Моль

7

На цыпочках, с ботинками в руках Эля прокралась в кухню, а оттуда в гараж и на улицу. Она сильнее запахнула пальто, поправила шарф, накинутый на голову и плечи. За воротами уже ждало такси. От поселка до центра города машина доехала за сорок минут, и миновав торговый центр свернул вправо. Эля вышла во дворе, окруженном новенькими высотками.

Она встала у подъезда и в нерешительности достала смартфон. Некоторое время она решалась. Наконец, позвонила:

— Алексей Михайлович, здравствуйте. Можно зайти к вам? На минуту. Нет, так просто… Вообще я уже у вашего дома.

В лифте Эля стянула шарф и внимательно оглядела себя в зеркале. Нервно вдохнув, она попыталась успокоиться. Но когда дверь распахнулась, она полностью потеряла самообладание. Внутри все дрожало. Как будто скользкий угорь ворочался в желудке, а ноги и руки превратились в куски льда.

Она постучала. Щелчок замка грохнул как набат, инее подскочило сердце. Алексей открыл и сделал шаг в сторону, давая ей пройти.

— Ну заходи.

Эля прошла в прихожую. Она старалась улыбаться добродушно, но понимала, что выглядит, как неживая. Алексей, прищурившись, смотрел на нее с некоторым любопытством.

— Все в порядке? — спросил он.

— Я хотела вас поблагодарить, — начала Эля заплетающимся от волнения языком. — Этот парень позвонил и попросил, чтобы я не ходила в полицию, чтобы я к нему больше никого не присылала.

— Ясно. — Алексей сложил руки на груди.

— Вот, это вам. — Эля протянула бумажный пакет.

Алексей заглянул внутрь.

— М, шарф. — сказал он, разглядывая содержимое. — А это тоже? Да? — Он хмыкнул, когда прочитал текст на флаере. Она подарила ему три месяца занятий по фехтованию. — Где же ты взяла деньги?

— Нигде. Школа ведь наполовину отчима.

Алексей задумчиво поглядел на нее, немного подумав, он пригласил раздеться и пройти в гостиную.

— Как ты поняла, что этот козел тебе наврал? — поинтересовался он, наливая в чайник холодную воду.

— Одна моя подружка тоже сидит на этом сайте, — сказала Эля, усаживаясь на диван. — И я потом вспомнила, что она мне показывала его, что она с ним встречалась. Ей он сказал правду.

— Ясно. Боже мой, — он вздохнул устало. — И что заставило тебя туда сунуться, а? Я надеюсь, ты все осознала.

Алексей выглянул в гостиную. Эля молча посмотрела на него. Не дождавшись реакции, он вернулся в кухню.

— Как же тебе все это пришло в голову, Эля? — сказал Алексей, выйдя с подносом. Он поставил кружки на журнальный столик и сел рядом с Элей. — К чаю у меня ничего нет…

— Ничего

Они уставились друг на друга. Эля нервно покусала щеку изнутри.

— Вы правда развелись? — не в силах скрывать любопытства, выдала она.

— Откуда знаешь?

— Слышала, как мама сказала Матвею… — Она пожала плечами. Подтянув на плечах кардиган, взяла в руки кружку. — Они из-за этого поссорились.

— Поссорились из-за того, что я развелся с женой? — нахмурился Алексей.

— Вы не знаете, наверное. Мама ревнует Матвея к вашей жене.

Алексей вскинул брови при этом. Эля покрутила кружку и поставила назад на столик. Тень сомнения пробежала по ее лицу, но она продолжила:

— В прошлом году он один ездил в Сочи, и кто-то сказал маме, что его видели там с маленькой брюнеткой. Не знаю, почему она решила, что это ваша жена. Вообще, вы не расстраивайтесь, такое у них не раз бывало, так что это могла быть какая угодно женщина.

Алексей задумчиво потер рукой подбородок. Эле вдруг стало стыдно.

— Простите, я не хотела испортить вам настроение! — Она подсела ближе и положила руку ему на плечо. — Вы мне столько раз помогали.

Она подняла глаза и заглянула Алексею в лицо. Он хмуро покосился на ее кисть, и тут Эля попыталась поцеловать его в губы, но он отпрянул.

— Что ты делаешь? — спросил он с недоумением.

Она залилась краской.

— Не знаю, я не знаю…

— Эля! Тогда у вас на даче… Я выпил, понимаешь?

— Да я же не прошу вас меня любить! — воскликнула Эля.

— Что за чертовщина?! Что происходит?! Зачем ты приехала, зачем накрасилась, вот это все зачем?! — всплеснул руками Алексей.

Он очевидно имел ввиду легкое атласное платье по типу ночной сорочки, которое Эля прятала под кофтой. Она поджала накрашенные красной помадой губы и быстро заморгала покрасневшими глазами.

Алексей чертыхнулся.

— Вот только слез не надо, я тебя прошу. — Сложив руки шпилем, он поднес их к лицу и выдохнул. — Какой же я динозавр, я совершенно перестал понимать нынешнюю молодежь.

Эля застегнула верхнюю пуговицу кардигана. Алексей вздохнул.

— Ну так что, расскажешь, что у тебя в голове, нет? Любить не просишь, а что просишь, что ты хочешь?

Эля ответила не сразу.

— Мне через неделю девятнадцать.

— И что?

— Я заколебалась быть белой вороной…

Алексей уставился на нее, соображая. И когда понял, то сжал кулак.

— Наверное, я еще ни разу в жизни не слышал, чтобы кто-то говорил о себе с таким цинизмом, — сказал он. — Честное слово, я бы отшлепал тебя, будь ты моей дочерью. Даже такую взрослую. Потому что, несмотря на цифру, ума у тебя как у тринадцатилетней.

Эле показалось, что стрелка кухонных часов стала тикать невыносимо громко. Она мотнула головой, а Алексей задал вопрос, от которого ей сало нестерпимо стыдно и больно, потому что он был правдой:

— Ты для этого на сайт полезла? Избавиться от девственности, чтобы потом порхнуть, как бабочка по мужикам? Вот же был у тебя доброволец. Что ты дальше-то не пошла? Рано он тебя дружкам слил?

Эля услышала злость в его голосе.

— Похоже, до тебя не доходит, в какой опасной ситуации ты оказалась. — Он сердито покачал головой. — Теперь ты на роль пионера, прости Господи, выбрала меня? Там на сайте адекватных что ли не нашлось?

— Не умею я общаться с парнями! — с отчаянием воскликнула Эля. — Не знаю, как отличить нормального от ненормального!

— Не надо специально отличать, Эля, под лупой разглядывать, как мотыльков. Надо самой вести себя прилично, и тогда самый неприличный человек сам тебя стороной обойдет. Это же просто! Ну! Ну что ты смотришь? В рамках приличия надо общаться, понимаешь? И принимать все за чистую монету, все что он говорит и делает. Даже когда видишь, что обманывает. Рано или поздно он сорвется либо на хамство, либо на что-то адекватное решится. Вот как надо. Он делает, а ты либо даешь зеленый свет, либо от ворот поворот. Знакомиться еще легче, я тебе скажу! Смотрит на тебя парень? Улыбнулась и в сторону отошла, ждешь. Дальше сам пусть думает, как поступить. Не надо ни к кому лезть и стрелять глазами не надо. Просто ждешь. Нравится то, что он делает? Ответила тем же. Все. У, блять, — гневно выдохнул Алексей, потирая переносицу. — Чем вообще я занимаюсь? Рассказывать о таких очевидных вещах…

Эля совсем сникла, готовая снова расплакаться.

— Да я же не ругаюсь, Эля! — воскликнул Алексей. Он сбегал в кухню за салфеткой. — Все, не будем выяснять больше кто зачем и почему. Успокойся. — Он взял лицо девушки за подбородок и стер помаду с губ. — Ну не плачь, вот, так куда лучше, — сказал он, оценивая ее вид.

Эля уставилась в пол. Алексей отнял руку.

— Чудненький вечерок, — невесело заключил он. — Одевайся, отвезу тебя домой.

~~~

В третий раз Карина набрала номер спустя час после предыдущей попытки. Наконец Матвей взял трубку.

— Что, Карина? — тон его был холоден.

— Ты так скоро уехал! Я тебя обидела? — виновато протянула она.

— Зачем ты теперь спрашиваешь? Хочешь пообещать, что такого больше не повторится? — Он прерывисто выдохнул. — Я переживу, не думай чего. Я должен был знать, что нельзя влюбляться в тебя снова. Как я не понимал ничего в людях и отношениях, так и не понимаю до сих пор.

— Матвей! — воскликнула Карина. — Прости меня! Но ты сам виноват! Я ушла от мужа, ради тебя, а ты так и не дал ответа.

— Мне не нужны такие жертвы! Ни с чьей стороны. Я не брошу все, что есть в Волгограде. А жену бросать плохо для репутации. Я говорил, на что стоит рассчитывать? Говорил? Ты не хочешь жить моментом, как я прошу. А заставлять я не умею.

Карина залилась слезами, когда Матвей положил трубку. Праздничная елка противно раздражала мельтешением огней гирлянды.

— Господи, меня сейчас стошнит! — заорала Карина, выдернув вилку из розетки.

Накинув пальто на гипюровое платье, она обулась и вышла из квартиры. Добравшись на такси до Красного проспекта, она пошла по набережной слякотного Питера. Подставив перекошенное от злости лицо декабрьскому ветру, она шагала, вбивая каблуки в плитку.

Остановившись под фонарем, Карина достала телефон с целью заблокировать Матвея везде в сетях, вычеркнуть его из своей жизни. Открыв его страницу, она замерла то ли в ужасе, то ли в изумлении. Матвей с Эвелиной и их дочерью сфотографировались на фоне аэропорта в Турции. «Наконец на месте», — подписал фото Матвей, опубликованное всего три часа назад. Карина тут же вспомнила, как за свой счет летала в Сочи, солгав Алексею, что будет судействовать в жюри на олимпиаде по обществознанию. При всех доходах, которыми распоряжался Матвей, она не получила от него даже сраного колечка.

Волна гнева и бешенства захлестнула Карину. Она замахнулась, чтобы бросить телефон на мостовую и разбить его, но остановилась.

Ей надо собраться. Срочно! Она почуяла, что Матвей каким-то образом запудрил ей мозги и обманул. Он со школы был скользкий. Научился уворачиваться от матери, требовавшей с него невозможного и с возрастом довел технику до совершенства.

Ага. Влюбился он в нее. А когда она опять заговорила о его разводе, стал упрекать, что она такая же приземленная как Эва, а он хочет вдохнуть полной грудью. Он считал, что Карина глоток свежего воздуха, а выходит, хочет запереть его в очередном душном браке. И вывернул так, что это она обманула его!

Карина передернула плечами.

А затем с видом оскорбленного достоинства Матвей уехал. Чтобы улететь отдыхать в Турцию.

«Боже мой! Что я наделала!» вспыхнула у нее мысль.

За полтора месяца в Питере, Карина почти подпустила к сознанию мысль, что Алексей ей нужен, и что он по-прежнему что-то значит для нее. Она изводила его истериками, бесилась от скуки, но он терпел. Ни слова не сказал. Да, тогда ей хотелось, чтобы он наорал на нее, унизил, ударил на худой конец, но лишь потому, что искала встряски застывшим чувствам. О разводе она заговорила, потому что дурела от самой себя, от того, что ее несет и качает. Она хотела избавить Алексея от своей дурости. Она не хотела продолжать оскорблять его, но не могла заткнуться. Как будто бес вселился.

Холодными пальцами она открыла переписку с Алексеем в мессенджере. Вопреки просьбе она так и не ответила на два последних сообщения. Она нашла его номер и набрала.

— Здравствуй, как поживаешь? — деловито спросила она в попытке скрыть за важным тоном тот факт, что облажалась по полной. — Что звоню? Вот так сразу к делу? Даже не спросишь, как у меня дела? А вот и расскажу, а что? Ты не станешь слушать? Почему нет? Не чужие ведь люди!

Когда Карина услышала ответ, ей перекосило лицо, губы дернулись. Вылупив глаза, она уставилась перед собой.

— Пойми, я… Леша…Леша!

Алексей завершил вызов.

Промозглый питерский хиус пробрался под пальто и ледяным дыханием пробежался по спине. Слезы бессилия покатились по щекам Карины. Она попробовала перезвонить, но бывший муж не взял трубку, а потом и вовсе оказался недоступен.

Следующие два дня Карина лихорадочно решала, как ей быть. Ей было обидно, что Леша видит ее насквозь. Потому что такой образ самой себя ей не нравился. Мелочный, низкий и мизерный. Ну да как она сейчас приедет? Вот это будет повод для насмешки!

«Интересно. Это кто же ему сказал про Матвея и про Сочи?» желчно размышляла Карина.

Выбора у нее не было. Либо она оставалась в Питере в полном одиночестве, либо возвращалась к мужу. К мужу, которого она предала, вытрепала за год все нервы.

При том, что она все это прекрасно осознавала, она все еще не чувствовала себя виноватой. Ей было страшно. Просто страшно при мысли об одиночестве. Ведь никто не рвался с ней жить, она так и не нашла даже с кем встречаться. В основном попадались уставшие от жизни, от бывших жен и алиментов мужики за сорок.

Два дня спустя Карина купила билет на оставшиеся деньги из суммы, что отдал ей Алексей, и вылетела в Волгоград.

Приехав на такси, она проверила свою машину, которую пока не продала, и пошла в беседку для курящих и принялась ждать с небольшим чемоданом в руке. Ключи-то она отдала Алексею. Но ничего. Куда он денется? Впустит. Не оставит же он ее на улице ночевать!

Время тянулось нестерпимо медленно. Третья сигарета была на исходе, когда на парковку заехал автомобиль. Алексей вышел и взял с заднего сиденья пакеты. Он уже было развернулся лицом к подъезду, как она окликнула его:

— Леша! Я здесь. — По его лицу она не смогла понять, что он почувствовал. — Давай, поговорим?

— И давно ты ждешь?

— Я в десять прилетела.

Он подошел и поставил пакеты на скамью.

— Я ждал, что ты появишься.

— Да. Хочу поставить точку, так сказать.

Алексей ухмыльнулся.

— Она давно превратилась в многоточие.

Карина фыркнула. Вертя в руках зажигалку, она заявила, что он не дал ей объясниться в их последний разговор.

— Так я не жду твоих объяснений, Карина, — спокойно глядя на нее, сказал Алексей. — Ты бросила меня, и теперь зачем-то пытаешься вернуться. К кому? К негодному эгоистичному мужику? Странная ты. Сначала выкинула мусор, а теперь подбираешь зачем-то.

Лицо Карины покрылось красными пятнами. Она поджала губы, чтобы не ляпнуть лишнего.

Чем хуже вела себя Карина, тем более нахрапистой становилась.

— Квартиру как делить будем? — прошипела она.

— Вот и до сути добрались. — Алексей потер переносицу. — И почему я думал, что будет по-другому? Я оплатил семьдесят процентов взносов, это раз, отдал тебе уже четыреста тысяч — это два. — Он загнул указательный палец перед ее носом. — Бумаги у меня есть. В-третьих, ты инициатор развода, да еще и изменяла мне — четыре.

— Чушь!

— Хочешь, иди в суд, сколько присудят, столько отдам. Я не мальчик на побегушках! Я тебе не слуга!

Он взял пакеты, развернулся лицом к дому, давая понять, что разговор окончен.

— Лишний раз убедилась, что ты никогда меня не любил, — кинула ему в спину Карина.

Алексей встал и обернулся.

— Да. Так как ты того хотела. Любил, как умел. Ну не дал бог детей, я смирился. Дело предложил тебе открыть, ты не захотела. Ты сама не знаешь до сих пор, чего хочешь. Как тут угодишь?

— Ты должен меня впустить. Я не хочу снимать квартиру.

— Твои хотелки меня не касаются. Ты меня послала, я пошел. Я не вокзал на жд станции, чтобы ты пересиживала там.

— Я пока еще тут прописана!

Он тяжко вздохнул.

— Пошли, — сказал он устало.