлена горшками с давно уже высохшими без воды растениями. Огромное пианино занимало целый угол комнаты.

— Кто-то на нем играл, — сказала Кассандра. — Кто, как ты думаешь?

— У нас в семье музыкальных талантов я не помню, — пожал плечами ее муж. — А с другой стороны, трудно представить, чтобы играл наш голландский господин.

— Наверное, это его дочь русского происхождения, красавица Наташа, — предположила девушка. — Если этот рояль принадлежит ей, то она в один прекрасный день может явиться сюда и потребовать его.

— Мы же с тобой не играем, пусть берет, — махнул рукой Кевин. — Я, например, не прочь продать половину, если не больше, предметов обстановки.

— Этот дом размером с Букингемский дворец и полностью обставлен мебелью, — возразила Касс. — Давай не будем торопиться. Мне, например, кое-что даже нравится из этих забавных вещиц. Они такие причудливые и безыскусные.

— Это определение очень подходит и моей жене, — пошутил парень.

— Еще раз меня так назовешь, и можешь забыть, что мы были женаты, — фыркнула Кассандра. — Я вообще не спущусь вниз, не буду вытирать пыль в этом паноптикуме и готовить тебе. А ты можешь хоть целыми днями плавать в озере со своими гусями.

Супруги поцеловались, рассмеялись и продолжи ли обход своих владений. На первом этаже оказалась еще одна жилая комната. Без сомнения, это была святая святых — кабинет мистера де Грута. Стены были увешаны старинными пистолетами, шпагами и десятками фотографий в рамках, в основном увеличенными снимками птиц. На большом столе стояла бронзовая чернильница и портативная пишущая машинка, вызвавшая у Кевина восторг.

— Это знак — тут есть все, что нужно писателю.

— О, дорогой, как чудесно!

— Кстати, машинка лучше, чем моя. «Олимпия», она почти новая, — заметил писатель. — Ах, это бальзам на мое исстрадавшееся сердце.

Касс смотрела на мужа, когда тот открывал крышку машинки, на его склоненную худую спину, которую она так нежно любила. Сердце ее наполнилось гордостью. Наконец он вступил в свои владения. Этот необыкновенный дом, такой оригинальный, ни на что не похожий, казалось, был ответом на все их молитвы и чаяния. Это было начало той жизни, о которой они оба так долго мечтали. Если бы не нежданное наследство, им пришлось бы выдержать годы напряженного труда и отчаяния, прежде чем их мечта осуществилась бы.

Но чем дольше Кассандра бродила по дому, тем яснее для нее становились его размеры и огромные затраты, которых потребует его содержание. Все, что тетя Цинтия оставила Кевину, — пять тысяч фунтов, — за год уйдет на оплату счетов. Касс даже засомневалась, смогут ли они вообще поселиться здесь.

Но скоро оптимизм вернулся к ней. На кухне девушку ожидало несколько приятных сюрпризов. В последние годы тетя Цинтия, верно, заинтересовалась современными усовершенствованиями. Хотя в здании не было центрального отопления и от мысли, каково будет здесь зимой, у Касс по телу забегали мурашки, по крайней мере тут был хороший электрообогреватель. К тому же в кухне обнаружились нержавеющая мойка, современная плита, угловой столик и стулья.

— Вот где мы с тобой отныне будем есть наши сардинки, — сказала Кассандра мужу. — У нас не будет столовой.

Зато у них с Кевином будет огромная спальня с двуспальной кроватью и отдельной ванной — роскошные апартаменты. А остальные комнаты можно пока закрыть, разве что к ним приедут гости.

— С таким домом я забуду про старые обиды и пошлю маме с генералом приглашение провести у нас выходные — понаблюдать за птицами на пруду в загородном доме мистера и миссис Кевин Мартин, — начала Касс подтрунивать над супругом.

Кевин набросился на нее:

— Даже не думай приглашать свою миссис Да-дорогой с ее механическим генералом в мой дом, — набросился на нее Кевин. — Или я пристрелю их обоих из пистолета, который висит в кабинете мистера де Грута. А тела сброшу в озеро. Можешь тогда приглашать хоть самого комиссара Мегрэ.

— Ладно тебе, Кевин! — попыталась утихомирить его девушка.

Прекрасные ирландские глаза парня сверкнули гневом.

— Милая Касс, я не шучу. Я предельно серьезно требую, чтобы никто не беспокоил меня, когда я буду писать. Иначе я никогда так и не нацарапаю ни строчки, и мы не сможем купить даже одну сардинку на двоих.

— Никто не помешает тебе писать, Кевин. Я буду охранять тебя как тигр, — пообещала Кассандра. — О, Кевин, не могу дождаться, когда мы переедем сюда, хотя мне придется трудиться не покладая рук.

— А ты не боишься, что тебе будет слишком трудно и одиноко? — поинтересовался ее возлюбленный.

— Одиноко? С тобой?

— Ну, знаешь, когда я начинаю писать, я забываю обо всем, — смущенно признался он.

— А разве ты не будешь прерываться иногда, чтобы выпить чашечку кофе или провести со мной ночь? — шутливо поинтересовалась Касс.

Муж обнял ее и прижал к себе.

— Дорогая, конечно. Ты же знаешь, для тебя у меня всегда найдется время, — произнес он. — И по-моему, очень здорово, что тебе понравился этот странный старый дом. Не всякая девушка решится сменить городскую квартиру на это обветшалое жилище. Уверен, такой дом — далеко не мечта хозяйки.

Кассандра пожала плечиками. Они стояли посередине комнаты тети Цинтии. «О, как несложно догадаться о ее характере, — подумала девушка. — Такая женственная, очень домашняя, до мелочности аккуратная пожилая особа». Хотя все в комнате было покрыто слоем пыли, скопившейся за многие месяцы после смерти хозяйки, но все вещи лежали на своих местах. Две кровати стояли отдельно, на каждой белело кружевное покрывало поверх розового шелкового одеяла, рядом стояли тумбочки.

Касс легко было представить старую миссис де Грут, сидевшую здесь во время своей последней болезни, глядя, как садовник кормит гусей на озере. Аккуратные ряды хрустальных бокалов еще стояли на столике; боковое зеркало в трельяже было треснуто.

Девушка грустно посмотрела на него.

— Интересно, зеркало разбилось еще при жизни хозяйки? — задумалась она. — Если да, то женщина, наверное, посчитала это происшествие плохим предзнаменованием — по традиции это означает скорый конец. О, Кевин, как грустно, что людям приходится стареть, и умирать, и оставлять кому-то те вещи, которые они собирали всю жизнь и любили. Я должна все это сохранить и сберечь, пусть даже это старомодные предметы.

— Угу, — пробормотал Кевин, но мысли его витали далеко. Он смотрел на диких уток, которых показывал ему таксист, думая о том, что стоит ему увлечься — и вместо работы над книгой он будет целыми днями глазеть на птиц, живущих в пруду.

— Только посмотри на эти окна. Выходишь на балкон утром в хорошую погоду и ныряешь прямо в озеро, — заметила Касс.

— Этого еще не хватало!

— А что, я умею плавать!

— А я слишком худой, и мне холодно, — проворчал Кевин и пошел к ванной.

Они радостно захихикали. Это помещение было раза в два больше, чем бывают обыкновенно ванные комнаты в городских кварталах. Пол устлан розовым ковром, ванна — огромных размеров; нижняя часть стен выложена розовым кафелем. В углу — душевая кабинка со стеклянными панелями.

— Вот это да! — воскликнул Кевин.

— Ты только представь, — восхищенно вздохнула девушка. — Пока я буду нежиться в ванной, ты можешь стоять себе под душем и напевать свои мадригалы.

— Под холодной-то водой? — хмыкнул парень.

— Нет, конечно. У нас есть очень хорошая отопительная система — электронагреватель, — пояснила Касс.

— Но мы не сможем оплачивать такие счета за электричество, — возразил ее супруг. — Мы будем пользоваться холодной водой, а для мытья посуды воду ты будешь кипятить.

— Вот зануда! — накинулась на него Кассандра.

Молодой человек еще раз оглядел розовую ванную и розовую спальню и утешился, вспомнив о строгой обстановке в комнате мистера де Грута. Там царил суровый мужской стиль — светло-кремовые крашеные стены, темно-зеленые портьеры и мебель красного дерева.

— Я буду спать в кабинете, когда ты мне надоешь, — заявил он. — И наслаждаться покоем, приглушенными красками и здравым духом, которым, я уверен, обладал этот голландец, муж тетушки. Он небось временами сбегал от ее придирок и ворчания.

— А с чего ты взял, что тетушка к нему придиралась? — фыркнула Касс.

— О, это у нас наследственное. Тетя Милли без конца ко мне придиралась и брюзжала день и ночь, — хихикнул молодой человек. — Уверен, что тетя Цинтия сводила его с ума, ежевечерне напоминая, что он — причина ее ссоры с бедной тетей Милли.

Девушка решительно закрыла дверь, разделявшую розовую спальню Цинтии и мрачную комнату мистера де Грута.

— Если наступит та ночь, когда ты закроешься здесь один, без меня, можешь считать, что бракоразводный процесс уже начат! — заявила она. — И не считай, что я к тебе придираюсь!

— Конечно нет, милая, — произнес Кевин уже более серьезно. Он вдруг сжал жену в объятиях и откинул темные волосы с ее разгоряченного юного лица. — Ты ведь не жалеешь, что вышла за меня, моя радость?

— Теперь, когда ты стал владельцем пяти тысяч фунтов стерлингов и этого чудного старого дома на воде… м-м-м… пожалуй, нет, не жалею, — отшутилась Касс.

— Нет, я имею в виду — ты всегда такая веселая, живая, никогда не хмуришься, не жалуешься ни на что, а я часто бываю угрюмым и срываюсь… — настаивал ее возлюбленный.

Кассандра посерьезнела, и на лице у него появилось задумчивое выражение. Она сплела руки у него на шее.

— Кевин, дорогой мой, ты раньше никогда об этом не говорил. Ты не должен тревожиться, потому что мне нравится твоя хмурость и ворчание, — постаралась она успокоить любимого. — Я все понимаю, и я тебя обожаю. И как я могу раскаиваться в том, что ушла из своего ужасного дома, от мамы и генерала? С тех пор как ты увез меня оттуда, моя жизнь стала одним замечательным приключением.

— Замечательным? — скептически повторил мужчина. — И это на Грум-стрит?

— Да, даже там. А ты только представь, как мы заживем здесь, — фантазировала она вслух. — Это будет просто здорово. Ради такой жизни стоит трудиться и ограничивать себя. Ты напишешь целый эпос, и он будет распродан в миллионах экземпляров по всему миру.

Кевин вдруг почувствовал, как глубоко тронут ее беззаветной любовью и верой в него. Он принялся целовать свою жену долгими страстными поцелуями любовника. Кассандра потеряла счет времени. Она слилась с ним в единое целое и улыбалась загадочной женской улыбкой, когда мужчина взял ее за руку и повел к кровати, откинул кружевное покрывало и притянул к себе. Сердце девушки гулко ухало у нее в груди, как молот, губы жадно тянулись к нему.

— Давай займемся здесь любовью в первый раз, — прошептал ее избранник. — Мы здесь совсем одни, в огромном пустом доме. Мы будем здесь счастливы, я чувствую. Ты была права. О, Касс, сладкая моя, милая Кассандра!

После этого разговор прекратился. В комнате стало тихо. Сквозь открытое окно доносился плеск и протяжные крики летящих над водой гусей.

Потом девушка лежала в бело-розовой спальне тети Цинтии в сладком забытьи, и этот незабываемый миг навечно врезался в ее память.

Она помнила его всю жизнь.