Мой возлюбленный негодяй

16.

— Почему тебя называют Герцогом Бриллиантов?

Язык Джордана нежно заскользил вокруг ее соска.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Дороти как-то раз случайно упомянула это имя, но она тоже не знала подробностей — и сказала лишь, что это было как-то связано с мешочками бриллиантов и женщинами… Тогда мне это было не интересно.

— А почему сейчас решила спросить?

Потому что теперь она жаждет знать о нем все: и плохое, и хорошее. Ей надо ощутить его целиком, насладиться всем, что у него есть, взять все, что он дает ей. Потом у нее не будет ничего, кроме воспоминаний, и она хочет, чтобы в этих воспоминаниях он остался раскрытым до конца.

— Расскажи мне!

— Это было в далекой юности, — нетерпеливо ответил он. — Я уже давно не занимаюсь такими глупостями. — Он начал тереться щекой о ее грудь. — И моей жене не пристало слушать такое.

— Но я тебе не жена.

— Будешь.

Марианна не стала с ним спорить. Так мало осталось этих драгоценных минут!

— Я хочу знать. Он поднял голову:

— Предупреждаю — тебе это не понравится. Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц и поддразнила его:

— Это не может быть страшнее того, что я уже знаю.

Он поморщился:

— Как это успокаивает! Однако правда может оказаться неприятнее, чем ты предполагаешь. В моем беспутном прошлом есть такие детали, которых ты не знаешь и не должна знать. — Взяв ее руку, он прижался губами к ладони и рассеянно спросил: — Что это все-таки за запах?

Она напряглась и попыталась вырвать у него руку:

— Какой запах?

Он понюхал ее ладонь.

— Я уже и раньше его почувствовал. Он ужасно знакомый, но я никак не могу сообразить…

— Лошадиный пот, — быстро ответила она. — Я же говорила тебе, что не имела возможности мыться. — Она заставила себя улыбнуться. — А ты должен быть достаточно деликатным, чтобы не говорить об этом. — Ей обязательно надо его отвлечь. — Или ты просто пытаешься уйти от ответа на мой вопрос? Я хочу знать о Герцоге Бриллиантов.

Джордан нахмурился:

— Господи, ты что — никогда не сдаешься? Он отпустил ее руку. Но надо сделать так, чтобы он потом не вспомнил об этом запахе. Упрямо подняв подбородок, она сказала:

— Насколько я понимаю, весь свет знает, почему тебя так прозвали. По-моему, это в высшей степени несправедливо, что тебе известно обо мне все, а я…

Она замолчала: он поднял руки в знак того, что сдается.

— Это была просто вздорная прихоть. В конце ночи наслаждений я оставлял даме мешочек бриллиантов. В нем было столько камушков, сколько раз ей удавалось доставить мне удовольствие. — Он отвел взгляд. — Это породило некую соревновательность, которая тешила мое самолюбие.

Он явно рассказал ей не все.

— Дороти сказала, что за этим было что-то еще.. Что все смеялись, когда говорили об этом.

— Дороти вообще не следовало с тобой это обсуждать. — Снова пожав плечами, он коротко бросил: — Им казались забавными места, где я оставлял бриллианты.

— Места…

Тут до нее дошло, и щеки у нее запылали.

— Я же говорил, что тебе это не понравится.

— Не понравится?! — Она села и потянулась за плащом. — По-моему, это мерзкий, гнусный разврат! — Она вскочила, завернулась в плащ и пошла к двери. — А ты — гадкий развратник.

— Бога ради, куда ты?

— Куда-нибудь, лишь бы уйти от тебя. В этом огромном дворце должно найтись место, где я смогу не видеть…

— Это было много лет тому назад. Я был почти совсем мальчишкой. — Он тоже встал и вышел следом за ней в вестибюль. — Вернись к огню. Нельзя бродить по такому холоду.

— Ты никогда не был мальчишкой. Ты родился похотливым негодяем, который…

— Почему ты так разозлилась? — Он поймал ее за плечи. — Я рассказал тебе обо всем только потому, что ты этого потребовала.

— Я не ожидала…

Да, она не ожидала, что ей будет так больно. Она не ожидала, что картина пороков и разврата того юноши наполнит ее гневом и страданием. Она ошиблась. Нет, ей совсем не хочется узнать всего Джордана Дрейкена и думать о тех женщинах, которые были в его прошлом.

— Почему ты удивляешься, что подобные действия шокируют меня?

Он пристально посмотрел на нее.

— Ты не была шокирована. — И чуть слышно добавил: — Ты ревновала.

Она поспешно покачала головой.

— Почему бы и нет? Если бы ты рассказала мне, что у тебя был твой собственный герцог бриллиантов, я захотел бы убить его… и тебя. — Он придвинулся к ней. — Но у меня на это есть причина. Я люблю тебя.

— Ты не…

Его губы прижались к ее губам, его язык затеял с ней шутливый поединок. Она потеряла дыхание, и когда он наконец поднял голову, Марианна не могла сказать ни слова.

— И я думаю, что ты должна испытывать то же самое чувство. Или что-то очень к нему близкое.

— Нет, — прошептала она.

Джордан уже подхватил ее на руки и понес к лестнице.

— Я хочу почувствовать тебя подо мной, — хрипло проговорил он, начиная подниматься по ступеням. — Как сегодня днем. Только на этот раз между нами не будет никаких преград. — Он остановился на последней ступени. — Кажется, это было именно здесь.

— Я не хочу этого.

Он положил ее на мраморный пол и нетерпеливо откинул полы плаща. Их тела встретились, и Марианна ахнула, ощутив жар и жесткое прикосновение его плоти.

— Тогда убеди меня — и этого не будет. — Он двумя пальцами захватил шелковые завитки, окружавшие ее тайну, и нежно за них потянул. — Убеди меня.

Страстная волна захлестнула ее, груди стали тяжелыми и горячими. Лунный свет, струившийся сквозь узкие окна лестничной площадки, ледяным сиянием тронул хрустальные подвески люстры у него над головой. Холод и жар. Тьма и огонь. Властность и покорность. Марианна проклинала победившую ее страсть, пытаясь вновь вернуть вспыхнувший гнев.

— Я не из тех женщин, которым ты дарил эти свои мешочки. Я не допущу, чтобы ты обращался со мной…

— Ш-ш. — Он прикоснулся пальцами к ее губам, заставляя замолчать. — С тобой у меня никогда не будет этого. — Его глаза вдруг озорно блеснули. — Хотя когда-нибудь я, наверное, подарю тебе бриллианты. — Почувствовав, что она возмущенно напряглась, он подался вперед и прошептал ей на ухо: — У моего поверенного в Лондоне хранятся два гигантских бриллианта. Они очень красивы, у них чистая и смелая игра. Они похожи на тебя, Марианна.

— Мне не нужны твои бриллианты.

— Но эти ты примешь. — Два его пальца оказались глубоко внутри нее. — Потому что мы поместим их вот сюда.

Снова ахнув, она выгнулась ему навстречу.

— Мне нравится мысль надеть на тебя мои бриллианты, любимая. — К двум пальцам прибавился третий, они скользили туда и обратно, ритм ускорился. Она кусала губы, с трудом сдерживая крик. — По-моему, тебе эта мысль тоже нравится. Надеюсь, ты сможешь носить их, когда будешь работать, сидеть за столом, ездить верхом и ходить. И при каждом твоем движении они будут тереться друг о друга, а ты — испытывать острое наслаждение.

Эти безумные слова возбуждали ее так же сильно, как и ощущение его пальцев внутри. Страсть ее достигла предела. Снедаемая ее жаром, она почти не ощутила, что он шевельнулся, меняя свое положение. С дразнящей улыбкой Джордан прошептал:

— А для меня будет огромным удовольствием вынимать их, когда мы соберемся сделать вот это.

И он ворвался в нее, проникнув до самого ее центра.

Марианна вскрикнула и откинулась назад. Он положил ее ноги себе на бедра и отдался порыву страсти, которая была почти жестокой в своей силе.

Она могла только стонать, бессильно цепляясь за его плечи. Ощущения, которые она испытывала в эти минуты, невозможно было бы выразить словами. Марианна думала, что большего уже не выдержать, но он давал еще и еще… И все равно этого ей казалось мало. Он был воплощением бушующей силы и мужественности, а она — женщиной, разделяющей его необузданную и беспредельную страсть.

Когда наступил момент апогея, она содрогнулась, и ее торжествующий крик эхом разнесся под высокими сводами пустынного дворца.

Задыхаясь, Джордан поднял голову и посмотрел прямо ей в лицо.

— Я был слишком резок. Я не сделал тебе больно? С тобой все в порядке?

С ней все было в порядке, если не считать страшной слабости, охватившей все ее тело, и такого ощущения, словно весь мир умер и был рожден заново.

— Ты не сделал мне больно.

— Мне надо было, чтобы ты поняла. — Он нежно погладил ее щеку. — Герцог Бриллиантов жил давным-давно, это был совсем другой человек. Я воскрешу его для тебя только тогда, когда это сможет принести тебе наслаждение. — Он так хотел, чтобы она верила ему! — Теперь это только для тебя. Понимаешь?

—Да.

— Но я чувствую, что ты по-прежнему мне не доверяешь.

Как горько прозвучала эта фраза. Может быть, он ожидал возражений, надеялся, что она опровергнет его слова.

Но она промолчала, хотя в эту минуту почти готова была поверить ему, почти убедила себя, что он ее любит.

Почти.

— Я замерзла; — прошептала она. Надежда погасла в его взгляде, но он заставил себя улыбнуться:

— Ничего удивительного. — Поднявшись на ноги, он помог ей встать, а потом закутал в плащ. — Давай вернемся к огню. — Взяв за руку, он повел ее вниз по лестнице.

Она была в плаще, а он совершенно обнажен.

— Тебе, наверное, тоже холодно. Он покачал головой.

— У меня такое чувство, словно мне больше никогда не будет холодно. — Закрыв дверь комнатки, он подвел ее к огню, перед которым расстелил овчину. — Ложись. Я буду обнимать тебя, пока ты не заснешь.

Вот так же он обнимал ее в Дэлвинде каждую ночь. В те недели ее переполняли страх и обида, и она не ценила эти сладкие минуты нежности и близости. Ну что же, у нее есть сегодня, которым можно насладиться сполна.

Марианна устроилась рядом с Джорданом у огня. Она не станет думать о завтрашнем дне. Он так нежно ее обнимает… Ей хочется хотя бы на несколько часов забыть обо всем, поверить, что его слова — правда и чувство к ней сильнее, чем желание получить Джедалар.

И что существует любовь, которая живет вечно.

— А, вот это великолепно!

Марианна сонно приоткрыла глаза и увидела, что в дверях стоит Грегор.

— Бога ради, Грегор! —Джордан схватил лежавший рядом с ними на полу плащ и накрыл Марианну. — Тебе что, не пришло в голову постучать?

— Я очень спешил. — Он расплылся довольной улыбкой. — Не смущайтесь: вы вместе прекрасны. — Но мимолетная радость внезапно исчезла с его лица, и голос прозвучал тревожно: — И лучше, чтобы вас нашел я, а не Небров.

— Небров! — Похолодев, Марианна села и дрожащей рукой откинула со лба волосы. — Он здесь?

— Пока нет. Нико говорит, что он может появиться через два часа.

— Сколько? — спросил Джордан.

— Сотня человек, а может — больше. Едут очень быстро.

— Против двадцати! — Джордан гневно выругался. — Они знают, что Нико их видел? Грегор покачал головой.

— Тогда мы должны застигнуть их врасплох. — Джордан начал поспешно одеваться. — Им придется проезжать через холмы, как и нам. Там наверняка найдется место, где мы могли бы…

— Нет, — сказала Марианна. — Приведи его сюда.

Джордан кинул на нее настороженный взгляд.

— Что?!

— Приведи его ко мне.

— Черта с два!

— У тебя слишком мало людей, чтобы вступить с ним в бой.

— Думаю, это не так, — сказал Грегор. — Один наш человек стоит троих людей Неброва.

— Вы все равно остаетесь в меньшинстве, — возразила Марианна. — Спрячьте ваших людей здесь, во дворце, а потом поезжайте навстречу Неброву и скажите, что хотите с ним договориться. Скажите, что, если он пощадит вас и ваших людей, вы отдадите ему меня и Джедалар. — Подняв руку, она прервала протесты Джордана. — Потом приведите его сюда, ко мне. У вас будет возможность рассчитаться с ним.

— Давай обговорим все очень точно. Я должен привести его к тебе? — осторожно спросил Джордан. — Ты хоть представляешь, что он может с тобой сделать?

— Конечно, представляю. Но, кроме того, я знаю, что он не станет убивать меня, пока не найдет вход в туннель, — спокойно ответила она. — А это даст нам щанс раз и навсегда от него избавиться.

— Черт подери, я не буду еще раз делать тебя приманкой!

— Ты никогда не мог меня сделать тем, чем я не хотела бы быть. — Марианна повернулась к Грегору. — Объясни ему: если мы отсечем голову — змея погибнет. Люди Неброва не станут на нас нападать после смерти своего господина.

— Это верно, — согласился Грегор. — Но отсечь голову будет непросто.

— Согласитесь, что здесь у нас на это больше шансов, чем если вы нападете на весь его отряд в холмах.

— Марианна права, — сказал Грегор Джордану. — А если мы потерпим поражение, он все равно явится сюда за ней.

— Не явится, если она поедет с нами.

— Я не поеду с вами. — Она решительно встретила его взгляд. — Тебе придется привязать меня к седлу. Приведи его сюда.

— Какого дьявола ты так заупрямилась?

— Потому что я права. — И она устало добавила: — И потому, что этому пора положить конец. Ты когда-то сказал мне, что Небров никогда не отступится. И с тех пор ничего не изменилось. — Ее лицо посуровело: — Если не считать того, что он сделал с Алексом. Я не могу допустить, чтобы он глумился над людьми, которых я люблю. Он заслужил смерть.

— Он умрет. Но не здесь. Не с тобой…

— Приведи его сюда, или я сама поеду ему навстречу, чтобы все сделать.

— Будь ты проклята, — тихо сказал он тоном, полным отчаяния. Еще секунду посмотрев на нее, он резко повернулся: — Пошли, Грегор. Мы получили приказ. Пошли, приведем ей этого подонка.

— Я буду ждать в дворцовой церкви, — сказала Марианна.

Джордан оглянулся, на его лице застыл недоуменный вопрос.

Она покачала головой:

— Я не буду молиться о спасении. Я же сказала тебе, что Джедалар там. Еще раз провести Неброва не удастся. Я должна буду показать ему то, что он хочет увидеть.

— Ты клялась, что никогда этого не сделаешь.

— Обстоятельства изменились. У меня нет выбора.

— Ты же знаешь, что я тоже здесь буду. Что бы ты ни показала Неброву, я это тоже увижу. — Он помолчал. — Даже после того, как мы от него избавимся, ты окажешься проигравшей.

— Я знаю, что проиграю. — И ее проигрыш будет гораздо сокрушительнее, чем он может себе представить. — Я буду думать, об этом тогда, когда это произойдет.

— Марианна… — Он шагнул было к ней, но сразу же остановился. — Черт подери, у нас нет времени!

Повернувшись, он стремительно вышел из комнаты. Грегор помедлил немного:

— Не вини его. Он этого не хочет.

— Я никого не виню. — Марианна уже начала верить тому, что Джордан сказал о неотвратимости судьбы. Больше никак нельзя было бы объяснить запутанные нити, соединившие их жизни. — Нет, это неправда. Я виню Неброва.

Он испытующе вгляделся в ее лицо.

— Ты больше его не боишься.

— Хотела бы я, чтобы это было так, — устало ответила Марианна. — Просто я не могу позволить страху меня остановить. Долгие годы этот страх заставлял меня думать, что я беспомощна. Нет, я вовсе не беспомощна. Он убил мою мать и похитил Алекса. Я не допущу, чтобы он повредил еще кому-то.

— Грегор! — раздался оклик Джордана из вестибюля. Грегор поколебался еще секунду и вышел.

Марианна подождала, пока не раздался цокот подков по мощеному двору, а потом быстро оделась. Выйдя из комнаты, она направилась в церковь.

У нее еще два часа, а может, и меньше. Этого времени ей должно хватить: ведь она начала свои приготовления еще вчера.

Распахнув дверь церкви, она на мгновение застыла, глядя на великолепный витраж справа от алтаря.

Она сказала Джордану, что не будет молиться о спасении, но все же вполголоса пробормотала молитву.

Иногда судьбе нужно немного помочь.

Они приближаются.

Марианна напряглась, услышав топот сапог по мраморным полам дворца. Ужас ледяными пальцами сдавил ее сердце, она поняла, что еще несколько секунд — и через эту дверь в дворцовую церковь войдет Небров.

— Бабушка, помоги мне, — Марианна подняла глаза к витражу.

Она не имеет права на страх. Все готово. Но вдруг что-то не получится? Это будет означать…

— Если ты надеялась избежать наказания, назначив нашу встречу в церкви, то глубоко ошибаешься, — сказал Небров. — Я обещал Дрейкену сохранить ему жизнь и дать уехать отсюда вместе с его людьми, но твоя жизнь в договор не включалась.

Собрав все свои силы, Марианна встала со скамейки, на которой сидела у стены, и повернулась лицом к нему.

Глаза Неброва сверкали возбуждением и торжеством. Он шел к ней в сопровождении Джордана и четырех солдат, одетых в зелено-золотую ливрею людей Неброва.

— Добрый день, ваше сиятельство, —поздоровалась она с ним.

— Джедалар, — нетерпеливо произнес он. — Я думаю, мне нет нужды объяснять тебе, что я сделаю, если ты еще раз попытаешься меня провести: просто перережу тебе глотку.

— Угрозы ни к чему, — сказал Джордан. — Она обещала показать вам то, что вы хотите видеть.

— Я дам вам Джедалар. — Марианна посмотрела на солдат. — Но неужели вы действительно хотите, чтобы они тоже его увидели? Царь Павел убедился в том, что свидетели опасны и неудобны.

Небров поколебался, а потом властно махнул рукой:

— Ждите в вестибюле.

Когда за охранниками закрылась дверь, Марианна пошла к царским вратам.

— Куда ты направилась? — резко спросил Не-бров.

— Джедалар лежит здесь. — Она подняла витраж. — Мне надо встать на столик, чтобы заменить Джедаларом нижнюю левую панель вот этого окна. Надо, чтобы кто-то подал мне витраж, — осторожно, чтобы он не разбился.

— Я это сделаю. — Джордан быстро подошел к ней и встал рядом. Взяв Джедалар, он посмотрел на него. — Радуга…

— Бабушка всегда говорила, что жизнь полна радуг, которым надо верить: они обещают счастье. Если следовать за ними, — негромко прибавила она, — получишь награду.

— Какую награду? — Небров встал рядом с ними, вглядываясь в витраж. — Так это правда? В туннеле действительно есть сокровищница?

— Бабушка говорила, что царь строил планы относительно создания такого хранилища. Полагаю, вам придется проверить это самому. — Придерживая юбку, Марианна вскарабкалась на столик, осторожно раскачав панель, которую заранее освободила от скреп, вынула ее из окна и передала Джордану, взамен получив радужный Джедалар. Еще несколько секунд — и он оказался на нужном месте.

Обернувшись, она удовлетворенно кивнула.

— Он поставлен правильно. Солнце сейчас скрылось за тучей, но, кажется, через несколько минут мы кое-что увидим.

— Увидим что? — спросил Небров.

— Полагаю, то, ради чего сюда явились? — Джордан снял Марианну со столика. — Карту?

— Да. Полный план туннеля. Солнечный свет проникает через витраж, и…

Яркий поток света залил церковь, и дальнейших объяснений не потребовалось. Вся комната заполнилась великолепными цветами и темными тенями.

Небров вскрикнул и направился в левую сторону церкви, туда, где тень радужного витража упала на одну из больших, пронизанных жилками мраморных плит, составлявших пол помещения.

Джордан последовал за ним, но Марианна осталась стоять у самых царских врат. Она знала, что они сейчас видят. Дуги радуги пересеклись с жилками мрамора, составив узор, оказавшийся удивительно сложным и детальным.

— Мрамор Завкова. Весь мрамор для этого дворца добывался в небольшой каменоломне неподалеку от деревушки Завков, в Сибири. Моя бабушка много недель провела там, чтобы найти мраморную плиту с подходящими жилками, которые идеально сочетались бы с Джедаларом.

— Ключ и замок, — пробормотал Джордан. Подняв голову, он посмотрел на Марианну. — Блестяще.

— Вот тут небольшой квадрат может означать сокровищницу. — Небров склонился над плитой. — Похоже, она неподалеку отсюда, в начале туннеля. — Стремительно повернувшись к ней, Небров прорычал: — Но где здесь вход? Какой толк в карте, если там не отмечен вход?

— Царь знал, где вход, — спокойно сказала Марианна. — Карта была нужна только для указания сложных, запутанных переходов, но как попасть в туннель, ему было известно.

— И ты тоже знаешь. — Небров угрожающе сощурился. — Где вход?

— Я вам скажу. — Она помолчала. — Если вы пообещаете отпустить меня, как пообещали Джордану и Грегору.

— Мне не надо ничего тебе обещать. Я могу силой вытянуть из тебя все сведения.

— Да, но на это нужно время, а я вижу, как вам не терпится войти в туннель. Неужели проволочка стоит того удовлетворения, которое вы получили бы, наказывая меня?

— Возможно. — Он пожал плечами. — Ладно. Даю тебе слово.

Марианна прекрасно знала, что его слово ровно ничего не значит, но ей необходимо было изобразить тревогу, чтобы он не заподозрил неладное. Она указала на пол слева за вратами:

— Третий камень. Он установлен на петли и легко поднимается. Оттуда лестница ведет вниз, в туннель. Небров нетерпеливо шагнул вперед.

— Подождите. — Она подошла к столу и зажгла один из керосиновых фонарей, которые приготовила заранее. — Там вам понадобится вот это.

Небров уже поднял плиту и вглядывался вниз, в темноту. Взяв у нее из рук фонарь, он начал спускаться. На третьей ступеньке он остановился и осторожно проверил каменную дверь, чтобы убедиться в том, что снизу ее так же легко открыть, а потом посмотрел вверх, на Марианну с Джорданом, и мрачно усмехнулся:

— О нет, я не намерен спускаться вниз один, чтобы вы могли замуровать меня в туннеле, как в склепе.

— Позвать ваших людей? — спросил Джордан.

— Нет. Сначала я хочу проверить, что в сокровищнице. Вы оба пойдете со мной. — Обращаясь к Джордану, Небров добавил: — Немыслимо лишить вас удовольствия видеть то, что вы уже столько лет пытались найти, Дрейкен. — Он снова вылез наружу, вытащил пистолет и указал в ожидающую их темноту: — После вас.

Джордан начал спускаться по ступеням.

Небров повернулся к Марианне:

— А теперь ты.

Она постаралась, чтобы на ее лице ничего не отразилось.

— Если мы пойдем все вместе, нам понадобится еще один фонарь.

Когда он отрывисто кивнул, она зажгла второй приготовленный заранее фонарь, повернулась и начала спускаться.

Джордан дожидался ее у последней ступеньки.

— Какой здесь стоит странный запах, — пробормотал он.

Он догадался!

А может быть, и нет: отступив на шаг, он посмотрел на Неброва.

Небров взмахнул пистолетом:

— Идите. Прямо по главному туннелю, никуда не сворачивайте. — Он шел за ними по темному коридору, все время озираясь. — Сокровищница была отмечена слева, — пробормотал он. — Где она, черт подери?

— Мы еще очень мало прошли, — сказала Марианна.

Неожиданно Джордан замедлил шаги. Нет, ему нельзя сейчас останавливаться!

Марианна толкнула его сзади, заставив сделать еще несколько шагов.

— Может, она…

— Вот она! — Небров смотрел на темное квадратное отверстие слева от него. — Болваны, еще немного — и вы прошли бы мимо!

— Здесь слишком темно! Марианна. — Я ничего не вижу. — жалобно проговорила

Небров уже стоял посередине комнаты, освещая ее своим фонарем.

— Сундуки! — радостно воскликнул он, осматривая огромную комнату. — Сундуки и… бочонки!

Страх заставил его широко раскрыть глаза, когда он понял, где именно находится. Он поспешно рванулся из комнаты.

Но на пороге стояла Марианна с высоко поднятым фонарем в руках. Ее отчаянный крик повторило эхо подземелья:

— Джордан, беги!

И она с силой швырнула керосиновый фонарь на землю.

— Обратно в церковь!

Порох, который она рассыпала на пороге комнаты, взорвался стеной пламени, замуровавшей Неброва в «сокровищнице».

Джордан схватил ее за локоть, и они стремительно бросились по коридору к лестнице, ведущей в дворцовую церковь:

— Господи, это была вовсе не сокровищница, а пороховой погреб!

— Скорее, — с трудом выговорила она, — бочонки скоро взорвутся! Я рассыпала порох в каждом из ответвлений туннеля. Деревянные опоры свода загорятся…

Пронзительный вопль, от которого вся кровь застыла в ее жилах, на мгновение заставил ее остановиться.

Небров вырвался из комнаты, он был весь охвачен пламенем. Эта огненная страшная фигура, как в кошмарном сне, двинулась за ними.

— Не смотри на него! — Джордан подтолкнул ее к лестнице, которая была уже совсем близко. — Поднимайся вверх, скорее!

По туннелю что-то просвистело, напомнив порыв ветра. Марианна поняла, что это пылающий Небров поджег порох, рассыпанный ею по главному проходу. Еще один ужасающий вопль — и Небров скрылся в море бушующего огня.

— Боже! — Джордан увидел пламя, переметнув-аееся с пола на ее юбки, и попытался сбить его.

— Перестань! Ты сожжешь себе руки! Джордан продолжал одной рукой сбивать пламя, а другой протащил ее вверх по последним ступенькам.

— Неужели нужно было засыпать порохом весь туннель? Одного порохового погреба тебе было мало? Марианна поднялась с каменного пола церкви:

— Я должна была действовать наверняка. Джордан громко захлопнул крышку люка:

— И при этом чуть не сжечь себя! Она с трудом переводила дыхание:

— Надо было… действовать…

— Наверняка, — договорил за нее Джордан. — Этот погреб близко от дворца? Нас всех не разнесет на кусочки?

Она покачала головой:

— Он на середине холма. Руки… дай я посмотрю на твои руки.

Джордан не обратил на ее просьбу внимания.

— Мне показалось, что он ближе.

— Я не думаю… Взрыв сотряс дворец.

Джордан схватил ее и прижался к самой стене. Она лежала в его объятиях и смотрела, как по мраморному полу зазмеилась неровная трещина, протянувшаяся через всю церковь. Взрыв следовал за взрывом.

Она услышала грохот и испуганные крики в вестибюле, но в церковь никто не отважился войти.

Наконец взрывы прекратились, и густой дым стал наполнять помещение, черные столбы его выбивались из огромных трещин в полу.

— Нам надо отсюда выбираться, — прошептала она. — Сейчас уже все туннели под дворцом пылают.

— Отсюда есть еще один выход? Она покачала головой:

— Нам придется идти через дворец. Джордан поднялся и помог ей встать на ноги.

— Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь попробовал нас остановить. Судя по этим крикам, люди Неброва были озабочены только тем, как отсюда унести ноги.

Он повел Марианну через церковь по направлению к двери. Перешагивая через зияющую в полу трещину, ока увидела кипящий, всепожирающий огонь — словно под ними разверзся ад. Небров находился в этой огненной преисподней: она обрекла его на ужасную смерть. Но раскаяние не мучило ее.

Марианна напомнила себе, что она в церкви, святом месте, и не имеет права предаваться такой нечестивой радости по поводу страданий ближнего.

— Я сдержала слово, мама, — прошептала она.

— Идем! — поторопил ее Джордан.

Как он и предсказывал, в коридоре не было ни души, он был наполнен клубами густого черного дыма. Когда они выбрались в вестибюль, у нее страшно щипало глаза, так что она с трудом различала потускневшие осколки хрустальной люстры, разбившейся на лестнице. Умирала красота великолепного, роскошного дворца!

А еще через секунду они оказались на улице, и чистый, холодный воздух наполнил ее легкие. Здесь тоже виден был дым: казалось, половина холма охвачена огнем. Во дворе царил хаос: испуганно ржали и рвались лошади, бегали с пронзительными криками солдаты Неброва.

— А, вот и вы, — с облегчением сказал Грегор, возникший непонятно откуда. — Я уже было собирался кинуться внутрь к вам на выручку. Очень мило с вашей стороны избавить меня от беспокойства. Небров?

— Мертв. — Джордан крепче сжал талию Марианны и потащил ее через двор. — Давай выбираться отсюда. Огонь вот-вот прорвется сквозь пол дворца. Все наши люди в безопасности?

Грегор кивнул:

— Почему бы им не быть в безопасности? Боя-то ведь не было. Как только начались взрывы, все люди Неброва поспешили убежать из дворца. Им показалось, что наступает конец света. Я отправил наших людей с лошадьми к подножию холма. — С отвращением поморщившись, он кивком указал на суетящихся во дворе людей. — И это называется «солдаты»?!

К тому времени, как они прошли половину склона, дворец уже утонул в пламени. Марианна оглянулась на него, почувствовав глубокую печаль.

— Он заслуживал смерти, — тихо сказал Джордан. — Если бы ты не сделала этого, я сам убил бы его.

Она изумленно уставилась на него:

— Я не думала о Неброве.

— Да?

— Бабушкина работа. Все ее прекрасные витражи — они погибли безвозвратно…

Грегор хохотнул, обменявшись взглядом с Джорданом.

— Естественно, ты печалишься об окнах, а не об этой твари. Все вполне понятно, а, Джордан?

Но Джордан уже не смотрел на пылающий дворец. Его взгляд был устремлен вниз, на огромную воронку — результат взрывов. Она знала, что сейчас он думает не о гибели Неброва или уничтожении дворца, а о той страшной опасности, нависшей над Кассаном, и никогда не простит ей разрушенных туннелей, которые были нужны для его спасения.

— Я должна была это сделать!

— Нет, ты захотела это сделать, — непреклонно ответил он. — Здесь большая разница. Ты рассыпала порох во всех ответвлениях туннеля еще до того, как Нико увидел Неброва и его отряд.

— Разве ты не понимаешь? — спросила она. Как ей хотелось бы, чтобы он все понял! — Бабушка создала Джедалар. Она была участницей этого ужаса в туннелях, и ей необходимо было исправить то, что она сделала. Она заставила нас с мамой дать клятву, что туннель больше никогда не будет использован для того, чтобы убивать людей. Она точно рассчитала, как это сделать. Ведь она знала, что царь предназначил одну из комнат для хранения оружия и пороха, и… — Марианна замолчала, увидев, что лицо Джордана остается совершенно бесстрастным. Она ведь и не надеялась, что он простит ее. Устало она сказала: — Да, я захотела это сделать. Даже если бы я не давала той клятвы, я все равно разрушила бы туннель.

— Почему? — спросил Грегор.

— Потому что моя бабушка была права. Война — это зло, а туннель был орудием войны. Ведите свои войны тем оружием, которое у вас есть. — Она взглянула Джордану прямо в глаза. — Я рада, что это сделала.

— Ну а я не рад. Я страшно зол на тебя. — Он взял ее за локоть и потащил вниз, к ожидающему их отряду. — Но я подожду вымещать на тебе свой гнев, пока мы не проверим, нет ли у тебя ожогов.

Силы небесные, она чуть не забыла про то пламя, которое едва не пожрало их обоих.

— Я не обожглась. Это ты… — Ее взгляд упал на его руки. Она ужаснулась. Тыльная сторона руки была покрыта красными полосами. Значит, его ладони в еще худшем состоянии. — У тебя ожоги! Тебе больно.

— «Больно» — это очень точное слово. — Он сжал губы. — И от этого мое настроение отнюдь не улучшается.

— Мне очень жаль, — прошептала она. — Я не хотела, чтобы ты страдал.

Лицо Джордана ничуть не смягчилось:

— Тогда тебе не надо было взрывать туннель. Не исключено, что ты сумела одним ударом причинить вред огромному количеству людей.

Марианна покачала головой. Бесполезно спорить с ним по этому поводу: совершенно ясно, что ни один из них не убедит другого.

— У меня в седельной сумке есть целебная мазь, которая тебе поможет, — сказал Грегор.

Марианна еще раз посмотрела через плечо на пылающий дворец. Как ей хотелось бы, чтобы существовала мазь, с помощью которой можно было бы залечить боль разрыва, который произошел между ней и Джорданом.

«Но что это я скулю как побитая собачонка?» — осуждающе спросила себя Марианна. Она знала, на что идет и каков будет результат ее поступка. Теперь ей остается только принять случившееся. Господи, только бы боль немного стихла!

Когда они оказались на деревенском постоялом дворе, Грегор принялся распоряжаться. Его гулкий голос заставил хозяина и слуг забегать со всех ног, приготавливая комнаты, ванны и еду для всех них и чистые бинты, чтобы перевязать ожоги Джордана.

Уже через час Марианна смогла погрузиться в лохань с горячей водой в простой, но приятно обставленной комнате. Она три раза сполоснула волосы, но все равно они пахли дымом.

Она сидела в воде, устало закрыв глаза. Может быть, ей и удастся смыть с тела запах, напоминающий Об ужасном происшествии в туннеле, но оправиться после случившейся трагедии она вообще никогда не 'сможет. Слишком многим она пожертвовала из-за одного этого поступка.

— Нам уже к завтрашнему утру надо быть далеко отсюда.

Открыв глаза, она увидела стоящего в дверях Джордана. На нем были черные лосины и свободная белая полотняная рубашка. Марианна вспомнила, что в тот первый вечер в Дэлвинде на нем тоже был черно-белый наряд. Нет, ей нельзя вспоминать о Дэлвинде.

Она посмотрела на его аккуратно перебинтованные руки:

— Насколько это серьезно?

— Только небольшие волдыри. — Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. — Ты меня слышала? Нам завтра надо уезжать в Кассан. — Он подошел к лохани и потянулся за большим полотенцем, которое слуга положил рядом. — Я знаю, что тебе надо бы отдохнуть, но из этого горящего туннеля огонь вырывается на всем пути до Москвы. Можно не сомневаться, что царь отправит людей расследовать, что происходит. Вставай!

Марианна поднялась на ноги, он завернул ее в полотенце и вынул из лохани.

— Твои руки!

— Молчи. — Он неловко вытер ее. — Царь и без того нервничает теперь, когда на горизонте маячит Наполеон. А тут еще он обнаружит, что совершенно беззащитен перед нападением противников.

— Он должен быть мне благодарен. Наполеон не сможет неожиданно напасть на Москву, используя тайные ходы туннеля.

— Это будет для него слабым утешением, когда он узнает, что имел такое оружие, с помощью которого мог бы нанести сокрушительное поражение Наполеону, а ты его уничтожила. Я хочу, чтобы в этот момент мы уже направлялись к границе.

— Я думала, ты на меня зол.

— Я на тебя зол.

Говорил он отрывисто, лицо его оставалось сурово-непроницаемым. Он распространял вокруг себя атмосферу досады и неудовольствия, которая была почти физически ощутимой.

— Тогда почему ты пытаешься меня защитить?

— Одно не имеет никакого отношения к другому. Он по-прежнему вытирал ее своими обожженными руками.

— Ты прекратишь это? — Она отняла у него полотенце. — Ты себе повредишь. И почему это одно не имеет отношения к другому?

— Я не намерен лишать себя того, что хочу иметь, хотя, честно говоря, желал бы свернуть тебе шею. — Он кинул на нее сердитый взгляд. — Никто тебя у меня не отнимет. Ни царь, ни Наполеон, ни Веллингтон, ни даже ты сама.

В ней вспыхнула надежда, но она побоялась признаться в этом:

— Ты по-прежнему хочешь, чтобы я была твоей любовницей?

— Ты что, не слышала ничего из того, что я говорил? Мы поженимся, как только приедем в Кассан. — Он мрачно добавил: — Если я смогу помешать воран казнить тебя за твой идиотизм.

Поженятся! У нее перехватило дыхание. Прежде она не позволяла себе поверить, что он говорит серьезно, а уж теперь…

— Почему?

— Если ты рассчитываешь услышать нежное признание в любви, то сейчас не время задавать подобный вопрос.

— Я не буду просить у тебя прощения. Я сделала то, что должна была сделать.

— Знаю. — На какую-то долю секунды его лицо немного смягчилось. — Я не настолько несправедлив, чтобы обвинять тебя за то, что сделал бы и сам. Я отнял бы у тебя Джедалар, если бы нашел способ это сделать. Ты разрушила то, на что я возлагал надежды, и я считаю это неприемлемым. Но это не значит, что ты сама становишься неприемлемой. Это все никак не связано с отношениями, существующими между нами.

— Да? — прошептала она.

— Если не считать того, что я настолько зол, что готов сорвать с тебя это полотенце и швырнуть тебя в сугроб, — резко сказал он. — Ради Бога, неужели ты не знаешь, что между нами нет разговора о прощении? Чтобы ты ни сделала, я никогда не смогу от тебя отвернуться. — Он направился к двери и открыл ее. — Ложись спать. На рассвете будь готова к отъезду.

И он громко хлопнул дверью.

В его манере и словах не было сентиментальности я нежности. Но она приняла все, что он дал ей: гнев и понимание, суровость « обещание вечности.

Марианна смотрела на захлопнувшуюся за ним дверь, чувствуя изумление… и зарождающуюся радость.

Когда она открыла дверь комнаты Джордана, на улице уже сгустились сумерки.

Джордан лежал на постели все еще одетый и смотрел в окно на пожары, пылающие на всем протяжении туннеля.

Он повернул голову на звук открывшейся двери:

— Я сказал тебе, чтобы ты ложилась. Марианна не видела его лица, но тон не внушал особых надежд.

— Мне надо было тебя увидеть. Иначе я не смогу заснуть. — Она закрыла дверь и подошла к нему. — Тебе больно?

— Да, и я это очень плохо переношу. Так что тебе лучше вернуться в свою комнату и оставить меня в покое.

— Я не могу этого сделать.

— Ты об этом пожалеешь. Когда мне больно, Я склонен бросаться на всех.

— Тогда я найду твое поведение неприемлемым. — Она легла рядом с ним. Слова, которые она пришла сказать, давались ей с трудом, и она не хотела видеть его лица. Повернувшись к нему спиной, она тихонько сказала: — Но тебя я неприемлемым не сочту. Никогда. Она почувствовала, как Джордан напряженно замер.

— Эти слова звучат немного знакомо.

— Это прекрасные слова. Ты никогда еще не был так красноречив.

— Господь свидетель: ты непривередлива.

— Нет, я очень привередлива. Мне необходимо все. — Она помолчала. — Но и взамен я тоже дам тебе все.

Джордан не протянул рук, чтобы обнять ее.

— Например? — спросил он глухо, уткнувшись в ее волосы.

— Я пойду для тебя на любой бой. Ты хочешь, чтобы этот Наполеон был побежден. Я тебе помогу.

— Тебе следовало бы подумать об этом сегодня днем.

— Я рожу тебе детей. Наверное, я буду хорошей матерью. — И с трудом она выговорила: — И я дам тебе мою работу. Это — часть меня, это самое ценное, что у меня есть, и этим трудно будет делиться, но я попытаюсь. — Еще раз помедлив, она тихо добавила: — И я буду любить тебя всю жизнь.

Наступило молчание, а потом он вежливо спросил:

— И это все?

Возмутившись, она начала поворачиваться к нему, но вдруг его руки обхватили ее, заставив остановиться.

— Отпусти меня! — сказала она, вырываясь. — Я знаю, что тебе больно, но ты ужасно злой, и я…

— Ш-ш! — осевшим голосом успокоил он ее. — Я пошутил.

— Я не нахожу эту минуту смешной!

— А мне и не было смешно. Я просто не знал, что сказать, и вот я… — Он замолчал и притянул ее к себе. — Правда, я не нашел слов.

А когда Джордан тронут или растроган, он прячется под маской самоиронии, которая так хорошо ей знакома.

— Тебе надо было сказать: «Большое спасибо, Марианна. Я понимаю, что недостоин тебя, что я — бесчувственный негодяй, но я постараюсь исправиться».

Она ожидала, что Джордан засмеется, но он не смеялся.

— Это будет нелегко. Я не бесчувственный, но я люблю, чтобы все было по-моему, и будут моменты, когда я ошибусь и причиню тебе боль. — Голос у него ;сел и зазвучал неровно: — Но не будет, такого момента, когда я перестану любить тебя. У нее на глаза навернулись слезы.

— И не будет такого момента, когда я разлюблю тебя. — Она добавила: — Хотя иногда я буду запираться в мастерской и забывать, что у меня есть муж.

— Черта с два ты забудешь!

Она поцеловала ему руку над повязкой:

— Черта с два я забуду.

Папа счел бы это странным признанием в любви, мечтательно подумала Марианна, да и обстановка крайне причудливая. Его сердце поэта-романтика было бы больно ранено, но сейчас ей ничего не хотелось изменить. Любовь, которая уже перенесла трудности и испытания, не нуждается в цветущих садах или красивых словах, чтобы утвердить себя.

Они молчали, глядя на пожары.

— О чем ты думаешь? — спросила Марианна спустя долгое время.

Касаясь губами ее уха, он озорно прошептал:

— Я думаю, не назовешь ли ты меня снова бесчувственным негодяем, если я начну тебя ласкать.

— Ты не будешь меня ласкать. Я не хочу, чтобы ты повредил своим ожогам.

— Да? — Она ожидала, что Джордан станет спорить, но он только покрепче притянул ее к себе. — Хорошо. Так тоже очень приятно. Но, наверное, я показал себя неумелым любовником, если ты считаешь, что мне обязательно нужны руки. — Он снова посмотрел в окно. — Хорошо, что благодаря снегу пожары ограничены только ближайшими окрестностями туннеля. Если бы они распространились на поля, то голодная весна ждала бы…

Он вдруг резко втянул в себя воздух. Она повернула голову, чтобы взглянуть на него:

— Джордан?

— Ничего. — Он рассеянно поцеловал ее. — Просто одна мысль пришла в голову. Мне надо обдумать ее перспективы. Конечно, все будет зависеть от того, когда именно армия Наполеона окажется в этом районе России…

Он замолчал, не сводя глаз с цепочки пожаров, ведущих к Москве.

Джордан уже строит планы, пытаясь обернуть на пользу неудачу, вызванную потерей туннеля. Марианна лежала тихо, чтобы не мешать ему думать. Ее не тревожило то, что он почти забыл о ее существовании. Он вернется к ней, спокойно думала она. Какое это удивительное и волшебное чувство.

С этого дня он всегда будет возвращаться к ней.