Мой сладкий негодяй

Глава 3

— Диана, уточните у неё, обширную делаем операцию или эндоскопическую.

— У нее ОМС.

Да, хоть ПМС.

— Всё равно спросите, может, она готова оплатить прокол? Это все-таки три дня в больнице, а не семь. Да и балетом своим займется быстрее, — усмехнулся Стас, фантазируя о сексе на сцене, но печальный взгляд медсестры резко охладил пыл.

С таким лицом она выглядела еще старше. Он знал, что из-за матери ей требовалась поддержка. Та уже давно была пациентом хирургического отделения. Но Стас давно искоренил в себе функцию надеждного плеча, еще с тех пор когда за слезы отец его бил, а мать не могла тому противостоять.

— Диана, — довольно резко сказал он. — Я помню про вашу маму. Как раз сейчас собираюсь к заведующей, возможно уже нашлось сердце.

— Но мы не первые в очереди.

— Не первые, но и вашей матери не двенадцать лет, как той девочке. Тем более еще непонятно кому оно подойдет.

В её глазах засветилась надежда и она смахнула набежавшие слезы.

— Спасибо вам, пойду отнесу данные в операционную.

Диана взяла с собой карту и умчалась наверх по лестнице, явно довольная его словами. Стас посмотрел ей вслед и в голову закралась одна нехорошая мысль, вернее она была замечательной со стороны жизни одного пациента, но отвратительной с моральной точки зрения.

Он снял телефон с зарядки и нашел в списке контактов номер.

— Леша, как оно?

— Жизнь дерьмо, люди умирают, но нас безносая не возьмет, — веселился его приятель из психиатрического отделения. Их отношения были самым странным, что появлялось в жизни Стаса. Алексей Новиков невысокий парень с темными кудрями и неизменной улыбкой на лице. вошел в его жизнь в один из самых тяжелых периодов..

Смерть отца, а после информация о давнешнем любовнике матери загнали его в глубокую депрессию, которая могла привести к фатальным ошибкам. Их Алексей и помог избежать. С его вечно раздражающим юмором и детской мудростью он неизбежно вводил Стаса в ступор и заставлял смеяться. Хотя хирург был уверен, что разучился это делать.

— Ты вчера про Лунского говорил, он еще жив?. У него же четвертая группа крови? — выдал Стас серию вопросов и с волнением стал ждать ответа.

— Живее всех живых, и по-моему сдохнет не скоро. Я понял, о чем ты. Тут без шансов, ему в коме лежать еще лет десять. Его переводить будут в другое отделение.

Стас разочарованно поблагодарил Алексея, договорившись перекинуться выпивкой в общий выходной и раздраженно посмотрел наверх. Люминесцентные лампы создавали леденящее кровь свечение, но были безопасны и дешевы. Но сейчас совсем не о дешевой женщине думал Стас.

Он поднимался по лестницам на пятый этаж, кривя губы только от одной мысли о разговоре с этой жадной до власти, развратной бабенкой. Сложно подобрать другое слово для женщины, которая соблазнила сына своей приятельницы. Стаса. Когда ему только стукнуло пятнадцать, она ловко взяла в оборот сладкого мальчика, показывая самые разные грани удовольствия.

Впрочем, она была неплохим учителем, вот только от её измученного фитнес-тренировками, тела Стаса уже тошнило. Она и любовника хотела к ним подключить, но у него в интересах не было пассивного вида спорта. Именно движение, борьба, победа и операции заставляли его кровь кипеть, а сердце неистово биться.

От толкнул дверь на пятый этаж и словно попал в музей.

Административный этаж выглядел просто шикарно, по сравнению с остальными помещениями больницы. Вычурность говорила пришедшему сюда, насколько тот ничтожен, а картины постмодернистов, развешанных на стенах, только усугубляли это состояние.

Остановившись у двери с табличкой «главврач Терехина Марина Евгеньевна», Стас закатил глаза, вспоминая извилистый, путь приведший её на самый вверх больничной иерархии. Когда была возможность потоптаться по предыдущему, очень хорошему управленцу, Марина без зазрения совести это сделала. Всего-то и стоило переспать с одним из учредителей, а потом заманить его в брачные сети. Но надо отдать ей должное, она не вмешалась в уже отлаженный механизм, а просто поддерживала его на должном уровне.

Стас не хотел туда заходить. Не хотел видеть вышколенную худую особу, которая с помощью многочисленных процедур пыталась угнаться за неоспоримо увядающей красотой. Сейчас от нее зависело, насколько быстро министерство выдаст грант на лабораторию, а главное кто ее возглавит.

Его тошнило, что данное место достанется ему не за заслуги перед больницей, а потому что он частенько доводил Марину до оргазма, втрахивая ее в дорогущий кожаный диван. Он не церемонился с ней, она как и его мать не была достойна нормального отношения. Но и себя не ненавидел за продажность, и не считал что, достоин чего-то хорошего помимо карьеры. Но была цель, а пути достижения — это мелочи.

«Проститутка»

Стас провел судорожно трясущейся рукой по светлым волосам и взглянул в окно. Ему не была присуща трусость, но он откровенно боялся Марину, боялся что она обманет его и отдаст лабораторию ортопеду, с которым недавно начала трахаться в его кабинете.

Больница большая деревня и здесь редко можно было что-то утаить. Слишком сухим был этот лес, по которому, как огнём полыхали сплетни.

Он бросил взгляд на залитую солнцем парковку.

«Не стоит быть пессимистом.»

На улице стояла чудесная погода, осенняя листва красиво украсила город в золотые одежды, вот только на душе Стаса давно и стойко поселилась слякоть и грязь.

Пальцы толкнули дверь и он широко улыбнулся Рите — секретарши заведующей, получив взаимный ответ. Рита была из тех женщин, которые смотрели на мир с высоко поднятой головой и никогда не унывали. Её много лет связывали отношения с мужчиной, который отказывался на ней женится. Правда, это не помешало им завести ребенка. Они расставались, сходились. И эту бесконечную Санта-Барбара не обсуждали, разве что ленивые.

— Рита, детка. Как твой Братислав?

— Младший или старший? — усмехнулась блондинка. — Младший набедокурил в садике и вчера я весь вечер читала ему поучительные сказки, а старший пока в командировке.

Послушав бессмысленный рассказ, который не вызвал интереса, Стас попросил кофе.

— Надеюсь ты постараешься в этот не сжечь кофеварку?. Ты же не хочешь, чтобы я отравился.

Рита конечно пропустила оскорбление своим кулинарным способностям и вскочила из-за стола.

— Обижаете, разве я могу отравить наше солнце.

Он усмехнулся этой похвале и посмотрел на плавное покачивание крупных бедер. Никакая любовь к мужчине не может помешать женщине получить толику внимания от симпатичного коллеги. Это и продемонстрировала Рита. Она вздрогнула, когда он слегка коснулся её поясницы и прошептал на ухо:

— Ты просто чудо. Себе, если будешь делать кофе, сахара положи поменьше.

Она коротко кивнула и посмотрела на свою большую грудь. Форму после беременности она так и не восстановила. Возможно, поэтому её гражданский муж и осторожничал с браком, ведь сам он был известным в стране легкоатлетом.

Стас оставил Риту со своими комплексами и без стука прошел в ультра, модно обставленный кабинет Марины. Он выглядел бы красивым, если бы не был столь пафосным. Тяжелые зеленные потртьеры на окнах и холодный блес мрамора и кожанная мебель не вызывали желания здесь задержаться.

— Стас! — вскочила Марина с кресла, в котором откровенно смотрела в смартфон.

— А ты я смотрю все в делах праведных, — иронично хмыкнул он и посмотрел на настенные часы. До операции было еще пятнадцать минут.

— Так, я жду министра, как раз по нашему вопросу, — блеснула она идеальной улыбкой, которую искусственным сиянием давила на мозг.

В этой женщине за сорок, уже давно все было ненатуральным. Три мужа постарались, как следует сделать из симпатичной девушки, не пойми что. Она, конечно, не пререкалась и только содействовала, со временем превращаясь в женщину робота. Без чувств, но с инстинктами психопата, которые ничего не чувствовали.

Она коснулась щеки Стаса своими накрашенными губами, но не оставила и следа, зато обдало приторным запахом сладких духов. Ему в голову пришел аромат Синицыной, легкий нераздражающий, но он быстро взял себя в руки и заговорил резко, как будто топором обрубая слова.

— Я так понимаю, что кандидатов на место управляющего лабораторией уже два. Что ты скажешь сегодня министру? Назовешь имя нового любовника?

— Сладкий…

— Я же просил.

— Ну прости, ты последнее время совсем забыл обо мне. А куда еще податься одинокой женщине? — томно прошептала она, поглаживая его воротник и водя наманикюренным пальчиком по стетоскопу. Его Стас по привычке таскал с собой.

Он приподнял брови в немом удивлении, стряхнул с себя её руку и уселся в кожаное бежевое кресло, взяв в руки телефон.

Естественно запароленный.

— Мне помнится, у тебя есть муж.

— Он мне наскучил, и совсем не страстный.

— А я значит еще вызываю интерес? — вперился в в неё взглядом Стас. Посмотрел в немое отражение маленького экрана и отложил современную игрушку на столик между креслами.

— Ну, а как же иначе, дорогой. Ты лучшее, что было в моей жизни, — театрально заявила она, как будто уже занавес открыли, а зрители захлебывались криками восторга.

— Учитывая, что ты сама меня и поднатаскала, — съязвил он злобно, — это и неудивительно.

Она пропустила мимо ушей колкость и сделала лицо по ее мнению соблазнительным. Прищурила взгляд, медленно облизала губы и заправила прядь идеально уложенных волос за ухо, с блестящей серьгой. Она сделала шаг вперед, но в этот момент раздался стук, и вплыла Рита с подносом.

Она оставила его на столе, и отрапортовала, что министр перенес встречу на завтра. С этим и удалилась, не забыв показать свою лучезарную улыбку. Марина лишь картинно ее изобразила и быстро села перед Стасом на колени.

Он видел, с какой жадностью, её руки как щупальцы тянулись к его члену.

— Вот видишь, не все зависит от меня. Ты же знаешь, стоит тебе только попросить, и я все для тебя сделаю.

Продолжение про взаимные услуги не прозвучало, но Стас четко прочитал это в ее блядских карих глазах. Пришло вдруг осознание, что он устал быть управляемым. Проект лаборатории его и по сути этот грант мог достаться любой больнице в которой он бы работал. И там бы был нормальный руководитель, хотя и здесь такой был. Раньше.

Стас резко наклонился и схватил её за обильно политые лаком волосы. Ощущение было не из приятных. Он сжал затылок Марины и притянул к себе.

— Ты такая хитровыебанная. Хочешь и конфетку съесть, и к стоматологу не попасть. Я заебался кормиться твоими завтраками. Я уже восемь лет гну здесь спину и больше не собираюсь поддаваться твоим провокациям. Если завтра не будет подписанной бумаги, я сваливаю.

— Ты не уйдешь,! Начнешь все сначала? — сверкнула она глазами и облизалась от того напряжения в теле, которое вызывала близость и грубость Стаса.

— Проект мой, грант достанется мне в любом случае. А твоя больница многое потеряет. Тебе пора понять, что я давно не сладкий мальчик и не тебе решать с кем и когда мне трахаться. Поняла? — дернул он за волосы сильнее.

«Сука».

— Конечно, конечно. Завтра все будет.

Он посмотрел на её влажные губы и вспомнил про долгое воздержание и неуместные желания к молоденькой пациентке.

— Пожалуй, я могу уделить тебе немного внимания, раз твои любовники нагоняют на тебя тоску, — прошипел он ей в лицо, доставая колом стоящий член из форменных брюк. — Открой рот, Марина.

Она широко распахнула глаза в предвкушении, но далеко не так широко как губы, которыми мигом обхватила головку.

Сосала Марина конечно отменно, но если закрыть глаза, всегда можно представить кого-то другого, кого-то столько же невинного, насколько порочна эта женщина.

Кончаю быстро и почти без удовольствия, сняв часть напряжения настигшего меня внизу рядом с Синицыной. Вот это странно. Кончать в узкое горло одной, а представлять другую.

Стас кончил быстро, даже уж очень, но удовольствия — ни в грош. Впервые он трахал одну, а фантазировал о другой.

Спустя еще несколько минут, промыв член от выделений, и отмахнувшись от навязчивой дамочки, он поспешил в операционную. Там лежала девушка, красота которой затмевала даже его первую школьную любовь.

Мужчина не запомнил даже её фамилии, зато не забыл, как именно в тот год его соблазнила Марина, а еще через год всплыла информация о любовнике матери. Что-то тогда сломалось в нем. Иллюзия счастливой семейной жизни была погребена под массивными завалами лжи и похоти.

Все мысли о прошлом одним духом снесло настоящее.

Стерильная операционная, персонал в форме, маски и приборы, по которым определяются жизненные показатели пациента. Здесь не осталось места для проблем, страхов или похоти. Это был его мир, и в этом мире сегодня гостила нимфа.

Девушка лежала неподвижно, словно спящая царевна под стеклом в ожидании поцелуя. Её губы дрожали, а по щекам катились слезы.

Стас натянул перчатки, кивнул анестезиологу. Тот уже вливал нужный раствор в капельницу и посмотрел в глаза Маше. Это была стандартная процедура перед операцией — разговор помогал пациенту расслабиться, а врачу напомнить, что он не патологоанатом.

Маша бросила взор на Стаса и широко раскрыла глаза, оглушив его улыбкой.

Полегче, мы же не в спальне.

— Как вы себя чувствуете?

— Чудовищно, — захрипела она не своим голосом, а лицо подернулось сонливостью.

— Чистка желудка — ужасная вещь, гадкая, но я так рада вас видеть.

— Так нужно, — самым обстоятельным тоном успокаивал он, про себя усмехнувшись. Стас понял, что анестезия начала действовать, вводя девицу в некое маревое состояние, близкое к опьянению. Теперь она будет откровеннее, чем в сознании. — Сейчас вы заснете, а проснетесь уже здоровой.

— Вы такой интересный, самый прекрасный — как эльф из сказки, — мечтательно улыбалась она и Стас больше всего на свете хотел, чтобы она перестала волновать его этим простым движением губ. Он вскользь взглянул на открытые участки тела, которые уже смазывали раствором и ожидаемоуслышал всхлипы.

Стас подметил смешливые взгляды медсестер. Их всегда потешали резкие смены эмоций, у подверженных анестезии, пациентов.

— Я пропущу посвящение, — тем временем уже в голос рыдала Синицына. — Танька будет танцевать вместо меня!

Стас сдержал смех и увидел условный знак грузного Владислава Богатырева.

— Считаем до десяти и можно начинать.

Хирург наклонился к уху девушки, слыша, тот же ненавязчивый аромат и зашептал:

— Я уверен, никто никогда не сможет с тобой сравниться. Отнесись к этому, как к очередному препятствию, через которое нужно перепорхнуть.

Стас отпрянул, когда слезы явственно сменились притягательной безыскуственой улыбкой, а Синицына всхлипнув, произнесла:

— Мне так папа говорил когда-то. Спасибо Станислав Алексеевич, с вами мне ничего не страшно.

Мысль о сравнение с отцом была крайне неприятной. Захотелось наглядно доказать нахалке, насколько далеки его чувства от родственных. Хорошо бы наедине. Обнаженными.

Она отключилась, и стала размеренно выдыхать воздух.

Стас же взошел на сцену. Теперь весь остальной мир с его пустяковыми проблемами и трудностями перестал существовать. Только хирург, запас знаний и скальпель.

Или…

Периферическое зрение действовало отлично. Стас видел нежный овал лица Синицыной и чуть приоткрытые губы, а потом перевел взгляд на ничем не испорченную кожу живота.

— Делаем эндоскопию, — выговорил он глухо, из-за тонкой маски на лице.

— Но, — удивилась медсестра Елена, протягивая хирургу скальпель, — в карте указана обширная операция.

— Я гораздо лучше вас знаю, что там написано. Я сам заполнял её. Готовим эндоскопию, — резко напомнил о своих соответствующих полномочиях, Стас.

Елена лишь пожала плечами, убрала скальпель и стала спешно готовить эндоскоп. Не в её правилах спорить с взбалмошными врачами. Её дело маленькое — слушаться.

— И что ты напишешь в отчете? — спросил Богатырев, когда операция закончилась, а врачи уже мыли руки. Или сам оплатишь?

— Подумаю, — посмотрел на себя в зеркало Стас, внутренне изумляясь своей эскападе. Что на него нашло?

— Девчонка конечно ничего такая, но как по мне заурядная влюбленная в тебя пациентка. Сколько ты таких уже выдел. Чем она тебя привлекла?

— Если бы я знал, — похлопал по плечу коллегу Стас и устремился к выходу, стряхивая с рук капли воды. Открыв двери, он обернулся. Прямо за спиной Богатырева располагалась операционная, где как раз отключали лампы — Прикроешь?

— Спрашиваешь, я еще не забыл, как ты меня в чувство после развода приводил. Было забавно.

— Только если считать плавание в минус тринадцать веселым занятием.

— Сработало же.

Стас вспомнил операционную, которую почти разбил пьяный Влад. После по распоряжению Стаса, буйного тащили на улицу три не самых слабых санитара и швырнули в мелководье реки, что текла рядом с больницей. Лед из-за течения был тонкий и тяжелое тело его с легкостью проломило. Стас сам вытащил коллегу из воды и выделил палату, а потом выгородил, зная что должники лишними не бывают.

— Это верно, буянить ты формально перестал. Увидимся, — с беглою усмешкой откланялся Стас, последний раз взглянув на Синицыну, чьи веки уже затрепыхались