Морское путешествие

Глава 3

Решив, что нельзя вечно оставаться возле телефона, девушка подошла к двери в гостиную и неуверенно отворила ее. Морис стоял к Фреде спиной, и прежде, чем он успел повернуться к ней, она собралась с силами.

— Это звонил Боб Арнольд, — напряженным голосом сообщила она.

Он повернулся с невозмутимым лицом:

— Я догадался. Поэтому и закрыл дверь.

Фреде стало совсем неловко.

— Мне следовало позвать вас поговорить с ним, но я так удивилась, что мне и в голову это не пришло, — запинаясь, объяснила она.

— И все же если он сейчас дома, не будете ли вы возражать, если я позвоню ему?

— Его нет дома. Он… — Фреда не закончила фразу.

Морис бросил на нее пронизывающий взгляд:

— У меня такое чувство, будто я мешаю. Я прав?

— Вы мне вовсе не мешаете! — внезапно рассердилась Фреда. — Боб попросил меня встретиться с ним и… — Она осеклась. — Послушайте, я не собираюсь становиться ни на чью сторону в вашей ссоре!

— Знаете, мне бы не хотелось, чтобы вы или кто-либо другой становился на мою сторону, когда я с кем-то ссорюсь! Думаю, сейчас мне лучше уйти. Спокойной ночи, Фреда.

Он вышел из гостиной прежде, чем Фреда успела еще что-либо сказать. К тому времени, как она оказалась в «Трех петухах», ее гнев поутих, осталось лишь чувство разочарования. Девушка вошла в небольшой вестибюль и, как и ожидала, увидела Боба, сидящего за маленьким столиком. Заметив ее, он встал, и несчастное выражение его лица пробудило в ней жалость.

— Что случилось? — спросила она, усаживаясь за столик.

— Чандлер с его проклятыми часами! Он говорит, что будет преследовать меня за разрыв контракта, если я их ему не продам!

— Когда он это сказал?

— Пять минут назад. Он ворвался сюда, подошел ко мне и буквально прорычал все это мне в ухо. Прежде чем я смог придумать, что ему ответить, его уже здесь не было. Удивительно, что ты с ним не столкнулась!

— Он вышел из моего магазина чуть больше десяти минут назад. Мы собирались выпить по чашке чая, когда раздался твой звонок. Думаю, здесь он оказался по чистой случайности. Я, разумеется, не говорила ему, где ты находишься.

— Как бы то ни было, я попал в затруднительное положение. — Он накрыл ее руки своими и продолжал: — Послушай, Фреда, если ты с ним дружишь, попроси его освободить меня от этой сделки.

— Я не могу, — резко произнесла она. — Во всяком случае, думаю, считаться со мной он не станет. Сдается мне, Морис Чандлер не из тех, кто легко меняет решения.

— В таком случае я погиб, уничтожен! Этот тип лишит меня последнего пенни!

— А ты не преувеличиваешь? Если даже тебя и начнут преследовать за разрыв контракта, ущерб будет не таким уж разрушительным. Конечно, это не пойдет на пользу твоей репутации, но со временем она восстановится. Ну же, все не так плохо, как тебе кажется!

— Гораздо хуже, чем ты думаешь! Я зарабатываю не так уж много, и если Чандлер станет преследовать меня, я даже не смогу защищаться. Я… я… Фреда, тебе придется поверить, что, если Чандлер доведет дело до суда, меня ждут серьезные неприятности! Ты уверена, что не сможешь убедить его?

Боб выглядел таким расстроенным, что сердце Фреды дрогнуло. Она похлопала его по руке и встала полная твердой решимости поговорить с Морисом.

— Твоя машина возле гостиницы? — спросила она.

— Да. А что?

— Тогда отвези меня к новому дому Мориса, хотя, полагаю, будет лучше, если ты сам с ним поговоришь.

— Нет, я не осмелюсь это сделать.

Уже стемнело, когда они подъехали к Милл-Хаус, и Фреда взяла из машины фонарь, чтобы найти дорогу к черному ходу. Она споткнулась и чуть не упала, натолкнувшись на буйные заросли сорняков. Фонарь выпал у нее из рук и погас, но в этот момент ее осветил другой яркий луч, и она услышала резкий голос Мориса:

— Кто там?

— Это я, Фреда!

— Господи! Стойте на месте, сейчас я подойду к вам!

Луч фонаря опустился вниз. Морис крепко схватил ее за руку, и несколько секунд спустя она очутилась на кухне, где горела масляная лампа. Морис по-прежнему держал ее за руку.

— Вы не поранились?

— Нисколько. Я всего лишь споткнулась.

— А какого черта вы бродили тут в кромешной темноте, да еще так поздно? Ах, понимаю! Вы встретились с Арнольдом, и он рассказал, что я виделся с ним? Надеюсь, он не просил замолвить за него словечко?

Это было не лучшее начало для Фреды, и в первый момент она не нашлась что ответить. Затем Морис заговорил уже другим тоном:

— Проходите-ка в комнату! Там есть два кресла и большая лампа, а то я вас совсем не вижу.

По-прежнему держа Фреду за руку, он провел ее в комнату, усадил в кресло и принялся набивать табак из потрепанного кожаного кисета в почерневшую трубку.

— Ну, так что вы хотите сказать?

Фреда тяжело вздохнула:

— Вы правы. Я пришла просить вас отказаться от притязаний на часы.

— Да? Не вижу никаких причин для этого! Может быть, вы мне объясните?

— Я не могу назвать вам причину. Насколько я понимаю, вы имеете полное право принудить Боба оставить сделку в силе.

— И все же вы просите меня отступиться?

— Да. Я только что рассталась с Бобом, и, похоже, он подавлен гораздо больше, чем того заслуживают обстоятельства. В детали он не вдавался, но сказал, что, если вы подадите на него в суд, он будет разорен. Мне кажется, на него кто-то давит.

— Удивительно! — хмыкнул Морис. — Вы с ним большие друзья?

— Мне сложно ответить на этот вопрос. Я знаю его три года и очень хорошо отношусь к нему. Время от времени мы где-нибудь бываем вместе.

— Вы единственная свидетельница сделки. Если мне придется подать на него в суд, я буду вынужден сослаться на ваши показания. Вы это понимаете?

— Да. Мне бы не хотелось свидетельствовать против Боба в суде, но придется говорить правду. — Она приподнялась. — Не заставляйте меня это делать, Морис!

— Нет, заставлять вас я не буду. Можете передать Арнольду, что с моей стороны претензий нет. — Он повернулся и положил трубку на камин. — Как вы сюда добрались?

— Меня довез Боб. Он ждет на дороге.

— Тогда я провожу вас до машины.

Когда он взял ее за руку и включил фонарь, Фреда почувствовала себя потерявшимся и вновь найденным ребенком. Она не проронила ни слова, пока они не оказались в нескольких ярдах от машины Боба.

— Теперь я дойду сама, — хриплым голосом произнесла она. — Спокойной ночи и большое спасибо!

— Спокойной ночи. — Его голос прозвучал резко, как удар кнута.

Боб наклонился и открыл ей дверцу.

— Ну как, удалось что-нибудь?

— Да. Все в порядке. Поедем отсюда!

Он завел мотор и начал разворачиваться.

— Тогда вернемся в «Три петуха»! Ты заслужила бутылку шампанского.

— Нет, довези меня до магазина. Я… я устала.

Фреда не преувеличивала. Она чувствовала себя подавленной, почти разбитой, сама не понимая почему. Разговор с Морисом был несколько напряженным, но не более.

До магазина они доехали за считанные минуты, и как только машина остановилась, Боб включил внутренний свет и повернулся к Фреде:

— Ну а теперь рассказывай, что произошло.

— Ничего особенного. Я попросила его оставить тебя в покое. Он сначала запротестовал, а потом согласился.

— Ты великолепна! — просиял Боб. — Держу пари, он в тебя влюбился!

— Не говори глупостей.

— Я и сам влюблен в тебя без памяти! Влюблен давно, и ты это знаешь не хуже меня. — Он быстро поцеловал ее. — Слушай, я серьезно! Давай поженимся! У нас общие интересы. Мы будем отличной командой.

Он снова хотел ее поцеловать, но она отвернулась.

— Боб, я же сказала, что очень устала.

— Хорошо, я тебя отпущу, но подумай над моими словами. Нас с тобой ждет очень приятное будущее, и мы сможем стать прекрасными деловыми партнерами.

Она высвободилась из его объятий и открыла дверцу машины.

— Спокойной ночи, Боб. Я рада, что трудности позади.

— Спокойной ночи, Фреда. Ты подумаешь над моими словами?

— Да. Мне ничего не остается, кроме как думать!

В доме было холодно, и Фреда поспешила в гостиную, чтобы растопить камин. Нагнувшись к нему, девушка заметила поднос с двумя чайными чашками. Вряд ли ей когда-нибудь снова доведется угостить Мориса чаем. Скорее всего, он больше не зайдет в ее магазин. Она вздохнула, кое-как навела порядок в гостиной и отправилась спать.

На следующее утро дождь лил как из ведра. К Фреде за весь день зашел только один посетитель, но это было даже к лучшему, поскольку она все равно не могла заниматься делами. Она бы с удовольствием поболтала по телефону с Бобом, но он не звонил.

Поужинав, Фреда решила почитать библиотечную книгу, но та почему-то оказалась неинтересной. От нечего делать девушка взяла в руки недавно купленную церковную бухгалтерскую книгу. Эта книга тоже показалась Фреде скучной, пока она не наткнулась на последнюю запись:

«Заплачено Иеремии Вандеру два пенса за покупку книги, подобной этой».

Запись была достаточно ясной, но кое-что в ней озадачивало. Зачем человек, который вел бухгалтерские расчеты, заплатил Иеремии Вандеру за покупку книги? Почему писец не купил ее сам? И вдруг Фреда догадалась: Иеремия Вандер был писцом. Он сам вел записи. Вместо того чтобы написать «заплачено мне», он указал свое полное имя. Девушка пролистала книгу в обратном порядке, ища подтверждение этой догадки, и не зря! Выяснилось, что Иеремии Вандеру регулярно выплачивали по одному пенни за гусиные перья и чернила.

Она прочла и другую запись, которая заинтриговала ее еще больше:

«За изготовление дубового шкафа, обитого железом, заплачено церковным серебром».

Церковное серебро. Что с ним стало?

У Фреды закололо в глазах. Она закрыла книгу и отправилась спать. Заснула она быстро, но во сне видела кошмары. Она была в церкви у подножия колокольни. Вдруг откуда-то появился Боб. Он взял ее за руку и повел наверх по винтовой каменной лестнице. Она не хотела идти, но Боб буквально тащил ее за собой. Они поднялись на площадку, где в глубокой тени висел гигантский колокол. Неожиданно из-за него появились Морис и человек, похожий на Оливера Кромвеля[1]. Фреда знала, что этот человек и есть Иеремия Вандер. Он покачал головой, нахмурился и показал вниз. Морис прошел мимо нее и начал спускаться по лестнице. Фреда понимала, что он игнорирует ее потому, что она выходит замуж за Боба, и резким движением вырвалась, чтобы побежать за Морисом. Сделав один шаг, она с диким криком полетела вниз.

Проснувшись, она села в постели и огляделась. Комнату освещал свет утренней зари, по стеклу бил дождь. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы окончательно проснуться, но даже после этого тревога не исчезла. Пытаться проанализировать сон или понять его значение казалось ей бессмысленным. Сон — не более чем беспорядочные воспоминания о недавних событиях.

Фреда взбила подушки и легла, полная решимости поспать еще, но это было бесполезно, и, поворочавшись с полчаса, она встала навстречу беспокойному дню. Утро прошло скучно, но во время ленча раздался телефонный звонок.

— Как сегодня поживает моя конкурентка? — весело спросил Боб.

— Сегодня мне немного грустно. Дождь льет как из ведра, и у меня почти нет посетителей. А у тебя, похоже, хорошее настроение?

— Да. Черные тучи развеялись. Спасибо. Может быть, обед и танцы тебя немного развеселят?

— Конечно. Где и когда?

— В гостинице «Стейт». Ты, вероятно, ее не знаешь, хотя она всего в нескольких милях от твоего дома.

— Я слышала о ней, причем только хорошее.

— Отлично. Я заеду за тобой в половине восьмого.

Фреда повесила трубку. На губах девушки появилась чуть заметная улыбка. Много ли надо, чтобы у нее поднялось настроение? Всего лишь перспектива провести вечер в приятной компании. Оглядываясь назад, она подумала, что вела себя довольно глупо. Ее обеспокоила история с часами, хотя вообще-то ей не следовало вмешиваться. Впрочем, Боб — ее друг, и его дела ей небезразличны. Вероятно, это значит, что она его любит. Немного поразмыслив, Фреда решила, что дело не в этом. Она беспокоится за любого, с кем случаются неприятности.

Девушка отперла дверь магазина. Дождь временно прекратился, но, судя по тому, как ежились прохожие, стало очень холодно. Ничего! Скоро погода изменится к лучшему! На следующей неделе Пасха, и для многих это будет первой возможностью насладиться свежим воздухом.

Во второй половине дня дела пошли веселее, хотя она не продала ничего существенного. Боб приехал вовремя, и Фреда уже ждала его в длинном черном бархатном платье, которое ей очень шло. На голову она накинула шарф, а чтобы ее не продуло в спортивной машине, завернулась в шубку. Боб улыбнулся.

— Нам ехать всего пять-шесть миль. Мы же не на Северный полюс собираемся!

— В твоей машине мне всегда кажется, будто я на Северном полюсе. Не поехать ли нам на моей машине?

— Слишком много хлопот — сперва выводить ее со стоянки, потом на ее место ставить мою… И в любом случае моя горячая кровь не переносит такой медленной езды. В путь! Ты даже не сможешь понять, холодно на улице или нет.

И действительно, автомобиль несся по узким грязным улочкам так быстро, что Фреда успела лишь мельком заметить стоящее у причала судно. Наконец дверь гостиницы закрылась за ними. Ресторан оказался совсем крохотным, но и еда, и обслуживание были превосходны. Боб заказал бутылку шампанского, и под влиянием алкоголя тоска Фреды растаяла без следа. Они много танцевали, а в перерывах болтали на самые легкомысленные темы. Вдруг Боб серьезно спросил:

— Ты подумала над моим предложением?

— Думала с утра до вечера, но не пришла ни к какому решению. Если честно, я не могу понять, люблю я тебя или нет.

— Вот это здорово! Ты не можешь разобраться в собственных чувствах? Значит, я тебе нравлюсь?

— Очень.

— И у меня нет привычек, которые бы вызывали у тебя отвращение?

— Только твоя стойкая привязанность к спортивным машинам.

— Если дело только в этом, я куплю большой, солидный семейный автомобиль, но он будет раздражать меня всякий раз, когда я буду садиться за руль. Вот тебе моя любовь и преданность! Ну как?

— Дай мне еще время, Боб. Я оценила твое намерение сменить ради меня машину.

Он поморщился:

— Я начинаю думать, что ты из тех девушек, которые идут по жизни в одиночестве.

Фреда засмеялась, но слова Боба глубоко задели ее. Она была именно из таких девушек. Хотя она не часто думала об этом, независимость занимала в системе ее ценностей одно из первых мест.

Она поспешно направила разговор в другое русло:

— Ты помнишь старинную бухгалтерскую книгу, которую я купила? Она оказалась необыкновенно интересной. Теперь я уверена, что она принадлежит нашей церкви!

Боб внимательно слушал и быстро перебил ее, когда она упомянула о серебре:

— Церковное серебро? Вот это интересно. Если ты обнаружишь его, то вмиг разбогатеешь!

— Каким образом? Я же не смогу выставить его на продажу. Это собственность церкви.

— Я не это имел в виду. Только подумай, как ты прославишься — пресса, телевидение! У тебя не будет отбоя от посетителей!

— Мне кажется, ты несешь какую-то чушь.

— Возможно. — Боб откинулся в кресле, проведя пальцем по бокалу с вином. — Я знаю, как поступил бы, если бы нашел это серебро! Я бы заключил сделку со служителями церкви, прежде чем сказать им, где оно находится.

Фреда возмутилась:

— То есть попросил бы какое-то вознаграждение?

— Нет, это слишком грубо, люди были бы шокированы.

— Еще бы!

Он продолжал, словно не слышал ее:

— Думаю, я бы попросил дать мне право сделать с него миниатюрные копии и продавать их вместе с буклетом, посвященным находке! Очень скоро это стало бы хорошим дополнительным заработком.

— Боб, ты бы не посмел!

— Почему? Бизнес есть бизнес.

— Но ты торговец антиквариатом!

— Антиквариатом и предметами старины. Так написано на моей вывеске. Эти штучки были бы более подлинны, чем китайские палки для чесания спины, привезенные неизвестно откуда, или бенаресские медные побрякушки из Бирмингема!

— Я не торгую ни тем, ни другим.

— А следовало бы. Все это привлекает туристов. В любом случае наша дискуссия чисто умозрительная. Скорее всего, серебро давно украдено и расплавлено каким-нибудь воришкой. Потанцуем еще?

— Только один танец, и, если не возражаешь, уйдем. Я очень приятно провела время.

Они быстро оказались у магазина. Боб выключил мотор и подфарники. Фреда не пошевелилась. Она понимала, что в ее жизни наступил важный момент. Боб поцеловал ее в щеку. Фреда почувствовала, как участился ее пульс, и в следующую секунду его теплые губы коснулись ее губ. Она подалась назад, ощутив легкое головокружение, и вырвалась из его объятий.

— Пока не надо, Боб! Я еще не решила!

— А мне показалось, что решила. Забавная ты девушка! Не хочешь пригласить меня к себе?

— В другой раз. Я хочу подумать о тебе. О нас с тобой.

— Что ж, это, по крайней мере, обнадеживает! Когда мы снова увидимся? Может быть, на Пасху? Целых четыре дня не надо будет думать о магазинах и покупателях. Как ты посмотришь на то, чтобы съездить куда-нибудь вместе? Послушай, у меня есть друзья в Париже, которые будут рады принять нас на несколько дней. Мы могли бы обойти все ночные заведения и повеселиться на славу.

Фреда забеспокоилась. Предложение Боба выглядело так заманчиво, что девушка понимала: если она поедет, ее сопротивление будет окончательно сломлено.

— Я собираюсь на уик-энд съездить домой! — неожиданно для себя самой произнесла она.

— В Честер? Там же будет полно туристов! Никуда не протолкнешься!

— В Париже тоже.

— Туше, как говорится. Ну что ж, подарю тебе кольцо, когда ты вернешься!

Фреда открыла дверцу машины.

— Спасибо за прекрасный вечер и за терпение!

— Терпение тут ни при чем. Я просто знаю, что торопить тебя бесполезно. Спокойной ночи. Желаю хорошо провести время в Честере!

Она вошла в дом, растопила камин и сидела в шубе до тех пор, пока комната не нагрелась. Прошел целый час, прежде чем она легла в постель, и за это время Фреда почти приняла решение выйти замуж за Боба. Он всегда ей нравился, а сегодня каким-то образом сумел пробудить в ней теплое чувство. Теперь осталось только сделать так, чтобы дружба переросла в любовь.

Следующий день выдался по-весеннему теплым и солнечным. Фреда позвонила домой и поговорила и с отцом, и с матерью. Мать бурно обрадовалась, но всполошилась из-за того, что у нее мало времени на подготовку к ее приезду. Фреда извинилась, хотя не представляла, что нужно готовить. Она знала, что ее комната всегда готова.

Отношение отца было иным. Пора бы уж ей приехать. Она не была с самого Рождества, да и тогда гостила всего два дня. И вообще, зачем ей понадобилось уезжать в такую даль, когда можно прекрасно жить в Честере?

Фреда едва удержалась от того, чтобы сказать, что вполне в состоянии зарабатывать себе на жизнь и хочет твердо стоять на ногах. Отец никогда ее не поймет. Положив трубку, она чуть было не пожалела, что пообещала приехать домой. Но это быстро прошло, и, закрывая за собой дверь на следующее утро, Фреда с восторгом предвкушала долгое путешествие. Прежде чем покинуть Северный Уотлин, она сделала две остановки: одну для того, чтобы заправиться, а вторую — чтобы сообщить в полицейский участок о своем отъезде.

По дороге, находящейся в стороне как от Роксгейма, так и от Нориджа, Фреда в половине второго приехала в Кингс-Линн. Стоя в неизбежной пробке возле старинных ворот, она думала о Морисе. Перед отъездом она узнала, что он уехал в Кингс-Линн. Интересно, что за дела у него там? Наверное, что-то связанное с морем, ведь он был морским офицером. А может быть и нет. Скорее всего, с морем покончено навсегда. Как там выразился один человек из Ливерпуля? «Проглотил якорь»? Так образно он дал понять, что расстался с флотом.

Пробка наконец рассосалась, и Фреда быстро покатила по дороге, которую следовало бы расширить. Ей еще повезло, что она едет на запад! На встречной полосе переполненные, доверху забитые чемоданами машины то и дело тормозили, стукаясь бамперами. Все стремились к восточному побережью.

Норфолк сменился Линкольнширом с его многочисленными прямыми, словно прочерченными по линейке дорогами, тянущимися по черной земле. Но ближе к Грантаму ландшафт изменился. Появились невысокие холмы, и дорога в город шла под уклон. Фреда остановилась в знакомом отеле и плотно позавтракала. Выходя из гостиницы, девушка взглянула на часы. Они показывали ровно три. Следующим городом был Ноттингем, затем Дерби. Оттуда к дому вели две дороги: одна по равнине через Ашборн, а другая, гористая, через Матлок и Бакстон.

Посмотрев на ясное голубое небо, Фреда решила ехать через горы, тем более что она их не видела очень давно.

Два часа спустя она пожалела о своем решении. Раньше поток машин преимущественно двигался на восток. Теперь движение было плотным в обоих направлениях, а ближе к Матлоку проезжую часть заполнили сотни пешеходов. Наверное, в Бакстоне дорога тоже забита пешеходами-разинями, поэтому его стоит объехать по перевалу Кэт-энд-Фиддл! Фреда медленно поднималась по крутому серпантину, осторожно объезжая ползущие машины, но наверху, поблизости от старой гостиницы, она поняла: игра стоила свеч! На стоянке рядом с дорогой Фреда нашла место, поставила машину и стала просто разглядывать пейзаж.

Раньше она часто бывала здесь, поскольку из Честера сюда было легко добраться, но никогда ей не удавалось насладиться открывающимся отсюда видом. То мешала жаркая дымка, затуманивающая перспективу, то зловещий дождь. Но сегодня все казалось ослепительно ярким — пасущиеся стада овец, зеленый папоротник на фоне серых скал. Это было так красиво и так чудесно, что хотелось плакать.

Фреда просидела здесь почти два часа, но это ее не волновало. Она не назвала родителям точное время приезда, а к наступлению темноты она обязательно доберется до дома.

В Честере, как она и предполагала, улицы были забиты автомобилями, но Фреда терпеливо плелась до самых ворот дома ее родителей. Выйдя из машины, девушка остановилась и осмотрелась по сторонам. Все было так же, как и до ее отъезда. Выложенная плитами дорожка выглядела так, словно ее только что вычистили. Узкие клумбы были аккуратно пострижены и прополоты умелым садовником, а дубовая дверь со старинными железными петлями сверкала, как зеркало.

Фреда вытащила из машины чемодан и вошла в дом:

— Мама, папа, я приехала!