Глава 11

Кеннет-Хаус

– Относись к этому спокойно. Хотя твоя травма серьезнее, чем ты думала. – Юнис усадила девушку в широкое мягкое кресло в гостиной. – Вот так, хорошо. Закутаем тебя, если не возражаешь. Кажется, ты замерзла.

Джесс молча кивнула и откинулась на спинку кресла. Немного подумав, скинула тапки, которые надела, поднявшись с постели.

– Ужинать будем через час, – сказала Юнис. – Если, конечно, кухарка не отвлечется. Тебе не нужно ни о чем тревожиться, понятно? Все дела могут подождать до завтра.

Оставив Джесс на попечение Квентина и Клодии, Юнис отправилась на кухню, где появилась новая женщина, требовавшая ее внимания и заботы.

Новенькая появилась у них в доме совсем недавно. Ужасно испуганная и вся в слезах. Она сбежала от мужа. По словам Мэри Энн, эта молодая женщина была «очень хорошенькая, но с ног до головы заплаканная».

А Квентин с сестрой играли в пикет. Они составляли элегантную пару, словно сошедшую с картины. Он – в строгом вечернем костюме, а она – в шелке цвета темной сливы. Судя по всему, Клодии больше всего нравился именно этот цвет.

– А вот репикет, так что получается… Сто шестьдесят очков. Тебе, дорогая, не следовало сбрасывать бубны.

– Возможно. – Клодия скрестила на груди руки.

– Никаких «возможно», дорогая. – Квентин пошел с восьмерки пик.

Высокое стрельчатое окно гостиной со шторами из парчи выходило на зелень парка посреди площади. В комнате имелся секретер, а на буфете – чайная горка в стиле чиппендейл. На полу же лежал кашанский ковер, и все убранство комнаты отличалось изяществом. Кроме того, здесь стояли на столиках горшки Стэндиша, а также античные греческие терракоты, очень изящные. На сосуде, стоявшем прямо напротив Джесс, был изображен обнаженный мужчина, пронзающий кого-то длинным копьем. Джесс как-то спросила свою гувернантку, почему в древности греки не носили одежду, но ответа так и не получила.

На спинке дивана лежала раскрытая книга, а на боковом столике покоилась утренняя газета. Среди подушек на диване валялась сумка с рукоделием. Здесь семья проводила вечера – они читали, беседовали, играли в карты.

– Весь смысл в том, дорогая, чтобы как можно быстрее сбрасывать карты, – говорил Квентин. – Я уже много раз объяснял тебе это.

Временами поглядывая на брата с сестрой, Джесс то и дело прислушивалась. Постоянно слышались шаги – кто-то заходил на кухню и выходил. Вероятно, Юнис устраивала свою новую подопечную. Что ж, кто бы ни была эта новенькая, она попала в хорошие руки.

Если бы обстоятельства сложились иначе, то и она, Джесс, могла бы сейчас оказаться на месте этой женщины. Ей было страшно порой даже подумать о том, что она лишь по чистой случайности не оказалась в борделе. Лазарус когда-то спас ее, сделав малолетней воровкой.

Тихонько вздохнув, Джесс посмотрела в окно. За окном становилось все темнее – на город неумолимо надвигалась ночь. Тени постепенно сливались одна с другой, превращаясь в сплошную темноту. Да, ей не хотелось бы оказаться сейчас на улице. А с папочкой она увидится завтра. Расскажет, что делала. Но он, конечно, будет орать, пока у нее не отвалятся уши.

От яркого огня в камине веяло жаром, и теперь ей уже было нисколько не холодно. Джесс повернула голову и снова посмотрела на Квентина и Клодию, игравших в пикет. Игра была интересной, но Квентин явно жульничал.

Клодия, покосившись на девушку, отчетливо проговорила:

– Дамы не снимают обувь в гостиной, мисс Уитби.

– Да, я знаю. Но ваша тетя говорит, что именно так надо поступать, когда болеешь.

– Для Юнис законов не существует. К тому же она – дочь герцога. – Клодия сбросила карту. – Но вы, мисс Уитби, не в том положении, чтобы перенимать ее эксцентричность.

– Да, конечно. Но я и не перенимаю.

– Что-то не верится, – пробормотала Клодия.

Она сбросила очередную карту – и снова проиграла. Впрочем, в этом не было ничего удивительного – ведь сдавал-то Квентин.

Джесс опять повернулась в кресле. Это кресло было необыкновенно массивным, крепким и основательным. Вероятно, оно принадлежало капитану. И он, когда возвращался из порта, наверное, сразу же садился в него. Садился с тяжелым вздохом и вытягивал свои длинные ноги, чтобы поставить их на каминную решетку. Да-да, это его кресло – она чувствовала это. Именно поэтому ей было в нем необыкновенно уютно. Здесь, в этом кресле, она чувствовала себя в безопасности.

Да и весь дом капитана очень ей нравился. Хотя она была тут всего лишь гостьей.

Но в Египте и в других странах Востока гости ведут себя совсем не так, как она в доме Кеннета. Там гости не роются в вещах хозяина. Интересно, что сказали бы Махмуд, Али и Саад, если бы узнали, что она сейчас задумала? Наверняка отвернулись бы от нее с презрением.

Но увы, у нее не было выбора. Она должна была спасти отца, поэтому сделает для его спасения все возможное.

Почувствовав на себе взгляд Джесс, Квентин повернулся к ней:

– Вам, должно быть, скучно смотреть, как мы играем. Можете присоединиться к нам.

Джесс покачала головой:

– Нет, не сегодня. Когда буду лучше себя чувствовать. – «Когда луна позеленеет и будет прыгать в небе, как лягушка».

Квентин улыбнулся ей:

– Значит, скоро. А сейчас мы сыграем в вист. Может быть, в висте, Клодия, тебе больше повезет.

Квентин перетасовал верхнюю часть колоды, оставив нижнюю четверть нетронутой. И вовсе не потому, что был таким неловким, Джесс сразу это поняла, потому что училась у профессионалов.

Она навсегда распрощалась с шулерством в пятнадцать лет. Дала отцу слово – это был ее подарок ему на день рождения, – что больше никогда не будет жульничать при игре в карты. В то время отец твердо решил заняться ее перевоспитанием. Но играть в карты без мошенничества было совсем неинтересно.

– К сожалению, я не большой мастер играть в вист, – проговорил Квентин. Снова улыбнувшись, он принялся сдавать карты.

Он разложил перед собой аккуратным рядом пять маленьких башенок из меди. Он обирал сестру, обманом и шулерством лишая денег на мелкие расходы. Что должна была Джесс думать об этом? Людей, которые жили в круглых черных шатрах из козлиных шкур в пустыне, она понимала лучше.

Квентин раздал карты себе и Клодии, беря их то сверху, го снизу.

Взяв розданные карты, Клодия изучила их и отобрала то, что приготовилась сбросить. Вид у нее был безрадостный.

– Уверена, что она умеет играть, Квент. Вероятно, даже играет с вульгарной жадностью.

«Почему мне никогда не приходят в голову подобные оскорбления?» Джесс плотнее закуталась в шаль.

– Значит, выигрывать в карты вульгарно.

– Леди, – фыркнула Клодия, – все равно – выигрывать или проигрывать.

– Ах, моя гувернантка никогда ничего такого не говорила, хотя была якобы кузиной маркиза или еще кого-то. Я давно подозревала, что она нас надувала.

– Моя взятка.

Покосившись на Клодию, Джесс заметила, что та как-то странно усмехается, поглядывая на брата. Эта женщина была не дура, и наверняка она знала, что Квентин мошенничает. Интересно, а капитан знал? Похоже, они тут весело проводят вечера, когда играют в карты, поздравляя друг друга с хорошим воспитанием.

– Полагаю, что жадность – величайший грех, – неожиданно заявила Клодия. – Именно поэтому…

Но Джесс ее уже не слушала. Она слушала тишину. Внизу вдруг стало необычайно тихо. Такая тишина всегда пугает. Она обычно наступает перед штормом. Или в таверне в тот момент, когда в руке у кого-то оказывается нож.

Джесс вскочила на ноги, и почти в тот же миг снизу донесся какой-то грохот, а затем – истошный крик.

В одних чулках Джесс сбегала по ступенькам черной лестницы. «Беги быстрее, быстрее», – говорила она себе.

Кухня была ярко освещена – точно сцена в театре. Джесс остановилась у порога и осмотрелась. Она сразу же увидела Юнис, стоявшую у задней двери. А прямо перед ней стоял рослый мускулистый мужчина, изрядно пьяный. Кухарка и две горничные жались друг к другу у стены, рядом с очагом. А на полу лежала молодая женщина в дешевом красном атласе и орала во всю глотку. Слуг же внизу не было, так что никто не мог прийти женщинам на помощь.

– Отдай ее мне! – кричал мужчина. Он с трудом держался на ногах, но был настроен весьма решительно. – Я хорошо с ней обращался, и ты не имеешь права ее задерживать. Она моя, понятно?! А ты суешь нос не в свое дело… – Детина вскинул сжатый кулак.

«Он собирается ее ударить», – промелькнуло у Джесс.

Если этот пьянчуга действительно хотел ударить пожилую женщину, то он был необыкновенно глуп. Было глупо даже прикасаться к Юнис. Да и к любому, кому покровительствовал Лазарус. Но этот краснолицый верзила, наверное, был слишком уж пьян.

Джесс вышла на середину кухни и закричала:

– Эй, посмотри на меня! Посмотри на меня, пьяная свинья!

Но мужчина не слышал ее. Он не услышал бы Джесс, даже если бы она крикнула ему в ухо. Спиртное затмило его разум.

– Я сверну тебе шею! У тебя нет прав на… – Верзила размахнулся, намереваясь ударить Юнис, но в тот же момент покачнулся и машинально отступил на шаг.

Кухарка и служанки в ужасе завопили. А Джесс подбежала к плите, на которой булькали горшки, и схватила за ручку самый большой из них. Горшок оказался ужасно тяжелый – как гиря.

«Только бы не расплескать, – думала Джесс. – Господи, только бы не ошпарить Юнис».

Качнув горшком, Джесс выплеснула кипящее варево в лицо пьяного. Тот взвыл и закрыл ладонями глаза.

«Что же теперь? Что теперь?» – спрашивала себя Джесс, озираясь. Сбоку от двери висели шали и плащи. Сдернув с крючка длинный черный плащ, она накинула его на голову верзилы. Наклонившись, он с воем бросался из стороны в сторону, как разъяренный бык. Наконец врезался в стол и еще громче завопил. Послышался звон – со стола на каменные плиты пола посыпались тарелки. Джесс повернулась к женщинам:

– Бегите! Быстрее бегите!

Горничные не заставили себя уговаривать. А женщина, ставшая причиной раздора, сидела на полу и тихонько всхлипывала. Приблизившись к ней, Юнис попыталась ее поднять.

– Отведите же ее наверх, отведите… – говорила она.

Тут верзила наконец сбросил с себя плащ. Лицо его сделалось кирпично-красным, и он, глядя на Джесс, рычал, точно дикий зверь. Глаза же его горели безумием.

Джесс попятилась. «Никогда не причиняй человеку боли, – вспомнились ей слова Лазаруса. – Убей или беги. Никогда не причиняй боли».

В следующее мгновение зверь ринулся на нее. У нее не было возможности убежать или увернуться. К тому же Юнис все еще находилась у нее за спиной. Значит, надо было чем-то обороняться. Чем угодно. Нащупав на столе большой кувшин, Джесс подняла его и запустила в верзилу. Кувшин угодил ему прямо в нос, но он даже не поморщился. Шаг за шагом он приближался к девушке.

Загрузка...