Мой Лютый нежный и ласковый

Глава 22. Арина

Папа.

Это слово набатом застучало в моей голове. Я разволновалась, занервничала. Неужели спустя столько времени я действительно слышу его голос? Не верится. Почему-то ощущение, что он сейчас положит трубку и снова исчезнет еще лет на пятнадцать. Слишком зыбок его звонок, слишком невесом для стольких ушедших лет.

— Привет, — неуверенно отвечаю просто ради того, чтобы что-то ответить. Мне нужна минутка, глоток свежего воздуха, пауза. Слышу в трубке его кашель. Жду, когда он остановится и задаю самый глупый вопрос. — Как ты?

Как он? Как ему живется без меня всё это время? По-моему, ответ очевиден. Раз не искал, не звонил, не приезжал — значит замечательно. Но почему же тогда так хочется услышать другой ответ? Почему есть надежда, что он как-то оправдает себя. Пусть скажет, что его украли инопланетяне и я поверю. Поверю, просто потому что хочу поверить. Хочу для себя нарисовать сказку и верить в нее. Так же проще, нежели знать, что тебя просто вычеркнули из жизни и забыли.

Отец игнорирует мой вопрос, снова кашляет и делает вид, что меня не расслышал. Просто обращается ко мне с предложением:

— Арина, а приезжай ко мне. Увидимся и я отвечу на все твои вопросы.

Увидеть отца? Я же этого и хотела, стремилась его найти, искала, но почему же стало вдруг так страшно? Думать, представлять его — это одно, а увидеть собственными глазами. Боязно. Но это шанс, может единственный в моей жизни.

— Я приеду, диктуй адрес.

Он называет улицу, дом и квартиру, а я записываю его снизу на листке под запиской Лютого, которую он написал в первый день моего с ним совместного проживания. Улыбнулась мимолетно, после этой записки так много разных событий уже произошло. Но возвращаюсь к разговору и на прощание отвечаю отцу:

— Хорошо. Я скоро буду. До встречи.

Слышу его тихое и неразборчивое бурчание и кладу трубку.

Смешанные чувства. Это и радость, и страх, и целый ворох сомнений и тревог. Как пройдет наша встреча? Что мы скажем друг другу? Но об этом будет время подумать в дороге, а сейчас задумалась, нужно ли позвонить Стасу и сообщить, что отец всё-таки позвонил? Хорошо и недолго всё взвесив, я решаю, что звонить ему не буду. Зачем его отвлекать такими глупостями. Просто оставлю на всякий случай записку. Повидаюсь с отцом и вернусь.

Так и сделала. Написала на оборотной стороне его записки, чтоб Стас меня не терял, оторвала бумажку с адресом и отправилась в путь.

Какой отец интересно? Высокий или нет? Похожа ли я на него? Есть ли у меня еще братья или сестры? Вспоминал ли он про меня? Как у него судьба сложилась? Столько вопросов крутится в голове. Но это даже хорошо, так легче справиться с волнением.

Вышла из метро и отправилась по питерским улочкам, слушая голос навигатора из телефона. Не могу поверить в происходящее. В Питере постепенно сбываются мои мечты. Этот город, проверив меня на прочность и стойкость, открывает с каждым днем для меня новые двери. Я нашла свою любовь, а сейчас увижу отца. Впервые за столько лет.

Наконец, я дошла до нужного дома. Как же бешено стучит сердце. Хотелось бы чтобы сейчас рядом был Стас. Его твердая рука вселяла бы в меня уверенность, но я же иду к родному отцу, выше голову и вперед. Делаю глубокий вдох и открываю дверь подъезда обычной с виду пятиэтажки и встречаюсь лицом к лицу с суровой реальностью.

В подъезде пахнет сыростью, отходами жизнедеятельности и застоявшимся клубами дыма. На ступеньках местами лежат отвалившаяся штукатурка, хапчики, какой-то мусор. Перешагиваю брезгливо один за другим лестничные марши и оказываюсь на втором этаже. Открываю скрипучую входную дверь в тамбур и перед моим взором открывается длинный коридор с множеством дверей. Это что общежитие какое-то? Пара дверей в комнаты не закрыты, сквозняк играет ими, периодически хлопая. Я по началу вздрагиваю от этого шума, но вскоре привыкаю к его цикличности. По всему коридору стоят пустые бутылки, валяются окурки. Местами стоит какая-то рухлядь. Божечки, наверно все-таки нужно было позвонить Стасу. Жутковатое место.

Стараюсь передвигаться как можно тише, потому что сама обстановка удручает и заставляет держать себя в тонусе. Ищу номер комнаты, а не квартиры, как подумала в самом начале. Но такого номера нет, вернее таблички с номером нет. Методом вычисления нахожу нужную дверь и робко стучу в нее. Надеюсь, отец меня не обманул. Слышу шаркающие шаги по ту сторону двери и душа уходит пятки. Как же страшно. Что меня ждет за этой дверью?

В этот момент кто-то из дальнего угла вышел в коридор. Я обернулась на звук, мужчина в засаленной майке направлялся в мою сторону. Он разглядывал меня и приглаживал лысину с парой редких волосинок. Но я сразу забыла о нем, потому что нужная мне дверь открылась.

На пороге стоял мужчина чуть выше меня ростом. Худой, с не пышной шевелюрой и карими глазами. До боли знакомыми и похожими на мои, глазами. Он отошел чуть в сторону со словами: «Проходи».

Я неуверенно шагнула вперед, когда услышала, что тот мужчина поравнялся с моим отцом.

— Здорово! У тебя что деньги появились? Девицу смотрю в дом привел.

— Допил что ли уже, — отвечает мой отец ему, — это медсестра из больницы. Пришла капельницу поставить, чтоб не помер.

— Аа. Ну ты давай, держись. Заходи, если захочешь здоровье поправить. Я как раз за лекарством пошел.

Отец что-то буркнул ему в ответ и закрыл дверь. А я топталась на месте посреди комнаты, не решаясь шагнуть дальше. Стояла и размышляла, а почему он не сказал ему что я его дочь?

Отец махнул рукой в сторону комнаты и сказал:

— Ну чего стоишь как не родная? Проходи, располагайся. Чай будешь?

— Нет, спасибо, — робко ответила я.

Но отец сделал вид, что не услышал. Пошел греметь чашками и споласкивать их. Предполагаю, что ему тоже было неловко и он дал нам обоим чуть больше времени. Я прошла внутрь и села на табурет около стола, сняла шапку и расстегнула куртку. Огляделась вокруг. Небольшая комната. Недалеко от окна стоит старая пружинная кровать. Раритет уже для нашего времени. Рядом трёхстворчатый шкаф для одежды. В углу маленький холодильник, кухонный сервант, электрическая плита и умывальник. Вся мебель и обстановка не первой свежести, чувствуется запах курева. Напротив единственного окна — стол с тремя табуретами, на одном из которых я сейчас сижу. На окне висят какие-то замусоленные шторы. Женской руки тут давно не было, если не сказать — никогда. Сравниваю с нашей квартирой в моем городе и понимаю, что мама всё сделала для того, чтобы моя жизнь была лучше.

Тем временем отец налил кипятка и принес нам две чашки, сел напротив. Мне в кружку положил пакетик с чаем, а сам просто отхлебнул кипятка. Я, пользуясь моментом, невольно разглядываю его, изучаю.

Он выглядит намного старше своих лет. В волосах уже мелькает седина, а ведь ему нет еще даже пятидесяти. Легкие морщины заметно выглядывают на всех открытых участках кожи лица. В карих глазах потухший свет и отпечаток несчастной жизни. Когда-то мягкие черты лица к сегодняшнему дню обрели грубую оболочку. Ощущения подкрадываются, что он выпивает. По желтым пальцам рук и стоящему запаху в комнате, подразумеваю, что к тому же еще и курит. Но я не вправе его осуждать. Это его жизнь, и он проживает ее как хочет. Тем не менее мое сердце пытается в нем найти знакомые и в какой-то мере родные черты, несмотря на весь нерадостный внешний антураж.

Он первым задает вопрос:

— Арина, расскажи о себе. Где ты учишься, как живешь?

Я беру в руки чашку с чаем, просто медленно кручу ее по часовой стрелке, чтобы спрятать за этим действием свое волнение.

— Я уже отучилась, получила высшее образование, — перевожу на него свой взгляд и мы доли секунд смотрим друг другу в глаза. Я первой не выдерживаю его взор, начинаю разглядывать чай и добавляю. — Сейчас работаю учителем английского языка. У меня всё хорошо.

— Я рад за тебя. Как мама? — не дожидаясь ответа, он встает и открывает форточку. — Ты не против, если я закурю?

Я одобрительно киваю. Заметно, что он тоже нервничает, но у каждого человека свои способы успокоить себя.

— У нее всё тоже хорошо. Воспитывает моего брата вместе с отчимом.

Он повернулся ко мне вполоборота, закурил. Сделал затяжку и выдохнул дым в форточку.

— Брата, — еле слышно повторяет за мной. — У нее сын родился, — делает пару затяжек и уже громче для меня отвечает. — Я рад за нее. Я вообще за вас всех рад. Так должно быть. Каждый получает свое.

После этой фразы последовала долгая пауза. Я не решалась нарушить тишину, ведь было заметно, что он о чем-то задумался. Просто смотрела на него и понимала, что я его совсем не знаю. Во мне течет его кровь, я вижу в нем знакомые черты, но я не могу сказать, что я его люблю. Безусловно, я благодарна ему за жизнь, но его никогда не было в этой самой дарованной мне жизни. Я представляла все эти годы нашу встречу, ждала услышать от него слова, что он хотя бы сожалеет. Но вместо этого я слышу: «Так должно быть». Пусть я вырвала эти слова из контекста и быть может в них был заложен какой-то другой смысл, но именно за эту фразу цепляется сейчас мой мозг. В глубине души я надеялась, что наша встреча что-то поменяет, изменит мое отношение к нему или его ко мне. Но надежда эта не оправдалась, ведь даже сейчас, получив этот крохотный шанс, мы не можем назвать нашу беседу разговором по душам.

Отец нервно и молча докурил сигарету, сел напротив меня и, смотря на меня в упор, произнес фразу от которой моя голова пошла кругом.