Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин

Глава 8

Дома меня встретила картина «Проводы в медовый месяц»: батя с Мичико-сан сидели на чемоданах, в прямом смысле — их вылет был в полночь. В гостиной Юкино смотрела какое-то ток-шоу с видом императрицы, вынужденной наблюдать за плебейскими развлечениями.

— О, сынок! — оживился отец. — А где Харука-тян? Неужели ты так замучил бедную девочку, что она даже ужинать не придёт? Эх, надо бы тебе поучиться искусству ухаживания…

Мичико-сан одарила его таким взглядом, что даже мне стало не по себе. Мол, ты что, слепой? Не видишь, что у парня явно был тяжёлый день?

— Прости, бать, — я попытался изобразить улыбку, — но твоя школа пикапа подождёт до следующей жизни. В этой я уже выбрал класс «безнадёжный задрот».

Я плюхнулся в кресло, чувствуя, как гудит каждая мышца. Семьсот приседаний, драка, душевные терзания — многовато для одного дня.

Пока предки спорили о том, всё ли взяли для поездки, Юкино, не отрывая взгляда от экрана, процедила:

— У тебя кровь на рубашке, свинота. Переоденься.

Зашибись. Теперь у меня есть сводная сестра, которая называет меня свинотой. Просто отличное завершение безумного дня.

— Свинота, говоришь? — я потянулся в кресле. — А ты у нас, видимо, принцесса чистоты и порядка?

— Не сравнивай меня с собой, — она даже не повернула головы. — Я хотя бы не приползаю домой в окровавленной одежде, как какой-то бандит.

— Прости-прости. Виноват окаянный.

— Твой сарказм такой же неуклюжий, как и ты сам.

— А твоё высокомерие такое густое, что его можно намазывать на хлеб.

Мичико-сан нервно закашлялась, явно пытаясь скрыть смех. Отец просто застыл с открытым ртом — видимо, не ожидал от нас такого семейного общения.

— Дети… — попытался он вмешаться.

— Мы не дети! — синхронно огрызнулись мы с Юкино, и тут же уставились друг на друга с одинаковым отвращением.

Великолепно. Даже огрызаемся одинаково.

Позже, когда родители наконец укатили в свой медовый месяц, естественно после миллиона напутствий и просьб «не убить друг друга», я сидел на кухне с чашкой рамена и думал о превратностях судьбы.

За стеной Юкино смотрела какую-то дораму, демонстративно включив звук погромче. Я в ответ так же демонстративно начал шуршать пакетом с чипсами.

Кажется, наше совместное проживание будет очень познавательным.

Харука лежала на кровати, уставившись в потолок. События дня крутились в голове, как сломанная карусель.

Ямагути. Кто бы мог подумать? Этот вечно угрюмый ботаник, этот школьный неудачник… Она всё ещё помнила его взгляд во время драки — холодный, собранный. Никакой паники или страха. Будто он точно знал, что делает.

«А ведь он защищал меня, — мелькнула у неё предательская мысль. — Даже когда узнал, что мы с Кенджи вместе…»

Телефон снова завибрировал — очередное сообщение от Кенджи. Она даже не стала смотреть. Что он может написать? «Прости, что использовал тебя»? «Извини, что заставлял разыгрывать других»?

А может… может, Ямагути прав? Может, она действительно позволила себе стать марионеткой? Красивой куклой, которой Кенджи управляет, как вздумается? Ещё и то видео.

Харука перевернулась на бок, обнимая подушку.

«Интересно, что бы сказали люди, узнай они правду? Что их идеальная Сато-сан просто трусиха, которая боится потерять свою репутацию?»

Азуми сидела за ноутбуком, пытаясь писать очередную статью для школьного блога. Но мысли почему-то возвращались к сегодняшней физкультуре.

«Я могу понести тебя!»

Эти слова Ямагути никак не шли из головы. Такой… надёжный. И эти его руки, когда он поддержал её…

— Да что за бред! — она яростно затрясла головой. — Это же Ямагути! Тот самый зануда и нытик!

Но почему-то перед глазами всё ещё было его лицо — сосредоточенное, решительное. Совсем не такое, как обычно.

— А ведь мы победили, — Азуми невольно улыбнулась. — Сделали Кенджи и его принцессу…

Телефон зазвонил как раз когда она собиралась отредактировать статью.

— Привет, Азуми-чан! Может, погуляем? — голос баскетболиста звучал непривычно робко.

— Прости, занята, — она продолжала печатать.

— Но мы встречаемся уже два месяца! И ни разу не ходили на свидание…

— Зато у тебя есть крутые истории для друзей о том, как ты встречаешься с первой красоткой школы, — хмыкнула она.

После ещё пары минут пустой болтовни Азуми наконец положила трубку и откинулась на спинку кресла.

— Свидания, отношения… — пробормотала она, разглядывая своё отражение в тёмном экране ноутбука. — Какая банальность.

Кто бы мог подумать, что та самая «страхолюдина» из младшей школы превратится в это? Рыжие волосы, которые раньше дразнили «морковкой», теперь сияли как закатное солнце. Зелёные глаза, над которыми все смеялись, обзывая «Ведьмины глазищи!», стали её главным оружием. Даже веснушки, рассыпанные по бледному лицу как звёзды, теперь считались «милыми».

Она провела пальцем по маленькому шраму над бровью — память о тех временах, когда приходилось драться за своё место под солнцем. Теперь у неё были два парня, статус первой красотки, ну, после Харуки, конечно, и куча поклонников.

Тогда почему ей так не хватает той искренности, что была в глазах Ямагути, когда он предложил понести её?

"Хотя нет, — Азуми улыбнулась, отпивая всё ещё тёплый кофе. — Ямагути, конечно, сегодня был хорош, но… не в моём вкусе. Зато из него мог бы выйти неплохой друг…

Вот и новое утро. Каждое маломальское движение отдавалось болью. Семьсот вчерашних приседаний, драка, нервное напряжение — всё это превратило моё тело в один большой комок боли. Но…

— Сто отжиманий! — я упрямо продолжал тренировку. — Сто подъёмов пресса! — И… чёрт их побрал… сто приседаний.

Взмокший и уставший, но довольный, я вышел из комнаты. В одних трусах. С утренним… эээ… энтузиазмом.

И конечно же, прямо посреди коридора стояла Юкино. В пижаме с пингвинами. Серьёзно, пингвины⁈ И с полотенцем на голове.

Её взгляд мог бы заморозить ад.

— Извращенец, — процедила она и скрылась в своей комнате.

— ПРОСТИ! — крикнул я вслед, а потом тише добавил: — Блин, надо не забывать, что теперь живу не один…

…После душа и сборов застал Юкино на кухне, методично нарезающую тост идеальными квадратиками. Серьёзно, она даже завтрак готовит с таким видом, будто выполняет важную миссию.

— Слушай, насчёт коридора… — начал я, доставая пакет с хлопьями.

— Не хочу это обсуждать.

— Но…

— Никогда.

— Ладно-ладно, — я поднял руки в защитном жесте. — Просто хотел сказать, что куплю халат.

— И запрёшься в туалете со своими… утренними проблемами, — она даже не подняла глаз от тоста.

— Эй! У всех парней бывает утренний…

— Я. Не. Хочу. Это. Обсуждать.

Я плюхнулся за стол со своими хлопьями:

— Знаешь, для человека, который не хочет это обсуждать, ты удивительно много об этом говоришь.

Юкино наконец соизволила на меня посмотреть:

— Для извращенца ты удивительно разговорчив с утра.

— Я не извращенец! А жертва ситуации!

— Жертва, понятно, — она аккуратно намазала джем на свои идеальные квадратики. — Как типично.

— Слушай, мы же теперь типа семья. Может, попробуем… ну, поладить?

— Я скорее подружусь с плесенью в ванной, чем с тобой.

— У нас нет плесени в ванной.

— Уже есть. Я видела твои носки.

Я подавился хлопьями:

— Мои носки не…

— И не забудь купить продукты, — она встала из-за стола. — В холодильнике только твои энергетики и позавчерашняя пицца.

— А почему я должен…

— Потому что ты старший брат, — её голос сочился сарказмом. — Вот и веди себя соответственно.

«Великолепно,» — подумал я, глядя ей вслед. — «Теперь у меня есть сводная сестра, которая командует мной как генерал армией. И почему в аниме такие ситуации выглядят гораздо веселее?»

Мы с Юкино синхронно вышли из дома. Весенний ветер играл её пепельными волосами, и она раздражённо заправляла непослушные пряди за уши. Лепестки сакуры кружились в воздухе — природа явно решила добавить немного романтики в наши «тёплые» семейные отношения.

— Не иди за мной, — процедила она, поправляя форменный галстук.

— И что прикажешь мне делать? — я поёжился от свежего утреннего ветра. — Мы вообще-то в одну школу идём. Но можешь сделать крюк через другой район, пофиг как-то.

Юкино поморщилась:

— Тогда иди вперёд. И побыстрее.

Я демонстративно вздохнул с таким отчаянием, что бродячие кошки могли бы прослезиться. Серьёзно, она что, думает, я мечтаю идти с ней рядом?

— И только попробуй разболтать, что мы живём под одной крышей — прибью, — донеслось мне в спину.

— Это ты не разболтай, — я махнул рукой, не оборачиваясь. — Не хватало мне ещё одной головной боли.

Весенний ветер швырял в лицо розовые лепестки, а я брёл по улице, бурча себе под нос:

— Нет, вы только подумайте! Это я должен избегать темы нашего сожительства, иначе мне конец! А она даже не понимает этого.

Где-то позади Юкино, наверное, прожигала меня взглядом. Интересно, у неё нет способности стрелять лазером из глаз? Я бы не удивился…

…У входа в школу наши пути с Юкино разошлись — она умчалась к своим новым поклонницам, которые уже успели сформировать фан-клуб «Ледяной принцессы». Серьёзно, они даже значки сделали! За один день!

В классе я сразу заметил Кенджи. Он дёрнулся, когда наши взгляды пересеклись — явно ждал какой-нибудь колкости или напоминания о вчерашнем. Но я просто прошёл мимо с самым незаинтересованным видом, на который только был способен. Вообще на него пофиг, как и было раньше.

Харука сидела за своей партой, прожигая во мне дыру взглядом. Такое чувство, будто пыталась провести телепатическое сканирование мозга. Ну-ну, удачи — я сам иногда не понимаю, что творится у меня в голове.

А вот это что за сюрприз? На моей парте, свесив ноги и болтая ими как пятилетка, сидела Азуми. И, судя по её ухмылке, она явно приготовила какую-то гадость.

— Доброе утро, Ямагути-кун! — пропела она с таким энтузиазмом, что я невольно отступил на шаг.

Так. Либо она что-то задумала, либо её подменили рептилоиды. Даже не знаю, что хуже.

— Кто ты и что сделала с Такахаши-чан? — я подозрительно прищурился. — Та Такахаши, которую я знаю, обычно начинает утро с того, что толкает меня в спину острыми предметами.

— О, так ты заметил эту милую традицию? — она улыбнулась ещё шире. — Но сегодня у меня для тебя кое-что получше!

— Дай угадаю — решила столкнуть меня с крыши?

— Не-а! — она достала из сумки какой-то журнал. — Я написала статью о вчерашней эстафете! «Неожиданный дуэт: как школьные враги превратились в идеальную команду»!

Я чуть не поперхнулся воздухом:

— Ты что, серьёзно?

— Абсолютно! Смотри, тут даже фотки есть! — она начала листать страницы. — Вот мы бежим, вот ты меня ловишь…

— Погоди-погоди, — я плюхнулся рядом. — С каких это пор мы «идеальная команда»?

— С тех пор, как уделали Кенджи и его принцессу! Кстати, раз уж мы заговорили о вчерашнем… — Азуми хитро прищурилась. — Годзилла-сенсей просила передать, что включила нас в команду на весенние состязания. Против других школ!

Я замер с открытым ртом:

— Чего⁈

— Ага! — она просияла. — После нашего вчерашнего выступления…

— Отказываюсь, — я помотал головой. — Категорически. Принципиально.

— Нифигашеньки! — она ткнула меня пальцем в плечо. — Нечего было выпендриваться на физре, показывая всем какой ты спортсмен!

— Слушай, — я сложил руки в умоляющем жесте, — скажи ей, что я умер. Нет, лучше — что подвернул ногу! Точно, я подвернул ногу, очень серьёзно, прямо сейчас!

— И поэтому так бодро прискакал в школу? — она ухмыльнулась.

— Адреналин. От боли. Скоро отпустит, и я буду страдать.

— Ямагути, ты же понимаешь, что она всё равно заставит? Годзилла-сенсей такая.

Прекрасно. Теперь вместо спокойной жизни школьного задрота мне светит карьера спортсмена. Вселенная, ты что, перепутала жанры? Моя жизнь не спорт-аниме!

В класс вошёл Ямамото-сенсей — древний, как динозавр, учитель истории. Он уже начал что-то бормотать про сёгунат Токугава, когда староста несмело подняла руку:

— Эм… Ямамото-сенсей, у нас вообще-то по расписанию биология…

— А, да-да, — он поправил очки. — Накамура-сан сегодня себя неважно чувствует.

— Ясно… — староста села на место.

Моё сердце пропустило удар. Рин-сенсей заболела? С ней всё в порядке⁈ А вдруг что-то серьёзное⁈

"Так, спокойно, Казума, — я сделал глубокий вдох. — Не паникуй раньше времени. Сейчас весна, погода нестабильная — то дождь, то ветер. Наверняка просто простуда.

Я посмотрел в окно, где ветер гонял лепестки сакуры. В такую погоду, и правда, легко подхватить простуду. Особенно если промокнуть под дождём, как позавчера.

Точно! Куплю ей фруктов. И навещу после уроков! В груди разлилось приятное тепло от одной только мысли, что смогу её увидеть, пусть даже в таких обстоятельствах. В конце концов, так должен поступить настоящий мужик! Просто… это правильно. Да.

Шух

Что-то приземлилось у моей ноги. Я опустил взгляд и увидел сложенную бумажку.

О НЕТ. Только не это. Хватит с меня записок! Ещё одной романтической бредятины я не выдержу! Даже если эта тоже прилетела не случайно!

Я демонстративно уставился в окно, всем своим видом показывая, что больше не участвую в этом бумажном спаме.

Шух

Вторая записка.

Шух

Третья.

«ЗАРАЗА!— заорал мой внутренний голос. — Да что за нах… У этого почтальона вообще совесть есть⁈ Нет, серьёзно — три записки подряд⁈»

Я продолжал сидеть как статуя, хотя мои детективные инстинкты просто вопили от желания вычислить отправителя и наградить самым испепеляющим взглядом в истории человечества.

«Интересно, — подумал я, продолжая изображать полную незаинтересованность, — если я достаточно долго буду игнорировать эти бумажки, может, их автор просто сдастся?»

Шух

Четвёртая записка.

…или нет.

Когда звонок наконец избавил нас от страданий по истории, я поплёлся в буфет. Готовить бенто мне некому, так что якисоба — мой верный друг.

В буфете творилось обычное столпотворение. Толпа голодных старшеклассников обсуждала надвигающийся весенний фестиваль:

— Наш класс делает косплей-кафе!

— А мы страшилки!

— Слышали, третьегодки ставят «Ромео и Джульетту»?

— Опять⁈

Хорошо, что наш класс ещё не начал обсуждать эту повинность, подумал я, забирая две порции якисобы.

БУМ

Кто-то врезался мне в спину. Я обернулся на тихое «Простите!» и увидел первогодку — маленькую, с двумя косичками и огромными глазами, как у персонажа сёдзё-манги. Она смотрела на меня снизу вверх с таким ужасом, будто встретила якудзу.

— Держи, — я протянул ей одну из своих якисоб и пошёл к выходу.

Позади раздалось её едва слышное бормотание:

— Какой страшный…

"Ну спасибо, — хмыкнул я про себя. — Хоть кто-то честно озвучил то, что у всех на уме.

Я устроился на скамейке во дворе. Якисоба пахла просто божественно — удивительно, как школьный буфет умудряется делать такую вкусную еду.

— Здоров, Казума.

Я поднял глаза — передо мной стоял Кенджи. Без своей обычной свиты и самодовольной ухмылки.

— Здоров.

— Слушай, мы с парнями сегодня в караоке собираемся. Пятница всё-таки. Ты как, есть интерес?

Я посмотрел на него спокойным взглядом:

— Уверен, что тебе будет комфортно?

— Не пойми неправильно, — он потёр затылок. — Я не набиваюсь в дружбаны. Просто… как мужик ты — нормальный чел. И не растрепал о вчерашнем «разговоре». Так что, может, мы и не станем друзьями, но враждовать тоже смысла нет.

— Знаешь, Кенджи, — я усмехнулся, — а ты не такой говнюк, каким кажешься.

Он улыбнулся:

— Да ты тоже.

Мы обменялись понимающими ухмылками — такими, какими обмениваются парни, когда между ними устанавливается что-то вроде уважения.

— Ну так что, караоке?

— Спасибо за приглашение, но сегодня не смогу. У меня встреча.

«С больной учительницей и пакетом фруктов,» — добавил я мысленно.

— Тогда давай обменяемся номерами, — он достал телефон. — Мы и завтра гуляем.

Я кивнул, и после обмена контактами Кенджи ушёл, оставив меня наедине с якисобой и мыслями о предстоящем визите к Рин-сенсей.

«Караоке, значит… — я доедал якисобу, глядя в небо. — С моим-то голосом мне туда вход заказан. Помню, как в средней школе пытался спеть на фестивале — даже кошки разбежались. Да и вообще, какие тусовки? Я же типичный хикки, моё место за компом, а не в толпе поющих тусовщиков.»

Хотя Кенджи реально удивил. Теперь я даже начал понимать, почему девчонки перед ним штабелями укладываются — есть в нём какая-то харизма, что ли? Чёрт, даже на меня подействовало. Хотя это, наверное, просто усталость и недосып.

Вернувшись в класс, я плюхнулся за парту и потянул ящик стола, чтобы достать учебник. И конечно же — ещё одна записка.

— Это уже переходит все границы, — пробормотал я, и пальцы сами развернули бумажку. — Переходит границы моей сдержанности…

«Ямагути-кун. Ты ведь не влюблён в Харуку, правда? Всё это было просто представлением? Знаешь, я давно хотела тебе сказать… Встретимся после уроков за спортзалом? П. С. Если не придёшь, я буду писать тебе записки до конца года.»

Великолепно. Теперь у меня есть шантажист-сталкер. Прямо как в той манге про школьную жизнь. Одно радует — почерк хоть девчачий.

«Даже забавно, — я скомкал записку. — Кто вообще способен писать записки целый год? Максимум день-два, и этот анонимный почтальон найдёт себе новое развлечение.»

И откинулся на спинку стула. Встреча за спортзалом? Нет уж. У меня и так голова пухнет от всех этих школьных драм, а тут ещё какие-то тайные свидания.

К тому же. Я барабанил пальцами по парте. Если приду, то только подтвержу, что не люблю Харуку. И понеслась — новые слухи, новые сплетни. А потом опять всё вернётся к тому, что мы типа тайная парочка. Хотя она встречается с Кенджи! Так что точно нет. Пусть я буду просто одним из многочисленных фанатов нашей принцессы — и то с натяжкой, чем меня припишут в её любовный треугольник. Да и вообще, у меня есть дела поважнее — навестить Рин-сенсей.

Я подпёр подбородок рукой и уставился на учителя, который что-то бубнил у доски. Осталось пережить несколько уроков. Всего-то.

Интересно, а какие фрукты Рин любит?

Оставшиеся уроки тянулись как резиновая жвачка. Учителя что-то говорили, но их голоса сливались в какой-то монотонный гул. Я пытался сосредоточиться на английском, но все иностранные слова в моей голове превращались в «яблоки-апельсины-виноград». На химии чуть не взорвал пробирку — задумался о том, любит ли Рин-сенсей клубнику, и перепутал реактивы. Азуми, которая была моей парой в лабораторной, только глаза закатила и молча поменяла пробирки местами. Литература была особенно мучительной. Проходили какую-то романтическую поэму эпохи Мэйдзи, и все эти «томные вздохи» и «нежные взгляды» совсем не помогали моему состоянию. Я даже начал рисовать в тетради схему «Идеальная фруктовая корзина для больного учителя», но быстро одёрнул себя. Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь увидел эти художества — репутации конец.

К последнему уроку — японскому языку — уже практически выучил наизусть расписание всех фруктовых магазинов в округе. Кто бы мог подумать, что выбор фруктов может быть таким сложным делом?

Когда прозвенел последний звонок, я рванул к выходу со скоростью героя, получившего бафф.

— БОЛЬНОЙ! — крикнула вслед Азуми.

Харука проводила меня каким-то нечитаемым взглядом, а Юкино только покачала головой с выражением «вот придурок».

— Фрукты-фрукты-фрукты, — я решительно зашагал в сторону магазина. — Рин-сенсей наверняка любит что-нибудь экзотическое. Может, манго?

Я накупил целую корзину — яблоки, апельсины, виноград и манго. И почему-то клубнику, хотя она была неприлично дорогой для этого сезона. Кошелёк заметно похудел, но оно того стоило. Настроение было на удивление хорошим — может потому что делаю что-то приятное для той, в которую влюблён?

Дойдя до квартиры Рин-сенсей, замер перед дверью. Сердце колотилось как бешеное.

Так, спокойно, Казума. Ты просто заботливый ученик, который пришёл проведать больного учителя. Ничего такого.

Тук-тук

Тишина.

Я подождал пару минут. Затем снова постучал.

Тук-тук-тук

И опять тишина.

Через десять минут я постучал в последний раз.

Наверное, спит. Надеюсь, не разбудил её своим стуком.

Я аккуратно повесил пакет с фруктами на дверную ручку и начал спускаться по лестнице. На втором этаже остановился у окна — и застыл.

Внизу, на парковке, стояла Рин-сенсей. В джинсах и свитере она выглядела совсем по-другому. Моложе. Красивее. И какой-то холёный тип в дорогом пальто прижимал её к себе.

Время остановилось. Я слышал, как секунды падают куда-то в пустоту, разбиваясь о бетонный пол парковки. В манге часто рисуют такие моменты — когда у героя будто выбивают почву из-под ног, и весь мир становится чёрно-белым, как старая фотография. Всегда думал, что это преувеличение. Тупой художественный приём.

Как же я ошибался.

Я стоял, вцепившись в перила, и смотрел, как этот… этот хлыщ в пальто ценой с мою годовую стипендию обнимает Рин. МОЮ Рин-сенсей. А она… она улыбается. Той самой улыбкой, которую я видел только на уроках биологии. Которую считал особенной. Своей.

Какой же я идиот.

«Конечно, Казума, — горькая мысль обожгла разум, будто кислотой. — Конечно, у неё есть кто-то. Взрослый. Успешный. Тот, кто может подарить ей не пакет с дурацкими фруктами, а целый мир.»

Что-то сжалось в груди — так сильно, что стало трудно дышать. Будто кто-то взял и выкачал весь воздух из лёгких. Из всего мира.

Надо же. Я действительно изменился. Стал мягче. Слабее. Тот Казума из средней школы сейчас бы спустился вниз и… Что? Врезал бы этому типу? Устроил сцену? Признался Рин в своих чувствах прямо там, на парковке?

Я медленно разжал пальцы, побелевшие от напряжения. Нет. Тот Казума остался в прошлом. А нынешний…

Нынешний просто развернётся и уйдёт. Повзрослел. Понял, что иногда это единственное, что ты можешь сделать — уйти, унося с собой осколки своего разбитого сердца…

Я сидел на качелях в парке. Уже стемнело — как снаружи, так и внутри меня. Просто пялился в одну точку, даже не понимая, на что именно смотрю. Хотелось разреветься, как какая-нибудь героиня сёдзё-манги, но глаза оставались сухими. Слёзы закончились ещё в младшей школе, когда понял, что никому нахрен не сдался.Может, это и к лучшему? Может, хорошо, что я не успел влюбиться в неё по-настоящему? Полностью. Без остатка. Не успел сходить в тот чёртов планетарий, не успел…

А то точно размазал бы этого хмыря по асфальту. По-детски? Пусть. Я же и есть ребёнок — по крайней мере, для неё.

Сейчас я просто сидел и ничего не хотел. Вообще ничего. Только забыться. Забыться…

Телефон оказался в руке как-то сам собой. Палец завис над контактами, а потом решительно нажал на имя «Кенджи».

— Алло? — его голос прозвучал удивлённо.

— Слушай, приглашение в караоке… оно ещё в силе?

— А как же твоя встреча?

— Не срослось.

— Тогда приезжай! Мы в «Star Voice» на станции.

— Еду.

И положил трубку.

К чёрту всё. Сегодня я буду не «примерным учеником Ямагути», а просто Казумой. Кому не понравится — что ж, это будет их проблема.