Мне страшно любить тебя (СИ)

Глава 57

— Да, — Полина сглотнула.

— А если остаться?

— Не хочу…

Теперь она слышала его голос перед собой:

— Неужели так страшно?

— Нет…

— Страшно, я же вижу. Так страшно, что даже дышится с трудом.

Полина судорожно протолкнула воздух в тугие легкие. Руки плетьми упали вдоль туловища.

— А ведь когда-то не было страшно совсем, — продолжал Астахов.

Она слышала его голос везде и нигде, словно это он потерялся в пространстве.

Он, а не она.

— Вернись туда, Полина. Туда, где было больно в первый раз.

— Не хочу…

— Три года назад? Что там?

— Ничего, — она инстинктивно попятилась.

— Сколько лет твоей дочери?

— Четыре…

— Вернись на пять лет назад. Сколько тебе?

— Двадцать пять, — Полина всхлипнула, снова сделала шаг назад.

— Ты узнала, что беременна? Конечно, ты счастлива — две полоски на тесте такие яркие, что сомнений быть не может. Ты помнишь это чувство? — она кивнула, все так же не открывая глаз. — Вернись туда, наполнись этим ощущением. Кто разделил его с тобой?

— Мама… — выдохнула Полина и улыбнулась. — И папа, они были счастливы. И Пашка, мой брат… и Ксения Витальевна и… — горло сдавил спазм.

Полина вдохнула с протяжным хрипом, но выдохнуть не смогла. Астахов молчал. Больше не было вопросов, только тишина. Звенящая тишина, в которой невозможно было спрятаться от правды.

Она сжала кулаки, спрятав большие пальцы внутри. И, когда напряжение достигло наивысшей точки, невидимая пружина распрямила их, как если бы Полина чиркнула зажигалку.

Раз за разом она царапала ногтем большого пальца сжатые в кулак фаланги, пока из груди не вырвалось:

— Кроме него! Радовались все, кроме него!

Астахов продолжал молчать, а Полина, которая, наконец, задышала полной грудью, выпалила:

— Он не поверил! Он сказал, что этого не может быть! Что с первого раза не залетают! Он сказал…

— Иди дальше, — спокойно прервал ее Астахов и Полина повернула голову, следуя за звуком его голоса.

Слезы, что скопились под прикрытыми веками, пролились на щеки.

— Ищи отголоски этой боли внутри… дальше, вернись на десять лет назад… кто смотрит на тебя из зеркала?

Полина снова сделала шаг назад, подальше от света, отбрасываемого камином, в самую тьму.

— Меня нет… — прошептала одними губами. — Я пропала…

— А кто есть?

— Не я, — Полина шмыгнула носом. — Эта девочка… другая, удобная… послушная… почти идеальная пара для него…

На последних словах ее голос ушел в фальцет.

— Ты чувствуешь боль? — спросил Астахов.

— Я чувствую радость. Я нужна, меня заметили, ведь я так сильно старалась…

— Найди боль, Полина. Настоящую боль той девочки, что ты предала.

— Я не…

Она не договорила.

Рыдания вырвались наружу сдавленным криком. Руки бросились к губам, словно в попытке запихнуть назад это ненужное и болезненное откровение. Вернуть в небытие, из которого оно явилось.

Но боль оказалась сильнее.

Полина судорожно всхлипнула и зарылась пальцами в волосы, вцепилась в них, как потерявший надежду путник в мираж об источнике пресной воды, и чьи-то теплые и широкие ладони обхватили ее запястья.

— Прости себя, — строго сказал Астахов и, обессиленная, Полина приникла заплаканным лицом к его груди. — Как простила бы собственного ребенка, что совершил незначительную ошибку.

— Не могу…

— Не говори “не могу”. Лучше скажи “не сегодня”… так у преданной забвению настоящей тебя хотя бы появится шанс.

Она нервно рассмеялась и обвила его шею руками, спрятав распухшее от слез лицо на плече.

— Что это было?

— Одна из техник погружения в себя.

— Похоже на гипноз…

— Нет, правильнее будет назвать это проекцией. Сегодня вы познакомились с собой настоящей.

— И какая я настоящая?

Полина отстранилась. В темноте гостиной она не видела лица Астахова, но отчетливо ощущала тепло мужского тела и тяжелые руки, что лежали у нее на пояснице.

— Плохая, — он улыбнулся.

— Совсем… ужасная?

— Не женщина, а катастрофа, — подтвердил Андрей Викторович.

— Так не бывает, — возразила Полина и он ответил:

— Когда смотришь в глаза себе настоящей, бывает и не такое.

Комнату озарила яркая вспышка и Полина зажмурилась. На внутренней стороне век заплясали разноцветные искорки.

— Я распоряжусь, чтобы вас отвезли домой, к дочери.

Когда Полина открыла глаза, Астахова в гостиной уже не было. Камин догорел и все произошедшее с ней теперь казалось не больше, чем странным и нереальным сном.

Снег прекратился и главную улицу поселка уже расчистил трактор. Полина села на заднее сидение и посмотрела на Астахова. Она знала, что нос распух, как переваренная картошка, тушь осыпалась и глаза превратились в два красных воспаленных бельма, но Андрей Викторович все равно смотрел на нее.

Как-то по-особенному что ли.

Полина заставила себя выдержать его взгляд и сказала:

— Спасибо, что позволили переждать непогоду.

Астахов пожал плечами и наклонился к двери:

— Постарайся больше не терять себя настоящую. Ты слишком хороша, чтобы оставаться в тени.

Не дожидаясь ответа, он захлопнул дверь и коротко ударил ладонью по крыше машины. Водитель тронулся с места, а Полина облизала пересохшие губы.

Она так и не смогла решить, что удивило ее больше: то, что Астахов перешел на ты, или то, что открыто признался в том, что она ему нравится.