Моя дорогая Марта…

1

Настырный будильник на мобильном телефоне принялся неустанно звонить в шесть утра. Сквозь таящий сон Марта, чтобы не разбудить родителей, поспешила его отключить. Обычно они вставали около семи, когда до выхода на работу оставалось минут тридцать, и, как тени, бродили по квартире, стараясь сбросить с себя оковы сна.

– Как же я хочу спать, – каждый раз говорил папа, выходя из спальни.

Мама бурчала что-то в ответ, но девушка никогда не могла расслышать, что именно. Ей же всегда нравилось просыпаться пораньше, чтобы можно было спокойно собраться в школу, позавтракать в тишине и посидеть посмотреть пару серий какого-нибудь сериала.

Раннее утро было любимым временем суток Марты, поскольку не надо никуда спешить и тебя никто не трогает. Она всегда сожалела о том, что днем об этом можно было только мечтать. Вот если бы она могла зайти в первую попавшуюся дверь и оказаться в небольшой комнатке, которая хотя бы ненадолго спрячет ее от целого мира.

На цыпочках выбравшись из спальни, Марта преодолела длинный коридор и, незамеченная никем, заскочила в ванную, где тут же закрыла дверь на замок и включила душ. Но забираться в ванную девушка не спешила – вначале она подолгу смотрела на собственное отражение в зеркале, которое давно перестала узнавать.

В июле ей исполнилось пятнадцать лет, и, как ей казалось, она перестала быть ребенком и стала юной девушкой, а значит и проблемы переходного возраста должны были исчезнуть, но тело на этот счет имело собственное мнение. При росте сто шестьдесят сантиметров она весила всего лишь сорок килограмм. Руки казались неестественно длинными, а ноги тонкими и кривыми, как сгоревшие спички. Марта с тоской вспоминала времена, когда могла собрать волосы в хвостик, оголив тем самым скулы и лоб. Раньше это казалось нормальным, но теперь оборачивалось целой трагедией, ведь сразу же выпирали острые скулы и лоб, на котором то и дело появлялся ни один, ни два, а сразу несколько прыщей. Каждый день Марта стояла перед зеркалом, ожидая увидеть хоть какие-то перемены к лучшему, но раз за разом видела только тощее лицо, вызывающее отвращение. И потому, перед тем как выйти из ванной, она старательно расчесывала волосы так, чтобы они закрывали большую часть лица. Только тогда, ощутив хоть какую-то безопасность, Марта могла открыть дверь и пойти на кухню.

Девушка заварила себе чай, сделала пару бутербродов с колбасой и сыром и уселась на кресло в углу, поджав под себя ноги. Несколько простых движений и на телефоне запустилась очередная серия сериала, завлекая Марту в свой причудливый выдуманный мир. Время летело незаметно. Когда на кухне появилась мама, в чашке осталась половина остывшего чая, а на тарелке лежал недоеденный бутерброд.

Маму звали Полина Владимировна. Стройная красивая женщина, хорошо выглядевшая для своих сорока трех лет. У нее были светлые длинные волосы, которые волнами спадали на плечи. Марта всегда смотрела на них и надеялась, что однажды у нее будут точно такие же.

– Доброе утро, солнце, – сказала женщина, потирая сонные глаза. – Как спалось?

– Хорошо, – коротко ответила Марта, но тут же вспомнила сон и ей захотелось им поделиться. – Мне сегодня приснилось…

– Ой, а я ворочалась полночи. Не знаю, духота какая-то, – перебила ее мама. – Может и правда купить кондиционер? Сейчас же сентябрь. Они наверняка подешевели.

Марта даже не расстроилась. Наверняка, мама просто не расслышала, что дочка хотела что-то рассказать. У нее часто так бывало. Она погружалась в свои мысли, не замечая ничего вокруг: могла начать разговор и тут же забыть о нем или вовсе уйти в другую комнату. Эта была ее странная особенность, на которую, как считала Марта, она не имеет право обижаться. «Лучше уж так, чем папина дотошность» – успокаивала себя девушка. Она никогда и никому на свете не призналась бы, даже самой себе, поскольку сама мысль казалось ужасной, но маму она любила значительно больше папы.

– Сегодня четверг. Ты помнишь, что у тети Тани день рождения? После школы не задерживайся. Поедем ее поздравим.

– Мам, но у меня ведь занятия, – удивилась Марта, выпрямившись как струна.

– Занятия? – мама смотрела на дочь непонимающим взглядом.

– Скрипка. Я же хожу по вторникам и четвергам.

– Ой, – женщина закатила глаза. – Да-да. Я помню. Прости, но сегодня придется пропустить.

– Ну, мам! Я даже не общаюсь с тетей Таней. Мне обязательно ехать?

– Да, обязательно, – мама железным тоном отчеканила каждое слово. – Она твоя родная тетя. Сестра твоего отца, а значит нужно ее поздравить. Ничего не случится от того, что ты один раз не придешь на занятия. В конце концов, я же не школу прошу тебя прогулять!

– У нас просто концерт будет в ноябре. Мы к нему готовимся, – Марта почувствовала ком в горле и как заслезились глаза, но, прикусив губу, смогла сдержаться.

– До ноября еще уйма времени, – отмахнулась мама, наливая себе кофе.

– Доброе утро, – на кухню пришел взъерошенный папа в своей любимой растянутой футболке с изображением какой-то неизвестной Марте группы.

– Доброе, – хором ответили мать и дочь.

– Андрей, Марта не хочет ехать на день рождения.

– Это еще почему? – нахмурившись, отец перевел взгляд на Марту.

Девушка ощутила, как по коже пробежал холодок. От былой обиды не осталось и следа, ведь ее заменил страх перед отцовским негодованием.

Андрей Борисович был довольно странным человеком. Друзья и коллеги знали его, как рьяного сторонника прогрессивных мужских взглядов, которые он непременно старался защищать в любом споре или обычном разговоре, но, когда дело касалось его семьи, включались нравы свойственные людям, жившим задолго до рождения самой Марты.

В детстве Марта вовсе не была тихим и послушным ребенком, а, скорее, наоборот – лазила куда придется, делала что хотела, но со временем это прошло. Не только благодаря возрасту, но и папиному воспитанию, который, как-то раз вернувшись с работы, застал посреди коридора дочку, измазанную с ног до головы краской, и решил, что женское воспитание мамы и бабушки совершенно распустило ребенка. С того дня у нее появился четкий график, список разрешенных и запрещенных игр. Конечно, вначале Марта сопротивлялась, но совсем не долго. Папа был хладнокровен и совершенно непоколебим, и потому, раз за разом натыкаясь на одну и ту же стену, девочка поняла, что гораздо проще следовать правилам. Так будет меньше ссор, запретов, и не придется смотреть на то, как мама стоит в дверях и переживает за свою дочь, хотя и не пытается ничего сделать. Раз мужчина сказал, значит так и должно быть, а со временем она и вовсе приняла сторону отца.

– Говорит, что у нее занятие на скрипке, – вместо Марты ответила на вопрос мама.

Глядя на папу, можно было буквально увидеть, как крутятся шестеренки в его голове. Марта не могла предугадать ход его мысли, но знала, чем это все закончится.

– Ты все еще бренчишь на этой штуковине? – после продолжительной паузы, совладав с собой, сказал папа. – Послушай, это надо уже заканчивать. Я понимаю, что, когда тебе было десять или даже двенадцать лет, это было неплохим времяпрепровождением. Но ты уже в десятом классе. Пора думать о важных вещах.

Марта никогда не могла понять папу. С самого первого дня, когда бабушка только записала ее в музыкальную школу, она видела его взгляд полный негодования. Но вначале папа ничего не говорил, а просто молчал и смотрел, словно сражаясь с самим собой. Марта знала, что бабушка несколько раз говорила с ним об этом. Содержание их разговора оставалось тайной, но каждый раз после таких бесед папа становился более снисходителен, хоть и не на долгий промежуток времени. А вот в последний год все стало меняться. Папа то и дело отказывался слушать бабушку и все чаще отпускал неприятные комментарии в отношении увлечения дочери. И если он действительно сражался с самим собой, то настало время, когда он начал проигрывать. Сегодня он впервые в столь резкой форме сказал о том, что пора это все прекращать.

– Да, – едва слышно ответила Марта. – Просто у нас…, – девушка тут же осеклась, подумав, что не стоит говорить о концерте.

– Что у вас?

– Концерт, – сказала мама без задней мысли.

– Ты тратишь время в пустую, Марта, – поставил точку в разговоре отец, применив для этого тон полный разочарования, как будто дочь предала или убила кого-то.

– А зачем нам ехать всем? – прекрасно понимая умом, что нет смысла бодаться, спросила Марта, поскольку в этот раз не смогла совладать с собой. – Вы ведь сами не любите к ней ездить.

– Что значит не любим? – папа всегда легко начинал злиться, когда кто-то решался ему перечить. – Она – наша родственница. Так положено.

– Кем положено? – снова воспротивилась Марта, а про себя подумала. – Остановись, хватит.

– Что значит кем? – голос отца стал значительно громче. – Если тебе взрослые говорят, что так нужно, значит нужно. Кем положено… Когда у твоих родных людей праздник, их нужно поздравлять. Мы все одна семья, а значит нужно держаться вместе. Ты, может быть, сейчас не понимаешь, но, станешь взрослой и не будешь задавать такие вопросы. А пока, если говорят, что нужно ехать, значит нужно. И не думай мне перечить, а то вообще больше не увидишь свою скрипку. Поняла?

– Хорошо, – опустив взгляд, согласилась Марта.

Мама налила папе чашку кофе и поставила перед ним. Следом появились тарелки с нарезанной колбасой, сыром и овощами. Воспользовавшись моментом, пока все отвлеклись, Марта тихонько поднялась с кресла и вышла с кухни. Никто этого не заметил, поскольку они увлеченно смотрели телевизор, где рассказывали о каком-то саммите.

Марта вернулась в свою комнату и включила хорошо знакомый и заслушанный вдоль и поперек список песен. Пока осталось немного времени, стоит послушать музыку и успокоиться.

– Ладно, – подумала Марта, – ничего страшного от одного пропуска не случится. Кто-то иногда болеет и не приходит две или три недели подряд, а я уперлась из-за одного занятия.

Незаметно для самой себя девушка задремала. Теплый мягкий сон окутал ее со всех сторон, и она провалилась куда-то вниз. Ей снилось, что она лежит на своей кровати, а рядом на самом краешке кто-то сидит. Этот незнакомец не вызывал ни страха, ни тревоги, поскольку по какой-то причине Марта знала, что он не сделает ей ничего плохого.

– Просыпайся. Ты опоздаешь, – услышала она и тут же открыла глаза.

Кроме нее в комнате не было никого. С учетом того, что в наушниках звучала четвертая песня из списка, значит она проспала минут десять или пятнадцать. Стоило еще недолго проваляться, и она обязательно опоздала бы на урок, а математичка Раиса Геннадьевна вряд ли впустила бы ее в класс.

Схватив свой рюкзак, Марта выбежала в коридор, где в спешке обулась, накинула на плечи куртку и, крикнув родителям "Пока", вышла из квартиры.

Середина сентября радовала хорошей погодой. На небе не было ни единого облачка, а яркое солнце светило высоко над головой. Конечно, листва уже начала осыпаться, но до момента, когда деревья останутся абсолютно голыми, было еще далеко.

Марта жила в десяти минутах пешком от школы, и потому проскользнув через несколько дворов, миновав огромную лужу в выбоине на дороге и проскочив в дырку в заборе, в котором кто-то "заботливо" выломал из прутьев, Марта оказалась на заднем дворе школе. Не так рано, как ей хотелось бы, но достаточно, чтобы успеть до звонка сесть за свою парту.

В коридорах их старенькой школы, как всегда было шумно. Дети из младших классов носились друг за другом с дикими воинственными криками. Ребята постарше вели себя чуть спокойнее, хотя их гогот то и дело разливался по всем помещениям, а ровесники Марты из десятых и одиннадцатых классов и во всем не издавали громких звуков, а уверенно двигались к своим классам, как хозяева этой жизни.

– Привет, – увидев Марту, обрадовалась ее подруга Снежана, с которой они сидели вместе на всех уроках уже несколько лет.

– Привет, – ответила Марта, усаживаясь на стул.

– Ты чего такая сонная?

– Я чуть не проспала. Легла и уснула.

– Была бы физкультура, я бы тебя даже поддержала, но не в случае с Раисой, – за глаза, ребята звали учителя математики просто по имени, отбросив ненужное отчество.

Снежана была стройной девушкой. Главным поводом для гордости она считала свою длинную шею и потому предпочитала заплетать волосы в косу, чтобы демонстрировать окружающим свое достоинство. Большие голубые глаза за тонкими стеклами продолговатых очков всегда горели любопытством. Глядя на Марту и Снежану со стороны, поначалу трудно было представить, что они подруги, но стоило узнать их чуть лучше, как становилось понятно, что девушки понимают друг друга с полуслова.

Прозвенел звонок, и все поспешили занять свои места. Не прошло и минуты, как в класс зашла Раиса Геннадьевна. Ее темно серый брючный костюм был узнаваем издалека и стал чем-то вроде сигнала ученикам – если видишь костюм, то лучше обойди стороной. Из всех учителей именно Раиса Геннадьевна по праву считалась самой строгой и требовательной.

В классе воцарилась тишина, и десятки юных глаз устремились на учителя, готового объяснять новую тему.

Поначалу Марта внимательно слушала, но затем ей вспомнился утренний сон. Хоть она и смотрела на доску, но перед глазами всплыл почти растворившийся образ. Она видела себя со стороны, видела, как чье-то темное очертание садится на самый край кровати. От этого на душе стало тепло, словно этот кто-то принес вместе с собой покой. И действительно, когда Марта проснулась от обиды на родителей не осталось и следа. Только едва уловимое эхо глубоко-глубоко в сердце.

– Ларионова? Ларионова, доброе утро! – голос Раисы Геннадьевны вернул Марту обратно в класс.

Все смотрели на нее. Кто-то улыбался, но большинство ждали интересную развязку.

– Марта, ты с нами?

– Простите, – она опустила голову, чтобы избежать испепеляющего взгляда.

– Что я сейчас говорила?

– Не знаю.

– Что? Громче.

– Простите, я прослушала.

– Ну что же. Будем считать, что это предупреждение. Но если ты еще раз не повторишь мои слова, когда я скажу, то считай, что у тебя двойка.

– Хорошо.

Вплоть до самого звонка Марта внимательно слушала Раису Геннадьевну, но та больше ее так и не спросила.