Мой любимый судья

Глава 4

Филипп

Сегодня тот самый день и меня внезапно охватывает паническое чувство, что я зашел во всем этом слишком далеко.

Расхаживая взад-вперед по комнате, я не могу придумать ни единого слова для вступления.

Когда Хлоя узнает, что я подстроил весь этот процесс только для того, чтобы встретиться с ней, она помчится обратно в Хитроу. Вполне оправданно.

Несколько недель назад я просматривал видео с прослушиваний, одно за другим. Примерно через пятьдесят невыносимых видеороликов я заметил ее. Не удостоенный наград домашний пекарь, но победитель во всех других неизмеримых отношениях. Длинные темные волосы обрамляли пару глубоких проникновенных карих глаз, задорный носик и пухлые губы, изогнутые в озорной усмешке. На ней был фартук с оборками, она шутила и болтала во время провальной кулинарной демонстрации. В какой-то момент она подожгла сотейник. Она потушила его фартуком — будучи все еще в нем — и продолжила рассказ о своей жизни, не сбиваясь с ритма, будто ничего тревожного не происходило.

В тот день я не знал ее имени и мне было все равно. На кухне она была кошмарна, но это тоже не волновало. Я просто знал, она должна быть моей.

Конечно, я мог бы разыскать ее, вместо того чтобы приглашать сюда под предлогом, что у нее есть хоть какие-нибудь шансы выиграть конкурс выпечки. Проблема в том, что я настолько ужасен в знакомствах с женщинами, что, честно говоря, не знаю, что было бы более жутким.

Я так нервничаю из-за встречи с женщиной моей мечты, что приходится избавляться от своего беспокойства. Режиссер назначил мне встречу с конкурсантками в бальном зале через тридцать минут… достаточно времени для небольшой прогулки.

Я не думал ни о чем другом с тех пор, как увидел запись прослушивания Хлои.

Я решаю прогуляться по розовому саду, так как это всегда успокаивает мои нервы. Когда добираюсь до дальнего конца сада, я вижу сцену, которая будто сошла со страниц викторианского романа. Молодая женщина в длинном платье с завышенной талией лежит в высокой траве.

Когда подхожу ближе, я застываю на месте. Это Хлоя. Но это…

Не говори «невозможно», кретин. Конечно, это возможно. Ты начал эту игру. И вот она здесь.

Точнее, ее здесь быть не должно. Она должна быть в бальной зале и ждать меня.

— Какого черта ты делаешь в моем розовом саду?

Девушка садиться, выпрямившись, с дикими глазами, растрепанными волосами, ее платье покрыто травой.

— Что? Где я?!

О, боже. Я напугал бедную девушку. Возможно, был слишком груб.

— Ты в моем розовом саду. И если не ошибаюсь, я думаю, что ты моя. То есть, думаю, ты моя конкурсантка. Одна из них. На шоу.

Боже. Я выставляю себя полный дураком.

Она потирает лицо и смотрит на меня снизу вверх, затем ее глаза расширяются.

— Это ты!

Я скрещиваю руки на груди.

— Ты меня знаешь? — Стараюсь не казаться слишком довольным, уверенный, что у меня это совершенно не получается.

Она хватается за грудь.

— Хорошо, что сижу, потому что если бы я стояла, то сразу бы упала в обморок! — У нее южноамериканский акцент, который еще более выражен, чем на видео и приходится бороться с желанием поцеловать ее, прежде чем она начнет что-то лепетать.

— Извини, если напугал. Я не очень хорош в знакомствах.

Она изо всех сил пытается встать, а я чувствовал себя идиотом из-за того, что сразу не понял, что ей нужна помощь. Я хватаю ее за руку и помогаю подняться на ноги, отряхивая траву с ее юбок.

Оглядев девушку с головы до ног, я понял, что она еще прекраснее, чем думал, судя по видео с ее прослушивания. Ее темные волосы заплетены в замысловатую косу вокруг головы. На ней странное старомодное платье, поверх которого надет передничек. Ее глубокие карие глаза изучают меня и все еще кажутся испуганными. Это последнее, чего я хочу. К тому же она меньше, чем я предполагал. Пониже ростом и с мягким, женственным телом, которое я бы с удовольствием перекинул через плечо, как Пират Пензанса¹, и прямо сейчас, черт возьми, прошествовал в свои личные покои.

— Хлоя Уильямс? — говорю, проглатывая эмоции, застрявшие у меня в горле. Эти чувства угрожают уничтожить меня, разрушить всю мою личность, мою репутацию. Я ввязываюсь прямиком в роман с конкурсанткой, и никто во всем королевстве не сможет остановить меня.

Ее милое круглое личико расплывается в самой душераздирающей улыбке, которую я когда-либо видел. Она освещает тьму в моей душе и угрожает свести на нет все годы, которые я потратил, возводя вокруг себя эту броню.

— Ты знаешь меня?

Нет причин лгать.

— Да. Конечно, знаю, любимая. Я считаю твое видео с прослушивания…. Ну, незабываемым — слово, которое приходит на ум. Добро пожаловать в Уорвикшир.

Возможно ли, что эта улыбка стала еще шире? Что ее лицо стало еще прекраснее?

Она выглядит такой растерянной и невинной; мое сердце разобьется, если она узнает, что попала сюда не из-за достоинств выпечки.

— Сначала мне придется попробовать тебя.

Она моргает, глядя на меня, ее губы становятся темно-розовыми.

— Что?

О черт. Я сказал это вслух. Я слишком долго разговаривал сам с собой.

Она сгибается пополам в приступе смеха.

— Будь осторожен со мной, я, вероятно, скоро воспользуюсь предложением.

Скоро?

— Забудь, что я сказал.

— Не смогла бы. Я… мне нужно кое в чем признаться. Я смотрю ваше шоу уже много лет, и… Ну, это кажется глупым, знаю, но правда в том, что…

Щеки Хлои покрываются румянцем такого оттенка, который соперничает с моими лучшим розами. Ее грудь быстро поднимается и опускается в такт нервному, неглубокому дыханию, соблазняя меня непристойными желаниями. По размеру и форме они идеально поместятся в моих ладонях. Мои жадные пальцы зачесались от желания прикоснуться к ее сияющей коже, провести большим пальцем по ее губам… и использовать другую руку, чтобы яростно довести девушку до оргазма. Я мог бы заставить это очаровательное, беззащитное личико исказиться от вожделения одним-единственным пальцем. Мог бы схватить это соблазнительные детородные бедра и заставить ее умолять. О, я непременно так и сделаю. Я испорчу этот маленький американский пирожок. К тому времени, как с ней закончу, она будет совершенно уничтожена для кого угодно, кроме меня.

Проклятье, где мои манеры?

Я не могу допустить, чтобы ее дисквалифицировали еще до начала шоу.

— Не… не заканчивай это предложение. Ты же не хочешь, чтобы я знал о тебе слишком много!

Ее улыбка не угасает, она лишь принимает любопытный вид.

— Оу?

— Да. Ты же знаешь, я судья. Нам даже не следовало разговаривать. Никакой фамильярности до… после.

Ее губы приоткрываются то ли от шока, то ли от отвращения.

Я протягиваю к ней руку и говорю:

— Я не хотел тебя обидеть. Пожалуйста, не пойми неправильно.

Она закрывает рот и ее блестящие губы изгибаются в легкой понимающей улыбке.

— Я никогда бы не смогла неправильно к вам отнестись, мистер Вайлдвуд. Я думаю… думаю, я просто… просто…

Ее лицо внезапно расслабляется и мне требуется полсекунды, чтобы понять, что она подавлена. Я подхватываю ее как раз в тот момент, когда у нее подкашиваются колени.

— С тобой все в порядке, любимая?

Ее глаза распахиваются, и она улыбается мне.

— Джетлаг, — рассеянно отвечает она, ее взгляд блуждает по моим губам. Боже, девушка, наверное, видит, как у меня изо рта начинают течь слюни. У меня сложилось отчетливое впечатление, что она позволила бы мне поцеловать ее прямо сейчас. Я был бы чудовищем, если бы сделал это, но было бы еще хуже, если бы я позволил ей участвовать в конкурсе.

Мужские голоса прорезают мечтательную атмосферу розового сада, я поднимаю глаза и вижу, что мой ассистент, исполнительный продюсер, режиссер и мой публицист уставились на нас… на меня, обнимающего одну из конкурсанток, которую я, как предполагается, буду оценивать.

— Филипп! Они, э-э-э, все ждут вас в бальном зале, — говорит режиссер Джейми.

— Как вижу, там все, кроме одной, — с ухмылкой замечает Харлоу.

Это не к добру.

¹(примеч. Пираты Пензанса, или Раб долга (англ. The Pirates of Penzance; or, The Slave of Duty) — комическая опера в двух действиях на музыку Артура Салливана и либретто Уильяма Гилберта)