Моя жизнь среди парней

Глава 9

Вечером в своей комнате я повнимательнее рассмотрела девушку на рекламке. На самом деле косметика – это не так уж и плохо. Конечно, непрактично – пот и макияж несовместимы, но при случае я подкрашивала ресницы. А гигиеническая помада вообще была моим лучшим другом. С процентами от занятий я быстрее покрою долг и расквитаюсь с этой работой. Однако возвращаться домой со всей этой дрянью на лице нельзя. Меня засмеют.

Я вздохнула и убрала рекламку в ящик стола.

В четверг на работе первым делом я положила перед Линдой рекламку и сказала:

– Она же не водостойкая, верно?

– Кто?

– Косметика. Когда закончим, мне можно будет легко ее смыть.

– Зачем? Уверена, твоей маме понравится макияж.

Не следовало ей лгать. Не умеешь – не берись. Я правда думала, что эта тема больше никогда не всплывет. Это было куда хуже, чем жалостливые взгляды, которые она бы на меня бросала. В ответ я лишь пожала плечами.

Линда взглянула на рекламку:

– Она легко смоется хорошим гелем для умывания.

Я медленно кивнула, все еще пребывая в неуверенности, стоит ли соглашаться.

– И мне не придется ничего говорить?

Линда взволнованно всплеснула руками. Похоже, она решила, что я согласилась.

– Нет. Ты просто выступишь моделью. Будет здорово. Первое занятие она проведет в эту субботу. – Линда достала из-под стойки какой-то документ, доказывая тем самым, что заранее знала, что я соглашусь. – Поскольку ты несовершеннолетняя, мне нужно, чтобы твоя мама, ну, или папа… кто-нибудь из родителей дал на это письменное согласие. У Эмбер нет лицензии, поэтому на занятиях она будет накладывать макияж только тебе. И еще, я бы об этом не переживала, но, если у тебя возникнет какая-нибудь аллергическая реакция, здесь указано, что ты не подашь на меня в суд.

Я кивнула и взяла документ. Пробежалась взглядом по листку, но не разобрала ни единого слова.

– Можешь пригласить маму.

Каждый раз, когда она упоминала маму, мой желудок скручивало. Нужно было просто сказать ей правду и покончить с этим.

– Мама работает в субботу, так что не сможет прийти, – вылетело у меня. В последнее время у моего рта был собственный разум. Я подняла документ. – Но она это подпишет.

– Отлично. А теперь давай работать.

Сегодня я не могла заснуть по двум причинам. Первая: я не бегала. Вторая: мне не давала покоя бумажка, на которой я подделала подпись моей мертвой мамы. Эта бумажка буквально кричала на меня на пределе легких из ящика письменного стола. Надо было попросить папу ее подписать. Он бы подписал… наверное. После кучи вопросов.

Я вспомнила, как однажды папа пришел домой с бутылочкой кондиционера для волос и поставил ее передо мной на стол. «Тебе это нужно? Кэрол с работы сказала, что нужно», – промолвил он. Я уставилась на бутылочку. Конечно, я знала, что это такое, видела много рекламных роликов, но никогда не пользовалась раньше. В папиных глазах светилась вина, будто он каким-то образом меня подвел. Но в этом не было его вины, он просто не знал. Ему было бы легче, будь у него четыре сына. И мы оба это знали. «Да нет, пап. Вообще-то, мои волосы не так уж и сильно путаются. Но спасибо, я обязательно его использую». Что я и сделала. До сих пор не верится, что я так долго жила без кондиционера для волос.

Интересно, почувствовал бы он себя столь же виноватым из-за того, что не покупал мне косметику? Я вздохнула и уставилась на свой стол, будто документ, который мне дала Линда, мог прожечь себе путь сквозь ящик. Поняв, что заснуть не удастся, в час ночи я включила лампочку на тумбочке и вылезла из кровати. Да что со мной не так? В оправдание этого поступка я твердила себе, что подписание документа – лишь формальность, у меня не возникнет никакой аллергической реакции. Так что в этом нет ничего страшного, папа никогда ни о чем не узнает. Документ не отправят в правительство на проверку, просто он будет навечно похоронен в уродливом сейфе в кабинете Линды.

Я спустилась вниз и зашла на кухню, откуда открывался хороший вид на дом Брейдена. В его спальне все еще горел свет. Я взяла телефон и написала ему сообщение:

Поболтаем у забора?

Конечно.

– Привет, – поздоровался он, когда мы подошли к разделяющему нас деревянному барьеру.

– Привет, – вторила я, ожидая, что Брейден заговорит первым, хотя это я позвала его сюда.

Меня просто смутила опрометчивость этого поступка. Вместо того чтобы стоять лицом к забору, разглядывая через дощечки затененную фигуру Брейдена, я присела, как прежде, прислонившись к забору спиной, и посмотрела на луну. Было гораздо легче разговаривать с луной, а не с Брейденом. По крайней мере, о чем-то важном. Брейден тоже сел.

– Не спится? – спросила я.

– Да, – сухо ответил он.

Я потерла ноющую шею:

– Ты когда-нибудь делал что-то глупое, после чего ощущал бы себя виноватым?

– Да. – Вновь сухой ответ. – Что ты сделала?

Притворилась, будто моя жизнь полная.

– Солгала.

– Кому?

– Моей начальнице.

– О чем?

– О… – Почему луна разжигает во мне желание поведать все свои секреты Брейдену? – Чем-то действительно глупом, но теперь не знаю, как сказать ей правду.

– Какая у тебя начальница?

– Странная. Мне кажется, она участвовала в каком-то духовном путешествии по всему миру или что-то в этом роде и теперь считает, будто достигла своего рода душевного спокойствия. Теперь ее жизненная цель – восстанавливать сломленные души.

Иногда в раздумьях Брейден слегка оттягивал нижнюю губу, и сейчас я услышала это в его ответе:

– И она считает, твоя душа сломлена?

Облака вокруг луны пылали белым.

– Нет. Не моя. Ну да, и моя тоже, но не только. Душа каждого. Она считает, душа каждого человека сломлена.

– Каждого, кроме ее.

– Да, точно!

– Поэтому ты ей солгала – чтобы отвести от личного?

– Да.

– Не стоит переживать. Она не имеет права вмешиваться в твою жизнь. Если это не что-то важное, тогда забудь об этом.

Я просто оживила мертвого человека, вот и все, ничего важного.

– Да, наверное, ты прав.

– Это впервые?

– Что?

– Когда я прав?

– Ха-ха.

Мы оба замолчали. Стало так тихо, что я даже услышала его дыхание – размеренное и глубокое. И с каждым его вдохом мои плечи, казалось, все больше расслабляются.

– Но если это что-то важное… – Он осекся, и мои плечи тут же вновь напряглись. – Это просто тебя съест.

Он был прав. Из моих внутренностей уже готовилось изысканное блюдо.

– Что ж, поскольку уничтожение начнется с более бесполезных органов, у меня еще есть время.

Он засмеялся.

– Ты ешь много морковки, – сказала я.

– Гм… что?

– Ты любишь морковку. Мой следующий факт о тебе. Помнишь, игра, доказывающая, что я знаю больше о тебе и твоей скучной жизни, чем ты о моей?

– Но морковь – не моя любимая еда. – Он произнес это так самодовольно, будто я только что проиграла.

– Я этого и не говорила. Я сказала, что ты ешь много морковки. Может, она и не входит в список «Любимая еда» в твоем дневнике «Мои любимые вещи», но ты ее действительно любишь.

– Нет, не входит, она в другом списке – «Любимые овощи».

– Я так и знала.

– Ладно, мой ход… Ты постоянно ешь хлопья «Кокоа криспиз». Причем у тебя это громко получается.

– Просто хлопья так хрустят.

Следующие несколько минут мы перечисляли любимые вещи друг друга. Его: цвет – синий, предмет – история, еда – стейк, день недели – суббота. Мои, соответственно: красный, физкультура, пицца, пятница (раньше суббота, пока я не встряла с работой).

– О, и еще, – объявил он. – Ты ненавидишь девушек с блестящими надписями на задницах.

Я рассмеялась:

– Откуда ты знаешь? – Никогда это не озвучивала.

– Видел твое лицо, когда перед нами шла девушка с надписью «сочный» на заднице. Забавное зрелище.

– Да, это правда. Я не фанатка подобного. – Я подняла указательный палец вверх, хотя он и не мог меня видеть. – Никогда не встречайся с девушкой, которая делает из своей задницы рекламный щит.

Он хмыкнул в ответ.

– Что? – спросила я.

– Похоже, ты впервые высказалась насчет того, с кем я не должен встречаться. Чего еще мне следует избегать?

– Я не знаю твой тип девушек, Брейден. – Нормальные девчонки были далеки от круга моих друзей, поэтому я даже не пыталась их понять. – Не представляю, какие тебе не подходят. Честно говоря, я даже не уверена, что девушка с яркой надписью на заднице не подходит, поскольку и дольше минуты не разговаривала с такими, как она.

– Уверен, в скором времени Гейдж приведет одну такую, поэтому ты сможешь это выяснить.

Я прыснула со смеху:

– Это точно!

– Что ты этим хотела сказать?

– Ты о чем?

– О том, что ты не знаешь мой тип девушек.

– Откуда мне знать? Если я и зависаю с кем-то, то только на стадионе.

– И?

На секунду меня сразил шок. Я правильно поняла? Он намекнул, что мог бы встречаться с девчонками из моей команды, познакомь я их? У Брейдена давненько не было подружки, но, уверена, они знали больше о ногтях, чем об обороне.

– И… думаю, что я все равно не знаю твой тип.

– Верится с трудом, – хмыкнул он.

Мои щеки начало покалывать, а руки покрылись мурашками. Но я не позволила мыслям унестись за желаемым. Это ничего не значит. Абсолютно ничего. Он просто имел в виду, что я, хорошо зная его, могла бы определить тип девушки, с которой он мог бы встречаться. И это так, я действительно знала, с какой девушкой он согласился бы встречаться. С той, которая всегда укладывает волосы, знает, как подобрать красивую одежду, и не носит кроссовки по любому поводу.